Текст книги "Опасный рейс"

Автор книги: Крис Риддел

Соавторы: Пол Стюарт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

13. Столетняя Бакалейная Лавка

Какой прекрасный сон…

Я вновь в дворцовом саду, и мою кожу обдувает свежий ветерок. Скоро придёт маленькая девочка со сладкой луговой травой и медовыми цветами…

Мне так не хочется просыпаться…

Корби вылезла из ящика. Выяснилось, что она находится на самом верху высокого штабеля точно таких же ящиков. Помещение было похоже на магазин, хотя таких магазинов ей прежде видеть не приходилось.

Корби спустилась по ящикам вниз и чихнула. Здесь было так пыльно! Тонкий слой пыли лежал повсюду: на полу, на множестве полок и на закрытых окнах, сквозь которые проникал свет, заставляя сверкать кружащиеся в воздухе пылинки.

В дальнем углу комнаты находился огромный прилавок с причудливым резным орнаментом. С одной стороны на нем стоял самый древний кассовый аппарат, какой Корби доводилось видеть, а с другой стороны были огромные медные весы. Посередине возвышалась пирамида консервных банок, которая выглядела так, словно в любой момент могла обрушиться на пол. Что же касается самих банок…

Корби огляделась. Никогда в своей жизни она не видела такого множества консервов, собранных в одном месте. Все полки, от пола до потолка, были забиты ими. Большие банки и маленькие банки, плоские широкие банки и высокие узкие банки, банки с металлическими ключами, приделанными сверху, и банки с отвинчивающимися крышками. Одни банки были квадратными, другие круглыми, одни рифленые, другие гладкие. Но какой бы формы и размера они ни были, у всех была одна общая особенность – все банки без исключения были ржавыми. Глядя на них, можно было подумать, что их не касались уже добрую сотню лет.

Корби обратила внимание на выцветшие этикетки. Они были похожи на те, что она читала в ящике, из которого вылезла.

«Гороховая каша Амброуза», «Свекольные сердечки Уэбстера», «Домашний абрикосовый сироп Бабушки Марго», «Дандунскйе лесные фрукты в маринаде», «Утиное масло»…

В этот момент дверь позади прилавка открылась, и внутрь магазина прошаркала миниатюрная старушка. На ней было черное платье и гигантский тюрбан. Увидев Корби, старушка тоненько взвизгнула и выскочила за дверь.

До Корби донеслись ее визгливые крики:

– Нико! Спиро!

Корби уже собиралась последовать за ней, когда двое огромного роста мужчин с черными усами и в красных шапках с кисточками уверенным шагом вошли в комнату. Корби застыла на месте.

Увидев Корби, они остановились и уставились на нее. Корби показалось, что они – смотрят на нее уже целую вечность, хотя на самом деле вряд ли могло пройти более нескольких секунд. Затем оба запрокинули головы и разразились смехом.

Корби слабо улыбнулась, ожидая, пока они прекратят смеяться.

Наконец, когда мужчины кулаками вытерли свои глаза от слез, Корби заговорила.

– Меня зовут Корби Флад, – вежливо сказала она. – Не могли бы вы сообщить мне, где я нахожусь?

– Простите, мисс, – сказал один из огромных мужчин. – Мы не хотели вас обижать, но Мама, она напугалась. Решила, что вы – чуполо.

– Чуполо? – переспросила Корби. – Что это?

– Это вроде… как сказать, Спиро? – Он посмотрел на своего брата.

– Фея, – сказал Спиро. – Маленькая, злая, уродливая фея. Вы должны прощать Маму. Она из Месаполи. Очень суеверные в Месаполи.

– Нет, я не чуполо, – сказала Корби. – Я маленькая девочка в костюме пчелы, и мне бы очень хотелось узнать, где я нахожусь.

– Да, мисс. Вы в Маминой лавке. Бакалейная лавка, – сказал Нико.

– Это я уже поняла, – сказала Корби. – Но где это?

– В Доралакии, мисс, – сказал Спиро.

– Доралакия? – проговорила Корби, пытаясь вспомнить, что она читала про этот город в путеводителе Хоффендинка. – Жемчужина побережья Далькреции? С домами-башнями и симпатичной бухточкой?

Спиро захохотал и захлопал в ладоши.

– Точно!

– С гостеприимной таверной и маленькой бакалейной лавкой?

– Да! – засмеялся Нико. – Столетняя Бакалейная Лавка!

– И с замечательной Смеющейся Козой?

Оба брата неожиданно прекратили смеяться и уставились на свои ботинки.

– Как мы вам уже говорили, мисс, – печально произнес Нико, – это Доралакия.

Внезапно в дверь заскочила маленькая старушка с огромной метлой в руках и уже собралась было погнаться за Корби, но двое сыновей остановили ее и принялись объяснять, долго и путано, на языке, которого Корби не понимала, что перед ней вовсе не злая фея, а девочка в костюме пчелы. Наконец эти объяснения удовлетворили старушку, и, рассмеявшись, она поманила Корби за собой.

Девочка последовала за ней. Они прошли в дверь и стали подниматься по длинной винтовой лестнице, которой, казалось, не будет конца. Старушка на ходу спрашивала что-то своим визгливым голосом, но Корби не понимала этого языка.

– Мама говорит, – сказал Нико, шедший по лестнице вслед за ними, – как ты попала в бакалейную лавку?

– Я случайно забралась в ящик в грузовом трюме парохода «Гармония», – сказала Корби, понимая, как сложно ей будет сейчас объяснить про странное существо в деревянном ящике. – А когда я проснулась, то была уже здесь.

Старушка спросила что-то еще.

– Мама говорит, – сказал Спиро, – почему у тебя крылья и тело в полоску?

Корби вздохнула. Если рассказать, зачем она забралась в ящик, было довольно трудно, то объяснить про церемонию «Полпути-до-цели» было сейчас практически невозможно.

– Это костюм пчелы, – сказала Корби. – Так придумала моя мама.

– Пчела! – тоненько засмеялась старушка. – Пчела! Пчела!

Наконец лестница закончилась, и старушка открыла дверь, выходящую на широкую плоскую крышу. Корби ахнула. Они стояли на самом верху великолепного дома-башни, окруженного еще доброй сотней таких же домов. А далеко в море плыл, почти уже скрывшись за горизонтом, пароход «Гармония».

Корби бросилась к парапету, размахивая руками и дико крича:

– Вернитесь! Вернитесь! Мама! Папа!

Маленькая старушка, что-то лопоча, суетилась вокруг Корби, пока та боролась с собой, отчаянно пытаясь не залиться слезами.

– Мама говорит, они тебя не слышат, – сказал Спиро. – Но корабль, он вернется с новыми банками в будущем году.

– В будущем году! – застонала Корби, все-таки заливаясь слезами.

Старушка обняла ее своими сильными жилистыми руками и принялась гладить по голове.

– Пчелка, пчелка, пчелка, – напевала она тихонько над ухом Корби.

Когда Корби немного успокоилась, Мама Месаполики повернулась к своим сыновьям и стала им что-то говорить, размахивая руками, как ветряная мельница. Наконец Спиро обернулся к Корби.

– Мама, она говорит, тебе нужно увидеться с мэром, – сказал он. – Мэр, он знает, что делать.

14. Печальная история Смеющейся Козы

Такой прекрасный сон…

– Если инженерное дело меня хоть чему-то научило, так это тому, что иногда мелочи оказываются важнее всего, – сказал Уинтроп Флад, вытирая испачканные маслом руки о протянутый ему Артуром кусок ветоши. – Взять, к примеру, хотя бы передаточное отношение зубчатых колес Уибблера.

Он вышагивал взад и вперед по дощатому настилу моторного отсека между плавно двигающимися поршнями.

– Это снизошло на меня, когда я увидел, как Губерт поймал бутерброд с сардиной. Он схватил его за краешек и, как бы это сказать… слегка подкрутил. «Конечно! – подумал я. – Все дело в зубчатом колесе!» Ты видишь, Артур, вроде бы сущая мелочь! И эти мелочи так легко упустить из виду!

Артур улыбнулся.

– Нам, вне всякого сомнения, удалось избавиться от этого загадочного стука, – сказал он. – Вы творите чудеса, мистер Флад. Все палубные кресла теперь работают как новые, не говоря уже о солнечных зонтиках и саморегулирующихся поручнях, а что касается камбуза…

– Я просто кое-что там подлатал, мой мальчик, – улыбнулся мистер Флад, – всего лишь немного подлатал.

– Но вы так многому меня научили! – воскликнул Артур. – Вы возродили «Гармонию». Я в жизни не видел, чтобы ее поршни работали столь четко. Если так пойдет и дальше, мы в два счета окажемся в Высокой Бухте, и тогда…

Произнеся эти слова, Артур внезапно сник и изменился в лице.

– Да ладно, не преувеличивай, – счастливым голосом сказал мистер Флад. Но тут он увидел лицо Артура. – Мой дорогой друг! Что стряслось? – Он похлопал Артура по плечу. – Ты сможешь в любое время навещать нас в Высокой Бухте. Мы всегда будем тебе рады. Серена так будет просто счастлива. – Он улыбнулся. – Жена говорила мне, что наша старшая дочь к тебе неравнодушна…

– Это невозможно, мистер Флад, – сказал Артур, отворачиваясь. – Я не могу покинуть «Гармонию» – так я обещал своему отцу. Он до сих пор не оправился после смерти моей матери, и я – вот все, что у него осталось…

– Достойно похвалы, – сказал мистер Флад, прочищая горло и теребя промасленную тряпку. – В трудное время дети – истинное утешение…

– Папа! Папа! Скорее сюда! Мама тебя зовет! – закричали братья Флад, скатываясь по лестнице и врываясь в машинное отделение.

– Что за суматоха? – сказал мистер Флад. – Эрнест, не приближайся к фланцевым тягам! Губерт, отойди от выпускного коллектора!

– Корби! – в один голос закричали мальчишки. – Она исчезла!

– Что значит «исчез»? – угрожающе тихо проговорил мистер Таймс-Ромэн. – Как мог огромный ящик просто взять и исчезнуть?

– Без понятия, шеф, – сказал мистер Франклин-Готйк.

– Да уж, загадка, – проворчал мистер Палатино.

– Запутки с непонятками, – просипел мистер Бембо.

– Кто-то там явно побывал, – бормотал мистер Гарамонд. – Сперва эта проклятая швабра в чулане, затем какая-то ерунда с пастилками…

Все взгляды обратились на мистера Гарамонда. И как раз в этот момент с правой палубы донесся неистовый вопль миссис Флад:

– Корби! Корби! Ты где?!

Корби смотрела на огромный прилавок, пытаясь удержаться, чтобы не чихнуть.

– Мама говорит, если ты идешь к мэру на чай, нужно приносить ему что-то очень особенное, – сказал Нико.

Старушка взобралась по специальной лестнице на колесиках и теперь, покачиваясь вместе со всей этой конструкцией, стояла на последней ступеньке. Затем она потянулась к пирамиде консервных банок.

Корби было страшно смотреть – она не сомневалась, что все сооружение сейчас рухнет.

Рука пожилой женщины ухватила банку, стоящую прямо посередине пирамиды, и медленно вытянула ее оттуда. Пирамида дрогнула и заскрипела. Сотни древних банок словно бы слегка сдвинулись и перегруппировались. Пирамида зашаталась, но устояла. Старушка торжествующе подняла банку над головой.

– Люди приходят из самого Лиссари, чтобы посмотреть, как Мама достает банку! – сказал Нико, широко улыбаясь.

Старушка спустилась вниз и протянула Корби пыльную ржавую банку. «Макаронный сыр в сырном соусе Снеда и Мопвелла», – гласила этикетка. Затем старушка прошаркала к древнему кассовому аппарату и своими костлявыми пальцами воткнула в него ключ. В воздух поднялось облачко пыли, и на аппарате, сопровождаемая ржавым керрчин! выскочила надпись «НЕ ДЛЯ ПРОДАЖИ».

Корби чихнула.

– Пошли, – хором сказали Нико и Спиро. – Мы возьмем тебя к мэру.

Они вышли на мощеную улицу, спускающуюся к гавани. Улица была запружена черными, коричневыми и серыми козами, которые оглушительно блеяли, а за столиками возле обветшавшей таверны сидело несколько угрюмого вида пастухов. Нико нагнулся, одной рукой поднял Корби и посадил ее себе на плечи. Затем они, протискиваясь сквозь блеющее стадо, направились вверх по улице.

– А кто из них Смеющаяся Коза? – спросила Корби, глядя вниз на теснящие друг друга косматые тела.

Спиро грустно посмотрел на Корби.

– Ни одна из них, – сказал он печально. – Смеющаяся Коза, она умерла. – Спиро покачал головой.

– Мне так жаль, – проговорила Корби, стараясь удерживать равновесие, пока Нико вышагивал по круто забирающей вверх улице.

– История Смеющейся Козы, – сказал Нико, – это печальная история.

– Она заставляет скорбеть всех доралакийцев, – кивнул Спиро.

– Что произошло? – спросила Корби.

– В Федруне, у них есть Танцующая Свинья, – начал Нико. – В Лиссари есть бык, который может считать. Даже в Месаполи, где родилась Мама, есть осел, который может прокашлять «Элегию Святого Джорджа».

– Здесь, в Доралакии, – продолжил Спиро, – у нас была Смеющаяся Коза. И люди Далькреции, они приходили очень издалека на наш «Длиннейший вечер», только чтобы послушать ее смех.

– И какой это был смех! – сказал Нико. – Такого смеха никто не слыхал ни до, ни после нее. – Он грустно улыбнулся. – И вот однажды…

– В день стирки, – сказал Спиро.

– В день стирки, – кивнул Нико. – Все белье висит на веревках между башнями.

Он указал вверх, и Корби увидела, что высоко над ними, между домами-башнями, и вправду натянуты веревки.

– Коза, – продолжал он, – она видит штаны мэра.

– Штаны? – переспросила Корби.

– Штаны, – кивнул Спиро. – Высоко, на веревке для белья. И она лезет на самый верх его башни.

– Зачем? – спросила Корби.

– Чтобы съесть штаны, конечно, – сказал Нико. – Какая коза! – Он восхищенно покачал головой. – Так вот, – сказал он, – она забирается на его башню и тянется, чтобы откусить кусочек, все дальше и дальше…

– И дальше, – добавил Спиро, – а потом…

– Она падает! – воскликнул Нико, внезапно остановившись, отчего Корби чуть не перелетела через его голову. – Вон там!

Он указал перед собой, на площадку возле двери самого высокого дома-башни из всех, что Корби видела до сих пор.

– Дом мэра? – спросила Корби.

Спиро и Нико скорбно кивнули.

– Это ужасно, – сказала она. – Насмерть?

Нико кивнул.

– Хуже того, – сказал Спиро.

– Кто-то как раз звонил мэру в дверь, когда коза, она упала, – сказал Нико. – Кто-то очень важный. Большой друг мэра и Доралакии.

– Кто? – спросила Корби.

Нико пригнулся, и Спиро помог Корби слезть на землю.

– Всемирно известный автор путеводителя, того, что ты с собой носишь, – сказал Нико, указывая на потертую книгу в кожаном переплете у Корби под мышкой.

– Не может быть… – выдохнула Корби.

Спиро и Нико кивнули:

– Хоффендинк.

– Погиб? – сказала Корби.

Спиро и Нико помотали головами.

– Нет, хвала Святому Джорджу, – сказал Спиро. – Смеющаяся Коза, она промахнулась.

– А вот его жена, – сказал Нико. – Ей не повезло.

15. Чаепитие в доме-башне

Я открываю глаза и вижу, что все еще заточен в этом пустом дереве. Дворцовые сады, маленькая девочка – все это был сон. Прекрасный сон…

А теперь я проснулся, и все еще взаперти…

Погодите-ка. Что-то изменилось. Как будто бы лес стал другим… Что это?

У меня Щекотно в носу… кажется, кажется, я сейчас… чихну…

Нико осторожно приблизился к двери мэра и сделал шаг в сторону, одновременно развернувшись, так что теперь он стоял сбоку от двери, спиной к стенке. Он взглянул на Корби и на своего брата.

– Никто не стоит перед дверью, – прошептал Спиро Корби. – С тех пор, как миссис Хоффендинк, она там стояла, в тот страшный день.

Корби кивнула, глядя на дверь мэра и представляя себе эту ужасную сцену. Нико взялся за увесистую ручку на цепочке и трижды потянул вниз. Высоко над их головами Корби услышала едва различимое позвякивание.

– Братья Месаполики! Нико и Спиро! – раздался голос. – Как вижу, вы привели ко мне юную посетительницу.

Корби огляделась и заметила короткую, украшенную орнаментом серебристую трубку, выдающуюся из стены. Голос шел оттуда.

– Мэр, – прошептал Спиро, – он все видит. Если в Доралакии где-то чихнет кошка, то мэр, он сразу об этом узнает.

– Впустите маленькую гостью внутрь и передавайте Маме Месаполики мои наилучшие пожелания, Нико и Спиро, – произнес голос мэра.

Нико толкнул тяжелую дверь, и она открылась.

– Мэр, он поможет тебе, Корби Флад, – сказал он, жестом предлагая Корби войти. – Он очень мудрый.

Корби вошла. В следующую секунду тяжелая дверь закрылась за ней с громким скрипом, эхом отозвавшимся внутри башни, и все вокруг мгновенно погрузилось во мрак.

– Поднимайся по лестнице, юная гостья, – донесся голос мэра. – Мы будем пить чай на крыше. У нас в Д орала кии такой обычай.

Итак, Корби начала свое восхождение на крышу башни – а это и вправду оказалась высокая башня. Очень, очень высокая башня…

Тогда как стены башни были построены из розоватого местного камня, все, что находилось внутри, – лестница, двери и полы – было сделано из дерева, которое за многие годы потемнело до черноты.

Ступеньки располагались внутри прямоугольной башни ломаной спиралью – каждый пролет из двенадцати ступенек, упираясь в стену, менял направление, уводя все выше и выше. Поднявшись на шесть пролетов, Корби уже запыхалась.

К двенадцатому ее начала нервировать зияющая под ней пустота. Единственным, что поддерживало Корби и заставляло ее двигаться дальше, был потолок – ее цель, которая становилась все ближе и ближе. Преодолев восемнадцать пролетов, Корби пролезла в отверстие в платформе, и внезапно… потолок стал для нее полом.

– Какой ужас, – застонала Корби. – А я-то думала, что уже пришла!

Но до этого было еще далеко. Пролеты уходили и уходили вверх. Время от времени Корби заглядывала в маленькие окошки, всякий раз отмечая, как уменьшаются внизу булыжники мостовой.

Всего в этой башне оказалось шесть платформ. Сто восемь пролетов. Одна тысяча двести девяносто шесть ступенек…

И наконец, хватая ртом воздух и сжимая путеводитель Хоффендинка в одной руке и банку из Столетней Бакалейной Лавки в другой, Корби ввалилась в огромную комнату.

Вся обстановка комнаты состояла из множества богато вышитых ковров и огромных пышных подушек. На самой большой из них сидел старичок в красной шапке с кисточкой на конце и с самой длинной и самой белой бородой, какую Корби до сих пор доводилось видеть.

– Приветствую тебя, юная гостья, – сказал старичок. – Это был долгий подъем, но, уверяю тебя, он того стоил. Я Константин Павел, мэр Доралакии. Добро пожаловать в мой дом-башню!

– Спасибо, – пропыхтела Корби, пытаясь унять дыхание. – Меня зовут… Корби… Флад.

– Пожалуйста, следуй за мной, Корби Флад, – широко улыбнулся ей мэр, вставая и ловко оборачивая вокруг руки свою бороду, чтобы на нее не наступить. Он прошел через комнату и резким движением распахнул двойную дверь, за которой обнаружилась крыша, еще более просторная, чем у Мамы Месаполики.

В одном из углов стояла гигантская подзорная труба, водруженная на вращающуюся платформу. В другом углу был круглый столик, покрытый белой скатертью и сервированный на двоих. Мэр сделал Корби знак располагаться на одной из двух больших подушек возле столика. Сев, Корби взглянула поверх невысокого парапета, идущего вдоль всей крыши, и у нее перехватило дыхание.

Под ними раскинулся маленький городок Доралакия. Его великолепные дома-башни золотились в лучах заходящего солнца. На севере виднелись холмы, за которыми тянулись возделываемые плоскогорья, с полями и фруктовыми садами, а еще дальше высились заснеженные горные вершины. С востока на запад вилось побережье, перемежая песчаные пляжи скалистыми обрывами. В море виднелись маленькие островки. Ну а к югу простиралось просто открытое море. Гладкое, как огромное бирюзовое зеркало, оно доходило до горизонта и исчезало за ним.

– Доралакия – красивый город, правда? – сказал Константин.

– О да, – ответила Корби. – Самый красивый из всех, что я видела.

– И все же, сказал Константин, – я вижу, что ты не очень рада оставаться здесь, в Доралакии.

– Не в этом дело, – произнесла Корби, почувствовав, что у нее из глаз вот-вот брызнут слезы. – Просто я попала сюда случайно. Я плыла со своей семьей на пароходе «Гармония», а потом я забралась в ящик в грузовом трюме и…

– Ты забралась в ящик? – переспросил мэр.

– Да, я там пряталась от клоунов.

– От клоунов? – переспросил мэр.

– Да, потому что они заточили в ящик какое-то существо, и оно пело печальную песню.

– Печальную песню? – Мэр качал головой и поглаживал свою белоснежную бороду. – Я не уверен, что хорошо тебя понимаю, Корби Флад.

– Ну, сейчас это не так уж и важно, – заторопилась Корби. – А что действительно важно, так это, что когда я проснулась, то была уже не на борту «Гармонии». Я была в Столетней Бакалейной Лавке, а «Гармония» была там, уплывала за горизонт с моими мамой и папой и сестрой и братьями… – Слезы уже вовсю текли у Корби из глаз, но ей было все равно. – И Мама Месаполики сказала, что «Гармония» не вернется еще целый год! – рыдала она. – И она сказала, что вы подскажете мне, что делать…

Константин Павел прекратил поглаживать свою бороду.

– Мама Месаполики не ошиблась. «Гармония» проходит мимо Доралакии один раз в год, но не останавливается здесь… с некоторых пор… – Его лицо омрачилось, и какое-то время мэр не произносил ни слова. – Сыновья Мамы Месаполики, Спиро и Нико, подплывают к кораблю на лодке, а капитан замедляет ход лишь настолько, чтобы дать им возможность выгрузить Мамины товары.

Он ласково улыбнулся, нагнулся вперед и похлопал Корби по руке:

– Похоже, что на этот раз Нико и Спиро выгрузили тебя вместе с Мамиными товарами. Но плакать не стоит. Константин Павел поможет тебе вернуться к твоим родителям, братьям и сестре…

– Правда? – проговорила Корби, вытирая глаза.

– Да, – сказал мэр. – Но сперва мне нужно узнать одну вещь.

– Какую? – спросила Корби.

– Почему ты одета пчелкой?

– Как я уже говорил мистеру Таймс-Ромэну, – мрачно произнес капитан Бельведер, – возвращение корабля совершенно исключается. Ему и его компаньонам придется подавать жалобу в главное управление по прибытии в Высокую Бухту.

– Это Артур виноват, – сказал лейтенант Жон-Жолион Сластворт-Хруст. – В конце концов, вряд ли это должно быть заботой первого помощника – проверять наклейки на ящиках в грузовом трюме.

– Все это крайне неприятно, – сказал капитан Бельведер, ударяя ладонями по штурвалу. – И именно тогда, когда «Гармония» в таком хорошем техническом состоянии. Вы только послушайте ее мотор. Звук совсем как у нового. Это переносит меня во времена ее первого круиза с Винки Бейдербеккером и королевой Ритой…

– Да-да, сэр, как я вам уже доложил, – раздраженно перебил капитана Жон-Жолион, – клоуны взяли спасательную шлюпку и уплыли на ней в ночь, всей своей компанией. Шляппенглоттеры разбудили меня сегодня утром, чтобы это рассказать. Ей-богу, не мог понять ни слова из того, что они говорили, так что им пришлось писать на этих своих смешных листочках. Похоже, они сильно обеспокоены…

– Все это чертовски дрянная комедия, и больше мне тут сказать нечего, – произнес капитан Бельведер, тряхнув головой. – И все же – есть ящик или нет ящика, а поворачивать назад я не намерен.

В этот момент дверь на капитанский мостик распахнулась, и в нее ввалилось все семейство Флад. Все семейство, за исключением, конечно же, Корби.

– Мальчики, покажите капитану, что вы нашли, – сказала миссис Флад, складывая на груди руки.

Тоби сделал шаг вперед и протянул капитану ржавую банку с этикеткой «Кремово-банановый пудинг Малхолланда». А Эрнест протянул ему небольшой пучок соломы.

– Мы нашли это в грузовом трюме, – торжественно объявили они.

Усы капитана дернулись.

– Просто небольшое частное соглашение с маленькой бакалейной лавочкой в Доралакии, – сказал он. – Должно быть, выпало из одного из ящиков, что я вез. Я говорил им быть аккуратнее…

– А это, – сказал Губерт, доставая карандаш на шнурке, – мы нашли рядом с консервной банкой!

Миссис Флад коротко вскрикнула.

– О нет! Скажите мне, что это неправда, – простонала она. – Вы отправили мою дочку в бакалейную лавку в Доралакии вместе со своими дурацкими ящиками. Моя милая, дорогая, бедная Корби!

Серена обняла маму за плечи, чтобы ее успокоить, а Жон-Жолион подошел и обнял за плечи Серену.

– Государыня, мне так жаль… – начал совершенно обескураженный капитан Бельведер. – Я и понятия не имел…

– Не беспокойтесь, капитан, – сказал мистер Флад. – Мы с Артуром пустим машины на полную мощность. От вас же потребуется только одно…

– Все, что угодно, – сказал капитан Бельведер, крепко сжимая штурвал.

– Немедленно разворачивайте «Гармонию»! – сказал мистер Флад. – Курс на Доралакию!

– Еще вербенового чая? – спросил Константин. – Или угодно еще ложечку этого изысканного кушанья, которое ты столь любезно принесла мне из Столетней Бакалейной Лавки?

– Нет, спасибо, – сказал Корби, морща нос при взгляде на банку макаронного сыра в сырном соусе Снеда и Мопвелла, которую протягивал ей мэр.

– У нас в Доралакии, – сказал Константин, глядя на банку, – вдоволь маслин, сладких огурцов, меда и вина. Но ничто не сравнится с теми великолепными яствами, что раскладывают по банкам и доставляют в Столетнюю Бакалейную Лавку! В каждой из этих банок скрыт уникальный секрет восхитительнейшего вкуса! – Мэр радостно засмеялся.

Они сидели вдвоем за круглым столиком, на котором стояла гигантская лампа на длинной медной ножке, высокий чайник, две маленькие чашки и ржавая консервная банка. В небе светила огромная полная луна, и повсюду вокруг, на всех крышах Доралакии, горели лампы, образуя загадочное созвездие, спускающееся к симпатичной гавани в самом низу города.

' – Большое спасибо за ваш восхитительный чай, Константин, – сказала Корби. – Я так прекрасно провела время, но я хотела спросить…

– Как я смогу помочь тебе вернуться к семье? – сказал Константин, поднимаясь из-за стола.

– Да, – сказала Корби.

– Я покажу тебе, – сказал мэр, подбирая свою длинную бороду и проходя через всю крышу к подзорной трубе в противоположном углу.

Он взобрался на вращающуюся платформу и развернул подзорную трубу так, что она теперь была направлена в открытое море. Мэр прильнул к окуляру и подкрутил несколько маленьких колесиков, фокусируясь на горизонте. Затем он подозвал Корби, чтобы она взглянула.

Корби приложилась к трубе.

И там, далеко в море, окруженный игривыми стайками Рыб Любви и освещенный мириадами огней, плыл прекрасный океанский лайнер. Он напомнил Корби полюбившийся ей выцветший плакат, изображающий «Гармонию» в ее лучшие времена.

– «Королева Рита Вторая», – сказал Константин. – Этот корабль слишком велик для любой из маленьких далькрецианских бухточек. Он плавает по всем океанам и морям и бывает в самых дальних уголках Земли. Но он удостаивает нас чести, замедляя ход, чтобы пассажиры могли насладиться видом огней Федруна, Месаполи, Лиссари и, конечно же, Доралакии, мерцающих в ночи, а на следующее утро наблюдать волнующий восход солнца над домами-башнями.

– Какой он красивый, – выдохнула Корби, не в силах оторваться от подзорной трубы.

– Ты так считаешь? – сказал Константин с легкой печалью в голосе. – А что до меня, то «Гармония» всегда останется в моем сердце на первом месте…

На несколько мгновений мэр погрузился в свои мысли, но тут же взял себя в руки.

– Завтра, с первым лучом солнца, Нико и Спиро смогут отвезти тебя в своей лодке на корабль «Королева Рита Вторая». Я дам тебе тридцать золотых далькрецианских крон, которых тебе хватит, чтобы оплатить самую лучшую каюту. И ты, моя дорогая Корби Флад, доберешься до Высокой Бухты на целый день раньше, чем твоя семья. Только представь себе, как они удивятся!

– Но как я смогу вам отплатить? – взволнованно спросила Корби.

– Ты отплатишь мне тем, что всегда будешь с теплотой вспоминать Доралакию, – сказал мэр, подавая Корби руку и помогая спуститься с вращающейся платформы. – И еще тем, что когда-нибудь вновь навестишь наш маленький городок.

В этот момент где-то рядом зазвенел колокольчик.

– Прошу прощения, – сказал Константин, подходя к серебристой трубке – точно такой, какую Корби видела в стене рядом с дверью внизу. Мэр взял трубку и поднес ко рту. – Алло?

Терраса наполнилась звуками двух голосов, кричащих и перебивающих друг друга на языке, которого Корби не понимала. Но голоса она сразу же узнала. Это были Нико и Спиро.

– Ага. Ага, – сказал Константон. Он повернулся к Корби, и было видно, что он озадачен. – Страннейшая вещь, – сказал он. – Нико и Спиро, они говорят, что Мама обнаружила в Столетней Бакалейной Лавке чуполо. И на этот раз это не маленькая девочка, одетая пчелкой…

– Нет? – сказала Корби.

– Нет, – Ответил Константин. – Они просили скорее прийти, потому что на этот раз чуполо—настоящий!