Текст книги "Жажда мести"
Автор книги: Крис Муни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)
Глава 30
Малколм Флетчер остановился на третьем этаже в президентском номере. Название номера не означало роскошные апартаменты, просто в свое время в нем останавливались три президента. На стене висели фотографии Клинтона, Рейгана и Буша, все с владельцем гостиницы, Дэвидом Джейкобсом, маленьким толстым человеком в одежде от Томми Хиллфигера, которого он встретил в вестибюле.
Джек постучал в дверь.
– Заходите, детектив Кейси.
Раздвижная стеклянная дверь, которая вела на балкон, была открыта. Малколм Флетчер сидел к нему спиной. Его правая рука свисала через подлокотник. Кончиками длинных пальцев он держал в ней бокал с вином, который оказался всего в нескольких сантиметрах от белого пола балкона. В другой руке Флетчер держал открытую книгу.
Джек подошел к ограждению балкона и остановился напротив Флетчера. Было около восьми часов, солнце садилось в океан, и красные разводы на небе напоминали расплескавшуюся краску. Флетчер поменял привычную одежду на черные штаны и облегающую черную футболку, которая выгодно подчеркивала его мускулатуру. С черными волосами, зачесанными назад, бокалом вина и книгой он выглядел как экзотическая модель среднего возраста.
– Чего это вы так вырядились? – спросил Джек. – Куда-то идете?
– Как и вы, я отчаянно хочу смешаться с толпой, – ответил Флетчер. – Там на столе бутылочка «Шато д'Икем». Если хотите, мистер Джейкобс принесет еще один бокал.
– Спасибо, не надо.
– А зря.
Джек провел рукой по влажным перилам.
– Как вы узнали, что это я стучу?
– Безотлагательность, – ответил Флетчер. – Вы единственный Человек из тех, кого я знаю, который бы так суетился. – Он большим пальцем перевернул страницу. – «…груде обломков былых изваяний, где солнце отвесно, где не дает мертвое дерево тени, сверчок утешения». А что у вас, детектив Кейси? Вы нашли утешение?
– Я так понимаю, вы читали «Бостон Геральд».
– И смотрел новости. Ой-ой-ой, детектив Кейси! Я и не знал, насколько все запущено.
Он вспомнил слова Песочного человека: «Взгляни на всех этих людей, которые на тебя смотрят, Джек. Как ты считаешь, что бы они сказали, если бы узнали, что таится у тебя в голове? Думаешь, их обывательское сознание смогло бы принять то, чем ты являешься на самом деле?»
– Чертова газета! – Джек решил сменить тему. – Я проверил Сан-Диего, – сообщил он.
– И каковы результаты ваших поисков, Джек? Я могу называть вас Джек? Благодаря газетам у меня складывается ощущение, что я хорошо вас знаю.
– Конечно. Ноутбук из дома Доланов был из взорванного здания в Сан-Диего. Как и взрывчатка.
Флетчер, казалось, не удивился. Он продолжал читать.
– Это здание… Похоже, никто толком ничего о нем не знает, – продолжил Джек. – Они называют его исследовательским комплексом, но нет никаких упоминаний о природе этих исследований. Я никогда не слышал об этом месте. То же касается и нескольких агентов, которые работают на месте взрыва.
– Предполагается, что вы об этом не знаете.
– Почему?
Флетчер отложил книгу в сторону и отхлебнул глоток вина. Его взгляд был абсолютно спокойным и сосредоточенным.
– По всей видимости, Песочный человек знает ход ваших мыслей.
Джек ничего не ответил. Флетчер изучал его лицо.
– Что вы скрываете, детектив?
– Я ничего не скрываю.
– Какова была ваша реакция, когда в газете написали о вашем друге Чарлзе Слэвине?
– Я не читал.
– Вам следует следить за новостями. У меня такое ощущение, что вы скоро превратитесь в звезду экрана.
– Давайте поговорим о Сан-Диего.
– Если вы мне скажете, каким образом Песочный человек в курсе ваших мыслей.
– Это неважно. Сейчас важно…
– Это важно для меня.
Флетчер терпеливо ждал. Его черные глаза не мигая смотрели на Джека.
Джек глубоко вздохнул, потом посмотрел на волны, бьющиеся о берег. О том, что случилось той ночью в сарае, он никому не рассказывал. Теперь у него вот-вот появится целая страна благодарных слушателей. Не только Тейлор смотрела на него по-другому, скоро весь Марблхед будет бросать в его сторону недовольные взгляды.
«И когда это случится, куда ты подашься?» – спросил голос.
– У меня в доме был дневник.
– И вы вместе читали его?
– Не совсем. Он украл его.
Флетчер усмехнулся.
– Готов побиться о заклад, это было занимательное чтиво.
Джек оперся спиной об ограду и схватился за нее обеими руками.
– Вы не производите впечатление пишущего человека, – заметил Флетчер. – Вероятно, дневник остался со времен Оушн-Пойнт.
– Вы прочитали об этом в газетах, – сказал Джек и вспомнил недавний разговор с Тейлор.
– В газетах не указывалось место.
– Тогда откуда…
– Мы живем в век информации. Личные секреты остались в прошлом. Кусочки вашей жизни хранятся в базах данных по всей стране. Легче всего достать медицинские данные. Вы сам решились на это? Или это был мелодраматический демарш, устроенный нашим бывшим нанимателем?
– Мне бы хотелось обсудить вашу заинтересованность в этом деле…и в истории в Сан-Диего.
– Вы пришли ко мне в поисках советчика. Вам нужна моя помощь?
– Возможно.
– Есть сомнения?
– Я не уверен в ваших добрых намерениях.
Флетчер рассмеялся.
– Ваша сдержанность пахнет пренебрежением логикой, – заметил он. – Погружение в то темное место, которое вы старались задушить в Оушн-Пойнт, будет не таким простым, как кажется. Струпья в вашем сознании начинают ныть, не так ли? Отдерите их, и появится опасность заражения. Если это случится, вы начнете пить флуоксетин?
Джек напрягся.
– Как я узнал? – спросил Флетчер. – Я многое почерпнул из вашей медицинской карты. Вы сейчас на таблетках?
– Нет.
– Уверены? Из того, что я видел, складывается впечатление, что вы стали педантом.
Джек почувствовал, как гнев его снова проснулся. Кожа начала гореть. Он не хотел говорить о прошлом.
– Я хочу поговорить о связи Песочного человека с Сан-Диего, – ответил он.
– Чего вы хотите, так это избежать неизбежного. Я помню то, что не хочу помнить. Я не могу забыть то, что хочу забыть.
– До свидания, Флетчер.
– Вы нашли надпись на руке?
– Да.
– Имя?
– Да.
– Габриель?
Джек выпрямился.
«Он знает Песочного человека!»
Флетчер смотрел на него не мигая. Тьма во тьме.
– Фамилия Ларуш, если память мне не изменяет, – добавил Флетчер.
– Откуда вы его знаете?
Флетчер отпил вина.
– Доверие важно в любых отношениях, вы согласны?
– В смысле?
– Если верить СМИ, вы психопат.
– Вы не производите впечатления человека, который слушает репортеров.
– Это так, – согласился Флетчер. – Я больше люблю самостоятельно рассматривать шрамы. И все-таки, так ли это?
Джек посмотрел направо, на ряд домов вдоль залива. Он увидел третью семью, которая посещала его в снах каждую ночь. Они были всего в нескольких днях, возможно, часах от смерти. Он увидел Тейлор с завтрашним выпуском газеты. Она читает свежие новости, и в ее представлении неясный образ Джека превращается в четкое изображение человека, которого она больше не узнает и не любит.
Он посмотрел на Флетчера, который глядел на него бесстрастным взглядом. В этих черных загадочных глазах был ключ к поимке Песочного человека и к спасению.
Следующая семья…
– Семья номер три ждет вашего ответа, – сказал Флетчер.
– Что вы хотите знать?
Глава 31
– Чарлз Слэвин… – начал Флетчер, рассматривая бокал с вином, словно где-то в бордовой жидкости была спрятана разгадка. – Школу не закончил, родился и вырос в северной части Вермонта. Неграмотный душевнобольной. Жил в трейлере с матерью, которая любила дешевый виски и еще более дешевых мужчин.
Джек оперся спиной на угол ограды. Небо стало светло-серым, температура резко упала. Приближался шторм.
– Странно, что Песочный человек подкинул газетчикам такого неудачника. Почему не использовать Майлза Гамильтона? Он определенно более привлекателен, чем безработный автомеханик со склонностью к расчленению маленьких мальчиков.
– Не знаю.
– Я думаю, что знаете. И я считаю, что если подожду достаточно долго, то прочту об этом в газетах вместе со всей Новой Англией. Ваша девушка на вас еще косо не смотрит?
Пронзительный взгляд Флетчера заставил Джека поежиться.
– Был один мальчик, убежавший из сарая Слэвина, – продолжал Флетчер. – Восьмилетний пацан по имени Даррен Нигро. Какой-то турист проходил в двадцати километрах от дома Слэвина и обнаружил дрожащего мальчика в одних лишь пропитанных кровью трусах с изображением Супермена на поясе.
Джек глубоко вздохнул.
– Так и есть.
– Похоже, Чаки поработал над ним основательно. Применил дрель, даже отрезал три пальца на руке. Удивительно, что с такими серьезными ранами мальчик не истек кровью в лесу.
– Слэвин прижег их паяльной лампой, – сказал Джек.
– Откуда вы знаете, что это была паяльная лампа?
– Потому что Слэвин снял это на видео.
– А, дайте-ка я догадаюсь… Он хранил эти садомазохистские записи возле кровати – возможно, на полочке у изголовья. Стирал одежду мальчиков, гладил ее и развешивал на милых плечиках в шкафу.
Его проницательность была поразительной.
– Откуда вы узнали? – удивился Джек.
– Повороты садомазохистских фантазий, особенно те, что касаются детей, так же предсказуемы, как времена года, – ответил Флетчер. – Вы говорили с этим мальчиком?
– Пытался.
– Он отвечал?
– Не словами.
– Каталепсия?
– Что-то вроде того. Он реагировал, когда его касалась мать.
– Что происходило?
– Он кричал… – ответил Джек и вспомнил тот день в больнице так же четко и ясно, словно это было вчера. Воспоминания нахлынули на него, грозя утопить.
– Вы вытащили мать в коридор и назвали ей имя хорошего психиатра?
– Нет.
– Почему нет? Любой цивилизованный человек так бы и поступил.
– Я знал, что никакая терапия, никакие таблетки, любовь семьи или друзей не смогут стереть то, что он пережил в сарае. Ему достаточно будет просто посмотреть на руку без пальцев или на свои шрамы, чтобы вспомнить все те ужасы.
– И в тот момент вы решили выследить человека, который мучил и убивал этих мальчиков.
– Нет.
– Но вы думали об этом. Это единственное логическое объяснение того, что вы в одиночку отправились в сарай.
– Я этого не говорил.
– Чарлз Слэвин был конченым, профессиональным неудачником, человеком, боявшимся собственной тени. Когда вы вошли в сарай, он не напал на вас. Не было никакой борьбы. Он увидел вас, вооруженного пистолетом, испугался и взмолился о пощаде.
Джек не мог отвести взгляда от странных черных глаз, которые пронизывали его, как пули из обреза, словно Флетчер его гипнотизировал. Джек ощущал странное чувство – нечто вроде связи с сидевшим напротив него бывшим криминалистом, человеком, который разделял его взгляд на темную сторону человеческой природы.
– Там вы нашли трех мальчиков, запертых в собачьих клетках. Они кричали, не так ли? Они кричали, потому что Чаки в соседней комнате работал над четвертым. Вы вошли в комнату, увидели мальчиков и услышали крик четвертого. Вы видели Даррена Нигро без пальцев на больничной койке, уже больше не мальчика, даже не человека. И тогда вы решили, что никакого суда не будет, что вы свершите правосудие прямо там. Поэтому вы спрятали пистолет и взяли молоток. Пистолет не смог бы утолить жажду возмездия, правда? Для этого нужны были руки и воображение. В мозгу Джека росли гнев и страх. Он попытался затолкать их назад, за закрытую дверь, но вместо этого еще глубже провалился в черные глаза Флетчера, полные то ли осуждения, то ли понимания, и правда, которую он так долго хранил, слетела с языка:
– Да, я его убил.
– И какие были ощущения?
Джек посмотрел на людей, гуляющих по узким улочкам старого города. Такие беззаботные…
– Он получил то, что заслуживал, – сказал Джек.
– Тогда к чему эта душевная драма? Вы религиозны?
– Я вырос в католической семье.
Флетчер тихо рассмеялся.
– С таким же успехом вы могли сказать, что вам промыли мозги. Вы когда-нибудь бывали в Парке сибирских тигров в Китае?
– Нет.
– За двенадцать долларов можно купить кролика, чтобы потом скормить его тиграм. За сто двадцать долларов – свинью.
Я видел, как молодая китайская пара купила очень дорогого теленка абердин-ангусской породы. Через семь минут тигры загнали теленка в угол и разорвали на клочки. Их семилетняя дочь фотографировала это, а ее четырехлетний братишка радостно хлопал в ладоши. Что вы можете сказать на это?
– Я надеюсь, что еще есть цивилизованные люди.
– Да, я совсем забыл, в каком развитом обществе мы живем. Не далее как в прошлом месяце шестнадцатилетнего пацана из Вайоминга друзья до смерти забили дубинками, потому что узнали, что он гомосексуалист. Протестанты-христиане повесили перед похоронным бюро щиты, на которых было написано: «Бог сжигает педиков в преисподней!» и «СПИД валит гомиков наповал!». Животные убивают, чтобы есть. Мы убиваем ради забавы и прибыли. Мы убиваем от избытка воображения и страха, хотим и используем религию и психологические страдания, чтобы клеймить собственные поступки. – Флетчер засмеялся. – Все это идет из одного источника. А почему бы и нет? Мы же все-таки созданы по Его образу и подобию.
– Намеренно, предумышленно.
– Где был Господь, когда пытали этих мальчиков? Где был Господь, когда Даррен Нигро смотрел, как ему отрезаю г пальцы?
Почему Господь не ответил на молитвы восьмилетнего мальчика, кричащего от боли? Позвольте открыть вам одну тайну. Здесь, на земле, Бога нет. Люди гибнут в авиакатастрофах, целые поколения стирают в этнических чистках, а детей режут, калечат дрелями и сажают в собачьи клетки, потому что Богу все равно.
– Все равно не вяжется…
– Как бы Даррен Нигро нашел справедливость? Что нужно было, чтобы память не сводила его с ума?
– Я не знаю. Он повесился.
– Он с вами связывался?
– Один раз. Где-то два с половиной года спустя, когда я был в Оушн-Пойнт.
– Вы с ним разговаривали?
– Нет. Он прислал мне открытку. Ее переслал мне один друг.
– Что там было написано?
– Там было написано «Спасибо».
– Тогда что вам не дает покоя?
– Что этот Песочный человек забыл в Марблхеде?
Флетчер глотнул вина и перевел взгляд на океан.
– Есть ли у вас какие-либо соображения по поводу Ларри Роса и Вероники Долан?
– Рос работал на центр «Грейвз Реабилитейшн» в Гарварде, штат Массачусетс. Вероника Долан проработала там один год мед сестрой.
– А я все это время думал, что они были несчастными любовниками, – сказал Флетчер. – Откуда вы узнали?
– Налоговые документы, – ответил Джек. Майк звонил ему сегодня утром по этому поводу. – Мы знаем, что «Грейвз» был частным приютом и больницей и что он сгорел около двадцати трех лет назад. Подозревали поджог, но доказать ничего не удалось. Вот так вот. По «Грейвз» очень мало информации.
– Так и предполагалось.
– Почему?
– «Грейвз Реабилитейшн» был пристанищем для заблудших душ – хулиганов в возрасте от шести до шестнадцати лет. Все они были из неблагополучных семей, будущие психопаты и все такое. Все с безрадостным будущим или вообще без него. Таких в нашем просвещенном обществе называют расходным материалом. Отщепенцы, если вам больше нравится. Так как «Грейвз» был частным заведением, у них было больше возможностей, чем у подобных государственных контор, потому они грешили некоторыми не принятыми методами лечения. Наш друг Габриель был там пациентом, им ведал доктор Рос. Вы когда-нибудь видели десятилетнего мальчика, привязанного к кровати, к которому применяют электрошоковую терапию? Или которому вкалывают лошадиные дозы карбоната лития? Незабываемое впечатление!
– Вы видели, как это происходит?
– И это, и другие вещи. По большому счету, «Грейвз» был не чем иным, как полигоном для новых психотропных препаратов, большей частью экспериментальных. Единственным способом испытать эффективность этих продвинутых медикаментов было применить их к лицам с особыми расстройствами психики. Было много побочных эффектов и передозировок. В ходе одних испытаний мальчикам в возрасте от десяти до восемнадцати лет вводился антипсихотропный препарат, который находился на ранних стадиях изучения. У всех подопытных он вызвал кровоизлияния. Шестнадцать пациентов умерло, еще два десятка получили серьезные нервные расстройства. Дело замяли, а фармацевтическая компания начала с чистого листа, возобновив испытания полгода спустя.
Казалось, мир замер.
– Это… это…
– Невероятно? Глупо? В тридцатые годы психиатр Август Форел убедил швейцарские власти в необходимости закона о расовой гигиене. Более шестидесяти тысяч женщин были стерилизованы. Позже Гитлер принял такой же закон, а мы знаем, что было дальше. Хотите еще? Британское правительство продавало сирот в католические монастыри в Австралии. Похоже, бриты не желали платить за членов общества, которые стали бы финансовым балластом, а австралийцам хотелось увеличить долю белых католиков в населении Австралии. Торговлю людьми отменили? Десятки лет работорговли. Половое насилие. Избиения. Смерть. Все это часть эволюции, часть святого плана Провидения.
– Какое отношение это заведение имеет к криминалистам?
– Несколько членов правления «Грейвз» – бизнесмены, политики и исследователи, которые знали, как нужно добывать гранты с большим количеством нулей, поддерживали первые попытки ФБР создать отдел криминалистики. Криминалисты находили этих потенциальных пациентов, извлекали их из привычного окружения и прогоняли по различным психиатрическим ведомствам. Действительно, большая часть мальчиков получала образование, лечение и доступ к возможностям, которые ранее были Для них недостижимы. Сложные случаи, такие как Габби, отправлялись в «Грейвз» для более агрессивных способов реабилитации – все возможно за деньги налогоплательщиков.
Джек воспользовался паузой, чтобы переварить услышанное.
– Не стоит удивляться, – сказал Флетчер. – Не случайно отдел криминалистов назвали отделом по изучению поведения. Именно в этом состоят их интересы – в поведении. Криминальная составляющая вторична.
– Вы не объяснили своей связи с «Грейвз».
– Я не был связан с этим заведением. Наш общий друг и бывший наниматель Алан Линч часто невнимательно относился к документам и телефонным переговорам. Я решил провести независимое расследование. Именно тогда я натолкнулся на Габби. Сложно было его не заметить. Он скрутил одну медсестру и привязал ее к кровати. Когда дверь взломали, то обнаружили Габби на ней. Он пытался задушить ее. Другая медсестра нашла за вентиляционной решеткой в его комнате спрятанное взрывное устройство с дистанционным управлением. Если учесть его тогдашний возраст, оно было достаточно сложным. Похоже, ему не нравилась роль лабораторной крысы. – Флетчер отхлебнул вина. – Возможно, шоковая терапия доктора Роса познакомила его с гневом.
– Значит, вы встречались?
– О да. Мы с Габби очень хорошо знакомы. Он даже поделился со мной мечтой привязать доктора Роса к кровати и заставить его наблюдать, как перерезают горло его жене. И еще Габби хотел взорвать «Грейвз».
– Когда я приезжал к вам в Мэн, вы увидели в документах имя Роса и поняли…
– Браво, детектив Кейси! Вы сложили все части ребуса самостоятельно.
– Если вы все это видели, то почему не предали дело огласке?
– Когда я собирал улики, меня обнаружили. Записи и пленка с камеры слежения в «Грейвз», а также еще двух исследовательских комплексов, где счет жертв шел на тысячи, были конфискованы. Алану не понравился мой проект, и он отблагодарил меня, подослав ко мне трех агентов. – При слабом освещении глаза Флетчера казались еще темнее, чем обычно. – › К счастью, я был готов к их приходу.
– И вы начали скрываться.
– Почему вы прячетесь в Марблхеде?
– Мне нравится океан.
– «И с той поры душою сник, брожу угрюм, как ночь…» Аманда хотела жить здесь, не так ли?
Складывалось впечатление, что все его мысли были написаны на доске за его спиной. Джек почувствовал, как глубоко в сердце что-то оборвалось.
– Она хотела, чтобы вы бросили криминалистику, приехали сюда и создали нормальную семью, – продолжал Флетчер.
– За год до ее гибели мы были здесь в День памяти. Ее соседка по комнате из колледжа жила в соседнем городке, Свомп-скотте.
– Конечно. Это единственное рациональное объяснение, почему умный человек по собственной воле обрекает себя на жизнь в городке на берегу моря. Вы здесь, чтобы облегчить чувство вины. Так… Почему вы тогда не переехали?
– Я был очень занят на работе.
– А может, вам понравился привкус, который остался после Слэвина?
– Возникло дело Гамильтона. Оно не продвигалось, и я решил взяться за него.
– Почему?
– В основном из самомнения. Ребята, которые занимались делом Гамильтона, ничего не могли сделать, потому я за него взялся.
– Только вы недооценили способности Майлза Гамильтона.
Джек не моргнул, не отвел взгляд.
– Да.
– Как вы его выследили?
– Двадцатилетняя дочь сенатора была найдена растерзанной в доме отца в Вашингтоне. Части тела лежали в разных комнатах – явная связь с другими подобными случаями. Под кроватью я нашел пробку от бутылки вина. Это было странно, потому что сенатор не держал в доме выпивку. А у девушки была аллергия на алкоголь. Я узнал, что вино было редким. Оно поставлялось с одного винного завода в Европе. В доме Гамильтона в Северной Каролине каждый год покупали несколько бутылок этого вина. Я отправился к нему домой. Хотел с ним поговорить и задал ему несколько вопросов об этой девушке. Как и ожидалось, он ее знал – они вращались в одних кругах. Он вел себя очень обходительно, с исключительной вежливостью. Мне повезло, потому что он повел меня в винный погреб, чтобы поговорить наедине. Я увидел вино. Когда я обернулся, что-то в выражении моего лица изменилось. Не знаю что, но он понял, что мне все известно.
– Вы арестовали его в ту же ночь?
– Нет, я поблагодарил его и отбыл.
– Вы получили ордер?
– Нет.
– Конечно, нет. Не стоит привлекать чиновников к своим делам.
– Я хотел собрать больше доказательств. У Гамильтона было обширное поместье. Он был очень богатым и влиятельным человеком. К тому же к его услугам была солидная юридическая фирма. Если бы я арестовал его в ту ночь, он бы вышел на поруки. Если бы дело дошло до суда, то с теми уликами, что у нас были, он бы выиграл процесс.
– Не надо ничего объяснять, – сказал Флетчер, – я знаю эту кухню.
– Мне следовало получить ордер. Жаль, что я его не получил, – посетовал Джек, чувствуя тугой комок в горле.
– Если бы вы получили ордер, вместо того чтобы думать, как заманить его в ловушку и совершить акт правосудия…
– Аманда была бы жива.
Какое-то время слышался лишь шум ветра с запахом моря.
– Поэтому вы переехали сюда и превратили себя в ходячее чистилище, исполняя небольшие акты милосердия в бесконечном поиске средств заглушить чувство вины, которое терзает душу Это уже настоящий янсенизм. Очень скучно. Я думал, у вас больше воображения.
Но Джек его едва слышал.
Аманда, привязанная к стулу, потерянное, паническое выражение ее глаз. «Помоги мне, Джек… Пожалуйста, помоги!» Потом скальпель скользит по ее горлу, и она умирает, заливаясь кровью)
Их ребенок умер. Его мир рухнул. Навсегда. Если бы только…
Джек заморгал, отгоняя воспоминания.
– Память, детектив Кейси, – это проявление божьей жестокости, – сказал Флетчер. – Нет настоящих тайников, куда можно было бы аккуратно уложить все мерзкие мысли, сожаления и чувства. Нет места, чтобы все это спрятать. Все свалено в кучу, а память исполняет роль тюремного надзирателя. – Флетчер отхлебнул еще вина. – Жизнь без масок и нудных ярлыков… Вам надо попробовать. Может, тогда вы сможете вернуться к нормальной жизни.
– Вы не рассказали о связи Песочного человека с Сан-Диего.
– Когда «Грейвз» сгорел, пациентов распределили по другим психбольницам, которые сотрудничали с ФБР. Пациенты вроде нашего друга Габриеля стали частью программы изменения поведения.
– Я о такой никогда не слышал.
– Это и не предполагалось. Только определенный круг лиц знает о ней. Эта программа является исследованием реабилитации – по замыслу нашего бывшего начальника. Теория Алана состоит в том, что если вы забираете ребенка из враждебной среды и помещаете в благополучную семью, сопровождая это предоставлением психологической помощи и возможностью получения образования, то создаете прекрасного члена общества. Разве это не великолепно?
В этот момент Джек почувствовал, что все события недели сложились в стройную картину.
– Песочный человек знает о связи ФБР с программой, ведь так? Он знал, что здание в Сан-Диего принадлежало федералам. Он взорвал его, чтобы привлечь их внимание, внимание всей страны, а теперь он ждет, что они нагрянут сюда. Он передает информацию СМИ, потому что хочет разоблачить программу. Хочет рассказать всем, что происходило в «Грейвз».
– Но сначала он хочет убить семьи. Он хочет, чтобы они заплатили, а потом разоблачит программу. Габби давно мечтал об этом. Его подогревает страх, что его забудут, что общественность закроет глаза на то, что случилось с ним и с другими в «Грейвз». Он хочет попасть в учебники истории.
– ФБР уже в пути, – сообщил Джек и пересказал разговор с Марком Грейсмитом.
– Значит, Алан едет сюда, – сказал Флетчер. – Ба, это будет забавно!
– Стоит ли рисковать, выходя из тени?
– Не каждый день можно собственными глазами увидеть, как рушится великая империя.
– Но дело не только в этом.
– Я здесь, чтобы убедиться, что Габби успеет рассказать свою историю.
– Мы должны предупредить семьи. Вы помните какие-нибудь имена, что-то еще?
– Доктор Рос – единственный человек, с которым я пересекался. «Грейвз» был большим комплексом.
Запищал пейджер Джека. Он отцепил его от пояса, поглядел на экран и нахмурился. Номер он не узнал. Он похлопал себя по карманам в поисках телефона и вспомнил, что оставил его в машине.
– В гостиной есть телефон, – сказал Флетчер.
Джек сделал шаг по направлению к двери, но потом остановился.
– Это вы сожгли «Грейвз», не Ларуш. Вы не смогли их тогда разоблачить, поэтому сожгли комплекс.
Флетчер допил вино. Его немигающие глаза мечтательно глядели на океан.
– Полагаю, все-таки Плутарх сказал: «Смерть щиплет меня за ухо и говорит: «Живи, ибо я иду», – процитировал Флетчер. – Если вы чтите память жены, то должны ей хотя бы это.
Телефон лежал на полке возле камина. Джек набрал номер.
– Даффи, – представился голос.
Джек имя не узнал.
– Это детектив Джек Кейси из Марблхеда. Вы мне…
– Да, я сбросил вам сообщение на пейджер. Я главный сыскник здесь, в Ньютоне, и мне понадобится ваша помощь. Я думаю, вы должны послушать звонок, который только что поступил на номер 911.
