Текст книги "Торговец вольного города II (СИ)"

Автор книги: Крафт Зигмунд

Соавторы: Дмитрий Парсиев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 23

Это случилось неожиданно. Поздно вечером возвращался к себе в гостиницу по почти безлюдной улице, когда услышал впереди странный треск. Этот звук напоминал разряд электричества, а потом из переулка выбежал носорог. Точнее, я так подумал в первые секунды, но потом понял, что это тварь Изнанки.

Существо было более поджарым, с наростами по хребту. Светлого серого оттенка, так что выделялся и на снегу и на фоне окружающих более темных зданий.

Улица, по которой он бежал, не имела продолжения, так что он просто протаранил стену. Кирпичи разлетелись в стороны, а само животное попятилось назад, отряхивая с себя пыль. В дыре была видна стена стоящего за ним сарая.

Носорог повернулся в мою сторону и замер, глубоко вдыхая воздух. Если до этого хрипел при беге, то сейчас стал тише. Я и сам замер от неожиданности, сильно испугавшись. Одно дело, когда на Изнанке ко всему готов, а другое – когда идёшь по привычному городскому маршруту, погружённый в свои мысли.

А потом услышал позади детский плач и обернулся. На другой стороне улицы женщина вела ребёнка лет пяти под руку. На её лице застыл ужас, а мальчик просто стал столбом и ревел навзрыд.

Я понял, к кому побежит носорог. И дело не только в шуме: меня он банально не воспринимал как еду.

Когда вынул из кармана монетку, животное уже понеслось в сторону парочки, но и я не ошибся, попал прямо в глаз. Стандартная мясорубка мозга, которую делал не раз.

На полпути передние ноги подогнулись и животное упало мордой в снег. По инерции туша продолжала катиться вперёд, но траектория сбилась, так что в женщину с ребёнком не попало. Когда понял это, от сердца тут же отлегло. Ну а сама мадам наконец-то перестала пятиться назад и, схватив мальчика на руки, понеслась по улице в противоположную сторону.

Я же выудил силой воли монету и та прилетела мне в ладонь, прямо в подготовленный платочек, чтобы не запачкаться. Пока не сбежались патрульные, поспешил в гостиницу. Уже на подходе домой понял, что меня трясёт. Адреналин прошёл и я ощутил себя полностью разбитым и уставшим. Еле хватило сил подготовиться ко сну, а не завалиться в постель как был.

Всё это время прорывы Изнанки казались далёкими, хоть и читал в газетах сводку. И вот, меня тоже «осчастливило». Даже не подумал забрать макр.

* * *

Тем временем, настал день «икс». То, что мешало мне довести некоторые дела до конца. Как, например, упомянутый Плющеевым прииск, а так же злосчастная карта, до которой руки никак не доходили, хотя Скарабей периодически напоминал о ней.

Здание суда я знал, бывал на той улице. Но сейчас впервые вошёл внутрь и увидел охрану на КПП. Собственно, как и в моём прошлом мире. Приходилось бывать в подобных местах.

– Вы к кому? – мужчина обратился ко мне определённо не доброжелательно.

Не мешкая, показал свой паспорт и повестку. Тот молча переписал данные и сообщил, в какую сторону двигаться.

Коридорчики узкие и оживлённые, не ожидал увидеть здесь столько народа. Надеюсь, не зрители скорого представления, которого собиралась устроить Екатерина Андреевна.

Что уж врать самому себе – я волновался. Не хотел здесь находиться, видеть мачеху, наверняка и Яна явится. Вряд ли они будут говорить что-то хорошее. Но, увы, надо. Филинов уверял, что дело мы выиграем, и я предпочитал ему верить. Да, совсем ещё юный пацан, как и моё тело, но что-то в нём было, что внушало уважение. Будто этот человек гораздо старше, чем кажется, даже немного уставший от жизни и людей в частности.

Собственно, он уже находился рядом с нужным кабинетом. При виде Аркадия Ефимовича сразу стало как-то спокойнее. Подошёл, поздоровался. А вскоре появилась та, которую видеть не хотел. Еле сдержался, чтобы сохранить лицо.

Меня Екатерина тоже увидела, да будто и ждала этой встречи – тут же понеслась вперёд. Уже на подходе мужчина, судя по всему, её адвокат, предпринял попытку остановить клиентку. Но куда там! Она может и выглядела хрупкой, но таковой не являлась. Зыркнула так, что он растерялся и был оттеснён к стене.

– Явился-таки, – голос Екатенины был холоден, а глаза презрительно сощурины. Смотрела на меня так, будто не человек перед ней, а насекомое. Да уж, гордыни этой дамочке было не занимать.

– Явились по вызову суда, – скрестив руки на груди, меня загородил собой Филинов, за что я ему был безмерно благодарен. – Отчего бы не прийти в гости, когда зовут.

– Я не с вами разговариваю, – с пренебрежением бросила она и отступила чуть назад, будто боялась испачкаться.

Вот ведь актриса. А главное – для кого представление? Попытка выбить меня из колеи?

– Угомонись, подруга.

Это было сказано так тихо, что я не сразу осознал произнесённое Филиновым. Ещё и таким тоном, будто по-доброму предупреждает неразумное дитя.

– Да как ты смеешь, щенок? – чуть ли не взвизгнула Екатерина от такой наглости. Глаза выкатила, не веря своим ушам.

– Кто смел, тот и смеет, – всё так же, будто между делом, очень спокойно ответил мой адвокат. Вот ведь парень, ничего не боится и за словом в карман не лезет.

Не только мне было интересно смотреть на это представление, но и толпе зевак. Вокруг нас образовался полный круг, по мере взятия слова головы вертелись туда-сюда, как в теннисе.

– Да кто ты такой вообще? – фыркнула мачеха.

– Барон, адвокат и член дворянского рода. Вот ты, к примеру член рода? – вкрадчиво поинтересовался Аркадий Ефимович.

– Не смейте мне тыкать! – она снова сделала полушаг назад, будто перед ней стоял прокажённый. Ещё и побелела, будто испугавшись, но быстро взяла себя в руки: – Ты прекрасно знаешь, что я истинный глава рода Скарабейниковых, обманом временно лишенный статуса.

– Небось и перстень есть? – совсем уж доверительно обратился Филинов. От контраста их поведения и тембров голосов, мне хотелось смеяться, но сдерживался. В этой перепалке Аркадий явно выигрывал у неуравновешенной и зазнавшейся женщины.

– Получше твоего! – прозвучало настолько по-детски, что я уже не сдержал улыбки. Одними губами прошептал «так держать», когда он встал полубоком ко мне на пару секунд и окинул взглядом. Видимо, проверял, как я держусь. По договорённости должен был молчать во избежание ляпнуть лишнего.

– Я имею в виду настоящий перстень, а не железку, – нахмурился мой адвокат. – Ну не хотите показывать, как хотите, – он слегка пожал плечами, будто это нечто несущественное.

– Это перстень главы рода, просто из-за фокусов этого малолетнего самозванца он не активен.

Звучало, мягко говоря, жалко. Учитывая ещё и эмоциональное состояние мачехи. Яна, которая пыталась что-то там поддакивать, картины не улучшала.

– Впервые слышу о таком понятии как неактивный перстень. Вы верно в силу возраста не услышали, но я сказал, что дворянин. И как дворянин я вижу, что это железка без крупицы магии.

Вот это удар болезненный: Екатерина всеми силами пыталась выглядеть молодой и свежей, что отчасти ей действительно удавалось.

– Вы хам. Грубиян и тупица. И не умеете разговаривать с приличными дамами, – её уже начало трясти. Но силы и упорства не убавлялось: адвокат всё так же безуспешно пытался её успокоить и оттянуть от нас.

Яна в этот момент выглядела так, будто сама готова броситься выцарапывать глаза юному Филинову. Благо, путь перекрывала мать и её адвокат.

– Я как увижу приличную даму, обязательно проверю, – не унимался Аркадий.

– Невежа!

– У меня есть справка, что я умный. И вообще, вы наняли хорошего адвоката, дайте ему работать, а моего клиента не трогайте иначе я доведу вас до истерики. У вас тушь потекла от ваших воплей.

Мужчина бросил на Филинова укоризненный взгляд, но ему всё же удалось развернуть неуравновешенную клиентку. И всё же, та напоследок обернулась и бросила грозно:

– Ты мне не нравишься, щенок. Ходи да оглядывайся.

– А я не сторублёвая купюра чтобы всем нравится, – заметил Аркадий, уже скорее для публики, чем для мачехи, та как та уже была далеко и могла не услышать. – Моя задача защита клиента он противоправных поползновений.

Один из зрителей, пожилой мужчина с козлиной бородкой и тростью, потянул Филинова за рукав и попросил визитку, которую тут же и получил. Да уж, времени даром парень не терял и урвал свою каплю признания благодаря недавнему успешному представлению. Как результат, ещё несколько человек ушло с его контактами.

Я же тем временем остыл и снова ощутил волнение.

– Умеешь ты, Аркадий Ефимович, друзей заводить, – зачем-то сказал я ему.

– Ну, что поделаешь, когда люди хамят, я и сам превращаюсь в самоходную хамскую установку. Главное, что она теперь ненавидит меня больше, чем тебя, – парировал он.

– Она тебе даже угрожала, – заметил я.

– Пусть станет в очередь, у меня на такой случай телохранитель есть. А в целом мне же с ней детей не крес… – осекся он.

– Ну, тебе видней, Аркадий, а меня больше суд интересует, – я посмотрел на дверь в зал, всё ещё закрытую.

Через двадцать минут наконец-то дело сдвинулось: появилась девушка, открыла зал и начала пускать людей. Я волновался всё больше. Сам не заметил, как началось заседание.

– Всем встать, суд идёт, – я вздрогнул от голоса, понёсшегося над гулом толпы зрителей. Все тут же стихли и поднялись на ноги. А в зал вошёл грузный мужчина в одежде судьи. Выглядел он грозно, власть так и сквозила в каждом движении.

– Прошу садится, – велел он, недовольно оглядывая зал.

Снова появился гул, я даже услышал реплики по типу что лучшие места все позанимали. М-да.

– Итак слушается дело по иску баронессы Скарабейниковой…

Похоже, Екатерина сама была на подобном мероприятии впервые, так как при озвучивании своего имени встала, скрипнув стулом, но её тут же усадили обратно. Ну, не одному же мне нервничать…

Служащий всё что-то говорил о том, какое сейчас будет слушаться дело, задавал формальные вопросы адвокатам. В общем, всё шло своим чередом.

Выяснилось, что суд привлёк к участию в деле явочную службу, что не понравилось адвокату Екатерины Андреевны. Пашаев заявил, что тем здесь делать нечего, ведь у него на руках есть несколько документов медицинского характера и два завещания.

Я тут же напрягся: какое ещё посмертное психиатрическое освидетельствование?

Благо, судья слушать адвоката баронессы не стал и свёл всё к тому, что истица и ответчик являются аристократами, а это по умолчанию значит, что явочная служба обязательна. Но тот не унимался, уверяя, что это обычное гражданское дело. Судья Лещёв же припечатал тем, что речь идёт о передаче статуса патриарха и перстня, так что социальный статус имеет значение.

Передача перстня? Екатерина Андреевна совсем из ума выжала, требовать подобное. Я сжал кулак, смотря на неё, само кольцо тут же исчезло. Пусть попробует «изъять», самому интересно, как она собралась это делать.

Заявление судьи заткнуло адвоката и тот перестал возмущаться по поводу явочной службы. Зато при первом праве слова изъявил желание вызвать заведующего отделением городской психиатрической больницы.

Но сначала снова последовали формальные вопросы, а потом… Я даже не понял, где оказался. В зале суда или в клубе любителей сопливых женских романов. Пашаев рекой разлился, зачитывая с листочка душераздирающую историю любви моего отца и Екатерины Андреевны.

Он рассказывал полную эмоциональных подробностей историю про счастливый и доверительный брак Константина Скарабейникова, прежнего главы рода и присутствующей здесь вдовы, нашей дорогой истицы, как она фактически управляла делами рода с полного и безоговорочного согласия супруга, про их благополучие и годы процветания, счастливую, полную умильности и взаимной заботы многочисленной семьи – жизнь.

Если ещё более кратко, то Екатерина пригрела на груди змею, то есть меня. Душу вложила, доверяла, а я… оказывается, та ещё свинья!

Слушая всё это, я был готов временами под землю провалиться от стыда. Да, прежний Сергей был тем ещё клоуном, это я понял, читая его дневник. Но чтобы до такой степени…

Даже если учитывать, что лишь десять процентов сказанного правда, становилось не по себе. Будь тут суд присяжных, после такого «представления» меня бы явно не ждало ничего хорошего. Здесь же судья, скорей всего купленый, если верить тому, что донесла мне Анна.

К концу выступления мне уже было тошно. Смотрел на Филинова как на соломинку, которая вытянет из всего этого дерьма. У него ведь был какой-то план, связанный с Первопредком. Только на это мне и оставалось надеяться.

И всё же, Пашаев перегнул с театральщиной. Возможно, мной залюбовался и решил додавить. Хотя, он же заранее текст написал. И чем дальше, тем более откровенный бред там был. Про всеми любимого, идеального со всех сторон Константина Антоновича, снедаемого болезнью. Про добрых отзывчивых женщин у постели главы рода.

Я не выдержал и хрюкнул от сдерживаемого смеха, который попытался скрыть кашлем. Судья недовольно посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Ну а дальше и про меня рассказали. Про свинью неблагодарную и бездарную, но каким-то образом провернувшую некий финт с кольцом. И из-за всего этого оставил бедняжек у разбитого корыта, отобрав всё незаконным образом.

Да, в ключе их рассказа то, что забрал платья, звучало не очень благородно, но это мелочи жизни. Но, чёрт побери, я обманул отца, как последний подонок стащил с коченеющего пальца кольцо? Чего-чего? Уж что, но такого бреда я никак не ожидал услышать. На кого вообще это рассчитано? На людей, не имеющих никакого отношения к аристократии? И не знающих базовых вещей о перстнях и статусе главы рода?

Когда Пашаев наконец заткнулся, я посмотрел на Филинова, ожидая его реакции. Последовали формальные вопросы, больше похожие на балаган. Даже у явочной службы спросили мнения, но те отказались от комментариев. Когда же Аркадий сказал, что у него нет никаких возражений, я напрягся. Но он всё же осмотрел отчёт о невменяемости моего отца прямо на столе судьи, после чего вернулся ко мне и суд продолжился.

– Не переживай, всё схвачено, – Аркадий попытался приободрить меня. Вышло у него не очень.

Вызвали того самого врача, какого-то старика в халате. Он мялся, бубнил, пытался сгладить углы и местами увиливал от ответственности. Очень странный тип. Наконец, судье удалось добиться от него конкретного заключения – Константин Антонович Скарабейников в конце жизни был невменяем.

– Эксперта может перебить только другой эксперт. Другого доктора у меня нет… – сказал Аркадий, когда у него попросили комментарий.

В принципе, отец мне самому казался немного безумным. Что неудивительно, мешать сильные обезболивающие с алкоголем и сигаретами. Вряд ли ему кололи яд броненосца, скорее всего, что-то более дешёвое и тяжёлое для организма.

– То есть вы не оспариваете заключение? – уточнил Лещёв.

– Я с ним не согласен, но это моё личное мнение.

– Заносим в протокол. А по психическому здоровью покойного? Ваше мнение, осознавал он? Хотел, чтобы сын был наследником и главой рода?

– Да, именно так я и считаю.

– Обоснуйте.

– У меня один аргумент, это перстень на пальце Сергея. Его нельзя украсть или насильно забрать. Статус патриарха определяется не только и не столько завещательными документами.

Тут уж не поспорить. Но как узнать мнение Первопредка? Оно имело вес, бесспорно, но не мог же он заявиться прямо в суд и сам всё подтвердить?

С начала заседания прошло уже полтора часа. В течении этого времени меня кидало в эмоциональных качелях и я уже был на грани того, чтобы просто встать и уйти подальше от этого балагана.

Часть зрителей клевали носом – им так же было тяжело выслушивать весь бред происходящего, ещё и завёрнутый в нудные процессуальные термины и уточнения.

Наконец – о чудо! – слово было передано моему адвокату.

Тот встал и торжественно огласил:

– Ходатайствую о привлечении к участию в деле Предка-Покровителя рода Скарабейниковых, собственно Скарабея.

Пару секунд я сидел, осмысливая сказанное, а потом круглыми от удивления глазами посмотрел на Аркадия. Он как себе это вообще представляет?

Хотя, он ведь говорил о каком-то тузе в рукаве? Наверное, сейчас я его и увижу. Пока что за все те недели знакомства Филинов ни разу не подводил, а лишь подтверждал свой профессионализм.

Глава 24

После заявления о привлечении Первопредка, Филинов направился к судье и вручил документ. Лещёв тут же стал гораздо серьёзнее.

– Обоснование, – потребовал он.

То, о чём просил мой адвокат, наверняка являлось чем-то невообразимым. Ведь, насколько мне известно, с богами могли общаться только представители подконтрольных родов. Как он собирался «призывать» такое существо, было совершенно непонятно и больше походило на глупую пустую браваду.

Из зала послышалось несколько разочарованных вздохов. Наверняка некоторые подумали что-то вроде «сейчас из-за невозможности вызвать свидетеля попросит об отсрочке». А заодно поставит на себе и своей карьере крест, ведь с такими вещами в этом мире не шутят.

Я же, хоть и был взволнован, но понимал, что просто так парень не сдастся. Несмотря на юность, он довольно опытный специалист, который наверняка далеко пойдёт. Об этом уже можно было говорить с уверенностью – столько имущества простым людям не перепадает. Благодаря своему дару я видел, что Филинов становится богаче от встречи к встрече.

– Аналогия права, – между тем, уверено заявил Аркадий Ефимович. – В вольном городе Кустовой в некоторых случаях принято обращаться к законам Российской империи и применять их по аналогии. Статья третья кодекса.

– О каком законе империи вы сейчас говорите? – поинтересовался судья.

– Само собой, о статусе дворянских родов.

Лещёв вздохнул, едва покачал головой, а потом внезапно встал. От этого растерялись все, даже пристав. Судья тем временем начал громко и уверенно декламировать.

– В начале времён, когда род человеческий терпел лишения и унижения, собрались на горе боги, облеченные в зверей, птиц, рыб и иных существ, и каждый выбрал по человеку. И вручил он этому человеку перстень как символ связи с покровителем. И наделили покровители таких людей силами, знаниями и талантами, повелев управлять человеческим родом.

Эту местную байку я уже слышал. Но не стоит преуменьшать значимость – когда боги реальны, то и относятся ко всему с ними связанному с почтением. А учитывая, насколько торжественно прозвучала речь, значила она очень многое. Даже пристав собрался и сделал более важное выражение лица.

Судья сел и на некоторое время повисла тишина. Казалось, даже зрители перестали дышать, преисполнившись торжественности момента. Разве что Пашаев довольно потирал ладошки, а Екатерина Андреевна светилась счастьем. Даже удосужилась взглянуть на меня с жалостью.

– Вы, Аркадий Ефимович, сейчас о тонких вещах говорите, – вполне серьёзно сказал судья. – Тонких и опасных. Озвучивайте обоснование, позицию свою.

– Так вот, – голос Филинова звучал всё так же уверенно. – Я ссылаюсь на статью три. Глава рода, он же патриарх имеет «старшинное» или по-иному, патриаршее кольцо, символизирующее особенную связь и первенство в покровительстве Предка рода. И будь тот род из одного человека или, как это бывает на Востоке из сотен и тысяч членов, патриарх всегда один. Но как бы высоко не был патриарх…

– Над ним всегда Предок-покровитель, – кивнул Лешёв. – Дальше.

– И статья три точка один этого же закона. Мнение Предка-Покровителя имеет большую силу, чем мнение любого члена рода в вопросах определения патриарха, «патер фамилиас», то есть главы рода.

– Мнение, – перебил судья, – если светская власть в состоянии такое мнение зафиксировать. Не может же лично Скарабей явится и указать кто патриарх?

– Но именно об этом я и прошу суд, – невозмутимо заявил Филинов.

– Суд не всесилен, – сдержанно ответил Лещёв. – Во всех подобных случаях мы испрашивает явочную службу, которая у нас в республике занимается такими вопросами. Или магическую академию. К счастью для нас всех у нас есть в зале явочная служба. Итак, Дмитрий Иванович, ответчик заявил, что хочет поговорить с Предком-Покровителем в зале суда. Узнать его волю. Что скажете?

Филинов перевёл свой невозмутимый взгляд на чиновника явочной службы.

– Явочная служба способна обеспечить попытку связи с Предком… Само собой, если он сам захочет, Демид Фирсович, – ответил тот и по залу раздались удивлённые возгласы. Теперь я уже улыбнулся, смотря на нахмурившуюся Екатерину. Она ткнула Пашаева в бок и что-то сказала, но тот лишь развёл руками.

– То есть как, способна? – судья также удивился. – У вас как не спросишь, нет, не можем, нет артефактов, нет людей, бюджет скудный. Что, Кротовский вас облагодетельствовал?

– Ну, в некотором роде. Академия передала, и мы поставили на учёт, даже испытали, прибор для голографической связи с изнаночными сущностями, но и для Предка он годен.

Судья хмыкнул, быстро смекнув, что Филинов всё это прекрасно знал и не просто так заикнулся о подобном в своём ходатайстве.

– А вы сможете под протокол подтвердить, что это именно Скарабей?

– Смогу. Да вы и сами увидите. Ежели, конечно, он явится, – ответил мужчина.

– Конечно. Сколько вам нужно времени?

– Минуты три. Можно даже не прерываться, ваша честь. Разрешите в коридор выйти, к помощнику? За прибором?

Разумеется, ему разрешили, а как иначе? Когда тут такое творится. Зрители так же оживились в предвкушении предстоящего зрелища. Мне же стало так спокойно на душе! Всю нервозность будто ветром сдуло.

Помощник, молодой прыщавый парень, не без гордости внёс и поставил посреди зала нечто напоминающее большой пень, изготовленный из цельного куска листового металла со вставками из грубо обработанных крупных костей монстров Изнанки и множества макров. Выглядело не особо эстетично, но точно дорого.

Пашаев был зол, вертелся на своём стуле словно уж на сковородке, а в Филинова разве что лучи смерти не бросал. Ясно дело, его никто не предупредил о таком, да и вряд ли бы тот сразу поверил. Никогда ещё прежде самого Первопредка на всеобщее обозрение не вызывали.

– Стороны истца возражает, – не выдержав, подал голос Пашаев. – Мы не знали об этом ходатайстве. Нам надо подготовится.

– Отклоняется, Предок ждать не будет. Он либо явится, либо нет, – осадил его судья, не переставая заинтригованно следить за магическими манипуляциями явочной службы над прибором.

Вряд ли бы кто-то в принципе решил отказаться от такого опыта: увидеть самого Первопредка! Пусть не покровителя какого-то могущественного рода, но всё же. От таких вещей не отказываются.

Наконец, прибор был подготовлен и помощник кивнул своему начальнику. Тот повернулся к Екатерине Андреевне:

– Теперь ваша очередь, родственники.

– Наша? – та испуганно смотрела на него.

– Ну вы же члены клана? – нахмурился чиновник явочной службы. – Вы должны его призвать, это же ваш Предок?

Я тут же встал с торжественным видом и изрёк:

– Я Сергей Константинович Скарабейников взываю к своему предку-покровителю!

– Я, Екатерина Андреевна Скарабейникова, взываю к своему предку-покровителю, – Екатерина поспешила хоть как-то исправить ситуацию, но голос её звучал блёкло и неуверенно на моём фоне.

Я на такое лишь усмехнулся. Наверняка надеялась в случае чего заявить, что это именно по её зову явился бог.

– Зачем зовёте? – внезапно раздался голос и появилась светящаяся голова Скарабея. Вот просто так, без пафосных прелюдий, спецэффектов и прочего. Она казалась просто огромной на фоне присутствующих в зале людей. Те будто сжались в свои стулья и лавки, чтобы монстр их не заметил. Одна женщина даже взвизгнула, но кто-то моментально заткнул ей рот своей рукой. Возможно, муж, ещё и пригнул её голову пониже.

Но её голос дал начало цепной реакции и все разом загомонили, придя в себя. Пашаев причитал что-то запричитал, размахивая бумажками, Екатерина задрала голову и неверяще смотрела на подобие голограммы. Оно и неудивительно, вряд ли она вообще его хоть когда-нибудь видела, в отличии от Яны.

Кстати, о ней. С лица тут же сошло высокомерие и появилось раскаяние. Она даже начала просить прощения у Первопредка! Неужели наконец поняла, что это никакие не шутки и ей была оказана великая честь, от которой отказалась ради мнимой выгоды и любимой мамочки? Анна и правда оказалась не только скромнее, но и гораздо умнее своей сестры.

Но что меня действительно удивило больше всего, это реакция простолюдинов Оправившись от шока, те совсем обнаглели и начали засыпать Скарабея вопросами. На что вообще рассчитывали? Какое они имели к нему отношение?

– ТИХО! – голос судьи раскатом грома разнёсся по залу суда, ещё и кулаком ударил по столу. – Заткнулись все!

Народ притих, а Скарабей скосил на него взгляд, свободно и невесомо повернувшись в его сторону.

– Говорить будет этот… – судья ткнул пальцем в Филинова. Видимо, от переизбытка эмоций имя забыл.

В принципе, я был не удивлён. Сам, когда в первый раз увидел своего Покровителя, не испугался только потому, что принял происходящее за сон. А тут такое посреди дня, то есть утра, на виду у десятков людей.

Скарабей повернулся к моему адвокату и будто приблизился, намереваясь заглянуть в саму душу. Выглядело жутковато, я бы может и испугался, если бы не знал и не уважал своего Первопредка.

– Аркадий Ефимович Филинов, подопечный Филина, – поспешил представиться парень. – Выражаю почтение Предку Скарабею. Хочу спросить про Сергея Скарабейникова.

– Символично… что про него будешь спрашивать такой как ты, – хохотнул Скарабей. – Ну, чего хотел?

Реакция бога показалась мне странной. Он уже знал Аркадия, так как присматривал за мной, но сейчас будто что-то увидел в нём и это его позабавило.

– Уважаемый Скарабей, – взволнованно выдохнул Филинов. – Прежний глава рода Скарабейниковых, Константин, – умер. Прошу указать и назвать, кто является теперь наследником умершего и патриархом рода Скарабейниковых.

– Он, – Первпоредок незамедлительно материализовал и вытянул лапку в мою сторону. Я дане немного вперёд подался, склонив голову. Привык, что так он обычно меня одаривает. – Тот, кого называют Сергей… Сергей Константинович. Его я назначил патриархом, с тех пор он несёт эту ношу.

Потом внезапно Скарабей зачем-то опять повернулся к Аркадию и попросил передать привет Филину, после чего исчез также внезапно, как и появился. Просто раз и ничего, будто и не было.

Екатерина Андреевна тут же заголосила, что-то требуя. Смешная, будто она могла хоть что-то просить в принципе. Неодарённая, ещё и лишённая благосклонности. Вместо того, чтобы радоваться, что ей оставили не только дом, но и титул, она вознамерилась получить то, чего в принципе иметь не могла.

Даже Пашаев будто внезапно перестал дружить с головой и заявил, что «это ничего не значит». Глупец. Судья тут же наградил его тяжелым взглядом и тот заткнулся.

– Предок, в присутствии судьи, секретаря, сторон и граждан вольного города выразил свою волю, – заявил Лешёв в воцарившейся тишине. – Все вопросы, ответы и жест будут занесены в протокол дословно. Объявляется перерыв на сорок минут… Мне надо покурить. Дмитрий Иванович, я вас поздравляю, артефактный прибор у вас – моё почтение. Вы его далеко не убирайте, у нас тут есть пара судебных споров, где он очень пригодится. Уважил вас, конечно, Кротовский, что и говорить.

По сути, судебное заседание феерически закончилось. Что бы потом не сказал Лещёв, исход был всем очевиден.

Часть народ вывалила в коридор, другие остались прямо в зале взволнованно обсуждать произошедшее. Я же, счастливо улыбаясь, смотрел на панические атаки в группе оппонентов. Екатерина что-то предъявляла Пашаеву, а тот самозабвенно её успокаивал, ведь якобы ещё ничего не решено.

Время перерыва для меня прошло субъективно быстро: был занят обдумыванием своих забот. Следовало закупить пространственных свитков – до сих пор не сделал этого. Также пополнить свой походный арсенал, ведь требовалось скоро тащиться в неизведанные изнаночные дали наконец-то посмотреть на злосчастный прииск. Так же после покупки квартиры и решения обставить её мой кошелёк показал дно. А я начинаю нервничать, если в доступности лежит меньше тысячи рублей. Оборотные средства не в счёт.

Лещёв вернулся с перекура и судебное заседание продолжилось. Опять последовал поток формальных фраз, но я напрасно беспокоился. Довольно быстро были оттараторены все нужные слова и оглашено то, чего я так долго ждал:

– «… Екатерине Андреевне Скарабейниковой отказать в полном объёме! Решение может быть обжаловано в вышестоящий суд в апелляционном или кассационном порядке через суд первой инстанции, принявший решение по существу путем подачи апелляционной или кассационной жалобы. Судья Лещёв, дата, подпись».

После короткой паузы раздался голос пристава:

– Суд уходит!

Зашуршав своей мантией, Лещёв быстро, но преисполнившись величия, покинул зал. Будто это он одержал победу в деле, а не Филинов. Тот, как обычно, выглядел собранным и даже немного недовольным. Будто готов хоть прямо сейчас повторить своё выступление или сотворить очередное победное дело.

Народ незамедлительно загудел и ринулся на выход, создав столпотворение. Видимо, спешили сообщить общественности о всём том, что сегодня узнали и увидели собственными глазами.

Хоть судья и ушёл, остальные сотрудники не спешили покидать свои места, словно что-то выжидая.

Я неторопливо встал со стула и направился к выходу, где встал в сторонке, не решаясь присоединяться к общему ажиотажу. Куда спешить? Пара минут и проход будет свободен.

Филинов, собрав свои бумаги, так же было направился в мою сторону, но дорогу ему преградил недовольный и решительный Пашаев.

– Имейте в виду, Аркадий как там Вас… Мы обжалуем решение и всенепременно отменим его.

– Конечно, Эль Магеррамович, – Аркадий подал ему руку, и он её тут же пожал. – Вы большой молодец. Вы хороший адвокат и показали достойный уровень. Просто в данном случае Ваша клиентка пребывала в некотором заблуждении относительно точки зрения Предка-покровителя. А так, работа проведена отличная, и я был рад выступить оппонентом такого высококлассного и опытного адвоката. Будем считать, что мне просто повезло и, конечно же, с честью встречусь с Вами в вышестоящем суде.

Вот так актёр! Даже я удивился.

Пашаев смутился что-то неразборчиво-доброжелательно пробормотал и покинул зал, благо толпа уже рассосалась. Поравнявшись со мной, Филинов едва заметно кивнул и мы вместе вышли последними, если не считать сотрудников суда.

Оказавшись в коридоре, я с ухмылкой поинтересовался:

– А чего это ты ему дифирамбы пел? Ты же говорил, что он осёл в костюме.

– Говорил, – кивнул Аркадий, воровато осматриваясь в поисках лишних ушей. – С другой стороны, ты прав, я слишком быстро размножаю своих врагов. Стоит делать выводы, а то я такими действиями до апелляции просто не доживу. К тому же, легко благожелательно похвалить того, кого только что раскатал в тонкий блин. Я же уже ничего не теряю, и пара ободряющих слов ничего не изменят.