Текст книги "Опасный рейс"

Автор книги: Крис Риддел

Соавторы: Пол Стюарт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

16. Чуполо

Кто-то пришел. Но это не маленькая девочка, это старушка с огромной чёрной головой. Мне страшно. В какой части леса я оказался? Здесь странный запах, от которого свербит в носу…

Я… сейчас… чихну…

АпчхиI Апчхи! Апчхи! Апчхи!

Из Столетней Бакалейной Лавки доносилось чье-то чихание, и всякий раз это заставляло толпу дорадакийцев, одетых в ночные рубашки и пижамы, отпрянуть. Все беспокойно переговаривались друг с другом на неизвестном Корби языке.

– Люди Доралакии ложатся спать очень рано, – объяснял Константин, торопливо спускаясь вместе с Корби по крутой мощеной улице, ведущей к бакалейной лавке. – Доралакия превратилась в сонный маленький городок, с тех пор как Смеющаяся Коза, она…

Голос Константина потонул в гуле толпы.

Нико и Спиро, одетые в одинаковые ночные рубахи с заплатками, стояли впереди толпы горожан, и кисточки на их красных шапках плясали в такт их возбужденному разговору. Спиро держал большую сковороду, а у Нико в руке была увесистая скалка для теста. Посередине стояла Мама Месаполики, что-то щебеча своим высоким голоском и размахивая огромной метлой, каждым взмахом словно бы подтверждая свои слова. Толпа вокруг них беспокойно переглядывалась.

– Мама, она говорит, чуполо в ящике, который приплыл на корабле, – сказал Нико.

– Она говорит, чуполо пришел вслед за маленькой пчелкой сюда, в нашу лавку, – сказал Спиро. – Нехорошо носить крылья и полоски на теле. Мама говорит, потому что чуполо, он думает, ты над ним смеешься!

Взоры толпы обратились к Корби, которая внезапно почувствовала, что все ее лицо горит.

Апчхи!

Толпа отпрянула. Мама выставила перед собой метлу и что-то проворчала себе под нос.

– Мама, она говорит, – хором сказали Нико и Спиро, – чуполо, он сердится!

Апчхи! Апчхи! Апчхи!

Внезапно раздался грохот, и из полуоткрытой двери Столетней Бакалейной Лавки посыпались консервные банки, прыгая по ступенькам крыльца и выкатываясь на булыжную мостовую.

– Мамина пирамида банок! – воскликнули Спиро и Нико.

Константин покачал головой:

– Сперва Смеющаяся Коза, а теперь еще и бакалейная лавка со злыми духами. Бедная Доралакия! Кто теперь захочет нас посетить, когда люди прознают, что у нас завелся чуполо!

Корби в негодовании топнула ногой.

– Какая ерунда! – воскликнула она. – Я всего лишь маленькая девочка в костюме пчелы, но я точно знаю, что это никакой не чуполо. – Она нагнулась и подняла одну из консервных банок.

– Нет? – спросил Константин.

– Нет! – ответила Корби. – И я собираюсь это доказать.

Она протиснулась сквозь изумленную толпу и поднялась по ступенькам бакалейной лавки.

– Хочешь мою сковороду? – заботливо спросил Нико.

– Или мою скалку? – предложил Спиро.

Мама Месаполики протянула свою метлу.

– Пчелка? – ласково произнесла она.

Корби помотала головой и посмотрела на ржавую банку у себя в руке.

– Спасибо, не нужно, – сказала она. – Но кое-что мне действительно понадобится.

– Что? – спросил Константин, перекидывая бороду через плечо. – Меч? Ружье? Магическое заклинание?

– Нет, – сказала Корби. – Открывалка.

17. Столетние ананасовые ломтики

Камнепад прекратился, и пыль улеглась, но я все еще заточен в этом пустом дереве. Как сильно я ни колотил ногами по стволу дерева, у меня ничего не вышло. Но погодите-ка! Кажется, кто-то идет…

Корби вошла в бакалейную лавку. Пол был усеян консервными банками, а на прилавке сохранились лишь два нижних ряда банок – все, что осталось от пирамиды Мамы Месаполики. Рядом с огромными весами были в беспорядке навалены деревянные ящики с парохода «Гармония». Самый нижний слегка сдвинулся, скинув с себя все остальные, поставленные на него ящики. Большой печальный глаз выглядывал между деревянных реек.

Корби открыла свой путеводитель Хоффендинка и нашла страницу с наклейкой.

Во всем виновата только она сама! Если бы Корби оставила наклейку на ящике, тогда Нико и Спиро не решили бы, что он предназначается для Маминой лавки, и не забрали бы его с корабля. Корби прочла имя на наклейке.

«Мистер Таймс-Ромэн… А может, это и к лучшему, что ящик уже не на корабле», – подумала она.

Корби медленно приблизилась, держа открытую банку «Ананасовых ломтиков в сиропе со Счастливого острова» в одной руке и перочинный нож Константина с дополнительным лезвием-открывалкой в другой. За Корби неотрывно наблюдал большой печальный глаз.

Она наклонилась, засунула руку в банку, вытащила поблёскивающий ананасовый ломтик и аккуратно просунула его между реек. Послышалось сопение, которое быстро сменилось громким чавканьем.

– Кушай, кушай, – ласково шептала Корби. – Бедняжка, кто-то же наконец должен вытащить тебя из этого ужасного ящика – кем бы ты ни был.

И тут Корби внезапно поняла, что этим «кто-то» должна стать именно она.

Взглянув на нож Константина, Корби перевела взгляд на деревянные рейки. Они были похожи на прутья решетки, прибитые гвоздями через равные промежутки. Она подумала, что, используя нож, сможет один за другим вытащить гвозди и освободить это существо. Это займет немало времени, но у нее, по крайней мере, оставался еще приличный запас ананасовых ломтиков.

– Мама говорит, почему Корби Пчелка там так долго? – прошептал Иико мэру. – Может, чуполо ее заколдовал?

Они все вместе сидели на ступеньках Столетней Бакалейной Лавки: Нико, Спиро, Мама Месаполики и Константин Павел. Еще там были Янни Фульда, часовых дел мастер, и его красавица дочь Лара, живущие в соседнем доме. Они были единственными из горожан, которые до сих пор не отправились спать. Луна низко висела на небе, а над скалами уже занимался рассвет.

– Корби нас заверила, что это не чуполо, – сказал Константин. – Ты ведь сам слышал. И она велела нам сидеть очень тихо.

– Но это было два часа назад, – возразил Спиро, – и если она не выйдет из Маминой лавки в самое ближайшее время, то опоздает на большой корабль.

Он кивнул в сторону бухты – там, далеко в море, только что показались огни величественной «Королевы Риты Второй».

Лара, дочка часовщика, тихонько вздохнула;

– Большой корабль, – прошептала она.

В этот момент из двери высунулась голова Корби. Она выглядела уставшей, а в волосах у нее застряли пучки соломы.

– Шшшш, – сказала она. – Тише. Вы его напугаете. Я только-только его успокоила.

– Чуполо? – спросил Нико.

Константин бросил на него выразительный взгляд.

– Зайдите и посмотрите сами, сказала Корби. – Только, пожалуйста, очень тихо. Бедняжка тысячу лет просидел в этом кошмарном ящике, так что он в ужасном состоянии.

Нико и Спиро нагнулись и что-то зашептали на ухо Маме. Затем все прошли вслед за Корби в лавку, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Это изумительно! – сказал Нико.

– Потрясающе! – прошептал Спиро. – Мама говорит, она не видела ничего подобного, а ведь Мама, она родилась в Месаполи!

– Какая прелесть! – выдохнула Лара, дочка часовщика.

– Если бы я не увидел это своими глазами, ни за что бы не поверил, – сказал ее отец.

– Счастье для Доралакии – иметь у себя подобное существо! – Константин Павел радостно улыбался. – Смеющаяся Коза была действительно замечательной, но это… это… – На глаза ему навернулись слезы. – Это вернет нашему городу былую славу. Мы будем заботиться о нем как ни о ком другом, обещаю тебе, Корби Флад.

– Только до тех пор, пока я не доберусь до Высокой Бухты и не поговорю с отцом, – сказала Корби. – Он разберется, что нужно делать.

– Кстати, – сказал мэр, – тебе стоит поторопиться, если не хочешь опоздать на «Королеву Риту Вторую».

Они повернулись и на цыпочках вышли из Столетней Бакалейной Лавки.

Из угла, расчищенного от консервных банок, с копны соломы им вслед донесся вздох облегчения.

18. Прекраснейшая из песен

Здесь так хорошо, на этой свежайшей высушенной траве. Маленькая девочка освободила меня из пустого дерева. Приходили и другие. Я пел, а они улыбались и смеялись и гладили меня.

А теперь взошло солнце, и я так счастлив, что мое сердце может взорваться! Лучше я буду петь. Если я стану петь, то выпущу радость наружу, и тогда мое сердце не взорвется…

Внизу, в симпатичной гавани Доралакии, Корби залезла в лодку Нико и Спиро. У лодки был старый мотор, подвешенный к деревянному корпусу голубого цвета. Спереди на лодке были нарисованы глаза.

– Чтобы видела, куда плыть, – пояснил Нико. Удостоверившись, что Корби устроилась на скамейке, он принялся заводить мотор, дергая за длинный шнур.

Мотор ожил лишь после третьего рывка.

– Доброго пути, Корби Флад, – сказал Константин Павел, махая носовым платком. – И да хранит тебя Святой Джордж. Жаль, что ты не можешь остаться, поскольку сегодня в Доралакии состоится «Длиннейший вечер» и люди придут, чтобы посмотреть на это прекрасное существо, которое ты вверила нашим заботам.

– Прощайте, Константин! – сказала Корби. – Прощайте, Мама Месаполики, прощай, Доралакия! Жаль, что не смогу остаться на «Длиннейший вечер»…

Спиро опустил мотор в воду, и голубая лодка на неожиданно большой скорости устремилась в открытое море. Корби махала быстро уменьшающимся людям на пристани, за спинами которых, словно золотистые сталагмиты, в лучах восходящего солнца высились дома-башни.

Корби отвернулась и почувствовала, как ком подкатывает ей к горлу. Она посмотрела вниз и взвесила в руке маленький кожаный мешочек. Внутри позвякивали тридцать далькрецианских крон, которые дал ей Константин.

Спустя четвёрть часа гигантский сверкающий корпус океанского лайнера стал заметно ближе, и Корби могла уже разглядеть его палубы, украшенные лентами, шарами и мишурой.

Церемония «Полпути-до-цели» на «Королеве Рите» представлялась Корби значительно веселее той, что проводилась на «Гармонии». Казалось, это было так давно: игры, швыряние едой, Серена и Артур, Серена и Жон-Жолион, зловещее Братство Клоунов…

Корби передернуло.

– Ты замерзла, Корби Пчелка? – спросил Нико. – Мы уже почти добрались, но ты можешь надеть мою куртку. Отличная козья шкура…

– Спасибо, мне не холодно, – сказала Корби, поворачиваясь к ним с улыбкой на лице.

И тут, над левым плечом Нико, вдали, Корби что-то увидела… Она увидела, как к берегу подплывает белая спасательная шлюпка.

Весла ритмично поднимались и Опускались, пока лодка не зашла в крошечную, совершенно безлюдную песчаную бухту. Четыре человека спрыгнули прямо в воду и стали вытягивать лодку на берег, а пятый, замахав руками, опрокинулся в лодке на спину, так что из нее остались торчать только ноги.

Но не это привлекло внимание Корби в первую очередь, и даже не то, что шлюпка выглядела на удивление знакомой. Нет, Корби увидела кое-что другое, и это заставило ее похолодеть.

Люди, вытащившие лодку на берег и бредущие теперь по песчаному пляжу, были в бутылочно-зеленых шляпах!

– Повторяю последний раз, – сказал Янни Фульда, часовщик, – пойдем, Лара, хватит уже глазеть на этот корабль.

– Но, папа! – запротестовала Лара. – Ты не понимаешь!

Мэр города стоял рядом с ними и вытирал глаза носовым платком. Он повернулся спиной к пристани и уже направился было вверх по крутой мощеной улице, ведущей к его дому, когда прохладный утренний воздух наполнили совершенно необычайные звуки.

Это были прекрасные, радостные звуки, словно певчая птица приветствовала утреннюю зарю или же кит звал своего маленького китеныша, и звук этот шел из Столетней Бакалейной Лавки. Это была прекраснейшая из песен, какие доводилось слышать Константину Павлу. По всей Доралакии горожане распахивали ставни на окнах своих домов и выглядывали наружу.

Константин засмеялся и пошел вверх по улице, выкрикивая на ходу:

– Сегодня в Доралакии состоится «Длиннейший вечер»! Передайте всем! Длиннейший вечер из всех!

– Как это понимать – «поверните назад», Корби Пчелка? – недоверчиво спросил Спиро.

– Мы уже почти приплыли на большой корабль, – сказал Нико.

– Я знаю, знаю, – простонала Корби, до боли в пальцах сжимая путеводитель Хоффендинка. – Но Братство Клоунов! Они приплыли сюда! Нужно предупредить мэра!

– А как же твоя семья? – спросил Спиро.

– Твоя мама, твой папа, твоя сестра и твои братья? – добавил Нико.

– Я знаю, знаю, – повторила Корби, и по ее лицу потекли слезы. Это было самым тяжелым решением в ее жизни, но она знала, что не сможет взойти на борт «Королевы Риты Второй» и запросто отсюда уплыть. Только не тогда, когда Братство Клоунов спокойно разгуливает на свободе. – Поверните назад! – всхлипнула Корби. – Просто поверните назад!

Спиро потряс головой, а Нико проговорил что-то на языке, которого Корби не понимала, но они развернули лодку по широкой дуге и, оставив громадный океанский лайнер у себя за спиной, направились в сторону берега.

Тут-то и произошла неприятность.

Старенький мотор издал хриплый захлебывающийся звук, фыркнул и заглох. Лодку начало сносить в открытое море.

– И что же теперь? – спросила Корби, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойнее, чем она себя чувствовала на самом деле.

Нико и Спиро достали со дна лодки два маленьких весла.

– Поплывем, как это сказать…

– Своим ходом. – сказал Спиро.

– Вот только, – добавил Нико, – это займет много времени!

19. «Длиннейший вечер»

Меня выкупали, а кожу смазали маслом. На меня надели гирлянды из ароматнейших цветов. Все это так, точно я вновь очутился в дворцовых садах, только еще лучше…

Но что это? Сладкий белый лепесток? Откуда, он взялся?

Вкусно… А вот еще один, и еще…

Мммм!

Доралакия впечатляла. Все утро жители города лихорадочно трудились, делая цветочные гирлянды и готовя разноцветные ленты, которые украшали теперь каждый городской дом.

Между высокими стенами домов были протянуты веревки с бумажными фонариками, а по всей набережной расставлены длинные столы, которые ломились от всевозможных изысканных блюд, какие только могла предложить Доралакия.

Гирлянды ароматных сосисок и большие банки сочнейших оливок стояли среди огромных тарелок, на которых стопками лежали медовые оладьи и громоздились сладкие огурцы. Свежий, только что из печи, хлеб наполнял гавань восхитительным ароматом, который соперничал с запахом эспадоритов – огромных пирогов с заварным кремом, которыми Далькреция по праву гордилась.

Почетное место занимал стол перед Столетней Бакалейной Лавкой, на который Мама Месаполики выставила свои самые бережно хранимые консервные банки: «Тушеные сливы Амберсайда», «Рагу из говяжьей солонины с луком Шотландца Боба» и великолепную рифленую банку квадратной формы с двумя ключами на крышке – «Сардины на тосте с маслом, с добавочным тостом эрцгерцога Фердинанда»!

Фасад Столетней Бакалейной Лавки был украшен гирляндами высокогорных луговых цветов, а на площади перед ней была сооружена деревянная сцена, покрытая красным ковром. Там музыканты городского оркестра в свежепостиранных красных шапочках с кисточками, настраивали свои восемнадцатиструнные балуки – большие медные трубы, на которых можно было играть смычком и одновременно в них дуть.

Люди повсюду разговаривали и пели, танцевали и хлопали в ладоши, смеялись и обменивались поздравлениями. И там были не только жители Доралакии, ибо новость о «Длиннейшем вечере» невероятно быстро распространилась по всему побережью Далькреции. В течение всего утра в Доралакию небольшими группами прибывали люди из Федруна, Лиссари и Месаполи, принося с собой подарки и праздничные гостинцы.

Среди них были и рыбаки в высоких федрунских шапках, несущие банки с медом, и домохозяйки в живописных тюрбанах с рулонами разноцветной материи, и компания из пятерых старушек в длинных черных плащах и больших месаполианских тюрбанах, несущая гигантский свернутый ковер. Было похоже, что старушки весьма озабочены какими-то своими проблемами, так что никто не обращал на них особого внимания.

Улицы и дома Доралакии буквально гудели от слухов и пересудов, касающихся удивительного существа в бакалейной лавке. Одни говорили, что это чихающий медведь, другие – что это читающая собака, тогда как большинство было твердо убеждено, что это Смеющаяся Коза, которая вернулась в Доралакию.

Достоверность всех этих слухов могла вызывать сомнения, но в одном можно было быть уверенными: ни мэр. Павел, ни Мама Месаполики, ни часовщик со своей красавицей дочерью Ларой никому не сказали об этом ни слова. А что же касается Спиро и Нико Месаполики, то их никто не видел с тех нор, как они повезли маленькую девочку в костюме пчелы на большой корабль.

– Ждите полудня, – вот все, что отвечал мэр Павел любопытствующим, улыбаясь и помахивая своей белой бородой. – Но одно я могу сказать вам уже сейчас: вы не будете разочарованы!

Солнце уже светило высоко в небе, когда голубая лодка наконец-то достигла берега. Хотя Спиро и Нико гребли изо всех сил, мощные далькрецианские течения отнесли их довольно далеко в сторону от Доралакии.

– По крайней мере, – проговорил запыхавшийся Спиро, вытаскивая лодку на каменистый пляж, – на суше мы сможем двигаться быстрее.

– Теперь мы пойдем козьими тропами, – сказал Нико, нагибаясь, чтобы Корби могла забраться ему на плечи. – Спиро, он знает кратчайший путь в Доралакию.

Они начали восхождение, прыгая с валуна на валуи, все выше забираясь в гору. Корби оглянулась назад. Нико был прав: двигались они действительно быстро. Берег остался далеко позади, а через несколько минут они были уже почти на вершине горы. Перевалив через вершину, они увидели множество горных коз, которые тревожно блеяли, завидев людей. Вдали уже показались верхушки домов-башен Доралакии.

Словно горные козы, братья уверенно сбежали с горы и стали забираться на следующий склон. Через полчаса Корби могла уже видеть не только верхушки домов, но и улицы между ними, а также нарядно украшенную набережную, запруженную разноцветной толпой, собравшейся на «Длиннейший вечер».

– Теперь недалёко, – пропыхтел Спиро.

– Почти уже там, – с трудом выговорил Нйко.

– Смотрите! – воскликнула Корби.

Там, куда указывала Корби, посреди козьей тропы, сидели пять маленьких старушек в желтоватых нижних рубашках и с крепко связанными за спиной руками.

– Тетушки! – резко остановившись, закричали в один голос Нико и Спиро. – А где же ваши черные плащи, ваши большие тюрбаны?..

Наступил полдень, и огромная толпа на площади уже с трудом сдерживала возбуждение. Мэр Павел поднял руку, и доралакский городской оркестр грянул «Элегию Святого Джорджа» в бравурной интерпретации. Когда оркестр закончил, Мама Месаполики открыла дверь Столетней Бакалейной Лавки и люди замерли в ожидании…

Ожидание длилось… и длилось… и длилось..

В толпе возник ропот. Где же удивительное существо? Мэр Павел и Мама Месаполики озадаченно переглянулись и исчезли внутри лавки. Через несколько мгновений они вновь появились на улице.

– Мама Месаполики, она говорит, – выдохнул мэр Павел, – что задняя дверь распахнута. А это существо, оно исчезло!

Б этот момент послышался хор негодующих голосов и все увидели стайку старушек в желтоватых нижних рубашках, сбегающих к ним по крутой мощеной улице, а также Нико и Спиро, несущего на плечах Корби Флад.

– Мамины сестры из Месаполи, – кричал Нико. – Они говорят, пятеро мужчин в зеленых шляпах цвета бутылочного стекла, они похитили их одежду и их почти самый лучший ковер для пикника!

– Смотрите! – закричала Корби, тыкая пальцем. – Вот они!

Толпа обернулась в сторону, куда показывала Корби, и там, на набережной, все увидели пятерых пожилых женщин, пришедших, как все до сих пор считали, из Месаполи. Они пытались незаметно выбраться из города, унося с собой гигантский свернутый ковер. Люди смотрели то на крошечных старушек в нижних рубашках, окруживших Маму Месаполики и размахивающих руками, как миниатюрные ветряные мельницы, то вновь обращали взгляды на старушек на набережной. Толпа разгневанно загудела.

– Не стойте же просто так! – в отчаянии закричала Корби, видя, как Нико и Спиро с трудом проталкиваются сквозь толпу. – Сделайте что-нибудь!

Как только последняя из старушек в черных плащах исчезла за углом, люди, наконец очнувшись, бросились за ними, крича, тыча пальцами и размахивая руками. Они вбежали наверх по улице Шляпников, пересекли площадь Торговок и свернули в переулок Смеющейся Козы, преследуя старушек, которые оказались довольно прыткими для своего возраста. Забежав за водокачку в конце улицы Вязальщиков Шапочных Кисточек, толпа в замешательстве остановилась.

Сидя на плечах у Нико, Корби в отчаянии озиралась по сторонам. Куда же они делись? Она не знала, так же как и остальная толпа. Люди тыкали пальцами в разные стороны и чесали затылки.

И тут с самой высокой башни Доралакии послышался знакомый голос.

– Мэр, – взволнованно сказал Спиро, – он говорит, они побежали туда?

– Назад в гавань, – добавил Нико.

Люди помчались вниз с горы и, выскочив на набережную, обнаружили там старушек в черном. Четверо из них все еще крепко держали свернутый ковер, а пятая тем временем пыталась отвязать качающуюся у причала рыбацкую лодку.

– Хватайте их! – крикнула Корби. – Они сейчас уплывут!

Когда люди приблизились, одна из старушек внезапно поскользнулась и налетела на другую, которая тоже поскользнулась и налетела на следующую, которая, в свою очередь, тоже поскользнулась и налетела на последнюю старушку. Все четверо попадали и лежали теперь на мостовой, суча в воздухе ногами.

В толпе кто-то хихикнул. Затем хихикнул кто-то еще, и вот уже всю набережную сотрясал неудержимый хохот.

Пятая старушка повернулась и сорвала с себя плащ.

– Мистер Таймс-Ромэн! – воскликнула Корби, перекрывая хохот толпы.

– Никто не смеется над Братством Клоунов, – прорычал мистер Таймс-Ромэн, потрясая кулаками, – и это никому не сойдет…

Пуффф!

Эспадорит с заварным кремом просвистел по воздуху и шмякнулся прямо ему в лицо.

– Эй! – угрожающе закричала вторая старушка, тоже сбрасывая свой плащ.

Шлеп!

Мистер Франклин-Готик тоже получил в лицо порцию далькрецианского кремового пирога, а толпа захохотала пуще прежнего.

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Мистер Бембо, мистер Палатино и мистер Гарамонд – каждый из них удостоился своего отдельного пирога. Запнувшись за огромный ковер, все они полетели в воду, увлекая за собой и дико размахивающих руками Таймса-Ромэна с Франклином-Готиком.

Все бурно зааплодировали. От стола, уставленного эспадоритами, к толпе приблизились четверо мальчиков и церемонно поклонились.

– Седрик! Губерт! Эрнест! Тоби! – закричала Корби.

Нико наклонился и спустил Корби на землю.

– Эти гадкие клоуны, – сказал Спиро.

– Мы вытащим их из воды, – проговорил Нико, – затем Мама, она будет с ними очень строго разговаривать!

– Привет, сестренка! – закричал Тоби, подбегая и обнимая Корби. – Нам показалось, что тут может понадобиться наша помощь.

– Отлично сыграно! – засмеялся Эрнест.

– Неплохо сделано! – согласился Губерт.

– Чисто, как рубашка Гиббонса в день стирки, – добавил Седрик.

Корби обняла каждого из них.

– А мама с папой? – спросила Корби. – А Серена?

– Немного поотстали, – сказал Тоби, махнув рукой в сторону моря. – Папа сказал, что мы можем отправиться впереди них на одной из спасательных шлюпок, которые он усовершенствовал. Они просто великолепны!

Внезапно раздался мощный корабельный гудок, и в ответ толпа радостно зашумела. Корби повернулась и увидела, как впервые за много, очень много лет в гавань крошечного городка Доралакия заходит пароход «Гармония».