Текст книги "Мой пушистый фамильяр (СИ)"
Автор книги: Корепанова Наталья
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Глава 6
Я еще никогда в жизни не чувствовала себя такой дурой, как во время урока по магии. Пушистик из шкуры вылезал, чтобы объяснить мне, что и как нужно делать, а я хлопала глазами, как последняя идиотка, и никак не могла понять, что от меня требуется.
И только в самом конце тренировки я вдруг словно прозрела и увидела легкую разноцветную дымку, меня окружающую. Неужели это и есть аура магии? Красивая! Интересно, она у всех такая, или чем-то отличается? Цветом, например? Может, у злых ведьм она черная? Подумала, что надо бы об этом спросить Пушистика. Потом. Когда-нибудь. Потому что в тот момент сил не было даже на разговоры. Вымотал меня мой учитель по самое не могу.
Когда ауру увидела, тогда и объяснения Пушистика понятнее стали. И я даже смогла соорудить из светлых нитей некое подобие огонька. И только после этого фамильяр от меня отстал, и я без сил опустилась на траву.
И все равно я была рада. Хоть сердце и колотилось, как ненормальное, и руку поднять не могла даже для того, чтобы потереть зачесавшийся нос, и ноги не держали, дрожали и подгибались, но я все равно была в полном восторге.
Я – колдунья! У меня есть магия! Да только ради этого можно было в коме полежать.
Жаль только, что, когда меня в чувство приведут, я все эти умения снова потеряю. Значит, нужно активнее тренироваться, чтобы успеть помагичить до своего выздоровления.
А если я здесь навсегда…
To тем более нужно учиться быстро. А то вернется этот ненормальный колдун, которому ведьма дорогу перешла, и останутся от меня рожки да ножки. Как бы тогда регулярные смерти в привычку не вошли.
Интересно, если я здесь умру, это будет насовсем, или меня опять в другой мир перебросит?
Впрочем, проверять это мне не хотелось.
Пушистик, поняв, что я вымоталась до предела, поделился со мной силой, отчего у меня сразу вся усталость прошла. Хорошо иметь такого фамильяра. И успокоит, когда ты встревожена, и силой поделится, когда устанешь. Красота же!
И вообще, он – лялька такая. Так и хочется его потискать, большеглазого пушистика. Только зубы у него чересчур большие, и слишком их много. Чего можно грызть сразу тремя рядами острых игл? Меня?
И вообще, чего он так разозлился, когда я его погладить попыталась? Оскалился на меня, как на врага. Потом, правда, разрешил, но в глазах такая тоска появилась, что у меня всякое желание пропало его тискать. Поэтому только чуть-чуть прикоснулась к шерстке, оказавшейся очень приятной на ощупь: мягкой, шелковистой. А Пушистик вдруг замурлыкал. И я почувствовала, что он перестал злиться и расслабился.
Интересно, почему я так хорошо чувствую его состояние? Потому что он – мой фамильяр? Но он же не мой фамильяр, хоть и мой.
Тьфу, совсем запуталась.
А он меня тоже чувствует? Если мы с ним можем мысленно переговариваться, он и мысли мои читать может? Или воспринимает только мыслеволны направленного действия?
О, как я уже заговорила. Мыслеволны. Где такое слово только взяла?
Пушистик лежал, прижавшись к моему бедру, и тихо мурлыкал. Интересно, он мальчик или девочка? И вообще, у этих шариков пол есть или они эти, как их… забыла. Которые бесполые и могут размножаться самостоятельно?
Спросить, что ли? Или опять разозлится? Может, такие вопросы у них неприличными считаются?
– Пушистик, а ты мальчик или девочка?
Мурлыканье прекратилось. Фамильяр фыркнул, но не зло. Я уже выяснила, что такое фырканье у него – это как легкий смешок. И ответил:
– Мальчик. Точнее, уже вполне половозрелый мужчина.
От такого ответа я слегка смутилась: половозрелый мужчина, надо же, как сказанул. Но гладить его не перестала. Сделала вид, будто все нормально и ответ получила такой, какой и ожидала.
– А как вы называетесь? Какой ты породы?
– Какой породы? – в голосе снова появилась горечь, и я поняла, что опять задала неприятный вопрос. Но почему? Что в нем неприятного? Вот если меня спросят, я отвечу, что я – человек. А соседская Муська – кошка. Что в этом особенного? – Монстроид я.
– Монстроид? – надо же, какое название. – У нас тоже есть слово монстр.
Только им называют злобных и безжалостных страшилищ. А ты – очень милый и симпатичный.
Пушистик неожиданно вывернулся из-под моей руки, взлетел на уровень моего лица и, взглянув в глаза, требовательно сказал:
– Василинка, если ты где-нибудь увидишь подобного зверя, беги бегом от него и не оглядывайся. И зови меня, если вдруг я почему-то окажусь не рядом с тобой. Монстроиды – тупые и жестокие звери. Они не знают жалости. Ты же видела, какие у меня зубы. Ими камни разгрызть можно. Съедят тебя, и костей не останется. А вид у них такой милый специально, чтобы своей внешней безобидностью жертвы приманивать. Они объявлены вне закона и за их убийство дают большие деньги.
– А ты? – растерялась я. – Ты же не жестокий. И очень умный.
– Я? – Пушистик словно осунулся: шерстка обвисла, лапки поджались к телу, а в глазах снова появилась тоска. – Я – не монстроид.
– To есть как? А кто ты тогда?
– До призыва ведьмы я был человеком.
– Что?!
Я была в полном шоке. Значит, мой фамильяр когда-то жил себе спокойно.
Может, у него даже семья имелась: жена, дети, родители. И вдруг по желанию какой– то тетки оказался он в теле злобного и тупого зверя.
С ума можно сойти.
Это какой гадиной нужно быть, чтобы превратить в фамильяра человека! Понятно, почему он так ненавидит ведьму.
Я попыталась представить, что было бы, если бы я, угодив в другой мир, оказалась бы в зверином теле. Да еще таком, которого все боятся и при первой же возможности убить пытаются.
Нет, лучше не представлять. Я и к чужому человеческому телу с трудом привыкаю, а уж к звериному…
Бедный Пушистик! Как ему должно быть тяжело!
– Мне так жаль…
– Не жалей, – резко ответил фамильяр и сердито распушил шерстинки. – Я сам виноват. Думать головой нужно было, а не…
Он оборвал себя на полуслове и отвернулся.
– А не чем? – не поняла я.
– Не важно.
И тут до меня дошло. Недаром же он себя назвал половозрелым мужчиной. Я покраснела, но любопытство оказалось сильнее смущения. Да и вообще, раз уж зашел разговор на подобную тему, нужно все выяснить сразу, чтобы потом к этому не возвращаться.
– Так вы с ведьмой были знакомы раньше?
– И еще как, – с горечью ответил фамильяр.
– Она была твоей любовницей, а потом ты ее бросил, и она разозлилась, – я не спрашивала, я констатировала факт.
– Ты так спокойно об этом говоришь, – Пушистик бросил на меня быстрый взгляд, но тут же отвел глаза, и я почувствовала, что ему неловко и от моих слов, и в целом от этого разговора.
Мне тоже было неловко, но разговор нужно было довести до конца.
– У нас такое тоже не редкость. Мужчины, видимо, во всех мирах одинаковы.
Пушистик промолчал. Аргументов для опровержения моего заявления у него не нашлось.
– Значит, – начала я подводить итог всему, что узнала за эти два дня пребывания в новом мире: – ты был человеком. Наверное, сильным магом, да?
Пушистик дернулся в воздухе – кивнул. Говорить он по-прежнему не желал.
– Разозлил ведьму, она тебя призвала в тело монстроида. И тебе теперь нельзя появляться на людях, потому что тебя сразу убьют, причем – на вполне законных основаниях. Но для твоего освобождения нам нужно добраться до Ковена магов. А для этого придется выйти из леса и оказаться среди людей.
Я помолчала, пытаясь отыскать какой-то выход из безвыходного положения, и, так и не найдя, растеряно спросила:
– И что делать будем?
– Ничего. Жить дальше, как жили. Ты не доберешься до Ковена, – сквозь зубы выдавил Пушистик. – Одна – не доберешься.
– Я же с тобой буду, – не поняла я.
– До первого села с магом. А там меня убьют, а тебя, как ведьму, на костре сожгут.
– На костре – это плохо, – передернула я плечами.
– Да уж, хорошего мало, – согласился фамильяр.
Я снова задумалась. Появилась у меня одна мысль, только очень уж она была неприятная. Но, видимо, иного выхода не было. Не оставлять же Пушистика рабом до конца его дней. Да и мне на всю жизнь в лесу застревать не хотелось. А пока мой фамильяр – монстроид, уйти я из него не смогу.
И я, наконец, решилась:
– Значит, так, фамильяр. Слушай мою команду.
Пушистик насторожился.
– В ближайшие дни ты учишь меня колдовать. А когда я более-менее освоюсь, мы пойдем к колдуну. Попросим его с нами пойти в Ковен.
– Ты с ума сошла? – выдохнул монстрик. – Он же тебя пришибет сразу, как увидит, даже слова сказать не даст.
– Значит, мы ему сперва письмо напишем. Надеюсь, читать он умеет.
– Ты – ненормальная, – встопорщил шерстку Пушистик. – Почему ты думаешь, что он согласится на эту авантюру?
Я встала, отряхнула юбку и ответила:
– Я ничего не думаю, я просто очень на это надеюсь. А теперь давай дальше заниматься. У нас мало времени. К посещению колдуна я должна быть готова к нашей встрече.
Глава 7
Нет, она ненормальная. Точно – ненормальная. Сумасшедшая взбалмошная девчонка, не разбирающаяся в нашем мире и его правилах. В Ковен магов она собралась! С колдуном на пару! Да он ее в порошок сотрет! Да кто ее там слушать будет! Да они…
– Ты меня учить собираешься или так и будешь топорщиться до вечера?
А она еще и хамка! Топорщиться! Я не топорщусь, я злюсь! Кому ее от колдуна и магов спасать придется? Мне! А они меня пришибут, я и глазом моргнуть не успею. Став фамильяром, я, конечно, много новых способностей приобрел, но многое и потерял. Я не справлюсь с магами Ковена!
– Пушистик, а как тебя зовут… звали на самом деле?
Я медленно опустил стоявшую дыбом шерсть. Чего я так распсиховался? Веду себя, как дворцовая барышня-истеричка. Терпеть их всегда не мог, а сейчас сам истерю на пустом месте. Надо успокоиться. В конце концов, мы не сегодня туда идти собираемся. Время есть. Она будет учиться магии, а я – отговаривать ее от этой безумной идеи.
– Антрон.
– Антрон? Похоже на «Антон». Есть у нас такое имя. Оно мне, кстати, всегда нравилось. Думала: вот будет у меня сын, назову его Антоном.
Какой сын? О чем она, вообще?
– А отчества у вас бывают? Я, например, Василиса, а отец у меня – Андрей. Значит, я – Василиса Андреевна. А у вас как? Полное имя у тебя какое?
– Антрон эр Ландэр Ландрийский.
Что я говорю?! Как я мог сказать ей полное свое имя? Его же каждая собака в королевстве знает! Стоит ей его произнести, и… Боги, что со мной вообще творится? Вывела она меня из равновесия. Надо брать себя в руки. Что-то слишком легко она из меня сведения вытаскивает. Забалтывает до отупения, и я такие вещи говорю, которые держать нужно в строгой тайне.
– Ландэр – это твой отец, а Ландрийский – фамилия? Красивое у тебя имя. Антрон эр Ландэр. А частица эр что означает? Знатность фамилии?
– Ты заниматься собираешься? – прозвучало грубо, конечно, но я отчаянно злился на себя, что так легко поддался на ее провокацию.
– Тебе неприятно, что я тебе о прежней жизни напомнила? – огорчилась Василинка. – Извини. Но я теперь не смогу тебя Пушистиком называть.
– Почему?
– Потому что ты – половозрелый мужчина, да еще и знатного рода, – улыбнулась девчонка.
Издевается, да? Точно – издевается. Вот ведь…
Но злость почему-то прошла, и стало смешно. Сам виноват. «Половозрелый мужчина» – надо же было сказать такую глупость.
Окончательно успокоившись, я подплыл к своей подопечной и начал объяснять, что нужно сделать, чтобы получился огненный шар. И тренировка пошла своим чередом.
После того, как Василинка научилась видеть свою ауру, обучение пошло намного быстрее. И уже через час она вовсю швырялась шарами. Только вот с меткостью у нее было плоховато. Ни разу в мишень не попала. Все шары мимо пролетали, я едва успевал тушить начинающиеся пожары.
Наконец, она выдохлась. Уселась на траву, скрестив ноги, глаза закрыла, пальцы в колечки сложила и загудела: «Омммм».
Это что еще за упражнение?
– Ты чего делаешь?
– Медитирую, – не открывая глаз, ответила она и снова затянула: – Омммм!
– Чего? Колдуешь, что ли?
Поняв, что от меня просто так не отделаешься, Василинка сердито взглянула на мою озадаченную физиономию:
– Отдыхаю я так. Не мешай.
Но гудеть перестала. Вздохнула и растянулась на траве, закинув руки за голову. Я пристроился неподалеку. Так старался, работая учителем, что тоже устал.
Интересно, мой маг тоже уставал, меня обучая? Я тот еще шалопай был. Эх, вернуться бы в то золотое время…
– А почему у вас елки розовые?
Вопрос ворвался в воспоминания, грубо вышвырнув их из головы.
И правильно, нечего им там делать.
– Это ты их заколдовала. Точнее, ведьма. Нравился ей розовый цвет.
– Глупость какая. А на самом деле они какие?
– Зеленые. Как моя шерсть.
– И как их назад вернуть? Снова зелеными сделать?
– Думай. Ты ж их заколдовывала.
Девчонка замолчала и надолго задумалась. Лежала, хмуря брови, с таким сердитым выражением лица, что мне даже страшно стало.
На меня, что ли, разозлилась? Сейчас вспомнит, что она – моя хозяйка, и шаром меня припечатает. Сжечь – не сожжет, а подпалит изрядно. Я ведь даже уворачиваться права не имею. В прошлый раз, когда ведьма меня вместо мишени использовать решила, долго ожоги лечил, думал, навеки лысым и в шрамах останусь. Но регенерация у монстроидов действительно великолепная. Через месяц снова пушистый стал, словно и не было ничего.
Но все равно неприятно. И, главное, очень больно.
– Кажется, я вспомнила.
Интересно, что она вспомнила? Как в меня шарами кидала?
– Сейчас попробую.
Василинка встала, отряхнула юбку, развела руки в стороны и что-то забормотала, одновременно делая круговые движения кистями. И вдруг – я не поверил своим глазам! – елка начала зеленеть! Сверху вниз побежали зеленые искорки, становясь все более яркими. Расползались по веткам, по иголочкам, спускались все ниже и, наконец, взорвались звонким фейерверком, осыпав поляну искрами всех оттенков зеленого цвета.
А все ели стали зелеными, такими, какими их боги создали.
Я, ошалев, смотрел на это чудо. От изумления у меня глаза чуть из орбит не вылезли. А когда все закончилось, только и сумел выдавить:
– Как?
Василинка выглядела ничуть не лучше меня и смотрела на следы своих трудов с таким же обалдевшим видом. Словно и не она все это сделала.
Оглядев поляну, перевела взгляд на меня и осипшим от волнения голосом сказала:
– Не знаю.
– To есть как это – не знаешь? – встревожился я.
– А вот так, – девушка без сил опустилась на землю, и я почувствовал, что она на грани обморока. Кинулся к ней, укутал в магический кокон, делясь силой. – Ты сказал – вспоминай. Я начала вспоминать. И вспомнила.
Василинка испуганно взглянула на меня и жалобно спросила:
– А ведьма точно умерла? Я в нее не превращусь? Я же реально вспомнила это заклинание, хотя никогда его не знала.
Хотел бы я знать ответы на эти вопросы.
– Наверное, это память тела, – начал ее успокаивать. – Это же здорово. Значит, ты скоро освоишь все умения, которыми владела ведьма. Ты же сама этого хотела.
– Хотела, – Василинка отвела глаза, уткнулась взглядом в землю. – Только…
Она не договорила, но фамильяр я или кто? Понял, чего она боится. И сам этого испугался.
Что мы знаем о переселениях душ? Ничего. Как это происходит? Уходит ли душа прежней хозяйки тела насовсем, или может вернуться и выжить новую, которую сочтет завоевательницей? Или сумеет слиться с ней и подавить, засунув в дальний уголок… чего? Мозга? Тела? Себя? И станет Василинка такой же пленницей ведьмы, как я? Или пробуждающиеся способности девушки – просто память тела и напичканного знаниями мозга, и душа здесь ни при чем?
Вопросов было много, ответов – ни одного. Но мы оба были в панике.
Наконец, Василинка облегченно вздохнула:
– Спасибо, я в порядке.
Я притушил сияние силы, опустился на траву и, глядя девушке прямо в глаза, решительно произнес, стараясь говорить как можно убедительнее:
– Ничего не бойся. Ты вспомнишь все умения ведьмы, станешь такой же сильной, как она, сумеешь победить колдуна, и мы отправимся в Ковен. И все будет хорошо. Это тебе я говорю, твой фамильяр. А фамильяры умеют предвидеть неприятности.
Которых, как я чувствовал, впереди у нас будет немало. Но говорить об этом и без того расстроенной Василинке я не стал.
Глава 8
Я умею колдовать. Я колдовать умею. Колдовать умею я.
Это не укладывалось в голове. Казалось, что я сплю, и с минуты на минуту проснусь и выясню, что мне пора на работу.
Меня переполнял восторг, и в то же время я – боялась. Да, я боялась того непонятного, что со мной произошло. Когда я вдруг поняла, что знаю, каким образом можно расколдовать розовые елки. Мне словно кто-то шепнул, что надо сделать. Подсказал пасс и заклинание.
Кто это был? Подсознание? Местный бог? Или вернулась ведьма, и теперь она начнет выживать меня из тела?
Хотя, судя по тому, что я о ней узнала, она вряд ли бы начала мне помогать. Скорее, просто выбросила бы мою душу из своего тела, даже не поинтересовавшись, как я в нем оказалась.
Пушистик пытался меня успокоить, убедить, что все хорошо и правильно, но я чувствовала, что он и сам встревожен, и совсем не столь убежден в своих словах, как хочет показать.
После того, как он подпитал меня силой, мы тренировались еще несколько часов с небольшим перерывом на обед, и с каждой минутой я все лучше ощущала просыпающиеся способности. С одной стороны, это меня радовало. С другой – продолжало пугать. Я – обычный бухгалтер, ничем не примечательная девушка, внезапно начала превращаться в сильную колдунью, причем почти не прилагая к этому усилий.
Нет, я неправильно выразилась. Усилий я прилагала очень, очень много. К концу тренировки я была выжатая, как использованный для фреша апельсин, и мокрая, словно в одежде в реке искупалась. Заклинания-то я вспоминала быстро, а вот пассы поддавались с трудом. Для некоторых из них так нужно было пальцы выкручивать, что приходилось их сперва вручную в нужную позицию выстраивать, а потом уж пробовать это делать самостоятельно. Пушистик, видя, как я одной рукой складываю пальцы другой в какую-то невообразимую фиговину, только головой качал. Но молчал. И за это я ему была весьма благодарна. Потому что не уверена, что не сорвалась бы и не приварила бы ему огненным шаром за малейший намек на насмешку.
Вечером, когда я отмокала в бадье, снимая усталость и смывая с себя грязь и пот, я вспоминала все, что сегодня узнала о Пушистике и раздумывала, как я смогу ему помочь отделаться от страшной клятвы.
Он – из высокопоставленной семьи. Поди, герцог какой-нибудь или маркиз. Или какая у них тут табель о рангах? Честно говоря, в иерархии знатных родов я плохо разбиралась.
А может, он вообще принц? И когда я его спасу, благодарность его будет безграничной?
Ага, губу закатай и сиди в бадье, отпаривайся. Принца ей захотелось. Если бы принц пропал, тут бы все царство-государство на ушах стояло. Ведьму бы нашли и казнили, а принца бы расколдовали. Так что не тешь себя иллюзиями. Тоже, нашлась Золушка.
Но герцог или маркиз – тоже неплохо.
А, впрочем, какое мне дело до того, какой титул у Пушистика? Я ж за него замуж не собираюсь. Мне бы домой вернуться. А для этого нужно до Ковена магов добраться и фамильяра расколдовать. А потом магов попросить пошарить в старых свитках: вдруг такое уже когда-то было, и они смогут мою душу отправить по месту ее прежнего пребывания?
Ага. А если они решат, что я сошла с ума, и сожгут меня на костре? Просто для того, чтобы я у них под ногами не болталась и юные умы мыслями о других мирах не забивала?
Тоже может быть.
Ладно, будем решать проблемы по мере их появления. Сейчас первостепенная задача – овладеть ведьмиными способностями и встретиться с колдуном. Может, он сумеет подсказать, как нам с Антроном добраться до столицы, не распрощавшись при этом с жизнью.
А для этого ему нужно написать письмо. И объяснить в нем, что я на него за свою смерть не сержусь и о его гибели не мечтаю.
Но вот как рассказать о том, что я вообще не местная?
Сами мы не местные, подайте копеечку? А то так есть хочется, что переночевать негде?
Тьфу, опять какая-то ерунда в голову лезет.
Я выбралась из бадьи, закуталась в простыню и спросила Пушистика, хлопотавшего у печки:
– Антрон, а колдуна как зовут?
Пушистик, который за все время моего сидения в бадье ни разу ко мне не повернулся, бросил на меня быстрый взгляд, увидел, что я, хоть и не одета, но выгляжу вполне прилично, и начал быстро расставлять на столе тарелки:
– Персенатофений.
– Чего? – опешила я. – Вот это имечко. Песец, а не имя.
– Не песец, а Персенатофений тар Вартофенасий Канторантийский.
– О, боже! – только и смогла сказать я. – Я ж это не выговорю.
– Потренируешься, – фыркнул фамильяр. – Вартофенасий – известный маг. А Персенатофений, как ты понимаешь, его сын. Правда, с отцом он в ссоре, и уже давно. Ушел из дома, поселился у демона в за…
Пушистик внезапно замолчал, потом неловко хмыкнул и продолжил:
– Поселился в глуши и теперь помогает крестьянам урожаи выращивать, да с местной ведьмой воюет. С тобой, то есть. Не знаю уж, чего вы не поделили.
– А как у вас вообще к колдунам и ведьмам относятся? – спросила я, садясь за стол и подвигая к себе тарелку. Живот забурчал, напомнив, что я потратила уйму сил, которые требовалось пополнить.
– Нормально относятся. Просто так тебя хватать и на костер тащить никто не станет, если тебя это волнует.
Пушистик уселся на противоположном краю стола и тоже принялся за еду.
– А за что потащат?
– Ну… – фамильяр задумался. – Если на тебя донос напишут, что ты потраву на скот или посевы навела. Или ты проклянешь кого смертельным проклятием и об этом станет известно.
– А не смертельным?
– А не смертельным – проклинай сколько угодно. Если узнают – снять заставят, штраф выпишут, да, может, пару декад в тюрьме посидишь. Последнее в том случае, если у городского судьи плохое настроение будет в момент оглашения приговора.
– А если я потраву не наводила, а донос на меня написали?
– Тогда тебе нужно будет доказать, что это – не ты. Что в тот день ты, например, на другом конце страны была и знать не знала, что тут делается.
– Алиби предъявить, значит, – пробормотала я, но Пушистик не обратил на мои слова внимания и продолжил:
– Но это – если ты к судье попадешь. А вот если крестьяне решат самосуд устроить, тогда тебе плохо придется. Сожгут, невзирая на все доказательства.
– И им ничего за это не будет? – я даже ложку отложила, представив, как легко неграмотных крестьян можно вдохновить на сожжение ведьмы.
– А кто узнает? – усмехнулся фамильяр. – Ты вон в какой глуши живешь. Сюда ни один королевский судья не доберется.
– Суровые у вас порядки, – у меня на пару минут даже аппетит пропал. Но аромат жареного мяса пересилил страх, и я снова принялась за еду.
– Какие есть, – Пушистик быстро дожевал свою порцию и потянулся за добавкой.
Обжора он, оказывается. Я еще и половину не съела. Впрочем, пусть уж он лучше жареное мясо ест, чем на мне свои зубы оттачивает.
Никак я не могла привыкнуть к тому, что такая обаятельная милашка в действительности – жестокий хищник. Не предупредил бы меня фамильяр, я бы запросто к встреченному в лесу его дикому собрату обниматься полезла.
После ужина я пошла переодеваться, предоставив Пушистику убирать со стола и мыть посуду, что, впрочем, для него проблемы не составило: засветился, лучики пустил во все стороны, и через минуту все тарелки, вычищенные до блеска, уже стояли на полке. Я еще и платье натянуть до конца не успела.
Ладно, хоть платье было нормальное, со шнуровкой спереди, а не сзади. Как бы я иначе с ним справлялась? Или у ведьмы и на этот случай какой-нибудь пасс имелся?
А интересно, тут дамы в брюках ходят? Неудобно же по лесу в длинных юбках бродить, за все кусты зацепляясь? Надо бы выяснить этот момент.
Но когда я задала вопрос фамильяру, он вытаращил на меня свои глазищи и выпалил:
– Не вздумай! Вот за это точно сжечь могут. Скажут, что демон в тебя вселился, раз ты решила свой пол поменять.
Я вытаращилась на него ничуть не меньше, чем он на меня: что за идиотизм? При чем тут смена пола?
– Что, вообще не ходят?
– Ну, ходят некоторые, – неохотно отозвался Пушистик. – Но, в основном, простолюдинки, занятые на грязной работе, где нужно в высоких сапогах ходить. Ассенизаторы, например. Им в юбках сложно. Но – только на работе. А по улице никто так ходить не будет. Это – позор для женщины, в мужскую одежду переодеваться.
– Феминисток на вас нет, – фыркнула я и на вопросительный взгляд фамильяра ответила: – Борцов за права женщин.
– А зачем за них бороться? – не понял фамильяр. – У женщин и так прав много.
– Например? – заинтересовалась я.
– Выходить замуж, рожать детей в любом количестве, обучаться игре на музыкальных инструментах, – начал перечислять Пушистик.
– Носить платья, а не брюки, есть три, а то и четыре раза в день, ходить в туалет, когда захочется, – подхватила я.
После фразы о туалете фамильяр, который сперва начал кивать на каждое мое слово, понял, что я издеваюсь, и озадаченно спросил:
– А что не так-то?
– Да все не так, – буркнула я и встала: – Пошли лучше спать.
Вот зачем я платье надевала, если почти сразу снимать его начала?
Забравшись под одеяло, вздохнула тяжело: занесло же меня в тьмутаракань отсталую. Зачем я фэнтези увлекалась? Не могла увлечься космической фантастикой? Была бы сейчас капитаном космического флота, бороздила бы во главе бравой команды просторы космоса, сражалась с космическими пиратами и общалась с центаврианскими послами.
А теперь ходи в мешающейся длинной юбке, подчиняйся мужу и бойся самосуда крестьян. Все-таки, быть застреленной из бластера или нейтронной пушки приятнее, чем сгореть на костре.
Или это мне сейчас так кажется?
Почему-то вспомнился дом, родители, моя комната, кровать, на которой я читала перед сном все то же фэнтези… И такая тоска накатила, что я неожиданно всхлипнула и уткнулась в подушку, скрывая выступившие слезы. И тут же услышала встревоженный голос своего фамильяра:
– Ну, ты чего? Ты не переживай, все наладится. Все хорошо будет.
– Угу, – проворчала я. – И домой ты меня вернешь прямо завтра, да?
Пушистик помолчал, потом тихо произнес:
– Спасибо тебе.
У меня даже слезы закончились от столь неожиданного заявления.
– За что?
– За все, – коротко ответил тот и после небольшого молчания попросил: – Расскажи мне о своем мире. Если тебе не очень тяжело от этого будет.
Я снова вздохнула и подумала: а почему бы и нет? Пусть послушает, каким должен быть настоящий современный мир. Они-то до таких высот ладно если через тысячу лет доберутся.
И начала говорить.
