Текст книги "Испорченная безумием (ЛП)"

Автор книги: Кора Рейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА 32

Невио

Какая-то безумная первобытная часть хотела выплеснуть мою сперму в киску Авроры и оплодотворить ее. То, что Рори носит моего ребенка, заставило мой член затвердеть еще больше, а яйца набухнуть. К черту это. У меня уже был Баттиста, и я почти не знал, что с ним делать. Я не мог так поступить с Рори, даже если бы захотел предъявить на нее права всеми возможными способами, прежде чем мне придется принимать трудное решение. Я врезался в нее еще сильнее, отчаянно. Горячее дыхание Авроры коснулось моего плеча, прежде чем ее зубы снова погрузились в мою плоть, усиливая мое удовольствие.

Она обхватила меня с резким криком, ее киска так сильно сжала мой член, что у меня перед глазами полыхнули звезды, и мне потребовалась каждая унция моего самоконтроля, чтобы не выстрелить в нее своим зарядом. Я приподнял ее, мой член выскользнул, и опустил ее обратно на землю. Рори потеряла всякое представление о том, что нас окружает. Она растворилась в удовольствии, как и я растворился в ней. Я прижался губами к ее губам, целуя ее, полный желания.

– Рори, – простонал я. Мне нужно было кончить. Черт, я сгорал от желания с тех пор, как трахнул ее своим ножом. Большего я вынести не мог. Она обхватила пальцами мой член и начала тереть меня. Я обхватил ее рукой, чтобы усилить давление. Я прижался губами к ее уху. – Я хочу кончить в тебя.

Ее губы прижались к моей груди, затем к грудным мышцам. Черт. Я не мог этого вынести. Мне нужно было еще больше. Наконец она опустилась на колени. Я схватил ее за шею и прижал ближе к своему члену. Возможно, хороший парень дал бы ей время разобраться, но мне нужно было трахнуть ее в рот сейчас, иначе я потеряю последние остатки здравомыслия. Ее губы приоткрылись вокруг моего члена, и я со стоном откинул голову назад, когда ее горячий рот и язык поглотили меня. Я сильно кончил.

Моя грудь вздымалась, мой член все еще пульсировал внутри Авроры. Затем она посмотрела на меня.

Черт. Что-то происходило, и это было нехорошо.

Аврора хотела поговорить об эмоциях – выражение ее лица не оставляло в этом сомнений, – но после кошмара прошлой ночи и безумия сегодняшней я не мог быть тем, кто ей нужен. Я поднял ее на ноги, обхватил за шею и крепко поцеловал.

– Не надо.

Я не был уверен, поняла ли она, что я имел в виду, но упрямство отразилось на ее лице, смешиваясь с первыми признаками сожаления.

Люди часто жалели, что познакомились со мной. Естественно, Аврора ничем не отличалась.

– Я – бомба замедленного действия, Аврора, – прорычал я. Моя хватка на ее шее усилилась еще сильнее, и она поморщилась, но упрямство осталось в ее глазах. Черт, ей нужно перестать надеяться. Я хотел бы, чтобы она смогла заглянуть в мои мысли хотя бы на один день, чтобы понять, что я не шучу.

– Борись с этим, борись, что бы это ни было. Борись за меня, за свою семью, за Грету, за своего сына, – прошептала она. Я пожалел, что она произнесла эти слова, потому что они заставили меня захотеть попробовать, но попытка причинила бы боль людям, которые мне небезразличны. Я чувствовал это глубоко в своих костях.

Я поцеловал ее, горько улыбнувшись ей в губы.

– Если бы ты знала, какой хаос у меня в голове, ты бы бросила меня.

– То, что ты так легко поступаешь со мной, говорит о том, что я для тебя ничего не значу. – Ее голос был резким, и она пыталась придать своему лицу такое же выражение. Рори обладала многими качествами, но суровость не входило в их число. Она также не была хорошей лгуньей, и это делало еще хуже то, что я заставлял ее постоянно лгать.

– Ты не безразлична для меня, Рори, – резко сказал я. Если бы это было так, я бы до смерти не боялся того, что могу натворить.

– Твои поступки говорят громче твоих слов.

Она отстранилась, но я не позволил ей. Я крепче обнял ее.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Я хочу, чтобы ты попытался. Ты даже не пытаешься. Ты просто следуешь своим импульсам. Ты не пытаешься быть отцом Баттисте и не пытаешься дать нам шанс. – Губы Авроры сжались, как будто она пожалела о собственных словах.

Я прижался своим лбом к ее лбу.

– Ты не должна просить меня об этом.

– Почему нет? – сердито спросила она.

– Потому что ради тебя я действительно могу это сделать. Ради тебя я попытаюсь.

* * *

Не прошло и двадцати четырех часов после того, как я дал Авроре обещание стараться ради нее, позволить чему-то между нами расцвести, взять на себя ответственность не только за Баттисту, но и за свои эмоции и за нее, как я устроил одно из самых больших убийств в своей жизни. Возможно, это было неизбежно.

Это было так, как будто моя чудовищная сторона боялась оказаться запертой в клетке и вышла из-под контроля, чтобы доказать, кто все еще заправляет в шоу, и это определенно была моя сторона, которая не подходила для отношений ни в какой форме.

Баттиста и Аврора заслуживали лучшего. Моя семья заслуживала лучшего. Черт возьми, даже Каморра заслуживала лучшего.

Я был весь в крови с головы до ног, чувствовал, как она прилипает к моему лицу, векам, ресницам. Мир вокруг меня был окутан розовым туманом, потому что кровь покрывала даже мои чертовы глазные яблоки.

Я смотрел, как капли крови стекают с моих промокших штанов и падают на пол.

К камере подошел полицейский. Молодой. Чрезмерно мотивирован. Высокомерный. Может быть, немного садист. Я наблюдал за ним краем глаза. Полиция подобрала меня на месте кровавой бойни. Я сидел среди мертвых тел и позволил полиции забрать меня с собой. Я был под кайфом от адреналина. Если от жажды крови можно получить передозировку, то это определенно был тот самый момент, но в отличие от действия реальной наркоты, я не умер. По крайней мере, не мое тело. Хотя, может быть, какая-то часть меня и умерла. Кто может точно сказать? В моем мозгу все еще был слишком большой беспорядок, чтобы что-либо анализировать.

– Мы должны обмыть его из шланга, – сказал молодой офицер. – Снимите с него эту одежду и поместите под долгий холодный душ. – Волнение в его голосе было безошибочным.

– Я туда не пойду, – сказал офицер постарше. Он избегал меня, как будто я был дьяволом. Они, наверное, подумали, что я одержим. – И тебе тоже лучше этого не делать.

– Пошли. Мы вооружены, а он нет. Он избалованный ребенок, но что он может сделать без своего отца? Он в нашей власти.

Я наблюдал за их взаимодействием сквозь полуприкрытые глаза.

– Берни, тебе нужно кое-чему научиться. Ты новенький.

Берни усмехнулся.

– Ты имеешь в виду склониться перед мафией?

Старший офицер вздохнул.

– Просто не ходи туда. – Он повернулся и вышел из тюремного блока, оставив юного, наивного Берни наедине со мной и парой пьяниц в соседних камерах.

Берни с мерзкой ухмылкой подошел ближе к решетке. Я не двигался и уставился на свои окровавленные руки.

– Теперь ты не такой крикливый? – насмешливо спросил он. Я не помню, чтобы я кричал. Обычно я был молчалив и смертоносен.

– Тебе следует прислушаться к своему коллеге, – пробормотал я.

Он схватил ключи и вытащил электрошокер. Отперев дверь, он направил на меня электрошокер и вошел в камеру. Без предупреждения он выстрелил в меня из него. Проволока вылетела, и два дротика попали мне в плечо. Мои мышцы бесконтрольно напряглись, когда электричество пробежало по моему телу. Мои зубы лязгнули друг о друга, и металлический привкус крови наполнил мой рот, пока я пытался восстановить контроль над своим телом. Мое дыхание сбилось, когда я изо всех сил старался удержаться на скамейке и не упасть.

С ворчанием я поднял одну руку и вырвал дротики из своего тела. Один из них не полностью проник под мою кожу, вероятно, поэтому я мог двигаться и мне не нужно было ждать перерыва в электрических импульсах.

Я вскочил на ноги и потянул за проволоку. Берни отшатнулся вперед, прежде чем проволока разорвалась. В два шага я оказался рядом с ним, схватил его за руку и голову и отшвырнул к стене. Его лопатка и подбородочная кость с приятным хрустом ударились о бетон. Его ответный рев боли заставил меня улыбнуться. Я откинул его голову назад, так что его полные боли глаза встретились с моими.

– Пора поиграть, ублюдок.

Раздались шаги, и в коридор вбежал первый офицер.

Я захлопнул дверь в свою камеру сильным ударом ноги, и замок со щелчком встал на место. Ворвались еще двое полицейских. Первый возился с ключами, когда я снова схватил Берни и обернул провод электрошокера вокруг его горла. Я туго натянул его, но после нескольких секунд судорожного вздоха Берни проволока снова порвалась.

– Позор, – протянул я. Он захлебывался и царапал мои руки.

Я улыбнулся ему и ударил лбом по его носу, отчего у него из ноздрей хлынула кровь. Он хрипло закричал.

Оружие было направлено в мою сторону, и один нервный палец нажал на спусковой крючок. Я использовал Берни как щит, и пуля попала ему в бедро. Он снова закричал.

– Это было близко к артерии, – я цокнул языком. – Если ты хочешь убить Берни, тебе придется попробовать еще раз.

Наконец дверь в мою камеру открылась, и, пошатываясь, вошел еще один офицер. Я подтолкнул беднягу Берни к нему. Они столкнулись, и я набросился на них с еще одним ударом ноги, отправив их обоих на пол. Я приземлился рядом с ними и в мгновение ока схватил их пистолеты и направил им в головы. Тюрьма заполнялась все большим и большим количеством офицеров, и все они беспокоились, что я справлюсь с пистолетом лучше, чем любой из них – и не без причины. Я оскалил зубы на офицеров, стоявших у моих ног.

– В следующий раз тебе лучше прислушаться к своим коллегам, Берни.

– Хватит! – взревел кто-то.

Я замер, когда вошли папа, Нино и Савио. Полицейские расступились.

– Сложите все оружие, – приказал папа.

Полицейские не колебались, и я последовал их примеру.

Я медленно выпрямился и отбросил пистолеты в сторону.

– Он поедет со мной. Не связывайтесь с моей семьей.

* * *

Ни папа, ни мои дяди не сказали ни слова, когда вели меня к своей машине. Я внезапно почувствовал себя измученным. Я прислонился головой к окну и, должно быть, задремал, потому что, когда снова огляделся, оказался в комнате с голыми стенами и без окон. Нино прислонился к стене напротив меня, прямо в поле моего зрения. Он молча оглядел меня с головы до ног. Выражение его лица было пустым, и иногда даже у меня мурашки бежали по коже из-за моего дяди.

– Тебе не хватает контроля, – протянул он.

– Ему не хватает большего, – пробормотал Савио, появившийся рядом с Нино. – Сочувствия, сдержанности, разума. Единственное, чего у него в избытке, – это сумасшествия.

Я одарил его улыбкой. Он покачал головой, на этот раз не в настроении шутить.

– Я поговорю с ним наедине, – тихо сказал папа. Я поискал его глазами. Он прислонился к стене справа от меня.

Нино тронул папу за плечо, и они обменялись взглядом, который напомнил мне Массимо и Алессио. Между ними произошло что-то такое, во что я не должен был быть посвящен.

– Возьми себя в руки, чувак, – пробормотал Савио, подходя ко мне, его пальцы впились в мое плечо, глаза умоляли.

Я оскалил зубы.

– Ты никогда не видел, чтобы я терял контроль.

– Это то, чего мы боимся, – сказал Нино. Он посмотрел мне в глаза, затем только кивнул и вышел вместе с Савио.

Я огляделся, понимая, где мы находимся. Сюда приводили врагов и предателей, чтобы подвергнуть их пыткам и убить.

Я поднял бровь, глядя на папу.

– Ты действительно думаешь, что сможешь? – Это было задумано как провокация и шутка.

Папа посмотрел мне в глаза, и моя улыбка погасла. Я усмехнулся, затем кивнул. Он подошел ко мне и обхватил мое лицо руками, прижимая наши лбы друг к другу, его глаза горели в моих. Иногда я видел в них то же безумие и жажду разрушения, которые всегда горели внутри меня.

– Я люблю тебя больше своей жизни. Но иногда я думаю, что ты – наказание за мои грехи, способ свалить на меня мои собственные ошибки. Я никогда не знал, с чем приходилось мириться Нино, пока ты не появился в моей жизни.

Меня не задели его слова. Очень немногие вещи в моей жизни причиняли мне боль, физическую или эмоциональную. Они были правдой.

– Грета получила все хорошее, что могли дать мама и ты, а я унаследовал все плохое. Так оно и есть. Для тебя это инь и янь.

– Это не смешно, – взревел он.

– Нет, это моя жизнь, – прорычал я. – Это то, кто я есть, папа. Ты, в отличие от других, никогда не просил меня измениться или контролировать себя. Ты только попросил меня направить это в нужное русло.

– Потому что я знаю, что ты не можешь это контролировать.

Я горько улыбнулся.

Папа протащил стул через комнату и сел напротив меня, глядя на меня как на бешеную собаку, которую его хозяин не мог усмирить, хотя и знал, что монстр убьет снова.

– Лас-Вегас под моим контролем. Западное побережье под моим контролем. Но в какой-то момент даже моего контроля будет недостаточно. Даже самая сильная империя может пасть, если король не позаботится о том, чтобы его подданные чувствовали себя в безопасности, – его голос дрожал от сдержанности. Он хотел убить меня, и он знал, что должен это сделать.

– В безопасности ли они, Невио? Есть ли предел тому, на что ты способен, потому что в последнее время я боюсь, что его нет.

Мне следовало солгать, но я не хотел.

– Я не знаю. Я бы хотел, но не верю, не на сто процентов, – я пожал плечами. – Ты абсолютно уверен, что никогда не причинил бы вреда людям, которых любил?

– Да, – твердо сказал он. Я задавался вопросом, действительно ли его уверенность исходила из убежденности или потому, что он думал, что, произнеся это вслух, это станет правдой.

– Если бы я думал, что когда-нибудь смогу причинить вред нашей семье, я бы ушел и никогда не возвращался, папа, – сказал я наконец, потому что это была правда.

– Тебе лучше сделать это, – пробормотал он. В его глазах отразилась боль. – Не заставляй меня, блять, действовать силой. Это убьет твою маму. Это убьет Грету, – он сглотнул, его хватка на моем горле усилилась. – Это убьет меня.

– Ты же знаешь, папа, как хорошо я умею убивать, – сказал я.

ГЛАВА 33

Аврора

Я еще раз взглянула на часы, но Невио так и не пришел. Он опаздывал. На тридцать минут, если быть точной. Мне нужно было уходить на работу примерно через двадцать минут, а Карлотте – через десять минут в колледж. Диего, как обычно, заедет за ней и отвезет туда.

– Он еще даже не получил мое сообщение, – пробормотала я, уставившись на свой телефон.

Глупая часть меня беспокоилась, что с ним случилось что-то, что помешало ему прийти вовремя, хотя я знала, что Невио просто был собой. Я видела, как ускользает его обещание дать нам реальный шанс. Я не была уверена, то ли он не мог этого сделать, то ли не хотел. Вероятно, это было сочетание того и другого. Мое сердце заныло, а в животе стало пусто, когда я обдумала, что это значит. Я очень четко обозначила Невио свои границы, и на этот раз я не сдвинусь с места. Мне было все равно, горело ли мое тело от его прикосновений, а мои сны воспроизводили удовольствие, которое он мне дарил. Мне было все равно, означало ли это навсегда отказаться от нас с Невио, потому что другой вариант означал отказ от меня. Я бы не стала этого делать, даже ради Невио. Он не сделал ничего, чтобы заслужить это, и я сомневалась, что когда-либо случался момент, когда кто-то действительно стоил того, чтобы отказаться от всего, что делает тебя самим собой.

Карлотта с тихим вздохом поставила свой рюкзак на стойку.

– Возможно, это то, чего ты боялась: что он полностью отступит, что он струсил после того, как пообещал тебе прогресс. Может быть, то, что он является твоим призраком, действительно тот знак, который тебе нужен.

– Мне не нужен еще один знак, чтобы понять, что отношения между мной и Невио не сложатся. Мне нужен кто-то, кто присматривал бы за Баттистой, и этим кем-то должен быть его отец.

Карлотта кивнула с выражением сострадания на лице, но я могла сказать, что она также думала, что это отчасти моя вина. И она была права. Мне следовало сдержать обещание, данное самой себе после вечеринки. Вместо этого я пала жертвой обольщения Невио. Кто знал, что преследование меня и доведение до грани заведет меня?

Я сжала губы, затем кивнула.

– Ты права. Я слишком долго оправдывала его. Я позволила ему оставаться безответственным, потому что у него была я для выполнения его обязанностей.

Карлотта подошла ко мне и обняла.

– Если он не появится сегодня и у него не будет веского оправдания, тебе нужно рассказать его родителям о Баттисте.

Я кивнула, и Карлотта отстранилась. Она поцеловала меня в щеку.

– Мне действительно нужно идти, иначе придет Диего. Он уже задается вопросом, почему я никогда не приглашаю его войти.

– Я знаю. И спасибо, что всегда прикрываешь мою спину.

Карлотта улыбнулась, затем повернулась и подошла к Баттисте в его манеже, чтобы поцеловать его в лоб, прежде чем схватить свой рюкзак и уйти. Баттиста с трудом встал на ноги и с надеждой посмотрел на меня. Я подошла к нему и взяла на руки, затем подула на его пухлую щечку, отчего он безудержно захихикал. Так я опоздаю на стажировку, и доктор Джентиле будет совсем не впечатлен. Я опустила Баттисту на землю, несмотря на его протесты, и взяла свой мобильный телефон, чтобы позвонить в больницу. После того, как я закрыла кухонную дверь, чтобы Баттиста не побеспокоил меня, я сказала, что заболела.

Я слышала в его голосе неверие, и, конечно, он был прав. Я вернулась на кухню, где Баттиста начал реветь, потому что я оставила его одного. Он замолчал, когда я снова взяла его на руки. Напевая «Wheels on the Bus», я снова попыталась дозвониться Невио, но звонок не прошел.

Баттиста что-то лепетал в такт песне, по его подбородку текло немного слюны из-за прорезывающихся зубов.

– Твой отец идиот, – пробормотала я.

Баттиста хихикнул, как будто я рассказала ему анекдот, что, к сожалению, было не так. Зазвонил мой телефон, и мои глаза расширились, думая, что это Невио. Вместо этого на моем экране вспыхнуло «Папа».

– О нет.

– Привет, пап…

– Ты в порядке? Мне позвонил врач.

Я прикусила губу. Я должна была догадаться, что папа узнает, но все произошло быстрее, чем я думала.

– Со мной все в порядке, просто болит голова.

– Я сейчас подойду. Что-то случилось.

– Папа…

– Нет, – твердо сказал он. – После последнего визита Невио я перестал верить, что все в порядке.

Конечно, Невио, оставляющий кровавые следы и выглядящий как сама смерть, очень обеспокоил папу. Невио доставлял мне слишком много хлопот.

– Если бы он не исчез с лица земли, я бы выбил из него правду.

– Он исчез? – спросил я.

– Это не в первый раз и, вероятно, не в последний. Может быть, Римо снова придется спасать его жалкую задницу от очередной полицейской камеры.

Я встряхнулась.

– Ты можешь прислать маму? Пожалуйста.

На другом конце провода тишина.

– Аврора, что происходит? Ты можешь говорить свободно?

– Я не в ситуации с заложниками, папа, – сказала я. – Мне просто нужна мама.

– Черт. Теперь ты действительно заставляешь меня волноваться. Я отвезу твою маму, но сам поеду с ней. Я ни за что не отпущу ее одну, пока не пойму, что происходит.

Он повесил трубку.

Я уставилась на Баттисту.

– Все будет хорошо.

Внезапно у меня на сердце стало тяжело при мысли о том, что мне придется его отпустить. Мы стали хорошей командой, и он был действительно привязан ко мне.

Когда в дверь позвонили, я положила Баттисту обратно в манеж, чтобы открыть ее. Мама и папа ждали перед дверью. Папа держал в руке пистолет, как будто был готов к войне. Мама выглядела расстроенной и обеспокоенной.

Я уже была в медицинской форме. Папа оглядел меня с головы до ног.

– Я не ранена, – сказала я, открывая дверь шире, чтобы он мог видеть, что за мной никого нет.

– С тобой кто-нибудь есть? – спросил папа.

Я колебалась. Потому что технически это было так, просто не в том смысле, который имел в виду папа. Но мои колебания были слишком сильны для папы. Он мягко оттолкнул меня в сторону и ворвался в квартиру, проверяя одну комнату за другой, пока я не услышала, как он выругался.

Выражение лица мамы напряглось.

– Аврора, что происходит?

Я жестом пригласила ее следовать за мной, и, оказавшись на кухне, она тоже испуганно выругалась, увидев Баттисту. Он начал плакать, когда папа вошел в комнату. Я взяла его на руки и успокоила нежными словами.

Мама и папа уставились на меня в ужасе.

– Какого черта? Когда это произошло? Как вам удалось скрыть это от нас? Это Невио. Мне просто нужно посмотреть в эти глаза. Я убью его за то, что он прикоснулся к тебе.

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что папа на самом деле считал Баттисту моим сыном.

– Аврора не была беременна, – сказала мама, но я услышала легчайший намек на нерешительность в ее голосе.

– Как я могла скрыть беременность? Ты все время видел меня в бикини, – сказала я со смехом.

Ни мама, ни папа не засмеялись, но, похоже, почувствовали облегчение, когда поняли, что я сказала правду.

– Значит, он не твой, – сказал папа.

– Он не мой. Невио попросил меня позаботиться о нем.

– Конечно, именно это он и сделал, – процедил папа сквозь зубы. Он мерил шагами кухню, все еще держа пистолет в руке, как будто надеялся, что Невио может появиться.

– Ты можешь, пожалуйста, успокоиться? Ты пугаешь Баттисту.

Папа резко остановился, но он вовсе не казался спокойным. Его голубые глаза горели яростью. Мама подошла ко мне.

– Ты заботишься о нем с тех пор, как переехала сюда, верно? Вот почему ты хотела переехать так быстро. Четыре недели. Это долгий срок для такой молодой девушки, как ты.

– Многие женщины в наших кругах не намного старше, когда рожают, – сказала я. Баттиста наблюдал за мамой с открытым ртом.

– Я знаю. – Мама кивнула, глядя на меня с восхищением, которое медленно переросло в упрек. – Ты солгала нам.

Папа усмехнулся.

– Невио заставил ее это сделать. В этом его особый талант. – Он подошел ближе, но остановился, когда Баттиста снова начал реветь.

– Ш-ш-ш, все в порядке, – прошептала мама, но Баттиста прижался лицом к моей груди, и я гладила его по спине, пока он не успокоился.

Папа пристально посмотрел на меня.

– Ответь мне на один вопрос, почему?

Я пожала плечами. Даже у меня не было ответа на этот вопрос.

– Полагаю, я хотела помочь Невио.

– Он прикасался к тебе?

– Папа… – я покраснела.

– Не называй меня сейчас «папой». Отвечай на мой вопрос. Он прикасался к тебе?

– Фабиано, я действительно думаю, что это не наше дело, – мягко сказала мама, но я уверена, что она задала бы мне тот же вопрос, если бы мы были вдвоем.

Папа придвинулся ближе и на этот раз не остановился, когда Баттиста заплакал.

– Аврора, я хочу получить ответ. Если ты мне не ответишь, я приму твой румянец за чертово «да» и выслежу его.

– Она, наверное, покраснела, потому что это очень личный вопрос.

Я сглотнула. От того, что мама защищала меня, мне стало еще хуже, но в ее словах был смысл. Моя сексуальная жизнь не была делом отца.

– Ничего не происходило против моей воли, – сказала я.

Папа взревел и пнул один из стульев так, что тот пролетел через всю комнату и разбился о стену, потеряв ножку.

– Я собираюсь оторвать ему яйца.

– Фабиано! – воскликнула мама, широко раскрыв глаза.

– Нет, это не так. То, что произошло между мной и Невио, касается только меня.

Голова папы была почти фиолетовой от ярости.

– Это мое дело, если он принуждает тебя заниматься с ним сексом!

– У тебя был секс с мамой до брака, если речь идет о внебрачном сексе. – Мои щеки вспыхнули. Говорить о сексе с папой было последним, чего я хотела, но он не оставил мне выбора.

– Дело не в каких-то консервативных взглядах на мир, – процедил папа сквозь зубы. – Дело в том, что ты была с Невио гребаным Фальконе. Он не тот, с кем тебе следует быть рядом. И у меня были серьезные намерения в отношении твоей матери. А что с ним?

Я ничего не сказала, потому что не была уверена в намерениях Невио. Я сомневалась, что даже он знал.

– Ты не был уверен в нас, когда начал преследовать меня. Может быть, то же самое и с Невио, – сказала мама, успокаивающим жестом касаясь папиного плеча.

Он встретился с мамой взглядом, и на этот раз она не достучалась до него.

– Очень надеюсь, что нет. Я не хочу, чтобы он был с Авророй. Я этого не допущу.

– Ты знаешь, что я здесь. И у меня нет намерения быть с Невио, – сказала я. Это была моя жизнь, и, хотя я признала, что приняла несколько очень плохих решений, когда дело касалось Невио, теперь у меня появилась новая решимость вычеркнуть его из своей жизни раз и навсегда.

Папа достал из кармана телефон.

– Мне нужно позвонить Римо прямо сейчас.

Я сделала шаг вперед.

– Подожди.

Папа нахмурился.

– Это его внук. Ему нужно знать еще одну причину, почему Невио стоит разорвать на части.

Я прикусила губу. Я не была уверена, почему мне вдруг стало так страшно рассказывать семье Невио о Баттисте. Они имели право знать. В конце концов, они были его семьей. Мама ободряюще улыбнулась мне.

– Все будет хорошо. Римо не рассердится на тебя за то, что ты помогла Невио сохранить это в тайне.

– Он разозлится, как и должен, я тоже зол как черт, – сказал папа, сурово посмотрев на меня. – Врать обо всем – это не то, что мы вкладывали в твое воспитание.

– Ты учил меня верности. Ты не всегда соглашаешься с решениями Римо, но ты прикрываешь его спину.

– Он мой Капо.

Мама посмотрела на него, но возражать не стала.

– В первую очередь, он твой друг, – сказала я. Хотя «друг» на самом деле было неподходящим термином. Папа считал Римо почти своим братом, но я не могла заставить себя воспринимать Фальконе как семью, особенно теперь, когда переспала с одним из них. Это было бы слишком странно.

– Именно поэтому я собираюсь позвонить ему сейчас. Теперь секретам конец.

Не всем из них.

– Может быть, нам стоит сказать Римо лично, – сказала мама тоном юриста. – Таким образом, он не сможет накопить свою ярость.

– В нем будет более чем достаточно ярости, если мы расскажем ему лично, но, возможно, эту новость действительно лучше сообщить в лицо. – Папа поднес трубку к уху. После нескольких гудков Римо снял трубку. – Мне нужно поговорить с тобой. Это важно. – Пауза. – Я бы предпочел не говорить тебе об этом по телефону. – Пауза. – Да, это связано с Невио. – Папа опустил трубку, затем встретился со мной взглядом.

Я сглотнула.

– Добром это не кончится.