Текст книги "Сделай сам 3 (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 7
Богатые тоже плачут

Это я, конечно, спьяну выдал. Да-а-а-а. Папа́ хоть и был уже почти в стельку, но мигом нашёл в себе силы степенно подняться со своего стула, подойти ко мне по замысловатой криволинейной траектории и отвесить такой подзатыльник, что я мгновенно нырнул своим «светлым ликом» прямиком в салат.

Салат, между прочим, был любимым! Оливье! И не какого-то там царского рецепта с шейками раков и перепелиными яйцами, а самым что ни на есть советским! Пролетарским! Куда более вкусным! С колбасявичусом!

А после мне принялись читать столь нудную лекцию о возгордившихся юных глупцах и богохульничестве, что я не выдержал и попросту начал клевать своим вымазанным в салате носом, пока отец бухтел про «космические корабли, бороздящие просторы Большого театра». Или это я ему, пребывая в пограничном полусонном состоянии, начал пьяно задвигать про покорение космоса в ответ на его нотации? Мол, всё детство мечтал стать космонавтом.

Не припомню уже точно.

Очень уж коварной оказалась вишнёвка! Очень! Вроде как компотик пьёшь приятно так согревающий тебя изнутри. А потом как хренак! И ты уже в зю-зю!

Да и я вот в этом самом теле прежде на всякий алкоголь не налегал особо. Потому и соответствующей закалки у моего молодого организьма не имелось. А выпили мы так-то по 0,7 на брата, между прочим! Вот и развезло на слишком молодые дрожжи.

– Ну как? Очухался? О том, чтоб вознестись, мыслей больше нет? – встретило меня утро следующего дня чьим-то осуждающим голосом и жутким сушняком. Хорошо хоть вчерашняя выпивка оказалась высочайшей пробы, а не шмурдяком каким, и голова почти не болела. Так, только слегка поддавливало в висках.

– Вознестись? – откровенно говоря, не понял я услышанного. После чего, прищуриваясь, попытался разглядеть, с кем вообще имею честь общаться спросонья. Всё же утро было явно раннее. А на дворе уже вовсю хозяйничала поздняя осень. Что в условиях Санкт-Петербурга означало лишь одно – кромешную темень за окном.

– Вознестись, вознестись, – покивал в ответ головой родитель, выглядящий в свете не сильно яркой настольной лампы весьма угрюмо. – Или, скажешь, что это не ты вчера вел пространные речи о том, чтобы построить огромный реактивный снаряд и улететь на нём за пределы неба?

– Реактивный снаряд? – нахмурился я, пытаясь сообразить, что папа́ имеет в виду. – Ракету что ли космическую?

– Её самую. Ракету, – вновь кивнул он головой, давая мне понять, что занесло меня вчера в моих словах весьма изрядно.

– Ну, на этот счёт ты можешь не переживать, – отмахнулся я устало и рухнул головой обратно на такую мягкую и такую приятную подушку. – Еще лет тридцать имеющиеся у человечества технологии нам точно не позволят ничего подобного, даже если мы будем сильно-сильно вкладываться в развитие потребных для того отраслей. Так что и впредь буду по старинке ползать по нашей грешной земле, не отрываясь от неё особо.

– И даже на новомодном аэроплане не захочешь в небо подняться? – явно не поверив сразу в моё «исправление», закинул папа́ удочку о новомодном увлечении всяческих «героических первопроходцев пятого океана».

– Уж точно не на этих этажерках, которые сейчас постоянно бьются где-то во всяких там Франциях, – тут же принялся я убеждать отца, что точно не самоубийца. – Вот как появятся на свет надёжные цельнометаллические образцы, да с несколькими двигателями, тогда ещё подумаю, наверное, над этим. А пока, увольте. Нас и тут, на земле нашей грешной, весьма неплохо кормят. И потому никаких небов нам даром не надо.

– Хорошо! – аж прихлопнул в ладоши явно обрадованный фактом моего разумения отец, отчего у меня в голове слегка прострелило. – И больше так не надирайся, сын! Разве что в моей компании. А то ещё брякнешь где-нибудь чего-нибудь этакое. Позора потом не оберемся. Да и с церковью проблемы нам опять же ни к чему. Уже имеющихся с головой хватает.

Это да. Наше родственное сближение со староверами и противостояние с духовенством по вопросу стройки ГЭС, не снискали нам славу добропорядочных христиан.

Поносить всякими нехорошими словами, нас, конечно, не поносили. Но… недолюбливали нынче, в общем. Тем более что, когда на нас началось определённое давление со стороны верующей братии, мы не ринулись замаливать свои многочисленные грехи в ближайший храм, да ещё раскрытым кошельком вперёд. Вот уж нет уж!

Хотя могли бы! Чего от нас, по всей видимости, и ждали. Ведь не было секретом то, что далеко не все святые отцы жили в аскетизме. Иные вовсе являлись теми ещё стяжателями. Да такими, что те же церковники времен «бандитских 90-х», которые за денежку немалую освящали бандитам их шестисотые Мерседесы, могли бы показаться истинно святыми людьми.

Да, в империи, увы, уже везде, во всех сферах жизни, хватало откровенной гнили, предательства и расхлябанности, бороться с которыми в одиночку нечего было даже мечтать.

Мы со своими трепыханиями в этом плане больше походили на тот самый аспирин, который не убивает болезнетворные микробы, но уже хотя бы притупляет боль и снимает где-то воспаление. До становления же «пеницилином» российского общества нам с папа́ было ещё чапать и чапать. И то лишь в моих мыслях.

Вот! Говорю же! Общество было банально больно! И даже я, став частью его верхних кругов, успешно заразился излишним самомнением. Но вроде как не нарциссизмом! Что уже было неплохо!

Только вот лечение кровопусканием, как это случилось в известном мне ходе истории, хотелось бы всё же избежать. Ну или хотя бы произвести его как-то контролируемо что ли. Без всяких ампутаций «лишних членов».

Эх. Мечты, мечты, мечты.

С такими невесёлыми мыслями я вылез из-под теплого одеяла и отправился приводить себя в порядок, прежде чем возвращаться к себе домой. Похоже, пьяного меня родители не стали передавать на руки супруге, оставив на ночь у себя, потому и проснулся я в их квартире, а не своей.

Стало быть, совсем скоро меня должна была ожидать домашняя головомойка, именуемая в простонародье семейным скандалом. Ещё и при походе в ванну пальчиками левой ноги ударился о косяк, едва не взвыв от боли! Во всяком случае, слёзы из глаз брызнули – так сильно саданулся. Благо хоть прибывший ко мне хромающему наш семейный доктор успокоил – не перелом, а лишь ушиб солидный, но трёх пальцев сразу. Потому в свой институт я сегодня не попал, хотя и так немало пропустил занятий с начала учебного года.

Однако, увы, на этом беды не закончились. Не сильно задавшийся с самого утра день уже к полудню принёс очередные неприятные известия. Умер старик Кази. Ушёл из жизни всего спустя месяц после смерти своего старшего брата, на похоронах которого мы лично виделись с Михаилом Ильичом в последний раз.

Хоть я и понимал, что мы тут все не вечны, но этот древний динозавр за годы нашего знакомства успел стать слишком важным человеком в моей жизни, чтобы я не смог не принять это слишком близко к сердцу. Вот и принял. Потом ещё вдобавок принял на грудь для успокоения нервов.

Пришлось откладывать вообще все дела и, активно прихрамывая, срочно выдвигаться к его небольшому особнячку на Васильевском острове. Необходимо было поддержать его семью, как чисто по-человечески, так и в финансовом плане.

Они, конечно, не бедствовали. Капитал какой-никакой имели. Да и небольшая верфь, которой в последнее время управлял его зять, являлась вполне себе прибыльным предприятием. Но… больше внимания – не меньше. А от нас уж точно не убудет.

Отец, правда, чуть меня там наповал не убил, дав вдове и дочери Михаила Ильича обещание добиться у адмирала Макарова дозволения переименовать строящийся ныне на Балтийском заводе линейный крейсер в «Капитана Кази».

Почему чуть не убил? Да потому что я прекрасно понимал, что вновь придётся разоряться. Просто так, за красивые глазки, никто подобный шаг нам не одобрил бы. Всё же почёт весьма немалый! Даже для столь заслуженного человека, каким являлся Кази! Это же целый линейный крейсер, а не эсминец там какой! Но слово-то уже было дадено!

Забегая чуть вперед, скажу, что это дело в конечном итоге стоило нам обмена многомиллионных облигаций военного займа, срок погашения коих истекал в 1909 году, не на хрустящие рубли, а на новые облигации государственного займа – уже долгосрочные.

С одной стороны, вроде как, не потеряли ничего. С другой же стороны, почти 54 миллиона рублей дополнительного оборотного капитала нам в тот момент стали бы не лишними. Отнюдь не лишними!

Вот так и будь, блин, благородным доном исключительно себе в убыток. Как всегда!

И не надо говорить, что кто-то тут изрядно мерзкий, меркантильный и добра не помнящий. Просто делать требовалось слишком много всего, а денег лишних и не лишних тоже не имелось ни шиша в кармане. К тому же ведь не только для себя старался в общем смысле, для России тоже как-никак!

Новость же о том, что сгорела наша первая столичная специализированная автозаправочная станция, свалилась нам с папа́ на голову, стоило только вернуться домой.

Был ли то умышленный поджог или просто чей-то непотушенный окурок не туда упал – мы пока не знали. Но обидно было так и так. До слёз!

Благо хоть ни на одно соседнее здание пожар не распространился. А то ведь, что ни год, то я в газетах находил статьи о гибели в пожарах целых городов, да с тысячами жертв!

Лет пять назад Казань, к примеру, вся сгорела до фундаментов. Два года как дотла сгорела Сызрань. А летом, вон, едва весь Двинск не вспыхнул, словно спичка, но отделался потерей лишь предместий да промзоны.

Дома-то большей своей частью по России до сих пор всё были деревянными! Включая те, что возвышались по окраинам столицы. Да, да! Чего-чего, а бревенчатых бараков и усадеб в Санкт-Петербурге до сих пор имелось видимо-невидимо. Так что тут у нас пожар считался бедствием похуже наводнения.

Не сильно у нас ладились дела и с новой техникой. О чём поведал наведавшийся ближе к вечеру в гости Андрей Платонович Нагель. Отец куда-то укатил ещё часу в шестом и потому принимал я нашего именитого гонщика у себя в квартире.

Стыдно признаться, но нам с ним всё как-то не удавалось пересечься уже почти год как. То я весь в делах и разъездах, то он покоряет очередные гоночные маршруты и сердца десятков тысяч поклонников по всему миру.

Вот и минувшим летом он стал победителем грандиознейшей международной гонки Нью-Йорк – Париж, прошедшей по территории США, Канады, России и Германии с финишем в столице Франции!

Правда победителем его признать смогли лишь совсем недавно – когда, наконец, спустя 2 месяца после прибытия экипажа Нагеля в Париж, финишировала итальянская команда, а французы вовсе выбросили белый флаг, наглухо сломавшись где-то в паре тысяч километров от финишной черты.

Все эти годы, с нашей первой встречи, он так и оставался нашим главным заводским гонщиком, неизменно щёлкая по носу своих и наших конкурентов. Где бы он ни появлялся, первый приз непременно уходил в его руки. Вот и сегодня он только-только возвратился из Франции, с официальной процедуры награждения, после чего сразу поспешил наведаться на завод, дабы сдать очередной кубок в формируемый нами музей, и уже оттуда рванул к нам домой.

– И как вам новая машина? Достойно себя показала в пути? – проявил я отнюдь не праздный интерес, обращаясь к своему вечернему гостю, с большим удовольствием расположившемуся рядом с дарящим приятное тепло и умиротворение камином, в очаге которого потрескивали берёзовые полешки.

О чём это я вообще вел сейчас речь? О какой такой машине?

О! Это был наш новый флагман в люксовом сегменте!

Поскольку бронированный лимузин за четверть миллиона рубликов всё же мало кто мог себе позволить, мы, прекрасно это понимая, также выпустили на рынок модель «Русь Монарх». Так сказать, «гражданский» вариант автомобиля, выполненного на тех же самых агрегатах, что и броневик, который, однако, обходился клиентам почти в 10 раз дешевле. Правда, лишь за голое шасси. Без учёта кузова, который заказчикам предполагалось приобретать самостоятельно у разных именитых кузовных ателье. Что, в общем-то, являлось стандартным подходом к делу у всех производителей автомобилей класса люкс.

Именно на таком автомобиле, естественно, специально подготовленном для покорения бездорожья, Нагель и одержал свою очередную победу, оставив всех прочих конкурентов далеко позади.

Беда с этой нашей новинкой состояла лишь в том, что мы никак не могли удовлетворить пожелания уже имеющихся клиентов в плане скорейших поставок «Монарха», поскольку производственные мощности столичного завода были сильно ограничены и ещё сильней загружены работой. Ведь большинство стапелей оказалось занято под сборку техники для грядущей стройки. Плюс штучные броневики. А увеличивать масштабы предприятия не имело смысла, так как через год-другой всё производство грузовозов обещало вовсе съехать в возводимый нами Яковлевск. Так что тратить деньги на постройку даже временного цеха не хотелось совершенно. Всё же цех – это вам не просто стены. Это ещё и электростанция, и краны, и станки, и много чего ещё сверх того. Лишние на данный момент траты.

– Выше всяких похвал! – тем временем, пока я опять ушёл в думы о деньгах, расплылся в улыбке этот любитель скорости и достижений. – Новый двигатель оказался настоящим чудом! Мощный, тяговитый, надёжный! Работает – как шепчет! Не зря столько лет и средств ушло на его доработку. Совсем не зря! Он того точно стоил! Однако, я приехал к вам сегодня по другому поводу, – заметно дёрнул щекой Андрей Платонович.

– Не хвастаться заслуженным кубком? – на всякий случай уточнил я, почувствовав неладное и внутренне воззвав к небесам, чтобы я ошибся.

– Не хвастаться кубком, – отрицательно покачал головой Нагель. – Наш опытный грузовик. Трёхосный. Десятитонник, – уточнил он на всякий случай, поскольку с трёхосными грузовиками мы экспериментировали в классах разной грузоподъемности. – В общем, он сейчас лежит в Ждановке, – скривился наш шеф-пилот, словно от зубной боли, поскольку, среди прочего, на нём висело также руководство всеми испытательными выездами новой техники. – На её дне, точнее говоря, – ещё больше не успокоил он меня. – Вместе с частью Мало-Петровского моста, который и рухнул под его весом.

– … ть! И это, блин, всего лишь вторник! – не сдержавшись, выругался я, от души саданув при этом кулаками по подлокотникам своего кресла. – Какого хрена он там оказался? Ведь русским языком всем было сказано – на деревянные мосты ни в коем случае не соваться!

– Как мне поведали, сегодня проверяли действие тормозной системы при полной нагрузке автомобиля. Вот она и отказала как раз в тот момент, когда наш грузовик стал подъезжать к мосту, – устало махнул рукой Андрей Платонович, которому такие новости сразу по возвращении на родину тоже были, как серпом по причинному месту. – Водитель, опасаясь опрокинуться, поостерегся входит в поворот на уже набранной скорости. Вот и вынужден был ехать прямо, покуда не затормозил двигателем, слава Богу, никого не подавив при этом. Однако же к моменту полной остановки машина уже оказалась на деревянном настиле моста. Тот под такой тяжестью и разломился почти сразу. Всё же 22 тонны нагрузки – это о-го-го! Да и настил тот был давно уже гнилым.

Да, 22 тонны полного веса – это действительно было о-го-го по нынешним временам. Для автомобиля. Тут и 5-тонные грузовики по всему миру разошлись чуть более чем парой-тройкой тысяч экземпляров. В основном в США, где их выделывали массово на «Петербилде». А мы уже вовсю ваяли вдвое более грузоподъемное шасси!

И кто мы после этого? Дураки?

Нет! Не скажите! Ибо всё просчитано до муллиметра! Ну, почти, как показало нынешнее неприятное событие.

Зачем мы вообще взялись за такое шасси? Причина у меня была всего одна. Надо! Вот и все дела.

Как бы я ни старался предотвратить Первую мировую войну, я всё же допускал возможность её начала, чего бы я ни предпринимал со своей стороны в плане нивелирования «видимых угроз».

Ведь, с одной стороны, она действительно началась из-за сильных разногласий действующих монархов наиболее развитых государств Европы. Все они желали, либо расширения своих владений за счёт колоний и завоеваний, либо распространения своего влияния на ещё большую часть мира, чем имели. А возможностей для того оставался сущий мизер! Следовательно, за этот самый мизер и сцепились. Над исправлением чего я ныне и «работал», потихоньку выбивая из «колоды карт» этих самых «королей» вместе с их мировыми хотелками.

С другой же стороны, монархи, несомненно, являлись лишь этаким знаменем в руках «партий войны», что имелись во всех ведущих странах мира и желали нажиться да возвыситься на очередном кровопролитии.

Даже Николай II в известной мне истории не смог от этой чести отбояриться, поскольку его сильно-сильно прижали внутренние политические противники, требуя защиты православных на Балканах. Откажись он тогда вступиться за тех же сербов, и буржуазная революция в России могла бы вспыхнуть уже в 1914 году.

Сейчас-то, конечно, у императора России положение было куда как более стабильным и даже значительно более сильным, чем тогда. Но вместе с тем он сам лелеял планы стать царём для всех славян. Даже не болел, а откровенно наслаждался панславизмом! И ныне, полагая за собой изрядную силу, как военную, так и политическую, мог вполне себе взбрыкнуть, случись какая-нибудь серьёзная провокация против «братских стран».

К тому же лично мне было совершенно неясно, что именно предпримут воинствующие члены этих самых «боевитых партий», случись неожиданно взойти на престол совершенно новым людям – тем, кого они ещё не обработали в достаточной мере.

Будут ли они пытаться всячески форсировать события или же окажутся вынуждены приступить к новой долговременной осаде этих «новых метёлок» с целью дальнейшего склонения тех именно на свою сторону. То было терра инкогнита.

Потому, как бывший пионер, я желал быть готовым. Готовым, к любому развитию событий.

Именно по этой причине значительные силы нашего столичного автомобильного конструкторского бюро уже более года как были брошены на разработку шасси тяжёлого грузовика, вдвое большей грузоподъёмности, нежели имела наша нынешняя пятитонка. Благо удачно опробованный 12-литровый двигатель в 150–180 лошадок уже имелся в «закромах родины». А это было чуть ли не полдела!

Вот кто-то скажет – «Нафига?».

И в чём-то будет даже прав. Ни те дороги, ни те мосты, что ныне связывали города, деревни, сёла, веси уж точно не предназначались для проезда по ним столь тяжёлой техники.

Накатанные грунтовые дороги, непременно, расползались бы в грязевое месиво, а мосты банально разрушались бы под колёсами таких машин.

Именно по этой причине в молодом СССР, которому дороги достались от империи, изначально делали ставку на 1,5– и 3-тонные грузовики максимум. А уже после, по мере развития дорожного строительства, постепенно начали переходить на что-то более грузоподъемное.

Но мы-то сейчас сталкивались с нехваткой, в том числе, водителей, механиков и производственных возможностей. Потому в целях обеспечения той же грядущей стройки грузовиками нам и приходилось делать ставку на гораздо более грузоподъёмные образцы, каждый из которых мог бы заменить собой, как минимум, 2 машины более низкого класса.

Но даже это было лишь одной стороной монеты!

Другой же стороной являлась военная направленность создания нашего 10-тонного монстрика.

Прекрасно понимая, что в существующих реалиях мы никак не сможем выдать своей русской армии тысячи великолепных танков, я сделал ставку на создание основы не столько бронетанковых, сколько механизированных войск. Ведь далеко не сразу бои ПМВ перешли в стадию грандиозных окопных сражений. В первые полгода там все стороны активно применяли тактику манёвренной войны, сходясь друг с другом в чистом поле, так сказать.

И вот пришла мне как-то мысль, что БТР-ы, вроде 152-ых[1] советских, да с посаженными в их нутро стрелками, вооружёнными пистолетами-пулемётами, могут стать залогом нашего успеха как раз в эти самые первые месяцы войны.

Всё же шквальный автоматный огонь, ведущийся из-под брони по многочисленной пехоте на открытой местности, являлся такой силой, которой нынче нечего было противопоставить ни одной армии мира.

Ни противотанковых ружей, ни противотанковых пушек, ни гранат, у тех же немцев на вооружении не имелось. А бить прямой наводкой по БТР-ам из дивизионных пушек – значит подставлять эти самые пушки под ответный пулёметный и пушечный обстрел. Короче, сильно чревато.

Да и колёсный эрзац-танк на той же базе никто нам создавать не запрещал. Что-что, а 76-мм горная пушка в его кузове легко бы поместилась вместе со своим расчётом и боекомплектом.

А о такую технику, произведённую и применённую хотя бы парой тысяч штук, сломали бы свои клыки не только австрияки, но и немцы.

Однако все наши прежние машины для подобной роли не годились – слишком были изначально примитивны, вот и начали работать пару лет назад над «техникой победы», чтобы получить в итоге нечто напоминающее советский ЯАЗ-210[2], являвшийся предтечей первого КрАЗ-а.

К тому же, проведённая мною предварительная теоретическая оценка себестоимости производства и общей надёжности колёсного БТР, по сравнению с гусеничной техникой, представляли глазам куда более приятные цифры, нежели создание с нуля за свой счёт ещё и полноценной танковой отрасли.

Так что стремиться нам точно было к чему в этом плане!

Но как же это всё нам, блин, накладно выходило! Теперь ещё и мост поломанный на нас повесят, несомненно! И никому, блин, не пожалуешься на судьбу злодейку! В жилетку не поплачешься! Всё сам, да сам! Опять и снова!

[1] БТР-152 – советский колёсный бронетранспортёр с колёсной формулой 6×6, созданный на основных агрегатах грузового автомобиля ЗИС-151

[2] ЯАЗ 210 – советский крупнотоннажный 3-осный грузовой автомобиль, выпускавшийся Ярославским автомобильным заводом с 1951 по 1958 годы.