Текст книги "Путь к солнцу"

Автор книги: Корбан Эддисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Томас и Прийя обменялись взглядами. По ступенькам они поднялись на террасу. Там собралась целая группа мужчин всех возрастов, от двадцати до семидесяти. Некоторые были одеты в шервани – длинный вышитый сюртук с соответствующими штанами, – но на большинстве были традиционные европейские костюмы. Сурья стоял в самом центре. Его величественное лицо и серебряная грива выделяли его среди всех прочих. Он что-то рассказывал; все молчали, ловя каждое его слово.

Суреха встала поодаль, ожидая, когда муж посмотрит в ее сторону. Наконец он увидел ее и извинился перед гостями:

– Прошу прощения, друзья.

Он взглянул на Прийю и вдруг заметил Томаса. Лицо его окаменело. Сурья медленно подошел к каменным перилам и облокотился на них, глядя в сад, на шатер, где украшали Лилу. Постояв так пару секунд, он обернулся.

– Сурья, – начала Суреха. – У твоей дочери гость.

– Я помню его, – ответил он.

Суреха нахмурилась.

– Будь с ним поласковее. Они дали друг другу клятву.

– И никого из нас при этом не было, – бросил он.

На Томаса гнев профессора не произвел впечатления; он не ожидал ничего другого. Но Прийя всерьез расстроилась. Ее глаза тут же наполнились слезами, а губы задрожали.

– Зачем вы приехали в Бомбей? – спросил Сурья.

В голове у Томаса пронесся целый рой возможных ответов, но только один из них показался ему правильным.

– Я надел вашей дочери на палец кольцо, – сказал он.

– Против моей воли, – отрезал Сурья.

– Она отдала мне свою руку. – Томасу вдруг стало жарко.

– Ваша мораль приводит меня в замешательство, – резко сказал профессор. – Вы предали мое доверие, оторвали мою дочь от ее семьи, и еще пытаетесь найти себе оправдание. Очень по-западному. У младших нет никакого уважения к старшим.

– Я пытался соблюсти традиции, – возразил Томас. – Я попросил вашего позволения. А вы мне отказали. Что еще мне оставалось делать?

Сурья сверкнул глазами, и рука его невольно сжалась в кулак.

– Что делать? Что за детский вопрос! Вам оставалось вернуться в Соединенные Штаты и оставить ее в покое!

– Баба, – прошептала Прийя. – Пожалуйста, не надо.

Сурья посмотрел на дочь и разжал кулак. Потом яростно взглянул на Томаса.

– Вы никогда не поймете, что это значит для меня и Сурехи – то, что у Прийи не было настоящей свадьбы. Вы не знаете, каково нам было знать, что она родила дочь, и не присутствовать при этом. И нам даже не удалось подержать ее на руках, прежде чем она умерла. – Его голос дрогнул.

В первый раз за все время Томас ощутил всю глубину его горя. Сразу две мысли пришли ему в голову. Первая – то, что его там не было, – его собственная вина. И вторая – он просто пытается справиться с болью и не знает как. Он ничего не сказал.

Профессор оперся о перила и скрестил руки на груди.

– Вы приехали, чтобы забрать ее в Америку?

Томас покачал головой:

– Я приехал, чтобы работать в Бомбее.

– Вот как? И кем именно?

– Я работаю в общественной организации, которая борется с проституцией.

– А! – воскликнул профессор. – Еще один выходец с Запада, который считает, что он может взять и починить все, что сломано в Индии. Мой друг, вы не первый и не последний из тех, кого мучает комплекс белого человека.

Томас почувствовал, что закипает. Он еще мог смириться с обвинением в том, что он украл Прийю из семьи, но назвать его расистом? Это было уже настоящим оскорблением. Он подумал, не уйти ли ему прямо сейчас. Но это будет означать, что он признал поражение.

– Что сломано здесь – сломано везде, – наконец ответил он.

Сурья бросил на него острый взгляд из-под полуприкрытых век.

– И вы полагаете, что ваша работа действительно приносит пользу?

– В понедельник мы помогли полиции Нагпады накрыть один из борделей.

Сурья покачал головой:

– Бордели есть и будут всегда.

– Мы спасли от проституции несовершеннолетнюю девочку, – возразил Томас.

Профессор сделал многозначительную паузу.

– Ну что ж, поздравляю вас. – Он перевел взгляд на группу мужчин на террасе. – Прошу прощения, но я должен присоединиться к своим друзьям. – Намеренно избегая красноречивых взглядов жены, он поцеловал Прийю в лоб и вернулся к гостям.

С трудом сдерживая гнев, Томас взглянул на Прийю. Она смотрела в пол, обхватив себя руками. Суреха нежно коснулась ее щеки, потом посмотрела на Томаса, как будто бы говоря: «Я предупреждала, что это будет нелегко», и тоже пошла к гостям. Томас и Прийя остались вдвоем.

– Мне нужно идти, – сказал Томас.

Не отрывая глаз от пола, Прийя кивнула.

– Зря я позвала тебя сюда, – тихо сказала она.

Ее слова уязвили Томаса, но он сдержался.

– До свидания, – коротко бросил он и через сад зашагал к воротам. Минут через пять подъехало такси. Он забрался внутрь.

– Чергейт.

Он еще раз взглянул на ворота и вдруг увидел Прийю. Она стояла рядом с охранником и не спускала с него глаз. Они все еще смотрели друг на друга, когда такси отъехало от обочины. Если бы Прийя успела на пару секунд раньше, они попрощались бы по-настоящему.

Но сожаления, написанного у нее на лице, было более чем достаточно.

Глава 14

 
Все небо затянули тучи, дождик
                             бесконечный.
Но почему волнует он меня? Что
                                значит это?
 

Рабиндранат Тагор

Париж, Франция.

Для Зиты Париж означал только беспрестанный, изнуряющий труд. Мир сократился до размеров ресторана и примыкающей к нему квартиры. Мало того что работа была тяжелой, в течение дня ей не позволяли даже передохнуть. Тетя Навина, которая настаивала на том, чтобы Зита звала ее «тетушка», постоянно напоминала ей о долге и не проявляла никакой снисходительности, даже если видела, что Зита смертельно устала. Она раздавала приказы, как прирожденный диктатор. «Подмети!», «Вымой пол!», «Отскреби это пятно!», «Вычисти плиту!», «Убери в ванной!» – эти слова повторялись по сотне раз в день. Как бы Зита ни старалась, что бы она ни делала, все было сделано плохо и слишком медленно.

Спала она по-прежнему в кухне, на дне шкафа с посудой, под грязными скатертями. Неизвестно почему, но тепло из ресторана и квартиры не проходило в вентиляционное отверстие, и Зита постоянно мерзла. Время от времени ей приходили в голову мысли о побеге, но в течение дня ее никогда не оставляли одну, а на ночь тетушка запирала обе кухонные двери. Ключ она носила на своем ожерелье. Кроме дверей, из кухни можно было выбраться только через воздуховод, но труба была слишком узкой даже для ее размеров.

Однажды ночью кухня так промерзла, что Зита не могла спать. С каждым часом она дрожала все больше и изо всех сил сжимала зубы, чтобы они не стучали. Она завернулась в скатерть поплотнее, поцеловала статуэтку Ханумана и прочитала молитву, прося тепла, но ничего не помогало – к утру Зита почувствовала, что пальцы на ногах совсем онемели от холода. Она с трудом выбралась из своего кокона и решила погреть ноги в раковине.

В кухне было темно, словно на дне колодца. Зита споткнулась о швабру, которую оставила возле холодильника, и та с грохотом обрушилась на пол. Она замерла в страхе, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги на лестнице. Тетушка ударила ее всего один раз – когда Зита перевернула ведро с раствором моющего средства в ванной, – но угрозы слетали с ее языка постоянно. Что-то скрипнуло, и ее сердце учащенно забилось, но звук, судя по всему, донесся сверху.

Как можно тише Зита забралась на рабочую поверхность и сунула ноги в раковину. Потом нащупала кран и медленно, очень осторожно повернула его. Полилась теплая вода – сначала тоненькой струйкой, потом чуть сильнее. Зите показалось, что вода журчит слишком громко; она буквально окаменела, ожидая, что в кухне вот-вот появится тетушка с веником в руках.

Она принялась осторожно растирать пальцы ног, чтобы восстановить кровообращение. На ней был все тот же чуридар, который еще в Бомбее дал ей Навин. Белье Зита не стирала с тех пор, как покинула Индию. Дядя Навина, которого она должна была звать «дядюшка», разрешал ей пользоваться туалетом в ресторане, но только рано утром и поздно вечером. Однажды, когда Зита набралась храбрости и попросила разрешения вымыться, тетушка язвительно рассмеялась и прошипела: «Ты не стоишь тех денег, которые мы платим за горячую воду».

Согрев немного руки и ноги, Зита слезла со стола и вернулась на свое место в шкафу. Заснуть ей удалось только за час до рассвета, и она с трудом разлепила глаза, только когда тетушка принялась тыкать ее ручкой упавшей накануне швабры. Зита моргнула. В глазах все расплывалось, голова сильно болела, а кожа была горячей. Она попыталась встать, но ощутила сильную дурноту и чуть не упала.

– Ты что это делаешь? – крикнула тетушка. – Этими скатертями мы застилаем столы! Как ты смеешь на них спать?

– Но я сильно замерзаю по ночам, – прошептала Зита.

Тетушка негодующе уставилась на нее.

– Неблагодарная! Мы тебя кормим, даем тебе кров, а ты еще и недовольна! Чем это так воняет? – Она принюхалась, потом наклонилась к Зите и сморщила нос. – От тебя несет, как от немытой свиньи! Иди за мной.

Вслед за тетушкой Зита прошла в квартиру. Тут было тепло. Все ее тело ломило, першило в горле. Она явно заболевала. Тетушка распахнула дверь в ванную.

– Раздевайся!

Зита без раздумий повиновалась. Тетушка подхватила ее чуридар и скомкала его.

– Давай мойся. У тебя есть десять минут, не больше. Я постираю твои грязные лохмотья.

Зита забралась в ванну и с силой растирала свое тело, пока кожа не покраснела. Потом запустила пальцы в спутанные волосы и заплакала. Горячие, как лава, слезы стекали по ее щекам и капали в воду. Уезжая из Бомбея, Зита убеждала себя, что будет сильной, как сестра, но все равно оказалась не готова к такому страшному одиночеству и тяжелой жизни. Десять минут истекли. Она постаралась взять себя в руки, но слезы не останавливались.

Тетушка как вихрь ворвалась в ванную и бросила на пол полотенце и выцветшее фиолетовое сари.

– Вытирайся и одевайся. Тебя ждет работа.

К удивлению Зиты, тетушка позволила ей одеться в одиночестве. Она чихнула раз, потом другой и почувствовала, что простуда набирает обороты. Когда тянуть время было уже невозможно, Зита неохотно вышла из ванной и направилась в ресторан. Мальчик, Шиам, был на кухне. В руках он держал веник и совок.

– Мама ушла на рынок. – Он стеснительно улыбнулся. – Вроде бы я должен дать тебе это.

Зита нерешительно посмотрела на веник. Должна ли она подмести пол в ресторане? Это было одной из ее утренних обязанностей, но тетушка всегда маячила поблизости, наблюдая за работой.

Шиам бросил веник с совком на пол.

– Ты любишь крикет? – Он вытащил из кармана пачку потрепанных спортивных карточек и протянул их Зите. – Мне нравится Рики Понтинг и Сандип Патил. Только у меня нет Сачина Тендулкара. Ты знаешь Сачина Тендулкара?

Зита кивнула.

– Держи. – Он сунул карточки ей в руку. – Можешь посмотреть.

Зита взяла их. Кроме глянцевой карточки с изображением Рики Понтинга, все они были очень простыми – фотография спортсмена, окруженная белой каймой.

– Красивые, – наконец сказала она и выдавила из себя улыбку.

Шиам просиял. Его так и распирало от гордости.

– Когда я достану Сачина Тендулкара, я тебе обязательно покажу.

Раздался мелодичный звон – над дверью ресторана были подвешены колокольчики. Зита быстро схватила веник и совок и выбежала в зал, куда как раз входила тетушка с большим бумажным пакетом в руках. Теплое чувство, которое навеял разговор с Шиамом, тут же испарилось. Тетушка метнула на нее яростный взгляд и поинтересовалась, почему пол до сих пор не подметен.

– Бесполезное создание! – пробурчала она. – Я позволила тебе вымыться, и ты тут же разленилась. Принимайся за работу!

Работа окончательно доконала Зиту. Она пыталась подавлять желание чихнуть, держаться прямо и не показывать, что заболела, но собственное тело подвело ее. Силы кончились внезапно. Вскоре после полудня Зита потеряла сознание. Она так и не узнала, кто обнаружил ее, и очнулась уже на диване в квартире. Кто-то подложил подушку ей под голову. Зита открыла глаза и увидела, что рядом сидит одна из девушек, которые помогали на кухне. Она держала в руках стакан воды.

– Выпей, – сказала девушка на хинди. – Тебе нужно попить.

Зита взяла стакан и залпом проглотила воду. Ей казалось, диван плывет куда-то вместе с ней.

– Я Карина, – сказала девушка. – Я работаю в ресторане.

– Я Зита, – ответила Зита. Ее начинала бить дрожь.

Карина накрыла ее шерстяным одеялом.

– Откуда ты?

– Из Ченнаи, – выговорила Зита и попыталась сесть.

– Тихо, тихо. Сегодня ты никуда не пойдешь.

Зита сморщилась и упала обратно на подушки. Она дрожала от холода, в то время как все тело ее было лихорадочно горячим.

– Тебе надо отдохнуть, – сказала Карина. – Дядя попросил меня присмотреть за тобой.

Зита закрыла глаза и провалилась в сон.

Когда она снова проснулась, за окном, выходящим на двор, было совсем темно. Карины рядом не было. На полу возле дивана стоял стакан с водой. Зита жадно выпила воду и прислушалась. Из ресторанной кухни за стеной доносились привычные звуки.

Она подумала о Карине. Девушка явно и понятия не имела о том, что Зита находится практически в заключении. Интересно, какую историю сочинила тетушка, чтобы объяснить ее присутствие? Может быть, в этом городе вечной зимы живут такие же девушки, как она, – несчастные, которых держат здесь против их воли и заставляют работать на износ, до тех пор, пока они не валятся с ног от усталости или болезни. Навин говорил, что до нее были и другие. Что с ними стало? И что стало с наркотиками, которые она привезла в своем желудке?

Через некоторое время Зита погрузилась в странное, похожее на полусон состояние. Она на минуту пришла в себя, когда семья закрыла ресторан и вернулась в квартиру. Тетушка к ней не лезла, и Шиам тоже держался на расстоянии. Удивительнее всего было то, что не кто иной, как дядюшка, принес ей еще воды и спросил, не голодна ли она. Зита слабо покачала головой. Он накрыл ее еще одним одеялом.

– Выспись как следует, – сказал он. – Когда ты поправишься, мы будем заботиться о тебе лучше.

Когда болезнь Зиты пошла на убыль, зима была уже в самом разгаре. Как и обещал дядюшка, теперь ее заставляли работать чуть меньше и разрешали спать на диване в квартире. В течение дня она по-прежнему крутилась как белка в колесе, но утром ей позволялось принять десятиминутную ванну. Кроме того, теперь Зита могла есть сколько угодно из того, что оставалось после посетителей ресторана. Дядюшка велел жене купить два сари, и тетушка, ворча, согласилась стирать их вместе с вещами семьи.

Каждое утро после того, как тетушка уходила на рынок, Шиам пробирался в кухню и показывал Зите свои сокровища. Однажды он принес игровую приставку и научил ее играть в «Тетрис». В другой раз притащил журнал о кинозвездах с фотографией Амитабха Баччана на обложке и долго рассказывал о знаменитом киноактере.

На следующий после этого день Шиам вручил ей маленький желтый цветок. Он признался, что сорвал его в соседском цветочном ящике. Поддавшись порыву, Зита присела на пол рядом с ним и рассказала о том, какой чудесный сад был у ее семьи на Коромандельском побережье и какие красивые узоры колам рисовала Джайя. Шиам внимательно выслушал ее и задал вопрос, который поставил Зиту в тупик:

– Если у тебя такой хороший дом в Индии, то почему ты здесь?

Она растерянно посмотрела на него. Шиам даже не догадывался, как трудно было ответить на это.

– Ну и почему, как ты сам думаешь? – наконец вывернулась она.

Шиам удивленно приподнял брови.

– Мама сказала, потому что тебе нужна работа. Что у тебя нет семьи.

Зита глубоко вздохнула и скрестила руки.

– Насчет семьи – это правда, – тихо, почти шепотом сказала она. – В живых осталась только моя сестра.

– А где она? – спросил Шиам.

Зита подумала об Ахалье и о борделе Сухира.

– В Бомбее, – коротко ответила она.

– Я родился в Бомбее! – радостно заявил Шиам, но тут же глаза его погрустнели. – Мне не нравится Париж. Я скучаю по Индии.

Они проговорили еще с полчаса, пока, как обычно, не раздался звон колокольчиков и тяжелые шаги тетушки. Зита вскочила и спрятала цветок в складках сари. Шиам исчез где-то в глубине квартиры. Зита вышла в ресторан, навстречу тетушке, и с новыми силами принялась за работу.

Шиам был всего лишь ребенком, но дружба с ним стала для нее настоящим лучом света.

Глава 15

Поистине, [человек] становится добрым от доброго деяния, дурным – от дурного.

Брихадараньяка-упанишада

Мумбай, Индия.

Из CASE прислали семена голубого лотоса. Когда они прибыли, сестра Руфь дала Ахалье глиняный горшок, чтобы посадить их. Лотос – капризное растение, и не было никакой гарантии, что семена прорастут, но Ахалья была настроена решительно. Она хотела вырастить цветок и подарить его Зите, когда они снова встретятся. Лотос олицетворял живой дух их семьи. Ахалья осторожно опустила семена в хорошо удобренную почву, залила горшок водой и поставила его в пруд, расположенный неподалеку от входа.

Жизнь в приюте Сестер Милосердия была расписана по минутам. Каждый час предназначался для определенного занятия. Ахалья быстро оценила это преимущество. Для того чтобы исцелиться, надо было постоянно двигаться, не стоять на месте, наполнять свою жизнь деятельностью – доказывать себе, что жить не только можно, но и нужно.

Она посещала занятия по программе двенадцатого класса, но по сравнению со школой Святой Марии в Ченнаи уроки казались элементарными. Сестра Руфь скоро поняла, что интеллект Ахальи требует большего, и поговорила об этом с Анитой. Через некоторое время CASE пригласило для Ахальи репетитора. Он приходил дважды в неделю и подготавливал ее к университетскому курсу. Ахалье всегда нравилось учиться, и она с удовольствием погрузилась в привычный ритм – чтение, обсуждения, ответы на вопросы. Все это наполняло ее новой жизненной энергией и давало некую надежду на будущее.

Раз в неделю они встречались с Анитой и разговаривали обо всем на свете. Каждый раз Ахалья задавала сотруднице CASE один и тот же вопрос – нет ли новостей о сестре. И каждый раз Анита отвечала, что CASE вместе с полицией работает над этим, пытается вычислить местонахождение Зиты. Анита сказала, что инспектор Кхан связался с Центральным бюро расследований и Зиту занесли в базу данных по розыску пропавших людей. На день или два Ахалья приободрилась, но потом грусть снова овладела ею.

Куда же исчезла ее сестра?

В один из дней, когда Анита собиралась навестить Ахалью, Томас спросил у Рэйчел Пандолькар, директора отдела реабилитации CASE, можно ли ему поехать с ней. Рэйчел разрешила при условии, что он ни словом не упомянет бордель Сухира. Томас без колебаний согласился.

С момента рейда прошло три недели. Вместе с Анитой они наняли рикшу до Адхери. Путь занял почти час, и они прибыли в ашрам около четырех дня. Ворота были открыты, и Анита провела Томаса внутрь. Они двинулись к маленькому прудику с рыбками, расположенному в роще розовых акаций.

– Наверное, после всего, через что прошли девочки, это место кажется им настоящим раем, – заметил Томас.

– Вы будете удивлены, но это не совсем так, – возразила Анита. – Большинство из них мечтает вернуться домой. Одна девочка сбежала на прошлой неделе.

– Правда?

– Сестры вернули ее обратно. Она из Харьяны, это на севере. В рабство ее продал собственный дядя – скорее всего, с согласия родителей. Естественно, мы не считаем, что дом – самое безопасное место для нее, и Комитет по правам ребенка с нами полностью согласен. Но попробуйте объяснить это ей.

Анита остановилась возле пруда и пригласила Томаса присесть на каменную скамью.

– Ахалья придет, когда закончится ее занятие с репетитором. Свое свободное время она обычно проводит тут.

– Почему?

Анита показала на глиняный горшок, видневшийся под водой.

– Здесь она посадила семена лотоса. Лотос – цветок, который ценится в Индии больше всего. Она хочет подарить его своей сестре.

– Она все еще надеется, что мы найдем Зиту?

– Конечно. А вы нет?

Томас ощутил неловкость.

– Наверное, это прозвучало цинично.

– Цинизм – настоящее проклятие западных людей. Здесь в Индии мы больше верим в хорошее. – Анита обернулась и улыбнулась. – А вот и она.

По дорожке шла Ахалья; в руках она держала целую охапку книг. Она посмотрела на Аниту и перевела взгляд на Томаса. По-прежнему не отрывая от него глаз, она села на скамью. От ее пристального взгляда Томас немного смутился. Он уставился на пруд, надеясь, что Анита что-нибудь скажет.

Ахалья заговорила первой:

– Вы еще не узнали, куда увезли Зиту?

– Пока никаких новостей, – ответила Анита. – Но полиция делает все от них зависящее.

Ахалья опять посмотрела на Томаса, и он заметил, что глаза у нее необычайно грустные.

– Вы ведь участвовали тогда в операции, – тихо сказала она. – Как вас зовут?

– Томас.

– Вы англичанин?

– Американец.

Она секунду подумала.

– А почему вы здесь, в Индии?

– Я адвокат. И моя жена родом из Бомбея.

– Вы занимаетесь здесь адвокатской практикой? – Ахалья немного удивилась.

– В каком-то смысле. Я прохожу стажировку в CASE.

– И ваша жена индианка?

Он кивнул.

– У вас есть дети?

Вопрос застал Томаса врасплох. Он мгновенно испытал целую бурю эмоций.

– Нет, – выговорил он.

– А почему? Вы не любите детей?

К такой прямоте Томас был не готов. Он подумал, как лучше ответить.

– Не совсем, – сказал он наконец. – У нас была девочка, но она умерла.

Ахалья потеребила книги.

– Извините. – Она немного помолчала. – А вы знаете кого-нибудь из американского ФБР? – вдруг спросила она.

Томас улыбнулся.

– Нет. Но у меня есть друг в министерстве юстиции. А что?

– Может быть, ваш друг помог бы найти Зиту.

Томас покачал головой:

– Вряд ли это возможно. Сфера полномочий министерства юстиции не распространяется на Индию.

– Но ведь Америка и Индия друзья, – возразила Ахалья. – Мой отец всегда так говорил.

– Это правда. Но американское правительство не занимается розысками пропавших в Индии девушек. Разве что они оказываются потом в США.

Однако в голову ему тут же пришла свежая мысль. США входили в ряд стран, сотрудничающих с Интерполом. Изучая информацию по торговле людьми, Томас наткнулся на статью, где упоминалась международная база данных по розыску детей, подвергшихся жестокому обращению и насилию. В ней содержались фотографии детей со всего мира, числившихся пропавшими. Если бы у Ахальи оказалось фото ее сестры, то Интерпол мог бы поместить его в базу.

– У тебя есть фотография Зиты? – спросил он.

Лицо Ахальи прояснилось.

– Сейчас, подождите. – Она бросила книжки на землю и побежала по дорожке к зданию реабилитационного центра.

– Полагаю, вы не были готовы к перекрестному допросу, – заметила Анита.

– Нет, но у нее есть полное право интересоваться. В этом месте я выгляжу странно.

Анита не успела ответить. Ахалья уже спешила обратно. В руках у нее была потрепанная по краям фотография размером четыре на шесть дюймов. Она сунула ее Томасу и отступила на шаг, наблюдая за его реакцией. На фотографии – сделанной явно в Рождество – была изображена индийская семья. В девочке, сидящей впереди, без труда угадывалась Ахалья.

– Это твоя сестра? – Он показал на другую девочку, сидящую рядом.

– Да, это Зита.

– Где ты взяла фотографию? – изумленно спросила Анита.

– Дома. Захватила с собой, после цунами.

– И умудрилась сохранить? – спросил Томас. Он был удивлен не меньше.

– Я прятала ее в одежде, – просто сказала Ахалья.

Томас взглянул на снимок еще раз. По лицу отца Ахальи было видно, что он не только умный, но и веселый человек; он выглядел на редкость обаятельно. У матери были огромные глаза и нежная улыбка. В этой семье все любили друг друга – это читалось в их позах, в том, как прильнули друг к другу отец и мать, как они обнимали своих девочек. Сестры держались за руки и над чем-то смеялись.

– Можно я возьму ее? – спросил Томас.

Ахалья кивнула:

– Если обещаете вернуть.

– Конечно.

– Это поможет вам найти Зиту?

Томас неопределенно покрутил головой и тут же рассмеялся.

– Вы уже научились нашим жестам, – улыбнулась Анита.

– Скоро стану совсем индусом. – Томас взглянул на Ахалью: – Я перешлю этот снимок своему другу в Вашингтоне. По электронной почте. Существует международная база данных по поиску пропавших детей. Я попрошу его, чтобы он внес туда фото Зиты и ее имя.

– Вы правда это сделаете? – слегка недоверчиво спросила Ахалья.

– Конечно. Это нетрудно.

Ахалья внимательно посмотрела на него. То, что она сделала потом, оказалось для Томаса полной неожиданностью. На руке у нее был браслет, сплетенный из разноцветных ниток. Ахалья развязала узелок и вдруг опустилась перед ним на колени.

– Зита сделала его для меня, – прошептала она и обернула браслет вокруг запястья Томаса. – Пожалуйста, отдайте его ей, когда найдете ее.

Томас замер. Он хотел покачать головой и отказаться – браслет налагал на него практически неисполнимые обязательства. Девочки, пропадавшие в странах третьего мира, почти никогда не находились. В тех редких случаях, когда это все же происходило, обычно оказывалось, что они уже не в состоянии вернуться к нормальной жизни. Но браслет был уже у него на руке. Томасу ничего не оставалось, кроме как принять его.

– Я сделаю все, что в моих силах, – сказал он. – Но не могу ничего обещать.

– Просто пообещайте, что вы попытаетесь, – попросила Ахалья.

Томас сделал глубокий вдох.

– Я попытаюсь, – твердо сказал он.

В первый раз за весь день на ее губах появилась слабая тень улыбки.

После окончания рабочего дня Томас поймал рикшу и вернулся в квартиру Динеша. Дома никого не было. Он поставил лэптоп на стол и вытащил из чемодана цифровую камеру. Томас положил фотографию, которую ему дала Ахалья, на стол, переснял ее и загрузил изображение в компьютер. Затем открыл фотошоп, увеличил фото и обрезал так, что осталась одна только Зита. Потом напечатал краткое послание Эндрю Портеру и приложил к нему снимок. Нажав на кнопку «отправить», Томас испытал ощутимое облегчение. Теперь он передал все в руки профессионалов. Больше он не мог сделать ничего.

Он проверил папку с входящими сообщениями, в надежде, что Прийя ответила хотя бы на одно из тех писем, что он послал ей после злополучного визита в день церемонии менди. Прошло уже две недели, но вестей от Прийи по-прежнему не было. Томас пролистал весь список, но имени Прийи не нашел. Он почувствовал гнев и бессилие одновременно. Профессор все же обошелся с ним возмутительно несправедливо.

Он просмотрел письма от друзей из Вашингтона. Томас уехал внезапно, и многие задавались вопросом, куда же он исчез. Он кратко ответил на сообщения, не вдаваясь в подробности о своем местонахождении. Позже он все объяснит, но не сейчас. Еще не время.

Томас уже собирался закрыть компьютер, когда заметил, что в углу экрана загорелся значок, уведомлявший о новом сообщении. Он открыл его и не поверил собственным глазам. Она явно не собиралась сдаваться.

«Томас, прошло уже больше месяца, но ни от кого в фирме невозможно добиться ни слова о тебе. Я начинаю беспокоиться. Я твержу себе, что пора уже тебя забыть, что ты просто один из тех типов, которые затаскивают девушек в постель, а потом бросают их. Но ты ведь не такой! Я знаю, что-то случилось. Пожалуйста, не держи меня в неизвестности».

Он вышел на террасу, задумчиво глядя в сторону Джуу-Бич. Почему жизнь так несправедлива? Женщина, которая ему нужна, парализована собственной нерешительностью, а женщина, которую он отверг, не желает его отпускать. Он не хотел воспользоваться Терой. Он не соблазнял ее, не заманивал в постель. Если уж на то пошло, все было как раз наоборот. Он уже собрался написать Тере резкий ответ, но решил, что лучше будет не делать этого. Незачем возобновлять общение.

Вместо этого он решил позвонить Прийе. Он набрал ее номер и дождался гудка. Томас понятия не имел, зачем он это делает и что ей сказать, но все равно, это было лучше, чем сидеть в бездействии и ждать, пока Прийя поймет, что ее отец не собирается менять свое мнение. Он ожидал, что сейчас включится голосовая почта, но из трубки вдруг послышался ее голос:

– Томас?

Слышались какие-то неясные голоса, словно Прийя была в общественном месте.

Он набрал в легкие воздуха.

– Прийя. Извини, что я тебя беспокою, но я просто не мог больше ждать.

– Я получила твои письма. – Она поколебалась. – Хотела тебе позвонить…

– Могу я с тобой увидеться?

– Прямо сейчас?

– Когда угодно. Сейчас или позже.

Она секунду подумала.

– В Пали-Хилл есть одно место, называется «Тото». Давай встретимся там в девять часов. Если что, спроси у Динеша, где это. – Голоса в трубке стали громче. – Ну ладно. Мне надо бежать. Девять часов. «Тото».

– Я буду там, – сказал Томас, но Прийя уже повесила трубку.

В пять минут десятого Томас уже сидел возле барной стойки в «Тото», потягивая пиво. Заведение было действительно интересным. Оно располагалось в сердце одного из самых роскошных районов Бомбея, но при этом выглядело как настоящий бостонский паб. И настроение в нем было соответствующее. «Тото» был оформлен в стиле урбанистического ретро. Стены были украшены цепями и старыми автомобильными запчастями, а к потолку привешен кузов от «фольксвагена-жука». Все места в зале были заняты, в основном молодыми индийцами, одетыми на западный манер.

Прийя появилась через несколько минут. Лавируя среди людей, она пробралась к бару. На ней были джинсы, балетки и облегающая фигуру рубашка.

– Напоминает о доме? – Она уселась рядом. Ее лицо было невозмутимым, но в глазах все же читался некоторый дискомфорт.

– Просто удивительно, – ответил Томас. – Здесь даже можно послушать Бон Джови.

Прийя улыбнулась:

– Никогда не понимала твоего пристрастия к рок-музыке.

– Могу сказать то же самое о ситаре. Какой нормальный человек будет играть на двадцати трех струнах?

Она засмеялась и махнула бармену, чтобы он принес ей пива.

– Как твоя бабушка? – спросил Томас. Нужно было с чего-то начать разговор.

Прийя пожала плечами:

– Держится. Но врачи говорят, что худшее может произойти в любой день.

– Мне очень жаль.

Наступила неловкая пауза. Томас видел, что она явно хочет что-то сказать, но не знает как. Бармен поставил перед ней бутылку пива, и Прийя сделала глоток.

– Как твой отец? – Он решил опередить ее.

Прийя нахмурилась.

– Тебе действительно интересно?

Он отпил пива.

– Мне интересна ты. Не он.

– Во всяком случае, честно.

Томас пожал плечами.

– В этой ситуации можно быть только честным.

– Отец – не очень хорошо. Ты его расстроил.

– Я его расстроил? Мне кажется, он сам себя расстроил. Жизнь обернулась не так, как ему хотелось, и он быстро нашел виноватого.

Она покачала головой:

– Ты неправильно его понимаешь. У него есть право беспокоиться за меня. За мои решения.