Текст книги "Комната мертвых"

Автор книги: Крис Муни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Это невозможно. Фрэнк Салливан…

– Мертв, я знаю. Здесь сказано, что он погиб в июле тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.

– Значит, произошла ошибка.

– НБОП говорит, что вероятность совпадения составляет девяносто два процента. Не думаю, что это ошибка.

Дарби отыскала взглядом Купа и увидела, что тот разговаривает с Арти Пайном.

– А как насчет других отпечатков в доме, есть новости?

– Пока нет.

– Не исключено, что мне понадобится твоя помощь здесь. Твоя и Марка.

– Хорошо. Мы почти закончили обрабатывать улики. Дарби сунула телефон в карман. Она собиралась еще раз поговорить с Купом. Он что-то знал, и она не могла понять, почему…

Дом взорвался. В воздух взлетели щепки, обломки досок и куски тел. Следующий взрыв прогремел под ее служебным автомобилем, «фордом-эксплорером», и Дарби почувствовала, как невидимые руки отрывают ее от земли и подбрасывают в воздух. Она сделала безнадежную попытку ухватиться за него обеими руками, а потом рухнула на припаркованную машину, врезавшись головой в ветровое стекло. Во все стороны брызнули осколки, и она провалилась в темноту.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

41

Джейми сидела за рулем своего фургона, подняв стекла и включив кондиционер, чтобы не вспотеть в наряде, который больше подходил для ранней осени. Она предпочла надеть джинсы, разношенные сапожки «Тимберленд» и одну из мешковатых толстовок Дэна. Она скрывала ее грудь и наплечную кобуру с «магнумом», причем хлопчатобумажная ткань позволяла дышать, и в ней Джейми чувствовала себя намного комфортнее, чем в штормовке, в которой наведалась в подвал того дома.

Джейми также позаимствовала у Майкла его сногсшибательные солнцезащитные очки и одну из его любимых бейсболок – ярко-желтую, со словами «Дамский угодник», вышитыми рядом с изображением Гомера Симпсона в одних белых трусах. Она низко надвинула козырек бейсболки на лоб, чтобы скрыть хирургические швы. Электрической машинкой она обкорнала свои локоны, обзаведясь короткой армейской стрижкой. Издалека, особенно в предутренних сумерках, ее можно легко принять за мужчину.

Она подалась вперед на сиденье и второй раз за прошедший час внимательно вгляделась в свое отражение в зеркале заднего вида. Вблизи она походила на долговязого и тощего подростка с женственными чертами, но довольно заметные шрамы на подбородке и нижней челюсти вкупе со свежей повязкой на лице должны были придать ей мужественности.

«Костлявый парнишка, которому надрали задницу», – невесело усмехнулась про себя Джейми. Она должна была выглядеть как водитель, которого Бен Мастерс нанял, чтобы отвезти Кевина Рейнольдса в безопасное место.

Джейми бросила взгляд на часы на приборной панели фургона: 4:45 утра. До назначенного срока оставалось пятнадцать минут.

Джейми потянулась к бутылке «Гаторейда». На дне собрался тонкий слой белого осадка. Она взяла шесть таблеток прописанного ей ксанакса, раздавила их ложкой и высыпала белый порошок в ярко-красную жидкость. Одна таблетка приводила ее в состояние тупого умиротворения, а такому слону, как Рейнольдс, наверняка понадобится не меньше трех-четырех. Шесть таблеток, решила она, гарантированно обеспечат ему долгий, здоровый сон. После того как он вырубится, она свяжет его, накроет брезентом и за десять минут отвезет в уединенное местечко дальше по дороге.

А если Рейнольдс откажется повиноваться, придется покончить с ним прямо здесь.

Джейми не очень-то беспокоилась, что их могут услышать или увидеть. Случайно сюда, в Уотерман-парк, могли забрести только одержимые любители ботаники. Отец, еще когда был жив, рассказывал Джейми, что кризис конца восьмидесятых сильно ударил по Белхэму, и первая бюджетная статья расходов, подвергшаяся сокращению, касалась Департамента общественных работ. Фонтан, игровые площадки, качели и детские горки в Уотерман-парке были демонтированы. Здесь остались лишь большое поле, заросшее выгоревшей коричневой травой, и клочки вытоптанной земли. Да еще мост.

Мост стал главной причиной, побудившей Джейми остановить свой выбор на этом месте. Попасть сюда, равно как и уехать отсюда, можно было только по нему, потому что пройти прямиком через лес невозможно. Если только, разумеется, вы не против продираться сквозь колючие кусты. Словом, Рейнольдс никак не мог подобраться к ней незамеченным.

Откинувшись на спинку сиденья, Джейми снова вернулась мыслями к Майклу.

«Ты решила, что можешь спасти только одного из нас, – сказал он, – и ты выбрала Картера».

Майкл был прав. Она действительно выбрала Картера. Намеренно и уж никак не случайно. И пусть теперь она могла назвать тысячу причин, заставивших ее броситься к Картеру, – он был младшим и самым беззащитным, – Джейми не хотела лгать самой себе и знала правду с того самого момента, когда Майкл появился на свет. С ним было трудно. Нервный и раздражительный ребенок превратился в упрямого подростка, который получал нескрываемое наслаждение, противореча ей на каждом шагу. Джейми вдруг вспомнила одну особенно неприятную сцену, разыгравшуюся в продуктовом магазине, когда Майклу было лет шесть. Она отказалась купить сахарные хлопья, рекламу которых он видел по телевизору, и он отплатил ей тем, что сбросил коробки с полки и принялся топтать их ногами. Ей пришлось буквально выносить его из магазина на руках, а он визжал и брыкался как ненормальный.

К тому моменту, как они добрались до машины, Джейми окончательно вышла из себя и принялась орать на сына так, что сорвала голос, а когда он удовлетворенно ухмыльнулся, то едва сдержалась, чтобы не ударить его. Впоследствии она признавалась Дэну, что Майкл – энергетический вампир, который получал удовольствие и питался ее гневом. Дэн же ответил, что она слишком строга к сыну. Дэну легко было говорить, потому что Майкл так безобразно вел себя только с ней.

Картер же оказался полной противоположностью брату. С ним было легко. Он улыбался и радовался людям. Да, разумеется, он тоже мог заплакать и временами вел себя как непослушный, избалованный мальчишка. Но уже в семилетнем возрасте Картер отличался необычайной чуткостью и умением сопереживать. Совершив плохой поступок, он спешил извиниться, потому что чувствовал себя виноватым. От Майкла такого дождаться было невозможно. Подобно Дэну, он был, что называется, себе на уме, никогда не проявляя своих истинных чувств и никого не подпуская к себе.

«Неправда. Майкл позволил себе сблизиться с Дэном».

Получается, что, бросившись в ту ночь к Картеру, она разорвала последнюю нить, связывавшую ее с Майклом как мать и сына? Интересно, что подумал бы Майкл, узнай он о том, что человек, стрелявший в него, мертв, что он остался в машине, утонувшей в ручье в заброшенном карьере? Шрамы на груди и спине Майкла со временем заживут, а вот как насчет рубцов у него в душе? Поможет ли ему выздороветь осознание того, как сильно страдал и мучился перед смертью Бен?

Зато убийство Бена Мастерса, несомненно, помогло ей самой…

Джейми оглядела пустынный парк. Последний раз она была здесь в тот самый жаркий июльский полдень, когда похоронила отца. С ней был Дэн. Она приехала в Уотерман-парк, любимое место своего детства, и стала рассказывать Дэну бесконечные истории о том, как отдыхала летом в парке с родителями. В те времена тут можно было карабкаться по шведским стенкам, кататься на качелях или съехать с одной из четырех горок. После этого можно было охладиться в искусственном пруду в центре парка. А иногда мистер Куинси, школьный учитель физкультуры, выкатывал из гаража свой фургончик «Виннебаго» и продавал содовую, ледяную стружку, хот-доги, гамбургеры и снотти – жареную картошку фри в растопленном сыре. Два раза в день в парк неизменно заворачивал грузовичок с мороженым. А зимой пруд превращался в большой каток.

В тот день, когда она приехала сюда с Дэном, в парке не было ни души.

Любители здорового бега, велосипедисты и собачники облюбовали для своих прогулок тропинки и дорожки на северной опушке леса, в восьми милях от того места, где она находилась сейчас. Джейми была одна-одинешенька.

Нет. Их стало двое. Через мост медленно катил небольшой двухместный автомобиль.

42

Джейми осторожно сунула правую руку под номер «Глоуб», лежавший у нее на коленях, и взялась за рукоятку «глока», заткнутого за пояс джинсов. У нее еще оставалась куча патронов к нему.

Она чуточку приоткрыла рот, притворяясь, что заснула после долгого ожидания. Сквозь стекла солнцезащитных очков она следила за темной машиной, которая остановилась, переехав через мост. Водитель не стал разворачиваться. Автомобиль просто стоял, и двигатель его работал на холостом ходу.

«Если это Рейнольдс, – подумала она, – то он, скорее всего, осматривается, чтобы убедиться, что поблизости никого нет».

Она опустила взгляд на колени. Газета полностью скрывала и пистолет, и навинченный на ствол глушитель. Рейнольдс никак не сможет разглядеть его издали.

Чужой автомобиль медленно двинулся по извилистой дороге, покрытой растрескавшимся асфальтом.

В жилах у Джейми бурлила странная смесь страха и возбуждения. Она чувствовала себя как на иголках, но при этом не боялась. Нет, она совершенно определенно не боялась. Как бы ни повел себя Рейнольдс, она найдет способ справиться с ним.

«При условии, что он прибыл сюда один, Джейми. Все зависит от этого».

Автомобиль, темно-синий «форд-таурус» с наполовину оторванным задним бампером, остановился у бордюра у въезда на парковку. Стекла были опущены, и со своего места она видела лицо водителя.

Кевин Рейнольдс, положив руку на спинку пассажирского сиденья, смотрел на нее. В машине больше никого не было, он приехал один.

Рейнольдс затянулся сигаретой, по-прежнему не сводя с нее глаз.

Он хочет, чтобы она подошла к нему?

Джейми учитывала и такую возможность. Рюкзак Майкла, набитый грязным бельем для придания объема, лежал на сиденье пассажира. Если она понесет его левой рукой, то он надежно прикроет «глок». Разумеется, ситуация может выйти из-под контроля – ей нужно было, чтобы Рейнольдс вышел из машины, а не сидел в ней. Уложить его снаружи намного проще. У нее, по крайней мере, будет больше места для маневра, если он потянется за оружием.

«Пусть попробует», – думала она, ощущая прохладное прикосновение монтировки, спрятанной в левом рукаве толстовки. Одного удара за ухом будет достаточно, чтобы кровь отлила у него от мозга и наступил коллапс нервной системы. Он рухнет как подкошенный.

Кроме того, оставался старый добрый удар в челюсть. Мало того, что он нарушит приток жидкости к уху, – Рейнольдс потеряет равновесие, и колени у него подогнутся. В любом случае победа должна остаться за ней.

«И не забывай о коленных чашечках…»

Рейнольдс выбросил окурок из окна. Но не стал выходить из машины, а просто сидел за рулем и глядел на нее сквозь лобовое стекло.

«Он чует засаду, Джейми!»

Не может он ничего подозревать. Иначе он просто не приехал бы сюда.

«Уезжай отсюда, Джейми. Быстрее! Возвращайся домой, к детям…»

Рейнольдс открыл дверцу.

Чувствуя, что во рту пересохло, а сердце колотится все чаще, она смотрела, как Рейнольдс вылез из машины. Из нагрудного кармана черной шелковой рубашки с коротким рукавом он достал пачку сигарет. Он носил рубашку навыпуск из-за своего огромного брюха. Но есть ли у него оружие за поясом, Джейми сказать не могла.

Он закурил очередную сигарету и ленивым взглядом окинул лес позади ее фургона.

«Ну иди же сюда, хватит топтаться на месте! Подойди и представься».

Он пошел к ней.

Под подошвами высоких кроссовок Рейнольдса захрустел гравий. Он остановился, не доходя нескольких шагов до фургона, затянулся и принялся разглядывать заснувшего за рулем водителя.

Джейми не пошевелилась и не повернула головы. Она наблюдала за мужчиной сквозь солнцезащитные очки, чувствуя, как он буравит ее взглядом. Ее палец бережно лег на курок. Она ждала, пока он подойдет вплотную и постучит по стеклу. Так было бы лучше всего. Пусть он сам откроет дверцу, а потом, когда потянется разбудить водителя, она ткнет ему в лицо стволом «глока».

Рейнольдс вернулся к своему «таурусу».

Открыл дверцу.

Сел за руль.

Завел мотор и заехал на парковку.

Джейми затаила дыхание, когда он остановил свою машину рядом с ее фургоном. Сквозь шум кондиционера в кабине до нее доносился негромкий рокот его мотора, и она по-прежнему видела, что он смотрит на нее.

И тут Рейнольде дал газ, покрышки взвизгнули, и из-под колес полетел гравий, когда его машина рванула с парковочной площадки.

Джейми распахнула дверцу навстречу душному воздуху. Газета, лежавшая у нее на коленях, отлетела в сторону, а монтировка, спрятанная в левом рукаве, выскользнула и упала на землю. Она подняла «глок» и прицелилась, готовая открыть огонь, но Рейнольдс был уже слишком далеко, приближаясь к мосту и распугивая ворон ревом двигателя.

43

Ресницы у Дарби дрогнули, и она открыла глаза. Она увидела стальное изножие кровати, а за ним – деревянный стул с темно-бордовым сиденьем и пятнами от пота. Она была в больнице. На стене за спинкой кровати висели часы. Половина седьмого. Судя по тусклому свету, просачивающемуся сквозь жалюзи, было утро.

«Интересно, сколько же я провалялась без сознания?» – подумала она.

Она пошевелила пальцами на руках и ногах. Отлично. Подняв руку к лицу, Дарби наткнулась на толстый слой бинтов, закрывающий правую сторону головы. Боли она не чувствовала.

Она помнила о том, что случилось, – еще один хороший знак. При сильных сотрясениях или тяжелых травмах головы такое случалось не всегда. Иногда пострадавший терял кратковременную память. Она помнила, что увидела, как Куп разговаривает с Пайном, и в этот момент дом взорвался. Летящие во все стороны щепки, обломки дерева и…

«Куп! Куп стоял возле самого дома, когда тот взорвался!»

Дарби медленно приподняла голову. В мозг ей ввинтился столб боли, похожий на раскаленную кочергу. Голова ее бессильно упала на подушку, и она со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы, чтобы удержать желчь, рванувшуюся к горлу.

Запищал аппарат. В палату вошла медсестра и ввела какую-то жидкость в шланг капельницы, тянущейся к ее руке.

Дарби уже проваливалась в сон, когда увидела стоящего возле постели Арти Пайна. Разорванную рубашку и торчащие из нее мускулистые руки покрывал слой копоти и засохшей крови.

– С тобой все будет в порядке, МакКормик, у тебя небольшая контузия. Ты слегка приложилась головой. Слава Богу, ты унаследовала от отца непробиваемый ирландский череп.

Она хотела спросить его о Купе, но не могла сосредоточиться.

«С Купом все в порядке, – сказала она себе, погружаясь в полудрему. – Пайн стоял рядом с Купом, значит, Куп жив. Контужен, но жив».

Когда она открыла глаза в следующий раз, комнату заливали яркие солнечные лучи. Прищурившись, она посмотрела на стенные часы: 09:13.

Дарби снова приподняла голову. Тошноты не было, зато появилась новая боль: в череп, в каждый его дюйм, как будто забивали гвозди. Желудок устремился к горлу, и она опять откинулась на подушки.

Врач, пришедший ее осмотреть, выглядел так, словно только что отпраздновал свое совершеннолетие. На нагрудном кармашке его белого халата виднелась надпись: «Больница общего профиля, Массачусетс». Он посветил ей в глаза фонариком и начал задавать вопросы.

– Как вас зовут?

– Дарби МакКормик.

– Где вы живете, мисс МакКормик?

– На Темпл-стрит в Бостоне. – Голос ее звучал едва слышно и хрипло. – Сейчас август, и я знаю, как зовут президента. Моя кратковременная и долговременная память не пострадали.

Врач улыбнулся.

– Меня предупреждали, что вы зануда.

– Кто?

– Ваши друзья, которые ждут в коридоре. – Он выключил крошечный фонарик. – У вас сотрясение мозга третьей степени, но оно не сопровождается более тяжелыми симптомами – потерей памяти или нарушениями зрения. Компьютерная томография также не выявила травмы головного мозга. Ваше лицо пострадало от осколков стекла. Когда снимут бинты, вы увидите паутину швов. Они заживут недели через три-четыре. Следов не останется.

– У меня ДИК.

– Что это еще такое?

– Дерьмовая Ирландская Кожа, – пояснила Дарби. – Так что шрамы останутся в любом случае.

Молоденький врач коротко рассмеялся.

– Ну, мы в состоянии это исправить, хотя и чуть позже, так что не беспокойтесь. Вы готовы принять посетителей?

– Конечно. Когда меня выпишут?

– Скорее всего, сегодня после обеда, – ответил он. – Мы накачали вас демеролом, чтобы вы могли поспать, не чувствуя боли. Вас тошнит?

– О да!

Демерол всегда плохо действовал на ее желудок.

– Это пройдет через несколько часов, – успокоил ее доктор. – Нужно, чтобы кто-нибудь отвез вас домой. Кроме того, вам следует…

– … соблюдать постельный режим, не волноваться, не перенапрягаться, и так далее и тому подобное.

Врач оставил ей указания относительно того, как промывать раны, и пообещал выписать рецепт на перкоцет. После его ухода Дарби воспользовалась больничным телефоном и позвонила директору тюрьмы «Седар Джанкшн» Скиннеру, объяснив ему, что с ней случилось и где она пребывает в данный момент. Скиннер сказал, что может устроить ей свидание с Иезекиилем в любое время дня, но попросил предупредить его хотя бы за час. Она пообещала перезвонить, как только ее выпишут из больницы.

Дверь отворилась. Дарби ожидала увидеть Купа, но вместо него на пороге показался Арти Пайн. Он взял стул и поставил его возле изголовья кровати.

– Ты была без сознания, когда я нашел тебя, – сказал он. – К тому времени, как я дотащил тебя до «скорой», ты уже разговаривала вовсю, хотя будь я проклят, если понимал, о чем ты толкуешь.

– Что случилось с Купом?

– С кем?

– С Джексоном Купером. Парнем из моей лаборатории, который похож на Дэвида Бекхэма. Вы разговаривали с ним, когда дом взлетел на воздух.

– А-а, этот. Мускулистый парень. Его изрядно покромсало осколками, но с ним все в порядке. Здесь комиссар. Сейчас она разговаривает по телефону. Она хочет… Собственно, вот и она сама.

Дарби попыталась принять сидячее положение.

– Лежи спокойно, – распорядился Пайн. – Я лучше приподниму кровать.

В ногах кровати остановилась Чадзински, одетая в утилитарный черный костюм, символ власти. Но Дарби во все глаза смотрела на мужчину в старомодном коричневом костюме. У него были изуродованные, словно купированные, уши и нос, явно сломанный несколько раз. Он привалился к стене рядом с дверью и мрачно, без улыбки, смотрел на нее – человек, как она подозревала, предпочитающий работать с сухими цифрами, а не с живыми людьми.

– Это лейтенант Уорнер, – сказала Чадзински. – Когда я услышала о том, что произошло, то поставила его охранять вашу палату.

Уорнер молча кивнул в знак приветствия.

– Детектив Пайн доложил мне о взрыве, – продолжала Чадзински.

– Взрывах, – поправила ее Дарби. – Их было два. Сначала на воздух взлетел дом, а потом мой служебный автомобиль. Судя по тому, как рвануло в доме, я решила, что взорвался газ. Никакого пламени, его просто разнесло на куски. Но потом взорвался «эксплорер», и я поняла, что это была бомба – две бомбы.

Обычно непроницаемое лицо Чадзински исказилось от гнева. Или это был страх?

– Сколько человек пострадали?

– Я еще не имею всех данных.

– В доме находился Эдгар со своими аспирантами.

– Да, я знаю. Пока они числятся пропавшими без вести.

– А Стэн Дженнингс? Это детектив из Чарльстауна, его назначили старшим.

Чадзински перевела взгляд на Пайна.

– О Дженнингсе ничего не могу сказать, – заявил тот. – Я как раз шел к дому, когда наткнулся на твоего сотрудника из лаборатории. Я попросил его ввести меня в курс дела, и в это мгновение дом взорвался.

– Детектив Пайн, вы не оставите нас одних ненадолго? – тоном приказа спросила Чадзински.

– Конечно. – Он взглянул на Дарби и сказал: – Док говорит, что ты сама не можешь вести машину.

– Я живу через дорогу.

– Ничего страшного, я отвезу тебя. – Он потрепал ее по руке. – Я подожду тебя снаружи.

Вмешалась Чадзински.

– Благодарю вас за любезное предложение, детектив Пайн, но я сама позабочусь о транспорте для мисс МакКормик. Я уверена, что вы торопитесь вернуться в Белхэм, привести себя в порядок и снова взяться за работу.

Пайн выглядел так, словно ему отвесили пощечину. Дарби смотрела ему в спину, пока он не вышел в коридор.

44

Дарби потянулась к пластмассовому стаканчику с водой на ночном столике.

Чадзински сложила руки за спиной. Уорнер выглянул в маленькое окошечко на двери, повернулся к комиссару и кивнул.

– Лейтенант Уорнер два-три раза в неделю проверяет мой кабинет и автомобиль на наличие подслушивающих устройств, – сказала Чадзински. – Сегодня утром он провел обычный осмотр и обнаружил подслушивающие устройства, вмонтированные в панель дверцы моей машины.

– Они оказались совсем непростыми, эти устройства. – Лейтенант заговорил скрипучим, неприятным голосом. – Включаются и выключаются дистанционно, чтобы не посадить батарейки раньше времени, и передают сигнал на расстояние до трех миль.

– Сейчас люди мистера Уорнера, которым он доверяет, осматривают мой кабинет, – подхватила Чадзински. – После того как они закончат, они перейдут в ваш офис, а потом проверят всю лабораторию.

«Люди, которым он доверяет…» – повторила про себя Дарби.

Она облизнула пересохшие губы, взглянула на Уорнера и поинтересовалась:

– Вы кто?

На ее вопрос ответила Чадзински:

– Мистер Уорнер возглавляет Отдел по борьбе с коррупцией.

Полицейские, работающие в Отделе по борьбе с коррупцией, подчинялись непосредственно комиссару. Только Чадзински знала их в лицо.

– В новостях передают запись взрыва, – сказала Чадзински. – Должно быть, несколько камер оставались включенными. Во всяком случае, я распорядилась, чтобы эту запись просмотрел командир отделения саперов, и он уверяет меня, что это – СВД.

«СВД, самодельное взрывное устройство», – подумала Дарби. Это многое объясняло. Два отдельных взрыва, два самостоятельных заряда.

– Мы уже знаем, какого типа?

– Саперы смогут дать определенный ответ только после того, как просеют обломки. Сейчас они как раз работают на месте взрыва, – сказала Чадзински. – Однако, учитывая, как были взорваны дом и машина лаборатории, они сходятся на том, что в состав СВД входила пластиковая взрывчатка, типа С-4, или динамит.

– Не думаю, что это были бомбы с часовым механизмом. Я полагаю, кто-то наблюдал за домом и в нужный момент взорвал их.

– Быть может, это тот самый таинственный незнакомец, которого вы встретили в Белхэме, – мужчина в коричневом фургоне.

– Откуда вы узнали о нем?

Дарби не отправляла комиссару полиции свой рапорт, у нее даже не было времени написать его.

– Сегодня утром я первым делом пригласила к себе в кабинет Джексона Купера, – ответила Чадзински. – Он ввел меня в курс дела. По его мнению, территория вокруг дома была надежно оцеплена.

– Так оно и было.

– Кроме того, он сообщил, что у передней двери выставили патрульного. И что вы попросили его и детектива Дженнингса не пропускать в дом никого из федеральных агентов.

Дарби кивнула, уже зная, к чему клонит Чадзински и почему здесь оказались лейтенант Уорнер и его группа по борьбе с коррупцией.

– Мне представляется разумным предположить, что СВД не было внутри дома в момент вашего появления. Как и в служебном автомобиле криминалистической лаборатории, – продолжала комиссар полиции. – Чтобы получить доступ в дом, кто-то должен был или представиться офицером полиции Бостона, или на самом деле быть им.

– Полностью с вами согласна, – ответила Дарби. – Поэтому вы попросили Пайна выйти из палаты?

– У меня нет причин подозревать его в чем-либо. Это всего лишь мера предосторожности, но я хочу, чтобы в этом расследовании принимали участие лишь те люди, которым я доверяю, – вы и лейтенант Уорнер. А теперь нам придется иметь дело с дополнительным осложнением: я имею в виду жертву, обнаруженную в подвале бывшего дома Кевина Рейнольдса, федерального агента по имени Питер Алан, который погиб во время операции по захвату катера Фрэнка Сал-ливана.

– Дженнингс сказал, что он уверен в том, будто этот человек – Питер Алан. Но мы будем знать это наверняка, только когда проверим по базе данных его отпечатки пальцев.

– Результат пришел сегодня утром. Это Питер Алан. Мне сообщил об этом мистер Купер. Вместе с Фрэнком Салливаном погибли четверо федеральных агентов – Питер Алан, Джек Кинг, Тони Фриссора и Стивен Уайт. Если Алан остался жив, значит, мы имеем полное право предположить, что и остальные трое – тоже.

Дарби кивнула в знак согласия.

Чадзински заявила:

– Мистер Купер также сообщил мне, что человек, убивший вашего отца, потребовал встречи с вами, но подробностей он не знает.

– Сегодня на десять часов утра у меня была назначена встреча с Джоном Иезекиилем. Он хотел поговорить со мной об Эми Холлкокс. Ее настоящее имя – Кендра Шеппард. Она приходила к нему на свидание в тот день, когда ее убили.

– Да, я знаю. Мистер Купер говорил мне об этом. Что касается Иезекииля, то я отправлю лейтенанта Уорнер побеседовать с ним.

– Иезекииль заявил, что будет разговаривать только со мной.

– Почему?

– Я буду знать ответ на этот вопрос только после того, как поговорю с ним.

– Вы уже разговаривали с ним раньше?

– Нет, – ответила Дарби. – Никогда.

Чадзински на мгновение задумалась.

– Мистер Купер также обратился ко мне с просьбой о переводе из вашего отдела.

– Да, – сказала Дарби, – я знаю.

– Его просьба удивила меня, как, уверена, и вас. Я знаю, как высоко вы его цените и в личном, и в профессиональном плане.

Дарби молча ждала продолжения.

– В качестве причины он привел конфликт интересов, но в подробности вдаваться не пожелал, – сказала Чадзински. – У вас есть какие-либо идеи на этот счет?

– В прошлом он поддерживал близкие отношения с Кендрой Шеппард. Они оба из Чарльстауна.

– Мистер Купер не упомянул об этом факте.

– Должно быть, он просто не придал ему должного значения.

– Судя по вашему голосу, вы и сами не верите в то, что говорите.

Да, она не верила в это.

– Комиссар, я бы хотела, чтобы вы установили наблюдение за Мишель Бакстер.

– Кто это?

– Она живет в Чарльстауне, в многоквартирном доме почти напротив Рейнольдса. Это та самая женщина, которая разговаривала с водителем коричневого фургона. Я видела его вчера в Белхэме. Таинственный незнакомец, как вы его назвали.

– Впервые слышу об этой женщине. Значит, Куп ничего не рассказал ей.

– Означает ли это, что мистер Купер намеренно утаивает информацию, которая может помочь раскрыть это дело?

– Он опознал Кендру Шеппард, – начала было Дарби. – Он…

– Прошу вас ответить на мой вопрос.

Дарби сделала глоток воды. Она чувствовала, что Куп что-то знает. По закону он не обязан давать официальные показания, но если Чадзински узнает, что он намеренно утаил важную для следствия информацию, то Куп может попрощаться со своей карьерой в Бостоне. Состоится заседание дисциплинарной комиссии. Учитывая безупречный послужной список Купа, ему, скорее всего, предложат подать заявление об увольнении по собственному желанию. Но это если ему повезет.

Но если его намеренное умалчивание о некоторых обстоятельствах приведет к чьей-нибудь смерти или увечью, Куп больше никогда не сможет работать в правоохранительных органах, не говоря уже о возможном уголовном преследовании.

– Дарби?

– Да. Я думаю, он что-то скрывает.

– В таком случае предлагаю вам поговорить с ним. Сегодня же.

– Хорошо. Я сделаю это после встречи с Иезекиилем.

– Вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы нанести визит в тюрьму?

Дарби кивнула.

– Мистер Уорнер отвезет вас, – распорядилась Чадзински. – Я бы хотела, чтобы он взял вашу машину. А пока вы будете в тюрьме, он проверит ее на предмет подслушивающих устройств.

Дарби описала свою машину и рассказала Уорнеру, что гараж находится на этой же улице, чуть ниже. Она нашла свои ключи на ночном столике и протянула их ему.

Чадзински развернулась и направилась к двери, но на пороге остановилась. Повернувшись к Дарби и глядя на нее ничего не выражающим взглядом, она снова заговорила:

– Я хочу, чтобы вы напомнили мистеру Куперу, чем он рискует. Надеюсь, ради его же блага, что он не утаивает от следствия важную информацию.

«Я тоже на это надеюсь», – подумала Дарби и потянулась к телефону.

45

Джейми сидела на пластиковом стуле, подставив лицо лучам утреннего солнца, и задумчиво вертела в руке пачку «Мальборо», которую купила по дороге из Белхэма. Она начала курить в восемнадцать лет, но бросила, когда они с Дэном решили создать семью.

Докуривая вторую сигарету подряд, она вдруг поняла, как ей недоставало этого, как никотин прочищает голову и успокаивает нервы.

Дети были рядом. Майкл развалился в гамаке, натянутом между двух вязов, и раскрытая книжка обложкой вверх лежала у него на животе. Он придерживал ее одной рукой, а вторая свешивалась с гамака, сжимая негромко гудящий красный световой меч. Картер, нарядившийся в темно-коричневый халат джедая, бегал по траве, которая отчаянно нуждалась в стрижке, неуклюже кувыркаясь через голову и подпрыгивая. Вот он отшвырнул свой световой меч в сторону и пошел на старшего брата, выставив перед собой руки со скрюченными пальцами.

– Ты не обращаешь на меня внимания! – захныкал он.

Майкл лениво повернул к нему голову.

– Что?

– Я направил на тебя Силу!

– Какую силу?

– Силу молний. Она выстреливает из моих пальцев.

– Картер, ты не можешь пользоваться ею.

– Нет, могу.

– Нет, глупыш, не можешь. Сколько раз тебе повторять, что только Темная Сторона может метать молнии? А ты ведь Люк Скауйокер, не забыл? Он – один из хороших парней. А они не могли использовать Силу молний.

– А я – необычный джедай, я – мастер джедаев! Нам известны все тайны.

Картер зашипел как змея, плюясь слюной, и выставил перед собой скрюченные пальцы.

– Какая разница! – небрежно отмахнулся Майкл, возвращаясь к книге. – Я блокирую ее своим световым мечом, как Мейс Винду в Эпизоде Третьем.

Джейми с улыбкой наблюдала за ними. Несмотря на мерзкую вчерашнюю ссору с Майклом, она была рада, что мальчики остались с ней дома. Встреча с Кевином Рейнольдсом, состоявшаяся сегодня утром, напугала ее.

Перед тем как выйти на задний двор, она проверила телефон Бена. Рейнольдс не звонил и не присылал текстовых сообщений.

Джейми была уверена, что Рейнольдс не узнал ее. Да, он стоял перед самым фургоном, глядя на нее в упор через лобовое стекло, но ведь она надела солнцезащитные очки и надвинула на лоб козырек бейсболки. А если учесть, что было еще темно, то он никак не мог узнать ее в таком наряде.

Но когда она ехала домой, то вдруг запаниковала, подумав, что Рейнольде мог запомнить номерные знаки ее фургона. А что, если, уехав с места встречи, он позвонил одному из своих приятелей и попросил пробить ее номера? Но паника схлынула, когда Джейми вспомнила, что спереди у нее вообще нет номерного знака. Пластиковый держатель знака треснул несколько месяцев назад, и она попросту сняла его и забросила в заднюю часть фургона, чтобы показать дорожной полиции, если те вздумают остановить ее из-за этого.