Текст книги "Лунин атакует "Тирпиц""

Автор книги: Константин Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

релу. И вот, когда до дистанции залпа оставалось не более трех минут хода, фашистская эскадра сделала неожиданный поворот и легла на новый курс. Медлить было некогда, и Лунин снова принял правильное решение: произвести залп четырьмя торпедами из кормовых торпедных аппаратов с интервалом в четыре секунды и с дистанции 17-18 каб.

Два взрыва были зарегистрированы акустиком через 2 минуты 15 секунд; за ними послышались еще три взрыва. Причиной всех трех последних взрывов Лунин считал то, что вражеский миноносец; который повернул на контркурс к линкору, когда «К-21» выпустила первую торпеду, скорее всего, перехватил ее на себя и затонул, после чего на нем, в момент его гибели, взорвались глубинные бомбы.

В общем, дерзость, с какой был нанесен торпедный удар по «Тирпицу», настолько ошеломила гитлеровцев, что они упустили «К-21».

…Спустя сутки самолеты нашей авиаразведки обнаружили «Тирпица», «Шеера» и сопровождавших их миноносцев неподалеку от норвежских берегов. Фашистская эскадра шла отнюдь не тем курсом, который мог привести ее к месту встречи с РQ-17; нет, она уходила на юг, причем шла не с обычной в таких случаях скоростью (примерно 10—12 уз вместо 22 – К. С.). Это означало, что торпеды, выпущенные из кормовых аппаратов «К-21», попали в уязвимое место вражеского линкора, лишили его нормальной скорости хода, принудили отказаться от выхода на курс конвоя. Еще позже, через двое суток, наши разведчики вновь отыскали фашистскую эскадру – линкор, два крейсера и семь (!) миноносцев – на якоре к юго-западу от о. Арней».

Командующий Северным флотом подробно разобрал на служебном совещании материалы похода «К-21», заслушал доклад командира лодки и принял решение – засчитать подводной лодке как замечательный боевой успех торпедный удар по «Тирпицу». Засчитано также потопление вражеского эсминца, принявшего на себя часть торпед, выпущенных «К-21». На рубке появилась цифра «6».

[160]

Народный комиссар Военно-Морского Флота Ад-мирал флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов, написавший предисловие к книге английского историка Дэвида Ирвинга «Разгром конвоя РQ-17», пользуясь данными Главного штаба ВМФ, другими материалами и на основании анализа книги Ирвинга (который для ее написания изучил и привлек огромное количество документов – перечень их включает 459 наименований), пришел к выводу, что разгром конвоя РQ-17 был фактически организован, как выражается Н. Г. Кузнецов, английской военно-морской элитой, которая действовала в точном соответствии с политическими замыслами своих империалистических хозяев.

Если до появления книги Ирвинга очень многое оставалось неясным, кое-что прояснилось после ее выхода в свет. В числе упомянутых 459 наименований документов имеются архивные материалы, официальные и мемуарные документы США, Англии и Германии, частные письма и журналы боевых действий, отчеты и радиограммы, речи в парламенте и т. д. Поэтому Н. Г. Кузнецов совершенно справедливо утверждает, что «главным виновником этой трагедии на море, бесспорно, были заправилы англо-американской политики и стратегии того времени».

Их главной целью было лишить СССР поддержки нужными в тот момент военными материалами, доставляемыми через северные порты. Им нужен был разгром одного из конвоев. Наиболее благоприятным временем для этого было, конечно, полярное лето с круглосуточным днем и хорошими погодными условиями. Поэтому жертвой был избран конвой РQ-17, вышедший из Исландии в СССР 27 июня.

Вышло 37 судов, загруженных до предела. Ирвинг пишет: «Какой это был ценный груз для России и какой великолепный трофей для противника! 700 миллионов долларов – такова была стоимость всех перевозимых материалов и оружия: 297 самолетов, 495 танков, 4246 грузовых машин и орудийных тягачей, более 156 тыс. т других генеральных грузов».

[161]

Мощный конвой и две группы поддержки (ближняя и дальняя) из тяжелых кораблей. Рассказывать все перипетии этой истории не входит в нашу задачу. Ей посвящено много книг на разных языках. Ясно одно – еще 4 июля, то есть до выхода в море немецкой эскадры во главе с «Тирпицем» (5 июля), конвой бросил караван судов, а группы поддержки, как ближняя, так и дальняя, ушли на запад. Команду об отходе конвоя и групп поддержки дал первый морской лорд английского Адмиралтейства адмирал Паунд («Паунд» в переводе на русский язык – «фунт» – К. С.).

Можно себе представить, что было бы с тихоходными тяжело загруженными торговыми судами, если бы на них напала эскадра во главе с «Тирпицем»! По неволе напрашиваются такие аналогии, как волк в овчарне или лиса в курятнике. Какой аргумент появился бы у англо-американских политиканов для отмены конвоев! Какой подъем духа возник бы у гитлеровских вояк после такого успеха! Как можно было бы расписать в пропаганде такую победу! Да и нашим войскам были совсем не лишними самолеты, танки автомашины и другие военные материалы, отсутствие которых в нужный момент могло привести к значительным потерям в личном составе.

Вот здесь и становится понятным значение подвига Лунина и экипажа лодки «К-21», преградившей до рогу фашистской эскадре, заставившей эту эскадру повернуть вспять, уйти обратно в шхеры Норвегии.

Можно себе представить, как скрежетали зубами от злобы и досады чопорные и высокомерные английские адмиралы, когда посол СССР в Англии Майский и советский военно-морской атташе в Лондоне адмирал Харламов на совещании убедительно доказали всю подлость поступка адмирала Паунда и неуклюжесть его оправданий. При этой сцене, на сколько известно, присутствовали еще министр иностранных дел Великобритании Иден и морской министр Александер. И они не могли ни слова сказать в защиту своего адмирала, поскольку поняли, что их грязная игра понята и разоблачена советскими пред-

[162]

ставителями. Адмирал Паунд объяснял уход конвоя и групп поддержки нежеланием (то есть боязнью!) встречи английских кораблей с «Тирпицем». А между прочим, охрана конвоя состояла из 6 ЭМ, 4 СКР, 3 ТЩ, 2 кораблей ПВО, 4 траулеров и 2 ПЛ. Группа ближней поддержки под командой контр-адмирала Гамильтона состояла из 4 крейсеров и 3 ЭМ. Группа дальней поддержки (ее назвали силами дальнего оперативного прикрытия) под командованием адмирала Тови состояла из 2 ЛК, 3 крейсеров, авианосца «Викториес» и 14 ЭМ.

Задачей двух ПЛ в составе конвоя было нападение на надводные корабли немцев, если те будут нападать на конвой.

И вся эта армада уходила на запад, избегая встречи с «Тирпицем», обрекая на гибель беззащитные суда, которые они должны были охранять, не щадя живота своего. Как сравнить их поведение с поведением бесстрашного командира «К-21», искавшего, нашедшего и атаковавшего грозного врага? Еще один контраст: после атаки Лунина через несколько часов немецкая эскадра была обнаружена английской ПЛ «Аншейкн». Но командир лодки лейтенант Уэстмакотт не посмел атаковать эскадру, а только донес о ее обнаружении.

Ввиду ухода эскадры во главе с «Тирпицем» обратно в шхеры Норвегии немецкое командование отдало приказ об уничтожении беззащитных судов конвоя РQ-17 подводными лодками и авиацией, которые потопили 24 судна из 37, по другим данным 27 судов из 38; погибли 153 человека из команд судов.

«Эти успехи оказались возможными, – заявил немецкий адмирал Шмундт, – только благодаря непостижимому решению командира конвоя рассредоточить суда, что предоставило моим лодкам возможность атаковать их как неохраняемые цели с весьма небольших дистанций». Немецкий штаб руководства войны на море, пытаясь разгадать ту же загадку, пришел к заключению, что действия союзников по проводке конвоя РQ-17 были настолько гибельны и без-

[163]

грамотны, что руководить такими действиями могли только американцы.

Н. Г. Кузнецов пишет, что это заключение немецкого штаба руководства войной на море служит дополнительным свидетельством недостойной политической игры влиятельных кругов, пытавшихся сорвать доставку в Советский Союз материалов по ленд-лизу.

И действительно, союзники под предлогом слишком больших потерь в судах «заморозили» движение конвоев. Обращение Черчилля по этому поводу к Сталину можно считать образцом демагогического мастерства и яркой демонстрацией способности английского премьер-министра к самым подлым политическим ходам.

Но со Сталиным такие номера не проходили! И ответ Сталина Черчиллю от 13 октября был недвусмысленным обвинением британского правительства в отказе от принятых им на себя союзнических обязательств. Впрочем, лучше, чем сказано в самом письме, не скажешь:

«…Поставки Британским Правительством в СССР вооружения и других военных грузов нельзя рассматривать иначе, как обязательство, которое в силу особого соглашения между нашими странами приняло на себя Британское Правительство в отношении СССР, выносящего на своих плечах вот уже третий год громадную тяжесть борьбы с общим врагом союзников гитлеровской Германией.

Нельзя также не считаться с тем, что северный путь является наиболее коротким путем, позволяющим в наиболее короткий срок доставить на советско-германский фронт поставляемое союзниками вооружение, и что без надлежащего использования этого пути осуществление поставок в СССР в должном объеме невозможно. Как я уже Вам писал раньше и как это подтвердил опыт, подвоз вооружения и военных грузов для СССР через персидские порты ни в какой мере не может окупить недопоставок, получающихся в результате отсутствия подвоза северным

[164]

путем вооружения и материалов, которые, как это вполне понятно, входят. в расчет снабжения советских армий. Между тем, отправка военных грузов северным путем в этом году почему-то и без того сократилась в несколько раз по сравнению с прошлым годом, что делает невозможным выполнение установленного плана военного снабжения и находится в противоречии с соответствующим англо-советским протоколом о военных поставках. Поэтому в настоящее время, когда силы Советского Союза напряжены до крайности для обеспечения нужд фронта в интересах успеха борьбы против главных сил нашего общего противника, было бы недопустимым ставить снабжение советских армий в зависимость от произвольного усмотрения британской стороны. Такую постановку вопроса нельзя рассматривать иначе, как отказ Британского Правительства от принятых на себя обязательств и как своего рода угрозу по адресу СССР».

Демарш подействовал; как писал адмирал Головко, Черчилль пошел на попятный.

[165]

ГДЕ ВЗЯТЬ АККУМУЛЯТОРНЫЕ БАТАРЕИ?

Рассказывает капитан 1 ранга в отставке Николай Никифорович Козлов.

 «До начала войны в составе бригады ПЛ были четыре типа лодок – „малютки“ (ХII серия), „щуки“ (Х серия), „декабристы“ (I серия) и „катюши“ (ХIV серия), сведенные в три дивизиона.

На каждый дивизион имелась одна запасная аккумуляторная батарея (далее – АБ – К. С.). Помещение для хранения батарей было маленьким. Батареи изготовлялись в основном в Ленинграде на заводе им. Лейтенанта Шмидта. Два других аккумуляторных завода – в Саратове и в Тюмени, для флота работали мало, а с началом войны полностью переключились на армейские заказы. Блокада отрезала Ленинград от страны.

Война резко увеличила интенсивность и частоту походов лодок, а значит и использования их АБ. Не стало возможным придерживаться строгих рамок "Правил ухода за аккумуляторными батареями" (ПУАБ). Срочные погружения лодок прерывали зарядки батарей на самых различных стадиях, что приводило к их сульфатированию, преждевременному износу, порче и понижению энергоемкости. Батареи быстро изнашивались, а замены им не было. Были случаи повреждения батарей от бомбежек, пока мы не поставили батареи на амортизаторы.

К середине 1942 года, то есть через год после начала войны, мы запросили у Технического управления ВМФ уже 10 АБ. Наши запросы вызвали в ТУ ВМФ сомнение и даже негодование. Как же так? Ведь АБ по техническим условиям должна служить 3 года! И в июне 1942 года в бригаду ПЛ по приказу Сталина (!) Верховного Главнокомандующего и Наркома обороны, прибыла комиссия – проверить правильность эксплуатации АБ. Видимо, дело было в том, что на изготовление АБ шел такой важный стратегический ме-

[166]

талл, как свинец. В стране был жесткий порядок!

Председатель комиссии (какой-то армейский подполковник) прямо-таки "рыл носом землю", чтобы доказать наше неумение эксплуатировать АБ. Он перерыл все лодочные аккумуляторные журналы и написал разгромный акт на 50 страницах. Но он совершил грубую ошибку – все перерывы в зарядках АБ из-за срочных погружений ПЛ в боевой обстановке он истолковал как незнание нами ПУАБа и нашу техническую неграмотность. Нам поставили в вину даже то, что мы на ПЛ "С-101", у которой полопались аккумуляторные баки (лодку по ошибке пробомбила наша авиация!), по приказу командующего флотом поставили АБ с "декабриста", поскольку другой просто не было.

^{Помощник флагманского инженер-механика Краснознаменной бригады подводных лодок Северного флота по электрочасти инженер-капитан 2 ранга Николай Никифорович Козлов}

Я отказался подписывать такой акт и написал объяснение кнему тоже на 50 страницах. Командир бригады подписывать акт отказался, а командующий флотом не стал его утверждать, так акт и ушел в Москву.

Через месяц на флот пришел приказ Сталина (!), в котором был всего один пункт – объявлялся строгий выговор командиру ПЛ "С-101" капитану 3 ранга Виктору Кузьмичу Векке за то, что он не сумел уклониться от атаки наших самолетов и в результате бомбежки пришла в негодность лодочная АБ. Виктор Кузьмич ходил понурый, пока какой-то шутник не сказал ему: "Ты, Кузьмич, можешь гордиться – ведь "строгач" от са-

[167]

мого СТАЛИНА! У кого из командиров лодок есть такой? Ни у кого! Только у тебя! А ты ходишь, горюешь…"

Однако батарей и после приказа Сталина не прибавилось. В III квартале 1942 года сравнительно небольшие боевые успехи бригады ПЛ объяснялись, в числе прочих причин, нахождением большого числа ПЛ ремонте после бомбежек, из-за изношенности механизмов и отсутствия АБ у трех лодок Но если повреждения можно было в основном отремонтировать, изношенные механизмы заменить или тоже отремонтировать, то изношенную или разбитую батарею можно заменить только новой, а их не было. А без батареи лодка – не лодка, в море ее не пошлешь!

Выход из положения был найден случайно. С началом войны по договоренности советского правительства с правительством Великобритании в Полярное, в бригаду пришли английские лодки. Они базировались в нашей береговой базе, ходили в море воевали и не безуспешно. И вот однажды в кабинете командира бригады Виноградова раздался телефонный звонок. Звонил командующий флотом Головко, который сказал:

– Николай Игнатьевич! Ко мне сейчас обратился глава английской миссии в Полярном контр-адмирал Фишер с необычной просьбой – прислать к ним на английскую лодку нашего специалиста по аккумуляторным батареям.

Фишер получил сообщение о том, что на их ПЛ, шедшей в проливе Па-де-Кале, взорвалась аккумуляторная батарея. Есть человеческие жертвы. Фишер волнуется, у него нет уверенности, что на их лодках, базирующихся в Полярном, делается все правильно по уходу за аккумуляторными батареями. Пришли, пожалуйста, к ним на лодку нашего специалиста, пусть он там проверит все как следует, если нужно, пусть поможет, посоветует, а то еще взорвутся у нас в базе… Будет большой скандал!

Виноградов тут же вызвал меня (я был помощником флагманского инженер-механика бригады по электрочасти) и объяснил задачу. В помощь мне прислали пе-

[168]

реводчика штаба СФ майора Володю Кривощекова и мы пошли на лодку «Тайгрис». Впрочем, прибежал и переводчик от английской миссии. Пришел также инженер-механик дивизиона английских лодок Тут же были старпом и инженер-механик «Тайгриса»,

Осмотр начался с большой неожиданности. Я обратился к инженер-механику "Тайгриса" с просьбой показать мне инструкцию по зарядке АБ. Но тот ответил, что у них на лодке за эксплуатацию АБ отвечает… старпом! Я подумал, что английский переводчик ошибся и переспросил снова через Володю Кривощекова. Однако старпом ответил, что именно он, а не механик отвечает за АБ и принес инструкцию по зарядке. Весь наш международный "симпозиум" начал коллективно переводить и разбирать текст инструкции. Там было упомянуто о необходимости вентилирования АБ и о том, что во время зарядки на лодке нельзя курить. Я спросил, а как вы боретесь с водородом, который АБ выделяет в атмосферу лодки? Старпом сказал, что по инструкции на палубу отсека кладется железный лист, на него насыпается некий порошок, поглощающий водород. А как вы замеряете содержание водорода в воздухе? "А никак!" – ответил старпом. На что я заметил, что в базе еще можно как-то обеспечить более или менее удовлетворительное вентилирование, но в море без замеров содержания водорода вы можете взорваться! Ведь водород взрывоопасен в любой концентрации, начиная с 4% и выше!

Тут вмешался дивмех, который спросил меня:

– А как у вас обстоит с этим дело?

– У нас есть приборы для замера концентрации водорода, – сказал я.

Попутно я спросил дивмеха, как он будет заменять батарею, если она выйдет из строя и придет в негодность по какой-либо причине, в том числе из-за бомбежки. "Нет ничего проще, – сказал дивмех, – по нашему запросу наша английская фирма пришлет новую с первым же конвоем". Тут меня осенило – а что если у них можно будет заказать батарею? Докладывая Виноградову о проделанной работе и об опасной ситуации

[169]

с батареями на английских лодках, я высказал такое предложение. На что Виноградов сказал: «Так в чем дело? Спроси у англичан, могут ли они поставить нам батарею?» Я ему сказал, что мне спрашивать неудобно да, пожалуй, и опасно – ведь я, по существу, разглашаю англичанам, что у нас нет батарей!

Но в это время, видимо, по докладу своего дивмеха английский адмирал обратился к командующему с просьбой оборудовать английские лодки нашей техникой, чтобы обеспечить безопасность эксплуатации АБ, особенно в море. Когда Виноградов стал докладывать командующему итоги моего "похода" на "Тайгрис", Головко сказал:

– Давайте поможем англичанам и пусть Козлов договаривается с дивмехом о поставке батарей. Всю ответственность я беру на себя.

На следующей встрече с английским дивмехом я сказал ему, что мы установим на английских лодках приборы КП-6 для дожигания водорода и приборы для замера концентрации водорода в воздухе и спросил, может ли он заказать в Англии батареи для наших ПЛ. Дивмех обещал доложить о нашей просьбе адмиралу. Английский адмирал ответил: батареи сделаем и пришлем, пусть дают чертежи.

Я доложил Виноградову, что договоренность есть, но нужны чертежи. Виноградов доложил командующему и Головко разрешил передать чертежи в английскую миссию.

Через месяц – два с очередными конвоями нам пошли АБ для "щук", "катюш", "эсок". Не дали батареи только для "малюток". Потом Техническое управление ВМФ стало заказывать батареи и для ПЛ Черноморского и Балтийского флотов. Я же приказом Наркома ВМФ Кузнецова был назначен официальным приемщиком английских батарей, прибывших с конвоями. Оплата за батареи шла в счет лендлиза, для всего ВМФ.

Так что перерыв в отправке конвоев был весьма чувствителен не только для Красной Армии в целом, но и, в частности, для бригады ПЛ Северного флота».

[170]

НУЖНА ЛИ САМОКРИТИКА?

Победы – победами, а самокритика – самокритикой. Если будет самокритика, будут и победы. Не будет самокритики – побед ожидать трудно, разве так, «по дурочке» …

Нелицеприятная критика и самокритика была и на партсобрании лодки 17 июля 1942 года, после оглушающего, казалось бы, боевого успеха – торпедирования линкора «Тирпиц». Чего еще, спрашивается, можно желать?! Тем не менее, доклад командира на партсобрании, несмотря на успехи и награды своего экипажа, был очень жестким. А как же иначе? Это и есть партийное отношение к делу. Нет предела для совершенствования, если будешь критически относиться к себе и к своему делу. Да и выступающие не умилялись успехами, никому не давали спуску, никого особо не восхваляли, а лишь при случае одобрительно упоминали тех, кто действовал безупречно.

Докладчик сказал, что наряду с хорошей работой сигнальщиков у них имелись и недостатки. Примерно нес вахту Фокеев, с него нужно брать пример остальным. Погорелов же нес вахту недостаточно бдительно. Имелись случаи выхода из строя носовых и кормовых горизонтальных рулей из-за халатности в их обслуживании со стороны старшины группы электриков Козлова. Выходили из строя электросигнализация, очень часто – машинные телеграфы и тахометры. Коммунист Суслов и старшина группы электриков уделяли им недостаточно внимания. В группе торпедистов имелся просчет в части запирающих клапанов кормовых торпедных аппаратов. Торпеда в аппарате № 8 травила воздух, что заставило держать торпедный аппарат с закрытой передней крышкой. Цистерна быстрого погружения и уравнительная были неисправны. Мотористы исправляли повреждения с большим упорством, но нужно, чтобы поломок не было. Несмотря на неисправность в цистернах

[171]

уравнительной и быстрого погружения, мы имели  возможность оставаться на позиции для выполнения боевого задания. Работа акустиков показала, что они способны на выполнение боевого задания. Группа радистов работала хорошо как по приему, так и по передаче радиограмм. Приказ о встрече с фашистской эскадрой и о ее торпедировании был выполнен, эта заслуга личного состава нашего корабля. Сейчас нам дан срок на ремонт 15 дней, числа 29—30-го будет выход в море. Требуется хорошая подготовка механизмов к походу, чтобы они не подвели.

Из выступлений

Командир отделения электриковСуслов:

– Помимо изложенных в докладе недостатков, были еще мелкие, которые также нужно учесть и больше не допускать. Например, т. Салтыков не обнаружил своевременно некоторые поломки…

Командир отделения мотористов Власов:

– Отмечаю неинициативность мотористов тт. Соловьева, Салтыкова, Маца и Белика, им нужно это учесть…

Командир  БЧ-V Браман:

– Успех боевого похода зависит от исправной работы механизмов, что этот поход и показал. Выход из строя цистерны быстрого погружения во многом на совести личного состава трюмной группы. Все эти недостатки мы должны устранить, чтобы в боевом походе не было поломок…

Командир отделения радистов Ильяшенко:

– Базанов допущен ксамостоятельной передаче радиограмм только лишь под контролем, поэтому получалось то, на что указывал командир в отношении БЧ-IV в походе. Базанову надо работать над освоением передачи…

[172]

Трюмный краснофлотец Григорьев:

– Гальюном пользоваться не все умеют, продувают его сзакрытой пробкой. Глухарев пустил помпу с закрытым отливным клапаном – слабо знает расположение клапанов. Торпедисты не всегда знают, сколько воды в носовой дифферентной цистерне…

Командир отделения штурманских электриков Мухин:

– Командир отметил хорошую службу сигнальщиков, они несли сигнальную вахту отлично. Мы еще лучше должны приготовиться кследующему боевому походу. У нас в походе было заедание перископа, мы должны устранить его при этом ремонте…

Электрик крснофлотец Саленко:

– Меня часто вызывали в VI отсек из I-го по телефону. Кулешов плохо нес вахту, не вовремя отваливал носовые горизонтальные рули…

Старшина торпедной группы  мичман Гребенников:

– Я вполне принимаю замечания командира лодки. Приказания командира БЧ и командира торпедной группы выполнялись всегда в срок. По готовности № 1 на вахте стою я и вахтенный торпедист. Мы обеспечим выполнение приказа…

Командир отделения комендоров Сидоров:

– В подводном положении все шумы нужно свести на нет. К следующему походу нужно подготовиться серьезнее.

Из заключительного слова командира лодки:

В выступлениях вскрылись наши пробелы… Штурманские электрики в походе работали хорошо… Комендоры в походе должны держать оружие на «товсь», чтобы заеданий не было. Правильно был поднят вопрос о готовности № 1. Партийная организация должна помочь командиру в повышении готовности

[173]

корабля. Надо воевать с противником оружием, а не своими боками…

Резолюция

Заслушав и обсудив доклад командира лодки т. Лунина об итогах боевого похода и задачах парторга-низации при текущем ремонте, партсобрание отмечает, что парторганизация своей деятельностью и работой обеспечила выполнение боевого задания, поставленного командованием перед кораблем. Примером этому может служить работа коммунистов по выполнению боевой задачи в трудных условиях светлого времени, что позволило успешно провести торпедную атаку по немецко-фашистскому линкору «Тирпиц» и нанести ему серьезные повреждения. Коммунисты Гребенников, Жуков, Фадеев, Сергеев, Сидоров, Чалышев и Шорников бдительно несли вахту и отлично обеспечили наблюдение, чем во многом способствовали своевременному погружению ПЛ от вражеских самолетов и боевому успеху корабля. Самоотверженная работа Устенко, Куфаева и беспартийных трюмных на всем протяжении боевого похода при неисправных цистернах быстрого погружения и уравнительной, отличная работа мотористов во главе с тт. Сбоевым, Власовым, Шандориным, Майоровым, а также электриков, радистов, акустиков и коммунистов вахтенных командиров тт. Лукьянова, Ужаровского, Леошко и других привели к победе над нашим врагом.

Вместе с тем партийное собрание отмечает, что не все коммунисты по-настоящему оценили сложившуюся трудную обстановку, в своей работе допустили ряд промахов (выход из строя цистерны быстрого погружения, телеграфов и указателей, тахометров и указателей – тт. Липатов, Суслов), неисправность торпеды в торпедном аппарате № 8 у т. Ужаровского, невнимательность на сигнальной вахте Погорелова и др. Эти недостатки не являются случайными. Они яви-

[174]

лись результатом некоторой самоуспокоенности, расхлябанности и недостаточной проверки механизмов перед выходом в море в условиях светлого времени.

Собрание наметило ряд конкретных мер по устранению отмеченных недостатков и назначило ответственных за выполнение этой работы.

22 июля состоялось еще одно партсобрание, на котором было избрано партийное бюро. В состав бюро вошли Браман, Соловей, Суслов, Глебов и Ужаровский. Секретарем был избран Тимофей Иванович Соловей.

  ^{Август 1942 года: Краснофлотца Ивана Шевкунова принимают в партию. Слева направо: Шевкунов, секретарь партбюро мичман Тимофей Соловей, старший политрук Сергей Лысов, старшина 2 статьи Николай Суслов, старший лейтенант Владимир Ужаровский}

[175]