Текст книги "Испорченная безумием (ЛП)"

Автор книги: Кора Рейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА 36

За 5 дней до

Невио

После записи на татуировку я решил отправиться в загородное поместье Альвизе. Я не хотел сообщать о своем визите одному из трех его капитанов в Неаполе, все они были женаты на его дочерях и надеялись стать следующими Капо из-за отсутствия сына.

Его особняк находился недалеко от национального парка Везувий, и зловещий конус вулкана маячил на горизонте. Массивные чугунные ворота и старая каменная стена преградили мне путь на территорию. Я вышел из взятой напрокат машины и подошел к воротам. Наверху была камера наблюдения. Я поднял голову, чтобы тот, кто смотрел запись, мог хорошенько рассмотреть мое лицо.

– Я Невио Фальконе и я здесь, чтобы поддержать своего двоюродного дедушку.

Некоторое время ничего не происходило. Я взялся за стальные прутья и заглянул внутрь. По ту сторону сада росли кусты с розовыми цветами, огромные оливковые и фиговые деревья, а также обширные кусты розмарина. Еще выше я мог разглядеть красную черепицу и белый верхний этаж виллы.

По асфальту, который был покрыт трещинами там, где безжалостное солнце истерло материал, заскрипели шаги. В поле зрения появились двое охранников с автоматами. Они кричали на меня по-итальянски с неаполитанским диалектом.

– Положи руки за голову и ляг.

Какой теплый прием, но я сделал, как они сказали. Если я убью их, Альвизе, возможно, будет менее склонен позволить мне остаться.

Солнце нагрело землю до такой степени, что мне пришлось сдержать шипение, когда моя грудь прижалась к поверхности. Моя татуировка была еще свежей. Возможно, пленка, которую нанес на нее татуировщик, въелась бы мне в кожу.

Один из двоих обыскал меня на предмет оружия, в то время как другой направил ствол своего автомата мне в голову.

– Все чисто. – Двое мужчин схватили меня за руки и ноги, затем внесли на территорию. Я расслабился в их объятиях.

Альвизе стоял на последней ступеньке каменной лестницы, ведущей к деревянным двойным дверям его виллы. Он был толстяком, хотя я сомневался, что кто-нибудь осмелился бы назвать его таковым. Его, вероятно, называли крепким или импозантным. И что, черт возьми, случилось с его волосами? У него почти ничего не осталось, кроме чего-то, напоминающего тонзуру. На нем были костюм, солнцезащитные очки, шляпа и туфли на каблуке. Я с трудом удержался от саркастического комментария. Он был похож на карикатуру на мафиози. Но это было его королевство, и даже если он был жалким королем, я должен был проявлять к нему уважение, если хотел играть здесь.

Его люди отпустили меня у подножия лестницы. Я послал им жесткую улыбку.

– Невио Фальконе? – с сомнением спросил он.

Я выпрямился.

– Единственный и неповторимый. Я думал, что здесь мне окажут более теплый прием.

Он спустился с последней ступеньки.

– Верно. Мои люди могут быть перестраховщиками. Настали опасные времена.

– Действительно, – сказал я. Два бабуина держались поблизости, как будто думали, что я пришел сюда, чтобы прикончить своего двоюродного дедушку. Неужели они думали, что я хочу занять его место? Я мог бы стать Капо действующей империи, мне не нужна была та, что лежала в руинах.

– Тебя послал твой отец? Ты здесь, чтобы помочь? Я думал, он пошлет еще несколько солдат, а не только одного.

– Поверь мне, я стою большего, чем просто один мужчина. – Я проигнорировал его вопрос о моем отце. Во-первых, папа выглядел бы слабаком, если бы я уехал без его разрешения, и это могло привести к тому, что он отправил бы меня обратно.

– Я слышал эти истории, – он указал на дверь. – Почему бы тебе не зайти выпить, а я позвоню твоему отцу, чтобы поблагодарить его.

Я кивнул, не моргнув глазом. Папа не признается, что я ушел, не спросив его. Двое охранников последовали за нами внутрь. Я поднял бровь, глядя на них. Альвизе явно боялся оставаться со мной наедине. Это было нехорошо для Капо. Папа был способен защитить себя, как и подобает любому Капо.

– Мы семья, – сказал я.

Альвизе хихикнул.

– Это мало что значит, не так ли?

– Для моей семьи это важно.

– Тогда почему ты здесь? Разве тебе не следует помочь своей семье в Вегасе?

В груди у меня сжалось незнакомое чувство.

– Им не нужна помощь.

И все же в тот момент я знал, что сделаю все, чтобы вернуться к ним как можно скорее, особенно к Авроре и Баттисте, даже если оба, вероятно, не хотели этого.

* * *

Альвизе попросил меня пожить на его вилле пару дней, прежде чем я должен был уехать в Неаполь, чтобы оказаться в гуще событий.

Я знал, что папа сильно разозлится, когда узнает, но не ожидал, что он пересечет половину земного шара. Когда Альвизе сказал мне, что мой отец направляется на виллу из аэропорта, я с трудом скрыл свое удивление.

Отец редко утруждал себя тем, чтобы скрывать свои эмоции, особенно ярость. Иногда он смягчал это ради мамы, но, когда он входил в гостиную виллы вместе с Альвизе, только глаза выдавали его ярость. Его лицо представляло собой маску контроля, пока Альвизе все бубнил и бубнил о текущем состоянии Каморры в Кампании.

Папе этот парень не нравился, поэтому я знал, что ему стоило дополнительных усилий сдерживаться.

– Мне нужно немного поговорить с моим сыном наедине, – сказал папа.

Альвизе кивнул.

– Ты можешь остаться здесь, и я дам вам немного уединения.

– Мы пойдем в сад подышать свежим воздухом, – сказал папа, жестом приглашая меня выйти с ним на улицу. Я бы тоже не остался в этих стенах для частной беседы. Готов поспорить, у Альвизе повсюду были глаза и уши.

В тот момент, когда мы с папой оказались снаружи, спрятавшись между массивными оливковыми деревьями, его маска самообладания слетела.

– Я даже не знаю, что тебе сказать.

Это было впервые.

– Я говорил тебе, что уйду, когда почувствую, что теряю контроль. Приехать сюда и помочь Каморре где-нибудь в другом месте казалось мудрым выбором. Я не спрашивал у тебя разрешения, потому что это ничего бы не изменило.

– Я даже не поэтому хочу прижать тебя к этому гребаному дереву, – прорычал папа.

Я кивнул.

– А. Это из-за Авроры?

Отец набросился на меня.

– Это из-за гребаного сына, о котором ты мне не потрудился рассказать!

Я не злился на Аврору за то, что она рассказала моей семье. Я подвел ее и Баттисту. У нее больше не было причин заботиться о нем ради меня. Она хотела вернуть свою свободу и свою жизнь.

– Я знаю о нем всего два месяца.

– Тогда тебе следовало сказать мне об этом два месяца назад! Вместо этого я узнаю, что ты заставил Аврору заботиться о своем сыне, лгав всем нам. Фабиано взбешен, и это еще мягко сказано. На твоем месте я бы не поворачивался к нему спиной.

– Мне нужно было во всем разобраться самому, прежде чем рассказывать тебе.

– И вот как ты понимаешь, что значит быть отцом? – Папа обвел нас жестом. – Убегаешь в Италию?

– Поверь мне, со мной здесь всем будет лучше. Мне нужно взять себя в руки, прежде чем я вернусь.

– Ты чертовски уверен, что возьмешь себя в руки. Я взял, и ты тоже сможешь.

Я уставился на него.

– Но я – это не ты, папа! Я должен во всем разобраться сам.

– И пока ты во всем разбираешься, ты ожидаешь, что все остальные возьмут на себя твои обязанности.

– Держу пари, маме и Киаре нравится заботиться о Баттисте, пока меня нет, а все остальные дела могут быть выполнены Массимо и Алессио теперь, когда они снова могут спокойно спать по ночам.

– Я думаю, Аврора хочет продолжать заботиться о твоем сыне. Я не знаю, что ты сделал с головой этой девушки, но она явно готова многим пожертвовать ради тебя.

Я был озадачен. Я не ожидал, что Аврора продолжит следить за Баттистой. Я всегда думал, что она передаст его моим родителям, как только у нее появится такая возможность. Я должен был признать, что мое сердце ускорило ритм, думая об этом. Я прикоснулся к татуировке, не думая об этом.

Папа схватил меня за рубашку и задрал ее, обнажив татуировку с северным сиянием. Он бегло просмотрел ее, прежде чем, прищурившись, посмотрел на меня.

– Это то, о чем я думаю?

– Я не очень хорошо умею читать твои мысли.

– Если ты заботишься об Авроре, то то, что ты сбежал и бросил ее, определенно посылает неверный сигнал.

– Ты отправил маму обратно в Наряд, хотя она была тебе небезразлична. Это было еще глупее. Она могла бы выйти замуж за своего жениха, и ты бы никогда ее больше не увидел.

Папа схватил меня за плечо.

– Как ты любишь подчеркивать, ты – это не я. Ты сможешь увидеть, как Аврора уйдет? Что, если она будет с кем-то другим, когда ты вернешься?

– Она не будет, – твердо сказал я, чувство собственности сжигало меня насквозь. Одна мысль о том, что кто-то прикоснется к Авроре, вызывала у меня желание покалечить и убить их.

– Учитывая твои действия в прошлом, было бы глупо с ее стороны не двигаться дальше.

– Мама не двигалась дальше, хотя твои действия были еще хуже, чем мои. – Я не похищал Аврору и не пытался уничтожить людей, которых она любила, поэтому я действительно не был уверен, почему папа так разозлился на меня.

– Твоя мама была занята беременностью и воспитанием близнецов, – сказал папа.

– Но ты не знал этого, когда отсылал ее прочь. Я не могу представить, что тебе было бы хорошо, если бы с мамой был кто-то другой.

– Я знал, что она не уйдет к кому-то другому, – сказал он.

– А если бы она это сделала? – Его лицо дало мне ответ. – Видишь, и я бы сделал то же самое. То, что я здесь, не означает, что я не узнаю, если кто-то попытается приставать к ней. И тогда он быстро отступит.

– Возможно, Аврора заслуживает того, чтобы двигаться дальше, особенно если тебя не будет несколько лет.

Я усмехнулся.

– Пожалуйста, не притворяйся, что у тебя хватило духу быть благородным, я определенно не куплюсь на это. Я кровожадный засранец-собственник, и Аврора знала это, когда влюбилась в меня. Теперь, когда она в моей голове, она должна знать, что это значит.

– И, очевидно, не только в твоей голове, – сказал папа, указывая на мою грудь.

Я промолчал. Мои чувства были переменчивыми и неуловимыми, я предпочитал не зацикливаться на них.

– Грета знает? – спросил я, меняя тему. Я свел свои контакты с ней к минимуму с тех пор, как узнал о Баттисте. Возможно, это было чувство вины. В то время как она хотела детей, но не могла легко их завести, мне на блюдечке подбросили сына, а я даже не хотел его.

– Твоя мать пока не упоминала при ней Баттисту, но это не то, что мы можем скрывать от нее долго.

Я кивнул.

– Ей будет грустно, что мы вообще скрывали это от нее, – я засунул руки в карманы. – Мне нужно остаться здесь. Мне нужно разобраться во всем и сразиться со своими демонами.

– Ты должен разобраться в них с помощью людей, которые заботятся о тебе.

– Тебя это тоже касается? – спросил я, готовясь к ответу.

Его пальцы на моем плече сжались сильнее.

– Да, но это не значит, что я не хочу придушить тебя за ту боль, которую ты причиняешь своей маме и всем остальным. Твоя сила, твоя преданность Каморре и твои боевые навыки заставляли меня невероятно гордиться тобой в прошлом, но ничто не заставит меня гордиться больше, чем видеть, как ты становишься хорошим отцом своему сыну и хорошим человеком для Авроры.

После этого мы вернулись в дом, и папа уехал на следующий день без меня, оставив меня только с грузом своих слов. И все же я был рад, что он сказал их, потому что они показали мне, что он все еще верит в меня, и я чертовски уверен, что хотел стать и тем, и другим – хорошим отцом для Баттисты и хорошим человеком для Авроры.

ГЛАВА 37

Аврора

Папин гнев наполнял комнату, пока мы сидели за завтраком. Прошло пять дней с тех пор, как он узнал о Баттисте, с тех пор, как я вернулась к родителям, но он по-прежнему почти не разговаривал со мной. Большая часть его гнева была направлена на Невио, но и я не осталась обделена им. Он чувствовал себя преданным не только Римо и Нино, но и мной. Я солгала ему и маме. Невио не вернется, по крайней мере, в ближайшее время. Римо не смог вернуть его. Он не хотел быть здесь, и я сомневалась, что кто-либо, даже Римо, мог заставить его.

Я качала Баттисту на коленях. Я заботилась о нем уже два месяца. Два месяца проводила с ним каждую свободную минуту, привязываясь к нему и надеясь, что Невио тоже найдет связь со своим сыном.

Но он этого не сделал. Вместо этого он решил полностью вычеркнуть себя не только из жизни Баттисты, но и из моей. Римо сказал, что он сделал это, потому что был на грани потери контроля, что был слишком непредсказуем, слишком непостоянен, слишком нуждался в острых ощущениях от убийства, чтобы брать на себя какую-либо ответственность.

Может быть, однажды это случится. Но я беспокоилась, что это произойдет слишком поздно для Баттисты, и была уверена, что это будет слишком поздно для нас. Я бы не стала ставить свою жизнь на паузу ради Невио, не в этот раз. Я должна была двигаться дальше, потому что он, очевидно, двигался. Даже если это разбивало сердце глупой юной девочке, мечтающей о будущем с Невио, держащей мальчика на коленях, который заслуживал отца.

Я кипела от злости на Невио за то, что он оставил меня справляться с этим самостоятельно. Ему следовало рассказать родителям о своем сыне, а не сваливать все это на меня.

– Мне жаль, мам, – сказала я, когда увидела выражение ее лица. Я уже несколько раз извинялась перед Карлоттой, и она всегда отвечала «Не стоит», отчего мне становилось еще хуже, потому что ее понимание заставляло меня чувствовать себя плохой подругой. Ей тоже пришлось вернуться домой из-за меня. Наш краткий вкус свободы и взрослой жизни был быстро утерян снова.

Мама похлопала по руке, которая не держала Баттисту.

– Я восхищаюсь твоей силой, но в то же время беспокоюсь о тебе больше, чем могу выразить словами.

Папа молча смотрел на нас. С тех пор как Римо вернулся из Италии прошлой ночью, его настроение испортилось еще больше. Он едва перекинулся со мной парой слов. Я понимала. Это была не простая ложь, и потребуется время, чтобы восстановить доверие между нами.

Давиде повернулся к папе с наполовину прожеванными кукурузными хлопьями во рту.

– Ты собираешься вызвать Невио на смертельный бой прямо сейчас?

– Он не сделает этого, – сказали мы с мамой одновременно.

– Я бы предпочел просто убить его. Он потерял мое уважение, поэтому я не понимаю, почему я должен проявлять его к нему, предлагая ему тот же шанс, который когда-то был у его отца.

– Он, вероятно, все равно не вернется, – сказала я, не уверенная, что это было то, чего я действительно хотела.

Леона

Как родитель, ты всегда надеешься вырастить детей хорошими людьми. Что ж, я предполагала, что желания Фабиано в отношении Давиде были иного рода, но помимо того, что они были частью нашего жестокого мира, я хотела, чтобы у моих дочери и сына было доброе сердце.

Аврора обладала избытком доброты и таким невероятно огромным сердцем, что взяла под свое крыло ребенка, который даже не был ее собственным, когда ей самой было всего восемнадцать.

В моих глазах она все еще была ребенком, моей крошкой, моим первенцем, нуждавшимся в моей защите, и все же вот она качает ребенка у себя на коленях и издает успокаивающие звуки. В тот момент она выглядела взрослой, и мне было трудно осознать это.

Когда она заметила, что я наблюдаю за ней, ее улыбка стала более напряженной, извиняющейся. Она лгала нам месяцами. Помощь Невио с его сыном не была началом их отношений. У меня было чувство, что все началось примерно в то время, когда она ходила на вечеринку и настояла на том, чтобы переночевать у Карлотты. Я подумала, не провалилась ли я как мать из-за того, что она не доверилась мне. Фабиано решил сосредоточиться на своем гневе, что, как я предполагала, в некотором смысле было проще, но я просто не чувствовала достаточно гнева по отношению к Авроре, чтобы поступить как он.

Я надеялась, что он почувствует некоторое облегчение от своего гнева, когда вернется из спортзала с Давиде. Я также была рада тому времени наедине с Авророй, которое подарила мне их поездка.

– Не смотри на меня так, – мягко сказала Аврора. – Я же сказал тебе, что сожалею.

– Как я смотрю на тебя?

– У тебя в глазах печаль и разочарование.

– Мне просто интересно, не плохой ли я родитель.

Глаза Авроры расширились.

– Как ты могла такое подумать? Я хочу однажды стать такой же хорошей мамой, как ты.

Мои глаза вспыхнули.

– Я думаю, ты уже ей стала, – я указал на Баттисту, который заснул у нее на груди с открытым ртом, капая слюной ей на рубашку. Взгляд Авроры метнулся к нему, затем она встала и осторожно положила его в колыбельку.

– Но я не его мать и не знаю, что делаю.

– О, я тоже не знала, что делать, когда ты сделала меня мамой. Я думаю, что мало кто действительно что-либо понимает в момент, когда они становятся родителями. Ты понимаешь это по ходу дела, и то, что ты заботишься о нем, даже если он не твой, делает все еще более особенным.

Аврора пожала плечами.

– Вначале я делала это в основном для того, чтобы помочь Невио. Я даже не знаю почему.

– Понимаю, – мягко сказала я. Я не знала, почему она влюбилась в него. Иногда Римо пугал меня, но за эти годы я научилась справляться с этим. Однако я не была уверена, что когда-нибудь привыкну к мрачности Невио. Это было чувство, которое ощущалось гораздо более неустойчивым, чем у его отца. – Ты простишь его, когда он вернется?

– Я не хочу прощать его, – сказала она. – Я хочу двигаться дальше. Может быть, найду кого-нибудь другого, того, кто не будет преследовать меня и убивать любого парня, который проявит ко мне интерес.

Я подняла брови. Я не слышала таких подробностей раньше, но не могу сказать, что была удивлена.

– Если ты хочешь двигаться дальше, забота о мальчике Невио кажется контрпродуктивной.

Аврора закусила губу.

– Возможно. Я не знаю. Прямо сейчас я все еще слишком поглощена всем, что произошло, чтобы думать о том, чтобы снова встречаться, – она придвинулась ко мне. – Как ты думаешь, мне следует двигаться дальше?

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, это все, чего я желаю. Я не знаю, сможешь ли ты быть счастлива с Невио.

– Я не знаю, смогу ли я быть счастлива без него, – прошептала она почти испуганно.

Я встала и крепко обняла ее.

– Ты заслуживаешь счастья, и я знаю, что оно найдет тебя в любой форме, в которой ты захочешь. У тебя есть семья, которая любит тебя больше всего на свете, и мы прикроем твою спину, что бы ты ни решила сделать.

– Сомневаюсь, что папа одобрит то, что я прощу Невио.

– Не одобрит, но даже он в конце концов смирится с этим, если Невио докажет, что достоин этого, чего он пока не сделал. Ты должна заставить его искупить свою вину. Ему так много предстоит наверстать, когда он вернется.

Она кивнула, уткнувшись мне в плечо.

– Спасибо тебе, мама. Для меня так много значит, что ты позволяешь мне принимать собственные решения, и я обещаю, что не дам Невио другого шанса, если он не найдет способ загладить свою вину передо мной и Баттистой, на что, мне кажется, он не способен.

Я обняла ее крепче. Я хотела защитить ее от вреда, но я знала, что дать ей свободу было не менее важно. Я не была уверена, чего пожелать. Возвращения Невио? Или чтобы он остался в Италии? В одном я была уверена: я буду продолжать напоминать Авроре о ее обещании усложнить ему жизнь.

ГЛАВА 38

Невио

Первые несколько недель в Италии прошли как в тумане. Я действительно отдавался каждому бою и работе, которые Альвизе предлагал мне, какими бы рискованными они ни были. Убийство стало всепоглощающей работой, которая наполняла меня волнением и самореализацией, но назойливый голос в моей голове не затихал. Голос, который призывал к близости к Авроре, к моей семье, даже к Баттисте.

Чувствовал ли я себя готовым вернуться? Нет.

Я избегал всех звонков от своей семьи, даже от Греты, в течение нескольких недель с тех пор, как уехал папа. Мне нужно было это время, чтобы разобраться во всем, понять, смогу ли я стать кем-то, достойным Авроры и Баттисты.

Сегодня я решил ответить на звонок Греты. Она была упрямой относительно того, чего хотела, и не сдавалась, пока я бы наконец не ответил ей.

– Привет, Грета, – поздоровался я.

– Невио. – Облегчение в ее голосе было безошибочным. – Я уже потеряла надежду, что ты когда-нибудь ответишь на мои звонки.

Я ничего не сказал, потому что у меня не было причин избегать ее, кроме гребаной трусости. Ее разочарование всегда сильно ранило меня. У меня было чувство, что она уже знала о Баттисте, и это еще больше уменьшило мое желание разговаривать с ней.

– Я скучаю по разговорам с тобой, – тихо сказала она.

– Ты сбежала первой.

– Я не убегала. Если уж на то пошло, я сбежала к Амо. А от чего бежал ты?

– От себя самого, – сказал я с мрачным смешком.

– Это невозможно.

– Может быть. Но я сбежал от той части себя, которой должен был быть.

– Хм, – пробормотала Грета. – Тебе следует быть с нашей семьей.

– Тебе тоже.

Она вздохнула.

– Я люблю нашу семью, но теперь Амо – тоже моя семья. И у тебя теперь тоже есть своя маленькая семья.

– Баттиста? – осторожно спросил я.

– Он и Аврора, если ты придумаешь способ заставить ее простить тебя.

– Есть какие-нибудь советы? Не то чтобы я собирался возвращаться в ближайшее время. Мне нужно больше времени, чтобы прийти в себя.

– Я знаю, каково это – поддаваться тьме, но я также знаю, что лучше выбрать свет.

– Не сравнивай нас, Грета. Я хочу бежать к свету, поверь мне. – Аврора была моим светом в конце туннеля, тем, к которому я пытался бежать. До тех пор, пока не заставил стены рухнуть вокруг меня.

– Может быть, ты в это не веришь, но я знаю, что ты можешь быть хорошим отцом. Что отличает тебя от таких мужчин, как Лука, папа и Нино, так это просто то, что ты еще не сделал выбор быть хорошим отцом.

Был ли я более сумасшедшим, чем кто-либо из этих троих? Учитывая, что Лука сделал с байкерами, как папа убивал своих врагов и что Нино сделал с обидчиком Киары, это казалось маловероятным.

– Ты разговаривала с Авророй за последние несколько недель?

– Один раз. Кажется, она действительно близка с Баттистой. Я слышала, как сильно она заботилась о нем.

В этом была вся Рори – она была лучшей мамой, чем настоящая, и взяла на себя мою отцовскую работу.

– Вы говорили обо мне?

– Да, но это конфиденциально. Я не хочу нарушать ее доверие.

Я поморщился.

– Я пошлю ей красивый подарок на Рождество.

– Я не думаю, что она ждет от тебя подарков. Она хочет, чтобы ты был рядом с Баттистой и доказал ей, что она тебе действительно небезразлична.

– Это то, что она сказала?

– Это то, чего любая женщина ожидала бы от мужчины.

* * *

Аврора никак не отреагировала на подарок, который я ей прислал. У меня было такое чувство, что она либо выбросила его нераспечатанным, либо задвинула в дальний угол своего шкафа.

Вероятно, Грета была права. То, что Аврора хотела от меня, нельзя было оплатить черной картой American Express.

Возможно, гребаная идиотская часть меня даже надеялась, что она мне позвонит. Вместо нее это сделал Фабиано. С тех пор его слова повторялись у меня в голове.

– Не возвращайся, если ты все еще такой же сумасшедший, безответственный ублюдок. Авроре не нужно, чтобы ты разрушал ее жизнь еще больше, чем уже разрушил. Нам всем не нужно, чтобы ты поднимал шум, как ты это делал раньше. Тот человек, которым ты являешься сейчас, недостоин становиться Капо Каморры, так что, пока ты не станешь более достойным человеком, в чем я чертовски сомневаюсь, оставайся там и не возвращайся в Вегас. Твой отец сражался с такими же, может быть, даже худшими демонами, чем ты, но он, черт возьми, справился с задачей воспитания своих братьев, предъявил права на свою территорию и даже стал лучшим отцом, на что кто-либо когда-либо мог надеяться. Он Капо Каморры. Ты им не являешься, и я не вижу, что это как-то изменилось. Если у тебя есть хоть капля порядочности, ты позволишь ей уйти.

Его слова попали в цель. Он озвучил некоторые из моих собственных мыслей за последние несколько месяцев.

Но отпустить Аврору было просто невозможно. Даже из Италии Алессио и Массимо держали меня в курсе ее жизни, несмотря на их первоначальные протесты.

Аврора

Я не была уверена, чего ожидала, когда Невио уехал. Что он вернется к Рождеству? Но спустя два месяца после того, как он сбежал в Италию, он все еще находился там. Я старалась не обращать внимания, когда Алессио и Массимо обсуждали, что он задумал. Я не хотела слышать о возможных женских завоеваниях или о том, как он проводил время, убивая за тамошнюю Каморру.

Рождественским утром я уставилась на подарок, который протягивал мне Массимо. У него хватило ума передать его мне до того, как мы с семьей встретились с Фальконе для нашего традиционного обмена подарками и завтрака. Хотя передача была неподходящим термином, поскольку я отказалась взять небольшую посылку, завернутую в дорогую на вид синюю подарочную упаковку.

– Это для тебя, – Массимо поднес его ближе ко мне. Баттиста, которого я держала на бедре, сделал движение, чтобы схватить его. Ему исполнился год несколько недель назад. Я выбрала дату для него, не зная его настоящего дня рождения. Невио даже прислал ему подарок. Бьюсь об заклад, Серафина сказала ему, что купить, а Баттиста был в восторге от гоночной машины Ferrari. Но мне определенно не нужен был подарок от Невио.

– Мне это не нужно, – сказала я. Я слышала, как мама и папа разговаривали наверху, и мне показалось, что они вот-вот спустятся. Если бы папа увидел подарок, его настроение испортилось бы. Одно упоминание о Невио обычно вызывало у него гнев. – Разве он не должен был купить что-нибудь своему сыну?

– Его подарок под рождественской елкой в общей комнате, где лежат все остальные, но я подумал, что будет благоразумнее спрятать от наших семей подарок Невио, поскольку это может вызвать некоторую агрессию.

Я фыркнула, отчего глаза Баттисты загорелись, и он захихикал.

Почему Невио вообще решил, что мне нужен от него подарок? Это только разозлило меня.

Я так старалась не думать о нем. Это была задача, которую делал почти невыполнимой маленький мальчик, с каждым днем все больше и больше похожий на него.

– Я не заберу его обратно, – просто сказал Массимо. – Я могу оставить его здесь, во внутреннем дворике, или отдать тебе.

Я вырвала коробку у него из рук.

– Хорошо. Но я не буду смотреть, что там.

– Ты можешь передать это Карлотте? Я не могу навестить ее в больнице, – он протянул мне еще один сверток.

– Конечно, – сказала я менее враждебным тоном. – Она будет очень рада этому.

Последние несколько дней Карлотта боролась со своим здоровьем, и оно стало настолько плохим, что ей пришлось провести Рождество в больнице, чтобы внимательно следить за насыщением организма кислородом. В этот момент на кухню вошли папа и мама.

– Надеюсь, это не подарок Невио, – проворчал папа.

Я бросила на него раздраженный взгляд.

– Это от Массимо для Карлотты.

– О, это мило, – сказала мама, улыбнувшись Массимо, который выглядел так, словно предпочел бы быть где-нибудь в другом месте.

Гнев отца исчез. Конечно, затем он заметил другой подарок.

– А что насчет этого?

– Это от Невио, но я не буду его открывать, если это тебя обрадует.

– Обрадует? Нет. Я был бы счастлив, если бы он перестал к тебе приставать. – Папа направился к Массимо. – Ты не должен поддерживать его бред. Тебе следовало бы знать лучше.

Массимо приподнял бровь.

– Я оказываю услугу другу. Не мне судить о морали этого. Да и мне, если честно, все равно. – Он взглянул на часы. – Обмен подарками начнется через пять минут. Дети будут недовольны, если мы опоздаем. – Он развернулся и направился через сад к особняку Фальконе.

– Ты хочешь, чтобы я его выбросил? – спросил папа, беря подарок Невио. – Я мог бы сжечь его.

Я сузила глаза, глядя на него.

– Я справлюсь сама. Просто оставь его здесь.

– Пойдем, Фабиано. Давай не будем опаздывать, – сказала мама. Она положила руку ему на плечо, и он, наконец, отложил подарок. – Сегодня Рождество.

Вместе мы направились к особняку Фальконе. Мама и папа тихо болтали, и вскоре лицо отца стало менее сердитым. Джемма открыла перед нами стеклянную дверь в общую зону. На ней был невероятно уродливый рождественский свитер поверх тренировочных колготок. Огромные красные помпоны располагались прямо на ее груди и покачивались, когда она двигалась. Увидев выражение моего лица, она закатила глаза.

– Савио выбрал его для меня. Девочки хотели сделать уродливые свитера рождественской традицией. – Ее улыбка стала лукавой. – Но я нашла и для него хороший свитер.

Я взглянула на Савио, который наблюдал, как его дочери обыскивают подарки в поисках именных подписей. На его свитере была изображена спина Санта-Клауса, который стягивал штаны и демонстрировал всем свою очень бледную задницу.

– Отличная шутка, – сказала я. Джемма корчила Баттисте рожи, отчего он затрясся от смеха.

– Думаешь завести еще одного? – спросил папа Джемму, когда мы вошли в дом.

– Я не думаю, что хочу рожать в третий раз, – сказала она с гримасой.

Сияющая Киара подошла ко мне. Она протянула руки, и я вручила ей Баттисту. Она часто заботилась о нем, когда я не могла, а Серафина была занята Джулио. Теперь, когда Киара баловала Баттисту, я подошла к Амо и Грете, которые разговаривали с Серафиной.

Грета тепло улыбнулась мне. Я не была уверена, когда она в последний раз разговаривала с Невио, и меня так и подмывало спросить, но я решила не делать этого ради сохранения своего рассудка.

– Он похож на Невио, – сказала она, кивнув в сторону Баттисты, которому Киара показывала красные украшения на елке. Вскоре к ней присоединились Катерина и Луна, чтобы тоже развлечь его.

Я постаралась сохранить нейтральное выражение лица. Рождество было не тем временем, чтобы кого-то ругать, и прямо сейчас у меня было что сказать о нем только плохое.

– Он должен быть здесь, с нами, на Рождество, – тяжело вздохнула Серафина. – Ему не следовало проводить этот день в одиночестве.

Мне стало интересно, был ли он один. Может быть, он нашел девушку для секса или был занят, мучая бедняжку.

– Пора открывать подарки! – объявила Киара. Джулио и Роман, игравшие в шахматы с Нино, бросились к елке. Давиде закатил глаза и скрестил руки на груди, как будто был выше подобных детских проявлений, хотя сам был таким год или два назад.

Катерина, Луна, Баттиста, Роман и Джулио были самыми младшими Фальконе, и все они все еще верили в Санта-Клауса, хотя Джулио почти в девять лет начал задавать сложные вопросы.

Серафина подошла к Киаре, и они вместе помогли Баттисте развернуть подарки.

– Я думаю, мы должны сделать уродливые свитера рождественской традицией Фальконе, – громко сказал Савио, указывая на свой свитер.

– Только через мой труп, – сказал Алессио. Они с Массимо развалились на диване.

Савио пожал плечами.

– Это можно устроить.