Текст книги "Охотница за душами"

Автор книги: Корин Холод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Не любит, – глухо подтвердил демон. – Потому что одним из условий моей вербовки было оставить семью. Я их бросил. Сейчас мой старший сын мёртв. Младший – фактически мой враг, которого я убью, если потребуется. Как ты понимаешь, никакого извращённого удовольствия я от этой ситуации не получаю. – Он исподлобья взглянул на Тень. – А в двух словах объяснить чем я живу? Это проще, чем может показаться. У меня есть только один дом – этот. – Он обвёл рукой захламлённый кабинет. – Женщина, от которой у меня были дети, тоже мертва. Мои друзья здесь. Начальство, боль, страх, радость и благо также здесь. Я – часть Агентства, хотелось мне этого когда-то или нет. И живу ради него, сохраняя в уголке души часть прежнего себя. В данный момент эта часть искренне надеется, что мне с моим последним сыном не придётся сойтись в поединке. Ещё вопросы? – Он с силой провёл рукой по лицу и улыбнулся. – Извини. Как-то не привык раскрываться перед первым встречным, но ты ведь и не первая встречная, да? Если я всё правильно понимаю, мои ответы на что-то повлияют. – Он уже размышлял вслух, от боли и напряжения не осталось и следа. – А если повлияют, то спрашивай дальше. Колодец моих познаний себя и окружающей реальности открыт для верблюдов твоего любопытства.

Тень покачала головой и протянула ему бутылку.

– Мои верблюды уже выпили, сколько им нужно, и на большее не претендуют. Прости, если резко обошлась с тобой. Пятьдесят лет назад, во время Холодной войны, всё нужно было делать резко и быстро. Сейчас, видимо, уже не так, но я ещё не привыкла.

На её левой руке уплотнился сгусток теней, превращаясь в наручные часы. Женщина постучала ногтем по стеклу циферблата и усмехнулась.

– Управились меньше, чем в десять минут. Это всё, что я хотела узнать, можешь стартовать свою стометровку.

– Благодарю, – Воин ухмыльнулся и отвесил церемониальный поклон. – Рад, что смог помочь.

Он на мгновение задумался, потом в его глазах вновь блеснул огонёк интереса.

– Знаю, что несвоевременно, но раз уж я тороплюсь, а ты работаешь… – он внезапно прищёлкнул пальцами. – Как ты относишься к театру? Ближайшую неделю в Агентстве разброд, шатание и деловая обстановка, но через десять дней в Питер приезжает Виктюк. В кои-то веки. Не желаешь приобщиться?

Тень вскинула брови и взглянула на своего собеседника с новым оттенком любопытства.

– Не знаю, кто или что такое Виктюк, но театр я люблю. Особенно комедию дель арте, но её, я так понимаю, сейчас уже тоже не уважают. Вот когда я ходила на «Принцессу Турандот» с Лановым…

Она запнулась, тряхнула головой и рассмеялась.

– И небо было синее, и трава зеленее, и моряки целовали санитарок на улицах. Сумеешь найти меня через десять дней – будет тебе поход в театр. А пока…

Женщина крутнулась на месте, плеснув по воздуху чернью волос и пурпуром платья, и превратилась в серую дымку, мигом просочившуюся сквозь пол.

– Вот и прекрасно, – негромко пробормотал демон. – А в плане поиска… «Уж это я умею», – спародировал он Фаину Георгиевну и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

* * *

«…Развитие ради развития слепо. Неконтролируемое, „дикое“ развитие личности зачастую приводит к катастрофическим последствиям. Когда-то господин Шикльгрубер был оставлен на волю судьбы и собственных внутренних сил. Развитие его, вне всяких сомнений, незаурядной личности, в конечном итоге стало ярким примером того, к чему может прийти человек в неконтролируемой вспышке роста внутренних показателей. Я не говорю о том, что всех людей необходимо брать под жёсткий контроль. Ни в коем случае. В данный момент, я веду речь о главенстве идеи развития. Цели оного. „Я развиваюсь – значит, существую“. Мысль, достойная быть запечатлённой не в чернилах, но в камне. Но ради чего я развиваюсь? Отбросим чисто человеческие понятия времени. Отбросим не из презрения к людям, а потому, что каждый, обладающий силой, рано или поздно приходит к бессмертию. Теми или иными путями. В человеческом понимании – сохранив свои мысли, идеи и чаяния для потомков. Прилагательно к нам – в самом буквальном смысле слова. Что, если бы тот же Шикльгрубер смог использовать весь потенциал тех артефактов и сил, что достался ему? Что если бы он перешагнул ту черту, что отделяет человека от бессмертного? Какой ужас он принёс бы на нашу Грань? Его идеи и без того до сих пор подтачивают непросвещённые и слабые умы. Как можно бороться с подобным?

Мой ответ созвучен вышесказанному. Более того, он уже был назван: „Идея“. Цель, объединяющая всех. Пусть это звучит чересчур наивно, но есть идеи, объединяющие народы. Есть то, что двигает вперёд исхудавшую экономику. Есть то, что приводит в боеготовность негодные армии, есть то, что даёт силы самому последнему люмпену и преступнику. Идея.

Агентство, как и многие до него, потеряло эту идею. Изначальное чаяние: „История должна твориться человеческими руками“ – истёрлось о время. Люди давно выработали весь кредит доверия. Повторюсь, я не говорю о тотальном контроле. Я не пытаюсь убедить руководство „Альтаира“ в том, что необходимо вести человечество на сворке к светлому будущему. Я говорю о том, что пришло время показать им, как надо жить и действовать. Дать им понять, в какую сторону стоит развиваться. И речь идёт не об одной стране. Обо всём мире. Попытки сделать это уже были. Христианство. Коран. Коммунизм. Люди похоронили всё. Они раз за разом отрекаются от общей идеи в угоду собственных чаяний. А если ребёнок не принимает нужную мысль через голову, значит, нужно, чтоб пришло через задницу, да простят мне этот простонародный оборот.

Недолго уже осталось до того момента, когда культ потребления, культ бездействия пожрёт оставшиеся островки здравого смысла. Совсем близок тот момент, когда Агентству будет больше некого привлекать под свои знамёна, и старшие это прекрасно знают. Как ни странно, это знание провоцирует лишь „реакцию страуса“ – голову в песок. Это отчётливо видно на примере проваливающегося раз за разом, насколько мне известно, проекта „Детский сад“. Я мог бы утверждать, что время ушло и людей спасёт только глобальный катаклизм, на фоне которого человек вспомнит о существовании таких забытых вещей, как честь, достоинство и правда.

Но это не так. Время ещё есть. Сложившаяся ситуация всё ещё даёт возможность манёвра. У бессмертных есть шанс постараться изменить этот мир. Не в угоду себе. Не в угоду тому, что кажется идеалом. Утопии мы уже проходили на примере Атлантиды и древней Индии. Нужно действовать исподволь, осторожно, через сложившиеся культы и верования, причём не только религиозные, внедряя в умы людей одну простую мысль: нужно и можно жить по-другому. Не наблюдать, контролируя лишь выплески Рубежа и активность пришельцев с иных Граней. Действовать.

Иначе будет воистину поздно. И тогда любые слова окажутся ядом, смущающим рассудки тех, кто слаб.

Я не претендую на всезнание. Я всего лишь смотрю со стороны. И вижу надвигающуюся бурю, к которой Агентство „Альтаир“ не готово. Как и весь наш мир».

Вит отложил перо и задумчиво перечитал написанное.

«Слишком много страсти. Но, наверное, так и надо. Иначе их не пронять. Воин должен оценить – в конце концов, то, что я писал, основывается только на его мыслях. Будем надеяться, что и остальные смогут принять это. Иначе придётся действовать по последнему варианту плана».

По сложившейся традиции, полукровка работал на кухне. С периодически заменяющейся сигаретой в углу рта. Когда-то давно ему казалось, что «настоящие» писатели и мыслители работают именно так. Психологический образ совпал с возможностями, и теперь излагать свои мысли на бумаге как-то по-другому у Вита попросту не получалось.

Он встал, сходил в кабинет, достал из письменного стола большой конверт, уложил в него исписанные листы, запечатал и на некоторое время задумался. Потом неровным почерком вывел на конверте:

«Агентство „Альтаир“. Лично в руки Его Высочеству. В отсутствие такового прошу передать его заместителю, согласно табели о рангах, по нисходящей».

Полюбовался надписью, снова закурил и открыл холодильник. На кухню заглянул Эрик.

– Я уезжаю, – пробасил он, – Нам и Син уже отбыли. Братцы тоже.

– Да, я в курсе, – рассеяно отозвался полукровка. – С Намом мы ещё встретимся завтра, в аэропорту. Всё согласно расписанию?

– Да, старший.

Эрик помедлил, собираясь с духом, и всё-таки сказал:

– Зря ты так. Есть и другие варианты.

– Нет, – так же рассеянно сказал Вит, изучая недра холодильника. – Ты уж прости, Рыжий, но в некоторых случаях я знаю больше тебя. И могу больше. Посему – действуем, как задумано. Баста. Ты не в курсе, кто доел пиццу? Оставалась же ещё?

– Догадайся с трёх раз, – хмыкнул Эрик. Помялся. – Так я пойду?

– Давай. Удачи тебе. Надеюсь, всё пройдёт, как рассчитывали.

Полукровка раздражённо захлопнул дверцу, обменялся с Рыжим прощальным рукопожатием и присел за стол. Дождался, пока закроется входная дверь.

– Я, разумеется, не мой отец, – произнёс он, обращая взгляд к потолку, – но могу почувствовать чужое присутствие в пределах своей территории. Рано или поздно. Давно ты здесь?

Два удара сердца – и рядом с холодильником сгустилась фигура черноволосой женщины. Бесцеремонная что в рыбацкой хижине, что в королевском дворце, Тень взгромоздилась на подоконник и легкомысленно пожала плечами.

– Не то чтобы очень. Ждала, пока этот здоровяк уйдёт. С такими причиндалами за спиной… В общем, показываться я не рискнула. В конце концов, я не с ним пришла знакомиться, а с тобой. Меня зовут Тень, и я хочу кофе.

Полукровка усмехнулся одним уголком рта, и неожиданно стало видно, насколько он похож на своего отца.

– Приятно познакомиться, Тень. Я – Вит, а кофе… кофе сейчас будет. Надеюсь, ты не против механического способа приготовления – я так и не собрался завести в этом дом джезву.

Он поднялся, умело заправил кофеварку, подставил чашечку и принялся наблюдать за процессом приготовления сквозь табачный дым.

– Позволю себе поинтересоваться – что привлекло сколь прекрасную, столь и могущественную особу в мой дом?

Его нимало не заботило то, что его спина открыта для неожиданной атаки. И опять Тень на какую-то секунду посетило видение: Воин, наливающий медовуху во флягу.

– Любопытство, – пожала плечами женщина. – Я не стану тебе врать, Вит. Во-первых – потому что не люблю, во-вторых – потому что бесполезно. На данный момент и вот уже очень долгое время я являюсь вольнонаёмной помощницей Агентства, и Алехандро, известный тебе как Светлов, послал меня с разведывательной миссией по вашу душу, душу ваших планов, и тэ дэ, и тэ пэ. Но, поскольку меня уже пятьдесят лет как не было на этой Грани, я ничего о вас не знаю и не могу взять в толк, почему Агентство так квохчет и кудахчет над столь молодыми и, бесспорно, в чём-то наверняка талантливыми людьми… сколько бы вас ни было. Спасибо.

Тень приняла чашечку из рук Вита и пригубила, после чего кивнула с умным видом:

– Механический способ ничуть не хуже.

– Рукотворный лучше, – меланхолично отозвался полукровка и снова сел. Положил локти на стол, сплёл пальцы и уложил на них подбородок. – Значит, не знаешь… – протянул он задумчиво. – Ну что ж, давай поясню. Три года назад молодые и талантливые… хм… люди и не только устроили посреди города неплохую такую бучу. Сдуру, разумеется. По молодости и по глупости. Детали в данный момент совершенно не важны, ты и сама их сможешь уточнить из официальных документов. А вот суть… – Он чуть помолчал. – Суть в том, что сии могущественные создания, включая моего собственного отца, сыграли нас «вслепую». Ликвидировали кризис, созданный, к слову, отнюдь не нашими руками. Как выразился господин Светлов, «позволили ситуации разрешиться». За счёт жизней Лиса и Кит. Опосредованно, да, мы были отчасти виновны в кризисе. Но предательница, которую никто из нас не мог держать под контролем… Насколько мы были виноваты в том, что она рехнулась? В итоге, факт остаётся фактом: мой брат и моя… – он чуть запнулся, – сестра – мертвы. Нам лишился глаза и трёх лет жизни. Тело Кая забрало Агентство, ими же на меня наложен пожизненный запрет на переходы между Гранями в любом качестве. Последняя из нас – Сова, завербована всё тем же Агентством.

Он снова замолчал. Потом хищно ухмыльнулся.

– А сейчас высшие чины охотятся за сыном моего названного брата и моей наставницы, ибо этот ребёнок представляет собой величайшую ценность в рамках этой Грани и не только. Как-то так. Ах да, чуть не забыл: они прислали тебя, чтобы войти ко мне в доверие и выяснить, что мы замышляем. Теперь всё.

Тень немного помолчала. Потом ещё немного. И ещё чуть-чуть, пока не допила кофе. Вит тоже ничего не говорил, выжидая, что будет дальше.

– Рукотворный привычен, но механический – в новинку, а новизна всегда свежа, – невпопад отозвалась вольнонаёмная разведчица, отставляя чашку на подоконник. – Я не пытаюсь втереться в доверие, хотя и не жду, что ты поверишь мне на слово. Мне действительно любопытно, тем более, что в этих ваших безобразиях участвуют мастер сновидений, внук Синего Дракона и эмиссар Смерти. Ты, твой названный брат и твоя наставница соответственно, я правильно понимаю?

Она соскочила со своего места и присела к столу, поближе к Виту, меряя его неожиданно глубоким взором. Напускная ветреность исчезла, вечно изменчивая Тень была настолько серьёзна, насколько это было для неё возможно.

– Вся прелесть бытия вольнонаёмной помощницей, – медленно начала она, не сводя глаз с лица полукровки, – заключается в том, что на меня не распространяются контракты Агентства. Я ничем им не обязана, кроме личных симпатий и личной же помощи, полученной много сотен лет назад. Я ни на чьей стороне, мальчик. Я просто пытаюсь понять, что происходит на самом деле, – потому что мне интересны вы как таковые и потому что мой друг Алехандро обеспокоен.

Тень сплела пальцы под подбородком, весь её облик на долю секунды размылся и затем вновь стал чётким.

– Как сороки кидаются на всё блестящее, так и я с головой окунаюсь в новое. Вы – новое и интересное, и я хочу вас узнать. – Она кивнула в сторону кабинета. – Я видела твоё письмо. Меня долго не было, но мне хватило времени разобраться в том, что происходит, и твои доводы показались мне вполне разумными и логичными. Чего ты пытаешься добиться, помимо того, чтоб обезопасить свою семью? Вот, допустим, прочитает твой опус Его Высочества да и подмахнёт свою начальственную одобрительную резолюцию – и что тогда? Или не подмахнёт – и что произойдёт в этом случае? Я понимаю, что задаю много вопросов и свалилась как снег на голову, и ты меня совсем не знаешь, но…

Тень тряхнула головой, оборвала поток слов и обезоруживающе улыбнулась, склонив голову набок.

– Вот как-то так…

Вит посмотрел в глаза гостье. И без того тёмные, густо-карие его глаза за последние сутки окончательно почернели. В двух провалах было уже невозможно разделить радужку и зрачок. На Тень смотрел эмиссар. Женщине было нечего бояться: те силы, что взирали на неё из глубин этих изменившихся глаз, были ей не страшны. Но зрелище завораживало. Наконец, Вит отвёл взгляд.

– Давай разберёмся по порядку, – произнёс он, и напряжение, затопившее кухню, рассосалось. – Чего я добиваюсь помимо безопасности моей семьи – вопрос весьма простой. Я хочу, чтобы этот мир жил. Желательно, долго и счастливо. А спокойной жизни ему осталось всего-ничего. Это если о глобальном. Личная цель у меня тоже есть, отпираться не буду, но и сути её не скажу. Это такая штука, которой не делятся с первой встречной. Но ты ведь и не первая встречная, да? Но леший с ним, перейдём к тому, что происходит. И что так беспокоит твоего старого друга Алехандро. Могу честно сказать, что мы – не единственная сила, которая вовлечена в процесс. Я уже с неделю чувствую древнюю волю, действующую в городе. Очень древнюю. Кто-то из богов, если не ошибаюсь. Ещё на окраине Питера завёлся волк. Моя наставница не далее, чем через пару дней, покинет этот мир. И вы этому не помешаете. Последний факт скрывать смысла нет: колёса событий уже крутятся.

– Сколько слов и планов – и всё на одну маленькую меня… – вздохнула Тень, поднимаясь с места. – И все сплошь о прекрасном и пафосном. Я прошу меня извинить, мне нужно всего несколько минут.

Она помолчала, сосредоточилась и развела в сторону руки с распростёртыми тонкими пальцами, напряжёнными и слегка дрожащими. Несколько мгновений, и к ней со всех концов комнаты заструились серые и чёрные, густые и полупрозрачные, разных оттенков, форм и текстур, птицы, мыши, бабочки, пауки, листья, облака, даже пылинки – тени. Тени, бесчисленное множество их. А та, что была плоть от их плоти, впитывала их и сразу же отпускала, и слабое лиловое мерцание струилось из-под полуприкрытых век. Потом всё закончилось, тени исчезли, женщина опустила руки, открыла глаза и улыбнулась.

– Прошу прощения за представление, но мне нужно навёрстывать упущенное за последние пятьдесят лет, а сейчас как раз подошла пора явиться новой партии моих информаторов. Теперь я немного лучше понимаю то, о чём ты говоришь. Боги и волки – это меньшее из зол, гораздо хуже – гниль, поселившаяся в сердцах Творцов Граней. На этой гнили растут ядовитые побеги немилосердных принципов и отчуждения свободы. Люди хотят бояться – и ими торжествующе овладевает страх. Люди хотят сытой тупой жизни – и на всё готовое приходят силы, желающие властвовать. Те, кто смотрит на это, решают собрать под своим крылом всё и всех, кого только можно, даже если придётся отнять ребёнка у матери, – но не понимают, что не это должно помочь. Я верно улавливаю мысль?

Эмиссар усмехнулся.

– Неслабая демонстрация возможностей, – произнёс он и потёр переносицу. – Впечатляет. Будем считать, что любезностями в лучших традициях древних саг мы обменялись. Да, ты права, – продолжил Вит без перехода, – пафосно, но верно, позволь мне вернуть тебе твою шпильку. Агентство, как это ни печально, тоже поддалось сей дряни. Более того, в этом я улавливаю чью-то конкретную волю. Взгляд со стороны, так сказать. Сверх того: я ощущаю тень этой воли в последних событиях. Но это, опять же, «вышние Пиренеи». Как я говорил недавно: «Терпеть не могу разговоры о политике на кухне». Вернёмся на землю. Полной конкретики я вам, господа, дать не могу. Но некоторые детали уже могут быть доступны в силу невозможности их предотвратить. Спрашивай, и я отвечу. И да, кофе – это здорово, но может быть, ты есть хочешь?

– А у тебя есть, что поесть? – оживилась Тень, мигом теряя вот только приобретённую серьёзность. – А то кто-то говорил про доеденную пиццу… И я так поняла, что холодильник пуст, чист, бел и безмолвен, как айсберг, похоронивший «Титаник».

– В этом доме жратва никогда не кончится, с такими-то посетителями, – пробурчал Вит и тут же поправился: – Я не о тебе. Есть тут у меня… обжоры. Так, посмотрим.

Он открыл холодильник и забрался в него чуть ли не по пояс, благо размер позволял.

– Два салата – мясо и рыба. Жареная курица, морская капуста, картошка-фри хрен знает какой давности и тушённая с капустой свинина. Горошек. Зелёный, – с сомнением добавил он, – но я бы не рекомендовал. Честно: не помню, откуда он здесь взялся. Пиво. Много пива. Вино, коньяк и прочие радости жизни в другом месте, но тоже к твоим услугам. Солёные огурчики и два кекса с изюмом. Я их тут регулярно обновляю, цитаты ради. Масса соусов. Кажется, всё. Что будешь?

– У тебя, случайно, ноги не волосатые? – умилённо поинтересовалась Тень, мигом оказываясь рядом и тоже проскальзывая в холодильник – только не по пояс, а по самые бёдра.

Вечер обещал быть томным… желудочно.

Глава двадцатая

– в которой совмещены три совершенно разных, но, тем не менее, связанных воедино зарисовки, а также присутствует некоторый экскурс в историю Государства Российского.

Они встретились на Марсовых Полях, на скамейке неподалёку от Вечного Огня, под блёклым светом серого питерского солнца. Молодой человек с кофром для виолончели и девушка, каких тысячи в этом городе. Она чуть заметно нервничала. Он был подчёркнуто спокоен. Хотя большую часть этого спокойствия обеспечивал надвинутый на самые глаза капюшон ветровки. Кто осудит? Для города на Неве лучшая одежда та, что может сберечь голову в сухости.

– Мне передали, что сегодня прибудет курьер… – начала девушка и осеклась, наткнувшись на твёрдый взгляд серых глаз из-под капюшона. – Вы?

– Я счёл необходимым личное присутствие. – Глубокий голос, исполненный внутренней силы, совершенно не вязался с невыразительной внешностью её собеседника. – Кроме того, могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. Я не прав?

Она помолчала, собираясь с мыслями. Его она не ожидала увидеть здесь и сейчас. Но вопрос требовал ответа, и она сделала над собой усилие:

– Ничего, что может помешать исполнению Вашего плана.

– Ты уверена?

– Да. Абсолютно. Агентство подозревает что-то, но они не знают, кто я. Кроме того, они не в курсе, что у меня появился жрец. – Девушка выдержала паузу и, наконец, решилась:

– Зачем Вы здесь?

– Я принёс то, что повысит ставки с одной стороны, с другой же, улучшит твои шансы. Серьёзно улучшит. Не будем разводить политес. – Он расстегнул кофр и показал девушке его содержимое. Несколько минут она не дышала, боясь поверить в то, что увиденное реально.

– Это… он? – выдавила она, наконец.

– Да. Надеюсь, теперь у тебя не возникнет непредвиденных обстоятельств?

– Нет. – Она все ещё не могла оторваться от содержимого кофра. – Теперь – нет.

– Прекрасно. – Он застегнул чехол, передал его девушке и поднялся со скамейки. – Мне пора. Когда ты начинаешь?

– Послезавтра. – Она сглотнула. – Вы будете…

– Ни в коем случае. – Из-под капюшона сверкнула серая молния взгляда. – Никто. Повторюсь: никто не должен знать, что я имею к происходящему какое-либо отношение. Это ясно?

– Да. Когда я закончу, как я смогу с Вами связаться?

– Письмо до востребования на лондонский адрес. Ты его знаешь. Удачи.

Он повернулся к ней спиной и растворился в скудном потоке праздношатающихся.

Девушка некоторое время сидела, прижимая к груди кофр, потом глубоко вздохнула и достала мобильный телефон.

– Алло? Кариат, мы начинаем действовать немедленно.

* * *

В Пулково, как и обычно, царила атмосфера непринуждённой суеты. Улетающие и прибывающие туристы. Необременительные расставания и необязательные встречи. На этом фоне неподдельная боль от разлуки выглядела бы несколько гротескно. Именно поэтому Вит сделал так, что их прощание с братом никто не мог увидеть.

– Тебе не обязательно это делать. – Нам был серьёзен. Он сильнее обычного опирался на трость, которой был вынужден пользоваться из-за общей слабости организма. – Честное слово, я запретил бы тебе, но…

– Но ты не можешь, – подхватил эмиссар. – Давно прошли те времена, когда ты мог мне что-то запретить. К сожалению.

– К сожалению, – эхом отозвался квартерон. – Вы настолько серьёзно поругались?

– Син действует так, как ей подсказывает Процесс. Я действую только так, как считаю нужным. Это вечная наша точка преткновения. Мы успокоимся и снова помиримся. Не дёргайся.

– Я и не дёргаюсь. Просто только-только всё начало налаживаться…

– Объявлена посадка на рейс Ю-Эн восемь-шесть-семь, Санкт-Петербург – Токио, – объявил по громкой связи приятный женский голос. – Просим пассажиров пройти на стойку регистрации…

– Твой рейс, – дёрнул головой Вит. – Она прилетит к тебе через пару дней, брат, когда успокоится. А я… В общем, я делаю то, что нужно. И помни: нет ничего абсолютного.

– Я помню. – Губы Нама дрогнули, но он усилием воли превратил гримасу в улыбку. – Жаль, что твоего решения уже не изменить.

– Заметь, в отличие от прежних времён, я заранее предупредил тебя о нём, – усмехнулся Вит, крепко обнимая брата. – Думай о хорошем. Тем более, что у тебя ещё полно дел. Особенно учитывая последние данные.

– Да уж. Данные хоть куда.

– Ладно. Двигай, давай.

Высокая светловолосая фигура уже давно исчезла из виду, а Вит всё стоял, глядя вслед последнему из тех, кого он называл братом. Купол отрешения всё ещё не был снят, так что никто не смел не то что обратиться, но даже случайно коснуться плечом молодого эмиссара. Так прошло некоторое время, потом полукровка тряхнул волосами, снял заклятье и вытащил телефон.

– Так, хорошие мои. Начинаем. Информация запущена. Пусть катится по своим каналам. Уже начали? И с самого сладкого, подлецы. Ладно, пусть будет. Так даже надёжнее. Теперь слушай внимательно. Я исчезаю с радаров и жду нужного момента. Связи не будет, так что… сами понимаете. Да. Нет. Понял. Удачи вам.

Он отошёл в сторону от движения человеческих потоков, коротким движением разбил мобильный телефон о стену и выкинул его останки в урну.

* * *

Жрица осторожно постучала в дверь кабинета Александра Евгениевича. Учитывая интенсивность последних событий, она вполне допускала, что её бывший наставник мог отдыхать. Прерывать сон Светлова отнюдь не входило в её планы. Тем не менее, голос, ответивший: «Войдите», – был вполне бодр. Жрица улыбнулась и открыла дверь

– Александр Евгениевич? У меня срочная информация. Сразу по двум направлениям.

– Конкретнее, Prêtresse.[14]14
  Жрица (фр.).


[Закрыть] Но, для начала, присядьте. У меня есть ощущение, что новости не самые лучшие, а подобное следует подавать постепенно и не спеша. Прошу вас.

Жрица снова чуть улыбнулась. «Специалист по связям с общественностью», а фактически – второй человек в Агентстве после Его Высочества, был в своём репертуаре.

– В данном случае вы ошибаетесь, Александр Евгениевич. Плохая новость всего одна, весомая, но не чрезмерная. Зато – две хороших для равновесия. Изволите выбрать, с какой начать?

Начальница отдела сбора информации и аналитики в кои-то веки могла гордиться своими подчинёнными и не смущалась этого.

– Раз уж хорошего больше, давайте начнём со скверного. – Светлов опустил очки на кончик носа и с иронией посмотрел на довольную Жрицу. – Пусть это компенсирует то счастье, которое вы испытываете.

– Ситуация в Испании требует незамедлительной отправки туда кого-то из высшего состава. Судя по сложившейся обстановке, им необходим Палач. По крайней мере, я не припомню никого, кто кроме него мог бы справиться с парой разошедшихся джиннов. – Жрица положила на стол Александра несколько листов. – Здесь отчёт о происходящем.

Светлов взял отчёт, пробежал глазами и скривился.

– Не хотелось бы мне… ладно. Выставим портал. Я займусь перед встречей делегаций. Чтобы сегодня он был там, завтра разобрался, а послезавтра, максимум через два дня, уже вернулся. Не нравится мне происходящее. Ну, боги с ним. Что у нас в «хорошем»?

– Первое. Информаторы доложили о ссоре Вита с его наставницей. Фактически, это можно именовать даже не ссорой, а расколом. Нам сегодня отбывает в Токио. В одиночестве. Син, похоже, не собирается к нему присоединяться прямо сейчас. Есть все основания полагать, что эмиссар Смерти и её ребёнок вскоре останутся без защиты.

Александр встал из-за стола, прошёлся по кабинету. Снял очки и начал медленно протирать стёкла. На лице специалиста по связям с общественностью читалась глубокая задумчивость.

– Хорошо, – сказал он наконец, – дальше.

– Новость вторая. – Жрица помолчала. – Я смогла найти, кто такой Седой Волк.

В глазах Светлова сверкнул интерес, он забыл про очки и посмотрел на бывшую ученицу.

– Так. Подробнее.

Жрица выпрямилась. Это был момент её триумфа. Триумфа её отдела.

– Александр Евгениевич, – медленно произнесла она, – вам что-нибудь говорит имя «Ольга»? В связи с отчеством нашего оборотня.

Светлов отвёл взгляд в сторону. Жрица ждала. Она знала, Александру нужно не так много времени, чтобы провести структурный анализ новой информации. И она дождалась.

– Ты хочешь сказать, – задумчиво произнёс Светлов, всё так же не глядя на бывшую ученицу, – что он…

– Именно. Его зовут Ярослав Игоревич Роднин. Фактически, он даже не скрывался. Младший сын.

– Любимый. – Александр что-то додумывал на ходу. – Которого следовало оберечь всеми возможными…

– И невозможными способами, – завершила Жрица. – Да. Сейчас мои спецы вычисляют обряд, которым великая княгиня Ольга защитила своего сына. Мы уверены, что это произошло в девятьсот пятьдесят четвёртом. На следующий год она крестилась. Когда поняла, что сотворила.

– Информация о втором сыне, естественно, была уничтожена. Браво, княгиня, браво. И вам браво, Жрица. Тебе и всему твоему отделу. Как вы догадались?

– Свели воедино данные. Как и обычно. Единственное, чего мы пока не знаем, – как его убить? Скорее всего, он заговорён от большинства возможных способов.

На лице Светлова промелькнула улыбка. Кто-то, плохо знающий специалиста по связям с общественностью, мог бы назвать её «хищной».

– Не беспокойтесь, Жрица. Подобные проблемы решаются привлечением всего одного с… сотрудника. – Он подошёл к столу и нажал кнопку на селекторе. – Воин?

– Да? – глухо отозвался динамик

– Ты вернулся? Прекрасно. Зайди ко мне, будь так добр. Есть серьёзная тема для обсуждения.