Текст книги "Это не учебная тревога (ЛП)"

Автор книги: Кортни Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 2

Грейс настаивает на том, чтобы самой отнести Кэри завтрак.

– Ни за что, – пытается вырвать у нее из рук поднос Трейс.

– Я не спрашиваю у тебя разрешения, – отвечает она. – Я тебе просто об этом говорю.

– Нет, это я тебе говорю, – медленно произносит Трейс, – чтобы ты не приближалась к нему, пока он в таком состоянии. Не глупи, Грейс.

– Когда я осматривал его в последний раз – час назад – с ним всё было в порядке, – влезает в их разговор Райс. – Сомневаюсь, что с ней что-нибудь случится, если она пойдет к нему сейчас.

– Завтрак Чену может отнести Морено, – убеждает сестру Трейс. – Зачем тебе это нужно?

– Как президенту ученического совета мне постоянно приходилось иметь дело с людьми, которые мне не нравились, – резко отвечает она. – Я выслушивала их, а потом, если в этом возникала необходимость, выступала в их поддержку…

– Тогда у меня для тебя новость: ты больше не президент ученического совета!

– А ты мне не начальник, чтобы командовать мной!

Трейс смеется над тем, как по-детски это прозвучало, что злит Грейс еще больше. Видя выражение лица сестры, Трейс перестает ржать.

– Грейс, – снисходительно-опекающим тоном начинает он, – не будь такой…

– Я сказала тебе, что нам нужно примириться с ним. – Она вздергивает подрагивающий подбородок. – Это мой способ примирения.

Что-то в ее лице дает Трейсу понять, что переубедить ее не удастся. Он отходит в сторону, пропуская сестру, и Грейс поспешно выходит из зала. Трейс провожает ее сердитым взглядом, а потом злобно зыркает на нас с Райсом.

– Я опустил пистолет, – говорит он. – Для меня это и так достижение.

– Да ты крутой мужик, Трейс! – подкалывает его Райс.

Наградив его неприязненным взглядом, Трейс уходит из зала. Через секунду он просовывает в дверь голову и зовет Харрисона. Тот несется к нему чуть ли не галопом.

– Не верю своим глазам. Когда он стал бегать за Трейсом? – таращусь я им вслед.

– У Трейса теперь пистолет, – отзывается Райс. – Харрисон вступил в ряды его армии.

– Мы не на войне.

– Может удастся уговорить Грейс стать двойным агентом? – задумчиво говорит Райс. Поймав мой взгляд, он коротко смеется над нелепостью сказанного и смотрит в сторону. – Однако она права. Грейс.

– В чем?

– В том, что сейчас не то время, когда следует помнить и цепляться за плохое.

Кажется, я знаю, что он дальше хочет сказать, и совсем не хочу этого слышать, поэтому я встаю, судорожно придумывая повод уйти. Но Райс опережает меня:

– Слоун.

– Что?

– Я не хочу… – он замолкает, соображая, как лучше сказать дальнейшее. – Не хочу, чтобы то, что я чувствую к тебе, всё испортило.

Я молчу, зная, что это жестоко.

– Я имею в виду, что не хочу ненавидеть тебя так сильно… как Трейс ненавидит Кэри, потому что ничем хорошим это в конечном итоге для него не закончится. Я хочу забыть о том, что случилось снаружи.

Он опять ждет, когда я что-нибудь скажу.

– Я прощаю тебя, – заканчивает он.

– Ладно.

– И это всё, что ты скажешь?

– А что ты хочешь, чтобы я тебе сказала?

– Спасибо?

– Я не просила, чтобы ты меня прощал, и мне не за что тебя благодарить.

Райс пару секунд пялится в потолок, а затем уходит из зала. Предоставленная сама себе я погружаюсь в сон, пока меня не будит отдаленный раскат грома. Когда я открываю глаза, новый раскат грохочет прямо над головой.

И по крыше стучит дождь.

Я чувствую грусть.

Такую сильную грусть, что она придавливает меня к мату. Я беспокойно ворочаюсь с боку на бок, но устроиться не могу. Такое ощущение, что всё проведенное здесь время разом легло на меня всей своей тяжестью, вцепилось и не отпускает. Может быть, если я посплю чуть подольше, то, пробудившись, буду чувствовать себя по-другому, но заснуть не получается. Снаружи бушует гроза, отчего я особенно ощущаю пустоту в зале. Ощущаю пустоту внутри себя.

Я встаю. Я хочу видеть Кэри. Хочу опять поговорить с ним о Лили. Мне нужно, чтобы всё сказанное им о ней перестало причинять мне такую боль. Путь к нему занимает у меня, кажется, целую вечность. Мне так плохо, что трудно дышать. Я поворачиваю за угол и, видя медкабинет, чувствую облегчение.

А потом вспоминаю, что у меня нет ключей. Меня охватывает желание всё крушить.

Но… дверь приоткрыта.

И я застываю, заледенев. Это неправильно. Неправильно. Я отступаю с мыслью о том, чтобы найти Райса, но времени на это может не быть. И я на цыпочках, осторожно, иду вперед.

Слышен голос Грейс.

– Перестать болтать, перестать болтать, – повторяет она Кэри, который что-то ей бубнит. – Да перестань же ты болтать! Замолчи. Перестань. Перестань…

Голоса внезапно обрываются. Я вхожу в медкабинет и выглядываю из-за двери. Стол, шкафчики с медикаментами, анатомические плакаты на стенах. Кушетка пуста.

Кэри вжимает Грейс в стену.

Первое, что выдает мой мозг – будто я двухлетний ребенок, не знающий жизни или знающий ее только по диснеевским фильмам: он делает ей больно. Но затем я осознаю: нет… он не причиняет ей боль.

Он ее целует.

Они целуются.

Кэри и Грейс.

Я ощущаю себя каким-то Норманом Бейтсом, стоя тут и глядя на то, что между ними происходит. На то, как их руки безостановочно скользят по телам друг друга, на то, как Кэри покрывает поцелуями шею Грейс, а она выгибается и откидывает голову, словно нет ничего прекраснее прикосновений его губ к ее коже. Затем она опускает голову, берет его лицо в свои ладони и заставляет посмотреть себе в глаза. У меня сжимается горло от того, что я в них вижу. Вряд ли она его простила, но она приоткрыла ему свое сердце.

Они бы с легкостью заметили меня, если бы не видели в эти мгновения только друг друга. Грейс целует Кэри, и теперь все их движения неспешны и нежны, чего не было раньше. Аура в кабинете меняется. Кэри с Грейс по-прежнему целуются, но их поцелуи стали другими – искренними, чувственными, такими, будто это последние поцелуи в их жизни. Я это чувствую и ощущаю себя обездоленной. Не знаю, сколько еще я этого выдержу.

Всё еще здесь. Всё еще здесь. Всё еще здесь. Кэри и Грейс.

До меня доносится их дыхание.

Я медленно отступаю и выхожу в коридор. На моих глазах слезы. Я бегу мимо кабинета Лавалли, мимо зала, в котором слышны голоса Трейса и Харрисона. Толкаю двери в спортзал и вижу курящего Райса. Первое, что просится изо рта: Кэри с Грейс целуются. Но мне нельзя этого говорить, потому что тогда то, что я собираюсь сделать сама, покажется ужасным и неправильным. Я успокаиваюсь. Не спеша иду к Райсу.

– Что случилось? – спрашивает он.

Прикусив губу, я кивком головы указываю на коридор. Райс тушит сигарету и идет за мной. Я не оглядываюсь.

Захожу в раздевалку, потому что она ближе всего.

– Что-то с Кэри? – волнуется Райс.

Я отрицательно качаю головой.

– Что тогда?

– Спасибо, – говорю я ему.

– Ну ты даешь, – отвечает он.

Я должна была бы сначала спросить разрешения, но не могу. Я придвигаюсь к нему и в следующую секунду прижимаю его к стене. Скольжу ладонями по его телу, и он отвечает мне. Райс целует меня так же жадно, как я его. Он пропитан одиночеством. Вот почему он не останавливает меня, не задает никаких вопросов, целует в ответ. У него постоянно были девчонки. Они всегда вились вокруг него. Уверена, он соскучился по таким прикосновениям, а я… я никогда их не знала.

И меня это так сильно злит! Мне хочется причинить ему боль за то, что у него это было. Хочется причинить боль Лили за то, что у нее это было. Я грубо, неуклюже целую его. Хочу, чтобы он прочувствовал это. Чтобы я прочувствовала это. Через боль.

Скользя руками по его телу, я вонзаю в его кожу ногти.

– Слоун, – тихо говорит он.

Я поднимаю на него взгляд и… о боже, у него самые потрясающие глаза на свете. Обычные, карие глаза, но в них та же пустота, что и внутри меня.

Райс целует меня, и его губы нежны. Я не хочу нежностей. Я хочу прочувствовать всё. Он обхватывает меня руками за талию и разворачивает так, что теперь я прижимаюсь к стене. В раздевалку едва проникает свет. Снаружи всё еще бушует гроза. Я слышу дождь. Представляю его себе. Как крупные капли разбиваются о крышу и мелкими капельками стекают вниз, в уже образовавшиеся на асфальте лужи.

– Твоя рубашка, – шепчет Райс.

Пальцы сами собой расстегивают пуговицы на ней. Девять пуговиц, и моя рубашка расстегнута. Райс спускает ее с моих плеч, и она повисает на локтях. Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня. Я не ношу лифчик, но ведь он уже видел меня раздетой. Райс кладет свою ладонь мне на ключицу. Его потрясывает, а у меня кружится голова. Он снова целует меня – жадно и жестко. Наконец-то.

По небу снова прокатывает раскат грома, и внезапно всё, о чем я могу думать – о том, как пахнет асфальт после дождя. Об особенном, прекрасном запахе, окутывающем легкие. Теплый весенний день. Две девчонки в дождевиках с желтыми пуговицами в виде ромашек. Лили снимает сапоги, хватает меня за руки и тащит прямиком через все встречающиеся на пути лужи. Я всегда так боялась, а она… она всегда отпускала мою руку.

– Слоун?

Голос Райса вытягивает меня из воспоминания, возвращая к действительности. Моя рука больше не в руке Лили, лужи под ногами исчезают, и остаемся только я и он, хотя нет… Это не мы с ним вдвоем, это лишь пустота между нами. Как глупо было надеяться на то, что ее можно стереть поцелуями. Я сама не замечаю, как начинаю рыдать, и мы оба оказываемся на полу, и Райс обнимает меня, и я повторяю и повторяю, что не могу, не могу, не могу, потому что не знаю, что еще сказать. Он пытается успокоить меня. Говорит мне, что всё хорошо, гладит ладонью мое лицо. Но ничего не хорошо. Я умираю. Умираю внутри. Я наконец-то добилась того, чего так хотела. Мое сердце разбилось, и я дышу, но воздух не доходит до легких. Я отталкиваю Райса, но он не отпускает меня, поэтому я льну к нему, вцепляюсь пальцами в его рубашку и плачу навзрыд, и единственное, что меня сейчас утешает – то, что до меня уже сорвались и Кэри, и Грейс, и Харрисон. И всё же каждая секунда этого срыва приносит боль, такую боль, что я не могу ее выносить. Пусть она пройдет. Умоляю, пусть она пройдет. Это всё, чего я прошу. Я отпускаю рубашку Райса, когда пальцы начинаю неметь. Я отпускаю самого Райса, но он не выпускает меня из рук, по-прежнему обнимая.

– Почему ты не можешь? – спрашивает он.

Пол в раздевалке холодный. Пол холодный, а Райс – теплый.

– Потому что она не смогла. – Я отвечаю так тихо, что ему приходится уткнуться в мой лоб своим, чтобы услышать меня. – Она сказала, что больше не может.

– Не может чего?

– Быть моей сестрой.

Эти слова терзают меня, прорываясь наружу. Они до крови режут мои губы. Я твоя сестра, Лили. И никогда не переставала ею быть.

– Почему?

– Потому что… отец бил нас. Мы должны были уехать с ней вместе. У нас был план, но она оставила меня с отцом, потому что со мной она бы всё равно ощущала себя в ловушке… она бросила меня и… – Я вспоминаю, как сидела на краю ванны, и снова разражаюсь слезами. – Я уже давно должна была уйти, но задержалась…

Райс говорит мне, что всё будет хорошо, и его слова сливаются в один тихий напев, убаюкивают меня. Мои глаза закрываются, я задремываю, и пять, десять, пятнадцать минут спустя моя рука соскальзывает и падает Райсу на колени, и наступает ничто. А потом я ощущаю нежное прикосновение его указательного пальца к моей раскрытой ладони, его пальцы, ласково гладящие мое лицо, и резко выхожу из дремы. Высвободившись из его рук, я так быстро вскакиваю на ноги, что Райс этим ошарашен. Я избегаю его взгляда. Райс берет меня за руку и пытается снова притянуть к себе, но я вырываю ладонь.

– Слоун, подожди.

Моя рубашка расстегнута и распахнута. Лицо горит. Я поспешно застегиваю пуговицы через одну. Мне нужно убраться отсюда. Я выхожу из раздевалки и бегу. Вслед мне по коридорам несется голос Райса. Я ныряю в девчачий туалет, закрываюсь в кабинке, сажусь на унитаз и прислоняюсь головой к боковой стенке. Я даже не осознаю, что не одна, пока не слышу своего имени. Оцепенев на секунду, я убираю с пола ноги, как будто это поможет мне стать невидимой.

– Слоун? – толкает дверь в мою кабинку Грейс. Замок дребезжит. – Я знаю, что ты тут. Видела, как ты сюда вбежала. Что случилось?

Я сжимаю губы.

– Слоун. – Снова дребезжит замок. – Открой дверь.

Я протягиваю руку и открываю ее. Грейс входит в кабинку.

– Я видела тебя с Кэри, – говорю я.

– Что? – Она несколько секунд молчит. – Ты поэтому расстроилась?

Я выхожу из кабинки, оттолкнув Грейс:

– Значит, последние недели были для вас одной сплошной игрой? Вы – ты и Трейс – создали здесь невыносимую атмосферу, довели Кэри до нервного срыва, вынудили всех принять чью-либо сторону, а после этого ты идешь и трахаешься с Кэри в медкабинете.

– Слоун…

– Это отвратительно, Грейс! – Мне хочется что-нибудь разбить. Я устремляюсь к двери, но тут же возвращаюсь.

Грейс глядит на меня, открыв рот.

– Дай мне ключи.

– Что?

– Дай ключи от медкабинета.

– Зачем?

– Хочу сходить к Кэри. Дай мне ключи или я расскажу Трейсу, чем ты там занималась.

– Да что с тобой такое?! Я пришла сюда, потому что услышала, как ты плачешь, и хотела тебе хоть чем-нибудь помочь…

Я прерываю Грейс, подняв руку. Взглянув мне в глаза, она понимает, что я не собираюсь с ней больше ни о чем разговаривать. Она лезет в карман за ключами и отдает их мне с умоляющим лицом:

– Пожалуйста, не рассказывай об этом Трейсу.

Ничего ей не пообещав, я возвращаюсь к медкабинету. Мои руки так сильно дрожат, что я целую вечность вожусь с замком и не удивляю Кэри своим появлением. Он лежит на кушетке и выглядит удовлетворенным. Ненавижу его. Я хлопаю дверью.

– Я думала, ты любил мою сестру.

Он садится.

– Что…

– Я видела тебя с Грейс. Я думала, ты любил мою сестру.

Видимо, чтобы до него наконец дошло, эти предложения должны быть сказаны раздельно.

– Слоун.

– Я видела тебя с Грейс.

– Слоун…

– И ты ошибался на ее счет.

Кэри поднимается и делает шаг ко мне, а я – от него. Ну почему у меня нет своего рода выключателя? Чтобы я могла сама себя отключить. И сейчас я лгу, не зная, зачем это делаю. Я лгу, потому что я – единственная, кто может сказать то, что мне необходимо услышать.

– Ты ошибался насчет Лили. Ошибался. Я ее сестра. Я бы знала. Она была… она не… она была свободной. Она не чувствовала себя в ловушке…

– Ладно, но…

– Ты ошибался.

– Слоун…

Кэри замолкает и устремляет взгляд мне за спину. Я оборачиваюсь. В дверях стоит Райс. Я сую ключи ему в руки и ухожу, оставляя их обоих. Всё, о чем я могу думать: как она могла бросить меня, зная, что я нуждаюсь в ней? Нуждаюсь в ней до сих пор.

Глава 3

Я сплю и не желаю просыпаться. Днем Трейс спрашивает у Райса, не заболела ли я. Я открываю глаза и интересуюсь, пристрелит ли он меня, если мой ответ ему не понравится, после чего мое самочувствие перестает его беспокоить.

– Слоун, вставай, – говорит Райс. – Подвигайся.

Я смотрю в окно. Опять идет дождь. В какое же лето перейдет эта дождливая весна? Мне трудно представить себе яркое солнечное лето, наполненное цветом и жизнью, и кого-то на земле, кому не приходится иметь дело со всей этой пришел-конец-света заварушкой.

Я возвращаюсь ко сну.

Через некоторое время Райс будит меня и велит отнести Кэри обед. Я не хочу, но он говорит, что я должна это сделать, что он не оставит меня в покое, пока я этого не сделаю. Грейс по какой-то таинственной причине бросила эту работу. Я скрепя сердце беру поднос и иду в медкабинет. Кэри не удивлен при виде меня. Не глядя на него, я ставлю еду на стол и направляюсь к двери.

– Она никогда не снимала рубашку, – произносит Кэри мне в спину.

Я останавливаюсь.

– Когда мы были с ней вместе, – поясняет он. – Мне казалось это милым, так как я думал, что, несмотря на всю ее самоуверенность, она всё-таки стесняется. Мне и в голову не приходило, что она что-то скрывает.

Так и вижу их. В машине, ласкающихся на заднем сидении. Кэри пытается задрать рубашку Лили, а сестра тянет ее вниз, строя из себя скромницу, а на самом деле пряча синяки.

– Райс не должен был тебе этого говорить, – разворачиваюсь я к нему.

– Может быть. Но тебе пора уже вычеркнуть прошлое из памяти, – заявляет Кэри. – Всё закончилось. Ты теперь здесь.

Вычеркнуть прошлое из памяти. Лили ушла, давно ушла. Отца я видела в последний раз недели назад, а поставленные им синяки сменились другими – теми, к которым он не имеет никакого отношения. Я не хочу быть здесь. Особенно сейчас.

– Ты не инфицирован, – говорю я.

Кивнув, Кэри опускает взгляд на свою перевязанную руку.

– Значит, Бакстер тоже не был инфицирован, и значит, мы выставили здорового человека на верную смерть. Тебя это не волнует?

– Я рад, что выставили не меня.

– А что насчет Касперов? – спрашиваю я. – Тоже рад, что на их месте оказался не ты? Грейс простила тебя? Как думаешь?

– Скоро простит.

– Значит, ты просто вычеркнул случившееся из памяти? Ты теперь здесь.

– Уху.

– Приятного аппетита, Кэри.

Я выхожу из медкабинета и запираю за собой дверь. Пройдя немного по коридору, останавливаюсь и прислоняюсь к стене. Голова гудит от мыслей и вопросов. Что Кэри известно? Райс рассказал ему обо мне и Лили. Он рассказал ему о том, что я хочу умереть? Рассказал о том, что произошло между нами? Видя меня, представляет ли Кэри девушку с распахнутой рубашкой, прижимающуюся к Райсу?

Я иду в туалет и осматриваю в зеркало свой лоб. Кожа под бинтом местами светло-розовая, местами – красная, отчаянно пытающаяся затянуть рану. Необходимо сменить повязку, но всё нужное для этого находится в медкабинете, а я не хочу снова видеться с Кэри. Из туалета я направляюсь в банкетный зал и почти дохожу до него, когда из него стремительно выходит Райс.

– Слоун, – зовет он, – мне нужны ключи от медкабинета. Идем к Кэри.

– А что случилось?

– Ничего. Пора его выпустить.

Райс не объясняет, в чем дело, по пути к Кэри. Он не объясняет, в чем дело, и после того, как мы выпускаем Кэри. Он просто говорит, что нужно сразу же вернуться в зал и что это очень важно. От него веет какой-то странной энергией – не пугающей, но будоражащей. Зайдя в зал, мы видим сгрудившихся у радиоприемника Грейс, Трейса и Харрисона. Трейс выключает радио, как только замечает Кэри.

– Что он здесь делает? Три дня истекут завтра.

– Отвали, Трейс, – отвечает Райс. – Ты знаешь, что он не инфицирован.

– Мы договорились о трех днях. Уведи его обратно.

– Слушай, Трейс, давай докажу, что я не заразный, – предлагает Кэри. – Дай мне свою руку.

– Очень умно. Не подходи ко мне ближе чем на десять шагов.

– Я буду ходить там, черт подери, где захочу.

Кэри демонстративно приближается к Трейсу, и тот отталкивает его. Кэри, подскочив к нему, отвечает тем же. Между ними мгновенно встает Грейс. Она выглядит усталой.

– Прекрати, Трейс, – произносит она, и в комнате повисает неловкое молчание.

Кэри, покраснев, отходит.

Трейс кидает на него поверх головы сестры полный отвращения взгляд.

– Ты перестанешь наконец вести себя так, будто хочешь трахнуться с этим парнем? – обращается он к Грейс.

Побледнев, она резко разворачивается к нему, и Трейс делает шаг назад, понимая, что перешел границы, но не понимая, как точно попал в цель.

– Грейс, слушай, я… Прости. Я знаю, что ты бы не стала…

– Вот и отлично, – обрывает она его, не давая закончить, и на ее лице отражается боль. Она делится со своим братом абсолютно всем, а это должна скрывать.

– Радио, – напоминает Райс. – Если вы закончили со своими разборками.

Трейс подходит к приемнику и снова включает его. Сквозь помехи пробивается тихий голос Нут, сначала произносящий уже знакомые нам фразы, а потом… другие.

– Временные убежища организованы в следующих местах…

Мои пальцы подрагивают, когда я слушаю перечисление этих мест, но только при упоминании одного из них я напрягаюсь. Рейфорд.

– Все выжившие должны направиться в ближайшее к ним убежище для медицинской проверки. Временные убежища снабжены едой, водой, медикаментами и охраняются. Проявляйте крайнюю осторожность на пути туда и избегайте ранее густонаселенных районов. Если вы встретитесь с кем-то, возможно инфицированным, не пытайтесь ему помогать…

– Понял, Чен? Мы не должны тебе помогать. – Трейс выключает радио. – Помощь не придет. Мы сами должны идти за ней.

– В Рейфорд, – предполагаю я.

– Да, – подтверждает Трейс.

– До него почти полторы сотни километров.

– Угу.

Все молчат. Похоже, новость никого не обрадовала.

– Звучит, как смертный приговор, – говорит Кэри.

– Найдем машину, – отзывается Грейс. – И уедем отсюда.

– Сначала нужно подготовиться, потом – найти машину, потом – убедиться в том, что на ней можно добраться до Рейфорда, а потом – сделать всё, чтобы по пути туда с нами ничего не приключилось.

– Ну и к чему ты это всё? – спрашивает Трейс. – Ты не сказал ничего такого, чего бы мы и так уже не знали. Мы обсудили это еще до того, как ты сюда явился.

– Мы не знаем, как сильно заставлено шоссе брошенными машинами, – невозмутимо продолжает Кэри. – Не знаем, насколько далеко распространилась инфекция. Как много…

– Мы можем ехать проселочными дорогами.

– Что займет гораздо больше времени. И на проселочных дорогах не будет бензоколонок, – отвечает Кэри. – Что, если у нас закончится бензин? Мы сдохнем прямо на дороге или уйдем жить в лес? Организуем поселение?

– Ну а что нам еще остается делать? – взмахивает руками Трейс. – Если мы хотим, чтобы нам помогли, нужно ехать туда самим. Так сказали в сообщении. За нами никто не придет.

– Я это понял, – говорит Кэри. – Думаю, нам нужно выдвигаться туда, просто я хочу быть уверенным, что мы всё продумали.

– А что это за «медицинская проверка»? – прерывает их разговор Райс.

– Наверное, какая-то процедура, при которой проверяют, инфицирован ты или нет, – отвечает Трейс таким тоном, будто это каждому дураку понятно. – Ты инфицирован? Нет. Проверка окончена. Добро пожаловать в зону безопасности.

Райс никак не отзывается на это. Он снова включает радио, и мы заново прослушивает сообщение. И еще раз. Маленькая надежда, которую оно вселило в нас в самом начале, с каждым новым прослушиванием гаснет всё больше, пока Райс не выключает приемник.

– Это кажется невозможным, – говорит Кэри. – Рейфорд.

– Да, – соглашается Харрисон. Я думала, он разволнуется больше всех и будет яро настаивать на том, чтобы мы ушли. – По-моему, нам лучше остаться здесь.

– Мы не можем сидеть здесь вечно, – отвечает Кэри. – Нужно ехать.

– Но необязательно же ехать сегодня? – спрашивает Харрисон. – Может, отправимся завтра? Или послезавтра? Что, если они восстановят коммуникации в городе к тому времени, как мы доберемся туда? Может, нам не стоит рисковать?

– Здесь тоже небезопасно, – говорю ему я. – Мы так и не нашли проход, через который сюда попал Бакстер.

– Но здесь безопаснее, – настаивает Харрисон. – Бакстер сказал, что мы должны оставаться здесь как можно дольше. Это наше убежище. У нас есть еда, вода, медикаменты, и никто здесь не инфицирован.

– Воды надолго не хватит, – отзывается Кэри. – Она когда-нибудь закончится.

– Да, но мы не знаем когда.

– И это одна из причин, по которой нужно отсюда уходить.

– Бакстер сказал, что они теперь выжидают. Я не хочу выходить туда к ним. Они на улице, ждут нас…

– Харрисон, иногда приходится делать то, чего не хочется.

– А тебе этого хочется, да? – взрывается Харрисон, и мы молчим, потрясенные этим, так как чего-чего, а такого от него никто не ожидал. – Ты всех нас вытащишь наружу, а потом бросишь на растерзание, лишь бы спастись самому, как поступил с Касперами!

У Кэри отвисает челюсть. Он переводит взгляд с Харрисона на Трейса, и я вижу, как шокирует его осознание того, что Харрисон уже не на его стороне, если вообще когда-либо на ней был.

– Где пистолет? – спрашивает он и поворачивается к Райсу. – У тебя?

– Нет. – Трейс даже не пытается скрыть ликования в голосе. – Не у него.

– Как вы могли отдать ему ствол? – спрашивает Кэри у нас.

– Я ему его не отдавал, – отвечает Райс. – Он сам его взял.

– Ну здорово. Значит, стоит ожидать того, что однажды ночью я проснусь с приставленной к башке пушкой.

– Отличная идея, – замечает Трейс одновременно с тем, как его сестра говорит:

– Никогда! Трейс никогда не сделает этого. – Она поворачивается к брату. – Ты никогда не сделаешь этого, Трейс. Скажи ему.

Трейс долгую мучительную минуту молчит, после чего заявляет:

– Если только не буду вынужден.

– И что, бл*ть, это означает? – вскидывается Кэри.

– Ну, может быть, ты всё же превратишься. Может, инфекция еще возьмет свое.

– Это вряд ли, – говорит Райс.

Трейс пожимает плечами:

– Могу я хотя бы надеяться на это, а?

Вскоре обсуждение об отъезде в Рейфорд сходит на нет. Все на нервах, кроме Трейса. Он находит невероятно увлекательным вставлять в каждое свое предложение слова типа «ствол», «бах», «курок», «кокнуть», пока Кэри, не в силах больше это выдерживать, не уходит из зала.

Грейс заламывая руки сидит одна в углу. Вся это напряженность. Все эти нервные разговоры. Они выматывают. И она выглядит вымотанной. Я сажусь рядом с ней. Бросив на меня взгляд, Грейс отводит глаза. Мне становится стыдно за то, как я вчера накинулась на нее. Мне не следовало так себя вести.

– Прости, – извиняюсь я. – Я бы никогда не сказала об этом Трейсу.

– Знаю, – отвечает она. – А вот Кэри может рассказать. Если Трейс по-прежнему будет цепляться к нему. – Она выдавливает из себя улыбку, но в ее глазах отражается беспокойство. – И вот тогда-то Кэри и проснется с приставленной к башке пушкой. Если Трейс об этом узнает, для него это будет сильным ударом.

– Кэри ему не расскажет.

Не знаю, права я или нет, но Грейс слегка расслабляется, позволяя себе в это поверить.

– Такого больше не повторится, – говорит она. – Это получилось спонтанно, под влиянием момента. Я просто… хотела к кому-то прикоснуться, понимаешь? Прижаться к кому-то. Он оказался рядом. Ты меня понимаешь?

Понимаю, но ничего не отвечаю.

– Посмотри на Трейса и Харрисона, – кивает Грейс на них. Они сидят в креслах. Трейс – откинувшись на спинку и положив руку между ног. Харрисон зеркально отражает его позу. Создается ощущение, что они каким-то неправильным образом связаны друг с другом. – Угадай, что мне сказал Трейс.

– Что?

– Что Харрисону всего лишь нужно, чтобы его кто-то направлял. – Она вздыхает. – Вот такие мы теперь жалкие с ним.

– Вы не жалкие. – Я сглатываю. – Когда всё это произошло… в тот самый первый день… я думала о вас. Я вообще очень много думала о вас после ухода Лили.

– Надеюсь, ничего плохого?

– Нет, что ты. Я вспоминала нашу совместную ночевку, потому что мне очень понравилась ваша семья. Для меня вы были идеальной семьей.

– Мы далеки от идеала, поверь мне, – смеется Грейс.

– Мне нужна была вера в то, что вы идеальны, – объясняю я. – Это было прекрасное воспоминание. И я нуждалась в нем после того, как Лили ушла. – И есть еще кое-что, что она должна знать: – Я не сильная, Грейс.

Она долгое мгновение смотрит на меня, а потом обнимает.