Текст книги "Последний клиент"

Автор книги: Константин Измайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

Если отстраненно рассматривать принцип движения автомобиля, то логику между отдельными движениями водителя и реакцией на эти действия самого агрегата усмотреть довольно трудно. Если, разумеется, не принимать во внимание стереотип – чем больнее придавишь лапу собаке, тем вероятнее, что она хватит тебя за причинное место. Усматривается некоторое сходство с автомобилем? Такие мысли крутились в голове Кирилла, пока он делал звонки утром прошедшего дня. Какие шестерни должны провернуться, на какой из валов передастся усилие и куда, собственно, вся эта телега намерена двинуться? Куда и зачем? Об этом не знал никто. За исключением самого Кирилла и отчасти Бориса, его давнего приятеля.

Утром, в день звонка, полузадушенный узами брака и лет десять как настоящий немец, Борис приступил к воплощению замысла своего партнера. Он нанял в частных детективных агентствах два десятка отличных высокооплачиваемых специалистов по наружному наблюдению и отправил их за собственный счет в Люцерн и прочие швейцарские захолустья. Затем посетил несколько крупных банков, где совершил пару достаточно простых финансовых операций, потратив при этом сумму, выражавшуюся шестью нулями после цифры «5», воспользовавшись корпоративными счетами компании. Далее он навестил несколько довольно мрачных личностей, пользовавшихся одно время достаточным доверием со стороны Кирилла, – югославов, коих с такой странной любовью оберегают от самостоятельных шагов верные продекларированным ценностям Соединенные Штаты. И, получив от них довольно обнадеживающий прогноз – речь шла о возможностях современной полиграфической техники, поставленной на действительную службу во благо каждого отдельно взятого индивида, к – обеду Борис вернулся домой, в замечательный загородный домик, откуда позвонил в офис, сообщив своей едва различимой в дневном свете секретарше, что неотложные дела требуют его присутствия в местах весьма отдаленных от парящей на морозе Эльбы.

Еще один из абонентов Кирилла, насвистывая себе под нос одному ему известные мотивы, катил по зигзагам, ущельям и тоннелям к предполагаемой точке встречи на огромном даже по здешним меркам рефрижераторе. Рядом с ним, за баранкой, сидел синюшного оттенка бывший соотечественник – от него несло переработанным вчерашним пойлом, луковой закуской, замешенной на аромате грязных носков, и в меньшей мере, разумеется, соляркой. Жуков отыскал его, подбирая необходимый ему многотоннажный автотранспорт. С сотней франков на всю обратную дорогу из Европы в овеянные гением господина Гоголя Палестины, он, мучимый похмельем, в спальнике своего F-12, терзался голодом и страхом перед наступающим новым днем – заказов на перевозку «кулубники» из страны, по странному стечению обстоятельств ставшей чуть ли не лидером по выращиванию этой мерзкой кислой ягоды, не поступило. Как и на часы с кукующими пернатыми, шоколадом и прочей пакостью – все это, видать, раскупили местные жители и в изобилии прибывшие на Рождество туристы из менее морозоустойчивых государств. В кузове, едва слышно погромыхивая на зимних неровностях автострад, катился груз, за перевозку которого был обещан рейс в Россию с необходимыми для этого случая прогонными. Водитель, надо сказать, скучнейший парень, принимавший к оплате только доллары достоинством не более пятерки и представившийся при знакомстве Тарасом, через три часа погруженного в абсолютное молчание пути наконец сбавил ход и сообщил охрипшим голосом:

– Через пять километров граница. Что будем делать?

– Ты куда-то торопишься? Стой и жди команды, – ответил Жуков недоверчиво поглядывающему на него водителю. – А пока сбегай-ка вон в ту лавку и купи себе пару носков. Если же носками там не торгуют, разузнай, нет ли у них противогаза на случай третьей мировой войны…

У Кирилла образовалось дел не менее, чем у его приятеля Бориса. В Берне была отпущена на волю свободолюбивая птичка Маркова. Без особой теплоты, лобзаний и клятв в верности до гроба она выпорхнула из джипа, едва не оставив в память о своем пребывании три неподъемных чемодана с туфлями и нижним бельем. Затем, разумно рассудив, что в излишнем балласте нет необходимости, командир сухопутной эскадры высадил утомленных приключениями Галкиных и ответственного за их младенческий рассудок Грибмана, предложив провести несколько дней в Цюрихе, в милой компании, во взаимных обвинениях и недовольствах. А чтобы их общение ощущалось окружающими как относительно непосредственное, выделил Сергею денег – их вполне хватило бы для того, чтобы навестить все рождественские распродажи, не отказывая себе в услугах такси, ни в посещении заведений местного общепита. Разумеется, вместе с деньгами были переданы и некоторые инструкции – о правилах поведения в местах общественного пользования, о способах контакта с представителями местной администрации и полицией. А далее путь лег на запад, в вотчины барона фон Корфа – предстояло сделать немало, а времени оставалось – чуть.

– Вот тебе, братец Кролик, и Рождество! И выбрать не из чего! – болезненно сморщившись, вслух констатировал Род.

Конечно, существовала пара вариантов, которые могли бы вполне устроить человека разумного. Один из них – возвращение в обжитую до отвращения дыру, в квартале «С», в Ист-Сайде, к выматывающим своей ритмичностью походам к абонентскому ящику – девять – двадцать фунтов гонорара за соседскую кошку или собаку, сотня-другая – за жизнь какого-нибудь ревнивца или жизнь его спутницы, – все это выглядело слишком серо и обыденно. Да и некто, заказавший музыку, непременно пожелает встретиться с отставным сержантом. А в планы Галлахера встреча с этим, возможно рассерженным, господином не входила.

Второй вариант, более дорогостоящий, – убраться подобру-поздорову подальше, да хоть бы на другой материк. В Африку, к примеру… Устроиться в какую-нибудь контору охранником или руководителем службы безопасности и дожить свой век среди баобабов, жирафов и черномазых… Хижина под банановыми листьями с видом на глинистый берег Замбези и, если особенно повезет, покладистая босая зулуска с консервной банкой из-под сардин в левом ухе… Но, к счастью для зулуски с консервной банкой, Род обладал способностью конструировать в собственном сознании довольно удачные логические схемы, которые, может быть, и не привели бы к ожидаемым результатам, но вполне могли увлечь их созидателя довольно далеко. Веттеншапен с Биркиным – тому пример. Но о них Галлахер не вспоминал уже достаточно давно. Давно, если учесть, что встреча, так нелепо прерванная какой-то сумасшедшей дамочкой, завершилась всего лишь тридцать часов назад. И за это время кое-что изменилось. Галлахер обрел способность передвигаться в обуви, следить за стремящейся под колеса дорогой, не морщась от боли в обожженном лице, и размышлять.

Этой способностью Галлахер гордился особенно, так как в сочетании с его недюжинной решимостью и обозначенной им самим целью можно было добиться любого желаемого результата. А что касается возможных происков полиции – здесь Род рассуждал настолько же здраво, насколько и примитивно: к убийству Веттеншапена его можно притянуть только за уши – нет ни свидетелей, ни потерпевших, способных дать показания. Что касается мелкого идиота Биркина – возможно, им сейчас и занимается полиция… И пистолет! Но предстоит еще доказать, что именно он, Галлахер, держал его в руке и тем более стрелял… Обожженное лицо – с этим следовало что-то сделать, так как мазь, приобретенная в одном из городков, попавшихся на пути, была явно от солнечного ожога. Но вот куда править? Галлахер и в момент своего позорного бегства в Невшателе, и сейчас ни на минуту не желал отказываться от своих, пока бесплотных фантазий, а боль только прибавляла злости и сил. Куда править?.. На границе, на любом ее направлении его, несомненно, ждут. Даже не зная кого, будут искать мужчину с обожженным лицом и, возможно, на синем «Эскорте». Затеряться в большом городе – Берне, Базеле или Цюрихе? На первый взгляд просто, если не считать количества полицейских на душу населения и оперативность, с которой все мало-мальские гостиницы будут взяты под контроль. Похоже, они и так стоят на ушах с тех пор, как в одном городе за одну ночь погиб на посту полицейский и пропал без вести водитель такси…

А если городок поменьше? В уголке поглуше? И что-нибудь изобразить? Галлахер достал карту. Он твердо знал, что лучшая позиция – это позиция за спиной противника. Но где противник в данном случае – не ясно. Из чего Род сделал вывод: необходимо вернуться к этому горному гнезду – подобные дома не бросают на произвол судьбы. Тем более сделка с Веттеншапеном у этих русских не состоялась… Ну, конечно, не в сам Вадуц, а расположиться где-то поблизости. Галлахер поводил рыльцем по карте. Ближайшим к нему населенным пунктом оказался Санкт-Галлен – Цюрих он миновал затемно. А от Санкт-Галлена до Роршаха рукой подать, и погода, кстати… И тут у Галлахера созрело действительно гениальное решение – одним ходом он мог приблизиться к базе противника на расстояние, что называется, ружейного выстрела и легализовать свою подпаленную рожу. А для этого необходим всего-то пустяк – как следует все подготовить, дождаться попутной или встречной машины и…

– Славы или денег? – спросил Кирилл у Тони-Анджело, опустившись перед ним на легкий металлический стул.

Тони стремительно втянул в себя то, что у них принято называть пастой, и привычно причмокнул. От неожиданности. Как говорится, всегда есть над чем поразмыслить, было бы чем. И пусть процесс мышления Тони был непосредственно связан с этой достаточно неприятной для собеседников привычкой, он все же считал: если у человека не вся черепная коробка является инструментом переработки продуктов питания, то это должно быть заметно по первой же ответной фразе.

– А в разумном сочетании?

– Заканчивайте трапезу – нам придется пройти в ваш офис…

– В офис? – насколько возможно лукаво (с подобной-то рожей) улыбнулся полицейский. – А что нам там надо?

– Вы согласны на разумное сочетание?

– Ну разумеется…

– Вот и будьте разумны – все, что вам следует узнать, вы узнаете…

– А то, что мне узнать бы хотелось?

– Читайте побольше, Тони, и все образуется…

В маленьком и на удивление чистом кабинете, где полицейский начальник едва размещал свое крупное, неловкое тело, было уютно. Малопривлекательные лица пяти или шести отпрысков Тони пялились со стен, застигнутые в самые неподходящие для фотографии моменты. Да и жена его, возможно итальянка, здорово смахивала на старую, с опаской перебегающую дорогу жидовку. Между этими наглядными доказательствами правоты товарища Энгельса висели какая-то справка при печати и в рамке, прошлогодний календарь с неутолимо вздымающимися женскими грудями на фоне белого песка среди мелких, почти незаметных в этом великолепии волн и фоторобот какого-то маньяка в шляпе и очках.

– Это мой папа! – с некоторой гордостью заявил Тони. – Он был начальником центральной тюрьмы в Люксембурге…

– Я рад за него. – Кирилл смахнул со свободного кресла истерзанный иллюстрированный журнал и со вздохом утомленного человека присел на край. – Значит, в разумном соотношении?

– Именно так. – Полицейский, с выражением достойным сострадания, посмотрел на появившуюся в руке Кирилла сигару и чмокнул. Или он так облизывается? Кирилл не стал прояснять этого и протянул портсигар. Он тут же исчез в ящике стола целиком и без объяснений. Возможно, Тони решил оставить удовольствия на потом, теперь же он принял позу сосредоточенного и уверенного в своих полномочиях чиновника. – Так что вы хотите мне предложить?

– Первое условие: вы не задаете вопросов. Согласны?

– Ну, предположим… – не очень уверенно промямлил Тони.

– Не «предположим», уважаемый, а просто не задаете. А я вам предлагаю в конечном пункте наших с вами взаимоотношений удачную развязку целой цепи преступлений, совершенных на вверенной вам территории…

– Совершенных? – с явным сомнением в голосе переспросил Тони.

– Ну, допустим, которые будут совершены в ближайшее время.

– И каков же характер этих самых преступлений?

– Речь идет о шайке фальшивомонетчиков, намеревающихся провернуть свое дело буквально в двух-трех километрах от вашего участка. Возможно, и не в Лихтенштейне, но в непосредственной близости…

– Очень интересно… И не вы ли представляете этих фальшивомонетчиков?

– Мне казалось, Тони, что вы все схватываете на лету… Но, простите, не теперь. Разве я, человек очень состоятельный и дорожащий своим положением здесь, стал бы проворачивать аферу на виду у вашего недремлющего ока, с риском быть арестованным и, не допусти господи, осужденным?

– Мне кажется, вы произносите имя Господа нашего всегда с маленькой буквы…

– Возможно, вы и правы в этот раз, но к делу подобный факт не имеет никакого отношения. Теперь о сумме предстоящей аферы – она составляет, по слухам, около ста восьмидесяти миллионов швейцарских франков. – Кирилл взял паузу, насладился произведенным впечатлением и продолжил: – Как вы полагаете, полицейскому офицеру, предупредившему подобное, есть на что рассчитывать в дальнейшем?

– Ну, я… Ну, я полагаю, что конечно…

– И я тоже так думаю. И теперь, чтобы все произошло именно так, как хотелось, вам необходимо сделать следующее… – Кирилл достал из нагрудного кармана куртки листок бумаги и передал его Тони. – Здесь серийный номер пистолета модели «Глок-семнадцать». Вы не могли бы свериться с полицейской картотекой, зарегистрирован ли он, и если да, то кому принадлежит…

– «Глок»? – Тони был полицейским, пусть самовлюбленным и самонадеянным, как все полицейские-итальянцы. Но то, что буквально вчера из Берна пришла ориентировка по похищенному у убитого постового табельному оружию, – эта информация еще не улетучилась из Тони вместе с переваренными спагетти. Он сверил номер и очень недобро глянул на Кирилла: – Может быть, вы объясните…

– Я же предупреждал вас, уважаемый, что на данном этапе вы узнаете только то, что мне представляется необходимым. А вот что вас так удивило – я был бы рад выслушать…

– Этот пистолет был украден у полицейского, убитого в Берне…

– Вот как? – Кирилл и бровью не повел при подобном известии. – Значит, вы почти раскрыли дело, связанное с убийством вашего коллеги.

– И вы знаете, кто это?

– Разумеется… Но давайте продолжим…

– Ну нет, постойте! Пока вы не дадите мне исчерпывающих объяснений, я не стану продолжать разговор…

– Я, собственно, не вижу никакой разницы между убитым в Берне полицейским и любым другим человеком, и посему мне на ваши внутренние переживания плевать. А если вы отказываетесь сотрудничать со мной – право ваше, я встаю и ухожу…

– Я вас арестую!

– Вы, уважаемый, забыли, что для задержания, подчеркиваю, даже для задержания лица, подобного мне, вам понадобятся очень веские основания. Иначе будете руководить работой фуникулеров на вверенной вам территории… В ночное время суток…

Тони помолчал с минуту, возможно рассчитывая оставшиеся ходы, и устало хлопнул ладонью о ладонь:

– Хорошо, продолжим…

– Человека, владевшего этим пистолетом, я передам вам в ближайшем будущем – не пройдет и пары суток. Но для этого вы должны выяснить, не обращался ли кто за медицинской помощью по поводу ожога лица. Это должен быть мужчина, высокого роста, рыжеволосый и, вероятнее всего, англичанин…

– Как скоро я должен предоставить вам информацию?

– Желательно, если бы это случилось полчаса назад…

– Этот человек имеет отношение к убийству в Берне?

– Давайте не станем сейчас строить предположения. Одно я обещаю твердо – вы получите убийцу.

– Хотелось бы верить… Что еще?

– Как там обстоят дела с нашими однояйцевыми близнецами? Вы их еще не депортировали?

– Все зависит от вас – как только отзовете иск…

– А что с адвокатом?

– С этим на Рождество проблемы… Даже из консульства никто не приезжал – позвонили из вежливости, узнали о наших к ним претензиях…

– Я мог бы с ними переговорить?

– С глазу на глаз?

– Понятное дело…

– Думаю, что можете… Если не станете их бить…

– Перестаньте, Тони. У меня на них иные виды…

– Мистер Галлахер, вам просили передать… – Санитарка в накрахмаленной шапочке положила перед Родом коробку, перевязанную голубой шелковой лентой, под которую была вложена открытка с рождественскими пожеланиями. Галлахер осторожно коснулся посылки. Как если бы там была бомба, но ничего не произошло.

До получения этой коробки, перевязанной голубой лентой, Галлахер ощущал себя человеком в достаточной мере защищенным от разного рода неприятностей – ему только нужно получить квалифицированную медицинскую помощь и отлежаться пару дней на больничной койке. К этому времени, предполагал он, расследование, связанное с его активной деятельностью, войдет в рутинное русло и ко времени, когда необходимые для его розыска данные будут собраны, он, Род, будет уже далеко, в недостижимом мире, созданном по образу его неуемных фантазий, которые иной раз воплощаются в реальность.

Преодолев очередной подъем и дав остыть натруженному мотору, Род вышел из автомобиля, открыл капот и, сдернув шланг бензопровода со штуцера карбюратора, обильно полил заструившимся топливом клапанную крышку двигателя. Затем вернулся в машину, сел за руль и стал ждать. Через несколько минут внизу спуска показались огни – какой-то встречный автомобиль поднимался по скользкому и достаточно крутому склону. Род отпустил ручной тормоз, и его «Форд» покатился вниз. Когда до встречного автомобиля оставалось метров двести – Галлахер не хотел рисковать собственной жизнью всерьез, – он включил зажигание и крутанул мотор стартером. И тут же яркий сноп пламени выбил замки капота и взметнулся вверх. «Эскорт» Галлахера вильнул влево, пересек встречную полосу и врезался в сугроб. Теперь он уже походил на пылающий факел, зажженный возле уступа высокой скалы. Треснуло стекло, осыпалось, и языки огня коснулись обивки потолка.

Стало жарко и невыносимо душно. Галлахер дернул ручку замка, толкнул дверцу плечом и… Дверь не открылась – пробитый автомобилем сугроб у обочины оказался слишком высоким. Галлахер еще раз ударил плечом в дверцу, затем еще – вспыхнула и потекла, как расплавленная смола, обивка. Дым, зеленоватый и едкий, ударил Роду в нос, обжег горло. Он закашлялся, с каждым непроизвольным вдохом вбирая в свои легкие все больше отравы, и уже ничего не видел. Казалось, он окутан пеленой знойного африканского лета. Хижина под банановой ботвой полыхала. Роду казалось, что он силится подняться с раскаленной циновки, но тело не слушается его…

Встречный автомобиль, который, по замыслу Галлахера, должен был стать для него спасителем, слегка забуксовал в середине подъема – до вспыхнувшего «Эскорта» ему оставалось добрых двести метров. Машину развернуло поперек, и она встала, словно в раздумье, не скатиться ли вниз, чтобы предпринять очередную попытку штурма на следующий день, поутру. Но водитель заметил, что чуть выше неожиданно взметнувшего пламени, с верхней точки склона катится какая-то громада с тремя горящими желтыми огоньками на крыше. Оценив ситуацию, водитель запустил двигатель и, насколько позволяла обстановка, попытался направить машину к спуску – не надо быть гонщиком, чтобы представить, что может натворить трак на узкой и скользкой горной дороге при экстренном торможении. И он оказался прав – драйвер, за спиной которого болталось еще сорок два фута груза, осадил свой тягач – справа от него горел автомобиль, впереди застряла машина, пытаясь развернуться, – и стал прижиматься к левой обочине. Маневр почти удался, если б не непослушный, неравномерно загруженный контейнер. Качнувшись, он сдвинул вправо заднюю тележку прицепа. Край контейнера задел полыхающий «Форд», он вылетел из сугроба, перевернулся через крышу, выбросив из распахнувшейся-таки дверцы Галлахера. Через двадцать минут к месту катастрофы прибыли полицейские. Никому и в голову не пришло, что лежащий на носилках обожженный мужчина сумел добиться подобного эффекта лишь собственным гением и тонкостью расчета.

Галлахер еще раз осторожно коснулся забинтованной рукой шелкового банта. Словно по волшебству, бант развязался – на обратной стороне открытки была одна фраза: «Ты мне нужен!» А под крышкой коробки – пачка долларов в банковской упаковке, на этот раз в сотенных купюрах, мобильный телефон и записка. Галлахер несколько раз перечел текст послания, сверился с планом местности, изображенным на карте, и присел на койке, размышляя, где бы разжиться цивильной одеждой. Окинув взглядом палату, он доковылял, нещадно матерясь про себя, до платяного шкафа, открыл дверцу. Все как по заказу – в шкафу из-под отстегнутого клапана цветного капронового рюкзака выглядывал рукав куртки и пакет с джинсами, а рядом – отличные, совершенно новые горные ботинки с крючками. С этого момента Род вновь ощутил себя злым и здоровым. Значит, все еще впереди! Значит, его тайный соратник все еще с ним, рядом, и нуждается в его поддержке…

После непродолжительного разговора с плененными близнецами Кирилл покинул участок, чтобы вернуться обратно через сорок минут. Его сопровождал Николай с двумя пакетами какой-то жратвы из местного шалмана и чем-то более увесистым, в матерчатом мешочке. Подписав необходимые бумаги, они, уже вчетвером, покинули участок, сели в джип и укатили. Бивис и Бадхед, радостно улыбаясь, пытались заглянуть в глаза своему нежданному освободителю. Отъехав от города на порядочное расстояние и убедившись, что никто не увязался вслед, они свернули на едва заметную под глубоким слоем снега дорожку и через полчаса, вскарабкавшись чуть ли не к небесам, остановились. На небольшой площадке, укатанной широкими гусеницами, стоял снегоход, новый и чрезвычайно мощный. После краткой консультации каждый из близнецов, оседлав снегоход, сделал по нескольку десятков кругов. Сначала осторожно, а затем все быстрей и уверенней, перелетая через небольшие трамплины и рытвины.

– Что ж, – коротко подвел итоги смотра Кирилл. – Я удовлетворен. А ты, Коля?

– А я что? Мне бы чтоб не сбежали…

– А слоник? – Кирилл кивнул в сторону матерчатого мешочка, лежащего на заднем сиденье джипа. – Они на тебя смотрят с каким-то первобытнообщинным ужасом. Уж не сторонник ли ты расовой дискриминации?

– Не, только не этих, как их там… Очень они маленькие… Но веселые, черт их дери…

– Веселые… Как дети… – Кирилл сделал знак близнецам остановиться и подозвал их к себе. – Итак, господа, дело за немногим… Инструкции вы получили?

– А что такое инструкции? – спросил Бивис у Бадхеда.

– Это правила поведения в конкретной, отдельно рассматриваемой ситуации… – отчеканил Бадхед и лучезарно улыбнулся.

– Вот так вот, Коля! Посмотрел бы я, как бы ты ответил на подобный вопрос.

– Ну, я формулировать не мастер…

– Это точно. Укажи им примерное направление – встречаемся на вилле через полчаса.

– Ха, укажи! Не знаю я их птичьего языка!

– Это они так на английском разговаривают. А ты просто укажи направление, а потом – свои часы. Они ребята понятливые, поймут. – Кирилл оставил Николая и, сев в машину, набрал телефонный номер. Ему незамедлительно ответили:

– Ну?

– Это Кирилл.

– А это – Борис.

– Я догадался по интонации. И еще мне совершенно ясно, что вместо порученного дела ты дуешь водку с моим приятелем Драганом. Угадал?

– Ну и что? Была бы твердая – жевал бы… И вообще, можно не дергать меня по пустякам в те редкие минуты, когда я ощущаю себя почти что холостым и частью русским человеком?

– Какие бумаги предпочтительней?

– Значит, так: любые. Тонкость в пометке банка, зарегистрировавшего сделку.

– И все?

– И все…

– Хорошо, через пять минут я свяжусь с тобой. – Кирилл отключился, набрал еще один номер – там тоже были наготове. Ему ответил сам мсье Франс.

– Это вы?

– А что, кто-то еще должен был позвонить по этому номеру? Его даже вы не знаете.

– Верно. С моей стороны для встречи все готово.

– Номинал?

– Максимальный.

– Эмитент?

– На выбор.

– Теперь о самих бумагах. Пусть будут швейцарские государственные облигации на предъявителя – не хочу доставлять вам неудобств. И скажите только, какой банк будет регистрировать сделку?

– «Швейцарский кредит».

– Отлично. И прошу – без шума. Здесь тихо, народу, не считая лыжников, совсем чуть-чуть… Так что люди в темных плащах и при шляпах едва ли добавят прелести местному ландшафту.

– Я вас понял. Жду звонка.

Кирилл еще раз набрал номер Бориса и передал ему разговор с бывшим легионером.

– Все понятно. Вопрос лишь в том, кто будет покупать чемодан?

– Ну уж, наверное, не я, Борис. Пусть этим займется твоя наружка. С Галлахером она сработала четко…

– Да объяснять им всю эту бодягу противно – не русские же, черти…

– Мы им платим – пусть отрабатывают гонорар. Завтра жду тебя к десяти. Как понял?

– Как штык!

Рано поутру, разрешив все спорные моменты с руководством, мсье Франс выехал в Вадуц. Последние два дня стали для него если не пыткой, то каторгой определенно – несколько уровней согласования, телефонные переговоры с Лондоном и бессонные ночи. Мсье Франс просто панически боялся их прихода. Вместе со тьмой в его квартиру, теперь неслышно, крадучись, приходили фантомы, уже навестившие его в Невшателе. Теперь они молчаливо выстраивались в шеренги в тесной спальне, буравя неподвижным взглядом бессильное тело спящего человека. Исчезали они в одно мгновение – как только мсье Франс вдруг просыпался в ужасе и холодном поту, но стоило сну опять сковать веки – как вновь накатывали чуть колеблющиеся, молчаливо укоряющие, страшные фигуры.

Но сейчас было все просто – два бронированных автомобиля катили по автостраде. Мсье Франс раздраженно посматривал в окно на обгонявшие или мчащиеся навстречу грузовики. Они неслись, поднимая с асфальта мелкую поземку, которая оседала на их кузовах, превращая их будто бы в неуправляемые однообразные ящики на колесах. В разрывы меж ними норовили юркнуть маленькие автомобильчики, не рискующие продолжить свой бег самостоятельно. За высокими бортами траков, казалось, безопаснее. Вот, чуть ли не шмыгнув под колеса лидирующего «БМВ», пронесся какой-то красный автомобиль. Мсье Франс даже не успел разобрать его марку. Вроде бы что-то знакомое… Ну конечно, похож на его арендный «Рено», угнанный от гостиницы в Невшателе. Эта нелепая кража до сей поры беспокоила мсье Франса – полиция, узнав об угоне, приняла все меры к розыску – ведь известно, что именно первые часы могут сработать на результат. Но тщетно…

Мсье Франс оставил в покое воспоминания о «Рено» и переключился на мысли о предстоящем обмене. В Лондоне, узнав об условиях передачи документов, были крайне раздражены. Но не выразили этого явно, лишь посетовав на отсутствие у мсье Франса достаточных дипломатических навыков. Они, конечно, ошибались, опыт у мсье Франса был, как был и существенный аргумент для подобных переговоров. Может быть, недостаточно весомый, но и он смог сыграть в этой партии не слабее туза. Кассета, записанная в ресторане при встрече Веттеншапена с русскими. Проблема в том, что она бесследно исчезла вместе с его красным «Рено», небольшим чемоданом с запасными подштанниками и записной книжкой. Как опрометчиво было с его стороны оставлять все это без присмотра в автомобиле!

И вновь красный «Рено»! Он промчался мимо, словно ракета. Мсье Франс дал команду водителю прибавить скорость, но тяжелый автомобиль не годился в соперники маленькому, резвому собрату. Мсье Франсу удалось разглядеть только двух пассажиров, сидящих в салоне. Один из них высокий, за рулем, второй совсем некрупный, чуть лысоватый… Нос с горбинкой… Отсутствующий подбородок… Мсье Франс встряхнул головой – нет, такого быть не могло! Он сам лично, своими руками, приволок труп Крокина и оставил его в тихом, укромном уголке леса, под старой елью… Аккуратно присыпал тело снегом. Никто не мог его там найти! И уж тем более оживить! Совпадение?

Через час этот красный «Рено» обогнал их «БМВ» еще раз. Теперь мсье Франс не сомневался: рядом с водителем сидел Крокин. Ему показалось, что он даже махнул отставному легионеру рукой. Или просто кивнул?

Через полчаса мсье Франс был на месте. Держался он из последних сил. Кошмары, воспоминания, какие-то внезапные ощущения из давно прожитого, когда-то знакомые запахи, заставляющие его нервно вздрагивать, сделали свое дело в одночасье. А вокруг сновали люди в ярких лыжных костюмах, в очках, стекла которых весело отражали искрящийся на солнце снег. От этого становилось еще более невыносимо. Но мсье Франс стиснул зубы – он ждал звонка. И звонок состоялся:

– Вы ведь знакомы с маршрутом фуникулера?

– Да! – едва сдерживая крик, ответил он.

– Со своими людьми вы поднимаетесь до конца…

– Вместе с оценщиком?

– Разумеется! Мы ведь договаривались с вами встретиться на открытом, ровном пространстве…

– Хорошо. Что дальше?

– Там вас встретит мой человек – вы его знаете. Все дальнейшие инструкции получите от него.

– Но послушайте, к чему такие сложности?!

– Жизнь в принципе, мсье Франс, штука сложная. А деньги осложняют ее до предела… Мы ждем вас…

Мсье Франс с тремя охранниками, одетыми так, чтобы не привлекать внимание окружающих, в сопровождении штатного оценщика депозитария загрузились в фуникулер и через пятнадцать минут оказались на верхней площадке подвесной дороги. Далее в гору можно было подняться либо с помощью горнолыжного подъемника, либо пешком. На площадке их встретил человек в плаще и шляпе, молча пригласил проследовать за собой к стоящему в стороне заброшенному домику медицинской службы. В одной из свободных комнат он раскрыл принесенный с собой кейс и предложил вниманию прибывших его содержимое. В свою очередь мсье Франс передал Жукову свой портфель. Андрей ни черта в ценных бумагах не понимал, и тем не менее с умным видом пересчитал их поштучно, умножил сумму на номинал и с улыбкой вернул их отставному легионеру.

– Что-то не так? – поинтересовался мсье Франс.

– Нет, все в порядке, папаша. Но всю эту лабуду вы должны передать не мне, а тому, с кем вы об этом договаривались.

– Так где же он?

– Всему свое время. Вот твой Пробиркин определится с нашей коллекцией, и перейдем к следующему этапу.

«Пробиркин» определялся довольно медленно – время текло, солнце, все более тяготеющее к западу, сместилось вправо и безжалостно било в груду разложенных на столе камней. Оценщик, запаковав последний пакет, кивнул, сложил спектрограф и линзы в саквояж и присел на стул у стены.

– Что дальше?

Андрей включил рацию:

– Все в порядке. Он готов подняться.

– Пускай!

– Теперь, папаша, тебе придется прошагать вверх еще метров двести. – Жуков из окошка указал на лыжную трассу, спускающуюся вниз. – Вон к тому зеленому щиту, там тебя будет ждать наш человек. Ты его знаешь. Он и сообщит тебе порядок дальнейшего движения. Оценщика можете оставить здесь. А вот камни и бумаги с собой, с собой, папаша! Без них с тобой там никто разговаривать долго не станет…