Текст книги "Забытое племя"
Автор книги: Константин Фарниев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Константин Георгиевич Фарниев
Забытое племя
ЗАБЫТОЕ ПЛЕМЯ
ПРОЛОГ
Порывы ветра обретали устойчивое направление и всесокрушающую ураганную силу, будто втягивались в какую-то колоссальную по диаметру и длине трубу. Мрачные штормовые тучи с бешеной скоростью мчались навстречу электролету. Внизу бесновалась взбаламученная поверхность Атлантики.
Гроу передал управление машиной автомату, и тот сразу начал набор высоты. Электролеты обладали высокой надежностью, обеспечивая пилотам и пассажирам полную безопасность, но автоматы в любых ситуациях предпочитали наиболее благоприятные условия полета.
На большой высоте светило яркое солнце, сквозь прозрачный корпус машины отлично просматривалась пронзительная голубизна неба. Подчинившись словесной команде Гроу, автомат увеличил скорость полета. Мощные двигатели машин питались от сверхъемких аккумуляторов, частично подзаряжавшихся атмосферным электричеством, и могли развивать чрезвычайно высокую скорость.
Всего полчаса назад Марк Гроу покинул океанографическую плавучую станцию, вот уже несколько лет бороздившую просторы Атлантики. Научный коллектив станции под руководством Гроу занимался исследованием очередного квадрата донной поверхности. За последний месяц ученые несколько раз опускались в глубоководном аппарате на дно, но безрезультатно.
Гроу удобнее устроился на сидении, закрыл глаза. Самый лучший способ уйти от неспокойных дум – это заснуть, тем более, что предыдущей ночью он почти не спал: неудовлетворенность собой сидела в нем, как гвоздь, по самую шляпку вколоченный в крепчайшее дерево. Но и сейчас мысль снова подтолкнула к размышлениям, весьма далеким от сегодняшнего дня.
Гроу руководил отделом глубоководных исследований института «Атлантика». В свое время отдел был создан для изучения океанских глубин, а также поисков различного рода ракетных установок, оставленных на дне океана милитаристами прошлого. Особенно старались главари Миллитарии – так называлась страна, которой правила военная хунта, четверть века тому назад сметенная с лица земли восставшим народом.
Миллитария оставалась последним оплотом эксплуататорского общества на планете, последним прибежищем его приверженцев. Человечество стояло на пороге образования всемирной системы социализма. Но заправилы Миллитарии считали, что есть еще сила, способная помешать этому, и надеялись разбудить на земном шаре ядерную бурю. Когда смерч термоядерной войны пронесется по планете, то тем, кто останется жив, злобствовали они, будет совсем не до общественного благоденствия. План имел кодовое название «Очистительная акция». Для осуществления «акции» бешено наращивались ядерные силы. Страна была как огромный концентрационный лагерь. Бросая вызов всему миру, главари режима и страну свою назвали по-новому – Миллитарией…
И вот уже четверть века люди свободного мира разыскивали и обезвреживали оружие, спрятанное милитаристами под землей и под водой. После падения режима в Миллитарии не оставалось никаких сведений о местонахождении тайных военных объектов. Но все равно их находили и обезвреживали. Многие военные секреты удалось раскрыть во время заседаний Мирового трибунала. Но самых главных преступников на скамье подсудимых не оказалось, и никто из бывших их приспешников не мог сказать, куда они делись. Оставалось лредположить, что они погибли во время падения режима, попав в руки восставших. Версия так и осталась бы историческим фактом, если бы в руки Гроу не попали удивительные документы. Произошло это в прошлом году…
Марку показалось, что в кабине становится слишком жарко. И в самом деле, солнечные лучи, свободно проникая сюда, подняли температуру до 25 градусов. Он отдал автомату команду изменить режим работы кондиционера с поправкой на солнечную погоду. Взгляд океанографа упал на циферблат часов-календаря. Было уже пять минут одиннадцатого. По первой программе Мировидения шли последние известия. Гроу включил первую программу. Передачу вел комментатор Буш.
– Объединенный центр изучения проблем экологии, – продолжал он очередное свое сообщение, – призывает резко активизировать работу по преодолению последствий загрязнений в прошлом окружающей среды, соединив для этого усилия всех стран. «Больные» проблемы экологии должны быть сняты с повестки дня в ближайшее время.
Санитарное управление Центра извещает, что оно уже имеет возможность вывезти все обнаруженные на планете и еще не уничтоженные радиоактивные отходы, остаточные продукты различных химических производств, а также найденные за последнее время на территории бывшей Миллитарии атомные, водородные, нейтронные и другие виды оружия массового и немассового уничтожения людей…
Буш сделал короткую паузу. Марк в это время уточнил, сколько ему еще осталось лететь. На словесный запрос автомат выдал на одном из своих информационных экранов карту местности, над которой пролетал электролет. Между силуэтом машины, медленно ползущим по карте, и пульсирующим кружочком – обозначением конечного пункта полета – резко проступило число десять, что означало: лететь осталось десять минут.
Гроу внимательно прослушал обзор новостей. Закончился он как раз, когда внизу показалась столица бывшей Миллитарии. Гроу выключил телевизор и взял управление машиной на себя. Захотелось, как всегда, сделать приветственный круг над городом, в котором он родился, вырос, продолжал жить…
Всякий раз, любуясь им с высоты, Марк испытывал двойственное чувство. С одной стороны, он гордился теми, кто создал колоссальное людское поселение, с другой – ему становилось не по себе от мысли, что город в прошлом отнял немало человеческих жизней. Ведь было время, когда загрязнение окружающей среды в супергородах Миллитарии достигло такой степени, что перед горожанами стояла альтернатива: либо они убегут и спасут свою жизнь, либо останутся и погибнут. И люди бежали. Однако правители Миллитарии возвращали беглецов обратно, тех, разумеется, кто не мог откупиться. В конце концов супергорода превратились как бы в газовые камеры вместимостью в десятки миллионов обреченных на удушье людей. Хорошо, что все это осталось в прошлом!
Марк с острым интересом смотрел на раскинувшийся внизу огромный город. Его новые микрорайоны имели форму идеальных окружностей, симметрично разбросанных вокруг той части города, которая называлась Старым городом. Кольца-микрорайоны нигде не соприкасались друг с другом – между ними пролегали полосы зеленых зон. Ни один дымок, ни одно чужеродное для природы пятнышко не оскверняли первозданную чистоту воздушного бассейна над городом. Даже с большой высоты Марк хорошо угадывал поблескивавшие на солнце линии монорельсового электрического транспорта. Сверху их сложное переплетение казалось гигантской паутиной, сотканной из множества блестящих нитей.
Закончив облет города, Марк взял курс на один из ближайших воздушных портов. Приземление заняло совсем мало времени.
Гроу ступил на платформу низкого трапа, подкатившего к электролету сразу же, как только он приземлился. Трапы управлялись дистанционно портовым компьютером.
Об электролете Марк не беспокоился. Машина имела опознавательные знаки океанографической службы, и никто не мог использовать ее без ведома Гроу.
Марк жил в одном из новых микрорайонов. Дома-гиганты занимали площади в несколько квадратных километров каждый. Они не имели лестничных маршей, и лифтовые шахты у них были вынесены наружу.
Гроу вошел в прозрачную кабину лифта, нажал на кнопку и через минуту вышел уже на своем сорок первом этаже, залитом ярким солнечным светом. Специальные, рассчитанные компьютером оптические системы обеспечивали доступ естественного дневного света во все помещения.
Марк легко толкнул входную дверь своей квартиры. Снимая куртку, он встретился со своими глазами в зеркале, встроенном в стену сбоку от вешалки, и усмехнулся. Смуглое лицо с зеленоватыми глазами, крупным, картошкой, носом и толстыми, слегка вывернутыми губами изобличало в нем метиса. От матери он унаследовал цвет глаз, от отца – негритянский тип лица, мощное телосложение и рокочущий бас. Было ему всего двадцать восемь лет, но высокий рост и могучая комплекция придавали Марку большую для его возраста солидность.
Гроу сел напротив зеркала и подмигнул. Он считал себя некрасивым, стеснялся ухаживать за женщинами и видел в том одну из причин, что все еще оставался холостым. На самом же деле причина крылась в другом: научные интересы стояли для ученого на первом плане, но признаваться себе он почему-то упорно не хотел.
Марк вспомнил о матери, она так мечтала увидеть его женатым, и тут мысль перекинулась к се брату Эдварду Гарди – известному в свое время специалисту в области создания в больших замкнутых пространствах искусственного климата, пригодного для жизни людей. Дядя по матери имел самое прямое отношение к делу, которое не давало Гроу покоя. С этого Гарди, собственно, все и началось.
Год тому назад, разбирая после смерти матери домашние архивы, – Марк знал, что мать очень дорожила ими – он наткнулся на несколько исписанных от руки листков бумаги. Записи были сделаны Эдвардом Гарди. По своей форме и содержанию они очень походили на дневниковые. К сожалению, записи не имели ни начали, ни конца, однако содержали информацию, над которой, как полагал Гроу, стоило поразмыслить.
Гарди писал, что ему предложили принять участие в разработке проекта подводного Города, так и писал с заглавной буквы. Он был рассчитан на автономное существование длительное время без всякой помощи извне. Далее Гарди отмечал, что в сделанном ему предложении привлекала возможность реализовать на практике свои самые смелые идеи в области создания в больших герметически замкнутых пространствах искусственного климата. Но предложение исходило от главы Службы безопасности режима, который вызывал у Гроу только отвращение и ненависть. Кроме того, ему так и не сказали ничего определенного о цели создания подводного Города.
Ровно через год после беседы с шефом Службы безопасности Эдвард Гарди и его жена, еще довольно молодые люди, бесследно пропали.
Все попытки близких родственников узнать что-либо о судьбе этой супружеской пары не имели успеха. Предъявить полиции записи Гарди, где он критически отзывался о режиме и где говорилось о самом шефе Службы безопасности, никто не осмеливался. Тем более, что перед беседой, как указывал Гарди в записях, с него взяли подписку о неразглашении государственной тайны особой важности.
Может быть, рассуждал Гроу, заинтригованный записями Гарди, фашистам Миллитарии в самом деле удалось построить тогда подводный Город, преследуя какие-то свои цели. Ведь был же у них Центр психологических исследований, где они производили самые разнообразные опыты над людьми, стараясь создать новый вид человека – биологического робота. Предположения эти не казались Гроу такими уж беспочвенными, чтобы тут же отмахнуться от них.
Своей гипотезой Марк поделился с другом детства историком Эном. Тот как-то сразу поверил Марку и добился, чтобы ему позволили выступить по Мировидению с обращением ко всем жителям планеты с просьбой: если кто-нибудь, особенно из числа жителей бывшей Миллитарии, знает хоть что-то о строительстве подводного Города, пусть сообщит по нужному адресу.
На Мировидсние пришло много писем, где люди сообщали об исчезновении в годы правления военной хунты своих близких и дальних родственников, друзей, соседей, знакомых. Гроу и Эн огорчились: вряд ли пропавшие без вести имели какое-то отношение к гипотезе. Скорее всего, люди были уничтожены Службой безопасности по подозрению в оппозиции к режиму.
Гроу уже готов был отказаться от своей, как говорили некоторые, сумасшедшей идеи, когда нежданно пришла большая удача. Нашелся человек, который превратил гипотезу Марка в почти доказанный факт. Он лично встретился с океанографом и вручил ему проект подводного Города.
Человек не скрыл, что является родственником бывшего главы Магистрата – высшего правительственного органа Миллитарии – Бергмана.
– Как попал к вам документ, – эта тайна тайн Бергмана и его ближайших сообщников?! – воскликнул Гроу.
– Я знать ничего не знал, это несколько дней назад мне позвонила сестра того самого Бергмана и сказала, чтобы я немедленно приехал к ней. Она больна и уже не надеется поправиться. Старуха верит, что брат ее жив, и если она умрет и ничего не скажет людям, то он больше никогда не увидит белого света.
Оказалось, Бергман, уничтожая перед бегством свой личный архив, в спешке забыл, что проект упакован в несгораемую оболочку. Сестра, которая жила в том же доме, обнаружила среди пепла пакет, подумала, что деньги, и спрятала его. А там был проект.
– Вы даже не представляете себе, какую огромную услугу вы нам оказали, как я вам благодарен!
Всякий раз, вспоминая эту встречу, Гроу заново переживал испытанную им тогда радость нежданной удачи.
Проект Города дал гипотезе Гроу законное право на жизнь. Руководство института «Атлантика» переориентировало работу отдела Гроу только на поиски подводного Города. Проект сообщал о нем очень много, но умалчивал о главном – местонахождении.
Океанографы исследовали всю двухсотмильную полосу океана, примыкавшую к территории бывшей Миллитарии, и ничего не нашли. Теперь они занимались обследованием океанского дна вокруг одного из принадлежавших Миллитарии необитаемых аттолов в Атлантике и тоже пока безрезультатно. Чем меньше оставалось неисследованных площадей, тем больнее воспринимались нулевые результаты.
Гроу кивнул самому себе в зеркале, как бы подытоживая свои размышления, и встал.
После завтрака Марк направился в свой кабинет. Он сразу подсел к видеотеке, где собрал все материалы по подводному Городу. Марк решил еще раз посмотреть их и начать с видеозаписи макета Города. Макет по заказу Гроу был выполнен в точном соответствии с проектом.
Как только засветился экран видеомагнитофона, Марк отключился от окружающей обстановки. В первую очередь его всегда интересовал искусственный купол, который должен был защищать Город от океана. Сейчас на экране крупным планом давался разрез купола. Если судить по запасу его прочности, Город могли строить и на большой глубине. Технические возможности уже позволяли вести такие работы.
Похоже, что Бергман и его сообщники видели в Городе недосягаемое для их врагов убежище. Но успели ли они построить его и заселить нужными людьми, завезти туда все необходимое для жизни? Вопрос был главным.
Марк вздрогнул, когда сбоку от него раздался щелчок. Это включился видеотелефон. На экране возникло лицо Эна: крупное светлоглазое, обрамленное густыми светлыми бакенбардами и такого же цвета бородкой. В глазах Гроу вспыхнул огонек искренней радости.
– Привет, Эн! Как хорошо, что ты позвонил. Я…
– Опять изучаешь макет?
– Да, надеюсь выжать из него еще что-нибудь.
– Мне позвонил один человек, Марк…
– И что? – быстро спросил Гроу.
– Он утверждает, что подводный Город строился на дне Большого каньона.
– Еще один фантазер? – слабо улыбнулся Марк. – Сколько их перебывало у нас за этот год, а еще больше звонило.
– Нет, – качнул головой Эн, – не фантазер. У него есть аргумент.
– Какой? – уже спокойнее отреагировал Марк.
– Тридцать лет назад пропал его отец – крупный специалист по созданию подводных сооружений. Так вот он почему-то был в составе океанографической экспедиции, которая, как тебе известно, больше пяти лет стояла над Большим каньоном во времена печальной памяти Миллитарии. Какое мог иметь отношение специалист по строительству подводных сооружений к океанографии и куда он мог пропасть? Вообще, вся эта экспедиция подозрительна. Заниматься исследовательской работой более пяти лет и не оставить после себя ни одного отчета о результатах. Мистика какая-то. А в свете нового факта история с экспедицией кажется еще более загадочной. Может, вернемся к своему старому предположению?
– Рассматривать экспедицию как прикрытие, ширму, за которой строился подводный Город.
– А почему бы и нет! Подозрительным все это кажется, не сохранились даже списки научных и всех остальных работников станции. Кто-то и здесь старательно уничтожил следы. Нам надо вернуться к этой странной истории. По крайней…
– С некоторых пор, – прервал товарища Гроу, – меня смущает мысль, что слишком уж мы привязаны к проекту в его, так сказать, изначальном виде.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А то, что редко какой проект, если он реализуется, претворяется в идеале. Всякие поправки, изменения, корректировки неизбежны. Информация очередного нашего фантазера еще более укрепила одно мое предположение. Оно касается искусственной оболочки Города. Не очень надежная это защита от океана, зато весьма заметная, особенно на ровном дне.
– Продолжай, Марк, я слушаю тебя.
– Посуди сам. Если строительство Города окружали такой непроницаемой тайной, то, наверное, позаботились и о том, чтобы он не был легко обнаружен? Ведь Город для подводного варианта огромен. И я думаю, а не отказались ли они от искусственного купола в пользу какой-нибудь природной защиты?
– Ты хочешь сказать…
– Да. Они могли спрятать Город внутри какой-нибудь подводной горы или использовать подводную пещеру. Их там более чем достаточно, притом преогромных. Изолировать нужное пространство от океана, выкачать воду…
– Тогда Большой каньон – большая находка. Это же целый горный комплекс. Но, подожди-ка, ведь там было землетрясение, и Город не мог уцелеть, имея даже естественную оболочку.
– А океанографическая экспедиция? Она так и останется у нас неразгаданной.
– Предлагаешь всерьез вернуться к Большому каньону?
– Да. Надо прощупать его внутренности. Может, наткнемся на какую-нибудь начинку.
– Странно, что все это не пришло тебе в голову раньше.
– Потому что у нас были большие площади для поисков и большие надежды. А сейчас уже нет ни площадей, ни надежд, вот мысль и уходит вглубь.
– Тогда надо немедленно ставить станцию над Большим каньоном и начинать поиски по-другому.
– Не будем спешить, – с улыбкой ответил товарищу Марк. – Сперва мне нужно хорошо выспаться. Чувствую, что теперь усну. Пока.
– Пока, – ответил Эн и отключился.
Марк, насвистывая, вышел из кабинета. Беседа с Эном взбодрила его, укрепила уверенность в реальности своих предположений. Если город существует… Гроу видел пока только счастливый сон, а подводный Город жил и более того стоял на пороге драматических событий, угрожая больно ранить планету.
ГАРДИ ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ
Часы пробили восемь, когда Джек Гарди, завершив туалет, направился в столовую. Автомат выдал ему обычное утреннее меню: кружку теплого молока, краюху свежего хлеба и брусок сливочного масла.
Садясь за стол, Джек непроизвольно глянул вправо от себя, где всегда сидела мать, а сейчас стояло пустое кресло. Джек так и не убрал его: почему-то казалось, что без этого кресла рядом он будет чувствовать себя еще сиротливее. Мать Джека умерла год назад, через четыре года после отца.
Сколько Гарди помнил себя, в их доме никогда не было настоящей радости. Иногда он пытался представить себе родителей веселыми, но отец всякий раз являлся в его воображении угрюмым и ожесточенным, а мать – печальной, какой-то обреченной.
Эдвард Гарди ненавидел все, что окружало его в Городе, особенно Магистрат, управлявший Городом, и СБ – Службу безопасности, которая помогала Магистрату держать горожан в повиновении и страхе перед ним. Иногда Гарди-старший рассказывал сыну о земле, солнце, о своей тоске по ним и ненависти к тем, кто лишил его и остальных горожан радости жизни. Все это, конечно, не могло не передаться Джеку. «Придет время, – сказал как-то отец, – когда ты встанешь перед выбором, и я хочу, чтобы ты был на стороне свободы и справедливости». Джек хорошо запомнил его слова.
Гарди-старшего нашли бездыханным на скамейке в парке – он умер от инфаркта.
Джек уже позавтракал, но не Спешил вставать из-за стола. Он всегда тянул по утрам, отдаляя от себя момент, когда нужно было отправляться на работу.
Все – медлить больше нельзя. Он встал, собрал со стола на поднос посуду, поставил на плиту подъемникаавтомата, нажал на кнопку. Подъемник бесшумно скользнул вниз. Перегнувшись, Джек проводил его взглядом. Автомат спускался в подвальное помещение, где работали горожане второго сорта, которых называли в Городе биорами, что означало, биологические работы. Они выполняли только физическую работу и жили во втором жилом поясе.
Выйдя в коридор, Джек прислушался. В квартире стояла бы полная тишина, если бы из гостиной не доносилось тиканье больших настенных часов. Через несколько секунд они начали бить четверть девятого. В детстве Джек часто просил отца, чтобы тот пальцем прокручивал большую стрелку. Тогда часы били чаще, почти без интервалов, и звуки боя будили в Джеке восторг. Он и сейчас замирал в той позе, в какой заставал его бой часов. В такие моменты ему казалось, что звуки возвращали его в детство, воскрешали мать, отца… Порою иллюзия была настолько сильной, что он врывался в комнату матери, надеясь увидеть ее в своем кресле.
Часы ударили в последний раз, и наступившая в квартире тишина вернула Гарди к действительности. Сегодня он позволил себе лишнее: обычно в это время он уже спускался на лифте вниз.
В прихожей Джек быстро переоделся, заменив домашнюю пижаму на теплый темно-коричневого цвета комбинезон – свою форменную одежду. Был уже конец ноября.
Переодеваясь, Джек старательно отводил глаза от шкафа, где висела форменная одежда отца и матери, но все равно видел ее в своем воображении: голубовато-серебристую – отца, он был инженером-климатологом, и зеленую – матери – она работала диспетчером в коммунальной службе.
Джек вызвал лифт. Всего полминуты потребовалось ему, чтобы спуститься вниз. Было довольно холодно, клубился слабый туман, сквозь который легко пробивался свет искусственного солнца. Оно освещало Город днем и обогревало его круглые сутки, являясь главным звеном технической системы, создававшей в Городе климат.
Гарди сел за руль своего электромобиля или авто, как называли такой транспорт горожане. Оно представляло собой одноместную кабину на трех колесах. Такие авто имели все инженеры и сами водили их.
Авто мчалось по припарковой трассе, отделявшей парк, расположенный в середине Города, от первого жилого пояса, где в пятиэтажных домах обитали небиоры – инженеры и агенты СБ со своими семьями. Кроме жилых домов, в этом поясе находились еще Центр, а также Колледж, где с шести до восемнадцати лет обучались дети инженеров и агентов, получая необходимую для определенной работы сумму знаний.
Слева тянулась высокая каменная ограда парка, выше нее виднелись кроны парковых деревьев с почти полностью облетевшей листвой.
Авто плавно замедлило ход и остановилось перед Центром. Здание его, тоже пятиэтажное, занимавшее площадь целой зоны, заметно отличалось по своему внешнему виду от жилых домов. Фасад Центра имел форму дуги, в середине которой находились парадные двери. К ним с прилегавшей к Центру площади вела широкая лестница с крутыми ступенями.
В Центре были сосредоточены основные блоки электронно-вычислительной системы, ее называли Машиной, которая управляла всеми техническими службами Города. Здесь же заседал Магистрат, члены которого руководили поясами Города и отдельными службами, составляли для Машины ежесуточные программы, в соответствии с ними она обеспечивала нормальное функционирование поясов и служб.
В вестибюле было многолюдно, но не шумно. Служащие – мужчины и женщины, стоя в затылок друг другу, медленно втягивались в узкий проход в сплошном турникете, перегораживавшем вестибюль на две части. В конце прохода находился автомат, который помнил отпечатки пальцев всех на данный день служащих Центра. Фиксируя их идентичность, он пропускал инженеров дальше. Эта система контроля полностью исключала возможность проникновения в Центр не работавших там людей.
Миновав линию контроля, Гарди направился к кабине ближайшего лифта. Служба второго жилого пояса находилась на четвертом этаже.
Джеку не повезло: в кабину лифта, кроме него, вошли еще трое – молодая женщина и двое мужчин. Гарди очень не любил ездить в лифте с попутчиками. В тесноте кабины ему, как и остальным, некуда было уйти от неловкого молчания и прячущихся глаз других. А сейчас тем более: он оказался в компании инженера связи Симменса, который иногда вел себя довольно рискованно. Он мог запросто затеять разговор, бросить громкую реплику… Джек всегда сторонился его, и вот тебе – очутился сегодня с ним в одном лифте.
Симменс, широкоплечий мужчина с улыбчивым лицом, в упор смотрел на Гарди, как бы поддразнивая его. В глазах инженера таилась добрая ирония. Конечно, он понимал, что молодой инженер побаивается его.
Другой мужчина и женщина стояли, отвернувшись лицом к двери лифта.
На четвертом этаже Гарди поспешно вышел в коридор и сразу почувствовал облегчение.
Он пошел по длинному коридору, механически фиксируя светящиеся справа на стене цифры. Вот и его аппаратная. Он мягко вдавил в стену клавишу, на которой светилась цифра 40 – стена разошлась метра на два и, впустив человека, снова сошлась. В аппаратной не было ничего, кроме пульта, расположенного в глубине помещения, и кресла.
Как только Гарди переступил порог аппаратной, инженер, вместо которого он заступал на смену, молча рстал и пошел к выходу. Поравнявшись с Джеком, он едва приметно кивнул.
Гарди сел в кресло перед пультом и нажал на коричневую кнопку, тем самым сообщив компьютеру своего пояса, что на дежурство заступил инженер Гарди. Он работал помощником инспектора второго жилого пояса, где жили биоры.
Где-то внутри пульта раздался щелчок, и из узкой прорези на ладонь Гарди упал изящный металлический штырек. Джек воткнул его в одно из отверстий на панели и сдвинул один из рычажков на пульте. Ярко-голубым светом вспыхнул самый большой в кабинете телевизионный экран. Джек включил механизм кругового обзора и начал панораму. Изображение на телеприемники подавали телевизионные камеры, размещенные на вышке. Она находилась в геометрическом центре Города – в середине парка, и сверху донизу была разбита на площадки, здесь и стояли камеры кругового обзора. Каждая из них давала изображение «своего» пояса.
Медленно вращаясь вместе с вышкой, они «осматривали» всю территорию города.
Туман совсем рассеялся, и Город лежал перед Джеком, как на ладони. Площадь его представляла собой по форме площадь круга, разбитую узкими круговыми транспортными магистралями на шесть поясов: энергетический, сельскохозяйственный, второй жилой, промышленный, климатический и первый жилой. Самым дальним от геометрического центра Города был энергетический пояс, самым ближним – первый жилой. За энергетическим поясом по всей окружности Города уходила ввысь гранитная твердь. Радиальные дороги разделяли пояса на отдельные зоны. Одним концом дороги выходили к стене, переходящей в свод, другим – к припарковой трассе.
Энергетический пояс составляли два мощных атомных реактора и система станций и подстанций. Джек, как и многие другие инженеры-неэнергетики, лишь в общих чертах представлял себе работу энергетического пояса, его атомных реакторов, подстанций… Он твердо знал одно: жизнь Города зависит от нормального функционирования всех его поясов, выйди из строя любой из них, и Город погибнет.
Быстро просмотрев энергетический пояс, Гарди переключился на сельскохозяйственный. Здесь разместились фермы, в которых содержались крупный рогатый скот, овцы, птица. Во вращающихся оранжереях выращивались необходимые сельскохозяйственные культуры. Имелись также зона-сад и зона-лес.
Следующим шел жилой пояс биоров. Джек взял крупным планом фрагмент одной из его зон; зоны делились еще на секторы. С верхней точки секторы походили бы на пчелиные соты, если бы ячейки не имели полусферических крыш. Капсула – так назывались клетушки, в которых жили биоры, была рассчитана на двух взрослых и одного ребенка. Высота капсул не превышала роста человека. По долгу службы Джек хорошо знал жизнь, протекавшую в капсулах – ей неведомы были радости.
На санитарной зоне, расположенной в этом же поясе, Джек не остановил внимания. Всего однажды переступил он ее порог, когда привозил сюда партию больных биоров, но до сих пор не мог вспомнить без содрогания.
Биоры знали, что из санитарной зоны дороги обратно нет, не хотели смириться с такой участью и отчаянно сопротивлялись…
На юную душу Джека жуткая картина усмирения обреченных легла тяжелым камнем. С тех пор прошло уже три месяца, но его порой охватывало чувство полной безысходности, а в ушах начинал звучать вопль женщины. Она металась по приемному покою и на немыслимо высокой ноте кричала: «Не хо-о-чу-у-у! Будьте вы прокляты!» Озверевший агент убил ее на месте.
И еще Джек, казалось, на всю жизнь запомнил холодные, будто совсем мертвые глаза доктора Кюва – главного врача санитарной зоны. Этого сумасшедшего который верил, что в человеческом мозгу имеется специальный отдел, управляющий социальным поведением: человека. Кюв искал его, используя для своих экспериментов обреченных.
Ничто не могло помочь Джеку забыть то первое свое посещение санитарной зоны и заставить повторить его. Он до беспредельности возненавидел Кюва. Но, с другой стороны, страшный безумец с мертвыми глазами помог Гарди понять, что именно в Городе вызывало в нем жесткое внутреннее сопротивление. Кюв и его маниакальная идея обнажили алогичность и бессмысленность окружающей Джека жизни. Сейчас он ощутил это почему-то с особой остротой. И если бы он мог связаться с биорами-вестниками, то, ни на секунду не задумываясь, стал бы их сторонником. Невозможность такой связи ставила в тупик. Среди инженеров он не надеялся обрести единомышленников. Разве что Симменс, но тот какой-то несерьезный, излишне рискованный… Тонни? Тонни его шеф по работе и единственный друг. Но Тонни сын члена Магистрата Бэма. И он никогда не подавал повода заподозрить себя в нелояльности Магистрату. Правда, он откровенен, оттого, может, что позволено Бэмам больше, чем другим. Конечно, в любом случае Тонни не выдаст, он не умеет быть подлецом, уж это совершенно точно. Но чем поможет? Гарди переключился на обзор пояса, где были сосредоточены все промышленные предприятия и работало большинство биоров и инженеров. Над каждой зоной здесь возвышалась башня – сооружение, похожее на столб с прозрачным шаром наверху. В шарах размещались стационарные лучевые установки и круглосуточно дежурили агенты СБ. Они держали под неослабным контролем свои зоны.
Джек нашел зону электронного завода, где ремонтировались электронные устройства, а при необходимости производились и новые. Но не завод интересовал его сам по себе, а ажурная металлическая эстакада, по наклонной ввысь убегавшая от главного заводского корпуса. Внутри эстакады по всей длине матово поблескивало цилиндрическое тело диаметром метров в пять. Джек знал, что на самом верху уже завершаются работы по проходке шлюзового тоннеля и что цилиндрическое тело и эстакада имеют самое прямое отношение к лрограмме «Пуск».
