355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Корепанова Наталья » Мой пушистый фамильяр (СИ) » Текст книги (страница 1)
Мой пушистый фамильяр (СИ)
  • Текст добавлен: 10 апреля 2022, 20:03

Текст книги "Мой пушистый фамильяр (СИ)"


Автор книги: Корепанова Наталья



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Мой пушистый фамильяр
Наталья Корепанова

Пролог

Пушистый зверек висел на дереве вниз головой, зацепившись хвостом за ветку. Длинный зеленый мех, большие круглые глаза, лапки… а были ли у него лапки? Если и были, то хорошо спрятались среди длинных ворсинок.

Зверек глядел на меня и широко улыбался, делая вид, что он – белый и пушистый и добрее него нет никого на свете. Но я почему-то ему не верила.

Нет, пушистым он, конечно, был. Но вот добрым…

Я с тоской смотрела на него, думая, когда же этот бесконечный и уже поднадоевший сон, наконец, закончится, и я проснусь. И снова окажусь в родной спальне. Надоело мне смотреть на это лохматое чудо. По моим ощущениям, мы друг на друга часа три таращились, если не больше. И я уже не первый раз думала, что пора проснуться.

Вот только с чего я взяла, что я сплю? Очень уж реалистично все выглядело: и дерево, шелестящее листвой от пролетающего мимо ветерка, и чахлая трава под ногами, и лужа, в которую я угодила, когда брела по лесу, пытаясь понять, где же я очутилась. И зверек этот, которого я увидела, задрав голову, чтобы посмотреть, кто в меня шишкой бросил.

Увидела – и остановилась, как зачарованная, глядя в его огромные глазищи.

И вот уже уйму времени стою, как приклеенная, не в силах ни отойти, ни глаз отвести.

Ну, не могла же я в действительности из спальни перенестись в это странное место, в котором даже елки выглядели сюрреалистично? Где в реальности встретились бы мне ели с розовыми иголками и голубыми шишками? Нигде, за это я ручаюсь.

Следовательно, я права. Я сплю и весь этот кошмар мне просто снится.

Значит, нужно проснуться.

Но, несмотря на все мои старания, проснуться не получалось. Зверек продолжал висеть передо мной, напоминая воздушный шарик. Только почему-то очень волосатый.

Интересно, бывают волосатые воздушные шарики?

Вот что за бред в голову лезет?

Волосатый шарик моргнул, и я внезапно обрела свободу. Поспешно шагнула в сторону, надеясь, что смогу повернуть сюжет своего сна в другом направлении, но зеленый монстрик внезапно распушил шерстку, сразу увеличившись в размерах раза в три, и, отцепившись от ветки, не спеша спланировал вниз. Завис в нескольких метрах от меня на уровне моего лица, и пискнул, словно о чем-то спрашивая. Или – предупреждая.

Я попятилась: почему-то мне стало жутко. От мехового шарика исходила угроза, я чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Горло перехватило, и я с трудом смогла выдавить лишь хриплое:

– Ты кто?

Шарик прищурился, отчего круглые громадные глаза превратились в длинные узкие щели, едва не сходящиеся на переносице. И внезапно гулким басом ответил:

– Я – лучшее, что с тобой происходило. Я – твой фамильяр.

Распахнул пасть, полную стоящих в три ряда длинных и острых зубов, и кинулся на меня со скоростью баллистической ракеты.

Я заорала так, что мгновенно сорвала голос, отскочила в сторону, споткнулась и покатилась вниз по склону глубокого оврага…


Глава 1

– Васька, уснула, что ли? – раздался над ухом голос подруги, и я, моргнув, перевела на нее взгляд

Васька – это я. Василиса. Увы, не Премудрая. И совсем не Прекрасная. Вот наградили родители имечком! До сих пор на них злюсь за это. Вроде, столько лет прошло с того момента, пора бы и привыкнуть. Или имя сменить, раз уж совсем невмочь это носить. И такая мысль появлялась. Но как подумаю, сколько вместе с паспортом придется документов менять, так желание связываться пропадает. Раньше нужно было думать, когда паспорт в первый раз получала. Но тогда – не решилась, а сейчас чего уж дергаться. Все равно родня и друзья будут Васькой называть. Они-то как раз уже привыкли.

– Ты что-то сказала? – я посмотрела на подругу и потянулась за чашкой.

Мы сидели в пиццерии. Эта небольшая кафешка находилась ровно посередине между нашими домами: две остановки на трамвае от Катьки, две – от меня. Поэтому мы и выбрали ее для наших встреч. Ходили сюда завтракать каждую субботу. Помимо пиццы здесь было весьма неплохое меню. Сейчас передо мной стояли тарелки с сырниками и фруктовой нарезкой, а Катька ковыряла венские вафли под шоколадным соусом, запивая их крепким кофе, без которого утро себе не представляла.

Очень здоровый у нее завтрак, согласна. Но подруга обожала вафли и терпеть не могла каши и творог. И при этом без всяких диет, лопая торты и выпечку, умудрялась держать вес в пределах нормы. Повезло человеку с наследственностью. Мама у нее тоже в свои почти пятьдесят сорок шестой размер одежды носит.

– Я говорю: ты сегодня сама не своя. Что случилось-то?

– Ничего, – пожала я плечами. – Сон странный приснился.

– Сон? – сразу заинтересовалась Катька. – Расскажи!

Подруга любит мои сны. Говорит, что по ним романы писать надо. Фантастические. А вот мне они как-то уже поднадоели. Мало приятного каждую ночь просыпаться с криками ужаса и в холодном поту.

Пару дней назад мне приснился зомби синего цвета, идущий ко мне с вытянутыми руками и перекошенным на сторону ртом, да еще и воняющий так, что у него под ногами трава вяла, а я вообще чуть не задохнулась.

Вчера во сне любовалась зверем непонятным: с вытянутой, как у енота, мордочкой, и с такими же «очками» на глазах, но размером с носорога. Да еще и с крыльями кожистыми, как у дракона. Любовалась до тех пор, пока он на меня внимание не обратил. А потом пришлось спасаться бегством. И проснулась опять с криком, перебудив родителей, спавших в соседней комнате.

Мама давно уже говорит, что пора мне заканчивать с чтением фэнтези. «Почему бы тебе на классику не переключиться?» – спрашивает она.

Ага, чтобы мне потом маньяки с топорами снились или разорванные поездом девушки? Классика – те еще ужастики. Столько мрака, как у Достоевского или Толстого, далеко не в каждом фэнтези-мире встретишь.

Ну, а сегодня мне приснилось вообще что-то непонятное. Какой-то меховой шарик с огромными глазами, каждый глаз – на пол лица. Или – на пол морды? Да еще и с зубами, как у акулы. И, кстати, падение мое было очень натуральным. До сих пор ушибленная рука болит, а на боку синяк образовался.

Где и когда я так ушиблась, вспомнить не могу. Не во сне же? Сон – это, насколько мне известно, переработка мозгом того, что за день случилось. Или – предвидение того, что со мной еще только когда-нибудь случится.

Но не этот же пушистик со мной случится, верно? Таких зверей не бывает. Я утром, перед уходом, специально в Инете пошарилась. Подобных монстриков только в «Академии монстров» нашла, да и то не точно таких, а лишь слегка похожих.

Но почему-то тревога не отпускала все утро. А своим предчувствиям я привыкла доверять. В отличие от ума, интуиция у меня работала отлично.

Сколько раз уже выручала. Например, я, выходя из дома в солнечную ясную погоду, могла взять с собой зонтик, и он мне действительно пригождался.

Ой, вот только не говорите, что я просто накануне прогноз погоды услышала, и он у меня на подсознательном уровне отложился.

Хотя, кто его знает…

– Ты где опять? – сердито спросила Катька. – Снова куда-то мыслями улетела? Я с кем, вообще, разговариваю?

– Извини, задумалась, – виновато спохватилась я. Вот что-что, а «мыслями улетать» я умею намного лучше, чем цифры по таблицам раскладывать. Как меня в бухгалтеры занесло, вообще не представляю. Родители постарались, самой бы мне это и в голову не пришло. – Так что ты сказала?

– Вообще-то, я просила тебя сон рассказать, – язвительно отозвалась подруга. – Но вижу, тебе не до меня.

– До тебя, до тебя, – я подцепила кусочек яблока и засунула его в рот. – Просто сон какой-то нелепый. Вроде бы и детский. Но я почему-то перепугалась страшно. Вот к чему такое может присниться?

И я начала свой рассказ про симпатичного пушистика.

 Когда я закончила, Катька нахмурила брови и с серьезным видом произнесла:

– Этот сон свидетельствует о том, что ты находишься в кризисной ситуации. Ты хочешь быть хорошей для всех, тебя волнует мнение о тебе окружающих. А еще у тебя повышенная тревожность, доводящая до состояния защитной агрессии…

Слушая этот бред, я кивала, мысленно усмехаясь.

Подруга работала главбухом в крохотной фирме. В подчинении у нее были две работницы: тетеньки предпенсионного возраста, целыми днями бумажки заполнявшие, да по папкам их раскладывавшие. Но Катька своей должностью очень гордилась. А еще она увлекалась психологией и читала умные книжки, в которых рассказывалось, как управлять персоналом и находить общий язык с подчиненными.

А как с ними находить общий язык, если тетенек интересовали только их внуки, огород, да то, какого размера у них пенсия будет? Делали потихоньку свою работу, а на кипящую идеями начальницу поглядывали со снисходительной усмешкой.

Это мне сама Катерина рассказывала, возмущаясь, что подчиненные ее совсем не любознательные и им ничего не надо, а основная цель – чтобы их не трогали и дали спокойно до пенсии доработать.

А я вздыхала, завидуя Катькиной кипучести, и с горечью думала, что мне уже сейчас «ничего не надо», и я бы тоже предпочла, чтобы меня не трогали и дали спокойно доработать до пенсии.

Нет, ну в двадцать с небольшим – и такие мысли! Нормально?

Но что поделать. Свою работу я не любила. Зато всякие истории придумывать у меня получалось прекрасно. Уже в пятилетнем возрасте своих одногруппников в детском саду до нервного срыва доводила, пугая сказками о «страшном змее, живущем в унитазе». Не буду уж сейчас рассказывать, что этот змей там делал и чем питался, но девчонки потом без воспитательницы боялись в туалет заходить.

В школе за сочинения двойки получала, но не потому, что писать их не умела, а потому, что какую бы тему ни задавали, у меня в результате получался рассказ, который можно было печатать в рубрике «Ужасы нашего городка». Даже когда о «птице-тройке» писала, она у меня к концу как-то нечаянно в трехголового дракона превратилась.

Как я позже узнала, учителя моими сочинениями зачитывались и жалели, что продолжений не бывает, каждое сочинение – отдельный рассказ. Но тем не менее русичка за содержание методично ставила мне «неуды». И из-за этого по литературе выше тройки у меня никогда не выходило. В отличие от математики, где сочинять ничего не требовалось.

Может, поэтому меня родители и отправили не на филфак, куда мне хотелось, а на экономический, где я и отбыла пятилетнюю каторгу с последующим «пожизненным поселением» в бухгалтерии нашей мебельной фабрики, куда папа устроил меня по большому блату. Он на этой фабрике мастером сборочного цеха работал.

И вот уже второй год я занимаюсь обработкой первичной документации: заношу расходы и доходы фабрики в таблицы на компьютере, распечатываю их и подшиваю в толстые папки-скоросшиватели.

Работа не сказать, что очень сложная, но внимания требует. Так что в бухгалтерии мне не до сказок. А вот дома порой пишу небольшие рассказики, в которых то зомби фигурируют, то драконы летают, то маленькие милые фамильяры скачут. Белые и пушистые. И не зубастые, как этот чудик, который мне во сне приснился.

– Поняла? – Катька строго посмотрела на меня, и я послушно кивнула:

– Угу.

– Ты меня хоть слушала? – вздохнула подруга.

– Конечно! – возмутилась я. – Я тебя всегда слушаю.

– Слушаешь, но не слышишь, – сердито продолжила она. – Вот повтори, что я тебе сейчас советовала?

– Ну… это… словом, поняла я все. Не доставай, – мне было стыдно, что я снова все прослушала, погрузившись в свои мысли. Катька реально хотела мне помочь, а я опять ушами прохлопала.

Отличная у меня подруга. Всегда и во всем меня поддерживает, выслушивает мои бредовые фантазии и постоянно возмущается, что я их не записываю. Говорит, что меня с нетерпением ждет стезя писателя-фантаста. А когда я напоминаю ей про «тройку» по литературе, она машет рукой и решительно заявляет: «Забудь. Русичка тебе просто завидовала».

К моей чести нужно сказать, что обычно я Катерину слушаю внимательнее, чем сегодня. Но сны последних дней и, особенно, волосатый шарик здорово выбили меня из колеи. Давно мне таких реалистичных кошмаров не снилось.

Может, действительно пора лечиться?

– Ладно, – Катерина не умела долго сердиться. – Давай уже рассчитываться, а то погулять не успеем. Мы с мамой после обеда собирались по магазинам пройтись.

– Угу, – согласилась я и призывно замахала стоявшему у стойки официанту.

Рассчитавшись, вышли из пиццерии и не спеша двинулись в сторону парка, по которому любили бродить в хорошую погоду.

А погода была как раз для прогулок: солнечная и теплая. Жара, достававшая нас последний месяц, накануне спала, и мы шли, с удовольствием подставляя лица под теплые солнечные лучи, ласково нас пригревавшие, но не обжигавшие жаром.

Дойдя до парка, остановились у перехода, дожидаясь «инопланетянина». Я так однажды зеленого человечка назвала, который на светофоре загорался, разрешая переход. Это еще в школе было, когда я впервые услышала, что у нас инопланетян «зелеными человечками» называют. Ну и подумала: а почему бы тогда и наоборот не сделать?

Название прижилось, и мы уже много лет на каждом перекрестке с «инопланетянами» встречаемся. Зелененькими и бойко шагающими.

Однажды даже рассуждали с Катькой: а вдруг эти человечки и в самом деле прилетали? Встретились с создателем светофора и попросили увековечить их визит на всех перекрестках страны.

Или нет, не впрямую попросили, а приснились ему и приказали. Они ж – завоеватели, зачем им просить?

А я потом целую историю про их визит сочинила. Про войну зеленых и красных человечков, закончившуюся тем, что засунули вояк в светофоры и запретили им друг с другом встречаться. Поэтому они и загораются по очереди, а не одновременно, чтобы, упаси бог, случайно опять не поссориться.

Миленькая такая сказка для детей старшего школьного возраста получилась. С морем крови, рушащимися домами и сталкивающимися на перекрестках машинами. Именно поэтому и разместила спасительница землян (это я, значит) завоевателей в светофоры: пусть исправляют то зло, которое натворили.

А мне потом эти битвы долго снились, и человечки, забыв про свои распри, хором угрожали мне всеми возможными карами за свое вечное пленение. Под конец я торжественно сожгла рассказ на костре, но убедить Катьку не называть человечков «инопланетянами» не смогла.

Наконец, красный свет сменился желтым, мы, не дожидаясь зеленого, шагнули на «зебру», и вдруг я краем глаза заметила, что прямо на меня во весь опор несется какой-то не успевший проехать на свой свет торопыга. И, судя по всему, тормозить не собирается. Дернула Катьку, отталкивая ее назад, сама тоже отскочила, и все бы закончилось благополучно, если бы не попавший мне под ноги поребрик, о который я споткнулась. Да так, что, не удержавшись на ногах, упала навзничь и как следует приложилась головой об асфальт.

Успела еще услышать крик подруги, и погрузилась в темноту.

Глава 2

Не знаю, долго ли я была без сознания, но, очнувшись, я сразу об этом пожалела. Лучше бы и дальше в обмороке лежала. Голова раскалывалась, во рту стоял сладковатый привкус крови, все тело болело так, словно меня долго и методично били. Застонав, я приподнялась на руках, ожидая увидеть толпу зевак или больничную палату… и тут же резко села, увидев склонившуюся надо мной ветку с розовой хвоей и синими шишками.

 Правда, сразу вскрикнула от пронзившей меня боли. Истерзанное тело яростно протестовало против таких энергичных действий. Впрочем, звук собственного голоса и охватившая меня паника помогли слегка приглушить неприятные ощущения, и я, стараясь не делать резких движений, медленно повернула голову, разглядывая окружающий меня лес.

Лес?!

Это что? Это я где? А где город, асфальт? Катька где? Она не могла меня бросить в таком странном месте!

Розовые ели с синими шишками…

Я что, опять сплю?

Или это у меня бред такой?

Я прекрасно помнила и летящую на меня машину, и свое падение, и ничем иным, как галлюцинацией находящегося в коме мозга объяснить окружающее не могла.

Ладно, галлюцинация, так галлюцинация. Значит, это ненадолго. Сейчас мне врачи вколют что-нибудь взбадривающее, приведут в чувство, и этот бред закончится.

Лишь бы они меня в медицинскую кому не отправили. Долго смотреть на этот сюрреалистический пейзаж охоты нет.

Впрочем, лежать всю кому на одном месте я тоже не собиралась. Может, я в ней месяц пробуду. Что, так и торчать под этой елкой? Нет уж, раз оказалась в таком интересном месте, нужно его исследовать. Да и есть что-то хочется. Не кормят меня в больнице, что ли? Голодом заморить решили?

Покряхтывая от боли, я оперлась на темно-лиловый ствол стоящей рядом ели и медленно встала, собрав на волосы уйму осыпавшейся хвои.

Чего она так сыплется-то? Зимнюю шубу на летнюю меняет? Ох, и колючая, зараза!

Начала стряхивать хвою и запуталась рукой в пышной гриве. Недоверчиво потянула завиток и округлившимися глазами уставилась на длинную рыжую прядь.

Не может быть! Я ж всегда коротко стригусь. Недавно в парикмахерской была, так зарасти за несколько дней бы не успела. Да и цвет странный. Я всю жизнь темно-русой была, с чего вдруг рыжей стала?

Впрочем, мой бред, как хочу, так и выгляжу. Всегда мечтала о длинных густых и волнистых волосах. От родителей мне волосы достались хоть и густые, но тонкие и прямые, висящие сосульками и абсолютно не держащие завивку. Поэтому и делала всегда короткие стрижки. А в бреду, видимо, решила оторваться на всю катушку, вот и вообразила себе шикарную копну на голове.

Да и рыжий цвет мне всегда нравился. Пару раз даже хотела в него покраситься, но что-то так и не решилась. А зря, наверное.

Стряхнув, насколько получилось, хвою, осторожно сделала шаг, выбираясь из-под ели на простор, огляделась настороженно, высматривая, не висит ли поблизости меховой шарик из моего кошмара, и, никого не увидев, опустила глаза, чтобы поглядеть, сильно ли я пострадала и почему у меня все болит. И снова чуть не вскрикнула от неожиданности.

Гулять я пошла в джинсах, футболке и босоножках на невысоком каблуке. А сейчас на мне была длинная, до земли, страшно грязная и порванная чуть не на лоскутки, юбка и перемазанная кровью бывшая когда-то белой блузка. Один рукав блузки был оторван и болтался на ниточке, на локте второго красовалась большая дыра. Вместо пуговиц или молнии от ворота к груди шла шнуровка, сейчас тоже грубо порванная. А еще я была босая: из-под юбки выглядывали грязные пальцы.

Я приподняла подол и осмотрела ноги. Никаким педикюром там даже не пахло. Вместо ухоженных ножек с аккуратными, покрытыми бледным лаком, ногтями, увидела стоптанные ступни. Подняла ногу, провела пальцем по коже стопы, потом постучала по ней.

Дубовая просто. С такой кожей можно по углям, гвоздям и битым стеклам безбоязненно ходить. Даже неудобства не почувствую.

Эх, зря я, выходит, два дня назад столько денег в салоне оставила!

Вздохнув, опустила ногу и взглянула на руки.

Хм, а я-здешняя не белоручка, точно. Мозоли на ладонях явно не от вышивания. Но вот ногти ухоженные… были, пока я в грязи не перемазалась, как поросенок, до лужи дорвавшийся.

Что ж я такая чумазая-то? В каком болоте меня валяли? И, главное, кто?

Повела плечами, вдохнула глубоко, пытаясь понять, сильно ли меня избили.

Переломов, вроде, нет. Дышать могу, руки-ноги шевелятся. И даже тело уже болит не так яростно. Боль как-то приглушилась, превратившись в нудное, но вполне терпимое нытье.

Что ж, пора выяснить, где я нахожусь. Бред бредом, но ходить грязной и голодной галлюцинацией приятного мало. Нужно привести себя в порядок и найти еду, раз уж врачи не озаботились моим пропитанием.

Оглядевшись, увидела, что стою рядом с тропинкой, выбегающей из оврага и скрывающейся в лесу.

В овраг я, конечно, сейчас не полезу. Не с моим здоровьем по оврагам лазить.

И пошла в лес. Но с каждым шагом во мне все ярче крепло убеждение, что я делаю ошибку, иду не в том направлении. Идти становилось все сложнее, ноги, словно получив самостоятельность, двигались тяжело и неохотно. А в мозгу внезапно запульсировала мысль: не туда идешь, не туда!

Я скрипнула зубами: да что ж такое! Кто тут раскомандовался?

Но все же остановилась и задумалась.

Я всегда доверяла своей интуиции. Единственный раз не прислушалась к ней, когда мы с Катькой в парк пошли, и вот чем это закончилось. С самого утра ведь чувствовала непонятную тревогу, но списала ее на приснившийся кошмар, вот и вляпалась по самое не могу. А сейчас интуиция – кто ж еще? – буквально вопила об опасности. И кто я такая, чтобы это предупреждение игнорировать? Мало мне случившегося, захотела еще приключений на свою пятую точку?

Поморщившись от неприятных воспоминаний, решительно повернулась и направилась к оврагу. Ноги сразу скинули с себя тяжесть и обрадованно побежали в заданном направлении, а в голове, вместо сердитого ворчания зазвучала легкомысленная мелодия.

Так.

Я снова остановилась и сердито уставилась на свои конечности.

Это что такое? Кто из нас хозяин своего тела: я или ноги?

«Слишком много думаешь, – раздался в голове насмешливый голос. – Иди уже. И радуйся, что жива осталась».

Честно говоря, слушать в голове посторонние голоса я была не готова. Мало мне комы, еще и шизофрения начинается?

– Ты кто? – голос дрогнул, и я сердито сжала губы.

Точно – шизофрения. Сама с собой уже разговаривать начала.

«Увидишь – узнаешь, – усмехнулся голос. – Не стой, а то догонят».

– Кто? – совсем перепугалась я.

«Кто тебя убить хотел, тот и догонит. Поторопись, ведьма».

– Сам ты ведьма, – возмутилась я.

Голос помолчал, потом с легким недоумением спросил:

«У тебя что, мозги отшибло?»

Я хмыкнула: хороша картинка. Стою я, босая, грязная и лохматая посреди леса, и сама с собой вслух разговариваю. Эх, Катьку бы сюда, она бы объяснила мне истоки моего бреда. Наговорила бы опять уйму непонятных слов, засыпала бы психологическими терминами, и прочистила бы мне мозги.

«И правда отшибла, – грустно отозвался на мои рассуждения голос. – Какая Катька? Если ты Картаринку имеешь в виду, так она еще долго не вернется. И потом, ты ее всегда Ринкой называла, а не Катькой».

– Какая Картаринка? – простонала я. – Все, хватит! Вытрясайся из моей головы, надоел со своими поучениями!

«Я-то вытрясусь, да только чтоб тебе от этого хуже не стало, – хмыкнул голос.

– Иди уже, пока колдун не спохватился и за тобой не вернулся».

Колдун? Ух, ты! А мой бред начинает мне нравиться!

Но голос прав, предстать перед колдуном в таком чумазом виде приятного мало. Ладно, если он седой, бородатый и уродливый старик. А если молодой и симпатичный парень? А я тут – чучело чучелом. Его ж кондрашка от моего вида хватит.

И я заторопилась к оврагу.

Склоны оврага оказались достаточно круты и спускаться напрямик было бы сложно. Но тропинка бежала вниз, извиваясь, как змея, обходя валуны и растущие на склоне кусты, и я хоть и поскользнулась пару раз, но благополучно достигла его дна и, перебравшись через небольшой ручей, начала подниматься наверх.

Боль, как ни странно, уже совсем прошла, тело подчинялось мне легко и охотно, и я даже успевала головой по сторонам крутить, рассматривая окрестности.

Розовые ели с голубыми шишками росли стеной по обе стороны оврага, не давая ему расширяться дальше. Склоны его поросли стелющейся по земле бирюзовой травой с мелкими белыми цветочками. Кусты, мимо которых я проходила, топорщились длинными и острыми колючками, и я порадовалась, что очнулась в лесу, а не в кустарнике. Из него я бы так просто не выбралась.

Последние метры оказались самыми тяжелыми: склон оврага внезапно превратился в почти отвесную стену, и пришлось попыхтеть, карабкаясь по ней, цепляясь за высунувшиеся из земли корни деревьев. Но я и с этим справилась.

Выбралась из оврага, выпрямилась, тяжело дыша и утирая выступивший на шее под волосами пот. И получила шишкой по макушке.

– Что за… – вскинула я голову, и увидела висящий на ветке вниз головой пушистый зеленый шарик, глядящий на меня огромными глазами.

– Мама, – пискнула я, попятившись. Мой кошмар начинал приобретать реальные черты. Это что ж, я сейчас обратно в овраг полечу? Искалечусь же окончательно!

– Не мама, а Пушистик, – почему-то не гулким басом, как в моем сне, а вполне приятным баритоном сообщил меховой шарик. – Мама твоя умерла уже лет десять назад.

– Чего? – обалдела я. – Когда умерла?

– С тобой все в порядке? – поинтересовался шарик и спланировал вниз, зависнув у меня перед глазами. – Тебя так стукнули, что память отшибло?

Кажется, в этот раз пушистик есть меня не собирался, и я осторожно перевела дух и опасливо спросила:

– Ты кто?

– Здорово тебя приложило, – пробормотал глазастик. – Вообще-то я – твой фамильяр.

– Фа… кто?!

– Фамильяр, – недовольно проговорил шарик и встопорщил шерстку, увеличившись в размерах. – И меня это жутко злит.

– Почему? – удивилась я. Во всех книжках, которые я раньше читала, фамильяры были довольны своей участью, любили хозяев и всячески им помогали.

– Потому, – хмуро ответил фамильяр. – Пошли уже домой, пока тебя снова на костре не сожгли. Восстанавливай тебя потом из пепла. Я тебе не раб, так меня эксплуатировать.

У меня ослабли колени, и я с трудом удержалась на ногах:

– На… на ко-о-стре? Со… сожгли?

– Слушай, – пушистик медленно облетел меня, внимательно разглядывая, и вернулся на прежнее место: – А ты и правда какая-то не такая. Что-то мне это не нравится. Пошли-ка в избушку, там поговорим.

– По… о… шли, – голос не слушался, заставляя заикаться.

Страшная какая-то сказочка у меня получается. Вот нет чтобы мне любовными романами увлекаться. А то – фэнтези. А там постоянно кого-то убивают, на кострах сжигают, мечами разрубают… Хотя и фэнтези бывает безопасное. Что бы мне на отбор невест для принца не попасть? Я бы там на балах танцевала, принцу глазки строила. Нет же, угодила в какой-то кошмар!

Кто я тут? Ведьма?

Видимо, раз уж меня на костре сжигали. И, судя по словам моего фамильяра, не однажды.

Но это же больно!

Нет, бежать отсюда! Бежать, пока не поздно!

Я сделала шаг, но тут же остановилась и застонала от осознания: бежать-то мне некуда! Я ж в коме, и пока из нее не выйду, никуда отсюда не денусь. Так что нужно просто послушаться Пушистика и побыстрее убраться от оврага в неведомую мне избушку.

 – Куда идти-то? Веди давай! – откуда только такие командирские нотки в голосе прорезались? С перепугу, не иначе.

– Нет, все-таки это – ты, – хмыкнул Пушистик. – Раскомандовалась.

И поплыл впереди меня, помахивая загнутым, как у белки, хвостом.

А лапки у него, оказывается, есть. Тоже пушистые, с коготками на конце. Хорошими такими коготками… когтищами…

И с чего он мне подчиняться вздумал, с таким-то арсеналом: зубы, когти, летать умеет. Как я его заставила?

Хотя, нет, не я. Какая-то ведьма.

Некоторое время мы шли молча, а потом я все-таки нарушила молчание:

– Как хоть меня зовут?

Пушистик с недоумением покосился на меня, что-то буркнул себе под нос, но все-таки ответил:

– Василинка.

– Васька, значит, – вздохнула я.

Ох, и бедная у меня фантазия! Даже в бреду не смогла себе имя поинтереснее придумать!

– Вспомнила, что ль? – Пушистик бросил на меня настороженный взгляд, но я только головой в ответ мотнула, и мы опять замолчали.

Так, в молчании, дошли до развилки, и тут мой фамильяр внезапно нырнул в густо растущие кусты. Я растеряно затопталась на месте. Лезть в колючки не хотелось, но и оставаться одной в незнакомом мире тоже было неприятно.

– Ну, чего застряла? – послышался сердитый голос, и я, решившись, шагнула следом.

Как ни странно, я просочилась сквозь кусты, ни разу не зацепившись и не оцарапавшись. Прошла сквозь заросли, как нож через масло.

– Тыж их сама заколдовывала, кровью поила, – проворчал ожидавший меня Пушистик, встретив мой недоумевающий взгляд. – Иди уже.

И снова полетел вперед. Я поплелась следом. Но на этот раз мы шли без всяких тропинок, и я печально думала, что без Пушистика дорогу обратно не найду. У меня – топографический кретинизм, меня в лес без провожатых пускать нельзя, в трех соснах заблужусь.

Вскоре деревья расступились, открыв небольшую полянку, посередине которой росло высокое и чрезвычайно толстое дерево с ярко-малиновыми листьями и темно– синими плодами, напоминающими очень крупную вишню.

Да что ж это здесь все такое разноцветное? Сюрреализм какой-то.

– Сама так захотела, – буркнул Пушистик, которому мои мысли, видимо, тайны не составляли. И это мне не понравилось. Мало ли о чем я подумать решу. Не обо всем этому шарику знать нужно.

– От шарика слышу, – опять разозлился фамильяр, и я вспомнила голос в голове и встрепенулась:

– Слушай, это ты со мной разговаривал, когда я только очнулась? «Радуйся, что жива осталась», «Поторопись, ведьма»?

– А кто еще? – фыркнул фамильяр.

Ну, слава богу. А то я всерьез думала, что у меня шизофрения началась. Но, значит, мы с фамильяром можем мысленно переговариваться, да еще и на расстоянии? Это радует. Но надо проверить.

«Я что, действительно ведьма?» – мысленно спросила я.

«Угу», – Пушистик даже качнулся в воздухе, подтверждая мои слова. Это он так головой кивнул?

Но то, что мы умеем общаться телепатически, радует. При такой опасной жизни, как у здешней ведьмы, это умение может понадобиться.

Мы подошли к дереву, и я остановилась, с удивлением разглядывая небольшую дверцу, вырезанную прямо в его стволе.

Странно, я же, вроде, ведьма, а не эльф, чтобы в стволе жить. Ведьмы – они в избушках обитают, у печки травы сушат, в горшках отвары варят. А в дупле этом, поди, и печь не разожжешь?

– Чего встала? Заходи! – приказал Пушистик.

Интересно, чего это он раскомандовался? Кто из нас фамильяр: я или он? Кто кого слушаться должен?

Но любопытство победило, и я, пообещав себе разобраться с этим хамом позже, дернула ручку, открыла дверь и вошла внутрь.

И поморщилась, увидев захламленную донельзя комнату. Ощущение складывалось, что здесь ни разу уборку не делали.

По углам висела паутина с застрявшими в ней засушенными мухами, потолок был какого-то грязно-серого цвета, как и белье на незаправленной кровати, одежда кучами валялась на стульях и на полу, на замызганном столе и не менее заляпанном подоконнике стояли вперемешку немытые чашки и плошки, колбочки и пробирки, ручные весы и пакетики с порошками. А вдоль стен висели пучки высохшей и уже пропылившейся травы.

– Это что? – возмущенно спросила я. – Это я тут живу?

– Угу, – весело подтвердил Пушистик. – Настоящее ведьмино жилище.

 – Понятно, – я задумчиво огляделась. Я, конечно, чистюлей никогда не была, мама меня частенько ругала за бардак в комнате, но такого безобразия я не допускала. Я тут и есть не смогу, побрезгую.

Значит, для начала наводим порядок, а потом уже будем обедать и разговаривать.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю