Текст книги "С 4 (СИ)"

Автор книги: Константин Калбазов (Калбанов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Хм. Я слышал об ажиотаже вокруг РБП, известного как Некто. Но надеюсь, вы не станете развеивать налет таинственности?

– Разумеется нет. Как показывает практика, это способствует продажам. Хотя и не думаю, что у меня получится достаточно долго оставаться инкогнито. Репортеры так и рыскают в поисках сенсации.

– Ох уж мне эти репортеры. При грамотном использовании польза от них несомненна, но они же могут обеспечить и серьезную головную боль. Как только с вас спадет полог таинственности, то цены на картины серьезно просядут.

– Возможно. Но пока он еще держится.

– Присылайте картины. Я все подготовлю. А уже послезавтра утренние газеты возвестят о прибытии в Москву таинственного некто. Жаль только, что картин не так много как хотелось бы. С последнего вашего вернисажа прошло довольно много времени.

– Увы. Но у меня было не так много свободного времени.

– Да, да, в газетах писали о том, как русский мичман изменил ход гражданской войны в Бразилии.

– Не верьте. Репортеры врут.

– Врут конечно. Но кое-что в их писанине все же правда. Потомственный дворянин Москаленко-Измайлов принимал самое активное участие в этом противостоянии и на его счету несколько потопленных и захваченных кораблей. К чему вам это, при вашем даре?

– Писать картины мне нравится. Но они все же не будоражат кровь настолько, чтобы огонь побежал по жилам. Опять же, без ложной скромности, должен заметить, что энергетика моих полотен происходит именно от личных опыта и переживаний.

– Трудно вам возразить. А еще, это способствует сохранению инкогнито. Ибо мне известен только один художник который лично отправляется на войну, дабы проникнуться ее духом. Я бы сказал, пропитаться, и излить на полотно всю грязь и боль войны.

– Вы о Верещагине?

– Именно. Но у вас все иначе. Если его картины призваны скорее оттолкнуть молодые горячие головы от желания окунуться в гущу сражения, то ваши скорее наоборот еще больше их разгорячат.

– Ну так и отношение к войне у нас с Василием Васильевичем разное. Я без ветра в лицо, опасности и грохота орудийных залпов попросту закисну. Скучно.

– Ох молодость, молодость. Итак, я жду ваши картины.

– Их доставят уже к вечеру. А вот насчет вернисажа, дату придется оговорить дополнительно.

– Отчего так?

– Дело в том, что в столице я не своей волей. Меня вызвали в управление Добровольного флота. Я вроде как и сам по себе, но в то же время на службе, – не стал откровенничать Борис.

– Понимаю. Что же, картины в любом случае присылайте. А по срокам мы определимся дополнительно.

Глава 21 Аудиенция

Простившись с владельцем галереи, Борис направился прямиком в канцелярию его величества. Вопросы с отчислением десятины опыта и налогов он решил сразу же по возвращении в Россию. Благо конторы Добровольного флота имелись в каждом княжестве. А тянуть с этим вопросом ему не хотелось категорически. Это же такую прорву опыта и денег нужно отдать единовременно, что жаба тоскливо выла в уголке. И чем дольше откладывать этот вопрос, тем больнее потом будет расставаться с кровно заработанным.

Вообще-то он полагал, что на территорию Кремля будет попасть довольно сложно. Все же резиденция царя! Не шутка! На деле же, все оказалось очень просто. У ворот Спасской башни имелся контрольно пропускной пункт. Борис сообщил, что вызван в канцелярию его величества. Гвардейский унтер выслушал его, после чего сверился со списками. Удовлетворенно кивнул и отдал команду матросу, сидевшему за столом в сторонке, выписать соответствующий пропуск.

Впрочем, быть может все и не так просто, как кажется на первый взгляд. Во всяком случае, Суть унтера Измайлов не рассмотрел. А значит он как минимум Характерник третьей ступени, и уровнем повыше будет. Но при таких показателях и всего лишь унтер? Впрочем, это гвардия. Тут все ни как у людей.

К примеру выписывавший ему пропуск матрос являлся чьим-то вассалом, имел пятую ступень и одно возрождение в запасе. Целый ряд умений, во главе которых были именно боевые. Причем, на вид ему не больше двадцати пяти. Даже с учетом использования «Аптечек» его реальный возраст не мог превышать сорока лет. А на развитие целого ряда его умений до третьей ступени, нужна чертова уйма опыта. И самостоятельно ему к этому времени его никак не заработать.

Отсюда вывод. Либо этот парень боец каких мало и успел побывать во многих переделках, слив море крови. Либо в него вливали опыт щедрой рукой из казны. И вот такого всего красивого усадили на КПП выписывать пропуски. К слову в княжеских и боярских дружинах имеющие пятую ступень неизменно носили унтерские звания. Так что, делайте выводы, господа.

Планировка кремля мало чем отличалась от известной ему. Обширная парковая зона, которую прорезала мощеная брусчаткой дорога. Следуя указаниям он направился по одной из аллей. К слову, людей здесь гуляло изрядно. Господа с штатских костюмах и военных мундирах, дамы в разнообразных нарядах. Приметил он и мороженицу. Ничего удивительного, придворные ведь здесь не только служили, но и просто жили.

Справа, среди деревьев, на месте известного ему концертного зала, просматривается Кремлевский театр. Размеры конечно поскромнее, но смотрится он куда внушительней. А главное им хочется любоваться. Красивое здание, просто картинка. За ним, возвышаются величественные стены храмов.

Дорога отвернула влево, и пошла меж трехэтажными домами плотной постройки, образовавшими эдакую улицу. Ну прямо как в Петербурге его мира, где фасады притерты друг к дружке. Причина все та же, дефицит свободного пространства внутри стен. Как уже говорилось, придворные тут не только служили, но и жили. Ну и присутственные места, как же без этого.

Борис пошел по тротуару, всматриваясь в вывески. Здесь нет обычных присутственных мест. Они располагаются в городе. Но тем не менее справа от входа неизменно имеется табличка указывающая на род деятельности находящихся в нем чиновников.

На этой улице куда многолюдней, чем в парке. Правда, праздно шатающихся куда меньше, а вот чиновников самого различного звания в избытке. Те что повыше чинами выхаживают с важностью и явным осознанием своего положения. Молодые, у кого еще все впереди двигаются куда шустрее, едва не переходя на бег, подмышкой неизменная папка набитая бумагами. Бюрократия. Без нее никуда.

Канцелярия его величества оказалось типичным трехэтажным, ничем не выделяющимся из общего ряда. Хотя, как по мнению Бориса, являлось куда более значимым, ввиду своей приближенности к Александру Третьему. Но что значит внешняя мишура. Главное вед суть. Вот похоже и глава этого ведомства считал так же.

Измайлов потянул на себя подпружиненную дверь и вошел во внутрь. Довольно просторный холл. Вправо и влево уходят коридоры, сомнительно чтобы там было так уж много кабинетов. Как уже говорилось, здание размерами не впечатляет. Прямо широкая лестница, от межэтажной площадки которой поднимаются два пролета по сторонам, каждый уже вдвое уже. Как по мнению Бориса, то нерациональное использование внутреннего объема здания. Но да, смотрится конечно солидно.

– Чем могу быть полезен? – поинтересовался служитель, находившийся при входе.

Лет пятьдесят. Одет представительно, в эдакий форменный сюртук. Так и тянет назвать его швейцаром. Но тут не гостиница и не ресторан. Да и Суть его впечатляет. В смысле Борис ее не видит. Зато никаких сомнений, этот наверняка наблюдает всю подноготную вошедшего.

– Капитан Добровольного флота, мичман Москаленко-Измайлов, к действительному тайному советнику Троекурову, – представился Борис.

– Вам назначено?

– Он меня вызывал, – вообще-то, оно вроде как являлось приглашением, но к чему эти игры.

– Секундочку.

Служитель отошел к висевшему на стене телефону. Воткнул два шнура в нужные гнезда, и покрутил ручку индуктора, посылая вызов на другой конец провода.

– Ваше высокоблагородие, по вызову его высоко превосходительства прибыл капитан Добровольного флота мичман Москаленко-Измайлов. Слушаюсь, – выждав с полминуты не вешая трубку, ответил он, и уже обернувшись к Борису, – второй этаж, направо, приемная.

– Благодарю.

В приемной его встретил секретарь, целый коллежский асессор. На секундочку капитан третьего ранга. Ничего так, тут со званиями. Да еще и одиннадцатая ступень, при относительной молодости чиновника. Вот неоткуда ему в этих стенах набрать такое количество опыта. Да еще и при неслабом количестве умений. Не иначе как жирует на казенных харчах. Везде и во все времена одно и то же. Государь же, ясное дело, на подобные шалости смотрит сквозь пальцы. Ибо ему потребны верные люди. А на одном вассалитете далеко не уйдешь.

– Москаленко-Измайлов?

– Так точно.

– Присаживайтесь, – указал он на стул рядом со столиком, на котором стоял самовар и корзинка с пряниками. – Не желаете ли чаю?

– Благодарю. Чаю я мог бы испить и в другом месте. Я так понимаю, что прибыл не ко времени. Назначьте мне день и час, да и откланяюсь пожалуй.

– Однако, – легонько вздернув бровь, удивился чиновник.

– Не вижу смысла мариноваться в приемной. Не стоит так на меня смотреть, господин надворный советник, – ухмыльнулся Борис, – я за чинами и званиями не гонюсь, с меня достанет и мостика моего корабля. Так что, причин в чрезмерном чинопочитании не вижу. Назначьте время. Уж вам-то лучше его превосходительства известно, когда у него имеется окно. Спешным вызов не был, обличен в пригласительную форму, а потому не имеет значения когда именно я предстану перед ним.

– Экий вы нетерпеливый. Присядьте. Присядьте, присядьте. Или вами приглашение государя не указ?

– Даже так, – хмыкнул Борис.

Признаться, он не ожидал подобного интереса лично от царя. Озаботиться его судьбой через жандармский корпус, офицер которого и доставил вызов, и канцелярию, еще ладно. Но вот так. Чтобы удостоить личной аудиенции, а к иному выводу он прийти не мог. Это как-то чересчур. Впрочем, может еще и переиграют. А вот ему зарываться все же не стоит.

Присел к столику. Но пить чай не стал. Ему и впрямь не хотелось. Откинулся на спинку кресла и смежил веки. За годы скитаний и в особенности в одиночном плавании, он научился использовать для отдыха короткие минуты отдыха.

– Борис Николаевич, – позвал его секретарь.

Измайлов тут же открыл глаза. Скосил взгляд на висевшие слева от входа часы. Пятнадцать минут. Что-то, как-то быстро управились. Или все же решили назначить другой день?

– Да, – оборачиваясь в сторону надворного советника, произнес он.

– За вами пришли, – указав на гвардейского мичмана, произнес хозяин приемной.

Удивило ли это Бориса? Еще как. Раз за ним пришли, значит, сейчас куда-то поведут. И куда именно, вариантов немного. Лично у него напрашивается только один. Они это серьезно!? Не то, чтобы он тушевался перед сильными мира сего. Но тут ведь дело такое. Самодержец он и есть самодержец. Бог весть как ему попадет шлея под известное место. И вообще, он, конечно, одаренный, но тем не менее всего лишь простой мичман.

Как выяснилось, канцелярия являлась не отдельным зданием, а лишь крылом рабочей резиденции царя, со своим выходом. Дворцовый комплекс включал в себя несколько зданий. Жилой дворец находился в стороне. Александр Третий предпочитал не смешивать семью и работу. А семьянином он был примерным. У него постоянно гостил кто-нибудь из его пра-пра-правнуков. Или кем они ему там доводятся. Дед очень их любил и постоянно баловал себя их присутствием. Когда же они подрастали, в лучших дворянских традициях отправлял их путешествовать по свету.

Борис знал об этом из газет. С тех пор, как Проскурин намекнул ему на то, что умный человек всегда сумеет почерпнуть нечто полезное из мусора вываливаемого прессой. Вот он и черпал. Хотя это было и тяжко.

Император сидел за столом в своей ювелирной мастерской. А еще он был знатным артефакорщиком. Но артефакторика требует полной сосредоточенности. Чего не сказать о работе с украшениями, позволявшей расслабиться и отвлечься. Или же, наоборот в тиши предаться раздумьям. Ну, или вот, провести неофициальную аудиенцию.

Измайлов конечно же видел фотографии царя. Но признаться все же не ожидал, что перед ним предстанет щуплый старичок, среднего росточка, с окладистой седой бородой. На фото он выглядел куда представительней. Похоже цензура внимательно отслеживала и отбирала фото, которые могут быть напечатаны.

А может все дело в том, что Александр Третий для Измайлова всегда ассоциировался с богатырем, который держал на своих плечах обломки вагона, пока его семья и придворные выбирались из под завала.

– Ага. А вот и вы, Борис Николаевич. Не стойте столбом. Проходите, присаживайтесь напротив. Если вы не против, то я буду работать, пока мы с вами разговариваем.

– Наблюдать работу мастера всегда интересно и поучительно.

– Не трусливого десятка, – хмыкнул царь, сдвигая лупу с глаза на лоб и осматривая посетителя внимательным взглядом.

Первое впечатление зачастую верное. Эту аксиому Борис вынес для себя еще в прошлой жизни и всегда отталкивался именно от него. Вот похоже и Александр придерживался того же мнения. Причем он сейчас просвечивает Измайлова словно рентгеном, разложив перед своим мысленным взором его Суть, и анализируя подход молодого офицера к своему развитию

Что же до него самого, то Суть царя Борису недоступна. Что и не удивительно. Он вообще затрудняется сказать, на какой ступени развития сейчас находится государь. Достаточно сказать, что он на престоле последние три сотни лет. И кстати, сколько у него в запасе возрождений, и есть ли они вообще, никому не известно. Государственная тайна.

Внешность и улыбка у него может и добродушные. А вот взгляд… В них сразу же заметна вековая мудрость. Борис понятия не имел, отчего у него возникла именно такая ассоциация. Но вот не знал он как еще охарактеризовать этот взгляд.

– Итак, молодой человек, не сочтите за труд, расскажите о себе, – вновь сдвигая на глаз лупу, и берясь за прерванную работу, попросил царь.

Сомнительно, чтобы ему не было известно о нем все доподлинно. Но доклады жандармских офицеров это дело такое. Сухие отчеты и рапорта. Личного общения и впечатления они не заменят. Другой вопрос, зачем ему это вообще понадобилось.

Одаренные конечно имеют большой потенциал, кто бы спорил. Измайлов успел в этом убедиться лично. Но… Брюлов, Иванов, Верещагин, Репин, Шишкин, Айвазовский… Это далеко неполный список гениальных российских художников. И что, с того? Он всех их приглашал к себе и вот так беседовал имея определенные виды? И отчего же они тогда продолжают заниматься живописью, а не занимают княжеские столы?

Пока он рассказывал свою историю, эти мысли постоянно кружились в его голове, оставаясь без ответа. Александр работал с газовой горелкой и золотой проволокой, мастерски выкладывая узор, и притягивая взор Бориса. Но вместе с тем, он внимательно слушал, время от времени вклиниваясь в рассказ с уточняющими вопросами. Как например с аквалангами. Кстати, государь высказал свое неудовольствие по поводу недостаточной секретности при разработке этой новинки…

– И какие ваши дальнейшие планы, молодой человек? – вновь сдвигая лупу на лоб, и рассматривая работу невооруженным взглядом, поинтересовался царь.

– Я намерен продолжить стезю наемника. Уверен, что умеющие драться моряки не останутся без дела.

– И ради достижения своей цели вы решили попрать законы Российского царства, – хмыкнул Александр.

При этом он одарил Бориса добродушной старческой улыбкой. Вот только его взгляд источал стальной блеск.

– Я не намеревался нарушать законы России, – возразил Измайлов.

Какого черта! Царю не нужно заниматься им лично, чтобы взять его за горло. Для этого у него есть цепные псы самодержавия. Ну или жандармский корпус. Из своих планов он особого секрета от своих людей не делал. Иначе просто невозможно.

Борис всегда знал, что как только он легализовался за ним тут же стали присматривать. Жандармский корпус, министерство иностранных дел, генеральный штаб. У государя хватает силовиков, чтобы обложить одаренного плотной опекой. Да он вообще не удивится, если одним из соглядатаев является Рыченков. Всегда есть на чем подцепить человека.

– Конечно не собирались. Вы решили их просто обойти. Вот только сути это не меняет, молодой человек. От веку, на Руси свою дружину могли иметь только Царь, князья и бояре. Так было, есть и будет. И ничто не заставит меня отступить от этого закона. А кто решит, что его своеволие сойдет ему с рук жестоко о том пожалеет. Хм. Что, Борис Николаевич, совсем не страшно?

– Жизнь мне еще не надоела. Но коль скоро мне до сих пор не дали по рукам, хотя вы и знаете о моих планах, государь. Значит вы видите в этом свою пользу.

– Мне докладывали, что юношеские порывистость и импульсивность в вас уживаются с дальновидностью и холодным расчетом. И, что последние преобладают. Этим вы мне еще больше интересны.

– Государь, позвольте спросить, отчего вы решили сделать ставку именно на меня? Я пока не знаю для чего вам понадобился, но вижу, что со мной у вас связаны какие-то планы. Я ведь не единственный одаренный царства. Тех же гениальных художников в России несколько десятков.

– Талантливых художников отмеченных Эфиром, Борис Николаевич. Одаренных и десятка не наберется. Включая и вас. Но коль скоро вы желаете на чистоту, то извольте. Вам уже известно, что создать артефакт «Камуфляж» не удалось ни одному одаренному художнику?

– Н-нет. Напротив, я полагал, что одаренные достигшие высшей ступени мастерства смогут создать артефакты с куда более серьезными показателями, – растерянно ответил Борис.

– И тем не менее. Мы привлекли к этому делу всех одаренных царства. Они расписали корабли, но как результат… Наши лучшие артиллеристы констатировали, что обнаруживать суда не выдающие себя дымом, определять дистанцию и целиться в них стало сложнее. Но Эфир остался к этому нем. Вы пока единственный, кому это удалось.

– Вот как, – ошарашенно произнес Борис.

– Именно. Подозреваю, что причина этого кроется в вашем характере и приобретенном за эти годы опыте.

– То есть, теперь меня обяжут создавать «Камуфляжи» для русского флота?

– Непременно, Борис Николаевич. Глупо отмахиваться от того, что дает хотя бы незначительное преимущество перед противником. Но уверен, что вы с этим управитесь довольно быстро. В Бразилии это не заняло много времени.

– Ваше величество, а что насчет моей задумки?

– Вы о дружине, которая вроде как и дружина, но дружиной не является? – не удержался от каламбура Александр.

– Да, ваше величество.

– Ну, вы все же закон не нарушаете, а просто нашли в нем лазейку. Эдак мне тогда всю адвокатскую братию нужно перевешать, потому как они постоянно этим занимаются. Я не стану препятствовать вашим планам.

Вообще-то рассуждения об адвокатах яйца выеденного не стоят. Если только государь решит, что белое это черное, то плевать ему на все законы скопом, даже самые древние. Самодержец! И этим все сказано. Но надо заметить, если он сказал свое слово, то уже не отступится. Если конечно ты не станешь зарываться. А Борис и не будет.

– Благодарю, ваше величество.

– Мелочи. Кстати, вам не кажется, что именовать себя моим вассалом не будучи таковым, несколько неприлично.

При этих словах Измайлов мысленно поаплодировал русской разведке. Если они сумели откопать даже это… Впрочем, методы и приемы разведывательных структур пока проходят свое становление и многое из того, что Борис почерпнул из детективов и шпионских романов для них настоящее откровение. Но было чему поучиться у них и представителям двадцать первого века. Потому как шпионы были всегда. Причем гениальные, создававшие свою сеть осведомителей. Эдакие резиденты.

– Де Пена проявил слишком серьезную заинтересованность во мне. Я фактически находился в его власти. Поэтому был вынужден пойти на эту хитрость.

– Лож, не достойна дворянина. А если хотите пойти на хитрость, то действуйте тоньше. Правильно поданные полуправда, намеки и недосказанность, способны произвести гораздо больший эффект, чем неприкрытый обман.

– Я учту это, вашевеличество.

– Непременно учтите, Борис Николаевич. А так как вы пока еще не поднаторели в этом деле, я помогу вам, дабы избавить от неудобства в следующий раз.

Российский царь Александр Третий предлагает вам вассалитет.

Вы желаете принять предложение?

Да / Нет

Даже не обсуждается. Из этого кабинета у него теперь два пути. Либо он выйдет отсюда вассалом. Либо его определят для протрезвления ума в какой-нибудь каземат. Поэтому он не раздумывая мысленно кликнул по иконке «Да», заработав тем самым одобрительный кивок царя.

– Вот теперь все в порядке. Можете идти.

– Слушаюсь, ваше величество.

Измайлов отдал честь, развернулся через левое плечо и двинулся на выход. При этом он спиной чувствовал внимательный взгляд проницательных глаз царя.

Вассал! Даже у государя их количество ограничено Системой. Поэтому личным вассалитетом в основе своей обладали князья и далеко не все бояре. Из стоящих рангом пониже, таковых должно быть единицы.

Одаренный? Да не смешите тапочки! Мало ли одаренных. И что, все они вассалы царя? Да если бы это было так, то Морозов не попытался бы подмять его под себя, а старался бы в интересах государя. Но он-то хотел посадить Бориса на поводок для себя.