Текст книги "Комната мертвых"
Автор книги: Крис Муни
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Ни в одной из смотровых комнат Дарби Купа не нашла, зато наткнулась на Рэнди и Марка в отделении серологии. Те исследовали окровавленную одежду Кендры Шеппард и ее личные вещи, которые Дарби вчера забрала из морга: черные пластмассовые часы, серебряное колечко и простенькую золотую цепочку.
Рэнди отложил в сторону планшет и уставился на свежую паутину шрамов у нее на лице. И он, и Марк выглядели уставшими.
– Мы решили, что тебе не помешает помощь с одеждой, – сказал Рэнди, – поэтому пришли пораньше.
– Большое спасибо, – отозвалась Дарби. – Спасибо вам обоим. Я очень тронута. Кто-нибудь из вас видел Купа?
Рэнди отрицательно покачал головой. Марк сказал:
– Сегодня утром он был здесь, но потом я его не видел.
Дарби подумала, что Куп, возможно, работает с саперами на месте взрывов, и решила проверить свою догадку у секретаря лаборатории.
– Он взял отгул, – ответила секретарь.
– Он не сказал почему?
– Нет. Мне, во всяком случае, он ничего не говорил. Может быть, он оставил вам сообщение.
Дарби вернулась к себе в кабинет. От Купа ничего не было, зато пришло сообщение от Мадейры Джеймс.
– Мисс МакКормик, я звоню в продолжение нашего вчерашнего разговора о пуле с микроштамповкой, которую вы нашли. Я подписала запрос на предоставление всей информации относительно тестирования боеприпасов и их демонстрации и передала его президенту компании. Сейчас он обсуждает его с директором юридического департамента. Как только появятся новости, я перезвоню вам или пришлю письмо по электронной почте.
Сообщение пришло сегодня утром около десяти. Сейчас стрелки часов показывали без четверти четыре.
Второе сообщение было от Боба Литцоу, дежурного сержанта в архивных трейлерах с вещественными доказательствами. Он не смог найти улики и отчеты по делу об убийстве Шеппардов в апреле восемьдесят третьего года.
Дарби позвонила Литцоу.
– Что случилось с уликами?
– Понятия не имею. Они могли затеряться. Их могли случайно переложить в другое место. Со старыми делами такое случается сплошь и рядом. Мы найдем их, не сомневайтесь, но на это понадобится время.
Дарби вспомнила слова Иезекииля о том, что Салливану помогал кто-то из сотрудников управлений полиции.
«Не доверяйте никому, особенно тем, кто служит в Управлении полиции Бостона. Салливан платил очень многим вашим людям».
Она снова повернулась к компьютеру и сказала:
– Мне нужен список людей, запрашивавших дело Шеппардов.
– Могу вам сразу сказать, что последние пять лет им не интересовался никто.
– Что вы делаете со старыми отчетами?
– Они сдаются на хранение.
– Найдите их и перешлите мне по факсу. И, пока вы еще не положили трубку, прошу вас поднять все материалы по убийству Томаса МакКормика.
Она продиктовала сержанту номер дела.
Закончив разговор, Дарби проверила свою электронную почту. От Мадейры Джеймс ничего не было. Рэнди прислал ей копию отчета о вещественных доказательствах, которые обнаружил в лесу. Она распечатала экземпляр, подняла телефонную трубку и набрала прямой номер Джеймс в «Технологических системах Рейнольдса», но вызов был переадресован на голосовую почту. Дарби оставила для нее сообщение с просьбой перезвонить и ввести ее в курс дела.
Потом она попыталась дозвониться во Францию доктору Векслеру, собственнику особняка в Белхэме. Никакого ответа. Она оставила еще одно сообщение.
Теперь Куп. Его мобильник не отвечал. Дарби позвонила на домашний телефон. Никакого ответа.
«Почему ты меня избегаешь, Куп?»
Дарби подошла к принтеру. Из-за ран на лице у нее раскалывалась голова. В висках тяжело пульсировала боль. Она опустилась в кресло и прижала ладони к глазам. Перкоцет, который прописал ей врач, должен унять боль, но он же вызовет заторможенность и вялость. Из ящика стола она достала несколько таблеток адвила и проглотила их не запивая, а потом взяла в руки отчет об обнаруженных вещественных доказательствах.
На дымовых шашках не удалось найти отпечатков пальцев или следов крови. Рэнди передал их серийные номера саперам. Умница, правильное решение. Они будут знать, где искать, если те были украдены. Впрочем, с проверкой серийных номеров придется подождать, саперы сейчас заняты более нажным делом на местах взрывов в Чарльстауне.
Дарби сначала бегло перелистала страницы, а потом принялась внимательно читать отчет Рэнди. Чудо-близнецы проделали блестящую и кропотливую работу, исследуя собранные улики.
Ей не давала покоя какая-то мысль о бинокле. Дарби вспомнила о координатной сетке Рэнди и прихватила отчет с собой н зал совещаний.
52
Дарби стояла перед доской. Бинокль нашли в левом верхнем квадранте леса, на значительном расстоянии от подъема, ведущего к дороге. Рядом с биноклем Рэнди обнаружил отпечатки кроссовок. Они полностью совпадали со следами на ступеньках террасы в задней части дома, то есть принадлежали человеку, который с пистолетом в руках ворвался в особняк. И этот человек держался отдельно от остальных. Вполне возможно, что и действовал он независимо от других. Или даже не был с ними связан. Ладно, так почему все-таки бинокль не дает ей покоя?
Дарби перелистала страницы в обратном порядке. Вот оно. Гладкие следы перчаток и смазанные латентные отпечатки, которые Марк безуспешно попытался обработать.
Она прочла данные по биноклю. Изготовлен корпорацией «Никон». Недорогая модель. Совсем не того рода, которым воспользовался бы оперативник. У лысого мужчины имелись очки ночного видения. Федеральный агент Алан использовал нечто вроде РВП-пушки, чтобы поджарить электронные цепи в камерах системы безопасности в больнице. Телеоператор, которого она засекла наблюдающим за домом, был вооружен кинокамерой с лазерным микрофоном. Все это высокотехнологическое оборудование. А бинокль был маленьким, складным, его можно носить в кармане брюк. С его помощью можно наблюдать за птичками, может быть, смотреть матч или концерт. Но для скрытого оперативного наблюдения он решительно не годился.
Дарби мысленно представила себе бинокль. Словно наяву, увидела потрескавшийся пластмассовый корпус и крепежные винты, на одном из которых…
Она вышла из комнаты совещаний и достала бинокль из коробки с вещественными доказательствами.
Так и есть, винты уже выкручивались раньше. Кто-то разбирал бинокль, чтобы починить его. Кто-то касался внутренностей бинокля. А Марк фьюминговал бинокль только снаружи.
Она отнесла улику обратно в лабораторию серологии и поделилась с Марком своими соображениями насчет бинокля.
– Вот дерьмо! – вырвалось у него. – Я бы никогда… Мне это и в голову не пришло.
Он взял бинокль и ушел с ним в смотровую комнату напротив.
Рэнди сказал:
– Вернулись отпечатки, взятые в доме в Белхэме. Совпадений нет, за исключением тех, что принадлежат Кендре Шеппард и ее сыну. Те, которые мы не можем идентифицировать, скорее всего, оставлены хозяевами дома.
– Векслерами, – согласилась Дарби, недоумевая, почему ей до сих пор не перезвонил ни сам хозяин, ни его супруга.
Затем она сосредоточилась на окровавленной одежде, разложенной на лабораторном столе.
«Кендра установила, кем был Сапливан на самом деле, и узнала, что бостонское отделение ФБР устраняет местных свидетелей и информаторов… Кендра сказала, что сохранила пленки и свои записи. Я не знаю, где они лежат, она мне не сказала».
Аудиозаписи, их расшифровка и прочие заметки – вещи довольно объемные. Кендра просто не могла носить их с собой постоянно. А это значит, что она должна была хранить их в каком-нибудь безопасном месте. Но где? В арендуемом сейфе в банке?
«Нет, – решила Дарби. – Чтобы арендовать банковскую ячейку, необходимо заполнить бланк заявления и предъявить какое-нибудь удостоверение личности, хотя бы водительские права. Каким бы именем она ни пользовалась, его неизбежно занесли бы в память банковской компьютерной системы. А Кендра не доверяла компьютерам. Она ни за что не согласилась бы намеренно оставить след, по которому эти люди могли выйти на нее».
Итак, где же она могла хранить эти записи?
– Это не одежда, а тряпки, – заметил Рэнди, – к тому же самые дешевые. Да, они насквозь пропитаны кровью, но это кровь жертвы. Мы использовали…
Дарби не слушала Рэнди, его слова не доходили до ее сознания. Она напряженно раздумывала. Камера хранения в аэропорту? Она гарантировала анонимность. Туда можно сложить что угодно и заплатить за хранение, причем наличными. Проблема: бесконечно долго пользоваться камерой хранения в аэропорту нельзя. А плату принимали вперед только за день или два, в зависимости от аэропорта. Да, аэропорт обеспечивал анонимность, но и создавал неудобства. Кендра наверняка хотела держать все улики под рукой. Она должна была иметь к ним быстрый доступ на случай неожиданного бегства. А ей пришлось убегать всю жизнь…
– … послушай, что передают по радио и телевидению насчет взрыва бомбы, – говорил Рэнди. – Доктор Эдгар и его аспиранты по-прежнему считаются пропавшими без вести, равно как и Дженнингс. Много раненых, но их имена не сообщаются, и масса свидетелей…
«Убегала…» – думала о своем Дарби.
Кендра убегала двадцать с лишним лет, они с сыном постоянно меняли имена и документы. Иезекииль говорил что-то насчет Висконсина. Кендра работала в страховой компании, Кендра видела, как Питер Алан входит в здание, а Джек Кинг сидит за рулем машины, припаркованной прямо у входа.
«Она забрала Шона из школы и уехала из города, бросив все вещи».
Дарби встряхнулась.
– Рэнди, я хочу, чтобы ты принес мне сумочку Кендры. Она лежит в коробке с уликами.
– Я осматривал ее и ничего…
– Не спорь, просто пойди и принеси мне ее. Мысленно она представила себе, как Кендра замечает агентов ФБР, считавшихся мертвыми.
И что она делает? Она уезжает, чтобы забрать сына из школы.
Уезжает, чтобы найти новое место для жизни.
Бросая все вещи.
«Нет, не все. Самое главное было у нее с собой. Кендра ни за что не бросила бы улики. Они были ей нужны. Значит, забрав Шона из школы, она уехала… и не остановилась, потому что все улики были у нее с собой. Она придумала способ, позволявший постоянно иметь их при себе, буквально под рукой, на случай внезапного бегства. Все улики она постоянно носила с собой».
Рэнди вытащил сумочку из коробки с вещественными доказательствами и выложил ее на стол. Дарби не отрывала взгляда от окровавленной одежды, боясь, что стоит ей отвести глаза, как она перестанет слышать внутренний голос, который нашептывал ей:
«Улики постоянно находились при ней. Улики постоянно находились при ней».
Дарби потянулась к упаковке с латексными перчатками. Надев их, она принялась осматривать сумочку.
В черном кожаном бумажнике от Лиз Клейборн не обнаружилось ничего, кроме наличных и водительского удостоверения, выданного в Вермонте на имя Эми Холлкокс.
Три тампона в пластиковой обертке.
Пузырек с мятными таблетками. Освежитель дыхания, не более того.
«Улики постоянно находились при ней».
Но даже женскую сумочку нельзя все время носить с собой. А Кендре нужно было нечто такое, что могло бы постоянно находиться при ней.
«Так, и что у нас осталось? Часы и украшения».
Часы уже были обработаны порошком на предмет снятия отпечатков пальцев. Дарби взяла их в руки. Ремешок из черного полиуретана и черный циферблат в обрамлении корпуса из матовой стали. Секундная стрелка бежала по кругу. Серебристые цифры, но название производителя отсутствует.
Дарби перевернула часы. Обратная сторона выглядела вполне нормально, за исключением левой стороны. Здесь виднелся маленький прямоугольный кусочек пластика. Она взяла пинцет и вытащила пластиковый контакт – флешку USB.
– Господи Иисусе… – пробормотал Рзнди. Удивление на его лице сменилось растерянностью. – Я бы никогда не подумал… Я осматривал часы и ничего не заметил.
– Ты и не должен был ничего заметить. Флешка была хорошо спрятана. Я заберу ее с собой. Да, чуть не забыла: сейчас сюда придут люди и будут искать подслушивающие устройства.
– Что здесь происходит?
– Извини, Рэнди, но я ничего тебе не скажу. Приказ комиссара.
– Понятно. Больше можешь ничего не говорить.
А Дарби уже размышляла над своей находкой. Кендра Шеппард собирала сведения в те времена, когда USB-флешек еще не существовало. Это означало, что на ней хранились только копии оригиналов и аудиозаписей. Получается, она уничтожила оригиналы? Или спрятала их в надежном месте?
В своем кабинете Дарби застала Уорнера и двух его подчиненных.
– Мне нужно поговорить с вами наедине, – сказала она ему.
Уорнер молча указала на дверь. Мужчины кивнули и вышли из комнаты.
Дарби сунула крошечную флешку в разъем своего компьютера.
Дверь у нее за спиной закрылась, раздался голос Уорнера:
– Что случилось?
– Я нашла документы Кендры Шеппард.
Дарби указала на экран монитора, на котором отобразился список аудиофайлов в формате МРЗ и документов.
Уорнер подошел и, достав из кармана очки, склонился над столом. Дарби внимательно изучала список.
«Господи, да их тут не меньше сотни!»
– Судя по размерам файлов, рискну предположить, что это отсканированные документы.
– Вы можете их распечатать?
Она кивнула и щелкнула мышкой по одному из РDF-файлов.
Открылось окно ввода пароля.
Дарби щелкнула по одному из аудиофайлов. С тем же результатом. Программа требовала ввести пароль.
– Проклятье!
– Что такое? – спросил Уорнер. – Не получается?
– Они защищены паролем.
– А вы, случайно, не знаете его?
– Нет. И не просите меня подставлять случайные наборы букв или цифр.
– Почему нет?
– Потому что все может закончиться стиранием файлов. Я позвоню компьютерщикам.
И Дарби потянулась к телефону. Уорнер перехватил ее руку.
– Сначала я должен получить добро от комиссара. Вы имеете на примете кого-то конкретно?
– Джим Байрам, – отозвалась она. – Он лучший.
– О'кей. Если она разрешит, я немедленно посажу его за работу.
– Эти файлы, скорее всего, лишь копии. Кендра или хранила оригиналы в другом месте, или уничтожила их.
Уорнер кивнул.
– Вы уже поговорили с Купером?
– Его здесь нет.
– А где же он?
– Не знаю.
– Ну так найдите его. Найдите и вразумите. И позвоните мне, когда будете возвращаться сюда. Мне понадобится ваша помощь, чтобы разобраться с этими файлами.
Она отодвинула кресло от стола и встала.
– И еще одно, – сказал Уорнер. – Эти люди, которые следили за вами… Если вам хотя бы покажется, что вы что-то заметили, немедленно звоните мне. Не стройте из себя Рэмбо, договорились? Эти парни нужны нам живыми.
Дарби кивнула и вышла, думая о том, куда мог подеваться Куп и как заставить его разговориться.
По дороге она заглянула к баллистикам. У тех не обнаружилось никаких данных о том, что «Глок-18» когда-либо применялся при совершении преступления.
53
Джейми пришла в себя. В голове вяло роились мысли. Она попробовала открыть глаза, и слабый голос – который почему-то показался ей странно знакомым – протестующе застонал:
«Нет-нет, оставайся здесь, со мной».
Она узнала голос – она спала рядом с ним целых пятнадцать лет.
«Останься со мной, – сказал Дэн. – Останься там, где ты будешь в безопасности».
В безопасности?
Разве ей грозит опасность?
Память медленно возвращалась к Джейми. Отец Хэмфри приехал к ней, чтобы предупредить о Кевине Рейнольдсе.
«Откуда-то он узнал о том, что здесь произошло, и поинтересовался у меня, не живешь ли ты по-прежнему поблизости…»
Это слова Хэмфри. И… и… что дальше? Она побежала в дом, чтобы забрать детей. И Хэмфри перехватил ее, уговаривая успокоиться. Она помнила, что вырвалась. Помнила, как подбежала к лестнице, собираясь крикнуть детям, чтобы они немедленно спускались вниз, и тут ей на голову опустился пластиковый мешок.
«Это сделал отец Хэмфри! – подумала Джейми. – Священник, который крестил моих детей, сидел за столом в моем доме, организовал похороны моего мужа, пока я с детьми лежала в больнице… И этот же человек накинул мне на голову пластиковый мешок».
Она вспомнила, как пластик прилип к ее губам, когда она попыталась сделать вдох. Вспомнила, как сопротивлялась, пытаясь оторвать крепкие, мозолистые руки от своего горла. Вспомнила, как с размаху ударилась лицом о стену и как голова взорвалась острой болью, которую она сейчас – вот странно! – не чувствовала. Сейчас она вообще ничего не чувствовала, и почему-то это было страшнее всего. Она должна…
Чьи-то руки грубо похлопали Джейми по щекам. Чужие пальцы приподняли ей веки, и она увидела лицо отца Хэмфри и его покрасневшие глаза. Очертания комнаты расплывались, как в тумане, но она различала отдельные цвета и предметы: зеленое стеганое одеяло на кровати, задернутые бледно-лиловые занавески на окнах и лампу на дубовом ночном столике.
«Моя спальня. Я в своей спальне и, кажется, сижу. Но почему я не могу пошевелить ни руками, ни ногами?»
Странно, но ей совсем не было страшно. Она ничего не чувствовала.
«Голова у меня должна раскалываться от боли. Или хотя бы болеть, но я совсем не чувствую боли. Хочется только закрыть глаза и заснуть».
– Очнись, дорогуша, – проговорил отец Хэмфри и легонько встряхнул ее. От него пахло сигаретным дымом и виски. – Пора просыпаться.
Он отпустил ее. Джейми уронила голову, тело ее свесилось на одну сторону, но она не упала. Из уголка ее рта на шорты стекла длинная струйка слюны.
Отец Хэмфри примотал ее клейкой лентой к одному из стульев в кухне. Она видела полоски скотча, стягивавшие ее лодыжки. Руки он связал ей за спиной.
«Дети… Господи Иисусе, Святая Дева Мария и Иосиф, что он сделал с Майклом и Картером? Или они все еще в спальне?»
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы поднять голову.
– Вот и умница, – сказал отец Хэмфри.
Голова ее снова упала. Дверь спальни стояла открытой, и Джейми видела часть коридора. Двери в спальни мальчиков были заперты, а дверь в комнату мертвых была распахнута настежь. Должно быть, отец Хэмфри выбил ее, потому что на ковре валялись щепки и сломанный замок.
«Что он сделал с детьми? И почему мне не страшно? Почему я ощущаю такое ненормальное спокойствие?»
Отец Хэмфри щелкнул пальцами.
– Посмотри на меня, дорогуша.
Джейми повернула голову в его сторону. Скрестив ноги, он сидел на краю ее кровати. Поверх сверкающих черных мокасин он нацепил синие больничные бахилы. Ей было тяжело сосредоточиться и держать глаза открытыми. Голова у нее кружилась. Неестественное спокойствие, или чем оно там было на самом деле, грозило утащить ее обратно к Дэну, в сладкое, глубокое забытье.
«Дети!» – закричал ей на ухо внутренний голос.
Джейми открыла глаза и в упор взглянула на отца Хэмфри и его больничные бахилы.
«Нет, это не больничные бахилы, – подумала она. – Это… это… как же они называются? В такой обуви ходят люди, когда расследуют преступление… Криминалисты. Да, эксперты-криминалисты носят такую обувь, когда ходят по месту преступления… чтобы не оставить отпечатков ног».
– Я не поверил Кевину, когда он сказал, что видел тебя сегодня утром в фургоне, где ты ждала его, – сообщил Хэмфри. Его рука в латексной перчатке прижимала к уху мобильный телефон Бена Мастерса, «Раlm Тrео». – Что ты собиралась с ним сделать, Джейми?
Комната по-прежнему то расплывалась у нее перед глазами, то вдруг собиралась в фокус.
«Сосредоточься. Ты должна… сосредоточиться. И найти детей».
Мальчишек в спальне не было – по крайней мере, она их не видела. Джейми посмотрела в открытую дверь рядом с ночным столиком и увидела знакомый короткий коридорчик с двумя встроенными шкафами и небольшим закутком, который они с Дэном использовали в качестве кладовки. Там не было ни следа Майкла или Картера, но…
Взгляд ее метнулся к пыльной бутылке, стоявшей на ночном столике. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы рассмотреть этикетку. «Джонни Уокер Блу». Хэмфри принес спиртное с собой? Нет. Нет, он, должно быть, нашел его в доме, вот только где? Джейми не помнила, чтобы видела ее раньше.
Рядом с бутылкой стоял пустой стакан. Закопченная ложка, шприц и свеча.
Хэмфри прикрыл телефон рукой.
– Как ты себя чувствуешь, дорогуша?
– Я… а-а… не могу… а-а…
– Не можешь сосредоточиться?
– Да.
– Тебе больно?
– А-а… а-а… нет.
– Хорошо. Я вколол тебе капельку героина, чтобы успокоить. Прекрасное ощущение, ты не находишь? Сам я этим никогда не увлекался, но тут вдруг подумал… – Он поднял руку, призывая ее к молчанию, и сказал в трубку: – Я в доме Руссо. Все в порядке. Можешь не торопиться.
Хэмфри отключился и уставился на телефон. Уголки его губ дрогнули в улыбке.
– Он внес меня в память как Иуду, – усмехаясь, сообщил он. – Полагаю, мне не следует удивляться. У Бена было черное чувство юмора. Он оставался ирландским католиком до мозга костей. Ты знала его под именем Бена или Фрэнка? А?
Джейми больше не могла держать голову ровно. Она опустила ее на плечо и уставилась на комнату мертвых, которая была видна из коридора.
– Впрочем, это не имеет значения, – небрежно заметил Хэмфри. – В свое время мы все узнаем.
Она услышала лязг горлышка о край стакана, это Хэмфри наливал себе виски из бутылки «Джонни Уокер».
– Откуда… а-а… где… а-а…
– Где я взял бутылку?
– Д-д… а-а… да.
– Из тайника Дэна в подвале, – откликнулся Хэмфри. – Мы с ним частенько выпивали и болтали там в тот последний месяц, главным образом, когда тебя не было дома. Печально, что мужчина вынужден прятать бутылку от жены. Впрочем, я всегда считал тебя чересчур любопытной.
Джейми растерянно заморгала. На мгновение матрас в комнате мертвых вошел в фокус. Она снова моргнула, стараясь удержать открывшийся вид…
Из-под кровати осторожно вынырнула рука.
– Тебе предстоит нелегкое решение, – разглагольствовал Хэмфри. – При всем желании мне не удастся подсластить пилюлю. Но прежде чем мы перейдем к этому, я хочу, чтобы ты рассказала, откуда у тебя телефон Бена.
Джейми снова моргнула и постаралась открыть глаза как можно шире. Рука Майкла откинула покрывало. Он лежал рядом с братом под кроватью, другой рукой зажимая Картеру рот.
Майкл прошептал ему что-то на ухо. Глаза Картера были закрыты, но он плакал, дрожа всем телом.
– Ну же, Джейми, – говорил Хэмфри. – Запирательство ни к чему не приведет.
«Как… как получилось, что Хэмфри не нашел детей?»
«Он думает, что они еще в лагере. Он ждет, когда они вернутся домой».
Майкл начал вылезать из-под кровати.
– Н-Н-Н-Е-Е-Т-Т!
– Будь же благоразумна, – сказал Хэмфри. Майкл замер на месте.
– Воз… а-а… вращайся… на… а-а… место. И… оста… а-а… вайся… там.
– Джейми, я тебя не понимаю.
Майкл скользнул обратно под кровать, спрятавшись под свисающим покрывалом. Джейми повернулась к Хэмфри. Ей казалось, что прошла уже целая вечность.
– Воз… а-а… вращайтесь… на… а-а… место.
– Я не могу уйти, – заявил Хэмфри. – Ты первая начала, дорогуша. И должен тебя предупредить, что человек, который едет сюда, не обладает моими добродетелями. Особенно в том, что касается терпения.
Хэмфри лежал на ее кровати, подложив под голову ее подушку. Стакан он поставил себе на плоский живот. Занавески были задернуты. Джейми показалось, что она слышит шум дождя.
– Ты меня слушаешь? Пожалуйста, будь внимательна, потому что мне не хочется, чтобы с тобой повторилось то, что случилось с Дэнни. Правда, не хочется.
– Дэн… а-а… случилось?
– Они сунули его руку в измельчитель пищевых отходов. А что, по-твоему, случилось?
– Я… не… а-а… знаю.
Он оторвал голову от подушки.
– Что, неужели Дэн тебе ничего не рассказывал?
– Н-н-н-е-е-т.
– Подумать только!
Хэмфри сделал глоток и уставился в потолок.
– Короче говоря, твой муж оказался упрямым сукиным сыном, Я изложу тебе более подробную версию случившегося, после того как ты расскажешь мне, откуда у тебя телефон Бена, Ты же не станешь этого отрицать?
Джейми облизнула распухшие губы и почувствовала, как очередная струйка слюны сбежала из уголка рта и упала на колено.
– Когда будешь готова, – сказал Хэмфри.
Он улыбнулся, ласково и терпеливо, ожидая ее ответа. Его улыбка говорила: «Мне спешить некуда. Никто в целом мире не посмеет дотронуться до меня. Даже сам Господь Бог».
54
Дом Купа являл собой архитектурный шедевр. Это был выкрашенный в белый цвет двухэтажный с фасада и одноэтажный с обратной стороны особняк в стиле Новой Англии с двумя трубами, построенный в самом начале двадцатого века для любовницы лесопромышленника. Он был одним из немногих домов, которые могли похвастаться собственной подъездной аллеей и лужайкой – размером с почтовую открытку, но все-таки.
Особняк стоял на углу, примерно в четырех кварталах от более известных исторических районов. Дарби осторожно протиснулась между белыми штакетниками высотой в половину человеческого роста и припарковалась позади «мустанга» Купа. Солнце скрылось за тучами, начиналась очередная гроза.
Выходя из машины под проливной дождь, она заметила, что двустворчатые двери, ведущие в погреб, распахнуты настежь. Дарби прикрыла их, бегом поднялась по ступенькам и остановилась под полотняным навесом на небольшой террасе. Сквозь тюлевую занавеску цвета слоновой кости на маленьком окошке в двери она разглядела неясные очертания Купа, как раз выходившего из гостиной, и нажала на кнопку звонка.
Он отпрянул и скрылся из виду.
– Кто там?
– Дарби.
– Я занят. Перезвоню, когда освобожусь.
– Мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас, Куп. Открывай.
Мгновением позже она заметила тень, выскользнувшую из-за угла. Щелкнули замки, и дверь открылась.
Перед ней стоял Куп, босой, в джинсах и тесной оливково-зеленой майке, покрытой пятнами пота и пыли. К груди он прижимал свою спящую восьмимесячную племянницу, Оливию.
– Няня сестры сегодня утром уволилась, и она позвонила мне в слезах, умоляя присмотреть за девочкой, – пояснил он.
Куп приоткрыл дверь и окинул улицу быстрым взглядом. Одна сторона его исцарапанного лица припухла, бинты на руках пропитались кровью.
– Босс Джекки не берет во внимание трудности работающих матерей-одиночек, – сказал он. – Хотя уж кому-кому, а ему следовало бы проявлять больше сочувствия, учитывая, что он трижды разведен и воспитывает двоих детей…
– Ты всегда пьешь, когда нянчишь детей?
– Я что, не имею права пропустить стаканчик?
– От твоего выхлопа можно запросто угореть.
– Честно, мамочка, я бы с радостью выслушал нотацию, которую ты вознамерилась мне прочесть, – начало интригующее, клянусь! – но сейчас у меня полно дел. Как насчет того, чтобы я позвонил тебе позже, когда…
Дарби оттолкнула его и по небольшому коридору, стены которого были выкрашены в желтый цвет, прошла в гостиную. Там она увидела картонные коробки, еще пустые и уже заклеенные скотчем, которыми был заставлен весь светло-коричневый ковер, и почувствовала, как в сердце поселилась тупая боль.
Из портативного магнитофона, стоявшего на коричневом кожаном диване, доносилась негромкая музыка – Боно вживую исполнял композицию «Разбудите мертвеца» на концерте «Ю-ту», записанном в городке Слейн-Кастл, графство Мит, Ирландия. Она сама подарила ему этот пиратский диск на прошлое Рождество.
Куп осторожно вошел в гостиную, бережно поддерживая спящую племянницу под спинку.
– И когда же ты собирался позвонить мне? После отъезда?
– После того как уложу вещи.
– Ты едешь в Лондон?
– Шанс слишком хорош, чтобы упустить его.
У Дарби упало сердце.
Куп взял высокий стакан для коктейля, стоявший на большом квадратном «пароходном» чемодане.
– Хочешь выпить? – поинтересовался он. – В кухне есть бутылка ирландского виски «Миддлтон».
Дарби не ответила.
Куп осторожно опустился в коричневое кожаное кресло.
– Не смотри на меня так, – попросил он. – Я не хотел тебя обидеть. А ничего не говорил, потому что боялся, что ты заставишь меня передумать.
Лицо у нее вспыхнуло.
– Когда ты уезжаешь?
– Сегодня вечером.
Дарби не знала, куда девать руки.
– Самолет улетает поздно ночью, а прибывает рано утром, – пояснил он.
– С чего вдруг такая спешка?
– Я срочно понадобился им для участия в проекте по разработке новой технологии снятия отпечатков пальцев.
– Не вешай мне лапшу на уши.
– Сколько раз я должен тебе повторять, что не знаю, кем были эти молодые женщины?
– Откуда ты знаешь, что они были молоды?
– Фрэнк обожал молоденьких.
– Откуда ты знаешь, что они были связаны с Салливаном?
– Это уже начинает походить на перекрестный допрос. В таком случае, может быть, мне лучше пригласить своего адвоката?
– Не знаю, Куп. Ты совершил что-то незаконное?
Он покачал головой и вздохнул, потом сделал глоток виски, скрестил ноги и облокотился на правый подлокотник кресла.
– Ты всегда укладываешь вещи в темноте?
– Оливия заснула, – огрызнулся он.
– Когда я звонила в дверь, то видела, как ты выскакивал из гостиной.
– Я шел за племянницей. Она заснула прямо на полу. Ты позвонила в тот момент, когда я хотел переложить ее в кровать.
– Ты никогда не умел лгать, Куп.
– Ты проделала такой долгий путь только для того, чтобы оскорблять меня?
– Нет, я приехала, чтобы попытаться хоть немного вправить тебе мозги. Комиссар взяла тебя на прицел. Она думает, что ты что-то скрываешь. И я такого же мнения.
– Извини, но я ничем не могу тебе помочь.
– И это все?
– Это все.
– Пожалуй, мне не остается ничего другого, как пожелать тебе счастливого пути.
– Нет, правда, я собирался позвонить тебе позже, пригласить на ужин и поговорить о работе.
– И когда мы с тобой сидели бы в ресторане, мне было бы труднее закатить сцену.
– Извини, Дарб. Я не умею говорить «прощай».
– А кто умеет?
– Ты, – парировал он. – Ничто не в силах пробить твою упрямую ирландскую броню.
«Это неправда, Куп. Тебе удалось пробить ее, несмотря на все мои усилия».
– Выпей со мной, – попросил он. – Возьми стакан в кухне. Ты знаешь, где они стоят.
– Мне нужно бежать.
– Работа, всегда только работа. – Куп положил ноги на кофейный столик и поудобнее устроился в кресле. – Как говорят в таких случаях? Горбатого могила исправит?
Дарби сделала глубокий вдох. Она хотела, чтобы в голосе ее не прозвучала обида. По крайней мере, она хотела сгладить острые углы. Она остановилась перед его креслом, наклонилась и уперлась руками в подлокотники.
– Я очень рада за тебя, Куп.
– Спасибо.
– Я буду скучать по тебе.
– Я тоже. – Он отпил большой глоток. – Ты…
– Что?
– Ты… была моим лучшим другом, – дрогнувшим голосом сказал Куп. – Самым лучшим.
Дарби выдавила из себя улыбку, наклонилась к нему и поцеловала в щеку. Ее правая рука скользнула ему за спину.
– Прежде чем я уйду, – сказала она, вытаскивая у него из-за пояса пистолет, – ты не мог бы рассказать мне, почему нянчишь ребенка с пистолетом наголо?
55
Дарби опустилась на кожаный диван в полуметре от кресла, в котором сидел Куп, и повертела в руках его «глок».
– А серийный номер-то спилен. Классная работа! – заметила она. – Ты сам до этого додумался? Или кто-то презентовал тебе эту паленую пушку?
Куп не ответил.
Зазвонил ее телефон. Дарби проигнорировала его и продолжила:
