Текст книги "Деньги не пахнут 2 (СИ)"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

Голос Раймонда напоминал холодный скрежет металла – не громкий, но проникающий под кожу. Платонов, будто, не замечая нарастающей стужи в воздухе, спокойно качнул головой.

– Не знаю, что именно сказала вам Рейчел, – прозвучало ровно, без тени смятения. – Со своей стороны обозначил только факты.

– И всё же, вы действительно близки?

– Всё зависит от того, как понимать слово "близость". Половину недели мы ужинаем вдвоём. По моим меркам – это отношения.

В глазах Раймонда, как в глубине раскалённой печи, вспыхнул гнев.

– Значит, Рейчел скрыла это от меня?

В его голосе зазвенела стальная нота ярости. Взгляд стал убийственным, будто остриё кинжала упиралось прямо в горло. Но Платонов лишь пожал плечами, словно речь шла о пустяке.

– Даже если скрыла – нет ничего необычного. Дети часто утаивают что-то от родителей. Причины не всегда бывают опасными или дурными.

Слово "не" растворилось, словно его и не было. В сознании Раймонда остался лишь намёк на угрозу. Лицо его окаменело, глаза впились в собеседника, словно хотели прожечь насквозь. Атмосфера в зале натянулась, как струна перед разрывом.

– Близки с моей дочерью… Но речь идёт о простой дружбе молодых людей?

Джерард, чувствуя, как по спине стекает липкий пот, мысленно умолял: "Только скажи, что это дружба…".

Но Платонов не стал облегчать его муки.

– Нет, это не обычная дружба.

Грудь Джерарда сдавила ярость, зубы впились в губу, чтобы не вырвался крик. Раймонд уже почти сорвался, подозрения вспыхнули в нём пожаром.

– Более чем дружба? Хотите сказать – романтические отношения?

– Этого я не утверждал. Но назвать её простой дружбой язык не повернётся.

– И как же тогда вы её определите?

Тишина повисла тяжёлым свинцом. Казалось, одно неосторожное слово – и грянет взрыв.

– Об этом не могу говорить, – наконец произнёс Платонов, словно ставя печать на недосказанности.

Джерард с облегчением выдохнул. Пусть ответ опасен, но всё же не безумен.

Раймонд же напрягся ещё сильнее. На лице проступила тёмная тень – признание особой связи с дочерью без объяснений оказалось для него невыносимым.

– Вы сами утверждаете, что откровенность – ваше достоинство, а сейчас уходите от ответа?

– Секрет, доверенный под честное слово, не может быть разглашён. Для этого нужно разрешение того, кому он принадлежит.

– Значит, вы храните какой-то тайный договор с моей дочерью?

– Да, именно так. Но никакой опасности в этом секрете нет.

Воздух сделался ледяным, дыхание в горле застывало, словно перед грозой. Взгляд Раймонда излучал смертельную угрозу, но Платонов оставался спокойным, даже позволил себе взглянуть на часы, а затем перевёл глаза на Джерарда.

– Так ради чего, собственно, вы хотели этой встречи?

Джерард, не находя слов, лишь умоляюще метнул взгляд к отцу, будто пытаясь сказать: "Не время поднимать такие темы".

Платонов тяжело вздохнул и, словно смиряясь, вновь обратился к Раймонду:

– Хорошо. Если настаиваете, могу пояснить. Но для этого придётся заручиться согласием другой стороны. Разрешите сделать звонок?

Гневное молчание, прожигающий взгляд – и, наконец, короткий, почти сквозь зубы кивок Раймонда.

Сергей Платонов поднялся, шагнул к окну, откуда пробивался тусклый свет, и достал телефон.

Глубокое, затянутое тишиной помещение лаунжа словно дышало напряжением. Воздух пах дорогим табаком, мягкой кожей кресел и лёгкой горечью чёрного кофе, застывшего в бокале на столике. Хоть расстояние между собеседниками было немалым, каждый шёпот, каждое слово при желании можно было уловить.

– Рейчел, твой отец не оставляет попыток выяснить, что нас связывает. Скрывать дальше смысла нет, – прозвучало неожиданно спокойно.

На лицах Раймонда и Джерарда, словно по команде, отразилось одинаковое выражение – морщины гнева прорезали лбы, взгляд потяжелел. Раймонд уже подыскивал место и время, где сможет выместить ярость, а Джерард до смерти боялся услышать следующее слово.

И тут прозвучало оно – короткое, резкое, будто удар каблука о мрамор.

– Можно рассказать о нашей сделке?

"Сделка?" – это слово резануло слух. Слишком грубо, слишком чуждо для Рейчел, словно кристальный бокал заполнили мутной жидкостью.

Вернувшись на своё место после короткого звонка, Сергей Платонов без предисловий заговорил о том, что никто не ждал.

– Некоторое время назад Рейчел попросила об услуге. Речь шла о фонде под названием фонд Калсмана.

Раймонд нахмурился, словно впервые слышал чужое имя.

– Фонд… Каслмэн?

– Да. Болезнь редкая, пять тысяч новых случаев в год. Почти никаких лекарств.

Взгляд Джерарда метнулся к Платонову, зрачки расширились. Мысль молнией пронеслась в голове: "Так вот оно…"

Но продолжение объяснения оказалось иным, чем ожидалось.

– Рейчел попросила помочь в разработке препарата. Сказала, что мне это не принесёт убытков.

– Она обратилась первой? – в голосе Раймонда прозвучало неверие.

Платонов, не моргнув, ответил прямо:

– Да. С какой стати мне интересоваться фондом, где нет прибыли?

Слова ударили, как хлыстом.

***

Разговор о сделке с Рейчел обрушился неожиданно на плечи Раймонда. Гнев вдруг уступил место тяжёлому молчанию, от которого воздух в комнате сгустился.

Первым очнулся Джерард.

– Но ведь Рейчел никогда не интересовалась редкими болезнями…. Почему вдруг….

Скепсис проступил в его голосе ясно. Для него картина всегда складывалась подозрительно: слишком много совпадений, слишком много недомолвок в этой странной дружбе.

Если оставить всё без объяснений, их версия сложилась бы сама: наивная наследница, обманутая ловким проходимцем.

Но история уже была выстроена иначе. И Платонов знал – главное не факты, а рассказ, который им придётся принять.

– Насколько слышал, одна из школьных подруг Рейчел работает в этом фонде, – прозвучало ровно, без запинки.

Ложью это назвать нельзя. Джесси, невеста Дэвида, и впрямь пересекалась с Рейчел через общих знакомых.

Имена в списках друзей совпали дважды. Совпадение? Нет, тонкая нить, связывающая историю.

И это совпадение удивило обеих – и Рейчел, и Джесси.

***

Гулкий полумрак зала дышал тишиной, в которой каждое слово ложилось на уши словно удар о каменную плиту. В воздухе витал терпкий аромат старого виски, смешанный с табачным дымом и кожаной выветренной обивкой кресел.

Сергей Платонов спокойно изложил свою версию: знакомство Рейчел с фондом Калсмана возникло через личные связи. Но неожиданное уточнение вызвало у собеседников немалую заминку:

– Фонд этот, как оказалось, вовсе не занимается разработкой лекарства. Видимо, Рейчел тронула какая-то печальная история.

Слова повисли в воздухе, словно сухие листья, сорванные ветром. Джерард нахмурился, потерял нить, не зная, как ответить. В его голове билось одно: логика всегда требует правдоподобия. Простая жалость не могла стать толчком для столь серьёзного шага. Но если речь шла о Рейчел – всё менялось. Для неё это звучало естественно, органично, будто продолжение её натуры.

– Но почему именно ты? – наконец прорезался голос Джерарда, в котором дрожали сомнения. – Из всех людей – именно ты?

Платонов позволил себе лёгкую улыбку, как будто вопрос был слишком очевиден.

– Разве забыл? Мой алгоритм предсказывает с точностью восемьдесят процентов, какие лекарства получат одобрение FDA.

На лицах собеседников мелькнула тень изумления.

– Рейчел хотела понять, сможет ли система подсказать перспективные направления для поиска лечения.

Смычок логики лёг на струну рассказа. Всё звучало убедительно: девушка, увлечённая идеей, и специалист, чьи знания действительно могли пригодиться.

Джерард на мгновение смягчился, но сомнение вновь кольнуло его.

– И что же? Ты просто согласился помочь? По её слову?

Вопрос был неслучайным, в нём сквозило испытание. Такой человек, как Платонов, вряд ли способен работать даром, даже ради улыбки Рейчел.

Сергей тихо усмехнулся:

– Разумеется, нет. Отказал сразу. Но Рейчел предложила сделку.

Глаза Джерарда расширились, а Раймонд откинулся в кресле, будто приготовился к удару.

– Сделку?

– Да. Если помогу в разработке лечения, она станет первым инвестором в моём хедж-фонде. И вложит пятьсот миллионов долларов.

Тишина дрогнула, как поверхность воды от камня. Полмиллиарда – сумма, от которой перехватывает дыхание. Оба мужчины были поражены, но не оспаривали правдоподобие – для наследницы её круга такая цифра не выглядела невозможной.

Скепсис Джерарда тут же сменил направление.

– Но поверил ли ты, что у Рейчел действительно есть такие деньги? В её возрасте – это звучит нелепо.

Платонов снова усмехнулся, мягко, но с явной тенью превосходства:

– Сначала не поверил. Но потом Рейчел пригласила в родовое поместье на День благодарения.

Кресла, стены, воздух – всё вокруг будто подалось вперёд, прислушиваясь.

– Лишь увидев ваш особняк, точно понял, что её слова – не пустые обещания.

Джерард осёкся, словно внезапно сложил кусочки головоломки. На лбу выступил пот. В его взгляде мелькнула догадка: возможно, та самая встреча тогда, в доме, имела совсем иное значение, чем казалось раньше.

Совет звучал просто: "Не можешь изменить картину – измени сюжет".

Именно этим ходом и воспользовался Сергей Платонов. Он выстроил историю так, чтобы любая новая деталь складывалась в пользу нужного образа. По его версии, Рейчел, столкнувшись с трагедией больных редким недугом, не смогла остаться в стороне. Её решение – помочь в поиске лекарства от болезни Кастлмана. Узнав о специалисте, чьи прогнозы о лекарствах сбывались с поразительной точностью, она первой предложила сотрудничество, пообещав щедрое вознаграждение. Сергей же поначалу отказался, но настойчивость девушки со временем сделала своё дело, и между ними завязалась прочная связь.

Такой расклад менял местами роли: не он заманивал Рейчел, а она – его. Если эта версия укоренится, то и все будущие улики будут трактоваться исключительно в таком ключе.

– И всё-таки ты согласился? – раздался сухой голос Раймонда.

– Да. Отказывать не было смысла. До запуска собственного фонда помогу Рейчел с её начинанием.

– Значит, продолжите работать вместе, – в словах сквозила сталь.

– Разумеется. Таковы условия сделки.

Раймонд впился в Платонова взглядом, холодным и испытующим. Даже если дочь желала этого, видеть рядом с ней подобного человека ему было невыносимо.

– Вляпался в неприятности из-за моей дочери, – голос его стал резким, почти шипящим. – Но я сам с ней разберусь. Забудь об этом соглашении.

Жёсткий приказ повис в воздухе, но Платонов лишь покачал головой.

– Слишком поздно. Назад дороги нет.

– Хочешь сказать, у тебя нет причин отказаться? А если я их создам? – Раймонд позволил себе тонкую улыбку, от которой в воздухе стало ещё холоднее.

– Рейчел обещала вложить деньги? Пусть. Я сделаю это вместо неё. Что скажешь? Ничего не потеряешь.

В предложении слышался расчёт: вложиться самому, убрать чужака от дочери и при этом ещё заработать.

– Я готов вложить первоначальные пятьсот миллионов и щедро вознаградить за все усилия, что уже приложены, – продолжал он ровным голосом.

Смысл был прост: "Бери деньги и убирайся".

– Вознаграждение? – переспросил Платонов спокойно.

– Да. Цена за то, чтобы порвать сделку с Рейчел. Назови цифру – покрою.

Ответ прозвучал, как выстрел:

– Пятьдесят миллиардов долларов.

– Кхе!.. – Джерард закашлялся, едва не подавившись воздухом, услышав знакомую сумму.

Раймонд уставился на собеседника с недоверием, в котором смешались злость и растерянность.

– Нелепая цифра, – произнёс он жёстко.

Но Платонов только пожал плечами, будто речь шла о сущем пустяке.

– Иначе нельзя. Контракт уже подписан.

– Контракт? – голос Раймонда впервые дрогнул.

– Да. Два дня назад. В нём чётко прописано: в случае отказа плачу Рейчел штраф в пятьдесят миллиардов.

Слова его упали в тишину тяжёлым грузом. Даже воздух в зале словно потяжелел, будто впитал в себя эту непостижимую сумму.

– Ты что, согласился на такое безумное условие? – голос Джерарда дрогнул, лицо исказилось от недоверия.

Сомнение выглядело естественным. Контракт со штрафом в пятьдесят миллиардов долларов казался откровенным бредом. Любой здравомыслящий человек отверг бы подобное сразу. Но ответ нашёлся заранее.

– В документе речь идёт не о разработке лекарства, а лишь о добросовестном сотрудничестве. Достаточно изображать усилия – и штраф платить не придётся.

В тишине послышалось, как часы на стене лениво отстукивают секунды. Джерард нахмурился, Раймонд задумчиво прищурился.

– Абсурд…, – пробормотал старший Мосли, но в его глазах заискрилась тень уважения.

Рейчел проявила хитрость: поставила защиту, которая не позволяла просто так бросить начатое. В этом был холодный расчёт – удержать рядом того, кто мог пригодиться.

– Понимаю, – Раймонд шумно выдохнул и чуть склонил голову. – А если я сам уговорю Рейчел расторгнуть контракт?

Ответ последовал без промедления:

– Вложите пятьсот миллионов и возместите потраченное время – и тогда всё закончится.

Лоб Раймонда прорезала глубокая складка. Его взгляд потемнел.

– Значит, откажешься от моей дочери просто за деньги?

В голосе послышался ледяной оттенок. В этом обвинении скрывался приговор: нельзя доверять человеку, способному так легко предать.

– Наши отношения изначально строились на расчёте, – прозвучало спокойно.

– Но дружба разве не возникла?

– Дружба рождается из общих интересов, понимания, сочувствия. Между нами ничего этого нет. Единственная связующая нить – болезнь Кастлмана, и та переплетена с деньгами. Уйдёт выгода – исчезнет и связь. Даже если контракт разорвётся, отношения останутся на уровне случайных знакомых.

Слова легли тяжело, но в них звучала холодная логика. Лица отца и сына омрачилось сомнением. Верилось с трудом: уж слишком неестественно казалось равнодушие к девушке – красивой, доброй, да ещё и богатой.

Но упорство в словах Платонова не оставляло пространства для сомнений. Для него всегда существовал один приоритет – деньги. Деньги выше дружбы, выше женской прелести. Деньги – единственная истина.

Даже если в эту минуту Раймонд и Джерард не до конца поверили, время рано или поздно подтвердит сказанное.

Главное уже сделано: удалось снять опасные подозрения. Участие в фонде выглядело исключительно выбором самой Рейчел, а не результатом чужого давления. Более того, проект обретал дополнительный вес: теперь любое вмешательство с её стороны требовало не помех, а поддержки.

Правильная расстановка акцентов сделала своё дело. Недоразумения рассеялись, и дорога к использованию обещанных ресурсов оказалась открытой.

– Так это и было причиной, по которой ты хотел встречи? – спросил Раймонд, глядя прямо, будто стараясь заглянуть в самую глубину.

Разговор, словно река, резко свернул в другое русло. Тема Рейчел оказалась лишь разогревом, лёгкой прелюдией перед главным. Настоящая цель заключалась в двух вещах: выудить подробности о "Теранос" и не позволить Джерарду вернуть вложенные деньги.

Воздух в комнате был тяжёлым, пахнул дорогим табаком и чуть сладковатым древесным лаком мебели. Лампада над столом разлила мягкий жёлтый свет, отчего тени ложились на лица собеседников особенно густо.

– Слышал о твоей истории с "Генезисом", – заговорил Раймонд, слегка поддавшись вперёд. Его голос прозвучал низко, с металлическими нотками. – Доходность впечатляет.

Короткое благодарственное кивок, и тема тут же пошла глубже.

– Фонды, насколько знаю, не были диверсифицированы? – прищурился он.

Теперь в центре разговора оказались способности Платонова как инвестора. Взгляд собеседников стал испытующим, словно луч прожектора, проверяющего каждый шов в броне.

– Была уверенность, что выбранная акция даст около шестисот процентов прибыли. Остальные варианты не стоили внимания: слишком скромные ожидания, – прозвучал ответ.

– А если бы прогноз оказался ошибочным? – Раймонд слегка постучал пальцами по резной ручке кресла.

– В том случае вероятность была равна нулю. В этом раунде уверенность достигала ста процентов.

– Абсолютной уверенности не существует, – скептически покачал головой он.

– Но результат сам всё показал, – последовал сухой ответ.

Повисла пауза, прерываемая лишь гулом кондиционера.

– Методика проста: высокий риск ради высокой прибыли. Да, это психологическая нагрузка. Но результат оправдывает средства. Для тех, кто жаждет стабильности, подобный подход неприемлем. Но в прибыли его оценка бесспорна.

Сомнение сквозило на лицах, но опровергнуть достигнутый результат никто не мог.

Однако вскоре Раймонд, словно выждав момент, метнул настоящий вопрос:

– Почему в контракте указано условие трёхмесячной блокировки средств?

Слова повисли в воздухе, словно звон капли на холодном металле. Вот оно – то, к чему он шёл с самого начала. Всё прежнее – лишь подготовка.

В договор были вплетены условия, удивительно выгодные для Платонова. Возможность воспользоваться средствами в случае поспешного изъятия – слишком уж заманчивая лазейка. И теперь старший Мосли хотел убедиться, не ловушка ли это.

Ответ прозвучал спокойно, с той же серьёзностью, что и вопрос:

– Это защита от внезапного оттока капитала. В случае панического снятия средств весь план мог рухнуть. Механизм был введён исключительно ради управления рисками.

Аргумент выглядел естественно. Но Раймонд не спешил удовлетвориться. Его взгляд стал особенно жёстким, словно лезвие ножа.

– А если бы инвестором был не Джерард, условие осталось бы тем же? – прозвучало следующее.

Вопрос ударил неожиданно. Он таил в себе прямой намёк: будто вся схема изначально была направлена именно против Джерарда.

Тишина в комнате стала особенно густой. Лишь тиканье часов на стене разрезало её на равные отрезки. Раймонд в упор смотрел, стараясь прочитать в лице собеседника малейшую дрожь, малейший знак.

Ответ на столь прямой выпад был заранее очевиден: стоит начать отрицать – последует немедленное давление. Вроде холодного требования: "Если это не было направлено против Джерарда, тогда разреши вывести средства прямо сейчас". Приманка, ловушка с наживкой.

Подобное нельзя было допустить.

Взгляд встретился с глазами Раймонда – твёрдыми, цепкими, в которых плескалась едва заметная тень раздражения. В воздухе ощущался лёгкий аромат старого виски, смешанный с горечью сигарного дыма. Время будто застыло: только мерное тиканье напольных часов отмеряло секунды.

– Нет, – прозвучало ровно, почти глухо.

Раймонд едва заметно повёл бровью.

– Если нет…, – начал он, но слова утонули в тишине.

– Как вы и сказали, условие понадобилось именно потому, что инвестором был Джерард, – последовал ответ без колебаний.

На миг в глазах Раймонда мелькнуло замешательство. Осознанная провокация разожгла его подозрения ещё сильнее.

– И чем же так опасен Джерард? – голос стал холодным, с металлической ноткой.

– В тот момент его решение показалось исключительно эмоциональным, – прозвучало объяснение. – А эмоции живут недолго. Через неделю, быть может, его охватила бы жгучая жажда всё забрать назад. Потому и появилась трёхмесячная блокировка.

– Почему именно три месяца?

– Ожидалось, что акции "Генезиса" вырастут именно в этот срок. Для обоих сторон было бы полезнее сохранить вложения нетронутыми хотя бы до этого момента.

Раймонд сузил глаза.

– Но они взлетели всего за месяц, а не за три.

– Такого не ожидал никто, – последовал спокойный ответ, сопровождаемый лёгким пожатием плеч.

– Надеешься, что поверю на слово? – в его голосе звенела сталь.

– Даже аналитическая комиссия, имевшая на руках все данные, не предсказала такого сценария. Было бы странно, если бы кто-то оказался прозорливее.

Повисла пауза, густая, словно дым, застилающий потолок.

Нужно помнить: препарат "Генезиса" прошёл испытания в половинчатом виде, не завершив полный цикл проверок – случай, не имевший прецедентов.

– В обычной ситуации процесс занял бы три месяца. Поэтому и условие строилось на среднем показателе, – прозвучало пояснение.

– Совпадение, значит?

– Именно.

Вывод средств совпал с взлётом акций случайно, предугадать подобное было невозможно. Никто не мог знать, что "Генезис" рванёт так стремительно.

Раймонд нахмурился, погрузившись в раздумья. Тишину вновь наполнило только тиканье часов и редкий треск поленьев в камине.

Ожидание стало тяжёлым. В подобных ситуациях каждая секунда тянулась как минута, а каждое движение собеседника казалось важнее слов.

Инвесторы привыкли всё просчитывать, видеть подвох в каждой мелочи. Но именно эта излишняя расчётливость часто рождала подозрения и страх обмана. И самое важное здесь – развеять эти сомнения.

Вопрос Раймонда прозвучал резко, словно стук костяшек по дубовому столу:

– Твоя конечная цель – деньги?

Его слова повисли в воздухе, смешавшись с едва уловимым запахом старого дерева и табака. На губах Сергея Платонова сама собой появилась тень улыбки. Подобное уже приходилось слышать – не раз и не два. Богатые люди задают этот вопрос всегда, словно проверяют душу на прочность. Для них это главный критерий: стоит ли доверять управлять своими капиталами.

Ответ прозвучал спокойно, с мягкой уверенностью:

– Конечно, не всё сводится лишь к погоне за прибылью.

– Тогда зачем ты этим занимаешься? – прищурился Раймонд, поднося бокал к губам.

– Просто потому что это интересно.

Правильный ответ. Инвесторы чуют ложь и жадность за версту. Тот, кто гонится только за деньгами, долго не продержится. Слишком скоро азарт сменится пустотой.

Деньги приносят радость лишь до поры. Вложи миллион, получи десять – и жизнь меняется кардинально. Радость, гордость, всплеск дофамина. Всё это делает игру захватывающей. Но если речь идёт о миллиардах, то даже десятикратная прибыль не способна сдвинуть жизнь с места. Цифры перестают быть живыми, превращаются в холодные символы на экране.

Те, кто теряют интерес на этом уровне, обречены. А выживают лишь те, для кого инвестиции – не работа, а игра, вечный вызов. Большая стратегия. Шахматы, только фигурами становятся миллионы людей и их страхи. Нужно видеть рынок насквозь: предугадывать шаги, ставить ловушки, заманивать в западню, искать ходы там, где другие их не видят.

Именно процесс приносит удовольствие. Тот же азарт, что испытывает игрок за шахматной доской или ребёнок, собирающий сложнейшую головоломку. Деньги – всего лишь инструмент, а не цель.

Такой ответ нравится крупным инвесторам. Ведь кому довериться охотнее: бегуну, который выходит на дорожку ради призовых, или тому, кто влюблён в сам бег? Второй всегда выносливее. Он готов терпеть, вставать после падений и снова рваться вперёд.

Раймонд тихо хмыкнул, уголки губ дрогнули. На его лице мелькнула редкая тень одобрения. Первое испытание Сергей прошёл. В воздухе повисло чувство негласного признания, будто дверь в иное пространство чуть приоткрылась.

Казалось, самое напряжённое позади, и можно переходить к настоящему разговору. Но Раймонд внезапно сменил тон:

– Кстати, не думал сменить место работы?

Слова прозвучали почти буднично, но в них сквозил скрытый расчёт.

– Один из моих клиентов собирается создать семейный офис. Ему нужен управляющий. На мой взгляд, ты подходишь идеально.

Эта фраза застала врасплох. Предложение – как шахматный ход, которого никто не ждал. Скаутинг в самый неожиданный момент.

Конец второй книги