Текст книги "Сделай сам 3 (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– И никого из местных не осудили за этот самосуд? – с недоумением поинтересовался я.

– Боже упаси! Конечно, нет! – аж замахал руками Евсей Дмитриевич. – Италия тогда, кажется, какой-то официальный протест по этому поводу подавала. Но власти США плевать хотели на него с высокой колокольни.

– Хорошие законы тут, однако, – аж крякнул я от таких-то новостей. Ведь это не средневековье было, а, считай, вчера по историческим-то меркам. – Тогда чего ж они, такие боевитые, не могут справиться с этой распоясавшейся уличной заразой? – вполне закономерно возник у меня вопрос.

– Не знаю, как в других городах, а здесь, в Детройте и вообще в штате Мичиган, очень многие места в государственной системе управления ныне занимают как раз евреи. Вот они и тушат поднимаемые порой волны возмущения на доступных им уровнях власти, – развел руками мой «экскурсовод» в теневой мир Штатов. – Какими бы упырями эти уличные нехристи ни были, для них они – свои, тогда как мы, все остальные – гои. Потому полиция и бездействует в их отношении, так как её крепко держат в узде, хотя физически она способна пострелять там всех и каждого за считанные дни. А так, чтобы вы понимали, сейчас не менее половины всех преступлений в США совершают именно они. В Нью-Йорке вовсе под три четверти. И те же итальянцы только-только начинают их слегка теснить на данном поприще.

Глава 11
Лихие нулевые! Часть 2

– Это и есть он? – надвинув поглубже на глаза кепку, уточнил я у сидящего на заднем сиденье машины Муромцева.

Мы с ним находились внутри одного из такси его компании, автомобили которой отличались от всех прочих конкурентов тем, что являли собой DAC «Family» в самом дорогом кузове – полностью крытый четырёхдверный седан.

В отличие от тех же кабриолетов с фаэтонами, запихнуть такой автомобиль в деревянный ящик, для отправки в другие города, выходило слишком дорого. Ящик приходилось заказывать вдвое более крупным, чем для упаковки машин с убираемым мягким верхом. И перевозить их выходило втрое меньшее количество на каждой железнодорожной платформе. Плюс сам по себе такой кузов стоил дороже шасси. Потому они до сих пор были относительно редки на дорогах и считались привилегированными транспортными средствами. Но и следить за кем-нибудь из такого автомобиля было куда как сподручнее.

– Да, это Фердинанд Пальма, – чуть сдвинув в сторонку занавеску, прикрывающую боковое стекло пассажирского сиденья, тут же подтвердил Евсей Дмитриевич. – Самый, как вы намедни изволили выразиться, адекватный «дон» в местном итальянском преступном сообществе. Чтобы вы понимали, прежде чем встать по другую сторону закона, он много лет прослужил в полиции Нью-Йорка на должности главы специального отдела по борьбе с итальянской преступностью, отчего прекрасно ориентируется в тонкостях ухода от возможных обвинений в незаконной деятельности. Потому рамки относительно дозволенного прекрасно знает и совсем уж грязью не занимается. Скорее даже максимально дистанцируется от этой самой грязи. Но вот финансовые махинации и политические подлоги с голосами избирателей – это его конёк. Его ведь в прошлом году собирались посадить лет на двадцать за мошенничество, как раз связанное с легализацией мигрантов. Но в итоге отпустили прямо в зале суда. Очень умный и очень скользкий индивидуум с кучей полезных знакомств. Да и легальный бизнес у него, как сами можете судить, изрядно процветает, – указал он на наименование банка, из здания которого вышел заинтересовавший меня человек, являющийся по совместительству ещё и основателем, а также владельцем этого самого банка.

Наш предыдущий разговор с моим «пассажиром» завершился на том, что я изъявил желание лично оценить всех местных криминальных шишек, прежде чем принимать по каждому из них какое-то конкретное решение. Всё же валить их всех одного за другим – без разбора, было бы в корне не верно. На их местно, несомненно, пришли бы новые люди, на которых с самого нуля пришлось бы начинать собирать информацию. А не прийти такие не могли, поскольку итальянская община отсюда никуда не делась бы – это раз. И я не смог бы сидеть в Детройте безвылазно, дабы плести свою паутину тёмной стороны общества – это два.

Я же, блин, технарь! Автомобилестроитель! А не «Крёстный отец» какой, чтобы менять свой существующий образ жизни на управление личным преступным сообществом. Сидеть здесь на постоянной основе мне было вообще некогда! Иных забот хватало с избытком! И потому сейчас я собирался лишь застолбить за собой место в местной бандитской иерархии, обозначить свою территорию со своими интересами, возможно, наладить определённое сотрудничество в некоторых сферах, да продемонстрировать потенциальным конкурентам готовность действовать жёстко, в ответ на любые угрозы в свой адрес. Тем более что до принятия в США «Сухого закона», деньги в местном криминальном бизнесе водились, по моим меркам, откровенно смехотворные. Уж точно не стоящие траты моего драгоценного времени и внимания!

Как донёс до меня Муромцев, те самые 100 тысяч USD, которые с меня желали получить какие-то покуда неизвестные архаровцы, являлись квартальным, а то и полугодовым доходом любого из местных «донов». А всякая шушера калибром поменьше о столь солидных заработках могла лишь только мечтать.

При этом для меня те же самые 100 тысяч USD являлись чистой прибылью нашей семьи всего за 1 день работы всех наших заводов. Так-то! Что называется, почувствуйте разницу!

Тут ведь абсолютно весь преступный мир Детройта в год не зарабатывал столько, сколько мы уже сейчас получали своим честным трудом! А ведь года через два наш доход обязан был удвоиться, как минимум! И нафига тогда козе баян?

Но в том-то и заключалась немалая проблема, что мне никак нельзя было пускать ситуацию на самотёк!

Во-первых, чтобы продолжать зарабатывать на наших предприятиях столь же приятные глазу суммы без всяких там эксцессов с опасениями, мне требовался покой и порядок в городе, генерирующем подавляющую часть наших доходов. Всё же промышленные диверсии ещё никто не отменял. А именно к диверсиям на наших производствах дело так-то потихоньку шло, поскольку никакими иными методами всем потенциальным конкурентам с нами было не сравняться. Любой другой вариант потребовал бы от них вложений сотен миллионов долларов в развитие своих имеющихся заводов.

Во-вторых, уже лет через 10 торговля алкоголем обещала стать самым выгодным бизнесом во всех окрестных штатах. А тут, прямо за рекой Детройт, граница Канады, где этот самый алкоголь можно было бы производить тысячами тонн совершенно легально. Город же Детройт в этом случае мгновенно превращался в идеальнейший хаб по перевалке контрабандной алкашки не только для всего штата Мичиган, но и для Нью-Йорка с Чикаго. Что в свою очередь сулило даже не миллионы, а сотни миллионов долларов ежегодной прибыли! Сотни миллионов, ё-моё! И упускать такие бешенные деньги я уж точно не был намерен. Но с целью сохранения должной чистоты собственного имени тут требовалась определённая прослойка.

Итальянцы же, наряду с ирландцами, держали здесь изрядное количество салунов и винных магазинов. То есть уже располагали выстроенной системой хранения, доставки и реализации подобного товара. В том числе в прилегающих к Детройту мелких городках. Тогда как мне заниматься этим было откровенно некогда. Да и наше, российское, народонаселение в Штатах являлось куда как более скромным в количественном плане. Особенно хоть как-то относящееся ко мне, а не, к примеру, те, что нынче проживали в том же Нью-Йорке.

Вот и приходилось ввязываться во всё это болото самому с прицелом на продуктивное партнёрство в будущем, вместо того, чтобы придать дело максимальной огласке через тех же падких на сенсации газетчиков, да пообещать выплатить за голову шантажиста, к примеру, 50000 долларов. Но лишь за голову! Без тела! И с железобетонными доказательствами вины владельца этой самой головы! А то, зная не местных «местных», можно было ожидать натурального ажиотажа по сдаче этих самых голов. Небось, мешками бы тащили, добывая те по ходу дела чуть ли не на соседних улицах в промышленных масштабах. С этих деятелей сталось бы!

– Понятненько, – проводил я взглядом итальянца, обратив внимание на то, что он не стал садиться в какой-либо автомобиль из числа припаркованных неподалёку, а отправился по своим делам пешком в гордом одиночестве. – Теперь куда ехать прикажете, господин хороший? – усмехнувшись про себя, я принялся отыгрывать роль водителя такси, под которого сейчас и маскировался.

– Прямо и через два перекрёстка направо, где почти сразу увидите винный магазин. Он-то нам и нужен, – не стал запутывать меня названиями местных улиц Евсей Дмитриевич, так как я всё равно их не знал. А забивать столь лишней информацией свою голову – просто посчитал ненужным делом. – Там штаб-квартира братьев Адамо. Вито Адамо – это мозг, а Сальваторе Адамо – кулаки.

– Так близко? – уже приблизительно зная общую особенность планировки улиц Детройта, не смог скрыть своего удивления.

– Да, господин Яковлев. Итальянцы, не смотря на определённые разногласия в своей среде, живут здесь сравнительно плотно, так что городские штаб-квартиры разных «донов» находятся очень близко друг к другу.

Так мы с ним весь день и колесили по городу, где моё внимание обращали, то на одного, то на другого человека.

Сперва были итальянские «доны» с их немногочисленными «лейтенантами», среди которых только Фердинанд Пальма, да Джо Мосери – тот самый «король итальянской общины», были признаны Муромцевым относительно договороспособными индивидуумами, тогда как братья Адамо и братья Джанолла оказались охарактеризованы в откровенно негативном ключе.

И это было плохо, поскольку именно два последних семейства контролировали половину местного рынка палёного алкоголя. Так что хотелось мне того или нет – с одной из этих двух шаек предстояло развивать сотрудничество, тогда как вторую – пускать в расход, не церемонясь. В том числе в целях устрашения оставшихся.

Ведь криминальный мир везде и всюду понимал лишь одни единственный язык – язык силы. И всё! А всякие там романтизированные взгляды на «воровские понятия» существовали лишь для оболванивания всевозможных неокрепших умов или просто дебилов. Но это в свою очередь вовсе не означало, что я сам не стану пользоваться данным методом оболванивания. Мне ведь в будущем свои собственные дебилы в качестве практически бесплатного «уличного пушечного мяса» тоже будут потребны.

После же итальянцев мне продемонстрировали тройки и пятёрки молодых людей, что то и дело попадали в зону нашей видимости по мере продвижения по городу. Ирландцы, поляки, немцы, евреи – в среде каждой из этих групп мигрантов имелись свои «короли улиц». Они-то и состояли на карандаше у нашего с папа́ человека. Ведь таксисты, набранные большей частью из числа поляков да российских евреев, получали у Евсея Дмитриевича дополнительные денежные бонусы за интересную информацию, принесённую на хвосте, которую те могли почерпнуть в течение рабочего дня. Так что сотрудники у него все, как один, завсегда были разговорчивыми с пассажирами и держали ушки на макушке, когда где-либо ждали клиента. Ну и в среде своих земляков активно «варились» конечно же! Куда уж тут без этого!

Но если немцы с поляками по большей части были охарактеризованы, как «безобидные» карманники, да форточники с медвежатниками, то немногочисленные ирландцы и многочисленные евреи поливались грязью основательно. Те же итальянцы на их фоне выглядели вовсе ангелочками какими-то.

А вечером я принялся за рассылку коротеньких записочек тем своим людям, что как раз были со знаком «–». Их тут пока наличествовало не сказать, что сильно много. К той семёрке «недобросовестных арендаторов», которых я вместе с их семьями спровадил сюда, добавилось не более полутора десятков бывших «колтовских» – все, кто не только уцелел за прошедшие годы проживания в США, но вдобавок не смог найти себя на этой «земле обетованной».

Этих брали на роль простых топтунов, курьеров, боевиков да просто в качестве того самого «уличного мяса». Всё равно на что-то большее они банально не годились. Так сказать – расходный материал в грядущих разборках.

И вот, казалось бы, под моей рукой имелось всего каких-то 22 мало на что годных «криминальных элемента». Даже скорее «полукриминальных». Вроде – капля в море. Пшик, а не количество!

Но, учитывая нынешние реалии, это уже была сила. Ведь под рукой тех же братьев Адамо ходило всего-то 6 человек, так сказать, боевого состава. А братья Джанолла вовсе полагались более всего на очень многочисленную родню, что расселилась не только по всему Детройту, но и в ближайших к нему городках. Как таковых же бойцов у них было человек восемь. Не более того. Что на фоне российских бандитских группировок 90-х годов, насчитывавших порой по несколько тысяч человек с сотнями «бойцов», смотрелось откровенно смешно.

Однако, как уже было сказано, сие являлось реалиями сегодняшнего дня. И единственное, что не позволяло вот таким вот «грандиозным» мафиозным структурам исчезнуть в один миг под атакой те же ирландцев или евреев, был фактор общины.

Да, тут каждый окучивал исключительно «свой огород». Интернационал покуда был редок. Разве что в Нью-Йорке уже начинали складываться редкие банды из представителей разных народов. Но вот в Детройте пока что царило чёткое «разделение труда» по национальному признаку. Как и разделение территорий, а также сфер влияния.

Именно поэтому в уже выстроенном и всё ещё продолжающем активно застраиваться «русском квартале», организованной преступности всё ещё не имелось. Было сунувшиеся сюда пара компашек бандитствующей еврейской молодёжи – выходцев из России, мигом огребли таких люлей от представителей рабочего класса, что вовсе забыли сюда путь. Да и мы с папа́ не оплошали в этом плане. Частное охранное предприятие «Гвардия» начало нами формироваться в одно время с отправкой первой группы рабочих. И уже сейчас насчитывало 138 чоповцев, набранных из числа ветеранов войны с Японией и бывших пограничников.

Большей частью эти люди занимались обычной охраной всех наших местных объектов, да патрулировали наш квартал, чтобы вовремя пресекать возможные недоразумения всех его новых жителей с местной полицией. Меньшей же частью – двумя дюжинами, они представляли собой самое натуральное штурмовое подразделение.

Полные «полицейские» комплекты брони, щиты, в том числе противопулевые, тараны для выбивания дверей, «демократизаторы» конечно же, как деревянные, так и резиновые – всё же в самой демократичной стране мира приходилось работать, дробовики, револьверы, пистолеты, пистолеты-пулемёты, ручные и станковые пулемёты, а также снайперские винтовки. Всё это добро имелось у них в закромах на всякий пожарный случай.

Понятное дело, что выпускать их всех таких «красивых» на улицу, чтобы они там провели повальную чистку, мы не собирались. И мы их собирали для иных целей, и сами бойцы могли не понять подобного подхода с нашей стороны. Но вот постоять за честь, свободу и имущество членов нашей семьи, обязаны были по первому зову. Потому я даже серьёзно подумывал об организации собственного похищения, с последующим натравливанием этих «псов войны» на мешающих моим планам всяких нехороших дядек.

– О! А это место я помню! – не сдержавшись, весьма эмоционально воскликнул я, ткнув пальцем в сторону очередного салуна, когда мы проезжали по Ривард-стрит. – Лет семь назад я именно здесь отстреливался от похитивших меня мафиози.

– Да. Народ этот случай помнит до сих пор, – уважительно кивнул в ответ Муромцев, хотя я его в этот момент не видел, будучи увлеченным разглядыванием памятной для меня местности. – Вы ведь тогда пять человек на тот свет спровадили! В том числе Пьетро Мирабиле, которого считали самым первым доном местной итальянской мафии. Поговаривают, что не погибни он тогда, сейчас вполне мог бы являться боссом всех итальянских бандитов в Детройте.

– Ну да, ну да, – понимающе покивал я головой, – пацан к успеху шёл, а тут, блин, я случился. Что называется. Не получилось. Не фартануло. И знаете, что я вам по этому поводу скажу, Евсей Дмитриевич? – поймал я взгляд «пассажира» в салонное зеркало заднего вида.

– Что же? – проявил тот совершенно не наигранный интерес.

– Со временем каждый в этом городе обязан будет понять одну простую истину. Яковлевы – истинные владельцы Детройта. Если не в правовом смысле этого слова, то в фактическом. И ни одна муха не будет здесь иметь право зачинать потомство без нашего на то дозволения, – сказал, как отрезал, я.

А что? У Брюса Уэйна был его Готэм, который тот раз за разом сливал на потеху всяким фрикам. У меня же будет мой Детройт, в котором будут царить закон и порядок. Мой закон! И мой порядок! На абсолютно всех уровнях местного общества и власти! Ведь, случись мне не сдюжить с изменением хода истории, необходимо было иметь достойный плацдарм для отступления. Причём не только отступления моей семьи, но и сотен тысяч прочих жителей России, которым не нашлось бы места в том же СССР. Высокообразованных и предприимчивых, смею заметить, жителей России!

– Полагаете, что сие реализуемо? – очень так тактично поинтересовался Муромцев, не охренел ли я вконец, заявляя такое.

– Время покажет, – лишь многозначительно хмыкнул я, уже прикидывая в уме, сколько своих «бойцов» смогу заселить в этот город в ближайшие год-два, чтобы затраты на них оказались экономически оправданы.

Глава 12
Лихие нулевые! Часть 3

– Может, я всё же с вами внутрь зайду, Александр Евгеньевич? – повернувшись ко мне с переднего сиденья, продолжил гнуть свою линию Иван.

Со времён моей ознакомительной поездки по городу в компании с Муромцевым минуло уже свыше недели, и вот настало время действий. Мой автомобиль остановился напротив входа в помещение банка, и телохранитель в который уже раз за эту поездку выявил острейшее желание не оставлять мою ценную тушку без своего пристального внимания. Видать, до сих пор прекрасно помнил, как опростоволосился с год назад и теперь всякий раз старался перебдеть, нежели недобдеть.

– Не стоит, Ваня, – в который уже раз проверив, что, не смотря на летнюю жару, мой пиджак застёгнут на все пуговицы, и вообще имею должный деловой вид, покачал я головой. – Там максимум четыре человека будет. Три их которых – простые банковские клерки. Ну а с четвёртым я приехал просто пообщаться по душам. Так что внутри мне уж точно ничего не угрожает. А твоё присутствие, всего такого боевитого, – показательно покосился я на уверенно удеживаемый тем в руках пистолет-пулемёт, – будет как раз не к месту. И вообще, мне так-то куда опаснее сейчас находиться на улице, нежели в каком-нибудь помещении. Потому лучше прикрой мой спокойный вход в банк и последующий выход. Только не сильно светись сам с этой игрушкой в руках, – хмыкнув, указал я рукой на его оружие.

К настоящему моменту мои телохранители все, как один, прекрасно знали о послании от «Чёрной руки» и потому принялись исполнять свои обязанности излишне рьяно. Причём настолько рьяно, что лично мне это даже стало мешать в исполнении задуманного плана. Пришлось вот даже в приказном порядке перевести несколько человек в дополнительную охрану отца, а также позаботиться о том, чтобы четвёртое и последнее пассажирское место в моей машине оказалось занято посторонней фигурой. Иначе от компании того же Михаила мне было бы никак не отболтаться.

Что же касалось Ивана… Впоследствии я планировал перед ним объясниться и даже извиниться за грядущую подставу. Но уж точно не в самое ближайшее время. Ибо порой мы сталкивались с такими испытаниями жизни, которые требовалось проходить без лишних глаз с ушами.

Так что, стоило только разъездному корпоративному седану DAC «Family» замереть на месте, как я открыл свою дверцу и шустро юркнул в находящееся в каких-то шести-семи шагах от меня помещение банка. Только и сделал при этом, что молча махнул приехавшему вместе со мной переводчику следовать за мной, да параллельно отмахнулся от порывавшегося таки нарушить мой приказ телохранителя.

– Это что? – через пришедшего вместе со мной переводчика поинтересовался Фердинад Пальма, после того, как мы взаимно представились друг другу, расселись в кресла, и я подтолкнул в его сторону конверт.

– Это та самая причина, по которой мне пришлось нанести вам визит вежливости, – максимально куртуазно попробовал я обозначить подоплёку своего приезда в откровенно крохотный банк итальянца. Крохотный, что в финансовом плане, что в физическом. К примеру, кабинет директора, в который нам с переводчиком удалось прошествовать совершенно беспрепятственно по причине отсутствия какой-либо охраны, находился всего в 10 шагах от входной двери. А помимо него тут наличествовало ещё всего 2 помещения опять же небольшого размера. И это был весь банк!

Почему первым я выбрал для общения именно синьора Пальма? Да потому что мне нужен был банк для отмывания будущих незаконных доходов, который уж точно никак нельзя было бы связать с фамилией Яковлевых. А он, родимый, уже не первый год существовал и действовал под управлением Фердинанда. Причём, как я полагал, с самого начала своего функционирования занимался как раз отмыванием грязных денег. На что как бы намекали и его размеры. Больно уж мало здесь имелось места для приёма клиентов. Хорошо если с десяток человек одновременно могли поместиться в зале обслуживания.

– О! Синьор! Это возмутительно! – ознакомившись с моего на то дозволения с текстом вложенного в конверт письма, более чем эмоционально всплеснул руками мой собеседник. – Сто тысяч долларов! Сто тысяч! Это же уму непостижимо! – сделал он акцент именно на сумме затребованных откупных, нежели на самом факте вымогательства. Что так-то уже свидетельствовало кое о чём. – Да когда я служил в полиции Нью-Йорка, – тем временем продолжил разоряться итальянец, потрясая посланием «Чёрной руки» в воздухе, – самая большая сумма схожего вымогательства составляла всего две тысячи долларов! Две! А тут аж в пятьдесят раз больше!

– Вот и мне не пришёлся по нраву факт того, что кто-то посчитал для себя возможным выдвигать ультиматум моей семье! Моей! – полыхнул я гневом во взгляде и вообще постарался выразить всем своим видом крайнюю степень негодования, даже пристукнув кулаком по столу владельца банка для большего антуражу.

– Я прекрасно вас понимаю, синьор Яковлев! И, более того, поддерживаю в чувстве праведного гнева! – тут же принялся уверять меня в своей полнейшей моральной поддержке этот итальянский мафиози. – Но… Почему вы пришли с этим письмом ко мне? Не логичнее ли было обратиться в полицию? Всё же ваша семья имеет очень немалый вес в обществе не только города Детройт, но и всего штата Мичиган, учитывая, сколь великие налоги вы ежегодно выплачиваете в их бюджеты!

Это да. В этом плане он был очень сильно прав. Налоги мы с компаньонами по местным меркам платили очень уж солидные. Почти 20 миллионов долларов в год выходило на всех нас вместе взятых. Из них половина приходилась на нашу семью. При том, что годовой бюджет федерального правительства США составлял порядка 750 миллионов тех же самых долларов в тот же самый год.

Да и вообще мы являлись более чем крупными работодателями, напрямую обеспечивая на сегодняшний день рабочими местами под 90 тысяч человек – так-то почти пятую часть населения Детройта. И все эти люди, опять же, платили налоги, потребляли всевозможные услуги, блага и продукты, а также выступали избирателями.

Иными словами говоря, именно в наших руках находился очень чувствительный рычаг давления на местное политическое общество. И не принимать это во внимание не мог никто из числа здравомыслящих персон. Так что к нашим с папа́ словам и негодованию местные власти попросту обязаны были прислушаться, обратись мы к ним. В этом плане мой собеседник был прав на все 100%. Но! Всегда существовали определённые «Но!».

– Видите ли, уважаемый синьор Пальма, – закинув ногу на ногу, откинулся я на спинку своего кресла. – Что в бизнесе, что в жизни, что вот в подобных щекотливых ситуациях, – мой взгляд упёрся в удерживаемый им лист бумаги, – я привык действовать по одному золотому правилу. Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам! Мы, Яковлевы, слишком занятые люди, чтобы позволять себе тратить время на все эти полицейские расследования, судебные разбирательства, да вечные оглядывания себе за спину – не осталось ли там позади кого-нибудь сильно обиженного. Куда проще сразу найти виновника очередных возникших беспокойств, да показательно раскатать его в тонкую кровавую лепёшку в назидание другим.

– Кхм. Мистер Яковлев. Опять же, как бывший полицейский, должен вас предупредить, что подобные действия, именуемые не иначе как самосудом, не приветствуются на земле Соединённых Штатов Америки, – покряхтев мигом пересохшим горлом, как-то даже стушевался мой визави. Видать, в определённой мере представлял себе возможности семей, подобных нашей – то есть располагающих и распоряжающихся огромными капиталами. Так сказать, в красках представлял. В очень таких красных и даже бордовых красках.

– Заметьте, вы сами сказали, что они лишь не приветствуются! – в ответ акцентировал я внимание собеседника на том, что они не запрещены для тех, кто может себе позволить прикрыть глаза на нормы американского законодательства. – «Чикаго Трибьюн» не даст мне соврать!

Для меня с отцом небольшой отдел аналитики при «Русско-Американском торгово-промышленном банке» постоянно делал выборку новостей из газет крупнейших городов США, потому я чётко знал, о чём говорю. Ведь именно «Чикаго Трибьюн» вело постоянную рубрику, которую можно было охарактеризовать как – «Линчевание в наши дни».

И потому возразить Пальме было попросту нечего, поскольку, судя по статистике, линчевание отдельных категорий граждан, нет-нет, да походило на местную национальную забаву.

Так-то в Штатах ныне чуть ли не каждый второй день кого-нибудь да вешали без суда и следствия на ближайшем фонарном столбе или дереве. Причём вешали не представители власти, а простые обыватели. И не втихую, а показательно! С позированием перед фотографами и дачей интервью газетчикам.

Что при этом было удивительно лично для меня – под горячую руку этих самых линчевателей попадали не только чернокожие граждане США или же индейцы, как то можно было изначально предположить, исходя из знания истории и менталитета местных. Примерно каждая четвертая жертва самосуда относилась к числу белых – из числа местных жителей или же иммигрантов. И, что звучало особо дико, причиной каждого четвёртого случая становилось, либо неуважительное отношение, либо сказанное в адрес кого-либо уважаемого обществом бранное слово. Вот так обозвал кого-нибудь козлом или же уродом и сразу здравствуй виселица!

И ведь подсчитывали при этом лишь тех, кого нашли! Кого повесили напоказ! А скольких схоронили где-нибудь по-тихому? То-то и оно, что много! Очень много!

А, самое главное, за таковой суд линча местные власти практически никого не наказывали.

Насколько мне было известно из вычитанных данных, максимальный срок для кого-то из подобных линчевателей был равен 15 месяцам заключения в тюрьме. Да и то лишь потому, что свою жертву они не просто по-быстрому повесили, а в течение нескольких часов показательно поджаривали заживо на медленном огне чуть ли не в самом центре своего городка. И это, блин, происходило не в средние века, где-нибудь в Европе на волне борьбы с ведьмами да всякими инакомыслящими Джордано Бруно, а в 1909 году! В славных, мирных, добрых США с их якобы непоколебимыми гражданскими правами! Просто гражданами при этом здесь следовало быть «первого сорта», чтобы уж точно не оказаться на импровизированной виселице.

Так что законы в этой стране, при возникновении должной необходимости, работали исключительно в ту сторону, в которую требовалось их повернуть для политиков и их спонсоров. И никак иначе. Но поскольку мы, Яковлевы, являлись подданными российской короны, позволить себе подобное поведение уж точно не могли. Во всяком случае, в открытую. Ведь всевозможные злопыхатели мгновенно навалились бы на нас при возвращении на родину, дабы отжать себе все наши российские предприятия.

– Если вы имеете в виду… – начал было отвечать Фердинанд, как оказался нагло прерван неким грубияном.

Почему грубияном?

Так он даже не удосужился предварительно постучать в дверь и испросить дозволения войти, а сходу ворвался в кабинет, где мы вели беседу. Причём, ворвался не один, а с обрезом охотничьей двустволки наперевес! Ворвался и застыл на несколько секунд, изучая лица всех присутствующих. По всей видимости, решал – в кого именно стрелять в сложившейся ситуации. Или же – в какой очередности отстреливать нас, касатиков.

– Хм-м-м. Полагаю, это к вам, – перевел я взгляд с неожиданного визитёра на банкира. – Нам выйти, чтобы не мешать вашему дальнейшему общению? Или? – Мой резко побледневший лицом переводчик хоть и дал голосом петуха, всё же продолжал переводить. Видать, надеялся, что неизвестный налётчик отпустит нас с богом, удовлетворившись жизнью лишь одного банкира.

– Предпочту остаться в вашей компании, господа, – оценив удерживаемый неизвестным обрез, тут же постарался увеличить свои личные шансы на выживание синьор Пальма. Всё же патрона у «незваного гостя» могло иметься всего два – по количеству стволов, а нас тут было целых трое.

– А… – больше ничего произнести я не успел, поскольку в этот момент два чёрных зёва обреза уставились в мою сторону, раздался гром выстрела, и меня вместе с креслом уронило на пол, так что я оказался в позиции – ногами вверх. Это, вроде как, заряд дроби влетел точнёхонько мне в живот, придав телу необходимую кинетическую энергию для совершения подобного обратного недосальто из позиции сидя.

Второй же заряд дроби достался тут же мафиози, после чего стрелок поспешил покинуть место преступления, метнувшись к выходу на всех парах. И даже не предпринял попытку подёргать ручку находящегося здесь же сейфа!

Откуда я мог знать, что это была именно дробь, а не картечь, к примеру?

Так, и оружие, и патроны были переданы данному стрелку моим доверенным человеком, вместе с сотней долларов задатка за демонстрационный налёт на этот самый банк с не летальной стрельбой.

Мне нужен был прецедент, связанный с местной итальянской мафией, за который они по всем понятиям стали бы моими должниками. И я его создал с минимальным для себя риском.

Почему с минимальным? Так всё дело обстояло в том, что один патрон был холостым. Тот самый, которым выстрелили в меня. Именно поэтому налётчик слегка промедлил в самом начале – пытался разобраться, в кого и из какого именно ствола стрелять.