Текст книги "Путь к солнцу"

Автор книги: Корбан Эддисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Глава 13

Мудрые изрекли: живая душа соединяется с телом благодаря любви.

Тируваллувар

Мумбай, Индия.

Томас позвонил ей на следующий день после рейда. Операция произвела на него глубокое впечатление, и он отчего-то решил, что медлить больше нельзя. Нужно принять решение. Либо он разговаривает с Прийей, либо молча позволяет ей уйти. Когда в трубке раздались длинные гудки, сердце его учащенно забилось. Включилась голосовая почта.

– Привет, это Прийя. Пожалуйста, оставьте свой номер, и я вам скоро перезвоню. Чао.

Томас собрался с духом.

– Прийя. Я в Бомбее. Я знаю, что это неожиданно, но я бы хотел с тобой увидеться. Пожалуйста, позвони мне: – Он оставил свой новый номер и дал отбой.

Было два часа дня, и он был на Линкинг-роуд в Бандре. После бессонной ночи Джефф Грийер разрешил Томасу взять выходной. Он провел утро в квартире Динеша, читая и глядя одним глазом в телевизор. После ланча решил побродить по окрестностям.

Томас повернул на север и медленно пошел мимо магазинов. Их было очень много, и по разнообразию они не уступали большому американскому торговому центру. На улице кишмя кишел народ. Продавцы, стоя на пороге своих лавочек, пытались заманить к себе покупателей: «Сэр, сэр, у нас есть джинсы! Как раз ваш размер!» Зазывалы настойчиво, почти агрессивно предлагали Томасу купить майки, лепешки бхел пури и пестро раскрашенные карты мира. Томасу приходилось буквально отмахиваться от них.

– Но, сэр, это же самые лучшие карты, – сказал один.

Томас пошел дальше, но зазывала не отставал:

– Вы похожи на актера. В каком кино вы снимались?

Томас захохотал:

– Я никогда не снимался в кино, и мне не нужна карта.

Торговец наконец оставил его в покое.

Томас немного поглазел на витрины, примерил несколько пар туфель в обувном магазинчике и снова вышел на улицу. Он ждал, когда же зазвонит его Black-Berry.

Минут через пятьдесят прибор действительно завибрировал. Томас вытащил его и увидел, что пришло новое сообщение по электронной почте. Оно было от Прийи. Томас сошел с тротуара, нашел укромную нишу рядом с магазином, где продавались дорожные сумки и чемоданы, сделал глубокий вдох и открыл сообщение.

«Томас, ты меня просто шокировал. Не знаю, что и думать. Но я не могу игнорировать тот факт, что ты здесь. В Малабар-Хилл есть парк. Сядь в поезд до Черчгейт и скажи таксисту, чтобы он отвез тебя в Висячие сады. Встретимся там, на площадке с видом на море в 4.30».

Томас немедленно подозвал рикшу и попросил отвезти его на станцию Бандра. Следуя указаниям Прийи, он сел в первый же поезд до Черчгейт, а там поймал такси до Малабар-Хилл. Все его внутренности как будто скрутило в тугой узел. Он понятия не имел, что скажет ей. Казалось, они не муж и жена, а снова студенты Кембриджа, мальчик и девочка из разных миров, плохо знающие друг друга, ищущие точки соприкосновения. Но это было неправдой. У них было общее прошлое, годы близости, счастья и трагедии. Ничего нельзя было стереть, но Томас и не хотел этого. Он хотел… чего? Начать все сначала? Убедить ее вернуться в Вашингтон? Завоевать доверие и уважение ее отца? Он не знал ответа на эти сложные вопросы.

Такси миновало широкий пляж Чоупатти и въехало в роскошный район Малабар-Хилл. Холмистая местность и шикарные многоэтажные дома напомнили Томасу Сан-Франциско. Водитель свернул направо и по извилистой улице стал забираться на вершину самого высокого холма. Зданий здесь уже не было, только пышная растительность и ухоженные газоны.

Водитель высадил Томаса у входа в Висячие сады. Он поднялся по ступенькам и огляделся. Вокруг было очень красиво. Купы тенистых деревьев окружали зеленые лужайки с клумбами посередине; кусты были аккуратно подстрижены.

К нему подошел мальчик с целой охапкой вееров из павлиньих перьев.

– Хотите веер, сэр?

Томас покачал головой.

– Очень красиво, сэр. Для вашей жены или девушки. Всего пятьдесят рупий, сэр.

– Мне не нужен веер, но я заплачу тебе пятьдесят рупий, если ты скажешь, как добраться до площадки с видом на море.

Мальчик махнул рукой в ту сторону, откуда Томас пришел:

– Перейдите улицу и войдите в парк с другой стороны. Площадка там.

Томас вынул бумажник и дал мальчику деньги.

– Вот ваш веер, сэр. – Мальчик сунул веер ему в руку. – Дорогу я показал бесплатно.

Он улыбнулся и убежал. Томас раздраженно повертел веер в руках, не зная, куда его деть, но не выдержал и рассмеялся. Он пересек улицу; далеко за деревьями проглядывало ярко-голубое море. Томас пошел вперед по тропинке, которая вилась между живописных рокариев, и через несколько минут увидел площадку. На скамейках сидело несколько человек, но Прийи среди них не было. Он взглянул на часы и понял, что пришел на десять минут раньше. Прийя, скорее всего, опоздает. У нее всегда было свое собственное чувство времени.

Томас подошел к ограждению и окинул взглядом лазурный залив. Ему вспомнился бордель Сухира. Было трудно поверить, что грязь и насилие находятся всего в нескольких милях отсюда, от Малабар-Хилл.

Прийя подошла к нему незаметно.

– Томас, – просто окликнула она.

Он обернулся и понял, что не может произнести ни слова. Страх, который он испытывал с того самого момента, как ступил на индийскую землю, нахлынул с новой силой.

Прийя спасла его, заговорив первой:

– Я вижу, ты не сумел убежать от продавца вееров.

Томас взглянул на веер, словно это был спасательный круг.

– Парнишка оказался настойчивым, – наконец выговорил он. Чувство неловкости слегка отпустило его.

– Итак, ты здесь. Не могу поверить, – осторожно начала Прийя.

– Да, я здесь, – отозвался Томас.

– Ты приехал, чтобы увидеться со мной? – Она никогда не любила ходить вокруг да около.

– Нет, – признался Томас. – Я приехал, чтобы поработать в общественной организации.

– Ты ушел из «Клэйтон»? – поразилась Прийя.

Томас кивнул.

– Я тебя не понимаю. – Она покачала головой.

Оба замолчали. Томас решил сказать полуправду:

– Мне нужны были перемены. Все было как-то… неправильно.

Прийя снова покачала головой. Объяснения Томаса ее явно не убедили.

– За четыре года ты не сдвинулся ни на миллиметр. Теперь ты вдруг совершаешь огромный скачок. Как же твои мечты о партнерстве? Твоя одержимость Федеральным окружным судом?

Мысли Томаса лихорадочно заметались. Он пытался придумать такой ответ, который предотвратил бы дальнейшие расспросы. В известном смысле Прийя умела вести перекрестные допросы куда лучше, чем он. У нее был настоящий дар.

– Тебе, наверное, приятно будет узнать, что мы проиграли дело «Уортон», – сказал он. – Суд вынес вердикт выплатить девятьсот миллионов.

Маневр не удался. Прийю было не так-то легко сбить с толку.

– Рада слышать. Но дело не в «Уортон». Дело в тебе. И ты не ответил на мой вопрос.

– Люди меняются, – сказал Томас. – Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Она пристально посмотрела на него.

– Интересно, почему это звучит как отговорка?

Томас почувствовал, что его загнали в угол.

– Каких слов ты от меня ждешь? Я должен извиниться, что ставил перед собой цели? Ты была в курсе моих планов, когда выходила за меня замуж. Но я прошу прощения за то, что сделал. Когда я был нужен тебе, меня не оказалось рядом.

Это частичное раскаяние, казалось, немного смягчило Прийю.

– Что сказал твой отец? – помолчав, спросила она.

Томас проглотил комок в горле.

– Он меня не понял.

– Но принял твое решение?

– Что еще ему оставалось делать? Это ведь было не его решение. Если вспомнить, ты в свое время поставила своего отца в точно такое же положение.

Она немного подумала.

– В какой организации ты работаешь?

Томас постарался скрыть облегчение.

– В CASE. Они борются с принуждением к проституции.

Он вкратце обрисовал ей суть своей работы, делая акцент на тех деталях, которые, как он знал, произведут на нее наибольшее впечатление. Томас чуть-чуть поворачивал обстоятельства в свою пользу, но, в конце концов, это было его единственное оружие.

– Достойное начинание, – заметила Прийя. – Надо отдать тебе должное. А Тера? Что она обо всем этом сказала?

Вопрос был не в бровь, а в глаз. Томас затаил дыхание. Он надеялся, что Прийя не станет поднимать тему Теры, но конечно же это было глупо. Значит, еще одна полуправда.

– Не надо. – Он изобразил праведное негодование. – Давай не будем вмешивать сюда Теру. Я уже говорил тебе – между нами ничего не было. – Полуправда тем не менее звучала как откровенная ложь. – Мне просто нужен был кто-то, чтобы поговорить. Если я и позволил себе лишнее, по твоему мнению, то это лишь потому, что мне необходим был друг.

– А я была недостаточно хорошим другом?

– Мы ведь обсуждали это раньше. Мы были не в состоянии помочь друг другу. Если уж быть совсем честным, нам обоим надо было обратиться к психиатру. Минимум пять человек советовали нам сделать это. Но мы были слишком упрямы. Поэтому ты разговаривала со своей матерью, а я разговаривал с Терой.

Руки Прийи слегка задрожали. Она ухватилась за ограду и стала смотреть на море, явно обдумывая слова Томаса.

– Ну хорошо. – Она вздохнула. – Предположим, я принимаю то, что ты сказал. Предположим, я поверю, что ты изменился. Почему ты считаешь, будто что-то может измениться в наших отношениях?

– Я здесь, разве нет? Это ведь что-нибудь значит. – Это был гамбит, и Томас понимал это, но он был уже не в состоянии придумывать умные ответы.

– Я не вернусь в Соединенные Штаты, – тихо сказала Прийя. – По крайней мере, в ближайшем будущем. Тебе следует это знать.

– Ладно.

– И это все, что ты можешь сказать?

Он пожал плечами.

– Кажется, ты не удивлен.

– Меня удивляет одна-единственная вещь – то, что ты стоишь здесь и разговариваешь со мной.

Прийя снова замолчала. Ветер слегка шевелил ее иссиня-черные волосы. Томасу нестерпимо захотелось протянуть руку и коснуться ее щеки, но он сдержался. Наконец Прийя снова заговорила:

– Когда я была маленькой, мой дед часто приводил меня сюда. Мы смотрели на город, и он показывал мне здания, которые ему принадлежат. Отец ненавидел, когда дед так делал. Он никогда не хотел того, чем владел дед. Единственным, что его всегда интересовало, был человеческий разум и его возможности. – Она сделала паузу.

Томас молчал. Он знал, что Прийя еще не выговорилась.

– Ты никогда не поймешь, чего мне стоило поступить так, как я поступила. Оставить свою семью, нарушить волю отца, пересечь океан и выйти за тебя замуж. Я сама до конца не осознавала этого, пока не вернулась домой. Не уверена, что отец когда-нибудь простит меня.

Слушая ее, Томас невольно удивлялся тому, как трезво она рассуждает и ясно выражает свои мысли. В последний раз, когда они разговаривали, Прийя была на грани нервного истощения – испуганная, задерганная, раздражительная. Иногда у него складывалось впечатление, что она просто бредит. Казалось, Индия вернула ей расположение духа, хотя под внешним спокойствием Томас видел глубоко спрятанную печаль.

– Как твоя бабушка? – спросил он. Тема была более или менее безопасной.

– Она имеет лучший уход, какой только можно купить за деньги. Но ей уже много лет. Отец, видимо, жалеет, что мы так долго прожили в Англии. Столько времени потеряно.

– Я так понимаю, профессор невысокого мнения обо мне.

Прийя покачала головой.

– Я не знаю, какого он о тебе мнения. Он о тебе не говорит.

– Я никогда не буду индийцем, – заметил Томас. – Это невозможно изменить.

– Это не важно. В любом случае у него свое мнение, а у меня свое.

– Он заставит тебя развестись со мной?

Прийя замерла. Он видел, что вопрос причинил ей боль.

– В индуизме, если женщина выходит замуж за мужчину, она отдает себя ему на семь жизней. Мой отец во многих отношениях светский человек, но не в данном случае. В это он верит. Вряд ли он предложит мне развестись.

– Он не считает, что мы никогда не были женаты по-настоящему?

– Возможно, и считает. Но мы совершили саптапади и дали друг другу клятвы. Даже если церемония не была традиционной или полной, он не может этого отрицать.

– А для тебя? Для тебя она была полной?

Она секунду помолчала, и сердце Томаса замерло. Он мысленно обругал себя за то, что действует слишком быстро. С Прийей всегда было так. Без малейшего усилия или даже желания она вытягивала из него слова, о которых он жалел впоследствии.

– Да, – наконец сказала она. – В этом я никогда не сомневалась.

Томас выдохнул.

– И что это означает для нас?

– Что все сложно.

Он ждал, что она добавит что-нибудь, но Прийя опять замолчала.

– Мы можем увидеться еще раз?

Она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Мне нужно подумать об этом.

Томас кивнул. На большее надеяться было трудно.

– Можно я хотя бы провожу тебя до шоссе?

– Конечно. – Она чуть заметно улыбнулась.

Они медленно пошли по дорожке парка. Деревья отбрасывали на траву кружевную тень. Томас слушал, как шелестит ветер в ветвях, и думал об их бесконечных прогулках в Кембридже, вдоль берегов реки Кам, среди ив и дубов, и позже, по лесам Виргинии. Их любовь всегда казалась фантастичной, почти невозможной. Учитывая всю невероятность шага, который они попытались совершить, – соединение двух рас, двух культур, двух цивилизаций – было бы наивно думать, что судьба подарит им счастье, не подвергнув при этом испытаниям.

Они выбрались на шоссе. Томас поймал такси для Прийи и еще одно для себя самого.

– Мне было очень приятно увидеться с тобой, – сказал он и сам удивился силе своих ощущений.

Прийя улыбнулась уже шире, но ничего не ответила.

– Ты ведь подумаешь о том, что я сказал, да? – спросил Томас.

Прийя забралась в машину.

– Подумаю, – ответила она.

Томас проводил взглядом удаляющееся такси, надеясь, что Прийя оглянется. Она не оглянулась. Он постоял еще немного. Машина скрылась за поворотом. Томас обернулся к ожидавшему его таксисту.

– Черчгейт-стейшн, – сказал он.

В среду утром Джефф Грийер сообщил сотрудникам новость. Адвокат Сухира нажал на кнопки в суде сессионных судей, и заседание по вопросу освобождения Сухира под залог назначено на сегодня на одиннадцать часов. Адвокат был связан с бандой Раджана и являлся настоящим виртуозом по части игр с законом. Он хотел, чтобы слушание прошло как можно раньше, и без труда добился своего.

– Государственный обвинитель сказала Эдриену, что она будет выступать против освобождения обвиняемого под залог, – сказал Грийер, – но, по ее словам, шансы очень малы. Скорее всего, Сухир и его подельники выйдут на свободу.

– Они уедут из города? – спросил Томас.

– Вряд ли, – заметил Найджел. – Кроме проституции, они ничего не умеют. Девушки заплатят небольшой штраф, и очень скоро публичный дом откроется снова.

– Даже при том, что они всего пару дней назад принуждали к проституции несовершеннолетних?

Найджел усмехнулся:

– В это трудно поверить, да?

После общего собрания Томас подошел к Саманте Пендерхук и спросил, нельзя ли ему присутствовать на слушании вместе с Эдриеном.

Она немного поколебалась.

– Не то чтобы я не хочу, чтобы вы там были. Просто… любое белое лицо в Бомбее может вызвать волнение. Эти люди крайне чувствительны ко всему, что можно расценить как вмешательство иностранцев в их дела.

– А если я сяду в заднем ряду? Я буду вести себя тише, чем муха на стене.

Саманта побарабанила пальцами по столу.

– Хорошо. Но делайте в точности то, что скажет вам Эдриен. И если адвокат противоположной стороны будет возражать против вашего присутствия, имейте терпение и здравый смысл подождать в коридоре.

Томас поблагодарил Саманту и пошел искать Эдриена. Молодой адвокат, как ему показалось, был не слишком доволен решением начальницы, но тем не менее согласно кивнул.

– Вы готовы? – спросил он. – Нам нужно выходить через десять минут.

– Я готов, – подтвердил Томас.

По дороге Томас засыпал Эдриена вопросами о том, как проходят судебные слушания в Бомбее. Он узнал, что государственный обвинитель по делу Сухира является одним из лучших в городе, но на исход дела, по всей видимости, это не повлияет. Тюрьма на Артур-роуд переполнена, и большинство сессионных судей не склонны рассматривать дела по принуждению к проституции как серьезные. Если адвокат обвиняемого предоставлял более или менее убедительные доводы в пользу освобождения под залог, прошение чаще всего удовлетворялось.

– Сухир предложит судье взятку?

Артур пожал плечами:

– Не обязательно. Судьи не настолько коррумпирована, как полиция. Но организованные преступные группировки обладают достаточным авторитетом в Бомбее. Для того чтобы склонить суд на свою сторону, взятки может и не потребоваться.

Они вышли из поезда и направились к суду. Здание представляло собой величественную постройку в готическом стиле времен английского господства в Индии, но при этом было просто образцом запущенности. Помещение отчаянно нуждалось в ремонте; стены и лестницы буквально заросли грязью. Эдриен и Томас поднялись на третий этаж. Эдриен нашел нужный зал и кивнул.

– Сядьте сзади, – проинструктировал он. – Старайтесь быть как можно незаметнее. Адвокат в курсе, что CASE участвовало в рейде. Любое белое лицо будет ассоциироваться с нами.

Они вместе вошли в зал, и Томас тут же нашел себе место в углу. В дальнем конце комнаты располагалось возвышение, где находились места для судьи и секретаря. Напротив скамеек был длинный стол, где адвокаты и обвинители ожидали своего выхода на трибуну. В дальнем левом углу стола, рядом с группой полицейских, сидела средних лет женщина в черно-белом сари; Томас решил, что это и есть государственный обвинитель. Эдриен сел рядом с ней.

Зал суда, как и все здание в целом, знавал лучшие времена. Деревянная отделка залоснилась и поцарапалась, краска на стенах выцвела и местами облупилась. Окна были высокие, арочные, в готическом стиле, забранные решетками, чтобы внутрь не залетали птицы. К потолку были прикреплены восемь вентиляторов; они работали на самой высокой скорости, отчего в зале стоял несмолкаемый гул.

Наконец выступавший в данный момент адвокат закончил опрос свидетелей. Легким взмахом руки судья приказал им удалиться и повернулся к следующему из ожидающих своей очереди адвокатов. После еще двух слушаний Эдриен поймал взгляд Томаса и чуть заметно кивнул. Он и государственный обвинитель поднялись; защита заняла свое место на возвышении.

Обвинитель начала свою речь. Она призвала суд отклонить прошение об освобождении под залог Сухира, Сумиры и Прасада. Она указала, что Ахалья является несовершеннолетней и что, кроме того, три девушки из борделя Сухира, уже достигшие совершеннолетия, попросили помощи у Комитета по защите прав ребенка. Эдриен время от времени подсказывал обвинителю кое-какие детали, и она озвучивала их судье.

Когда она закончила, судья обратился к адвокату обвиняемых. Это был низенький полноватый мужчина с густыми черными волосами. Он начал с того, что рейд был несправедливым и нечестным, упомянул вмешательство «империалистов из Соединенных Штатов, отстаивающих свои интересы», и некомпетентность полиции Нагпады. Затем обратил внимание суда на то, что возраст ни одной из девушек не был официально проверен и что Ахалья является несовершеннолетней только с ее слов. Также адвокат настаивал на том, что признание Сухира относительно продажи Зиты было сделано им под давлением. Ему удалось сплести настоящую сеть из сомнений, завуалированных обвинений и ядовитых намеков – язык у адвоката Сухира был подвешен действительно хорошо, так что к концу речи судья поглядывал на обвинителя с заметным недовольством.

Сердце Томаса упало. Было ясно, что Сухир выйдет на свободу.

Так и случилось. Судья назначил залог в десять тысяч рупий за Сухира и по пять тысяч рупий за Сумиру и Прасада.

Эдриен покачал головой и сделал Томасу знак выйти в коридор. Они встали у открытого окна.

– Залог будет выплачен сегодня днем, – сказал Эдриен и криво усмехнулся. – Этот судья – один из самых отвратительных. Он никогда не слушает государственных обвинителей.

– Что будет дальше? – спросил Томас.

Эдриен посмотрел в окно. Мимо пролетела стайка голубей.

– Мы будем настаивать на том, чтобы дело было рассмотрено как можно скорее. И постараемся, чтобы показания Ахальи были приняты в качестве доказательной базы.

– Сколько времени это продлится?

Эдриен пожал плечами:

– С таким адвокатом – возможно, месяцы.

В субботу утром Томас и Динеш завтракали на террасе, глядя на серо-синий океан. После встречи с Прийей в Висячем саду Томас рассказал другу правду о смерти Мохини и о том, что жена уехала от него в Бомбей. Динеш выслушал его со своей обычной невозмутимостью, а потом тепло обнял. От извинений Томаса он просто отмахнулся.

– Теперь я понимаю, почему за всю осень ты ни разу не написал мне, – сказал Динеш.

– Я был как в тумане, – согласился Томас. На этом тема была закрыта.

На столе стояло блюдо с фруктами. Томас взял гроздь винограда, отщипнул одну ягодку, отправил в рот и задумчиво прожевал. Когда же Прийя напишет ему? И напишет ли вообще? Прошло уже три с половиной дня, а она так и не дала о себе знать. Томас начинал беспокоиться. Прийя обрисовала ситуацию максимально точно – все сложно. Нельзя было отменить прошлое, нельзя было стереть боль, и Прийя хотела заслужить прощение отца. Кроме того, мешала еще и его ложь. Томас не собирался оставаться в Индии больше года и не собирался отказываться от своей карьерной мечты, но он заставил Прийю поверить в обратное. И еще была Тера.

– Что ты собираешься делать сегодня? – спросил Динеш.

– Может быть, посижу немного на набережной, почитаю. А потом – не знаю.

Динеш внимательно посмотрел на него:

– Она так и не ответила, да?

Томас покачал головой.

– Не расстраивайся. Она же сказала, что ей нужно подумать. Я уверен, она просто занята.

Томас хотел что-то ответить, но услышал, как зазвонил Black-Berry. Телефон лежал в кухне, на барной стойке. Он быстро встал и бросился внутрь. На экране высветился номер Прийи. Томас почувствовал, как в груди у него мгновенно потеплело.

– Это Прийя, – сказал он.

Динеш поднял вверх большой палец.

Томас поднес телефон к уху:

– Алло?

– Томас, – сказала Прийя. Повисла пауза. Она заговорила снова, очень быстро, так, что слова сталкивались друг с другом: – Я подумала, как и обещала. Я хочу увидеться с тобой еще раз.

Он улыбнулся. Прийя волновалась, только когда речь шла о чем-либо действительно важном.

– Хорошо. Когда и где?

Она вздохнула.

– Моя вторая двоюродная сестра завтра выходит замуж. Церемония менди будет проводиться сегодня вечером, в доме деда. Отец будет в праздничном настроении. И вокруг будет много людей, так что ему придется быть с тобой вежливым.

Томас закрыл глаза.

– Ты уверена, что это хорошая идея?

Он был счастлив, что Прийя захотела встретиться с ним еще раз, но идея предстать перед глазами ее отца и, возможно, вступить с ним в конфликт, да еще в присутствии всей семьи, испугала его не на шутку.

– Ты что, передумал?

– Нет-нет. Просто… не важно. Расскажи мне, как туда добраться.

– Давай встретимся у входа в Прийядаршини-парк в пять тридцать. Таксисты у Черчгейт-стейшн знают, где это.

– Что мне надеть?

– Ты привез с собой костюм?

– Только один.

– Одного достаточно. И… Томас…

– Да?

– Захвати с собой свое чувство юмора. Оно тебе понадобится.

Он приехал в Прийядаршини-парк на пять минут раньше назначенного времени и тут же позвонил Прийе. Она взяла трубку после первого же гудка. По тону было слышно, что она все еще нервничает.

– Стой на месте. Я сейчас подойду.

Солнце уже начинало садиться, и небо на горизонте было окрашено розовым. Прийя появилась через минуту. Томас стоял у обочины. Она вылезла из кабинки рикши и направилась к нему. На ней был сальвар камиз цвета тропического моря. Вырез платья был довольно глубоким, но не открывал ничего лишнего, выгодно оттеняя ее кожу цвета миндаля. Косметики на ее лице почти не было; Прийя не нуждалась в макияже.

Не дойдя до него пяти футов, она остановилась и застенчиво, как школьница, улыбнулась. Точно так же она посмотрела на него в самый первый раз, когда они встретились.

– Тебе нравится мой наряд? – спросила она. – На Западе мне не приходилось носить такое.

– Мы много потеряли, – ответил Томас.

– Хорошо выглядишь, – заметила Прийя.

– В костюме я чувствую себя как покойник, – сказал он.

Прийя засмеялась.

– Не слишком формально?

– В самый раз. Будешь чувствовать себя как дома. В моей семье полно «слишком формальных» людей.

– У меня кое-что есть для тебя. – Томас полез в карман пиджака и достал книгу, которую дала ему мать. – Мама подарила ее тебе на Рождество.

Прийя удивленно посмотрела на него и взяла книгу.

– Но как она узнала, что я люблю Найду?

– Видимо, догадалась.

– Пожалуйста, передай ей большое спасибо. – Прийя прижала книгу к груди. – Это очень дорогой подарок. – Она неловко замолчала. – А ты…

Он кивнул:

– Я сказал им.

– Мне очень жаль. Должно быть, они расстроились.

Томас пожал плечами:

– Они взрослые люди.

Она отвернулась, пытаясь побороть волнение.

– Ну, где там твоя вечеринка? – бодро спросил Томас.

Они сели к рикше, и Прийя рассказала водителю дорогу. Через несколько минут они подъехали к деревянным воротам, осененным высокими платанами. Двое охранников в униформе пропустили их внутрь. За воротами раскинулся необычайной красоты сад. На фоне закатного неба четко выделялись силуэты деревьев. В центре сада находилась круглая лужайка; на ней был установлен освещенный свечами шатер. В шатре сидела молодая женщина – невеста, в желтом сари и желтом покрывале. Женщина постарше с тюбиком пасты из хны наносила на ее руки и ноги особый рисунок – менди. В стороне расположился квартет музыкантов, наигрывавших индийские мелодии.

Томас на секунду замер. Вдалеке, в роще акациевых деревьев, виднелся дом. Его крыша была покрыта терракотовой плиткой; ставни были открыты, чтобы внутрь проникал легкий бриз. На примыкавшей к дому террасе веселились гости.

– Когда мы были маленькими, называли это место Вриндавана, – сказала Прийя, намекая на священный лес, в котором вырос Кришна.

Томас кивнул:

– Мне трудно представить, что твое детство прошло в этом мире.

– Теперь ты понимаешь, почему мы уехали? Отец хотел добиться всего сам, а здесь бы это никогда не получилось.

– Все эти люди – члены твоей семьи?

– Нет. Некоторые просто друзья. Но не волнуйся, я не стану знакомить тебя со всеми.

Томас улыбнулся:

– Пока всех мужчин зовут Рохан, а девушек Пуджа, я не запутаюсь.

Прийя снова засмеялась:

– Веди себя прилично. Первое впечатление – это все.

Он взглянул на нее:

– Знаешь, прошло уже лет сто с тех пор, как мы в последний раз флиртовали.

Прийя отвернулась и вдруг затихла. Томас чертыхнулся про себя. Он слишком торопится. Нужно быть осторожнее.

– Извини, – сказал он.

– Нет, – возразила Прийя. – Не извиняйся.

Почувствовав ее неловкость, он сменил тему:

– Твой брат тоже здесь?

Прийя улыбнулась; казалось, ее настроение снова улучшилось.

– Абишек действительно присутствует в списке гостей, но я сомневаюсь, что ты его увидишь. Он уже наверняка нашел какое-нибудь укромное местечко, чтобы уединиться со своей новой возлюбленной. Уже месяц их водой не разольешь. Мы все удивляемся. Ждем, когда же страсти спадут.

– А твой отец?

Прийя показала на террасу:

– Он там. Ведет интеллектуальные разговоры.

– В других обстоятельствах я бы к нему с удовольствием присоединился.

Она вздохнула.

– Тебе понравится беседовать с ним, я уверена. Когда он смягчится. – Она постаралась, чтобы это прозвучало оптимистично. – У вас много общего.

– Слишком много, я полагаю.

На это Прийя предпочла не отвечать.

– Пойдем. Мама хотела тебя видеть.

– Погоди-ка, – не понял Томас. – Ты что, сказала ей обо мне?

– Она сама спросила, когда я вернулась домой в среду. Я не могла ей солгать. Она никогда не была против тебя, Томас. Она просто хочет, чтобы я была счастлива.

– Значит, я должен убедить только твоего отца.

Она покачала головой и посмотрела ему прямо в глаза:

– Нет. Ты должен убедить только меня.

– Тогда почему мы здесь? – раздельно произнес Томас.

На мгновение в ее глазах мелькнула боль, и Томас понял, что переборщил. Он поднял ладони, собираясь попросить прощения, но Прийя опередила его:

– Моя семья – часть меня. Между нами ничего не изменится, если они не будут вовлечены с самого начала.

– Ты права. Конечно. Я не это имел в виду.

Несколько долгих секунд Прийя изучала его лицо.

Томас уже подумал, что сейчас она проводит его обратно до ворот, но Прийя вдруг улыбнулась. Опасный момент миновал.

По извилистой тропинке они прошли через сад, пересекли лужайку и пошли к шатру. Суреха Пател сидела на подушках и разговаривала с соседями. На ней было фиолетовое сари; волосы были собраны в элегантный узел. Увидев их, она извинилась и направилась к ним.

– Прийя, дорогая. – По-английски Суреха говорила с акцентом. Она взяла дочь за руку и отвела ее в сторону, к тамариндовому дереву у края лужайки. – Музыка просто чудесная, правда?

– Правда, мама, – послушно ответила Прийя. – И Лила тоже.

– Из нее получилась прекрасная невеста. – Суреха повернулась к Томасу. Ее лицо было непроницаемым. – Добро пожаловать в Бомбей. Как вам нравится город?

– Он потрясающий во всех отношениях, – ответил Томас, пытаясь скрыть волнение.

– Полагаю, это комплимент. – Суреха посмотрела на дочь и снова перевела взгляд на него: – Я не виню вас за то, что вы увезли от меня Прийю. Это было ее собственное решение, и я всегда старалась проявлять понимание. И тем не менее мы очень рады, что она снова с нами.

Томас чувствовал себя и настоящим мужчиной, и трусом одновременно.

– Я понимаю, миссис Пател. Шесть лет назад я отправился в Англию, чтобы просить руки вашей дочери. Ваш супруг был очень любезен, но своего благословения он так и не дал. Мне следовало подождать до тех пор, пока он не согласился бы на брак.

– Вряд ли вы сумели бы этого дождаться, – заметила Суреха. – Вы не тот человек, которого он хотел бы видеть мужем своей дочери. Тогда вам не удалось бы переубедить его.

– А сейчас?

Она посмотрела в сторону.

– Его мать умирает. Возможно, сейчас он изменился.

– Если он даст мне шанс, я смогу завоевать его уважение.

Суреха кивнула:

– Достойная цель. Но вы должны понимать, насколько это трудно. Он всегда был идеалистом. Когда Прийя стала подрастать, он как-то сказал мне, что мужчина, за которого она выйдет замуж, должен обладать качествами Рамы. В индуизме Рама считается безгрешным.

– Да, – ответил Томас. – Но и Рама небезупречен. Он подверг сомнению честь Ситы, не имея на то оснований.

– Это правда. – Слова Томаса, судя по всему, произвели на Суреху впечатление. – Прийя говорила, вы знаете наши легенды.

– Не так хорошо, как мне хотелось бы.

– Это только начало. – Суреха внимательно посмотрела на него. – Пойдемте. Я вас представлю.