Текст книги "Охотница за душами"

Автор книги: Корин Холод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Евгений откашлялся.

– Сир моего сира…

– Счёл, что вы вполне можете самостоятельно действовать в данном случае. Тем не менее… – Андрэ не закончил и ещё раз обвёл взглядом собравшихся за столом. – Господа, леди. Сегодня наступает тот день, которого истинные последователи Каина ждали столь долго. День, когда потомки Его смогут выйти из тени не как отвергнутые, но как равноправные члены общества. Грядёт час Его пробуждения, и мы сделаем всё, дабы возрадовался Он, придя к детям своим.

– Вы хотите сказать, что мы готовы к объединению с людьми? – Виталий недоверчиво покачал головой.

– Не только. Потомки Корвинуса также готовы вступить в этот союз.

– А Охотники? – Михаил выглядел так, будто на него рухнуло нечто тяжёлое. Он ожидал чего угодно, только не подобного развития событий. – Орден готов перестать убивать нас?

– Не только, – повторил Андрэ и улыбнулся. – Орден Ока Недремлющего, преобразованный из Ордена Охотников, готов взять на себя тяжкий труд по исполнению третейского судейства в случае нарушения договора.

– А посредниками в заключении оного будет Агентство. – Анна задумчиво провела пальцем по переносице.

– Вы верно ухватили суть, госпожа Шварц.

– Шесть семей не пойдут на это. – На скулах Михаила играли желваки. – Никто из нас…

– Говорите за себя, герцог. – Изумлённые взгляды собравшихся обратились к Фёдору. Анна чуть усмехнулась. С лица Пахаря, как его за глаза называли члены совета, пропала маска недалёкого мужика. Серые глаза смотрели на герцога Розы прямо и твёрдо. – Предлагаю голосование совета. С учётом пожелания Древних кланов. Согласно старой традиции начнём с младшего по статусу, то есть, с меня. Семья Нетопыря принимает решение малого совета Древних.

– Благодарю вас, господин Кузнецов. – На лице Бэрринга застыла маска вежливого интереса к происходящему.

– Сэмья Ворона согласна, да? – Анвар не смог от волнения «удержать лицо».

– Клан Маски не будет противоречить воле Малого совета. – Евгений нервно крутил на пальце кольцо с опалом – знак его власти. – Не думаю, что мне стоит противиться воле сира моего сира.

– Кинжал останется в ножнах. – Виталий пожал плечами. – В данном случае я поддержу решение большинства, раз уж мой наставник не счёл возможным высказаться по этому поводу.

– Зеркало отражает истину. – В глазах Анны плясал насмешливый огонёк. – И я говорю – «да».

Михаил встал из-за стола, демонстративно снимая с пальца кольцо.

– Моё слово – нет. И я скажу больше. С этого момента…

Он не успел договорить. Свет электрических ламп замерцал, подобно огню свечи. Андрэ не сделал ни единого жеста, не шевельнул даже бровью, но на какое-то мгновение, совету показалось, что он облачён не в строгий костюм духовника, а в полный доспех цвета запёкшейся крови, известный каждому потомку Каина. Видение длилось не более нескольких долей секунды, а потом всё кончилось. Осталась лишь горстка праха на дорогом ковре и массивный золотой перстень с рубином, звякнувший о столешницу.

– Я не дал ему совершить огромную ошибку, – сказал Бэрринг, ровным тоном, будто продолжая светскую беседу. – Жаль, что столь опытный и умудрённый годами сородич покинул нас. Что скажет духовник клана Розы, облечённый правом говорить за своего сира с этого момента?

У духовника хватило сил только на краткий кивок.

– Прекрасно. Что ж, господа, леди. В таком случае, жду вас сегодня, ближе к полуночи в резиденции Агентства, для заключения трёхстороннего договора о нейтральной территории.

С этими словами Андрэ встал, коротко поклонился и вышел из зала совета. Некоторое время главы семейств провели в несколько шокированном молчании. Духовник Михаила осторожно взял перстень, надел его на палец и, обмахнув от праха стул, сел за стол.

– Это было… – начал Евгений.

– Сильно, – закончила Анна и передёрнула плечами. – Серьёзный господин. Ладно, нас ждёт Агентство. Предлагаю обсудить подробности протокола «большого выхода» глав шести семейств. Игорь, – обратилась она к свежеиспечённому главе клана Розы, – не стесняйтесь, ваше мнение тоже будет учтено.

* * *

Андрэ вышел из бизнес-центра и набрал на мобильном номер Жрицы:

– Вы смогли уговорить кланы нашего народа?

– Естественно, господин Бэрринг. Не стоит сомневаться в наших способностях к дипломатии. Позвольте спросить, мои поделки произвели впечатление?

– Да, госпожа Жрица. Сопротивляться решил только один, но я смог его… успокоить.

– Превосходно. Базовые шаблоны договора готовы. Я жду вас, чтобы внести необходимые изменения и утвердить окончательный вариант.

Духовный лидер Детей Каина посмотрел на часы.

– Буду у вас через сорок минут.

Глава шестнадцатая

– в которой разговор о политике традиционно происходит на прокуренной кухне, а также завершается один долгий и непростой процесс.

На кухне было накурено. Нет, в воздухе не висели клубы дыма, в которых можно было бы повесить стандартный рабочий инструмент лесоруба. Просто любой, вошедший сюда, сразу ощутил бы, что в этом помещении долго и со вкусом курили табак различных сортов и вкусов. Мощная вытяжка над плитой и ещё одна у распахнутого настежь окна не оставляли сомнений в том, что кем-то эта комната приспособлена не только для приготовления пищи, но и для регулярного употребления заморского зелья.

Сама же кухня внешним видом своим заставляла задуматься о том, какое пространство в этой квартире отведено под иные помещения. На кафельном с подогревом полу вполне могли бы станцевать вальс как минимум две пары, не мешая друг другу и не задевая предметов обстановки. Разве что краешком платья.

Стоявший у окна стол вполне мог бы называться «обеденным», но хозяин квартиры предпочитал наименование «промежуточный». Ибо обедали за этим столом крайне редко. Изредка завтракали, ещё реже ужинали, так как напряжённый график обитателей позволял им обедать исключительно вне дома. Как правило же, здесь употреблялись на скорую руку сооружённые бутерброды или прочая «промежуточная еда».

Ещё тут часто выпивали по вечерам. И курили.

Четвёрка, сидевшая у окна, в данный момент как раз предавалась этим порокам.

– Совсем тут у вас обалдели, – протянул невысокий толстячок в тёмно-сером костюме-двойке, разглядывая пачку трубочного табака с красноречивой надписью «Страдание» и яркой картинкой. – Они прокуренные лёгкие ещё не начали в довесок к этому делу выдавать?

– Политика, дружище. – Вит, сидевший у самого окна, пустил колечко и хитро посмотрел через него на своего визави. – Оздоровление нации.

– То есть, это должно отпугивать? – Толстячок глубоко затянулся и почмокал губами. – Неплохое курево.

– Говна не держим. Наверное, да, должно.

– Курильщикам хоть лёгкие, хоть мозги в довесок давай – не образумятся, – пробормотал высокий тощий шатен в костюме того же покроя, что и у толстяка, только светло-серого оттенка, отшатываясь от клуба дыма. – Какой смысл?

Голоса тощего и толстого были практически одинаковы – глубокий баритон. Человек, который говорил бы с этой парой по телефону, наверняка не смог бы отличить одного от другого.

– Деньги, Руди. Деньги. – Вит усмехнулся. – Ты представляешь, какие средства были вложены в эту программу?

– Даже думать не хочу. Завидно становится.

– Ага, столько возможностей, и спёр их не ты, – расхохотался Эрик. Литровый бокал под пиво, стоящий перед ним, был наполовину наполнен розовым вином. Вит неодобрительно косился на подобный способ употребления благородного, с его точки зрения, напитка, но пока молчал.

– Не в том дело… – начал было тощий, но Вит его перебил.

– Вся проблема в возрасте.

– Прости?

– Возраст, Руди. Психологический возраст нации и её составляющих.

– История этой страны насчитывает больше тысячелетия, если я всё правильно помню, – вежливо сказал толстенький. – Опять же, величие нации. Я с большим уважением отношусь к России.

– Во-первых, я сказал психологический возраст, Фил. Во-вторых, никто почему-то не хочет понимать, что возраст этот неоднороден. Нельзя говорить о свершениях времён царя Иоанна Грозного применительно к поколению, которое было при сталинских реформах и репрессиях. И уж тем более всё это имеет очень опосредованное отношение к нынешним реалиям.

– Поясни. – Руди отставил бокал.

– Он хочет сказать, что нынешняя нация этой страны – всего лишь подростки, – невесело улыбнулся Эрик. – Злые, непослушные, не желающие никого слушать подростки.

– Мы обвешаны цепями и пирсингом, – поддержал его Вит, – а ещё у нас есть большая ядерная дубинка. Даже пистолет. Страшный, из которого можно по-настоящему убить. Совсем как у взрослых. И у нас самый-самый крутой папа. Был. А дедушка был ещё круче. Не говоря о предыдущих поколениях. То, что мальчик-нация давно бросил школу, сидит на наркотиках и тяжко болен, понятно всем окружающим, кроме него самого. Кто-то молчит из деликатности. У кого-то своих проблем по горло. А кто-то и говорит, но в ответ начинается: «А ты знаешь, кем был мой папа? А ведь я его сын». После чего диалог прекращается. Всё это, – он ткнул пальцем в картинку на упаковке, – нормальное подростковое самоуспокоение. Бегство от проблемы. Вместо поддержки здравоохранения не на словах, а на деле – вот такие вот «отмазки». Плюс, на этих отмазках какой-то умный дядя, постарше и померзее, сделал денег.

– Безрадостная какая-то картина, – протянул Фил, с сомнением глядя на несчастный табак. – Но есть же и думающие люди.

– А эти люди давно заняты своим делом. Они, дружище, либо умные и подлые и стригут со всего этого бардака вечнозелёную валюту, как я уже говорил. Либо умные и добрые. Такие, в большинстве своём, уехали за рубеж или собираются. Либо умные и равнодушные ребята, – он криво усмехнулся, – вроде меня. Они, как профессор Преображенский в своё время, плюют на судьбы голодранцев в Африке и алкашей в соседнем подъезде. И просто делают свою работу.

– А их называют мерзавцами, которые ничего не хотят сделать для своей родины, – фыркнул Руди. – Знакомая картина.

– И что, по-твоему, с этим делать? – Фил отпил коньяку и провёл рукой по «ёжику» тёмно-каштановых волос. – Как говорится, «если ты такой умный».

– А ничего. – Вит хищно задавил окурок в пепельнице. – Я терпеть не могу разговоры о политике на кухне. Даже на столь шикарной, потому что это отдаёт «гнилой интеллигенцией» самого худшего пошиба. Сидят, понимаешь, умники всезнающие, и рассуждают за судьбы отечества. Надо либо вставать с задницы и творить что-то для этого самого отечества, либо просто делать своё дело. По возможности, хорошо.

– Но ты же… – начал Фил, но Вит снова его оборвал.

– Ты задал мне вопрос. Я всего лишь обрисовал тебе картину, как я её вижу. Я даже на полную правоту своего видения не претендую. Вполне возможно, что я глубоко и страшно ошибаюсь. И вообще, нам что, поговорить больше не о чем? Что с нашими планами, господа?

Эрик в два глотка опорожнил бокал, потряс пустую бутылку, поднялся и отправился к шкафчику в углу кухни. Звякнуло стекло. Вит поморщился.

– Давай я тебе пива вишнёвого нацежу? Сил нет смотреть, как ты хлещешь розовый мускат пятнадцатилетней выдержки, будто воду.

– Вино на пиво – это диво, – прогудел в ответ Эрик. – А пиво на вино – это говно. У тебя этого муската ещё четыре бутылки. Здесь. И неизвестно сколько во Франции. Тебе что, жалко? Для лучшего друга жалко?

Полукровка закатил глаза.

– Чёрт с тобой, хлебай. Простите, братцы, я отвлёкся.

– Тебе развёрнутый доклад делать, или сокращённого варианта хватит? – Фил встал и бесцеремонно полез в холодильник.

– Там на верхней полке холодец с чесноком вчерашний, можешь доедать. И будьте любезны, полный отчёт о ваших действиях. И не только ваших.

Предполагаемое совещание медленно, но верно перерастало в балаган. Вит тихонько улыбнулся. Если бы было иначе, он, пожалуй, повесился бы с тоски. Формализм и жёсткая структура чего бы то ни было его только утомляли.

– Тогда начну я. – Руди взял бокал, выбрался из-за стола и принялся по старой привычке мерять длинными шагами пространство кухни. – Парижское отделение завтра начнёт задыхаться от мелкой нечисти. Причём, как по городу, так и в пределах самого агентства. Барабашки, гремлины и домовые в городах. Овинники в сельской местности. Хлеб растят до сих пор, так что их ниша не занята. Это стоило нам, пожалуй, наибольших затрат, ты ведь понимаешь, насколько они сговорчивы.

– Баньши?

– Не удалось договориться, и потом, их зона действия – Альбион, а это, сам понимаешь, местность особая.

– К слову об Альбионе. Лондон?

Фил, поглощавший холодец, гордо ухмыльнулся.

– Считай, моя гордость. Им хватит заделья на ближайшие две недели. Я отыскал правнучку Энн Уиттл. Ланкашир снова поднял голову.

– До кризиса не дойдёт? – Эрик откупорил бутылку, перелил содержимое в бокал и уселся за стол.

– Она обещала не слишком расходиться. В обмен на переезд сюда. Хочет ознакомиться с местным ведовством, так сказать, «вживую».

– Устроим, – отмахнулся Вит, – пусть наслаждается. Что с Испанией?

– Духи умерших в большом количестве. Два джинна.

У полукровки и Эрика отвисли челюсти.

– П-прости, что? – тон Вита был недоверчивым.

– Два джинна, – явно рисуясь повторил Руди. – Слабенькие, на серьёзные проблемы их не хватит, но и того будет вполне достаточно.

Вит и рыжий переглянулись. Сын Воина тряхнул головой:

– Считайте, что ваши гонорары только что увеличились вдвое. За такое не жалко. Где вы их отыскали?

– Не поверишь – здесь, на распродаже недалеко от Соловца.

Эрик расхохотался и тут же поперхнулся вином. Вит от души похлопал лучшего в мире пилота по спине.

– Ох и огребёт же кто-то, – отдышавшись, произнёс Карлссон. – Квартальной премии лишат, не иначе.

– Похоже, у них проблемы. – Вит был серьёзен. – Возьму на заметку, надо, что ли, финансирование подключить. Совсем «Альтаир» мышей не ловит. Вот, кстати, о психологическом возрасте. У этих ребят, я имею в виду Агентство, всё с точностью до наоборот, по сравнению даже с нынешним Соловцом. Колоссальная сила и опыт, наработанный поколениями. Несколько самых настоящих бессмертных в штате. А ведут себя периодически, как полные кретины. Инертность мышления. Не понимают, что мир уже изменился, действуют старыми методами.

– И потому мы обгоняем их на два шага, – раздался низкий женский голос. Сидевшие мужчины как по команде поднялись из-за стола. В дверях стояла невысокая, темноволосая, невероятно красивая женщина лет тридцати в махровом домашнем халате и тапочках. Тёмные волосы, собранные на затылке в тяжёлый узел, алебастровая кожа и совершенно чёрные глаза, в которых, только очень постаравшись, можно было понять, где зрачок отделяется от радужки. Несмотря на несколько затрапезную одежду, воспринимать её как обычную домохозяйку не получалось. В комнату вошла Леди.

– Госпожа Син, – поклонились Фил и Руди, а Эрик молча склонил голову. Вит улыбнулся, но сразу же встревожился:

– Что-то с братом?

– Нет, всё в порядке. Он отдыхает. Сколь я понимаю, план входит в активную фазу?

– С завтрашнего дня, наставница. Мы как раз обговариваем последние детали.

– Точнее, тебе о них докладывают. – Син благосклонно кивнула, и трое сели обратно. Руди чуть покачал головой и остался стоять. Женщина улыбнулась. – Я с удовольствием послушаю. О чем ещё не успели упомянуть?

– Рим, госпожа эмиссар. – Фил покрутил в пальцах вилку. – Учитывая, что там находится второй по величине филиал Агентства, к делу пришлось подойти с особым тщанием.

– Не тяни кота за… подробности, – пробормотал Вит, – что там у нас?

– Ундины. Сирены. Русалки, – коротко перечислил Фил и замолк, наслаждаясь эффектом.

– В Риме? – недоверчиво спросил Эрик. – Там же…

– В Венеции, – парировал Руди, – Рим слишком опасный город для диверсий. Святой престол, как-никак.

Вит встретился взглядом со своей наставницей. Син улыбнулась уголками губ и слегка кивнула.

– Я вижу, господа, у вас всё под контролем. Витти, ты решил что-нибудь насчёт второй фазы плана?

– Да, наставница. Действуем по второму варианту. Соответственно, финальная часть будет под моим контролем.

Син задумчиво кивнула.

– Вижу, ты всё уже решил. Я так понимаю, это связано с вступлением в партию нового игрока со стороны Агентства и с тем, что информация о ребёнке стала доступной раньше, чем мы рассчитывали?

– Да.

– Мне стоит рассказать мужу о твоём решении?

Вит закусил губу. На лице у него явно читалась сильная внутренняя борьба.

– Пожалуй, да, – сказал он, спустя некоторое время. – Не стоит уподобляться моему отцу. Со своими я предпочту играть открыто. И, наверное, я сам ему скажу. Так будет правильнее.

Эмиссар Смерти подошла к своему ученику и ласково провела ладонью по его встрёпанным тёмным волосам.

– Ты наконец-то повзрослел, Вит, – негромко сказала она. – Это был твой последний экзамен. Обучение завершено.

Насладившись гримасой колоссального удивления на лице полукровки, женщина развернулась и пошла к выходу.

– Я оставляю вас, господа. Уверена, вы здесь справитесь и без меня.

Мужчины второй раз поднялись из-за стола, провожая взглядом ту, чьей волей они собрались сегодня в этой квартире. Когда Син вышла, повисла долгая пауза. Вит переваривал произошедшее, Эрик задумчиво смотрел в окно, Фил и Руди на время прикинулись деталями интерьера. Наконец, Вит шумно выдохнул и неуверенными шагами подошёл к шкафчику с винами.

– Расскажешь? – негромко спросил Эрик. – Раз уж решил от своих не таиться.

– Расскажу, – так же негромко ответил Вит, звякая стеклом, – вот сейчас выпью и расскажу. Братцы. Даю добро на всё озвученное. Запускайте процесс.

С бутылкой в руке он подошёл к столу, пристально посмотрел на горлышко, и пробка, повинуясь его воле, вылетела, сорвав запечатывавший её слой сургуча.

– А теперь, – преувеличенно бодро произнёс юный эмиссар Сна, – слушайте, как всё будет разворачиваться на самом деле.

Глава семнадцатая

– в которой за неполную минуту дважды упоминается небезызвестный граф, а также становятся ясны некоторые возможности старших чинов Агентства.

Олег так и не понял, где именно «неподалёку» располагалась лаборатория, в которой решила устроиться Птаха. Но факты говорили сами за себя: в случае необходимости она появлялась практически мгновенно. Подобная необходимость возникла дважды. В первый раз Хизов снова заметил у подъезда уже знакомый чёрный автомобиль. Пылая возмущением, Олег схватился за телефон:

– Мы, кажется, о чём-то договаривались! – начал он, не поздоровавшись. – И если ваши шакалы снова будут…

– Спокойно, – оборвал его уверенный голос. – Это чья-то самодеятельность. Сейчас я со всем разберусь.

Хизов едва успел дать отбой, как невысокая девушка шариком выкатилась из подъезда и подошла к машине. Звонкое «Какого чёрта?» достигло ушей Олега даже через надёжный стеклопакет. Следующие несколько минут Птаха в крайне экспрессивных выражениях объясняла открытому окну автомобиля, кто есть его обитатели и благодаря какой страшной ошибке они произошли на этот свет. Окно беспомощно внимало. Равно, как и Хизов, высунувшийся на улицу, чтоб лучше слышать. Каждый оборот целебным бальзамом проливался на его истерзанное самолюбие.

Закончив тираду, девушка несколько секунд постояла перед автомобилем, покачиваясь с пятки на носок.

– Вы усвоили?

Ответ был достаточно тихим, чтоб его услышала только Птаха.

– В таком случае, вон отсюда. Я не буду подавать жалобы ни Палачу, ни Воину и не приказываю делать этого вам. Но ещё один прокол в том же духе – и считайте, что вы серьёзно попали. – Она обернулась и, не обращая внимания на отъезжающую машину, помахала Хизову: – Олег, я поднимусь?

– Давай, – отозвался он.

Спустя несколько минут Птаха уже сидела на кухне, костеря незадачливых оперативников:

– Их после предыдущего прокола серьёзно нагнули. Большое начальство. Палача помнишь?

– Ну.

– Гну. Он им устроил разнос по всем параметрам. Точнее, старшему их группы. А эти малолетние дебилы решили реабилитироваться. Если бы Палач узнал, был бы им полный атас.

– Постой, так Палач – их начальник? – дошло наконец до Олега. – Ему же лет двадцать пять, не больше. И уже такая шишка?

Птаха посмотрела на Хизова с некоторым сочувствием.

– Ты сказки читал?

Олег кивнул, понимая, что сморозил глупость.

– Так вот, Палач старше нас обоих вместе взятых не в десять и даже не в пятнадцать раз. По возрасту его превосходит, пожалуй, только Александр Евгениевич.

Хизов помолчал, переваривая информацию. Потом осторожно поинтересовался:

– А ты?

– Что «я»?

– Тебе сколько лет?

– Воспитанные юноши не задают подобных вопросов дамам, – поморщилась Птаха, и Олег неожиданно представил её в антураже пушкинских времён, с завитой причёской и в платье с кринолином. – Могу сказать одно: я не отношусь к разряду древних развалин, но тебя буду постарше. Это точно.

– В десять раз? – улыбаясь уточнил Хизов, и девушка фыркнула.

– Иди к лешему. Ладно, надеюсь, инцидент исчерпан?

– Полностью. Разве что, не могла бы ты повторить тот пассаж по поводу страуса и шелудивой свиньи? Под запись.

– Без проблем.

После того, как за девушкой закрылась входная дверь, Олег сел и глубоко задумался. По всему выходило, что попал он по полной программе. Птаха продемонстрировала ему не так уж много, но вполне достаточно, чтобы привычная картина мироздания слегка пошатнулась.

«А не обратиться ли напрямую к этому Светлову, да и дело с концом? Если в их организации работают люди… существа, которым не одна сотня лет, по утверждению Птахи, то им-то всяко виднее?»

Мысль вызывала жёсткое отторжение. После того, как с ним обошлись в самом начале, ничего не объясняя, а только угрожая и запутывая, вместо того, чтоб сказать всё прямо и простыми словами, Олегу не хотелось иметь с «Агентством» практически ничего общего. Единственный человек оттуда, кто не вызывал у него откровенно негативной реакции, была Птаха. Да и от её внимания было слегка не по себе.

«Чёрт с ним. Посмотрим, что будет дальше».

Дальше оказалось только хуже. День и вечер прошли в праздном шатании и компьютерных игрушках. На следующее утро Хизов снял с полки «Замок» Кафки, к которому раньше боялся даже приближаться, пробежал глазами пару страниц и, неожиданно для себя, втянулся. Ближе к вечеру его будто что-то толкнуло. Он подошёл к окну, вглядываясь в тёмно-серое, затянутое густыми тучами небо. Откуда-то издалека почудился вой волков.

– «Слушайте их – детей ночи», – прошептал Олег непроизвольно. – «Как прекрасна их песнь».

Он вздрогнул и очнулся. За стеклом горели фонари, во рту был привкус крови, а на душе – совершенно не соответствующий ситуации покой. Именно это несоответствие и заставило Хизова снова схватиться за трубку.

– Мне слишком хорошо, – глухо и отрывисто сказал он, когда установилась связь. – Приходи.

– Дверь открой, – отозвалась Птаха, – сейчас буду.

Она действительно появилась «сейчас», буквально через минуту после того, как Олег неверной рукой отпер замок.

В первую очередь, ворвавшаяся в квартиру как вихрь девушка проверила Олегу зрачки. Во вторую – схватилась за телефон.

– Александр Евгениевич. У нас ситуация класса А-дуо. Возможно влияние кого-то из детей Каина. Восприятие… – она замолчала, слушая ответ. Лицо её постепенно вытягивалось. – И что мне с этим делать? – спросила она после паузы. – Да. Вывожу вас «на голос».

Она перевела мобильный в режим «громкой связи» и положила на тумбочку в прихожей.

– Олег Викторович, – раздался из динамика знакомый мягкий голос, – слушайте меня очень внимательно. Вам надо полностью сосредоточиться на том, что я говорю. Вы спокойны и расслаблены, вы в полной безопасности, вам ничего не угрожает. Три, четыре, пять, шесть, семь… Считайте вместе со мной. Восемь, девять, десять. Вы слышите меня?

– Да, Александр Евгениевич. – Ответ пришёл легко. Никакого неприятия или раздражения в адрес этого человека не осталось. Светлов помолчал.

– Птаха, оставайтесь на месте, я буду в течение пяти минут, – произнёс он, – ситуация намного сложнее, чем мы предполагали. И мне кажется, я, наконец, понял, что происходит.

– А как вы… – Птаха осеклась. – Ждём.

Олег безразлично проследил, как она сбрасывает вызов. Сейчас ему было наплевать на то, каким образом Александр окажется в его квартире спустя столь короткий промежуток времени, на то, что с ним произойдёт дальше. В его ушах, перемежаемый воем волков, звучал голос: «Отмеченный не имеет права на выбор и путь. Он слеп, глух, нем и бесчувственен. Он не должен продолжать сопротивление. Он избран в служение своей Госпоже и не смеет отречься от этого избрания. Чувства его – чувства Госпожи. Уши его – Её уши, глаза его – Её глаза, слова его – речь Госпожи, которую она хочет донести до смертных. Его жизнь лишь узкая обочина Её охотничьей тропы».

– Я уже слышал это, – машинально сказал Хизов.

– Что слышал? – прищурилась Птаха. Тревога в её глазах сменялась каким-то странным выражением.

«Она… рада?»

В уборной раздался звук смываемой воды. Девушка вздрогнула и резко обернулась. В её руке появился пистолет с черным стволом. Олег стоял как истукан. Открылась дверь, и, вытирая руки Олеговым полотенцем, на свет шагнул Александр Евгениевич Светлов. Птаха закашлялась и спрятала оружие.

– Ну вы даёте.

– Дороги есть везде, – не очень понятно отреагировал начальник отдела по связям с общественностью. – Но я повторю вопрос нашего оперативника, Олег Викторович. Что именно вы «уже слышали»?

Олег безропотно повторил странную речь об «отмеченном». Волчий вой в ушах становился всё громче.

– «У него есть власть над всеми подлыми тварями: крысами, совами и летучими мышами, мотыльками, лисами и волками», – слова слетели с языка сами собой.

– Что-то знакомое, – поморщилась Птаха, – не могу вспомнить.

– Это Стокер, – спокойно произнёс Светлов. – Описание Дракулы устами профессора Ван Хелсинга. Сегодня в городе падре Бэрринг применил «Правосудие Графа» к одному из неугодных ему детей Каина. Судя по всему, восприятие нашего друга, усиленное влиянием извне, сыграло с ним дурную шутку. Сова, думаю, нам с Олегом стоит пообщаться наедине.

– Хорошо, Александр Евгениевич.

– Следи за периметром.

Светлов осторожно взял Олега под руку и провёл его в гостиную.

– Сейчас, Ольха, вы вернётесь в нормальное состояние, – медленно произнёс начальник отдела. – Я прошу вас в данный момент запомнить две вещи. Первое: я не враг вам. И второе: я готов ответить на любые вопросы, которые вы хотите мне задать. Абсолютно любые и полностью правдиво. Не утаивая от вас ничего. Вы готовы к этому?

– Да.

– Вам это нужно?

Олег задумался на несколько секунд.

– Пожалуй, да.

– Превосходно. А теперь слушайте меня. Слушайте мой голос. Aierte nor itamahar. Alte nor serta tes.[6]6
  Пламя да не угаснет. Тьма да не поглотит тебя. (древн.).


[Закрыть] Я буду считать от десяти до одного и вы заснёте, когда услышите цифру «один». Ista al norte. Kiara nes adventia.[7]7
  Слово (моё) твёрдо. Путь (да будет) избран (древн.).


[Закрыть] Десять… девять… восемь… семь…

Пробуждение было похоже на глоток свежего воздуха. Олег резко выпрямился, тряхнул головой, сгоняя сонную одурь, и уставился на вольготно расположившегося в его собственном любимом кресле Светлова.

– Вы помните, о чём мы с вами говорили в первую нашу встречу, равно как и несколько минут назад, Олег Викторович? – негромко спросил Александр, доставая портсигар.

– Помню, – медленно произнёс Хизов, машинально протягивая руку к предложенным сигаретам.

– В таком случае у меня есть… – Светлов взглянул на часы, – …сорок пять минут на предварительную беседу. Завтра я надеюсь продолжить её, но ведь сейчас у вас наверняка есть вопросы, не требующие отлагательств?

– Есть. И первый из них – кто вы такой?

– Хороший вопрос. – Александр поёрзал, устраиваясь поудобнее. – Вы ведь помните, что я вам рассказывал в офисе Агентства?

– Вполне.

– Тогда слушайте…

* * *

Из квартиры Хизова Светлов убыл вполне естественным образом – через дверь. Постоял несколько секунд у подъезда, потом вытащил мобильный.

– Ваше Высочество? Необходимо присвоить проекту «Ольха» статус «секретно». Да. Считайте это моей личной паранойей. Теперь доступ к этому файлу имею я, Птаха и Вы. И ещё кое-что. Кажется, нам придётся играть гамбит.

* * *

Через полчаса после того, как сотрудники Агентства покинули его скромную обитель, Олег услышал звонок в дверь. Он подошёл, взглянул в глазок и лязгнул тяжёлой металлической щеколдой.

– Ну здравствуй, – сказал он, и губы его расплылись в неудержимой улыбке влюблённого человека.