Текст книги "100 великих монархов"

Автор книги: Константин Рыжов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 47 страниц)

V. ФИМИАМ НЕВЕДОМОМУ БОГУ
(Государи, утверждавшие новую веру)

АМЕНХОТЕП IV (ЭХНАТОН)

Аменхотеп взошёл на престол в 1364 году до Р.Х. пятнадцатилетним юношей. Блистательная Египетская империя находилась в это время в зените своего могущества, хотя стали ощущаться уже и первые признаки упадка. На севере и на востоке постепенно крепли молодые государства – Ассирия и держава хеттов. Сирийские царьки, давно не видавшие под стенами своих столиц египетской армии, начали проявлять непокорность. Однако вместо того чтобы сосредоточиться на проблемах внешней политики, Аменхотеп всецело отдался религиозным реформам. Подробности его преобразований нам неизвестны, но мы можем судить о них по многочисленным изображениям той эпохи. С первых лет царствования Аменхотепа ощущается пристрастие молодого фараона к культу Солнца, причём не в древних его формах поклонения солнечным богам Амону и Ра, а в горячем почитании третьестепенного и до той поры почти неизвестного бога «видимого Солнца» Атона. Первым храмом, построенным при Аменхотепе, стал именно «Дом Атона». Впрочем, никаких признаков отрицания старых богов в это время ещё не было заметно. Никто не возбранял придворным изображать и призывать в гробницах любые древние божества и даже представлять фараона и его мать почитающими их. Однако Аменхотеп значительно умерил свои пожертвования храмам других богов, в то время как жречество Атона получало неисчислимые подношения.

Около 1360 года до Р.Х. Аменхотеп провозгласил Атона-Ра царствующим фараоном. (Летоисчисление продолжали вести по годам царствования самого Аменхотепа, но после числа перестали вставлять обычную с древних времён формулу «при Аменхотепе», поскольку первым фараоном отныне считалось Солнце.) В повседневную жизнь двора были включены многочисленные религиозные церемонии в честь Атона, в добровольного жреца и пророка которого превратился фараон. Вслед за «воцарением» Солнца резко изменилось его изображение. Прежний образ человека с головой сокола, увенчанной солнечным кругом, заменился новым: круг с солнечной или царской змеёй спереди и множеством устремлённых вниз лучей с кистями человеческих рук на концах. Такой способ изображения Солнца при полном отказе от его очеловечивания наглядно свидетельствовал, что за своим божеством фараон признавал только один облик зримого Солнца. Около 1358 года до Р.Х., в шестой год своего правления, Аменхотеп объявил о намерении построить новую столицу. Одновременно он убрал из царской титулатуры всё, что напоминало о прежней столице и её боге, а взамен ввёл наименования в честь Солнца и нового города. Вместо прежнего личного имени «Аменхотеп» (т. е. «Амон доволен») фараон принял имя Эхнатон (т. е. «Полезный Атону»). Место для новой столицы было выбрано в Среднем Египте, на правом берегу Нила, где горы, отступая полукругом от реки, образовывали просторную равнину (ныне это место известно под названием Эль-Амарны). Город получил название Ахетатон (что значит «Небосклон Солнца»). Его центром стал грандиозный храм Атона – величайшее сооружение древности длиной около 800, а шириной – 300 метров.

В следующие годы заметны уже первые проявления неприятия старого фиванского бога Амона. Явный тому знак видится в том, что чиновники и сподвижники Эхнатона вслед за ним переиначивают свои имена, удаляя из них имя Амона. Более того – имя отверженного Амона стали уничтожать везде, где только находили: на стенах храмов, на вершинах колонн, в гробницах, на изваяниях, на погребальных плитах, на предметах дворцового обихода и даже на клинописных посланиях иноземных властителей. Религиозный переворот завершился около 1352 года до Р.Х. К этому времени был положен конец многовековому господству Фив. Столица переместилась в выросший со сказочной быстротой Ахетатон. Старых богов перестали чтить, а величайший из них – Амон – стал подвергаться преследованию. Государственную поддержку получил культ единственного бога – бога «видимого Солнца» Атона, в честь которого во всех городах воздвигались величественные храмы. Что касается храмов старых богов, то, лишившись царских субсидий, они стали быстро приходить в упадок. Уже после смерти Эхнатона его преемник Тутанхамон писал: «Храмы богов и богинь, начиная от Элефантины и кончая болотами топи в Низовье… были близки к забвению, их святилища были близки к гибели, превратившись в развалины, они поросли растительностью, их обители стали как то, чего не было, их двор стал дорогой для пешехода».

Религиозная реформа сопровождалась быстрым упадком внешнего могущества Египта. Хотя об особе Эхнатона говорили и писали в духе его предков, царей-завоевателей, именуя его «властителем всех народов», реальное положение вещей имело мало общего с подобными притязаниями. Отношения с крупными государствами Ближнего Востока расстроились, так как Эхнатон не желал отправлять их правителям золото с отцовской щедростью. Между тем хетты стали постепенно распространять свою власть на Сирию. Не получая действенной поддержки от Египта, верные ему сиро-палестинские царьки гибли в борьбе с враждебными властителями и собственными подданными. О своём тяжёлом положении они постоянно писали Эхнатону, но фараон оставался глух к их мольбам и не отправлял на помощь даже небольшие отряды египетских солдат. Умер Эхнатон в 1347 году до Р.Х.

АШОКА

Одним из самых знаменитых деятелей индийской древности считается правитель империи Маурьев Ашока (268–232 до Р.Х.). В годы его царствования пределы маурийской державы простёрлись от Кашмира и Гималаев на севере до Майсура на юге, от области современного Афганистана на северо-западе до Бенгальского залива на востоке. К сожалению, об этом государе, как и об Эхнатоне, сохранилось не очень много известий. Его собственным именем было Пиядаси (именно так он именует себя в своих надписях), но в пуранах и сочинениях буддийского цикла он известен как Ашока. Это имя и закрепилось за ним в истории. Об обстоятельствах его воцарения источники пишут по-разному. Согласно южной традиции, Ашока был направлен своим отцом Биндусарой в Западную Индию (провинцию Аванти) с центром в Уджаяни, где правил более десяти лет. Именно отсюда, узнав о смерти Биндусары, он начал поход на столицу государства город Паталипутру. Северные индийские авторы сообщают о пребывании Ашоки в Северо-Западной Индии, в Таксиле, куда Биндусара отправил его подавлять восстание. Однако все источники единодушны в том, что царевичу пришлось завоёвывать престол в упорной борьбе с братьями. По некоторым сведениям, война продолжалась четыре года.

Разгромив соперников и усмирив мятежи, Ашока приступил к внешним завоеваниям. Особенно тяжёлой оказалась для него война с Калингой – сильным государством на восточном побережье Бенгальского залива. По признанию самого Ашоки, она стоила многих жертв: было взято в плен 150 тысяч и убито более 100 тысяч человек. Ужасы войны пробудили в душе царя раскаяние. В одном из своих наскальных эдиктов он писал: «Теперь, после того как завоёвана Калинга, у Милого богам (это был официальный титул Ашоки. – Прим. К.Р.) строгая забота об охране дхармы, любовь к дхарме, решение к наставлению в дхарме. Вот появилось раскаянье у Милого богам после завоевания страны Калинги». О дхарме идёт речь и во многих других эдиктах Ашоки, из чего можно заключить, что царь действительно видел одну из главных своих задач в её распространении и утверждении среди народа. Что же такое дхарма? По мнению большинства современных учёных, под ней нельзя понимать какое-то особенное религиозное учение. Дхарма включала в себя свод правил праведного образа жизни и поведения, которым должны были следовать все без исключения жители империи. Правила эти были очень просты: послушание родителям, уважение учителей и старших, почитание брахманов, хорошее отношение к рабам и слугам, друзьям, родственникам, щедрость в подаяниях, воздержание от мотовства и скупости, неубиение живых существ. В сущности, ничего нового в них не было. Новизна заключалась только в том, что государство взяло под свой контроль исполнение всех этих предписаний. Ашока учредил специальный разряд чиновников-махаматров по делам дхармы. «Они назначены, – отмечалось в одном из эдиктов, – для блага и счастья наёмных людей, брахманов и вайшьев, сирот и старых, для успеха в распространении дхармы».

Одним из проявлений «раскаянья» Ашоки стало принятие им новой религии – буддизма. В последние годы своего царствования он приложил много сил к распространению буддизма как в собственной стране, так и за её пределами. Он рассылал своих миссионеров во все сопредельные государства, основывал там монастыри и строил ступы (всего при нём было построено 84 тысяч ступ). Царь проявил большое внимание и к догматическим вопросам – при его поддержке в Паталипутре прошёл Третий буддийский собор. По свидетельству «Ашока-аваны» под старость царь стал настолько религиозен, что щедрыми дарами буддийской общине разорил государственную казну. Между тем в окружении царя далеко не все разделяли его пристрастие к новой религии. В конце концов при активном участии второй жены Ашоки, царицы Тишьяракшити, произошло что-то вроде тихого государственного переворота. Ашока был фактически отстранён от власти. Его соправителем (а на самом деле полновластным правителем) стал внук Сампрати. (В отличие от деда, Сампрати был ревностным последователем учёния Махавиры и противником буддизма.) Он запретил хранителю казны выдавать драгоценности по приказу Ашоки. Но царь и после этого пытался продолжать свои дарения и отсылал к монахам золотые блюда, на которых ему приносили еду. Тогда Сампрати приказал давать деду пищу в железных и глиняных тарелках. Ашока тяжело переживал утрату былого могущества, но вернуть его уже не мог. Ему оставалось только сетовать и жаловаться. В «Дивья-авадане» есть рассказ о том, как царь собрал сановников и обратился к ним с вопросом: «Кто же истинный правитель государства? Я лишился власти и богатства. Раньше, когда я отдавал распоряжения, никто не смел противиться мне. Теперь же мои приказы не выполняются… Мои эдикты – мёртвые буквы».

КОНСТАНТИН I ВЕЛИКИЙ

Точное место рождения Константина неизвестно. Вероятно, он происходил из города Нэсса в Дакии. Матерью его была простая женщина по имени Елена, как гласит предание, – дочь содержателя гостиницы. Ему исполнилось двадцать лет, когда его отец Констанций Хлор был в 292 году возведён императором Диоклетианом в звание цезаря. Но при этом Констанций принуждён был развестись с Еленой и жениться на Феодоре, падчерице второго августа – Максимиана Геркулия. Сам Константин после удаления отца в западные провинции империи продолжал служить Диоклетиану. По свидетельству Феофана, он с юности выказывал необыкновенный разум и большие способности к наукам. Мало-помалу его возвысили до почётного звания трибуна первого разряда.

Последние годы правления Диоклетиана совпали с жестокими гонениями на христианскую церковь. В 303 году был обнародован указ, в котором объявлялись лишёнными чести все, кто исповедовал христианскую религию; всякому было велено возводить на них обвинения и предавать их мукам, к какому бы званию они ни относились. Христианские божественные книги было велено сжигать, а священников и всех христиан насильно заставлять приносить жертвы идолам. Гонения никого не щадили. Чиновники беспрерывно заседали в храмах и наблюдали за тем, как народ приносит жертвы. Всякий, кто отказывался от жертвоприношения, рисковал своим имуществом и жизнью. Темницы были наполнены несчастными, вся вина которых заключалась в том, что они исповедовали христианство.

После отречения в 305 году Диоклетиана Константин оказался в Никомедии на положении почётного пленника. Провозглашённый императором Галерий боялся отпускать его от себя, так как знал, что в случае смерти Констанция Константин легко сможет склонить на свою сторону галльские и британские легионы. Он строил козни против молодого человека, но не решался предпринять чего-нибудь явно, дабы не навлечь на себя гнев граждан и ненависть воинов. Однажды император как бы в шутку и для испытания силы и ловкости Константина втолкнул его в клетку со львом. Но Константин одолел хищника. Между тем в 306 году тяжелобольной Констанций отправил письмо Галерию и просил прислать к нему сына, которого он хочет видеть перед кончиной. Так как Галерий не имел больше приличного предлога препятствовать отъезду Константина, он с большой неохотой дал на это согласие. Впрочем, он намеревался задержать его по дороге и поэтому повелел, чтобы он отправился в путь утром. Однако Константин в тот же вечер умчался из Никомедии, искалечив по пути всех государственных лошадей на многочисленных дорожных постах. Когда Галерий узнал об этом, он пришёл в ярость, но уже не мог ничего поделать. С невероятной быстротой Константин добрался до Британии и застал отца при смерти. Тот успел только представить его воинам и передать власть из рук в руки.

Галерий должен был признать свершившееся и даровал Константину титул цезаря. В завязавшейся затем междоусобной войне Константин поначалу не участвовал, но явно был на стороне врага Галерия Максимиана. В 307 году он женился на дочери Максимиана Фаусте и принял из рук тестя звание августа, которое Галерий после своего поражения вынужден был за ним признать. Открыто он взялся за оружие только в 312 году, когда ему объявил войну правивший в Италии Максенций. Но коль скоро война началась, он действовал стремительно и решительно. Пока Максенций собирал силы, армия Константина уже перевалила через Альпы и вторглась в Италию. Под Турином Константин нанёс своему врагу первое поражение, после чего вся Северная Италия признала его власть. Под Вероной была разбита вторая армия. Решительное сражение произошло у Красных Скал в девяти милях от столицы. После упорного боя воины Максенция обратились в бегство, а сам он при переправе через Тибр упал в воду и утонул. Вступив в Рим, Константин велел казнить двух сыновей свергнутого императора и позаботился о совершенном истреблении его рода. Но когда некоторые римляне потребовали казни всех приверженцев Максенция, Константин решительно воспротивился такой жестокости и объявил всеобщую амнистию. Справедливость была одним из главных его достоинств. По свидетельству Аврелия Виктора, Константин всем своим врагам оставил почёт и имущество и принял их в число друзей.

Пробыв недолгое время в Риме, Константин отправился в Медиолан и здесь издал знаменитый эдикт, положивший конец гонениям на христиан. В нём, в частности, говорилось: «Руководствуясь здравым и правым смыслом, мы объявляем следующее наше решение: никому не запрещается свободно избирать и соблюдать христианскую веру и каждому даруется свобода обратить свою мысль к той вере, которая, по его мнению, ему подходит… Отныне всякий, свободно и просто выбравший христианскую веру, может соблюдать её без каких бы то ни было помех…» Даровав свободу вероисповедания своим подданным, сам Константин ещё несколько лет жил в двоеверии. Он всё более деятельно поддерживал христиан и продолжал приносить жертвы старым богам; давал большие деньги на восстановление христианских церквей и не менее щедро поддерживал языческие храмы; превозносил Христа и благоволил к Аполлону. Но в последующие годы почитатели старины и древнего римского духа с болью и гневом убедились, что император постепенно склоняется к новой религии. Он отказался участвовать в публичном молебствовании в честь Юпитера Капитолийского и запретил ставить свои изображения в храмах, а потом и вовсе перестал посещать их. Епископы и проповедники нового учёния приглашались к императорскому столу и назначались воспитателями его детей. В чертогах дворца Константин устроил род церкви, где молился вместе со всем своим двором. Евсевий пишет, что император проводил целые ночи без сна за изучением Священного Писания и сочинением проповедей. Затем, собрав слушателей, он вставал с поникшим лицом и тихим голосом, весьма благоговейно, толковал им божественное учение. Если потом слушатели награждали его одобрительными криками, то он давал им знак возводить очи на небо и своим удивлением, своими благоговейными похвалами чествовать одного Бога. Разделяя речи на части, он то обличал заблуждения многобожия, то говорил о единовластвующем Божестве и вслед за тем рассуждал о всеобщем и частном промысле. Даже на золотых монетах он повелел изображать себя со взорами, обращёнными вверх, в виде молящегося. В походах Константин возил за собой сделанную наподобие церкви палатку. Позже каждый легион стал иметь такую походную церковь и получил священников и диаконов.

Государственные дела также требовали его постоянного внимания. После смерти всех остальных августов римский мир оказался поделён между Константином и Лицинием, и соперничество между ними было неминуемо. В 324 году Лициний стянул все свои силы к Адрианополю. Константин переправил свои легионы через Гебр и атаковал неприятеля. Потеряв до тридцати тысяч только убитыми, Лициний отступил в Византий. Вскоре после этого Крисп, сын Константина, разгромил в Геллеспонте флот Лициния. Лициний переправился в Халкедон на малоазийское побережье и здесь в короткий срок собрал новую армию. Она была разбита неподалёку от Никомедии. После этого продолжение войны стало бессмысленным. Через свою жену Лициний обратился к Константину с просьбой о мире. Он отрёкся от власти и был сослан в Фессалоники. Через год его казнили, обвинив в изменнической переписке с варварами. Римская империя вновь объединилась под властью одного императора.

Боевые действия против Лициния имели ещё одно важное последствие. Проведя достаточно много времени под Византием, Константин не раз имел возможность оценить и как воин, и как государственный человек бесподобное положение этого города, а также то, как хорошо он оберегаем самой природой от неприятельских нападений и вместе с тем открыт для торговых сношений. Именно здесь император решил основать свою главную резиденцию Новый Рим (Константинополь), которую предполагал сделать второй столицей империи. Строительство началось, видимо, в 325 году, а пять лет спустя город был уже освящён.

Последние четырнадцать лет правления Константина прошли в относительном покое, и он имел больше досуга заняться государственными и религиозными делами. Церковные распри особенно занимали его. Все восточные христиане разделились в то время на сторонников православия и на последователей арианского учёния. Сначала Константин не вмешивался в споры прелатов, а только призывал их прекратить гибельные для христианства раздоры. Но увидев, по словам Созомена, что споры громче голоса примиряющего, Константин решился созвать Вселенский собор и всем представителям церкви предписал в 325 году явиться к определённому дню в Никею. Так как Константину угодно было участвовать в совете епископов, то все они были призваны во дворец. В своей речи император сказал, что желал бы видеть всех епископов единомысленными и согласными во мнениях, ибо считал возмущения в Божьей церкви самым тягостным злом. Вслед за тем священники начали рассуждать о догмате. Константин спокойно и незлобиво выслушивал слова той и другой стороны и присоединился к тем, которые говорили хорошо. Арианское учение было объявлено еретическим. Это событие имело очень большое значение для дальнейшей истории христианства.

В описаниях современников личность Константина представлена очень неоднозначно. Сочинители церковных историй заполнили страницы своих книг восхвалениями в его честь, но писавшие тогда же языческие историки не были так ослеплены. Они отметили, что в последние годы правления императора стали проявляться не свойственные ему раньше нетерпимость, деспотизм и жестокость. По словам Евтропия, благоприятный исход всех его начинаний сильно повредил душе Константина: он начал преследовать своих родственников и друзей, карая и казня их без видимой причины. Таким образом, если в начальное время своего правления он мог бы быть уподоблен лучшим правителям, то в последующем – скорее посредственным. Безграничное честолюбие всегда было одной из главных его страстей. Добившись наконец своей заветной цели и став владыкой мира, Константин окружил себя азиатской пышностью и опозорил свою старость безумным и неслыханным мотовством. Он одевался и вёл себя как восточный деспот: носил крашеные фальшивые волосы, длинные, пёстрые шёлковые одеяния, украшал себя множеством драгоценных камней, ожерельев и браслетов. Если прежде Константин не терпел клеветников и доносчиков, то теперь стал настолько подозрительным, что в особом эдикте поощрил их обещанием наград и отличий. Старший сын Крисп, отмеченный многими достоинствами и очень популярный в народе, вскоре стал вызывать в императоре чувство опасения, которое переросло в тайную ненависть. В 326 году Константин велел схватить Криспа и после скорого суда казнить. Многие приписывали гибель Криспа коварству его мачехи Фаусты, которая будто бы обвинила пасынка в покушении на её честь и целомудрие. Неизвестно, раскаялся ли позже Константин в своём проступке или же раскрыл козни жены, но он покарал её так же сурово, как и сына: по одной версии, императрица задохнулась в бане, специально натопленной до такой степени, что в ней невозможно было дышать, а по другой – Константин сам столкнул её в ванну с кипятком.

Незадолго до смерти Константин провёл удачную войну против готов и сарматов. В начале 337 года больной император отправился в Еленополис пользоваться ваннами. Но, почувствовав ухудшение, он велел перевести себя в Никомедию и здесь на смертном одре крестился. По словам Гиббона, влияние этого императора как на своё, так и на последующее время было огромно и многогранно. Он начал проводить новую политику, построил новую столицу и поддержал новую религию. Он вновь поднял величие римского имени и внушил страх соседям. Современники называли его восстановителем государства, а многие даже считали, что он, вслед за Ромулом, основал его во второй раз.