Текст книги "100 великих монархов"

Автор книги: Константин Рыжов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц)

ГАЗАН

Газан-хан, сын хулагуидского принца Аргуна от Култак-эгечи, считается одним из самых выдающихся государей своего времени. По свидетельству Рашид ад-дина, он родился в конце 1271 года в Мазандаране и был поручен заботам кормилицы-китаянки по имени Ишенг. Но уже трёх лет от роду его посадили на коня, и с этих пор воспитанием будущего правителя занимались мужчины. В 1274 году Аргун-хан отправился в Тебриз к своему отцу ильхану Абаке и взял с собой Газана. Абака, увидев маленького внука восседающим на коне, очень обрадовался и сказал: «Этот отрок достоин того, чтобы быть при мне». После этого Газан был доверен заботам старшей жены Абаки, Булуган-хатун. Он был очень смышлён и, играя со сверстниками, учил их военному строю и способам боя. Когда Газану исполнилось пять лет, Абака-хан поручил его китайскому бахши Яруку, чтобы он воспитал принца, обучил его монгольскому и уйгурскому письму, наукам и хорошим манерам. В течение пяти лет Газан в совершенстве изучил эти предметы, а затем много упражнялся в искусстве верховой езды и стрельбе из лука. Он постоянно запускал соколов и так гонял вскачь лошадей, что люди давались диву.

Абака-хан не чаял в нём души и не раз говорил: «На челе этого отрока видны следы могущества и счастья».

В 1284 году Аргун сделался ильханом и, уезжая на запад, оставил Газана наместником в Хорасане. Несмотря на молодость, Газан деятельно взялся управлять вверенной ему провинцией. В эти годы ему пришлось выдержать много сражений с непокорными вассалами. Особенно тяжёлой для него была война с мятежным эмиром Наурузом, продолжавшаяся пять лет и закончившаяся временным примирением соперников. Тем временем в 1291 году умер отец Газана, Аргун-хан. Ильханом стал его дядя Гайхату. Он с подозрением относился к Газану и запретил ему появляться в Тебризе. Весной 1295 года, после убийства Гайхату, Газан предъявил права на престол и начал войну со своим двоюродным братом Байду. В мае произошло первое сражение. Отряды Байду потерпели поражение. Эмиры Газана хотели преследовать врага, чтобы нанести ему по возможности большее поражение, но хан удержал их и сказал: «Все эти дружины – слуги дедов и отцов наших, как можно их убивать из-за наглости нескольких смутьянов». С пленными он обошёлся очень мягко. Узнав об этом, многие эмиры Байду перешли на его сторону. Вскоре был заключён мир. Газан отправился обратно в Хорасан. В это время он вместе со всеми своими эмирами и войском принял ислам (лето 1295 года). Осенью война возобновилась, однако до битвы дело не дошло – в октябре Байду был свергнут и убит своими приверженцами.

Придя к власти, Газан первым делом распорядился разрушить в Тебризе, Багдаде и других городах ислама все языческие храмы, церкви и синагоги. Государство Хулагуидов влилось в состав мусульманского мира. Вассальная связь с Китаем, и без того уже слабая, прервалась окончательно, так что Газан даже формально правил совершенно независимо от великого хана. Его царствование пришлось на трудное время. Для всех было очевидно, что в начале 1290-х годов держава ильханов переживала глубокий кризис: сельское хозяйство находилось в упадке, городская жизнь замерла, финансы пришли в расстройство, а государственные чиновники погрязли в коррупции. Всё это являлось следствием опустошительного монгольского нашествия, повлёкшего за собой разрушение городов, истребление множества людей и страшное разорение прежде цветущих областей. Повсюду наблюдалось оскудение населения и всеобщее запустение. Так, по свидетельству Рашид ад-дина, в каждом городе половина домов была необитаема. Прежде знаменитые ремесленные центры, такие как Рей, Мерв, Кум, Мосул, лежали в развалинах. Оросительная система не функционировала – одни каналы были засыпаны, другие обмелели.

Не менее губительной для страны являлась налоговая политика завоевателей, беспорядочная и непродуманная, а также сам строй монгольского государства, остававшегося по существу кочевой ордой, живущей за счёт грабежа. В конце XIII века имелось около сорока различных налогов и повинностей, крайне разорительных для населения. Никакого порядка в их взимании не было. В Большом диване, учреждении специально ведавшем налогами, за взятку или по протекции можно было легко получить берат на сбор налога, при этом никто не заботился о том, в который раз собирается налог с одной и той же местности, а также каким образом и в каком размере он взимается. Обычным делом было взимание несколько раз одного и того же налога, отдача налогов на откуп, требование податей вперёд, незаконная оценка урожая и т. п. Повинности также были очень тягостны, в особенности строительные работы, на которые население часто сгонялось в разгар полевых работ, а также обязанность пускать к себе на постой монгольских гонцов (ильчи).

Газан хорошо видел, что он правит разорённым государством. Большой заслугой с его стороны было уже то, что он, в отличие от своих предшественников, попробовал разобраться в причинах сложившегося положения вещей и постарался уничтожить хотя бы самые вопиющие из творившихся злоупотреблений. При этом как истый монгол он наводил порядок с безжалостной жестокостью – все заподозренные им в неповиновении или подготовке мятежа немедленно уничтожались без всякого суда. Это был по-настоящему грозный владыка, перед которым трепетали даже могущественные эмиры. Однако Газан понимал, что одними карательными мерами поправить дело уже нельзя – необходимо было кардинальным образом менять всю внутреннюю политику, что он и сделал.

Одной из самых важных реформ Газана следует считать налоговую. Ильхан начал с того, что разослал во все области битикчи, которые произвели перепись тяглового населения. После этого было заново определено, какие именно налоги и в каком размере надлежит брать с каждой местности. Незаконные сборы Газан строжайше запретил под угрозой смертной казни. Во всех операциях по сбору податей вводилась строгая отчётность. (Пишут, что ильхан сам входил во все мелочи государственного управления, много времени проводил за отчётами о государственных доходах и расходах, внося в них свои заметки и поправки.) В результате всех этих мер годовой доход государства составил 2100 туманов вместо прежних 1700, и это при том, что население ощутило заметное снижение налогового бремени (очевидно, что раньше собираемые суммы просто разворовывались чиновниками). Вместо разорительной для государства и населения практики рассылки гонцов (ильчи) Газан создал государственную почтовую службу. На всех основных дорогах были построены ямы (почтовые станции), снабжённые ямщиками и лошадьми. На их содержание деньги шли из казны. Постой в городах запрещался. Газан приказал строить постоялые дворы, средства на которые также шли из казны.

Другим важным направлением реформаторской деятельности Газан-хана стало создание военной ленной системы. По существовавшей издревле традиции основная масса монгольского войска не получала от своих государей никакого вознаграждения и привыкла жить за счёт грабежа. Теперь ильхан постарался обеспечить доходом каждого из своих солдат. Все монгольские части были приписаны к определённым местностям, которые они должны были защищать от внешних врагов. За несение службы каждый солдат получал в пользование земельный участок. Происходило это следующим образом. Целые округа отдавались в лен эмирам тысяч. Они делили его путём жеребьёвки между эмирами сотен. Таким же образом – жеребьёвкой – эмиры сотен делили свои территории между эмирами десятков, а те – между рядовыми воинами, каждый из которых получал в икта небольшой надел – деревню или часть её с крестьянами. При этом право на получение икта имел лишь тот, кто нёс военную службу. Икта могла переходить от отца к сыну или другому родственнику только при одном условии – тот должен был занять в войске ильхана место выбывшего. Икта не подлежала ни продаже, ни дарению, ни какой-либо иной уступке. С крестьян, живших на землях икта, взимались все налоги и подати, которыми они облагались ранее, но поступали они уже не в казну, а в пользу владельца икта. Крестьяне считались прикреплёнными к месту своего проживания, и переселение в другие районы им строжайше запрещалось. Однако владетели икта не имели никаких прав на личность крестьянина и не являлись даже их судьями.

Газан старался побудить жителей к заселению и возделыванию пустошей. Все пустующие земли (а таковыми были объявлены все земли, не обрабатывавшиеся в момент восшествия на престол Газана) могли заниматься всеми желающими и становились их собственностью. («Всякая земля, – гласил указ Газана, – которую кто-либо обработал и устроил, составляет его имение и навеки передаётся и закрепляется за ним и за его потомками».) Лица, взявшиеся за обработку пустошей, получали налоговые льготы. Однако местные власти должны были строго следить за тем, обрабатываются ли розданные участки. Вместе с тем ильхан предпринял за государственный счёт большие работы по орошению и заселению особенно пострадавших от войны земель Ирака. Для поощрения ремёсел он значительно снизил (а кое-где и вовсе отменил) тамгу – основной монгольский налог с ремёсел и торговли, составлявший прежде 10 % от каждой торговой сделки. Газан покончил с практикой выпуска порченой монеты и провёл хорошо продуманную денежную реформу. В обращение была введена единая для всего государства полновесная монета – серебряный дирхем весом 2,15 г (шесть дирхемов составляли один динар; десять тысяч динар – один туман). Дороги были очищены от разбойников и грабителей. Все эти меры привели к тому, что произошло быстрое освоение заброшенных земель, начался хозяйственный подъём и возрождение городов. Газан оставил многие привычки кочевника и сам подолгу жил в городах. Он много сделал для украшения очень любимого им Тебриза, который при нём разросся и вновь стал многолюдным, богатым городом. (Прежние стены города имели только 6 тысяч шагов в окружности; Газан велел обнести город новой стеной, длина которой равнялась 25 тысяч шагов.) Казвини писал позже, что таких высоких и красивых построек, как в Тебризе, не было во всём остальном Иране.

В последние годы своего царствования Газан взялся за проведение судебной реформы. Необходимость в этом давно назрела, поскольку суд в государстве ильханов всегда являлся рассадником беззакония и беспорядка. Царившее здесь взяточничество принимало самые невероятные размеры. Доходило до того, что судьи, получив большую мзду с обеих сторон, выносили выгодное для каждой из них решение, так что по одному и тому же судебному делу выходили две противоречащие друг другу грамоты. Поскольку должность кадия была чрезвычайно выгодной, её обычно приобретали за большие взятки. Вследствие этого судопроизводство во многих областях отправлялось всякого рода подозрительными личностями, авантюристами и прямыми преступниками.

Взявшись за искоренение всех этих злоупотреблений, Газан постарался в первую очередь передать суды в руки достойных, честных людей. В 1300 году он обнародовал «Указ о пожаловании достоинства кадия», в котором подчёркивалось, что кадиями должны назначаться самые достойные люди «с согласия простых и знатных данной области». Нарушающие закон и виновные во взяточничестве подлежали строгому наказанию. Казна содержала на местах большое количество осведомителей, которые должны были доносить ильхану о любых замеченных ими нарушениях.

Общим результатом реформаторской деятельности Газан-хана стали качественные изменения в жизни общества и государства: укрепились финансы, поднялся авторитет центральной власти, наметился экономический подъём. Современные Газану историки (в особенности Рашид ад-дин) очень высоко превозносили его государственные заслуги и личные качества. Даже не принимая на веру все те дифирамбы, которые произносились в его честь, следует признать, что для своего времени Газан-хан был выдающимся человеком: знал несколько языков, в том числе арабский и персидский, имел познания в астрономии, медицине, алхимии. Он был замечательно красноречив, знал много притч и остроумных рассказов, живо интересовался историей. Именно по его заказу лейб-медик Рашид ад-дин написал свой знаменитый труд «Джами-ат-Таварих».

Внешняя политика Газана не была столь успешной, как внутренняя, хотя и здесь он достиг определённых успехов. В 1299–1303 годах ильхан совершил три больших похода в Сирию. Первый из них начался в октябре 1299 года. В декабре был занят Халеб. Затем войско продвинулось до Хомса, где встретилось с египтянами. Упорная битва продолжалась почти целый день и закончилась разгромом мамлюков. Хомс и Дамаск сдались победителям, однако Газан не позволил своим солдатам разграбить эти города и был очень милостив с сирийцами. В феврале 1300 года он двинулся в обратный путь. Вскоре Сирия опять вернулась под власть египтян. В 1301 году Газан предпринял второй поход, вновь взял и на этот раз разграбил Дамаск. Но едва он покинул Сирию, город предался египтянам. В 1303 году полководец Газана Кутлуг-шах вновь овладел Дамаском. Тотчас вслед за этим он был наголову разбит при Мердж ас-Суффаре. Это сильное поражение свело на нет все успехи прежних лет и надолго отбило у монголов охоту к походам в Сирию. Вскоре Газан занемог и весной 1304 года скончался.

ПЁТР I

Бойкость, восприимчивость, живость и склонность к забавам, носившим военный характер, проявились в Петре с раннего детства. Любимыми игрушками его были потешные знамёна, топоры, пистолеты и барабаны. Когда мальчику было десять лет, в апреле 1682 года, умер его старший брат царь Фёдор. За смертью его последовали бурные события: провозглашение Петра царём, минуя старшего брата Ивана V, интриги их сестры царевны Софьи, вызвавшие страшный стрелецкий мятеж в мае того года, избиение бояр, потом установление двоевластия и провозглашение Софьи правительницей государства. Когда Пётр подрос, Софья открыла против брата враждебные действия. Однако на этот раз мятеж не удался. Большинство полков остались верны царю. После долгих переговоров Софье пришлось в 1689 году отречься от власти и удалиться в Новодевичий монастырь.

Избавившись от соперницы, Пётр не сразу взял управление в свои руки. Некоторое время продолжались ещё его шумные потехи, буйные пиры и строительство кораблей. Наконец в 1695 году усилия царя обратились к действительно важному предприятию: был объявлен поход на турецкую крепость в устье Дона – город Азов. Первая осада его окончилась неудачей, поскольку у русских не было своего флота. Она, впрочем, не повергла Петра в уныние, а напротив, усилила в нём желание во что бы то ни стало проложить себе путь к Чёрному морю. Под Воронежем была основана верфь, началось спешное строительство кораблей. Весной 1696 года Азов вновь был осаждён, на этот раз с суши и моря. В июле турки сдались. Весь Дон до самого устья перешёл под контроль России.

В марте 1697 года в Европу отправилось посольство для поиска союзников в войне с Турцией. Особенные надежды Пётр возлагал на австрийцев, которые считались традиционными врагами турок. Но, увы, – склонить императора Леопольда к войне с Османской империей ему не удалось. Та же неудача постигла посольство в Голландии и Англии. Но по пути в Россию состоялась встреча Петра с новым польским королём Августом II. За пирами и весёлыми забавами венценосцы договорились о дружбе и союзе против Швеции. Таким образом, вместо продолжения прежней войны на Чёрном море решено было начать новую – на этот раз в Прибалтике.

Проведя немало времени за границей и присмотревшись к тамошней жизни, Пётр тотчас по возвращении принялся твёрдой рукой внедрять в своём государстве европейские обычаи. Прежде всего гонениям подверглись бороды и русское платье. 26 августа 1698 года, когда Пётр возвратился в Москву, Преображенский дворец наполнила толпа людей всякого звания. Тут, разговаривая с вельможами, царь собственноручно обрезал им бороды. Когда слух об этом пошёл по Москве, служилые люди, бояре и дворяне сами стали бриться. Пришедшие с бородами 1 сентября на празднование Нового года попали уже в руки шута. Всем близким ко двору людям велено было одеться в европейские кафтаны.

Одновременно начались внутренние преобразования в управлении, ломка старого и введение новых порядков на европейский лад. Первейшей заботой царя в эти годы было создание современной регулярной армии и флота. Для их формирования он ввёл постоянный рекрутский набор. Один солдат рекрутировался от 75 крестьянских или городских дворов. Пётр сам написал военный устав и «правила сражения», списанные в основном со шведских образцов. Стрельцы, составлявшие основу прежнего войска, помимо военного дела в мирное время занимались ремеслом и торговлей. Это обстоятельство не позволяло должным образом организовать боевую подготовку, и русские уступали в сражениях профессиональным солдатам иностранных армий. Теперь Пётр стал набирать солдат, которые занимались исключительно военным делом. Дворяне должны были начинать службу с рядовых в гвардии, а затем становиться офицерами в регулярных полках. К началу XVIII века таких полков было 27, сведённых в три дивизии. (К моменту смерти Петра регулярная армия насчитывала 210 тысяч человек, не считая казаков. Кроме того, 28 тысяч человек служило во флоте, в котором насчитывалось 48 линейных кораблей, а также 787 галер и других мелких судов. Всех этих людей следовало одеть, обуть и вооружить. Между тем к началу царствования Петра русская промышленность находилась в зачаточном состоянии, количество мануфактур и заводов исчислялось единицами. Царь прилагал усилия к их развитию. К концу его царствования в России насчитывалось 233 промышленных предприятия. В большинстве своём они работали на нужды армии и флота. Это были суконные мануфактуры, шившие мундиры для войска, парусные фабрики, металлургические и оружейные заводы.)

К этому времени вполне определились характер, а также привычки царя, которым он потом следовал до конца жизни. Пётр был великан двух с небольшим метров росту, целой головой выше любой толпы, среди которой ему приходилось когда-либо стоять. От природы он был силач. Постоянное обращение с топором и молотом ещё более развило его мускульную силу и сноровку. Он мог не только свернуть в трубку серебряную тарелку, но и перерезать ножом кусок сукна на лету. В детстве он был живым и красивым мальчиком. Впоследствии это впечатление портилось следами сильного нервного расстройства, причиной которого считали детский испуг во время событий 1682 года, а также слишком часто повторяющиеся кутежи, надломившие здоровье ещё неокрепшего организма. Очень рано, уже на двадцатом году, у него стала трястись голова, а по лицу то и дело проходили безобразные судороги. Отсутствие привычки следить за собой и сдерживать себя сообщало его большим блуждающим глазам резкое, иногда даже дикое выражение, вызывавшее невольную дрожь в слабонервном человеке.

Многолетнее движение вперёд развило в Петре подвижность, потребность в постоянной перемене мест, в быстрой смене впечатлений. Он был обычным и весёлым гостем на домашних праздниках вельмож, купцов, мастеров, много и недурно танцевал. Если Пётр не спал, не ехал, не пировал или не осматривал чего-нибудь, он непременно что-нибудь строил. Руки его были вечно в работе, и с них не сходили мозоли. За ручной труд он брался при всяком представившемся к тому случае. Охота к ремеслу развила в нём быструю сметливость и сноровку: зорко вглядевшись в незнакомую работу, он мигом усваивал её. С летами он приобрёл необъятную массу технических познаний. По смерти его чуть не везде, где он бывал, рассеяны были вещицы его собственного изготовления: шлюпки, стулья, посуда, табакерки и тому подобное. Но выше всего ставил он мастерство корабельное. Никакое государственное дело не могло удержать его, когда представлялся случай поработать топором на верфи. И он достиг большого искусства в этом деле; современники считали его лучшим корабельным мастером в России. Он был не только зорким наблюдателем и опытным руководителем при постройке корабля: он сам мог сработать корабль с основания до всех технических мелочей его отделки. Морской воздух нужен был ему как вода рыбе. Этому воздуху вместе с постоянной физической деятельностью он сам приписывал целебное действие на своё здоровье. Отсюда же, вероятно, происходил и его несокрушимый, истинно матросский аппетит. Современники говорят, что он мог есть всегда и везде; когда бы ни приехал он в гости, до или после обеда, он сейчас готов был сесть за стол. Вставая рано, часу в пятом, он обедал в 11–12 часов и по окончании последнего блюда уходил соснуть. Даже на пиру в гостях он не отказывал себе в этом сне и, освежённый им, возвращался к собутыльникам, снова готовый есть и пить.

Любитель живого и невзыскательного времяпрепровождения, Пётр был заклятым врагом всякого церемониала. Он всегда конфузился и терялся среди торжественной обстановки, тяжело дышал, краснел и обливался потом. Будничную жизнь свою он старался устроить возможно проще и дешевле. Монарха, которого в Европе считали одним из самых могущественных и богатых в свете, часто видели в стоптанных башмаках и чулках, заштопанных собственной женой или дочерьми. Дома, встав с постели, он принимал в простом стареньком халате из китайской нанки, выезжал или выходил в незатейливом кафтане из толстого сукна, который не любил менять часто. Ездил он обыкновенно на одноколке или на плохой паре и в таком кабриолете, в каком, по замечанию иноземца-очевидца, не всякий московский купец решился бы выехать.

Пётр упразднил натянутую пышность прежней придворной жизни московских царей. В то время во всей Европе разве только двор прусского короля-скряги Фридриха Вильгельма I мог поспорить в простоте с русским. При Петре не было видно во дворце ни камергеров, ни камер-юнкеров, ни дорогой посуды. Обычная прислуга царя состояла из 10–12 молодых дворян, называвшихся денщиками. Возвратившись из заграничного путешествия, он перевёл в разряд государственных почти все пахотные земли, числившиеся за его отцом, и сохранил за собой только скромное наследие Романовых: восемьсот душ в Новгородской губернии. К доходам своего имения он прибавлял лишь обычное жалованье, соответствовавшее чинам, постепенно им проходимым в армии или флоте.

На следующий год по возвращении царя из Европы началась Северная война. 23 августа 1700 года русские полки приступили к осаде Нарвы. Надеялись, что город долго не продержится, но гарнизон оборонялся с большим мужеством. Между тем наступила осень. 17 ноября пришло известие о приближении шведской армии, возглавляемой самим королём Карлом XII. В ту же ночь Пётр оставил лагерь и уехал в Новгород. Здесь его догнало известие о полном поражении русских войск. Было потеряно большое количество солдат и почти вся артиллерия. Однако одержав победу над русскими, Карл не стал наступать вглубь России, а обернул свои войска против Польши. В этой стране он увяз на многие годы. Тем временем, благодаря энергичным мерам, Россия быстро восстановила свои силы после нарвского поражения. В октябре 1702 года Пётр захватил стоявший у истоков Невы древнерусский Орешек. Крепость была переименована в Шлиссельбург (то есть ключ-город ко всей Лифляндии).

В апреле 1703 года русское войско под командованием Шереметева выступило из Шлиссельбурга вниз по правому берегу Невы и 25 апреля вышло к небольшому земляному городку Ниеншанцу, сторожившему устье реки. Вечером 30 апреля началось бомбардирование, а утром 1 мая Ниеншанц сдался. 16 мая на острове, называвшемся прежде Янни-Саари и переименованном Петром в Люст-Эйланд (Весёлый остров) был заложен город Санкт-Петербург. Первою постройкой его стала деревянная крепость с шестью бастионами. В крепости была поставлена деревянная церковь во имя Петра и Павла. Определено было место для гостиного двора, пристани, государева дворца, сада и домов знатных вельмож. Строительство этого города, которому суждено было вскоре стать новой столицей России, послужило поводом к такому отягощению народа, с каким едва ли могли сравниться прежние времена. Со всей страны ежегодно сгонялись на болотистые берега Невы десятки тысяч работников, которые умирали здесь без числа от голода и болезней. На их место вели новых, так что вопреки всему город вырастал со сказочной быстротой. Людям разного звания под угрозой огромных штрафов и отнятия имения было приказано переселяться в Петербург и строить здесь дома.

Война тем временем продолжалась. В июле 1704 года, не выдержав русской осады, капитулировал Дерпт. Затем была захвачена Нарва. В последующие годы боевые действия велись не так интенсивно. Карл XII сумел наконец победить Августа и заставил его отречься от престола. Из Польши шведы двинулись в Белоруссию. В июле 1708 года Карл занял Могилёв и стал дожидаться здесь прихода из Лифляндии генерала Левенгаупта с 16 тысячами войска, артиллерией и провиантом. Однако генерал продвигался чрезвычайно медленно. Зато король получил весть от украинского гетмана Мазепы о том, что вся Малороссия готова восстать против царя при первом появлении шведского войска. Карл был так увлечён этой вестью, что в начале августа, не дождавшись Левенгаупта, выступил из Могилёва на Украину. Пётр не преследовал Карла и обратил все силы на Левенгаупта. 27 сентября он настиг шведов недалеко от Пропойска у деревни Лесной. Упорный бой продолжался пять часов. Наконец русские ударили в штыки, овладели всею артиллерией и почти всем обозом.

Весной 1709 года Карл несколько раз приступал к Полтаве и держал город в сильной блокаде. Пётр двинулся на выручку. 20 июня русская армия переправилась через Ворсклу, расположилась лагерем и стала укреплять его шанцами. Пётр оттягивал начало сражения, дожидаясь прибытия 20 тысяч калмыков, но Карл, узнав об этом, приказал двинуть войско в битву. Рано утром 27 июня ещё до восхода солнца шведы пошли в атаку с намерением опрокинуть русскую конницу, стоявшую перед лагерем. Для этого им пришлось пройти сквозь редуты под сильным огнём русской артиллерии. Русская конница отошла, и шведы угодили под ещё более убийственный огонь из лагеря. Господство русской артиллерии было подавляющим. Карл прекратил преследование и отступил в лес. Тогда русские вышли из лагеря и построились в две линии против шведов. Пётр объехал с генералами всю армию, ободряя солдат и офицеров. «Вы сражаетесь не за Петра, а за государство Петру порученное, – говорил он, – а о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия, слава, честь и благосостояние её!»

В 9 часов битва возобновилась. Армии сошлись вплотную, и начался рукопашный бой. Пётр распоряжался в самой гуще, не избегая опасности: одна пуля прострелила ему шляпу, другая попала в седло, а третья повредила крест, висевший на груди. Через два часа шведы дрогнули по всему фронту. Карла с больной ногой возили между солдатскими рядами, как вдруг пушечное ядро ударило в коляску, и король очутился на земле. Солдаты, находившиеся вблизи, подумали, что король убит, и ужас овладел полками. Бегство стало всеобщим. На поле боя осталось до 9 тысяч убитых. Уцелевшая половина шведской армии (около 16 тысяч) под командованием Левенгаупта отступила сначала в лагерь, а потом поспешно отошла к Днепру. Однако переправиться через него было не на чем. Запорожцы едва успели перевезти на лодках Карла и Мазепу, как 30 июня явились русские войска во главе с Меншиковым. Возобновить битву не представлялось возможным. Левенгаупт и все его солдаты сложили оружие. Победа Петра была полной – одна из лучших армий того времени, девять лет наводившая ужас на всю Восточную Европу, перестала существовать. Сам Карл едва успел бежать от преследователей в турецкие владения.

Победа под Полтавой привела к перелому во всей войне. После этого шведы не могли удержаться ни в Прибалтике, ни в Финляндии.

В июне 1710 года русские взяли Выборг, в июле захватили Ригу, в августе перед ними капитулировал Пернов. В сентябре они вынудили к сдаче Кексгольм (древнерусскую Карелу) и Ревель. Лифляндия и Эстляндия были очищены от шведов и перешли под власть России. В 1711 году Пётр имел неудачное столкновение с Турцией и принуждён был возвратить ей Азов и Запорожье. Но зато в 1713 году русские овладели всей Финляндией. В 1714 году состоялось успешное морское сражение у мыса Гангут, в котором шведы опять потерпели поражение.

Война была перенесена на территорию противника. У Петра появилось больше времени для внутренних преобразований. В 1718 году он приступил к учреждению коллегий. Дело это задумывалось царём давно, но сильно замедлилось из-за недостатка в сведущих, образованных людях, которые могли бы поставить дело государственного правления по-новому, на европейский манер. Всех коллегий поначалу считали девять. Каждая из них (в отличие от существовавших до Петра приказов) должна была иметь строго определённый круг обязанностей. Три были «главными», или «государственными» (военная, морская, иностранных дел). Три коллегии ведали финансами (камер-коллегия – доходами, штатс-коллегия – расходами, ревизион-коллегия – контролем). Юстиц-коллегия должна была вести надзор за судами, коммерц-коллегия стала ведомством торговли, а берг– и мануфактур-коллегии должны были ведать соответственно горнозаводской и фабричной промышленностью.

Впрочем, внешние дела не давали Петру полностью сосредоточиться на реформах. В декабре 1718 года пришло известие о смерти Карла XII. Мирные переговоры с его наследниками шли очень медленно. Но постепенно, терпя новые неудачи, шведы становились всё сговорчивее. 3 сентября 1721 года курьер доставил Петру в Выборг заключённый 30 августа мирный трактат. Согласно ему, к России отходили Лифляндия, Эстляндия, Ингрия, часть Карелии с Выборгом, а Швеции возвращалась Финляндия. Тяжелейшая в истории России война, продолжавшаяся более двадцати лет, завершилась полной победой. Торжества по поводу её окончания начались в столице немедленно и продолжались до конца года. 22 октября Сенат решил поднести Петру титулы Отца Отечества, императора и Великого. Даже сильное наводнение в ноябре не прервало праздников, а в конце декабря император отправился праздновать победу в Москву.

После окончания Северной войны ничто уже не мешало внутренним реформам. Важнейшей из них в 1721 году стало учреждение святейшего Синода. 24 января 1722 года была напечатана табель о рангах: все вновь учреждённые должности были выстроены в ней в три параллельных ряда: военный, гражданский и придворный, с разделением каждого на 14 рангов, или классов. Этот очень важный в русской истории учредительный акт ставил бюрократическую иерархию заслуги и выслуги на место аристократической иерархии породы и родословной книги. В одной из статей, присоединённых к табели, с ударением было пояснено, что знатность рода сама по себе без службы ничего отныне не значит и не создаёт человеку никакого положения: людям знатной породы никакого ранга не даётся, пока они государю и отечеству заслуг не покажут «и за оные характера («чести и чина», по тогдашнему словоистолкованию) не получат». Потомки русских и иностранцев, зачисленных по этой табели в первые восемь рангов, причислялись к «лучшему старшему дворянству… хотя б они и низкой породы были». Таким образом, служба всем теперь открывала доступ к дворянству.