Текст книги "Паутина"

Автор книги: Константин Фарниев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Руки! – спокойно уронил Ягуар и щелкнул предохранителем автомата.

– Руки! – визгливо и нервно повторил Хорек, посчитав, что мужчины у костра неспроста медлят с выполнением команды. А они просто не успели еще прийти в себя, выйти из шокового состояния.

Сова аккуратно обошел в отдалении костер и нырнул в шалаш. Через минуту он появился и развел руками.

– А где оружие? – негромко спросил Павел.

Самый молодой у костра сунул руку в карман своего бобрикового полупальто, вынул наган и бросил его к ногам Павла. Хорек проворно поднял оружие и вопросительно заглянул в лицо Ягуара.

– Положи в карман, – приказал тот и сделал два шага к костру. Над костром на перекладине из буковой палки висел солдатский котелок. В нем что-то булькало.

– Где берете картошку?

Этот простой и обыденный вопрос Ягуара окончательно вывел мужчин у костра из шока.

– Какая теперь разница? – пожал плечами самый молодой.

Взгляд его холодных, цвета чуть подсиненного льда глаз полоснул по лицу Ягуара выражением нескрываемой ненависти.

– А ну-ка дай мне наган.

Хорек протянул Павлу оружие. Ягуар опустил автомат, повертел наган в руке.

– Я так и думал – милицейский, – усмехнулся он. – Кого же ты приговорил: офицера или рядового на посту?

– Нашел, – сквозь зубы бросил холодноглазый, не глядя на Ягуара. – Ничего у вас не выйдет с мокрым делом!

– Помолчи, – с угрозой проговорил Павел. – С мокрым делом, – передразнил он парня. – Будем мы еще с вами возиться, доказывать ваши дела. По закону военного времени таких, как вы, имеем право расстреливать на месте.

– Не имеете! – вдруг по-поросячьи взвизгнул молодой.

– Только по суду, – упавшим голосом добавил он, поняв, наконец, полную безвыходность своего положения.

– Вот именно, разбаловала вас Советская власть судами да адвокатами. Ну а вы что скажете? – обратился Ягуар к двум другим напарникам холодноглазого, которые продолжали стоять с поднятыми руками. – Опустите руки. Похоже, что вы кавказцы. Или я ошибаюсь? – Ягуару уже начинала надоедать эта комедия. Из всех троих пока больше нравился ему парень в полупальто. Было в нем что-то от матерого преступника, способного ненавидеть и идти в своей ненависти до конца.

Предполагаемые кавказцы промычали в ответ что-то нечленораздельное.

Ягуар подсел к костру, ткнул заостренной палочкой в котелок.

– Готово, – оповестил он. Давайте перекусим и пойдем.

– Куда? – с ожесточением в голосе спросил холодноглазый.

– Куда следует. Ты не ерепенься…

– А то чикаться не будем, – закончил за Ягуара Хорек.

Парень в полупальто с презрением посмотрел на него, но, тут же спохватившись, спрятал глаза.

Павел вылил из котелка воду, достал, обжигая пальцы, самую крупную картофелину, принялся очищать ее от кожуры. Он перехватил острый взгляд холодноглазого, устремленный на петлицы Хорька.

– Что, – зло покривил тонкие бескровные губы парень в полупальто, – у чекистов завалка полная, если пехота по лесам шастает.

– Догадался, подлец, – одобрительно проговорил Ягуар и протянул парню наган, – держи, только толку от него никакого.

В глазах парня сверкнула искра надежды и тут же погасла, уступив место угрюмой ожесточенности.

– Еще издеваетесь! – процедил он, отводя от себя руку Ягуара с наганом.

– Бери, кацо, пока не раздумал, – с нарочито грубым акцентом сказал Ягуар.

Что-то или в голосе сержанта, или в лице его замкнуло круг предыдущих подозрений холодноглазого, вызванных петлицами военных, что это не патруль, а нечто другое – совсем для него неопасное.

– Кто вы? – резко спросил Ягуар, обращаясь к кавказцам.

Они сидели уже на своих прежних местах, но продолжали упорно молчать. Вопрос сержанта застал их врасплох. Они переглянулись с парнем.

– Пусть скажет Рыба, – буркнул один из кавказцев.

– Какая рыба? – искренне удивился Павел.

– Это я, – усмехнулся холодноглазый. – Так зовут меня за светлые глаза. Этот, – ткнул он пальцем в грудь кавказца, одетого в длиннополое давно утратившее от грязи свой первоначальный цвет пальто, с кепкой-семиклинкой на голове, – Гоша – мясник первой руки, – покривил губы злой иронией парень, – фамилии не знаю. Этот, – тычок в грудь другого кавказца. – Бичо – первоклассный слесарь.

– А ты? – в упор спросил Ягуар.

– Я? – задрал брови парень. – Я – дачник. Надоело… <В оригинале отсутствует часть текста. Прим. авт. fb2.>

…

– И милицейскую пушку нашли по дороге, – с сарказмом вставил Павел.

Рыба пожал плечами: мол, понимайте, как знаете.

– А ребятишки хорошие есть, чтобы дела с ними делать?

Рыба вскинул голову, как конь, услышавший призывной сигнал своего хозяина. Краешком глаза Павел заметил, что и кавказцы как-то по-особому заинтересовались разговором.

– Какие дела? – через паузу спросил Рыба.

– Большие, чтоб боялись и уважали.

– Ребята найдутся, – уклончиво уронил Рыба, но в голосе его зазвучали нотки уважения к Павлу. – Только их надо собрать. – Он остро посмотрел прямо в глаза Кикнадзе. – А кто за это возьмется сейчас? Кругом горячо, могут и шлепнуть.

– Я возьмусь, – спокойно ответил Ягуар. – Нужна только хорошо закрытая хаза и… поменьше паники. Сейчас как раз легко работать, если с умом. Ну так как?

– Мне нравится, – ответил Рыба.

Бичо и Гоша ожили, сбросив, наконец, с себя скованность.

– С того бы и начинал, – улыбнулся Гоша. – Нам и самим надоело припухать здесь. Пора обратно. Менты сели нам на хвост, вот мы и дернули.

– А сейчас следов наших уже и не найти, можно по новой, – добавил Гоша, – почти с нежностью глядя на Павла. – Человек нужен.

– А мне глухая хаза. Чтобы, кроме нас, никто о ней не знал. – Павел повел глазами в сторону Совы и Хорька, которые молча слушали его разговор. – Есть кое-какие хорошие планы. Сейчас можно работать по-крупному. Найдутся же в городе имущие граждане?

– Точно, – подтвердил Рыба. – Спекулянты, барыги… Не все же они попадаются. Я, например, знаю одного – банк целый, но хитрый мужик – не расколешь.

– А это на что? – провел ладонью по дулу своего автомата Ягуар. – В городе сейчас шумно: авиация бомбит, артиллерия обстреливает. Если добавится еще несколько автоматных очередей, шумнее не станет. Даже не заметят. Так есть хаза или нету? – вернулся он к главному для себя.

– Есть, – ответил Гоша. – Совсем чистая. Дядька мой на фронте, дом у него остался, семьи нет. Я там жил, но следов никаких не оставил.

– Где находится, в центре?

– Нет, на окраине.

– Заметано. Заливайте костер. Здесь оставаться нельзя.

– А куда? – спросил Рыба.

– Много будешь знать, скоро состаришься, Рыба. Делай, что надо.

Первым шел Бичо, замыкал группу Семен. Хорек, шедший предпоследним, несколько раз оглядывался на своего дружка, намереваясь что-то сказать ему, но не решался. По выражению лица Семена было видно, что и ему, как и Василию, тоже не нравится решение Павла вести с собой в пещеру этих уголовников. Все сожрут, выпьют. Однако Хорек решил молчать. Хватит ему утреннего мордобоя.

Бичо махнул рукой и замер, еще более пригнувшись. Все сделали то же самое.

По склону горы справа в противоположном движению группы Ягуара направлении шли трое: подросток с палкой в руке и за ним двое военных с автоматами. Впереди подростка бежала большая лохматая собака.

Павел поблагодарил про себя бога за то, что эти люди не пошли в глубь урочища по ручью. И тут же внезапная и острая, как молния, мысль, казалось, остановила сердце Ягуара. Только сейчас вспомнил он, что убитый им Гурам тоже был с палкой, про которую в суматохе они совсем забыли. Если эта группа вышла на поиск Гурама, и они уже нашли его палку… Павел внимательнее присмотрелся к подростку, который был еще хорошо виден. Нет, у него палка короткая. Та была больше. Немного отлегло от сердца. Скорее, скорее уходить в пещеру. Если эти спустятся вниз, то обязательно наткнутся на шалаш. И пусть, лишь бы не нашли тело Гурама. Хорошо, что он в воде, никакая собака не почувствует его.

* * *

Лейтенант Пикаев остановился и глянул вниз на котловину. Отсюда уже хорошо различались очертания домиков селения, расположенного почти у самой дороги, дымки солдатских кухонь, дорога и русло Терека, бежавшего у подножья горы, на склоне которой стоял лейтенант. «Не везет тебе, Заурбек, – думал он сейчас. – Кто-то из твоих друзей давно уже ведет счет лично уничтоженным фашистам, а ты гоняешься за врагами, больше смахивающими на призраки в этом горном царстве, чем на людей». Взгляд Пикаева снова обратился к селу, пробежал по крышам домов, стараясь отыскать ту, под которой живет Залина.

Сегодня он привел коня к Касполату и подал старику уздечку, привезенную из города. Уздечка, правда, была не новой, ее дали Заурбеку родственники, у которых он останавливался в городе, но зато отделана серебром. Касполату очень понравился подарок. Залина уже вернулась из школы и тоже с восхищением рассматривала с дедом богатую уздечку, совсем по-детски радовалась, то и дело бросая на лейтенанта взгляды, полные благодарности. В разговоре она назвала Пикаева дядей Заурбеком, и он растерялся. Лейтенант вспомнил сейчас об этом и почувствовал, как краска смущения и стыда заливает лицо. Он провел ладонью по щеке, как бы стирая с лица смущение и оглянулся: никто не видит его? «К черту! – обругал он себя. – Чекист называется! Размазня. Нашел чем заниматься вместо дела. Наваждение какое-то с этой девчонкой. И все Саша, он виноват. Надо же было пойти с ним к Касполату». Пикаев одернул на себе плащ-палатку, и это резкое движение вернуло его в мир ощущений и мыслей, далеких от Залины и от связанных с ней переживаний.

Кажется, они очень внимательно обшарили выделенный им Золотовым квадрат. Вряд ли кто мог остаться незамеченным. Но куда делись его милиционеры? В этот момент Пикаев увидел, как наверху мелькнул околышек милицейской фуражки.

Заурбек медлил. Продолжать спуск одному или подождать помощников? Он тихо свистнул и помахал рукой: мол, я спускаюсь, а вы идите за мной. Они подали знак, что поняли его.

Время от времени Пикаев останавливался и окидывал котловину долгим взглядом. Он подумал еще об одной версии, связанной с диверсантами. Правда, всерьез она не разрабатывалась и предусматривалась как чисто теоретическая возможность, и не более.

Еще до нападения на СССР гитлеровская разведка разработала так называемую операцию «Тамара». Суть ее сводилась к тому, чтобы организовать в Грузии, когда война приблизится к ее территории восстание местного населения против Советской власти. Для этого гитлеровская разведка должна была подготовить группу агентов, забросить их на территорию Грузии, где они совершали бы акты саботажа, распространяли панические слухи, провели бы ряд террористических актов против представителей партийных, советских, хозяйственных руководителей, крупных военачальников, а потом спровоцировали бы выступление местного населения против власти.

Операция «Тамара» в любом случае не могла иметь успеха, потому что основывалась на ошибочном, авантюристическом тезисе гитлеровских апологетов о том, что Россия – это глиняный колосс, что при первых же успехах германских войск на территории России, ее народы откажутся от Советской власти, перестанут подчиняться ей, начнут с ней борьбу.

Советской контрразведке операция «Тамара» представлялась химерой, бесконечно далекой от реальной действительности, но для вражеской разведки это был план конкретной работы, на который надо было отвечать конкретным противодействием. И все-таки, полагали чекисты, причастность трех диверсантов, заброшенных в котловину, к операции «Тамара»– возможность маловероятная, но тем не менее со счетов она не сбрасывалась.

Пикаев плотнее натянул на голову шапку. С каждым днем становилось холоднее. Хорошо бы пойти снегу, тогда диверсанты и дезертиры хоть следы оставляли бы, а то, действительно, как призраки: то ли они есть, то ли их нету.

Поглядывая временами назад в ожидании, когда его нагонят товарищи, Заурбек продолжал спуск. Чем ниже спускался Пикаев, тем явственнее видно было село с его пирамидальными тополями, кривыми улочками, разбросанными домами. Он спускался не прямо к селу, а много правее, в точном соответствии с маршрутом, обозначенным для его группы Золотовым.

Лейтенант остановился за выступом скалы, как бы хоронясь от порыва холодного ветра, часто срывавшегося с вершины горы. На самом же деле внимание Заурбека привлекла довольно широкая щель между огромным обломком скалы и землей. Лейтенант родился в горном осетинском селении, хорошо знал горы, умел по ним ходить и видеть многое из того, что другой не заметил бы. Заурбеку показалось, что из щели, где вполне мог спрятаться человек, на него смотрели чьи-то глаза. Он отвернулся, демонстрируя свое полное безразличие к ней, и снова у него возникло ощущение, что кто-то смотрит на него. Заурбек скосил глаза, и теперь уже точно увидел, как в черном провале метнулись два светлых пятнышка. Глаза!

Лейтенант шагнул в сторону, крадучись приблизился к обломку скалы сбоку. Сунуть бы в щель дуло автомата и дать длинную очередь. Заурбек взял автомат наизготовку, заглянул под скалу и тут же испуганно отпрянул, когда из щели выпрыгнул какой-то рыжий комочек и помчался наверх по склону. Пикаев громко рассмеялся. Это была всего-навсего прометеева мышь. Обычно они живут в подземельях и на большой высоте, но иногда встречаются и внизу на поверхности. Надо же было, чтобы его сбила с толку такая безобидная зверушка.

Заурбек миновал пост оцепления, выставленного Золотовым по всему периметру горного склона, ниспадавшего к селу.

Оперативный план завершающей стадии операции «Дубль-Д» сводился к тому, чтобы вынудить диверсантов уходить только наверх и ни в коем случае не позволить им проскользнуть в село. Предварительное прочесывание горного склона Золотов предпринял в целях маскировки предстоящей операции: пусть диверсанты думают, что чекисты продолжают тактику прочесывания местности мелкими группами и что ничего другого предпринимать не собираются, а посты оцепления – обычный заслон, перекрывающий им дорогу в село, пусть так и думают.

Заурбек прислушался – тихо, еще с полминуты всматривался в ту сторону, откуда пришел, надеясь, что товарищи подойдут, но их все не было. Стараясь ступать как можно бесшумнее, лейтенант двинулся в сторону лощины. Она открылась неожиданно, нога Заурбека повисла в пространстве, и, если бы он не успел ухватиться за ветви кустарника, то покатился бы кубарем.

– Черт бы тебя побрал! – примерно так выразил Пикаев по-осетински свое отношение к допущенной оплошности.

Он раздумывал: спускаться или нет. Здравый смысл подсказывал не делать этого – не будут диверсанты искать убежища под носом у поста, тем более на таком довольно открытом месте, но чувство долга требовало, чтобы он довел свое намерение до конца.

Цепляясь за колючие ветви, то и дело скользя по сланцу, лейтенант двинулся вниз…

– Он все-таки решил спуститься, – прошептал Пауль.

Диверсанты, увидев милицейского лейтенанта на гребне, уже решили, что поисковая группа засекла их. Но поведение лейтенанта немного успокоило. Офицер вроде бы не видел в лощине ничего подозрительного и размышлял, стоит ли подаваться вниз. Знай он, что диверсанты поблизости, не маячил бы перед их глазами, а залег бы в ожидании товарищей.

Группа Пикаева, сама того не подозревая, выгнала диверсантов из убежища, где они собирались дождаться темноты, чтобы потом направиться к селу. Абверовцы были вынуждены уходить по маршруту, который навязывала им поисковая группа.

Пауль хотел было увести людей в сторону или залечь, но спуск шел по склону, где не было ни подходящих укрытий, ни поперечных складок, по которым агенты могли бы уйти скрытно. За два дня Пауль и его люди изучили местность, и если бы не группа Пикаева, спустились бы ночью к селу, но другим маршрутом и к другой точке – более удобной для осуществления задуманного.

Пауль все-таки решил проникнуть в село, спрятаться там и глухой ночью во что бы то ни стало выполнить задание. Все другие варианты были неосуществимы. Теперь же сама жизнь диверсантов висела на волоске. Оказавшись в лощине, они поставили себя в безвыходное положение: стоило преследователям обнаружить их, и оставалось бы только одно – принять бой, а это означало явную гибель. На стрельбу сбежались бы другие поисковые группы…

– Он и не подозревает о нашем присутствии, – прошептал Пауль, держа фигуру лейтенанта на мушке.

– Но может заметить нашу щель, если полезет в заросли.

– Не вздумайте стрелять! В крайнем случае придется его брать, и это тоже плохо.

– А где остальные двое?

Фигура лейтенанта исчезла из поля зрения диверсантов, потому что он спускался уже на дно лощины, изрядно заросшее кустами можжевельника, барбариса и устланное обломками камней. Диверсанты лежали в довольно широкой нише, вымытой водными потоками в сланцевом склоне лощины, противоположном тому, по которому спустился вниз лейтенант. Ниша находилась почти у самого дна лощины и была надежно прикрыта зарослями. Благо диверсанты уже не в первый раз укрывались здесь, кружа в окрестностях села. Дорога, как магнитный полюс, притягивала к себе стрелку их устремлений.

Агенты затаили дыхание. Что предпримет их преследователь? Полезет в заросли или ограничится поверхностным осмотром дна лощины? Как хотелось бы им заполучить этого «русского» и выжать из него крайне необходимую им информацию, без которой они не могли принять безошибочного решения. Сегодня просто они чудом унесли ноги, чуть не напоровшись на засаду у своего тайника со взрывчаткой. До этого они не раз наблюдали в лесу движение поисковых групп чекистов. Уже не приходилось сомневаться, что советская контрразведка обнаружила выброску диверсионной группы и вела систематический, целенаправленный поиск. То, что чекисты резко усилили охрану дороги через котловину на всем протяжении, было еще одним бесспорным доказательством: им известна не только выброска диверсионной группы, но и ее задание. Пауль давно бы ушел в Орджоникидзе. По крайней мере, сегодня утром он уже близок был к тому, но как он тогда отчитается перед своим начальством. Ведь группа не предприняла еще ни одной попытки заложить на дороге взрывчатку. Всякий раз, намереваясь проникнуть к дороге здесь или в других местах, они натыкались либо на поисковые группы, либо на патрули, стоявшие на охране дороги.

– Внимание, – прошептал Пауль, увидев на противоположном склоне лощины фигуру милиционера с автоматом.

Тот не очень громко свистнул, явно обращая на себя внимание лейтенанта, который все еще находился внизу.

– Товарищ лейтенант! – позвал милиционер, – поднимайтесь наверх.

– Иду! – ответил лейтенант.

Заурбек так и не рискнул лезть в заросли. Он ограничился только тем, что очень внимательно осмотрел поверхность кустов. Если бы кто-нибудь пробирался через них, он непременно оставил бы на ветвях какие-то следы, хотя бы обломанные ветви.

– Куда вы спешите? – проговорил Ахсар, подавая лейтенанту руку. – Мы уже испугались, что не найдем вас.

Лейтенант стряхнул с плащ-палатки прилипшие мокрые листья можжевельника. В это время к офицеру подошел другой милиционер.

Абверовцы неотрывно наблюдали за ними.

– Вот тебе и ответ на твой вопрос, Рудольф. Остальные двое просто отстали от лейтенанта, что-то привлекло их особое внимание. Уже два дня мы, как зайцы, только и делаем, что прядем ушами и даем стрекача. Знать бы, долго еще чекисты намерены так плотно блокировать дорогу. Пора уже поверить, что мы ушли отсюда.

– Надо было взять лейтенанта и узнали бы, – проворчал Генрих.

Офицер и двое милиционеров, что были с ним, уже, видимо, ушли, потому что гребень лощины, где они стояли, был пуст. Предполагать, что они залегли там, в секрете или в засаде не имело смысла: судя по всему, лощина не вызывала у них никаких подозрений.

– Ты плохо знаешь этих людей, – продолжил разговор Пауль. – Я родился и вырос среди них. Это очень фанатичные в своих убеждениях люди и настойчивые в отстаивании мировоззрения. Ягуар и подобные ему не в счет. Но все это не главное, – вздохнул Пауль. – Мы не выполнили своего задания и фактически уже провалились. Ясно, что русские зафиксировали нашу выброску и угадали характер нашего задания. – Пауль выругался сквозь зубы и перевернулся на спину.

Генрих взглянул на лицо Пауля с пятнами темной сланцевой пыли, перевел взгляд на свои руки, тоже запачканные сланцем. Генрих усмехнулся про себя. Вспомнилось, как они расширяли эту нишу недавно, когда наткнулись на нее впервые. Как будто знали или предчувствовали, что нора пригодится. И все Пауль, интуиция у него развита необычайно. Что бы они делали сейчас, не будь у них этого убежища?

– А доктор Кюн все еще топчется под Орджоникидзе со своей тринадцатой танковой дивизией, и господин фон Клейст тоже, – едко обронил вдруг Рудольф. – Ждут, когда мы подорвем дорогу?

– Прекратить! – зло прошипел Пауль. – Что за разговоры? Не сегодня-завтра дивизии фон Клейста будут катить по этой дороге в Закавказье.

– Тогда зачем ее взрывать? – колюче буркнул Рудольф.

– Сегодня взорвали, завтра построили. Это не причина для невыполнения задания. Ночью мы должны или умереть, или выполнить задание. Это приказ!

– Он будет выполнен, гауптман. Приказ – это приказ.

– Верю! – бросил Пауль. – Надо выходить на связь. Сообщим, что мы раскрыты, но от выполнения задания не отказываемся. Сегодня ночью оно будет выполнено. Все. Уходить будем или сами, или с Ягуаром.

– Лучше с ним, у него есть своя дорога, – заметил Генрих.

– Если мы еще успеем– с ним связаться, – ответил Рудольф. – Русские обшаривают каждый квадратный метр склонов гор. На каждом шагу мы натыкаемся на их поисковые группы. Будто они знали о нас еще до того, как мы вылетели сюда.

– Спокойно, без паники, – недовольно обронил Пауль. – Не забывайте о дезертирах, которых они тоже ищут. И в любом случае, – посмотрел он в лицо Генриху, а потом в лицо Рудольфу, – мы не имеем права уходить, не выполнив задания. У нас нет никаких оснований для паники. На нас чекисты еще не вышли, взрывчатки у нас достаточно, чтобы поднять на воздух часть этой проклятой дороги.

– Но мы уже два дня ползаем вдоль нее и не можем найти ни одной щели в ней.

Пауль с обостренным интересом посмотрел на Генриха.

– Ты прав, – задумчиво сказал он и на несколько секунд замер с травинкой в зубах, а потом выплюнул травинку и улыбнулся.

– Ты подал мне хорошую мысль. Разворачивай рацию, – обернулся Пауль к Рудольфу. – Срочное сообщение.

Пока Рудольф готовил к работе рацию, набрасывал на ближайший куст антенну, Пауль составлял шифровку.

– Приступай, – скомандовал он, как только Рудольф взялся за ключ и выжидающе замер.

Раздался едва слышный стук ключа. Пауль тихо, но внятно произносил цифры, поглядывая на клочок бумаги с шифровкой. В эфир полетела радиограмма: «Обнаружены при выброске. Подходы к дороге в запланированном районе полностью блокированы. Район выполнения задания меняется. Все остальное по плану. Идем на большой риск. Задание будет выполнено. Егерь.»

– Вот так, – удовлетворенно подытожил Пауль. – Мы все равно перехитрим русских. Они отсекли нас от дороги в котловине, лишили нас части взрывчатки. Но мы выполним задание там, где не ждут нашего появления. С наступлением темноты уходим к пещере – к Ягуару. Переберемся в соседнее ущелье, сделаем большую дугу и снова выйдем к дороге. А там…

* * *

Пикаев почистил сапоги до блеска и отложил в сторону сапожную щетку, потом взял бархотку.

– Не надоело? – спросил Пащенко, сидевший рядом на скамейке у стола.

Заурбек поселился в комнате Пащенко. Так уж получилось, что они с первой встречи пришлись друг другу по душе.

В комнате, кроме грубого деревянного стола, двух скамеек и двух деревянных кроватей, больше ничего не было.

Заурбек надел шинель, затянулся портупеей.

– Готов? – с легкой улыбкой спросил Пащенко.

Заурбек несмело повел в сторону товарища взглядом.

В словах Саши ему почудилась ирония. Неужели Пащенко догадался? Заурбеку очень хотелось по пути в штаб заскочить к Касполату. Почему-то он был уверен: если посмотрит на Залину, то ничего плохого с ним сегодня не случится. Перед началом оперативного совещания Золотов дал своим помощникам час, чтобы они немного отдохнули, привели себя в порядок после возвращения из поискового маршрута. У них оставалось еще минут пятнадцать.

Вот-вот с гор на село падет темнота осеннего вечера.

– Зайдем? – неожиданно спросил Пащенко, поравнявшись с домом Касполата, – отчего его улыбающееся открытое лицо стало еще добрее.

Заурбек смешался и тут же, обозлившись на себя, сделал резкое протестующее движение рукой. В этот момент раздался громкий скрип и послышался голос Касполата, открывавшего со двора свои ворота.

Заурбек заторопился к Саше, который стоял перед распахнутыми воротами и махал то ли Касполату, то ли Залине рукой. Отец Залины был на фронте, а мать служила врачом в госпитале в Орджоникидзе и очень редко приезжала домой в село. Бабушка Анисья, Залина называла ее нана, часто болела и почти не выходила во двор.

Девушка увидела Заурбека и оборвала свой смех. Пикаеву показалось даже, что она смутилась.

Касполат сделал приглашающий жест рукой: заходите, мол. Пащенко отрицательно мотнул головой.

Залина стояла на пороге дома, опустив голову, будто не зная, что же ей делать: ждать, пока военные уйдут или самой уйти в дом? Одетая в вязаный свитер, в теплом платке нана, обутая в солдатские сапоги, она показалась Заурбеку особенно маленькой и беззащитной. Ему стало легко на сердце, как у человека, который освободился от душевной скованности. Он открыто улыбнулся и махнул рукой. Залина подняла лицо и прямо посмотрела на друзей, но Заурбеку показалось, что она смотрит только на него.

– Фенынма, – по-осетински попрощался Заурбек, что означало «до свидания».

Касполат тоже по-осетински пожелал друзьям счастливого пути, и они заторопились в штаб полка. Заурбек был уверен, что Залина все еще стоит на пороге своего дома и смотрит им вслед. «Она смутилась, увидев меня, и осталась на пороге, а не ушла в дом, как это обычно делают в таких случаях осетинские девушки», – подумал Заурбек.

Саша искоса поглядывал на Пикаева. Даже в наступавшей темноте было видно, какое веселое у Заурбека лицо и какие радостные у него глаза…

В кабинете Золотова находились уже капитан Фролов и старший лейтенант Усманов – высокого роста худощавый молодой узбек, командир другой роты, принимавшей участие в операции. Карие, чуть суженные глаза Усманова окинули взглядом вошедших в кабинет Пикаева и Пащенко и вернулись к Золотову. Фролов, казалось, никак не отреагировал на появление Александра и Заурбека. Он сидел боком к входной двери и курил. Было такое впечатление, как будто со вчерашнего утра, когда Золотов учинял здесь ему разнос, он и не уходил отсюда – до того все в нем было таким же, как тогда, даже выражение лица: сумрачно-безразличное.

Пащенко и Пикаев остались стоять у двери.

– Вы, как бычки, привязанные друг к другу, – заметил Золотов. – Так и ходите в паре. Размещайтесь ближе, иначе ничего не поймете.

Пикаев протиснулся снова к сейфу и стал там, весь обратившись во внимание, а Пащенко пристроился рядом с Усмановым.

Золотов сидел за столом перед расстеленной картой, разрисованной разноцветными стрелками, квадратами…

– Я решил не приглашать взводных и командиров отделений, поставите задачи им сами… – Золотов глянул на часы. – Сейчас семнадцать ноль-ноль, в восемнадцать ноль-ноль начало операции.

– Лучше бы днем, – сумрачно вытолкнул из себя слова вместе с табачным дымом Фролов.

– Может, и лучше, да так уж получилось, Фролов, что работать придется в темноте. Но здесь есть и плюс для нас. Темнота, как правило, обостряет у преследуемых чувство страха… Но все это посторонние разговоры, другого времени у нас просто нет. В оперативном плане все наши действия расписаны, как по нотам.

Золотов требовательно посмотрел на Фролова, и тот, подчиняясь молчаливому приказу, встал и склонился над столом. То же самое сделал и Усманов.

– Ты начинаешь отсюда. – Карандаш Золотова легко прошелся по карте, оставив на ней едва приметную линию. – Начинаешь на правом фланге с самого края и идешь вверх по склону. Не пропускаешь ни одной лощины, ложбины, оврага, любой впадины или бугра, включая и завалы бурелома, если попадутся. Чтобы участок твой был прочесан, как частый гребешок прочесывает волосы на голове. Левый фланг твой, Фролов, идет вглубь. У тебя, Дадахон, – обратился Золотов к Усманову, – правый фланг, он должен смыкаться с флангом Фролова, идешь тоже вглубь, а вторая группа прочесывает край и тоже поднимается наверх. Наша главная задача – выдавить эту нечисть, если она еще в наших окрестностях, за пределы досягаемости дороги. Если взять их живыми будет невозможно, – ликвидировать!

– Дезертиров тоже? – спросил Усманов.

Золотов удивленно посмотрел на него.

– Шутник ты, Усманов. Если сдадутся сами, угостишь чаем. – Все улыбнулись, поняв намек. Усманов питал слабость к чаю. Стоило появиться в роте кому-нибудь из его товарищей, как он спрашивал: «Чай пьем?»

– Не упустить бы чего, – вздохнул Золотов. Сколько ждет неожиданностей. Разве все предусмотришь? Давайте еще уточним детали, и будьте здоровы. Проверьте каждого бойца, – готов он или нет.

Фролов и Усманов, следуя дальнейшим указаниям Золотова, нанесли пометки на свои карты и ушли. Пащенко и Пикаев заняли их места.

– Теперь с вами. У тебя, Пащенко, группа из семи человек. Ты идешь с ними к тому урочищу. Слишком много вокруг него накручено. Я тебе рассказывал о своем разговоре с подростками. Ты должен держать этот район под постоянным наблюдением.

– А я? – нетерпеливо спросил Пикаев и тут же смутился своей несдержанности. Смуглое лицо его мгновенно покрылось румянцем, отчего щеки обрели цвет зрелой вишни. Золотов и Пащенко улыбнулись. Саша знал уже, что Заурбек тоже понравился Ивану Яковлевичу и что тот обратился с письменным рапортом в управление местной милиции с просьбой снять с Пикаева бронь. Чтобы впоследствии взять его в свой отдел. Пащенко пока ничего не говорил об этом Заурбеку.

– У тебя особое задание, лейтенант Пикаев. – У тебя и у твоих милиционеров. Вы ребята местные, хорошо знаете свои горы, глаза ваши по-кавказски зоркие, – Золотов улыбнулся. – Даем тебе еще четырех разведчиков, – посерьезнел он. – Слушай меня внимательно.

Иван Яковлевич склонился над картой. Кончик его карандаша уперся в густо заштрихованный на карте квадрат…

Задание у Пикаева было непростое. Поручалась ему, как выразился Золотов, «возможно, самая главная часть операции», и поручалась лейтенанту, которого они вчера только впервые здесь увидели. Правда, с ним будет сержант Глыба и еще трое опытных разведчиков, но все-таки…