Текст книги "Забытое племя"

Автор книги: Константин Фарниев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

ДЕНЬ ВТОРОЙ: ДРУЗЬЯ И ВРАГИ

Отправляясь со Смитом к Крайту, Тонни не чувствовал себя победителем. Впервые в жизни выступал он в качестве шантажиста. Но что поделаешь: Крайт в его руках, и он обязан воспользоваться, чтобы спасти Джека.

Сердце Смита трусливо екнуло, когда он переступил порог кабинета шефа. Здесь ничего не изменилось.

Смит подошел к роковой двери и резко повернул ключ. Он сразу увидел шефа, лежавшего на диване лицом вниз.

Крайт с трудом поднял отяжелевшую голову. Он вконец обессилел от попыток высадить дзерь.

Смит прирос к полу у самого порога. Крайт вскочил с дивана. Вошел Бэм-младший.

– Здравствуйте, господин Крайт, – поздоровался Тонни, – впрочем, мы с вами сегодня уже виделись. Ситуация очень изменилась. Ваш заместитель был поставлен в чрезвычайно невыгодные условия. Мы только что из нашей квартиры. Я официально допросил Смита и записал допрос на видеопленку. Считаю, что присутствие вашего заместителя при нашем с вами дальнейшем разговоре излишне.

Крайт вопросительно посмотрел на Смита. Тот потупил глаза, подтвердив тем самым информацию Бэма-младшего.

– К счастью для вас, господин Крайт, – заговорил Тонни, как только Смит покинул кабинет, – Мария оказалась здравомыслящей женщиной – вы остались живы. Благодарите за это бога. Видимо, он любит вас.

– Что вы потребуете от меня за свое молчание? – грубо спросил Крайт. Он уже пришел в себя и несколько приободрился, поняв, что Бэмы не собираются немедленно бежать к Бергману и докладывать обо всем.

– Освобождения Джека Гарди.

– Я в ваших руках, – развел руками Крайт. – Принимаю ваши условия. Но где гарантия, что вы не нарушите свои?

– Мне кажется, у вас нет оснований сомневаться в наших гарантиях. Ваши сомнения мне совершенно непонятны. Итак, я жду Гарди.

Бэм-младший сел в кресло и принял выжидательную позу. Крайт связался с аппаратной СБ и приказал, чтобы Смит немедленно доставил в его кабинет Джека Гарди.

Крайту показалось, что на него обрушился потолок, когда дежурный по Центру сообщил, что подвал СБ захвачен узниками. Он сам только что подключался к видеотелефону подвала и видел вооруженных узников. Так что доставить наверх Джека Гарди уже невозможно.

Тонни испуганно вскочил, когда Крайт вдруг мертвенно побледнел.

– Что случилось?! – воскликнул он.

– Ничего особенного, – слабо улыбнулся Крайт. И чего так остро отреагировал на сообщение дежурного, укорил он себя. Ведь захват подвала не представлял для Центра никакой опасности. Узники все равно оставались узниками. Но это было так невероятно и так неожиданно.

Известие о захвате узниками подвала СБ потрясло Тонни не меньше, чем Крайта. С одной стороны, он был рад такому крупному успеху противников Магистрата, с другой – жаль Джека. Теперь ему, как и остальным узникам, не вырваться из подвала. На какие благоприятные неожиданности можно рассчитывать в такой ситуации? Только на победу мятежников, но будет ли она и когда?

– У них нет никаких шансов выжить? – на всякий случай спросил Тонни.

– Если только негодяи не согласятся открыть нам дверь и водвориться в свои камеры. В любом другом случае они подохнут там от голода. К сожалению, мы не можем лишить их света, тепла и воды. Но зато там нет никаких запасов пищи, и они очень скоро подохнут от голода.

Тонни встал и откланялся. Что ему оставалось делать? Пока он решил Марии ни о чем не говорить. Если она спросит, где Джек, скажет, что еще не договорился с Крайтом.

Крайт тоже поспешил на доклад к Вольфу. Сообщение его о событиях в подвале повергло Вольфа в панику. Он отметал все заверения Крайта и Смита в том, что кучка узников наглухо заперта внизу и ничем не угрожает Центру и тем более Городу. Немного успокоился Вольф только после того, как Смит привел к нему коменданта Центра Эрлана, и тот подтвердил, что захваченный биорами подвал СБ полностью отрезан от первого этажа Центра и вырваться оттуда невозможно.

– Вы меня не успокаивайте, – опять напустился Вольф на Крайта, как только вышел Эрлан. – Наше положение серьезно осложнилось. Ты можешь идти, – сказал он Смиту, и тот исчез мгновенно.

– Что же делать, как убедить Магистрат, что захват подвала ничего не меняет, что это мелочь, чепуха? И вообще…

– Это я беру на себя. Вы продолжайте операцию «Вестник». И еще – сформируйте отряд из самых надежных агентов, поставьте во главе его человека, который может выполнить любой наш приказ. Нужно быть готовым ко всему.

– Они у меня все…

– Вот и отлично, – оборвал Крайта Вольф. – Где мне вас искать?

– В зоне СБ. Там у меня много работы.

– Вы изолировали уже всех подлежащих нейтрализации?

– Нет. Где я возьму столько камер? Мы решили вести аресты поэтапно. Нужно время на обработку каждой партии. Мы должны добиться, чтобы они выдали своих вестников, особенно главарей. Кроме того, Канап представил Бергману большой список биоров старших возрастов, которых, считаем он, трогать нельзя. Часть из них работает на программе «Пуск», другие тоже выполняют важную работу на предприятиях пояса. Пока Бергман не решит, я не могу их брать. Одним словом, проблем много.

– Хорошо, идите. Подождем, что решит Бергман. Не думаю, что он пойдет на поводу у Канапа. Знаю я эту старую лису, только о себе и думает. Постарайтесь, Крайт, максимально активизировать свою работу, от нас сейчас зависит все. Идите!

Крайт вышел из кабинета и спустился вниз, чтобы отправиться в зону СБ. Смит уже сидел за рулем авто. Когда Смит находился рядом с ним, Крайт чувствовал себя спокойнее, и поэтому предпочитал ездить в зоны только с ним. Ехали быстро, несмотря на го, что видимость была неважной.

– Ты не можешь ехать быстрее? – недовольно проворчал Крайт. – Так мы не доедем до вечера.

– Очень скользкая дорога и плохая видимость, господин начальник, – ответил, не поворачиваясь к шефу, Смит. – Я пробовал, но авто заносит в сторону. Дождь идет с утра. Хотел бы я знать, кому все это нужно?

– Тебе-то какое дело?

Смит обидчиво поджал губы. Этот нахал вместо того, чтобы быть благодарным за свое спасение, еще делает вид, что с ним ничего не случилось.

– Я понимаю, – заговорил Смит. – Вы недовольны мною, но что я мог поделать, если сумасшедшая баба держала меня под лучом. Вы же знаете, что это за штучка.

Авто медленно въехало в распахнутые ворота зоны СБ. Крайт спрыгнул на землю и оглянулся. Во дворе стояло несколько авто, а рядом с ними – группа агентов. Увидев Крайта, они вытянулись по стойке «смирно».

Во двор на большой скорости влетел микроавтобус. Крайт предположил, что привезли очередную партию арестованных, и не ошибся.

Биоры из микроавтобуса сгрудились в тесную кучу. Агент выстроил их в затылок друг другу и повел к корпусу, где были оборудованы камеры. Биоры шли, еле волоча ноги. Видимо, их уже били.

Крайт гневно посмотрел на подбежавшего к нему Берра.

– Почему так медленно работаешь? У тебя, что, много времени или ты выводишь скотину на прогулку? Бегом надо, бегом! – заорал Крайт, наконец-то получив возможность освободиться от тугого комка злобы, теснившего сердце, мешавшего свободно дышать. – Я покажу вам сейчас, как надо работать!

Он подбежал к вкатившемуся во двор очередному микроавтобусу с арестованными. Не успел первый из них спрыгнуть на землю, как Крайт ударом кулака сбил его с ног. Такая же участь постигла и следующего. Остальные биоры соскочили с транспорта куда быстрее первых. Крайт заработал руками и ногами, выстраивая арестованных, а потом погнал их бегом к корпусу. Агент, сопровождавший партию, и Берр едва поспевали за шефом СБ. Тот продолжал и на бегу работать руками и ногами, избивая биоров.

– Вот так надо работать, – проворчал Крайт, тяжело дыша. – А то плететесь, как на гулянье. Времени мало. Ты понял? – обернулся он к Берру, свирепо сверкнув глазами. – Чтобы на размещение каждой партии вы затрачивали не более пяти минут! – Он вытер платочком свое лицо и шею.

Подошел Смит.

Крайт успокоился и, заложив руки за спину, вошел в широкие двери корпуса, расположенного в торцевой части зоны. По обе стороны узкого коридора тянулись двери камер. Крайт подошел к одной из них, заглянул в камеру. Четверо биоров стояли, тесно прижимаясь друг к другу, а пятый сидел на полу.

– Ишь ты, – ухмыльнулся шеф СБ. – И здесь нашли выход – отдыхают сидя на полу по очереди. Кто отвечает за эту камеру?

– Я, господин начальник! – вытянулся перед Крайтом широкоплечий, почти квадратный агент с помятым лицом.

– Чтобы ни один биор ни минуты не сидел, – зло бросил Крайт. – Чтобы они только стояли! – заорал он.

Смит поражался: держится так, будто сегодня утром ничего не произошло ни с ним самим, ни в подвале СБ.

Помещения, оборудованные под пункты обработки, Крайт одобрил.

Понравилась ему и комната, где он должен был работать сам. Здесь он сел к столу. Смит и Берр стояли перед ним навытяжку.

– Смит и я остаемся здесь, – заговорил Крайт. – Ты, Берр, немедленно распредели всех своих свободных людей по зонам промышленного пояса и отправь их туда. Предоставляю тебе полную свободу действий. Ты меня понял?

– Все понятно. Разрешите идти?

– Иди, но прежде позаботься, чтобы мы со Смитом не умерли здесь с голоду. И вот еще, – спохватился Крайт. – Чтобы в этой зоне тоже было достаточно людей и чтобы они были хорошо вооружены. А то у тебя здесь биоров много, а двери в камерах довольно тонкие. Иди.

* * *

Сообщение о том, что узники захватили подвал СБ, вызвало у Бэма-старшего бурную реакцию. Он подбежал к сыну, пожал ему руку, обнял. Тонни еще ни разу не видел отца таким радостно-взволнованным. Поэтому не хотелось разочаровывать его. Ведь захват узниками подвала ничего не давал им, они оставались узниками.

– Мне надо было догадаться сразу, – виновато улыбнулся отец. – Но факт такой обнадеживающий, что невольно попадаешь под его влияние. Но все равно они молодцы, пусть держат в страхе весь Центр. А сейчас поехали домой. Здесь нам пока делать нечего. Не успели они закрыть за собой дверь своей квартиры, как появились Канап и Симменс – инженер связи. Они рисковали, но у них не было выхода.

Тонни предположил, что предстоит важный разговор, в котором примет участие и он. Хотя отец и видел в нем единомышленника, но не обо всем рассказывал.

Явно ждали кого-то еще. Бэм-старший то и дело посматривал на циферблат своих карманных часов. Когда в коридоре раздались шаги, он встрепенулся и приподнялся в кресле.

Вошел Глюк, одетый в новый темно-серый костюм, молодивший его. Мало кто из инженеров знал, что Глюк – один из авторов проекта Города, что в свое время он отказался от членства в Магистрате, мотивируя свою позицию тем, что он инженер, а не администратор.

Поклонившись каждому, Глюк сел в кресло рядом с Тонни и закинул ногу на ногу.

– Можете говорить совершенно спокойно, – громко сказал Бэм-старший. – Кабинет отключен от всех видов связи. Тонни, расскажи, что ты узнал сегодня от Крайта и о Крайте.

Слушали Бэма-младшего очень внимательно, не перебивая. Тонни закончил и вопросительно посмотрел на отца. Но разговор начал не он, а Глюк.

– Можно ли считать, что Крайт в наших руках? – спросил он, обращаясь ко всем.

– Нет, – сразу ответил Бэм-старший. – Он боится, конечно, разоблачений, но не настолько, чтобы впасть в отчаяние и идти у нас на поводу. Магистрат может простить ему прелюбодейство, но не простит соучастия в мятеже, зачем ему рисковать шкурой? И вообще, он – законченный негодяй.

– Тем более, что и судьба Гарди уже не зависит от него, – добавил Симменс.

– С ним ясно, – резюмировал Глюк. – Вот что беспокоит: операция «Вестник» началась раньше, чем планировалась. Как теперь наш план?

– Останется в силе. Мы уже не можем влиять на решения вестников.

– Ребята в подвале опередили события. Большая удача, – улыбнулся Симменс.

– Не хочу вас огорчать, но победа их нам ничего не дает, кроме моральной поддержки. Более того, если мы им не поможем, то они умрут от голода – пояснил Тонни.

– Наша главная ставка – не узники в подвале СБ, а вестники в зонах. Мы должны обеспечить им захват промышленного пояса. У вас все готово, Глюк?

– Все, что планировалось, будет сделано. Я останусь на ночь на электронном заводе.

– Что мы можем предпринять в Центре? – снова задал вопрос Бэм-старший, обращаясь к Канапу и Симменсу.

– Пока ничего, – ответил Канап. – Будем ждать развития событий и действовать по обстоятельствам.

– Хорошо бы попасть в аппаратную СБ и поковыряться в компьютере связи, – заметил Симменс.

– А еще лучше захватить Бергмана со всеми его секретами по Машине, программам «Ноль» и «Пуск», – усмехнулся Глюк. – Тогда ситуация максимально упростилась бы.

– Эту сволочь и убить нельзя, – со злостью сказал Симменс. – А то я давно задушил бы его собственными руками при первой же возможности. Ради того стоит пожертвовать и своей жизнью.

– Вы правы, Симменс, стоит. Убить Бергмана – значит, совершить святое дело. Но без него Машина сойдет с ума, и мы будем умирать очень долго и очень страшно. Другое дело – прижать его к стене безвыходными обстоятельствами и вышибить из негодяя все, что нам нужно.

– Нейтрализация Бергмана – это полная победа, – стукнул по столу кулаком Канап.

– Не совсем так, конечно. Кроме Бергмана есть еще Херст, Вольф, другие члены Магистрата, тверда стоящие на таких же позициях, сама СБ. Врагов у нас более чем достаточно, – вздохнул Бэм-старший, – но нейтрализация Бергмана самое сложное…

– Не могу простить себе, что я потратил много лет впустую, мечтая нейтрализовать Бергмана, мне так и не удалось вывести из строя пусковые механизмы программ «Ноль» и «Пуск». Это была тайна, известная только Бергману. Я никогда не говорил вам о своем прошлом… – Глюк разволновался. Лицо его порозовело, блеклые глаза повлажнели, стали яснее.

– Моя трагедия началась гораздо раньше, чем вырос Город. Вы не знаете, что здесь было с самого начала, – повел он рукой вокруг. – Огромная мрачная пустота внутри гранитной скалы. Мы строили Город пять лет, первые три из которых прожили в скафандрах, потому что воздух нам подавался с поверхности. Когда я говорю «мы», то имею в виду проектировщиков и инженеров, руководивших всеми работами на объектах, и самих строителей. Никто из нас не работал по своей воле. Отказаться невозможно: так как нас предупредили, что тогда наверху будут уничтожены наши семьи, родственники, друзья. Сколько людей погибло здесь и каких, пока Город стал Городом! – Глюк достал из кармана платочек и поднес его к глазам. Рука его дрожала. – Так что у меня более чем достаточно оснований ненавидеть Бергмана и то, что он олицетворяет. Я счастлив хоть тем, что, не ведая благих последствий своих действий, не доставил в Город нового бурильного оборудования. Тогда я и знать не знал о программе «Пуск».

Мы очень много бурили. Ведь здесь сплошной гранит. А нужны были шлюзы для сообщения с поверхностью, коммуникационные полости под Городом, да и внутренние стенки оболочки нуждались в большой обработке. Разве они были такими гладкими?

Много раз меняли мы буровое оборудование, выбрасывая старое в океан. Так поступили и в последний раз. Я должен был принять транспорт с новым оборудованием, но тут на входном шлюзе случилась авария. И я решил подождать, пока ее устранят, хотя мог, конечно, если б была крайняя нужда, но все буровые работы к тому времени закончились. Потом в Городе появились вы, – обратился Глюк к Бэму-старшему и Канапу. – Затем… – Глюк махнул рукой, – когда нас тряхнуло, когда все здесь закачалось… Вы сами пережили ужасные мгновения… Но Город уцелел, чему я не перестаю удивляться. Так Бергман остался с одними перфораторами. Будто сама судьба подсказала мне тогда… Я отказался от членства в Магистрате, от работы. Мне уже нечего было терять.

Пока я бездельничал, специально отобранная группа инженеров, оказывается, монтировала пусковые механизмы программ «Ноль» и «Пуск», эстакаду и желоб для последней. Бергман лично руководил работой группы. Когда инженеры сделали свое дело, их уничтожит – всех до одного. Правда, один из них незадолго до своей смерти намекнул мне о программе «Пуск», о ракетах, которые были уже на месте. Не представляю себе, как их завезли в Город и как я мог не знать об этом! Да, Бергман уничтожил самых талантливых инженеров по монтажу сложнейшего электронного оборудования.

– Мне подобный факт неизвестен, – тихо отозвался Бэм-старшпй. – И о программах мы узнали потом от самого Бергмана.

– Да, он старался обезопасить себя со всех сторон. Но если о программе «Ноль» он говорил правду, то программой «Пуск» вот уже четверть века морочит голову инженерам, что это программа их эвакуации на поверхность, и инженеры верят, потому что без надежды жить нельзя. Но я-то знал, что за ней стоит. Я сам пошел к Бергману на поклон и попросился на работу. Унизился. Он простил мне строптивость, потому что знал: никто лучше меня не организует инженерное обслуживание промышленного пояса – моего детища. А я унизился, чтобы не позволить Бергману совершить свое последнее преступление против людей. Я затаился так глубоко, был таким тихим и покорным, что Крайт, наверное, думает: нет в Городе инженера безобиднее Глюка. Но что может сделать одиночка, будучи на глазах у агентов? Ничего. Так, кое-что удалось нащупать, и все. Будь у меня хоть какая-то свобода действий. Я прожил эти годы, как сумасшедший мечтатель, одержимый неосуществимой целью. Потому я и раскрылся Канапу сразу, что устал бороться в одиночку… Простите мне длинное отступление, господа, но вы должны знать, что такое Глюк. И я хочу спросить у вас… – Глюк встал и уперся ладонями в стол. – Хочу спросить у вас, господа. Очень скоро перед нами наверняка встанет дилемма: либо победа наша, и Бергман запустит программу «Ноль», если мы своевременно не нейтрализуем его, либо поражение и, спасая себя, мы отступим, а Бергман осуществит программу «Пуск». Говорю «мы» потому, что без нас вестники не вынудят его принимать решение по нулевому варианту. Так что вы изберете, возникни такая ситуация? – Глюк выпрямился, заложил руки за спину. Взгляд его был устремлен на хозяина кабинета.

– Спроси вы меня раньше, – медленно заговорил Бэм-старший, – когда я еще помнил о своих миллиардах и о власти, которую они давали, я выбрал бы программу «Пуск». Мне так хотелось отомстить и хоть что-то вернуть из потерянного. Но сейчас, – Бэм-старший посмотрел на сына, – когда я понял, что нет на земле ничего дороже жизни, я выбираю программу «Ноль».

– Но она несет нам смерть, – заметил Глюк.

– Да, смерть, – подтвердил Бэм-старший и снова посмотрел на сына, – но нас так мало по сравнению с теми, на кого нацелена программа «Пуск». Вы думаете, почему я изменил Магистрату, а вернее, самому себе? – поправился Бэм-старший. – Совсем не в расчете на прощение, отпущение грехов. Я достаточно совершил преступлений перед людьми, чтобы рассчитывать на их снисхождение. Я выбираю программу «Ноль», потому что не хо-чу, – по слогам произнес последнее слово Бэм-старший, – быть пособником еще одного, самого тяжкого из всех известных мне преступлений против людей. Я потому изменил самому себе, чтобы вырвать у Бергмана страшное жало, направленное против планеты.

– Вот! – вскинул руки Глюк. – Вы сказали самое главное: вырвать у Бергмана страшное жало, направленное против планеты! Другой цели у нас и быть не может.

– Он, как скорпион, может убить не только нас, но и себя, – сквозь зубы с ненавистью сказал Канап. – Конечно, я тоже не соглашусь с программой «Пуск», как и Бэм. Надо было оказаться заживо погребенным здесь, чтобы понять всю бессмысленность, весь ужас пути, по которому мы шли вслед за Бергманом и ему подобными. Если бы не Бэм и его оптимизм…

Канап мог бы сейчас высказать то, о чем они часто говорили с Бэмом, что жило в них тяжким ощущением своей нравственной неполноценности по сравнению с самым простым инженером, самым забитым биором. Они руководили своими поясами, заседали в Магистрате, принимали какие-то решения, заботились о своих семьях, одним словом, жили, но за все годы здесь ни разу не познали чувства удовлетворенности собой, настоящей радости. Сперва угнетали поражение, утрата состояний, власти и полное бессилие изменить что-либо. Но, с другой стороны, подогревало чувство ненависти к победителям, теплилась надежда, что они возьмут реванш, отомстят своим врагам. Однако со временем осталось только бесконечно горькое ощущение полной безысходности и невозвратимой утраты.

О многом мог сказать Канап, но сдержался. Стоило ли ворошить прошлое, которое доживало свои, быть может, последние часы.

* * *

Том изнемогал от усталости и грохота, который стоял в штольне шлюзового тоннеля. Сегодня работало сразу две смены проходчиков. Их подняли задолго до рассвета и вот с тех пор не дали отдохнуть ни минуты. Даже брикеты свои они жевали, не прекращая проходки.

Пространство, примыкавшее к глухой стене тоннеля, было залито таким ярким светом, что он резал глаза. Том, как и другие проходчики, висел в люльке на высоте и долбил, долбил твердый, как железо, гранит. Вот он на секунду оторвался от работы, смахнул застилавший глаза пот. Мелкая пыль, летевшая из-под перфораторов, смешивалась с потом, и к концу смены на лицах проходчиков образовывалась твердая корка, ее ни в коем случае нельзя было отдирать, а только смывать теплой водой в душевой.

Единственное, на что не могли жаловаться биоры, так это на гигиену на работе и в быту. О их чистоте Магистрат заботился так же старательно, как и о надзоре. Боялся, как бы среди грязных биоров не вспыхнула какая-нибудь эпидемия.

Кинг глянул вдоль гранитной стенки. Она была черной от проходчиков. Он знал, что снизу они похожи на больших мух, облепивших стену.

Биор, висевший немного ниже Тома, как бы случайно ударился плечом об его ногу. Кинг чуть приметно шевельнул ресницами, дав понять, что он готов к разговору. Биор, не прекращая работы и весь сотрясаясь вместе с перфоратором, задвигал мышцами лица, закованного в темно-коричневую маску, бровями, замигал глазами. Больно было пользоваться языком знаков, имея на лице твердую корку, казалось, что в кожу впиваются тысячи иголок, но что оставалось делать.

Том заметил, что фанатик, работавший выше, поглядывает вниз. Тайный собеседник Кинга тоже увидел это и отвернулся. Он успел уже сказать главное. Он спрашивал, отпустят ли их сегодня в жилую зону, и если нет, то как там обойдутся без них, а они без всех. Том ничего не успел ответить. Да и что бы он ответил? Инженер сообщил вчера через Туба, что Магистрат принял решение о введении форсированного режима работ на проходке тоннеля, но это же не значило, что их будут держать здесь, пока они не околеют. С того дня, как его вместе с Мери переселили во взрослую зону, Том долбил гранит и знал, что не всякий биор сможет работать на перфораторе, что проходка требует опыта и особой выносливости на вибрацию, которая приходит только с годами. Вряд ли, размышлял Том, Магистрат пойдет на риск потерять всех опытных проходчиков в самый ответственный момент. Другое дело, их могут держать на работе дольше обычного и загонять в штольню сразу по две смены проходчиков.

Все тело Тома сотрясалось, но он почти не ощущал дрожи. Руки его и тело жили как бы отдельной жизнью, сами управляя собой. Все внимание свое Том сосредоточил сейчас на нескольких агентах, стоявших цепочкой вдоль створов выходного шлюза. Они вели себя как всегда: не отрывали взглядов от биоров. На створах тоже в люльках висело десятка два слесарей-монтажников, они заканчивали монтаж створов. Расстояние между ними и стеной, которую долбили проходчики, не превышало трех метров, и только в этой части тоннеля боковые стены его не были закованы в металл. Стоило, однако, расстоянию увеличиться на метр, как желоб тут же растягивался на такую же длину. Металлическое покрытие стенок тоннеля ползло и ползло за проходчиками, неотвратимо выталкивая их в океан.

Том частенько думал, кому из проходчиков выпадет страшная доля проходить последние метры тоннеля. Как только толщина глухой стены достигнет критического момента, океан прорвет ее и размажет проходчиков по поверхности створов щлюза. Захлопнувшись, они намертво перекроют океану дорогу в Город, зато откроют путь под солнце смертоносным ракетам. Так инженеры объясняли программу «Пуск».

Краешком глаза Том заметил, как к агентам подошел старший инженер шлюза. Он что-то принялся объяснять им, то и дело показывая рукой в сторону проходчиков. Том много дал бы сейчас, чтобы услышать, о чем идет разговор. В глубине души он очень опасался, что проходчиков оставят в тоннеле на ночь. Правда, мятеж начнется и без него, но он так все рассчитал, особенно действия своего отряда. Ведь ему предстояло самое трудное – захват зоны СБ, расположенной рядом с электронным заводом. Там много агентов, а значит, и много оружия. Он все продумал до мельчайших подробностей. От захвата этой зоны зависело многое. Кто же поведет отряд, если он останется здесь? Конечно Ферри, но он не очень хорошо знает подходы под объекты зоны. Проклятье! Надо же было Магистрату именно сегодня, в ночь мятежа, форсировать работы на проходке! Но если их оставят до утра, они не выдержат. Как только Том подумал так, перфоратор, налившись вдруг гранитной тяжестью, чуть не вывалился из рук. Кинг устало привалился плечом к стене, и ему почудилось, что он слышит шум океана. Но Том тут же понял свою ошибку. Это в ушах шумела его собственная кровь, которая билась вместе с ним в многолетнем единоборстве с жестокими насильниками и неподатливым гранитом.

* * *

Глава Магистрата неподвижно сидел в центральной аппаратной Машины за пультом. Лицо его, и без того всегда сумрачное, было сейчас особенно мрачным. Выражение угрюмой задумчивости четче прорисовывало глубокие морщины, каждая складка на лице Бергмана казалась особенно объемной. Быть может, этому способствовало боковое освещение.

Взгляд Бергмана был устремлен на большое табло пульта, будто Бергман ждал, когда Машина ответит на заданные ей вопросы. На самом деле он давно знал: спрашивать Машину о том, что волновало его сейчас, бессмысленно, за эти проблемы она не отвечала. Машина не вмешивалась во взаимоотношения инженеров и биоров.

Вчера только состоялось экстренное заседание Магистрата, где Вольф и Крайт сообщили о предполагаемом мятеже биоров, и с тех пор обстановка в Городе еще более обострилась. СБ ведет аресты, вестники, видимо, форсируют подготовку к мятежу, а узники внизу уже его начали. Ситуация крайне осложнилась. Захват узниками подвала может стимулировать всех остальных противников Магистрата. Если вестники, избави боже, возьмут верх, то первыми швырнут в топку крематория Вольфа, Крайта, Смита… А может, его, Бергмана? Бергман внутренне содрогнулся, как-то сразу похолодело сердце. Нет, они никогда не добьются своего, никогда!

Бергман так сжал пальцами подлокотники кресла, что у него побелели пальцы. От одного только намека на то, что вестники победят, у него темнело в глазах. Для того ли посвятил свою жизнь великой идее, чтобы погибнуть от рук жалких получеловеков?! Нет, этому не бывать! Бергман вскинул голову и повел медленным взглядом по панели главного пульта Машины. В глазах его засветились теплые огоньки, в которых мгновенно растаяли ненависть и ожесточение. Вот она, его спасительница. Пока Машина у него в руках, он хозяин Города, его жизни и смерти.

Бергман протянул руку к пульту, палец его непроизвольно лег на большую красную кнопку. Стоит только ему набрать нужный код, нажать на кнопку, и Машина мгновенно осуществит программу «Ноль»! Но лучше, конечно, нажать на другую кнопку – черную. Пальцы Бергмана легли па черную кнопку. Лицо его стало жестким, в глазах сверкнуло выражение холодной ярости, ладони сжались в кулаки. Как ненавидел он мир, отторгнувший его, как хотелось ему разорвать этот мир в клочья, испепелить в неугасимом пламени своей ненасытной злобы!

Загнать его, Бергмана, в такую дыру, низвести до положения жалкой крысы! Как могло случиться такое: чтобы самые верные, самые надежные, самые решительные сторонники режима Миллитарии бесследно канули в океанские пучины? Другое дело, если бы они нырнули сюда на короткое время, совершив «Очистительную акцию», как и планировалось. Но они оказались битыми. Что осталось от их идей? Жалкий клочок океанского дна, жалкое подобие некогда великого Магистрата, жалкая горстка ничтожных существ, бесконечно далеких от желанной модели биологических роботов, и еще более малочисленная кучка слюнтяев, не считая агентов, из которых только единицы, вроде Херста, Вольфа и Крайта готовы идти до конца. Другие только и мечтают, как бы вырваться наверх и спасти свою шкуру. Что для них великие идеи, великие цели? Хорошо, что вышел из строя компьютер связи с поверхностью. Ему, Бергману, уже не с кем связываться, а они могли бы воспользоваться компьютером, чтобы запросить пощады у победителей, особенно после землетрясения. Разве можно умереть без удовлетворения, не напомнив о себе самым ужасающим образом?

Сколько тысяч кубометров крепчайшего гранита пришлось выдолбить из оболочки Города примитивными перфораторами, чтобы открыть дорогу пограмме «Пуск». Отходы: обломки гранита, крошка… Они превратились бы в неразрешимую проблему, если бы не догадались использовать их для обновления магистралей после переработки обломков в дробильных установках.

Программа «Пуск» практически уже готова. Осталась самая малость – пройти чуть больше десяти метров до критической отметки, закончить мелкие работы па монтаже створов шлюза. Хоть бы успеть нажать на черную кнопку, непременно на черную, иначе вся жизнь насмарку, и не будет даже могилы. Если сработает программа «Ноль», наверху подумают, что на дне океана произошло какое-то природное явление. Ведь смертоносный заряд боевых ракет программы «Пуск» в таком случае не сработает, они навечно останутся среди руин разрушенного Города. Какой жалкий, безвестный конец! Нет, надо держаться до самого конца, до самого последнего шанса, до самого последнего мгновения, пока будет хоть ничтожная надежда осуществить пуск. Нужно быть очень осторожным. Пожалуй, отныне он ни на шаг не ступит из этой аппаратной. Не исключено, что такие, как Бэм и Канап, попытаются вывести из игры его, Бергмана, и Херста. Хотя прямых улик против них нет, но уж очень подозрительно они держатся последнее время друг за друга. Надо бы с ними разобраться, напустить на них Вольфа, Крайта… Не мешало бы вообще выключить из игры Магистрат. Зачем он нужен сейчас? Но Вольф знает, что надо делать.

– Бергман встрепенулся, нажал на кнопку вызова Херста. Тот откликнулся сразу.