Текст книги "Забытое племя"
Автор книги: Константин Фарниев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
НА ПИЩЕВОМ КОМБИНАТЕ
Не успел Крайт войти в свой кабинет, как там появился Смит – его заместитель по внутренней охране, невысокого роста мужчина лет сорока. Самой примечательной деталью его облика была большая родинка на правой щеке, поросшая жестким белесым волосом.
– Ну, в чем дело? – сурово спросил Крайт.
– Отказ от работы в цехе полуфабрикатов на первом пищевом комбинате.
– Опять, – сквозь зубы процедил Крайт. – Проклятые вестники! – Он открыл ящик своего стола, вытащил лучевой пистолет и положил его в карман брюк.
– Я уже отправил на комбинат усиленный наряд. Эти слухи о мятеже да еще сигнал, который поступил оттуда…
Смит вопросительно посмотрел на Крайта. Он знал: только что закончилось заседание Магистратами умирал от любопытства, досталось там Крайту или нет.
– Они очень пожалеют о своем отказе.
По интонациям в голосе шефа Смит понял, что тот очень зол. А Крайт вспомнил сейчас, как третировал его на заседании Магистрата Бергман, и это разбудило в нем такое жгучее желание немедленно отомстить кому-нибудь за пережитое, что о «почти бегом выскочил из кабинета. Смит едва поспевал за ним.
У подъезда Центра, выходившего во внешний двор, стояло личное авто шефа СБ.
Крайт несколько секунд постоял у раскрытой дверцы, с наслаждением вдыхая холодный воздух. Смит уже сидел за рулем.
Сразу за воротами проходила трасса, отделявшая первый жилой пояс от климатического. Авто пересекло ее и помчалось по радиальной дороге в сторону промышленного пояса.
Погода испортилась, поэтому Смит вынужден был сбавить скорость. По обеим сторонам дороги тянулись высокие ограды, вдоль которых через равные расстояния мелькали деревья. Их голые верхушки походили на судорожно растопыренные пальцы рук, вскинутых к затянутому густым туманом своду Города.
Шины авто мягко шуршали, подминая под себя каменистое полотно дороги.
Крайт и Смит молчали. Тревожила очередная встреча с биорами. В последнее время Крайт реже бывал на предприятиях промышленного пояса, полагая, что двух его заместителей – Смита и Берра – вполне достаточно, чтобы руководить агентами. С некоторых пор встречи с массами биоров будили в Крайте смутное ощущение неуверенности в себе. Но сейчас он испытывал нетерпение: поскорее бы дорваться до этих биоров.
Авто, почти не сбавляя скорости, сделало резкий поворот направо и проскочило в раскрытые ворота зоны первого пищевого комбината.
Старший инженер комбината Эчар и прибывшие сюда ранее агенты ждали начальство во дворе.
Эчар сделал шаг навстречу шефу СБ и остановился. Вид у старшего инженера не был виноватым. Он стоял спокойно, держа руки за спиной. Крайт посмотрел на него с негодованием и пошел к двери, ведущей в цех. Рука инстинктивно скользнула в карман пальто, куда он переложил пистолет.
Смит в сопровождении двух агентов первым шагнул в цех. По центру узкого невысокого помещения проходила конвейерная линия, по обеим сторонам которой сидело пятьдесят биоров – мужчин и женщин. Вдоль всех стен цеха тянулась высокая прозрачная перегородка. Между нею и стенами находилась так называемая полоса безопасности. Такие полосы имелись во всех цехах. Там постоянно находились вооруженные лучевыми автоматами дежурные агенты. Они вели систематическое наблюдение за биорами: чтобы те не переговаривались, не шептались, не вставали, не ходили по цеху… Если кто-то из них нарушал внутренний распорядок в цехе, дежурные агенты имели право принимать любые меры воздействия вплоть до расстрела. Благо, стрелять можно было, не выходя из-за перегородки.
В самом центре цеха возвышалась установка психической обработки – округлой формы аппарат на высокой металлической штанге.
Крайт в сопровождении толпы агентов прошел в глубину цеха и стал там, заложив руки за спину. Эчар тоже вошел в цех, но остановился на пороге.
Крайт чуть кивнул Смиту. Тот резким голосом отдал команду. Агенты выхватили из карманов пистолеты и рассредоточились по обеим сторонам конвейера за спинами биоров.
– Ну, – нарушил мертвую тишину Крайт. – Мы вас слушаем.
Он заметил, как от звука его голоса некоторые биоры испуганно втянули головы в плечи.
– Верным фанатикам покинуть свои места! – выкрикнул Крайт.
Около десяти биоров вскочили со своих мест и отбежали в сторону.
– Почему прекратили работу? – спокойно обратился к остальным шеф СБ.
Ответом ему было молчание. Крайт цепким взглядом прошелся по лицам ближайших биоров. До чего же они разные: белые, черные, смуглые, желтые, бледно-желтые, с красноватым оттенком; узкоглазые, широкоскулые, большеглазые, узколицые… Кое-кто из них не опускал глаз, встречаясь со взглядом шефа СБ, большинство же предпочитало не смотреть в его сторону.
– Мы ждем! – напомнил о своем вопросе Крайт. – Если конвейер простоит еще пять минут, никто из вас никогда не вернется в жилую зону. Почему не работаете?
– Мы голодны! – выкрикнул кто-то из глубины цеха.
Этот вскрик подхлестнул биоров.
– Мы просим больше пищи!
– Требуем эвакуации вместе с вами!
Крики неслись со всех сторон. Многие кричали, размахивая руками, вскочив со своих мест. В общем гаме трудно было улавливать отдельные голоса.
– Молчать! – рявкнул Крайт, и лицо его мгновенно налилось кровью, рука метнулась в карман – он выхватил пистолет.
Над головами биоров сверкнули ослепительные молнии. Смит и остальные агенты начали стрелять из пистолетов вверх.
Биоры замолчали, но не сразу. Многие продолжали ворчать, бросая в сторону Крайта и агентов взгляды, полные ненависти.
– Кто вас научил этим глупостям? – опять спокойно спросил шеф СБ. Он положил пистолет в карман и принял прежнюю позу. – Укажите зачинщиков, и мы уйдем. Ну?
Биоры молчали. Они снова неподвижно сидели на своих местах. Крайт глянул в сторону фанатиков. Те испуганно жались друг к другу в дальнем углу цеха – ближе к выходной двери. Ясно было, что им неизвестны зачинщики, иначе они давно уже выдали бы их.
– Значит, не знаете? – подытожил молчание Крайт.
Он прошелся медленным взглядом по биорам. Одетые в одинаковые темные комбинезоны, они казались ему сейчас какой-то бурой накипью, осевшей по обеим сторонам конвейера. Он уже не видел ни отдельных лиц, ни фигур биоров. В огне жгучей ярости, закипавшей в нем, биоры представлялись Крайту безликой ненавистной массой и, когда казалось, что сейчас он взорвется до безумия неудержимым приступом гнева, вдруг успокоился. Сладостная мысль, что сейчас он разметает, изорвет в клочья эту массу, такую покорную и беспомощную, совершенно неспособную помешать ему насладиться своей властью над ней, вернула ему самообладание. Он кивнул Смиту и пошел к выходу из цеха. За ним потянулись агенты и фанатики, подгоняемые резкими окриками Смита. Они остались во дворе перед закрытыми дверями цеха, а Крайт и Смит в сопровождении Эчара и инженера забастовавшего цеха Венка поднялись в кабинет Эчара, где находился главный пульт управления комбинатом. Здесь была сосредоточена вся электронная аппаратура, контролировавшая через Машину работу предприятия. Эчар имел возможность связываться отсюда со всеми цехами, службами комбината, визуально наблюдать за работой биоров, подключаясь к любому цеху, запускать и останавливать технологические линии…
Эчар сел за пульт, щелкнул одним из тумблеров. На телевизионном экране возникло изображение цеха полуфабрикатов. Биоры беспокойно сновали по цеху, некоторые подбегали к входной двери, пытались открыть ее и вырваться во двор. Многие были напуганы; они жались друг к другу, подростки, недавно переведенные из детской зоны во взрослую, умоляюще смотрели на более старших.
Крайт попросил Эчара укрупнить изображение нескольких биоров, которые спокойно стояли в отдалении от конвейера. Они не разговаривали друг с другом, а просто наблюдали за тем, что происходило в цехе.
– Кто это? – отрывисто спросил Крайт.
– Биоры, – пожал плечами Эчар.
– Они похожи на зачинщиков.
Крайт требовательно посмотрел на Венка.
– Что вы можете сказать о них, это же ваш цех?
– Ничего особенного, – спокойно ответил инженер. – До сих пор они ни в чем не замечались. Я постоянно нахожусь в цехе, слежу за всеми…
Молодое сероглазое лицо, высокая широкоплечая фигура Венка, скупые жесты, которыми он сопровождал свою речь – все в нем говорило об уверенности в себе, о том, что он не очень-то боится шефа СБ.
Крайт окинул инженера пренебрежительным взглядом, усмехнулся.
– Посмотрим, – с угрозой произнес он и подошел к пульту, за которым сидел Эчар.
Смит подтолкнул плечом старшего инженера, игриво подмигнув Венку. Он пришел в восторг от намерений своего шефа. Но Эчар и Венк, обменявшись короткими взглядами, еще более помрачнели.
Крайт, не садясь в предложенное Эчаром кресло, набрал на пульте нужный код, и в кабинете сразу раздалось низкое гудение.
Биоры в цехе тоже, видимо, услышали звук: они замерли. Через несколько секунд лица их стали подергиваться. Как по команде биоры закрыли уши ладонями, но тщетны были их попытки уйти от воздействия на их мозг установки психической обработки. Они вдруг повалились на пол и начали биться в ужаснейших конвульсиях. Тела их принимали самые немыслимые, самые неестественные позы, будто лишились костей: выгибались дугой, сворачивались в клубок, скручивались…
Крайт нажал на одну из клавиш на пульте. В кабинет мгновенно ворвался многоголосый вопль. Даже ко всему привыкший Смит, и тот, вздрогнув, попятился от пульта.
Высота тона вопля биоров нарастала. Судорожно раскрытые рты, вылезающие из орбит глаза, конвульсии тел биоров, нечеловеческий вопль – все это приводило к оцепенению. Но только не Крайта. Лицо его расплылось в довольной улыбке. Он покровительственно похлопал Эчара по плечу. Тот попытался улыбнуться, но у него ничего не получалось. Все существо старшего инженера захлестывала сейчас волна густого, омрачавшего рассудок ужаса. Эчар сам не понимал, как удавалось ему удерживаться от того, чтобы сейчас же, немедленно не завопить так же, как вопили биоры. Лицо его было бледно, губы плотно сжаты.
Крайт отключил установку, в кабинете наступила тишина.
Эчар судорожно вздохнул и вытер платочком свое бледное, потное лицо. Крайт с презрением посмотрел на него сверху вниз: разве таким хлюпикам можно доверять руководство биорами. Смит перехватил взгляд шефа и уловил, видимо, его мысль, потому что тоже скорчил гримасу.
Крайт поднял Эчара с кресла и сел на его место.
– Слушайте меня внимательно, – заговорил он, обращаясь к биорам в цехе. – Надеюсь, мне не придется снова делать вам больно. Выдайте вестников, которые есть среди вас, и мы уйдем.
Биоры начали медленно подниматься с пола. Лица их, потные, какие-то застывшие, неживые, не выражали ничего, кроме полнейшего безразличия. Они разошлись по своим местам, но теперь за конвейером их было меньше, потому что на полу остались лежать около десяти неподвижных тел.
– Ничего не поделаешь, – заметил Крайт. – Без издержек здесь не обойдешься.
Эчар знал принцип действия установок психической обработки, они могли доводить болевые ощущения до такого уровня, какой выдержать мог не каждый мозг. Слабые погибали от шока. Можно было также вызвать и буйную радость, и погружать биоров в пучину беспросветной депрессии. Однако установки могли работать непрерывно не более минуты, после чего им нужна была двухчасовая передышка; и они воздействовали на психику человека только в том случае, когда он находился от них на расстоянии максимум десяти метров и непременно в помещении. Все это ограничивало возможности СБ в применении установок в борьбе со строптивыми биорами. Однажды только психическая обработка применялась во всех цехах: при усмирении первого мятежа биоров. Тогда установки включались несколько раз.
– Я жду, – после довольно длинной паузы снова обратился к биорам Крайт. – Торопитесь, иначе я опять сделаю вам больно…
В этот момент на конвейер легко вспрыгнул молодой биор со смуглым лицом и черными кучерявыми волосами на голове.
– Это я начал отказ! – крикнул он. – И они меня поддержали! Не бойтесь, – обратился он к биорам. – Верьте нам, вестникам, и идите за нами, если вы хотите, чтобы никто и никогда больше не делал вам больно. Не верьте Магистрату! Он никогда не эвакуирует нас! Мы вырвемся отсюда, только если победим! Знайте об этом!
В цех ворвались агенты. Они сдернули вестника с конвейера, потащили его к выходу.
– Запомните! – кричал тот. – Меня зовут Дик! Дик! Дик! – трижды повторил он свое имя. – Знайте…
Больше ему ничего не удалось сказать: агенты почти вынесли его из цеха и захлопнули дверь.
– Что вы теперь скажете, господин Венк?
Крайт с удовольствием смотрел, как лицо Венка сперва начало наливаться краснотой, а потом на глазах стало бледнеть.
Смит с размаху ударил инженера по лицу. В глазах Венка вспыхнули огоньки ярости. Он внезапно выбросил вперед сжатый кулак и ударил Смита под подбородок, отчего Смит, описав в воздухе крутую дугу, упал на пол у самой двери.
Крайт выхватил пистолет. Руки его дрожали, большой палец никак не мог отыскать кнопку пуска смертоносного лучевого разряда. Но в стрельбе уже не было необходимости: Венк стоял, безвольно опустив вдоль туловища руки. Куда-то бежать не имело никакого смысла: выстрел из пистолета все равно догонит его, да и во дворе комбината полно агентов. Вестником оказался один из тех биоров, о которых Крайт спрашивал у Венка и за которых инженер фактически поручился. Венк в самом деле даже не подозревал, что кто-то из них вестник – да еще зачинщик отказа.
Смит с трудом поднялся с пола, медленно вытащил из кармана пистолет.
– Спокойно, Смит, – заговорил Крайт. – У нас будет время поговорить с ним и с остальными на этом комбинате. Уведи его отсюда.
Смит вызвал снизу двух агентов и отправил с ними во двор Венка. Сам остался в аппаратной.
Крайт подтолкнул Эчара к пульту.
– Подключите мне расфасовочный цех. Хочу посмотреть на некоторых. Смит, назови номера.
Смит назвал несколько номеров.
– Но сначала покажите мне всех. Побыстрее шевелитесь, черт возьми! Вы медленно работаете, Эчар.
Эчар промолчал. Он был уже почти уверен, что домой сегодня и никогда больше не попадет. Венк погубил не только себя, но и его, Эчара, а быть может, и всех инженеров комбината. Видано ли такое, чтобы инженер поднял руку на агента. За это полагалась только смерть.
Шеф СБ пристально наблюдал за работой биоров расфасовочного цеха. У начала конвейера на ленту транспортера медленно падала бесформенная масса пищевого концентрата, которым кормили биоров. Лица рабочих, сидевших за конвейером, были сосредоточены и угрюмы.
Эчар сидел спиной к Крайту и тоже внимательно наблюдал за работой цеха. Всей своей кожей он ощущал присутствие за спиной шефа СБ.
– Это вам даром не пройдет, – нарушил молчание Крайт. – Сегодняшний день вы и ваши инженеры запомните на всю жизнь. Покрываете вестников, поднимаете руку на СБ.
Крайт с ненавистью посмотрел в спину Эчару.
– Не представляю даже, как Венк мог позволить себе такое, – пробормотал Эчар.
– Можно подумать, вы не знали, что этот Венк такая скотина.
– Я старший инженер, и мое дело технология.
– Ошибаетесь, господин Эчар. Вы здесь отвечаете за все. И ответите, можете не сомневаться. Укрупните изображение и поведите медленно панораму по лицам. Я хочу на них посмотреть.
К концу конвейерной линии бесформенные комья пищевого концентрата превращались в сыпучую массу, которая затем прессовалась в аккуратные брикеты. В состав пищевого концентрата входили и отходы, которые получались при производстве натуральной пищи для инженеров. В основном же пищевые брикеты состояли из синтетических компонентов.
Последний автомат конвейера через минутные интервалы выбрасывал в решетчатый ящик аккуратные брикеты бурого цвета. Это была уже готовая продукция.
– Обратите внимание на биора, который носит ящики с брикетами на склад, – предложил Крайту Эчар.
Он сдвинул один из рычажков на пульте, и на экране начал укрупняться несший ящик биор. Тугие бугры желваков и капли пота на его смуглом лице не оставляли сомнения в том, что ноша очень тяжела…
Носильщик вернулся к конвейеру с пустым ящиком и сел рядом с автоматом, который сбрасывал брикеты. Тонкое лицо биора было по-настоящему красиво. Выражение бесконечной усталости не портило его красоты, а только подчеркивало ее. Он рукавом куртки смахнул с лица пот, бросив мимолетный взгляд вдоль конвейера.
– Эчар, – зло заговорил Крайт, – зачем вы показываете мне этого идиота.
– Это один из тех биоров, которые примерно ведут себя и с большим уважением относятся к нам. Такие благотворно влияют на остальных.
– Он фанатик?
– Не знаю.
– Вот именно, – удовлетворенно хмыкнул Крайт. – Как его зовут?
– Нареш, господин Крайт.
– Запомним его, господин Эчар. К вашим рекомендациям надо относиться с большой осторожностью. Ваш Венк тоже с самой лучшей стороны охарактеризовал мне этого негодяя – зачинщика отказа. А теперь покажите мне номера, названные Смитом.
Эчар повел медленную панораму по лицам биоров.
– Стоп! – резко скомандовал Крайт.
Его внимание привлекли трое биоров. Они работали, не глядя на свои руки. Глаза тройки находились в беспрестанном движении: они прищуривались, мигали, косили, округлялись… В этой странной игре глаз участвовали и брови, и губы, и носы: они дергались, кривились, смещались.
Крайт переглянулся со Смитом.
– Кто это? – спросил он.
– Кто? – не понял вопроса Эчар.
– Эти, – ткнул Крайт указательным пальцем в экран.
– Не знаю.
– Какой вы кретин, Эчар! – заорал вдруг Крайт. – Вы забыли, что должны следить за мимикой биоров и докладывать о каждом, кто злоупотребляет ею?
Крайт вплотную подступил к Эчару, готовый ударить его.
– Вы забыли о языке знаков! – грохнул шеф СБ кулаком по пульту.
Эчар вскочил. Сейчас он очень хорошо понимал Венка. С каким наслаждением ударил бы он Крайта.
– Это же самые настоящие вестники, Эчар, – безнадежно махнул рукой Крайт. – Фанатики, а не вы и ваши инженеры донесли, что они подбивают биоров на мятеж. Бездельники! Куда только смотрят агенты внутренней охраны? – повернулся Крайт к Смиту. – Твои болваны, Смит. Спят, наверное, сволочи! Ничего, с ними я тоже разберусь позже.
Крайт повернулся к Эчару.
– Господин Эчар, что-то здесь не то. Уж не заодно ли вы с вестниками?
– Это уже слишком, – пробормотал Эчар.
– Посмотрим, – бросил Крайт и пошел к двери. – С вами, господин Эчар, – обернулся он на пороге, – еще побеседуем. Вашего Венка мы захватим вместе с Диком и тройкой негодяев. Удивительно свободно чувствуют себя вестники на вашем комбинате. Думаю, что мы забираем не последних. Оставляю вам шанс: если вы раскроете еще кого-нибудь из них, я, быть может, отнесусь к вам лучше, чем того заслуживаете. Если не сделаете… – Крайт погрозил Эчару пальцем и вышел из кабинета.
ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ
Джек посмотрел на циферблат больших круглых часов, вмонтированных в вертикальную часть пульта. В этот момент на связь вышел Тонни. Гарди был изумлен: до сих пор инспектор ни разу не тревожил его, когда он дежурил в Центре.
– Не удивляйся, – заметил Тонни. – Я приболел, и начальство позволило мне уехать домой. – Под начальством он подразумевал, конечно, своего отца – члена Магистрата Мишеля Бэма. – Ты мне нужен по работе. После смены жду тебя дома. Все. – Тонни кивнул и сразу отключился.
Гарди еще несколько секунд продолжал смотреть на погасший экран видеотелефона, будто надеясь, что Тонни вернется и объяснит причину столь странного вызова. Какие могут быть дела после рабочей смены? Может, что-то связано с Марией, а говорить открыто нельзя, и поэтому Тонни сказал «по работе»? Джек закрыл лицо ладонями, как бы стараясь спрятать от незримого ока соглядатая-компьютера жаркий румянец волнения, вспыхнувший на щеках. Неужели настал уже роковой час, и Тонни первым узнал об этом? Спохватившись, Гарди отнял ладони от лица и выпрямился в кресле. «Спокойно, – мысленно сказал он себе. – Еще ничего не известно, только твое предположение. Если Тонни узнал что-то о Марии, то…» Здесь Гарди запнулся. Какими аргументами может он опровергнуть свое предположение? Тонни вполне мог узнать о Марии первым, хотя бы через отца, и вызвать его, Джека.
Гарди совсем забыл о работе, полностью отдавшись своим мыслям. Слишком много значила для него Мария, чтобы он мог думать сейчас о чем-то другом.
Они познакомились давно у Бэмов. Мария была двоюродной сестрой Тонни по матери. Подружились и сами не заметили, как детская дружба переросла в любовь. Но стать мужем и женой шансов никаких. Брачные пары среди горожан-небиоров формировала Машина, подбирая только ровесников. А Джек на целый год был младше Марии. С тех пор, как она достигла брачного возраста – двадцати лет, а произошло это неделю назад, каждый день превратился для них в пытку ожидания неминуемого несчастья. И вот, похоже, горький час настал. Иначе чего бы Тонни вызывал его к себе. Хотя…
Размышления Гарди приняли вдруг совсем другое направление. У него мелькнула мысль в связи, казалось бы, с малосущественным обстоятельством. Тонни сказал, что он приболел, но Джек виделся с ним в обеденный перерыв, и тот был вполне здоров и бодр. Как связать его неправду, а Джек не сомневался в том, с Марией? Слишком хорошо вписывалась эта деталь в тот образ Бэма-младшего, который вырисовывался перед Джеком в ходе его размышлений о некоторых странностях или непоследовательности в характере Тонни.
Не всегда он был таким уж честным и старательным в работе, каким показывал себя на словах. Он часто выезжал в инспекционные поездки по второму жилому поясу и не раз брал с собой Джека. Бэм-старший и его служба отвечали за нормальное обеспечение жилого пояса биоров теплом, пищей, водой, одеждой, санитарным обслуживанием, одним словом, всем необходимым в пределах существовавших для биоров норм.
Тонни во время поездок частенько заглядывал в капсулы к биорам, иногда даже вступал с ними в разговоры. И то, что раньше в поведении Бэма-младшего воспринималось Джеком как забота об интересах дела, при пристрастном анализе приобретало уже иной смысл, позволявший Джеку предполагать, что Тонни не такой уж ярый сторонник Магистрата, каким мог казаться.
Джек хорошо запомнил свое первое участие в инспекционной поездке. Тогда ему все представлялось интересным. Он увидел вблизи биоров, услышал их голоса, побывал в капсулах, но вместе с тем, сколько горечи оставили в нем те, первые, встречи. Потом случались другие поездки и другие тяжелые впечатления.
В первую произошел и такой эпизод. Агент, сопровождавший инспектора и его помощника, замешкался во дворе зоны, и они на несколько минут остались в капсуле наедине с молодой женщиной. И Джек страшно испугался, потому что она стала проклинать Магистрат, СБ, сам Город и тех, кто его создал. Очевидно, женщина была вне себя от горя. В тот день агенты застрелили на работе ее мужа за то, что он отказался избивать своего соседа по конвейеру. Такое развлечение придумали агенты: во время десятиминутного обеденного перерыва устраивать драки между биорами.
Бэм-младший поспешно покинул капсулу сумасшедшей, как он выразился, бабы. Она уже наказана, говорил он тогда Джеку. Глупо, конечно, лезть на рожон, но сейчас она этого не понимает. Биоров надо воспитывать и наказанием, и милосердием.
Джек, конечно же, принял объяснение как заботу об интересах дела, тем более, что Тонни убедительно говорил о верном служении Магистрату, своему долгу перед ним.
Женщина тогда не понесла никакого наказания, зато Магистрат после этого случая категорически запретил агентам устраивать на рабочих местах побоища между биорами. Потому что, как указывалось в решении Магистрата, «подобные действия агентов не способствуют воспитанию у биоров послушания и покорности, а наоборот, еще более возбуждают недовольство Магистратом и толкают биоров к вестникам». Теперь Джек догадывался, что решение было принято не без участия Бэма-младшего.
Странный случай произошел как-то и в детской зоне, когда на Тонни в отсутствие агентов напал вооруженный какой-то железкой подросток. Видимо, нападавший очень волновался, и удар его оказался неудачным: железка срикошетила и только оцарапала голову инспектора. Тонни испугался, едва удержался на ногах. Но когда появились агенты-охранники, не он, а инженер-наставник донес на подростка. И только тогда инспектор разразился гневной тирадой в адрес «негодяев, достойных самой жестокой кары». Однако он не позволил агентам убить биора на месте, хотя в подобных ситуациях они имели на это полное право.
Раньше Джек воспринимал такое несоответствие у Бэма-младшего между словом и делом как черту характера, сейчас увидел совсем другое. В самом деле, разве к милосердному отношению к биорам призывали Магистрат и СБ? Разве Тонни сам не обязан по долгу службы требовать от агентов примерного наказания и женщины, и подростка, и других биоров, которые в присутствии Тонни и Джека проявляли враждебность к Магистрату? А они оставались безнаказанными, если рядом не было агентов.
Не потому ли Бэм-младший охотнее брал с собой Джека, чем другого своего помощника, что Гарди воспринимал его действия как норму? А может, и на работу Тонни взял его не как друга, а как возможного единомышленника…
Если бы Джек прежде внимательнее прислушивался к тому, о чем говорилось в доме Бэмов, то понял бы раньше, что и Тонни, и его сестра Жанна, и их мать не очень-то расположены к Магистрату и СБ. Но Джек ничего не замечал, несмотря на то, что у Тонни проводил время больше, чем у себя дома. Хоть Бэмы и осторожничали, но свободные от контроля со стороны компьютера СБ позволяли себе куда большую откровенность, чем простые горожане. Тем более что считали Джека почти членом своей семьи.
Вообще, СБ запрещала дружеские связи среди инженеров – она их бесцеремонно прерывала. Но Тонни, как сыну члена Магистрата, в порядке исключения разрешили продолжать дружбу с Гарди даже после Колледжа.
У Бэмов Джеку всегда было хорошо. Он симпатизировал даже Бэму-старшему – члену ненавистного им Магистрата. Ничто в них не вызывало у него неприязни, внутреннего сопротивления, раздражения. Значит, они такие же, как он, или он такой же, как они? Удивительно, что такая простая и так много объясняющая мысль не пришла к нему раньше. Тогда он давно увидел бы в Тонни не только доброго друга, но и человека, которому можно доверить свою боль и свои убеждения. Насколько легче тогда жилось бы ему!
Джек совсем приободрился, повеселел. Конечно, вызов Тонни никак не связан с Марией. Случись у Джека беда, разве Тонни уедет домой? Ни за что! Он дождется конца смены и сам отвезет Джека к себе. Так поступил он, когда у Гарди умер отец, затем когда умерла мать. Уж кто-кто, а Тонни хорошо знает, что для Джека значит Мария. Нет, она здесь совершенно ни при чем. Джек понимал, конечно, что утешение, которое он придумал теперь, слабое, что чуда не случится: Мария не сегодня-завтра навсегда уйдет из его жизни, тем не менее он почувствовал огромное облегчение. Лишь бы не сегодня, не сейчас, не сию минуту.
Теперь вызов Тонни казался Джеку добрым предзнаменованием: ведь он сам решил сегодня ехать к Бэмам…
В аппаратной раздался тихий зуммер. Гарди вздрогнул. Проклятый компьютер заметил-таки, что он перестал работать, полностью отдавшись своим мыслям.
Смена подходила к концу. Джек включил камеры обзора климатического пояса. Близился вечер, и поэтому очертания городских строений теряли свою четкость.
Климатический пояс обеспечил Городу нормальную атмосферу, создавал погоду. Здесь работало бесчисленное множество автоматов, поглощавших из атмосферы все вредные продукты, которые Городу приходилось выбрасывать в окружающую среду. Другая группа автоматов бесперебойно обогащала атмосферу жизненно необходимыми смесями газов.
Панорама закончилась: Джек вернулся к точке, с которой она начиналась. На несколько секунд он замер, уставившись в большое световое табло. Оно оставалось темным. Это означало, что дежурство прошло нормально.
Когда до семнадцати часов оставалось несколько секунд, Джек ощутил спиной приближение сменщика. Он бросил в прорезь на пульте свой ключ и встал. Еще одно дежурство осталось позади. С каждым днем работа становилась для него обременительнее, а нетерпение, с которым он ждал конца смены, острее.
На улице моросило. Гарди сел в свое авто. Бэмы жили в третьей зоне – довольно далеко от Центра.
В прихожей Гарди встретила Жанна – рыжеватая миловидная девушка лет шестнадцати. Она еще училась в Колледже.
Жанна мягко улыбнулась гостю и, отвечая на его немой вопрос, отрицательно качнула головой, что означало: Марии у Бэмов нет. Джек всегда спрашивал об этом у Жанны только глазами. Она очень переживала за них, зная, чем все кончится.
Они шли по просторному коридору, в который выходили двери всех комнат квартиры Бэмов. Отделка стен, потолков, полы в комнатах, их меблировка – все выглядело куда наряднее, чем в квартире Гарди, и Джек воспринимал это как должное: его отец был простым инженером, и он сам остался на той же ступени.
Проходившая по коридору жена Тонни Дора кивнула на приветствие Джека, и они обменялись любезными улыбками.
Тонни был женат всего два месяца, и Джек знал, что они с Дорой не любят друг друга и мучаются этим. Но что могли они поделать: Машина не умела менять своих решений, ее выбор был окончательным и обязательным к исполнению всеми.
– Проходи, – сделал Тонни приглашающий жест, когда Джек вошел к нему. – Как ты насчет ужина?
– Хочу есть и немного виски. Только у вас их и можно попробовать. Простым смертным до них не дотянуться.
Тонни сказал Жанне, все еще стоявшей на пороге, чтобы она позаботилась об ужине, и повернулся к гостю.
Невысокий, широкоплечий, с крупной головой, покрытой шапкой медно-красных волос, с громким властным голосом Бэм-младший с первого взгляда производил впечатление человека надменного и грубого, но только на первый взгляд, уж Джек знал это точно.
– Приятно видеть тебя в хорошем настроении, Джек. Но почему ты вдруг запросил виски? Раньше такого за тобой не замечалось.
– Хочу выпить. Имею я на это право, тем более после смены?
– Имеешь.
Тонни сел за стол напротив Джека. Взгляд его серых глаз почти не отрывался от лица друга. Гарди понимал, что его просьба о виски смутила или насторожила Тонни, и сейчас он пытается разгадать, чем она вызвана. Но не мог же Джек признаться, что виски нужны ему для храбрости: чтобы можно было начать трудный для себя разговор.
– Как смена? – нарушил молчание Тонни.
– Нормально. А у тебя? Вид что-то не очень здоровый.
Джек отвел от Тонни глаза. Стало неудобно за неискренность. Тонни никак не отреагировал.
– У тебя ко мне срочное дело?
– Все разговоры, деловые, – улыбнулся Тонни, – после ужина. А вот и Жанна, – чуть наигранно оживился он, увидев на пороге сестру с подносом в руках. – Я тоже составлю тебе компанию. – Он разлил виски, причем Джеку налил меньше, чем себе.
