Текст книги "Деньги не пахнут 7 (СИ)"
Автор книги: Константин Ежов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Половина квартального дохода равна миллиарду. Значит, квартальный заработок – два миллиарда. Сумма, которую большинство не увидит и за десятки жизней.
Но с этой точки зрения всё становилось логичным.
– Сумма, конечно, большая. Но в масштабе доходов – вполне подъёмная. Если смотреть на это через процент выручки, всё становится легче понять.
Когда в комнате сгущается тишина и взгляды медленно поворачиваются в одну сторону, становится ясно – сказанное только что перевернуло привычную картину для всех присутствующих. Ощущение, будто воздух стал плотнее, как перед грозой. Такая реакция возникает не от пафоса, а от простого факта: масштабы денег, к которым довелось привыкнуть, слишком далеки от обыденных представлений.
Никаких тайных замыслов тут не скрывалось – просто единицы измерения другие. Для одних миллиард – вершина возможного, для других сумма, которую можно позволить себе пустить на рискованный рывок, почти как выбросить бумажный самолётик в небо, вдруг полетит.
Внутри коллектива прокатился невесёлый смешок – тот самый, в котором читается не издёвка, а попытка смириться с неожиданной реальностью. Тонкая нотка поражения выдала внутреннюю мысль каждого: «Да уж, у Уолл-стрит свои масштабы…»
Но обсуждать пришлось не это.
Первым тишину разорвал Дросс, техдиректор, человек с тревожной складкой меж бровей.
– Если вложить средства в проект категории «мечты» и тот выстрелит, как делиться результатами? Инвесторы всё заберут себе?
Слова прозвучали с осторожностью, как щуп, которым проверяют лёд. Тревога его была понятна: кто-то с кошельком масштаба маленького государства легко может попытаться прижать технологию к груди.
Ответ на этот вопрос давно был готов.
– Решение, конечно, нужно будет обсуждать всем участникам, но если учитывать мнение… то направление будет не совсем стандартным.
– Нестандартным?
– Технология должна стать open-source.
Дросс даже выпрямился. Зрачки дрогнули, будто подул внезапный ветер. Такого он точно не ожидал больше, чем заявления о миллиарде «на бросок мечты».
– Не прибыль важна, а результат. Открытый доступ позволит учёным всего мира работать вместе. Так нужный эффект будет достигнут быстрее и точнее.
Решение было элементарным – просто верным. «Открытость» – один из ранних столпов Next AI, идея, вокруг которой будущие основатели когда-то строили смысл существования своей компании.
На лице Дросса появилось то самое выражение – осторожное, но уже явно склоняющееся в положительную сторону.
Тишина задержалась ненадолго. Затем из уголка донёсся насмешливый голос одного из исследователей – в позе, в которой чувствовалась едва скрытая самоуверенность.
– Почему вообще искусственный интеллект? Экспертиза ведь в медицине. Логичнее было бы вложиться в иммунологию или смежные исследования.
Ощущение надменности сквозило в каждом звуке. Для таких AI – модное слово, которое настолько часто произносят дилетанты, что у специалистов вырабатывается рефлективное раздражение.
– Люди, далёкие от темы, приписывают ИИ силу магического заклинания… Возьмём, например, проблему со скрепками. Допустим, система получает задание производить их как можно больше. На первый взгляд безобидно, но…
– Знакомо. Произвело впечатление в работе Бострома.
У исследователя дёрнулся глаз – привычная самоуверенность дала сбой. Казалось, ожидал услышать максимум школьный пересказ из блога.
– Идея точно бьёт в цель: искусственный интеллект не улавливает человеческих ценностей, зато цепляется за цель намертво. И в погоне за ней вполне способен снести инфраструктуру, обнулить ресурсы или обратить людей в сырьё – всё во имя производства скрепок. Прекрасная иллюстрация того, как невинный запрос превращается в катастрофу.
Тишина накрыла всех короткой волной.
– Раз знакомо, значит, и решения наверняка приходилось обдумывать, – произнёс исследователь уже без высокомерия.
– Разумеется. Чтобы избежать подобных сценариев, системе придётся обучаться человеческим ценностям.
Нейтральный свет ламп слегка мерцал, отбрасывая мягкие тени на белые стены, а воздух был густым, с лёгким запахом кофе и свежей бумаги. Но его прервали, голос звучал с необычным возбуждением.
– Это не так просто. Человеческие ценности крайне контекстуальны и невероятно сложны. Практически невозможно зафиксировать их в статической системе. Даже принцип «не навреди» требует бесконечных интерпретаций.
– Неужели нельзя разработать достаточные механизмы безопасности?
– Для высокоинтеллектуальной системы даже эти механизмы могут быть нейтрализованы. Как тогда удерживать контроль?
Ни слова лишнего, но каждое звучало, как вызов.
– Метод есть…
Пауза. В комнате повисло напряжение, словно воздух стал плотнее.
– Интегрировать обратную связь от людей в процесс обучения. Не просто данные, а систему, которая усваивает человеческие предпочтения и понимает контекст.
Слова повисли в воздухе, заставив взгляды снова остановиться на говорившем. Лица исследователей изменились: удивление, интерес, лёгкая тревога. Это было Усиленное обучение с человеческой обратной связью – RLHF.
Для 2023 года концепция известная любому инвестору в AI, но здесь, в начале пути, она воспринималась как открытие.
– Нет необходимости явно прописывать все ценности. Система наблюдает за поведением людей и делает выводы о контексте…
– Идея интересная, но на практике сложно реализуемая. Даже с моделями с подкреплением ресурсы и так на пределе. Чтобы интегрировать обратную связь, нужен двух– или многоступенчатый подход, верно?
Прерывание было естественным. Голос мог казаться критичным, но это был обычный экспертный разбор, глубокий и увлекающий.
Каждое новое слово укрепляло ощущение, что теперь не outsider, а коллега.
– Недавно наткнулся на интересную статью о новом механизме, не RNN и не LSTM…
– Ты имеешь в виду механизмы на основе внимания! С использованием весов…
Вскоре комната наполнилась оживлёнными техническими обсуждениями, голоса перекликались, споры, аргументы, рисование схем на белой доске. Тактильное ощущение ручки, скользящей по маркерной поверхности, звук щелкающего маркера и лёгкий запах растворителя создавали атмосферу лабораторного творчества.
Вдруг один из исследователей посмотрел пристально, словно осознал что-то важное, и спросил:
– Ты серьёзно настроен?
Серьёзность была не театром, а осознанием будущего.
С этого момента восприятие стало ясным: богатство, понимание AI, готовность действовать – всё на одном уровне с ними.
После паузы Алекс заговорил, наконец:
– На самом деле, причина приглашения ясна. Хотим создать организацию для безопасного развития AI и обсуждения сопутствующих вопросов.
И затем прозвучало ключевое:
– Станешь ли частью команды?
Приглашение состоялось, но важно было понять – с какой ролью.
– Если организация основана с благими намерениями, могу вложить средства. Но если речь о большем… хотелось бы знать, какую конкретно роль предполагаете.
– Не слишком сложно. Как показали твои слова, можешь вносить идеи.
Улыбка растянулась естественно. Это был сигнал: не просто инвестор, а полноправный участник стратегического процесса, с возможностью влиять на решения и направление. Иными словами, место в совете директоров.
Алекс продолжил:
– Кроме того, нужна финансовая консультация для расширения. Основная проблема сейчас – финансирование. Вычислительные мощности для таких исследований огромны…
– Не беспокойтесь о расходах. Я возьму это на себя.
Выражение лица Алекса просветлело, но затем он замялся:
– Тем не менее, нельзя полагаться только на тебя, Шон. На самом деле, планировал скоро связаться со Старком.
– Старк?
Имя само по себе вызывало паузу. Аарон Старк – магнат, который перевернул индустрию электромобилей и частных космических полётов. (Ну, вы поняли про кого речь /work/393504)
Но вопрос остался: почему именно сейчас?
Глава 13
Имя Аарона Старка само по себе не вызывало особого удивления. В прошлой жизни фигурировал среди основателей Next AI, так что его появление было ожидаемым… но не настолько рано.
Внутри кольнуло странное ощущение – словно время сдвинулось. Ещё слишком рано. По нормальному ходу событий первая встреча Старка с Сандером должна была случиться летом 2015-го, когда воздух в Вашингтоне плотный от влажной жары, а Белый дом гудит от политических интриг. До этого момента оставались месяцы.
Мысли побежали вперёд, выстраивая хронологию его поступков. Этот человек всегда относился к искусственному интеллекту с опаской, почти с суеверным трепетом. Но ключевая перемена произошла в 2013 году, на его собственном дне рождения, где под хруст бокалов и запах дорогого табака он завязал разговор с одним крупным техно-магнатом. Старк, как обычно, высказал тревогу насчёт «возможного вытеснения человечества» и «риска оцифровки сознания». Но услышал в ответ не сарказм и не спокойные заверения, а фразу, от которой по спине пробежал холодок.
– Разве оцифрованное сознание не остаётся частью человечества? Если его можно перенести в машину – что это, если не новая ступень эволюции?
Эти слова впечатали в сознание Старка чувство угрозы. Человек, который видел даже конец человечества как прогресс! После той беседы в душе Старка поселилась тревога, не дававшая покоя.
А уже в 2014 году мир всколыхнула новость: компания того самого опасно мыслящего техногиганта попыталась поглотить BigMind – стартап, владевший непревзойдёнными технологиями глубокого обучения и обучения с подкреплением. Перспектива того, что подобная сила окажется в руках людей с подобной философией, показалась Старку слишком рискованной. Пытался помешать сделке, но силы не хватило.
Чувствуя, как время ускоряется, Старк начал искать союзника – кого-то, кто понимал бы опасность развития ИИ. Сначала попытался поговорить с президентом; тот вежливо выслушал, кивнул, но влезать в дело не захотел. В поисках нового хода судьба свела Старка с Алексеем Сандером. Разговоры между ними постепенно оформились в идею – создать организацию, которая займётся безопасностью ИИ. Итогом стала Next AI, появившаяся на свет в декабре того же года.
Но их союз долго не продержался. В 2018-м Старк покинул компанию. Официальной версией называли «конфликт целей», но настоящая причина крылась в попытке перехватить контроль над организацией. Попытке неудачной. После его ухода и утраты крупного покровителя Next AI начала судорожно выстраивать новую финансовую модель… хотя текущему к делу это отношения не имело.
Важно было другое: в 2015-м Старк только готовился к визиту в Белый дом. Его встреча с Алексеем ещё не должна была состояться.
Но Алекс уже размышлял вслух:
– Старк мог бы стать ценным союзником, верно? Мы пока не выходили на него – план ещё сырой… но вот когда Шон и я его доработаем…
Эффект Бабочки, вызванный присутствием Сергея Платонова, двинул время вперёд. Теперь уже Алекс рисковал сам выйти к Старку. И это нужно было пресечь.
– Честно говоря против этого.
Взгляд Алексея дрогнул.
– Почему? В чём проблема?
Проблема была очевидной.
Старк – слишком крупная переменная.
Этот человек был абсолютно непредсказуем. В прошлой жизни его вспышки импульсивности становились мемами. То объявлял, что его компания принимает биткоин в качестве оплаты, то отменял это через пару месяцев. То хотел купить Twitter, то тихо отказывался. То публиковал ложные заявления о приватизации собственной компании – и выхватывал штраф от SEC.
Можно подумать, что знание будущего даст преимущество?
Ничуть.
С таким человеком ни один сценарий не повторяется. А уж с учётом эффекта собственного присутствия его траектория могла стать ещё более хаотичной.
Но и этим дело не ограничивалось. При одном лишь воображении участия Старка воздух будто сгущался, становился вязким: любое упоминание его имени сразу добавляло хаоса в уравнение. Человек с почти культовой притягательностью, с той странной силой, что заставляет толпу склоняться либо в восхищении, либо в ярости – и никогда предсказать заранее, в какую сторону крен получится. Даже у значительных фигур, уже заработавших себе влияние, нередко дрогнула бы почва под ногами, столкнись они с его резкими манёврами.
Непредсказуемая переменная. Желательно – подальше.
Да, пересечение когда-нибудь наверняка неизбежно. Так устроены судьбы: однажды пути смыкаются. Но подобная встреча должна случиться как случайная вспышка – коснуться, скользнуть и раствориться. Без попыток сблизиться. Без попыток сотрудничать. Чем дальше держать такого человека, тем спокойнее идёт работа.
Однако даже если Алекс не двинется к нему сам, Старк всё равно появится – через несколько месяцев, уверенно, как человек, привыкший входить в любую дверь без приглашения. Поэтому важно подготовить Алекса заранее, направить к правильному решению.
– Он слишком резок. Ты же наверняка слышал, что он наговорил в MIT, – напомнил вслух.
Несколько месяцев назад весь новостной поток гудел от его заявления. На симпозиуме MIT Старк ударил по аудитории фразами, что расходились эхом по соцсетям:
– Разработка искусственного интеллекта – это как вызов дьявола. Вы помните, чем кончали те, кто чертил пентаграммы и брызгал святой водой, уверяя, что смогут удержать демона? Конец всегда один – провал.
Смысл его слов понятен, но форма… слишком тяжёлая, почти истеричная. Даже воздух в зале тогда, по словам очевидцев, сжался от напряжения.
Алекс, услышав напоминание, кивнул – неохотно, но честно.
– Согласен, перегнул. Но его влияние… оно могло бы помочь. Осознание людей изменилось бы мгновенно.
– Внимание публики можно привлечь и иначе, – ответил спокойно в ответ.
– Но куда лучше, если это будете делать вдвоём, не так ли?
В разговор вмешался Дросс, будущий технический мозг проекта. В его тоне проскользнул холодок деловой подозрительности – тот самый, что свойствен людям с опытом Уолл-стрит. Ещё минуту назад он обсуждал алгоритмы с увлечением новичка, а сейчас его взгляд стал острым, оценивающим, как будто рассматривал таблицу с движением активов.
– Или… есть причина, по которой присутствие Старка будет проблемой? – уточнил он.
Ответ прозвучал ровно, без дрожи, максимально искренне.
– Нужна атмосфера, где голоса равны. Как в той дискуссии, что была только что. Здесь любят горизонтальные структуры. Но стоит Старку войти – и всё преобразится. У него склад характера такой: не сотрудничать, а вести. Он сразу попытается перехватить управление. В итоге коллектив превратится не в объединение единомышленников, а в пирамиду с лидером и ведомыми… А в роли ведомого работать не хочется.
На секунду наступила тишина. В глазах собравшихся промелькнуло понимание. Трудно представить, что Старк станет спокойно сидеть в кругу и обсуждать что-то на равных, не пытаясь диктовать направление.
Но Алекс осторожно продолжил:
– Проблема в том, что нам сейчас отчаянно нужны средства. А в этом плане он…
Фраза повисла в воздухе, почти оправдательная. Алексу явно не хотелось отказываться от столь мощного покровителя.
Однако ответ последовал жёстко, без возможности торга.
– С финансированием проблем не будет. Докажу делом. И, в отличие от Старка, деньги доступны сразу. У него большая часть богатства в акциях: частных компаний, закрытых структур. Превратить это в живые деньги быстро почти нереально.
Так и было. Старк всегда оперировал обещаниями – тучными, эффектными, но не всегда подкреплёнными ликвидностью. В прошлой версии событий он грозился вложить в Next AI миллиард долларов. По факту к 2018 году перечислил лишь сотню миллионов. Остальное так и осталось туманной перспективой.
Сейчас же прозвучало иначе:
– Один миллиард смогу предоставить в течение месяца.
Свободные средства, доступные к немедленному использованию.
– Разумеется, не без условий. Речь идёт о применимости технологий для Castleman. Но стоит Старку вмешаться – условия придётся менять.
Взгляд обратился прямо к Алексу.
– Добавляю ещё одно обязательное условие. Единственным руководителем организации должен быть ты. Ни мне, ни Старку места в управлении быть не должно.
Алекс моргнул, удивлённо:
– Даже тебя исключить?
– Да. Управление не интересно. Требуется лишь право голоса в совместных исследованиях с Castleman. Остальное – полностью тебе.
Это была чистая правда: лучше позволить компетентному человеку вести корабль, чем тратить силы на организационную рутину.
– Старк, безусловно, фигура выдающаяся. В каком-то смысле даже заслуживающая уважения. Но если входит в проект, обязательно потребует титул сооснователя. По-другому он не умеет.
Его сущность всегда тянулась к центру внимания – неизбежно и без возможности иначе.
Дважды коронованным правителям не удержать один трон – слишком хрупкая конструкция выходит. А вкладывать собственные деньги в подобный хаос… смысла нет.
Слова прозвучали жёстко, почти как удар холодного металла о камень. Настоящий ультиматум – без украшений, без намёков.
Если вдруг Старк попробует примерить на себя роль лидера, вложенные средства будут отозваны сразу, без промедления. Так и было озвучено перед Алексом, глядя прямо в глаза, словно проверяя, выдержит ли собеседник этот взгляд.
Выбор стоял простой и болезненный: или Старк, или тот, кто сейчас перед ним. Двоих у одного штурвала быть не может, выбора без выбора здесь не существовало. Так всё станет однозначным: когда Старк спустя время появится, чтобы надавить или уговаривать, у Алекса уже не останется пространства для торговли.
Некоторое молчание зависло в воздухе, как густой утренний туман, и только потом Алекс выдохнул:
– Нужно немного времени. Всё слишком неожиданно…
Разрешение было дано спокойно, мягко, но с твёрдой границей.
– Конечно. Сколько потребуется.
Небольшая улыбка, едва уловимое движение уголков губ – и разговор был закрыт. Но времени оставалось мало. Неделя в Калифорнии – вот весь запас. За эту неделю Алекс должен был вынести приговор.
* * *
Дальнейшие дни пролетели в плотном графике, в постоянном шуме кондиционеров, бряканье дверей переговорных и запахе кофе, от которого к вечеру уже тошнило. А учитывая, что сам пил только чай… Крейн, деловая, собранная, вечно щёлкающая ручкой, сопровождала по списку встреч и поездок.
Основной задачей стало изучение перспективных AI-стартапов для частных инвестиций. Дел хватало выше крыши: каждая компания считала себя будущим гигантом, каждый основатель – пророком, а каждая презентация – спасением мира.
– Эффект потрясающий, – Крейн улыбалась так, будто в руках держала выигрышный лотерейный билет. – С тех пор как Шон объявил о пожертвовании, запросы на встречи просто обрушились на нас.
Большинство по-настоящему интересных стартапов ещё находились на стадии pre-seed или Series A. Чтобы добраться до таких, обычного открытого рынка мало – требовались личные знакомства, сеть контактов, которой у новорождённого частного фонда попросту не было. Попытки собрать информацию напоминали ковыряние в сухой земле в поисках родника.
Но после громкого пожертвования ситуация изменилась мгновенно. Стоило имени прозвучать с большой сцены – двери распахнулись, а почта заполнилась приглашениями. Так пахнет успех: смесь горячего пластика от ноутбуков, недопитого латте и амбиций.
– Польза от Шона огромная… – Крейн всё ещё сияла. – Но уверены ли вы? Десять миллиардов – не мелочь.
– Воспринимай как рекламные расходы, – прозвучало спокойно.
Смысл был простой: вложение работало не только как филантропия, но как мощнейший маркетинговый шаг. От одного этого жеста отрасль запомнила имя навсегда – а такое напечатать на билборде невозможно ни за какие деньги.
И всё же в голосе Крейн слышалась тревога, будто под пальцами ощущался тонкий лёд.
– Если всё это оплачивается из личных средств… разве не станет всё бремя риска полностью на вас? Ранние инвестиции часто заканчиваются провалом.
Если бы вложения делались через фонд, убытки распределились бы между инвесторами. Но когда платит один человек – один же несёт все потери.
– Правда уверены, что это нормально? – осторожно спросила она.
Ответ вышел тёплым и искренним.
Провалы – не страшны. Вкус риска даже опьяняет. Потому что если случится обратное – взрывной успех – весь урожай никто не отберёт.
Вспомнилась Tempest: в период COVID компания выстрелит так, что от прежней оценки не останется и следа. Стоимость подскочит до 8 миллиардов к 2020 году. И вложенные 200 миллионов превратятся в 2,4 миллиарда – чистым золотом. Если бы инвестиция прошла через фонд, на руках осталась бы лишь пятая часть этой суммы.
А так – всё остаётся здесь. Каждый доллар, каждое решение, каждый риск.
То же касается и Next AI: разве кто-то добровольно отдаст своё будущее на сторону?
Но беспокоила другая вещь – обратная сторона триумфа.
– С провалом легко справиться. Гораздо сложнее, если инвестиции выстрелят чересчур мощно, – прозвучало вслух. – Могут начаться проблемы.
И это правда: если управляющий фондом держит лучшие сделки у себя, инвесторы быстро начинают задавать неудобные вопросы. Эхо недовольства звучит одинаково во всех странах:
«Почему такая блестящая возможность оказалась только у вас?»
Крейн кивнула, понимая.
– Обычно на такое закрывают глаза. Но если успех слишком яркий, кто-нибудь обязательно обвинит в нарушении фидуциарных обязанностей. Хотя… на практике редко доходит до реальных последствий.
– Уверена?
– В случае с Tempest они сначала вообще отказались работать с частными фондами. А проекты, в которые сейчас вкладывается Шон, – это чистые авантюры, слишком рискованные. Невозможно доказать, что он заранее знал об их будущем успехе.
Её голос звучал ровно, уверенно. А воздух кабинета густел ароматом бумаги, нагретых серверов и осторожного оптимизма.
Мысли Крейн ещё звенели в ушах, пока взгляд скользил по её лицу. Лёгкий запах чернил тянулся от раскрытого блокнота, а пальцы Крейн нервно крутили ручку, едва слышно постукивая ею по странице.
– То есть, при любом споре победа будет за нами? – прозвучало наконец.
– Да, именно так, – подтвердила Крейн, тон её был уверенным, но под ним пряталась тень беспокойства.
Громкий вздох вырвался сам собой, обдав язык сухостью. Хотелось бы избежать любых споров, любых угроз лишних разбирательств, словно от них тянуло едкой бумагой и прокуренными кабинетами.
– Можно ли сделать так, чтобы никаких конфликтов вообще не возникло?
Крейн на миг задумалась, взгляд её скользнул куда-то в окно, где лениво дрожал раскалённый калифорнийский воздух.
– Если речь о превентивной мере… Тогда лучше вынести всё в квартальный отчёт. Несмотря на то что инвестиции личные, можно пригласить желающих инвесторов присоединиться. Это уберёт большинство вопросов.
Мысль оказалась не такой уж плохой. Раз уж путь выбран, лучше сразу разложить карты на стол: хотите участвовать – участвуйте, не хотите – потом не жалуйтесь.
– Так и сделай.
Крейн кивнула, записывая слова быстрыми чёткими штрихами. Бумага тихо шуршала под её рукой.
И тут раздалось резкое «Бззз» – телефон вздрогнул в ладони. Вибрация будто пробежала по коже холодной змейкой. Один взгляд на экран – и брови непроизвольно сошлись.
На дисплее высветилось имя, которого увидеть совсем не ожидалось:
«Джерард Мосли».
Старший брат Рейчел. Человек, с которым не было ни регулярных разговоров, ни хоть какой-то эмоциональной связи.
Ответ его, едва прозвучал, пахнул чем-то липким, настораживающим:
– Рейчел сказала, что ты в Сан-Франциско? Совпадение – сам тут в командировке…
– Понятно, – вырвалось коротко, почти сухо.
Пусть говорит дальше.
– В каком отеле остановился?
– «Rosewood Sand Hill».
Лёгкий смех в трубке прозвучал искусственно, будто из горла вытягивали вату.
– Хорошее место. Отдыхаешь, да? Не работаешь?
Слова лились пустые, бессмысленные, как тёплая газировка – без вкуса, без смысла. Манера Джерарда всегда выдавала его намерения: что-то нужно, но сказать напрямую мешала гордость.
Такие вещи раздражают сильнее всего. Время – слишком ценная штука, особенно когда срок жизни поджимает так, будто кто-то с каждым днём затягивает петлю на шее всё туже.
Но связь с семьёй Рейчел разрывать нельзя. И польза от Джерарда могла оказаться вполне реальной.
Пальцы чуть сильнее сжали телефон, и слова прозвучали мягко, почти доброжелательно:
– Есть немного свободного времени вечером. Хочешь поужинать?
Пауза на том конце провода оказалась слишком долгой.
– Сегодня? Так внезапно…
– Ну и жаль, – прозвучало спокойно, и палец нажал на сброс.
Короткий «пик» тишины – и снова вибрация.
Телефон дрожал настойчивее прежнего.
– Нет, стой! У меня как раз отменились другие планы… Где встретимся?
Голос в трубке теперь звучал напряжённо, будто человек внезапно осознал, что отступать ему уже некуда.
От него веяло отчаянием, которое даже сквозь динамик чувствовалось, как тёплый влажный воздух перед грозой.
Интерес вспыхнул, как искра на сухой бумаге.
Что же могло так прижать наследника крупнейшей частной компании в мире?
Ответ хотелось узнать как можно скорее.
Со стороны Джерарда посыпались новые сообщения, будто человек стоял под дверью и колотил в неё костяшками пальцев:
– Могу подъехать, если нужно…
Запах поспешности чувствовался даже сквозь динамик телефона. Но допускать его в гостиницу не хотелось – воздух номера и так успел пропитаться затхлой скукой недели, проведённой в замкнутом пространстве.
– Может, встретимся в другом месте? В четырёх стенах уже сердце тянет, будто давит потолок.
В трубке повисла тягучая пауза.
– … Тогда где?
Пальцы машинально провели по прохладному корпусу телефона, пока в голове бродили варианты. Встреча должна была пройти на территории, куда простому смертному ход заказан – в зоне, доступ к которой даётся не по деньгам, а по фамилии. Но первые идеи разваливались одна за другой.
Ещё пару месяцев назад речь бы сразу зашла о закрытом клубе старых династий. Тогда без связи с Джерардом туда не попасть. Теперь же всё изменилось: богатые и влиятельные сами выстраивались в очередь, приглашения сыпались так, что стол в номере был завален конвертами, пахнущими дорогими чернилами.
– Где остановился сейчас?
– У меня особняк в Сан-Франциско…
– Тогда можно встретиться у тебя? – слова скользнули в трубку, будто между делом.
– У меня дома?
В элитное жильё старой аристократии не попасть просто так. Место, где стены впитывали в себя десятилетиями запахи старого дерева и воска, и каждая мелочь говорила о родословной. Именно туда и нужен был доступ.
– Вообще, всё чаще бываю в Калифорнии, подыскиваю здесь второй дом. Сегодня даже агенту показывали объекты.
Предлог оказался достаточно гладким, чтобы лишить Мосли повода отказаться.
После короткого «ладно, приезжай» трубка замолкла, а тишина вокруг словно напиталась тяжёлым интересом.
Мысли завертелись вихрем. Что могло прижать наследника «Маркиза» так сильно?
Последний разговор касался расширения бизнеса по кормам для животных – спокойная тема, без намёка на грядущую бурю. В известном будущем эта отрасль «Маркиза» превратилась в настоящий золотой рудник: и корма, и огромная сеть ветклиник под одной крышей, половина выручки шла именно оттуда.
Но сам путь до вершины мог быть непростым. Что-то, возможно, пошло не так.
Над ухом прозвучал голос Крейн:
– Уезжаешь?
От неё пахнуло лёгким ароматом дорогого парфюма, смешавшимся с холодным воздухом коридора. На сегодня стояла важная встреча с AI-стартапом, в который уже были вложены деньги, но планы пришлось перекраивать.
– Вынужден. Срочный разговор нарисовался. Одна справишься?
– Это не проблема… но последний пункт вызывает тревогу. Речь о регуляторных рисках.
Внутри что-то неприятно сжалось, словно ледяной пальчик провёл по позвоночнику.
Регуляторный риск.
Слухи о нём ползли по Силиконовой долине быстрее утреннего тумана.
– Сегодня говорила с одним фондовым менеджером. Очень похоже, что ограничения на использование данных всё-таки введут.
Для обучения моделей требовались горы информации – километры медицинских карточек, несметные массивы лабораторных отчётов. Через частный equity-фонд и RP Solutions уже были куплены компании, управлявшие такими базами. Всё хранилось под строгой системой обезличивания, и по нынешним законам HIPAA это было абсолютно легально.
Но…
– Похоже, хотят радикально ужесточить правила. Обязать ставить безопасность на уровне оборонных компаний или запретить доступ тем, кто слишком мал и не имеет опыта.
– То есть стартапы просто выбивают из гонки.
– Именно. Логика такая: только проверенные гиганты должны работать с чувствительными медицинскими данными.
Этого в прежней линии времени не было. Но лёгкое колыхание крыльев бабочки в прошлом всегда могло превращаться в ураган в будущем.
– Насколько всё серьёзно? – слова вышли резче, чем хотелось.
– Игнорировать нельзя. Big Tech и Big Pharma сейчас активно лоббируют… Если это правда, значит хотят искусственно построить стену.
Большие технологические и фармкорпорации уже целились в медицинский AI. Стартапы держали оборону скоростью, гибкостью, умением разворачиваться мгновенно, как хищник, почуявший запах крови. Гиганты ненавидели это – и теперь, похоже, решили давить не инновациями, а законами.
Сухой воздух комнаты будто сгустился.
Если всё пойдёт так, как лоббируют корпорации…
Доступ к данным для вложенных стартапов окажется перекрыт напрочь.
Мысль о том, что разработка собственного AI для лечения может треснуть по швам, ударила будто ледяной водой по затылку. В воздухе повисло глухое напряжение, от которого виски слегка заломило.
– Может, нанять лоббистов? – голос оставался спокойным, но внутри что-то сжималось.
Крейн медленно покачала головой, будто делала это уже сотни раз.
– Лоббирование не покупается простым мешком денег. Нужно десятилетиями наращивать сети, знакомиться с нужными людьми, выстраивать доверие. Гораздо реальнее искать союзов и договариваться.
Перед глазами возникли тяжёлые фасады корпораций – огромные здания Big Pharma и Big Tech, словно стальные горы, за которыми тянулись глубокие тени. Для переговоров с такими махинами пришлось бы обивать пороги один за другим, раз за разом, пока каждая сторона не протянула бы руку. На это ушёл бы год… два… может и больше.
А времени как раз и не было.
Холодок пробежал по коже: лечение требовало старта исследований здесь и сейчас. Каждый день промедления отзывался внутри глухим звоном, будто кто-то кидал в грудь пустые камни.
Можно было, конечно, попытаться продавить ситуацию силой. Вступить в открытую битву с фарм-гигантами и тех-титанами. Но в сражении за регуляции решало не мастерство, не техника, а влияние. Политическая мускулатура. А политикой заправляли белые элиты, веками делившие между собой кресла и кабинеты. Какой вес мог бы иметь молодой русский среди их закрытых кругов?
