Текст книги "Последняя девственница королевства (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 25
Подаренная Короналю жизнь невидимой тонкой лентой перевила его волосы, билась на ветру, и Нова чувствовала, как ее дар – бесценный, но незамеченный, – медленно, но неумолимо рассеивает время. Корональ не хотел ответить взаимностью; если он и ощущал магический прилив сил, то не понимал причины этого. Не все ли равно, если так хорошо и легко?
Прислужницы, восторженно ахая, восторгаясь подарками Короналя, разодели свою молодую госпожу, пригладили ее золотые волосы. Золотым украшениями, что подарил ей Корональ за потерянную невинность, изукрасили ее: запястья – браслетами с прекрасными драгоценными камнями, на ее золотые волосы возложили золотую диадему. Они украшали ее с тем расчетом, что Корональ увидит, как она хороша, и снова захочет ее. Они рассчитывали на то, что Корональ, плененный красотой девушки, снова позовет ее к себе и одарит богато за ночь, проведенную с ним. А это означало богатые подарки, золото на всех – и на саму наложницу, и на ее прислужников. Однако Нова меньше всего думала сейчас о своей красоте. Что драгоценности, если жить осталось несколько дней?
Она смирено позволила надеть на себя все самое красивое и дорогое, послушно поела, совершенно не ощущая вкуса еды. Малыша Бон рядом не было, некому было развеять ее печаль, и Нова решила выйти погулять. Она от самой себя скрывала, что надеется увидеть Короналя хотя бы издали, и чем черт не шутит – вдруг бы усилия ее прислужниц не пропали даром? Вдруг бы он обратил на нее внимание?..
Но мечтам ее сбыться было не суждено.
Корональ позабыл ее так прочно, что даже наслаждение ночи словно бы не касалось его совсем. Он заперся в своих покоях с Прекрасной, и Нова роняла слезы в бассейн с золотыми рыбками, понимая, чем они там заняты.
Любовь Короналя показалась ей слаще всего на свет, желаннее глотка воздуха, и вот теперь она отнята – как же можно жить с этим?! И как можно жить без его взгляда, полного обожания и желания, как можно жить без его прикосновений, без его внимания?
Впрочем, кое-чье назойливое внимание, кажется, было обеспечено Нове навсегда.
Стоило ей покинуть гарем и ступить в цветник, как тотчас к ней подскочил Пустотник, появился из ниоткуда, как чертик из табакерки, и Нова застонала как от сильной муки, потому что его одержимый взгляд, его раскрасневшееся лицо и трясущиеся губы вызывали в ее душ стойкое чувство гадливости.
– Что еще? – прошептала она, отнимая у Пустотника свои руки, которые тот кинулся целовать, припав на колено перед Новой. – Что еще вы хотите от меня? Разве недостаточно угроз, насмешек и издевок я перенесла? Радуйтесь; свершилось то, о чем вы говорили с такой язвительностью. Я вас не послушалась, а вы наверняка знали о планах Короналя… Смейтесь надо мной. Вы ждали этого часа!
– Нет, нет, нет! – шептал, как одержимый, Пустотник, пытаясь обнять колени Новы. Его глаза горели маниакальной, одержимой любовью. – Простите меня, простите! Моими устами тогда говорила ревность, и я вовсе не хотел, чтоб вы страдали! Но я солгал бы если б сказал, что не рад тому, что Корональ отстранил вас от себя. Я рад; рад тому, что теперь вы свободны, и я смогу вас у него выпросит для себя.
Губы Новы тронула слабая усмешка.
– Увы, я потеряла свою главную ценность, – с горькой издевкой над самой собой произнесла она. – Я была с Короналем. Я больше не невинна, не чудо, которое всем показывали в клетке, как диковинного зверя в зоопарке. Просто женщина, одна из многих…
Пустотник отчаянно замотал головой, зажмурившись.
– Нет! – выдохнул он. – Для меня это не имеет значения! Не это мне ценно в вас!
– А что же, – безучастно спросила Нова. – Я давно уже не принцесса. Новый Корональ снял корону с моей головы; и не самая богатая – отец не даст вам ни золотой крошки. Зачем я вам?
– Я влюблен, – тихо и почти застенчиво произнес Пустотник, опуская глаза, пылающие страстью. – Нет, не смейтесь надо мной. Влюбленный Пустотник – это зрелище достойное клетки не меньше, чем последняя девственница… Теперь-то, когда Корональ… отверг вас, – голос Пустотника стал мягче и тише, – теперь вы можете ответить мне согласием?
– Думаю, что нет, Ваше Пустейшество, – так же легко и беспечно, как и прежде, ответила Нова. От обиды и стыда бледные щеки Пустотника снова вспыхнули ярким румянцем, меж бровей на лбу залегла глубокая морщина. Пустотник не привык к отказам, и сейчас ему казалось, что Нова издевается над его чувствами.
– Почему? – обиженно и отчасти зло произнес он.
– Не сердитесь, – ответила Нова, чуть коснувшись его плеча рукой. – Я не хотела уязвить вашего самолюбия. Я всего лишь хочу прожить остаток своей жизни тут, во дворце. Рядом с ним…
– Остаток? – горько усмехнулся Пустотник. – Он может быть очень, очень длинным! Говорят, маги Огня доживают до трехсот лет! И все это время мучиться и страдать от несбывшегося, вместо того, чтобы попытаться стать счастливой?!
– Это не могут и боги обещать – того, что с вами мы будем счастливы, – ответила Нова. – Это никому не известно. Да и жизни долгой у меня не будет.
– Отчего это?! – насторожился Пустотник.
– Я подарила свою жизнь Короналю, – призналась Нова. – Я не хочу вас обманывать и не хочу ранить ваши чувства. Я знаю теперь, как это больно. Даже если я поеду с вами… даже если Корональ отдал бы меня вам, мы бы не успели…
– Чушь! – выкрикнул Пустотник страстно. – Ерунда! Я служу самому Понтифику, и кто, как не он, может отменить дарение?! Одно его слово – и вы будете свободны…
– Но я не хочу, – перебила его Нова. Пустотник гневно мотнул головой. Золотые кудри рассыпались по его плечам.
– Не хотите жить? – неприятным скрипучим голосом произнес он. – Хотите умереть? Какая смешная глупость!
Нова нахмурилась.
– Я не смеялась над вашими чувствами, – строго произнесла она. – Отчего вы смеетесь над моими?!
– Оттого, что ваше желание отдать самое драгоценное, что у вас есть – жизнь, – в никуда просто смешно! Вы похожи на капризного ребенка, который не получил желаемого и решил погибнуть всем назло!
– Вовсе нет! – выкрикнула Нова. – Это не каприз и не прихоть! Жизнь дарят по велению души!
– Тогда ваша душа велела так, сегодня она может велеть иначе, – неприятно рассмеялся Пустотник. – Я же предложил вам все исправить. Вернуть дар забыть обо всем, принадлежать мне и прожить долгую и счастливую жизнь. Это я вам предлагаю.
– Но я не хочу, – забормотала Нова, понимая, что это вполне во власти Пустотника. – Я не хочу…
– Жить не хотите?!
– Я вам не хочу принадлежать…
– Ах, вот как! – ядовито рассмеялся Пустотник, ухватив Нову цепкими пальцами за руку. От его былого пыла и трепетного смущения не осталось и следа. – А ну, пойдем!
– Нет! – заверещала Нова, упираясь. Но худощавый, хрупкий на вид золотоволосый Пустотник оказался крепок. Он силой потащил упирающуюся девушку, и не отпустил ее о тех пор, пока не доволок до покоев Короналя.
– Ты все равно будешь моей! – яростно выдохнул он. – Я не дам тебе умереть!
– Нет, нет, нет! – кричала Нова, стараясь вывернуть свою руку из его цепких пальцев. – Я не хочу, чтобы вы решали все за меня! Я не хочу! Это мой выбор! Я не хочу быть вашей!
Но в Пустотника словно демон вселился, он не слышал и не хотел слышать слов Новы. Для себя он уже все решил – тем более, что хорошенько помнил предсказание Понтифика касательно Новы. «Она понесет от меня, и родит будущего Короналя! – думал с остервенением Пустотник. – Ей на роду написана долгая жизнь, а раз Корональ ее отверг, и если только я могу помочь ей спасти жизнь, значит, она моя и родилась уже моею! Значит, все, что я делаю – это веление судьбы и воля Понтифика! Все верно…»
С треском он распахнул двери в покои Короналя и грубо впихнул в комнату рыдающую Нову, и следом сам зашел.
Корональ, который с Прекрасной в это время ласкался в постели, даже не шевельнулся, даже не оглянулся на шум. Он был очень занят – изучал грудь обнаженной девушки, пробовал на вкус ее кожу, оценивал губами упругость ее сосков. Прекрасная, рассыпав черные волосы по белоснежным простыням, млела и томно постанывала под его ласкающими губами и руками. От вида этой страстной и бессовестной картины у Новы слезы так и брызнули из глаз, она отвернулась и крепко зажмурилась, чтобы не видеть сквозь полупрозрачные шторы шевелящиеся на постели силуэты. Ей невыносимо было думать, что Корональ, всего несколько часов назад так же нежно ласкающий ее, теперь любит с той же страстью Прекрасную.
– Какого демона тебе надо, – нехотя буркнул Корональ, отрываясь от своего приятнейшего занятия. – Ты, видно, совсем потерял совесть и всякое уважение ко мне, Пустотник, коли врываешься вот так в мои покои.
– У меня срочное дело, – нервно ответил Пустотник, прохаживаясь мимо постели Короналя, заложив руки за спину. – Я хотел просить кое о чем прежде, чем уеду.
– Уже собираешься? – поинтересовался Корональ, неспешно натягивая халат на плечи и повязывая пояс. Он ладонью отвел тонкую ткань занавеси прочь и встал с постели. Нова глянула на него, снова залилась слезами, ткнув лицо в ладони, отирая мокрые глаза пышными волосами. Корональ рассматривал ее так, словно не знает вовсе, словно не может припомнить ее лица. Так, словно она ему совсем безразлична, и никогда особенной не была. Одна из сотен его женщин…
– Да, прямо сейчас, – ответил Пустотник. – Чего тянуть. Но прежде хочу попросит о подарке. Вот эту женщину хочу. Ты мне ее предлагал как-то – теперь я согласен.
– Предлагал? – удивился Корональ, стараясь заглянуть Нове в лицо и припомнить, когда это он был так щедр. – Хорошенькая… Нет, Пустотник, видно, я погорячился. Она слишком хороша, чтоб я тебе ее прост так отдал. Это все же моя женщина; и кто знает, может, однажды я снова захочу ее попробовать. Нет, Пустотник. Я не отдам тебе ее.
На постели, словно затаившаяся змея, Прекрасная даже дышать перестала. Кто знает, отчего заупрямился Корональ– из чувства собственника или ему Нова понравилась, а может, память всколыхнулась и подкинула ему какое-то теплое ощущение по отношению к этой девушке. Да только и Прекрасная, и Пустотник едва ли зубами не заскрежетали от досады.
Нова же с надеждой подняла зареванное лицо и глянула умоляюще Короналю в глаза.
– Не отдавайте меня, Ваше Величество, – прошептала она побелевшими губами. – Я хочу быть здесь, с вами! Хотя бы служанкой – но с вами…
– Ты обещал! – прорычал Пустотник, заслоняя собой девушку, распростершуюся на полу. – Отдай ее мне! Я хочу ее!
– Ха! – усмехнулся Корональ. – Как странно! Для Пустотника у тебя слишком хорошая память!
– У меня хорошая память тогда, когда дело касается святого, а любовь – это…
– Я не знаю, что это, – резко оборвал Корональ Пустотника. – Поэтому не нужно мне рассказывать о высоких материях! Скажи мне, что я выгадаю из этой сделки, и я подумаю, так и быть.
– Магия, Корональ, – посмеиваясь недобро, ответил Сайрус. Его трясло, когда он опустил в карман руку и достал плотно опечатанный сосуд, в котором плескалась живая нежная зелень. – Целый круг твоего танца. Тот самый, который ты прошел с трудом. Я верну тебе ее, и ты сможешь пропустить целый один танец. Одно испытание. Не нужно насиловать себя и партнершу. Не нужно страдать. Не нужно бояться, что ты не выдержишь, уронишь девушку в голодную бездну, – голос Пустотника стал вкрадчивым и почти нежным. – Ты ведь не хочешь этого делать а? – Корональ бросил на Пустотника быстрый взгляд, в глазах его промелькнуло какое-то воспоминание, но тут же потухло, так и не обретя конкретных очертаний. – Не хочешь, я вижу. Кто знает, кто к тебе приедет в следующий раз, и сколько кругов потребует? Пять? Четыре? В моей власти сделать так, что ты не вынесешь, нет, не вынесешь. Ты силен, но у любой силы есть свой предел. Ты бросишь ее. Бросишь, чтобы спастись самому, потому что ты нужен королевству. Без тебя ему конец; без тебя о равновесии можно будет позабыть на долгие годы. Голод, мор, суровые зимы, нещадные палящие летние дни… Ты бросишь ее. Об этом тебе нашепчет здравый смысл, и потом всю жизнь ты будешь слышать ее последний крик, полный ужаса.
– Мерзавец! – выдохнул Корональ яростно. – Шантажист!
– Да, – сладко улыбаясь, согласился Пустотник. – Именно. Я хочу, чтоб ты понял хорошенько, упрямый мальчишка, какова истинная мощь моей власти. Так что свой характер ты прибереги для кого другого, и гонор мне свой не показывай.
– Вот отчего Пустотников лишают памяти, – с ненавистью произнес Корональ, сверля взглядом Пустотника, – и мне очень интересно, отчего ее не лишен ты!
– Любовь, – ответил улыбающийся Пустотник. – Все это я делаю ради любви. Любовь придает мне сил. О, знал бы ты, друг мой, какая это великая сила! – Пустотник тихо рассмеялся, обходя разозленного Короналя кругом. – Ну так что, мы договорились? Ты отдаешь мне девушку, а я тебе – магию, или ты н отдаешь мне девушку – а я предоставляю тебе целый букет разнообразнейших проблем и бед! У тебя не будет времени валяться с твоими шлюхами в постели, – Пустотник кинул брезгливый взгляд на Прекрасную, – ты будешь денно и нощно танцевать, пока кровь у тебя из ступней не потечет. Но и тогда ты тоже будешь танцевать, чтоб спасти королевство. Интересно, ты выдержишь?
Корональ сжал губы, и Нова почувствовала, как сердце останавливается в ее груди.
– Ну так что? – так же вкрадчиво поинтересовался Пустотник.
– Забирай ее, – глухо ответил Корональ. – И убирайся к чертовой матери отсюда, пока я тебе голову не оторвал.
– Не боишься гнева Понтифика? – насмешливо произнес Пустотник.
– Перед ним я сам отвечу! – взревел Корональ. – Давай сюда магию и убирайся прочь!
Пустотник, хихикнув, кинул ему бутыль, которую Корональ поймал на лету.
– Такая драгоценность, – притворно вздохнул Пустотник, – а ты чуть не упустил ее..
Он склонился над Новой, ухватил ее под локоть, принуждая подняться на ноги, и девушка вскрикнула, как от боли.
– Не отдавай меня ему, Эллиан! – выкрикнула она пронзительно, но Пустотник, довольно насвистывая песенку, выволок ее из покоев Короналя и захлопнул за собой двери.
Глава 26
Магия в хрустальном сосуде… Ее было слишком много, слишком.
Это было огромное, непостижимо большое сокровище. Даже у Короналя, который эту магию помог добыть, выдернуть, как нитку из полотна мироздания, руки тряслись, когда он осторожно, очень осторожно поворачивал светящийся бутылек. Вот так запросто, за женщину, отдать такое огромное богатство? Такую великую мощь? С ума сошел этот Пустотник, обезумел от страсти? Зачем ему эта девица? Почему именно она? Кем бы она ни была – не стоит такой мощи ничто!
«Целый круг испытания! – потрясенный, думал Корональ, вглядываясь в магическую зеленую перламутровую муть, переливающуюся серебряными звездами. – Даже власть не стоит этой магии. Так что же стоит? Любовь?..»
Прекрасная быстрой змеей соскользнула с постели. Ее обнаженное тело прильнуло к Короналю, гибкие белоснежные руки обняли его, и сладкий голос полился в уши мужчине.
– Смотри, какое сокровище! – шептала она восторженно. – С ним ты невероятно богат… И силен, почти как Понтифик. Ты можешь сотворить целый дворец при помощи этой магии! Да что дворец – город, полный любящих тебя женщин, самых красивых и желанных!
– Мне в жизни женщин хватает, – зло рыкнул Корональ. – Мне магия не нужна, чтобы получить то, чего я хочу!
– Но ты можешь призвать все силы природы, – шептала Прекрасная, обвивая Короналя, словно приставучий плющ, – и завоевать весь мир! Подчинить всех магов своей воле! Всех поставить на колени! Или разбогатеть, заставив джиннов добыть все в мире драгоценные камни, все золото и серебро, и принести тебе!
– Я все это могу сделать сам, – медленно произнес Корональ. – Да и столько сокровищ мне не нужно. Это все глупости. Все это не стоит такого количества магии. Такую цену платят за то, чего получить сами не могут. Скажи, – Корональ небрежно подкинул на ладони драгоценный дар, и внимательнее заглянул в глаза Прекрасной, пытливо отыскивая там ответ, – что ты попросила бы за такую плату?
– Я попросила бы твою любовь, разумеется, – с абсолютным обожанием ответила Прекрасная, и Корональ просиял.
– Именно! – подтвердил он свистящим шепотом. – Магия нужна затем, чтобы получить то, что не можешь получить сам!
– И что ты хочешь получить, – испуганная его горячностью, оторопело спросила Прекрасная.
– Я хочу получить ответы на свои вопросы! – жестко ответил Корональ. Прекрасная охнула, будто кто-то невидимый нанес ей коварный удар, выбивший из нее дух.
– Какие же вопросы стоят такой огромной цены?! – вскричала Прекрасная, мертвой хваткой вцепляясь в шелковый халат Короналя, и тот, разжимая ее стиснутые, побелевшие пальцы, люто усмехнулся, внимательно вглядываясь в ее лицо.
– Те вопросы, – ответил он тихо, – на которые мне никто, кроме Понтифика, не ответит правдиво.
– Зачем тебе эта правда? – вскинулась Прекрасная. – Ты с ума сошел! В твоих руках такое сокровище, а ты хочешь его отдать?! Просто так, за пару слов?
– А что тебе это сокровище, – с недобрым интересом произнес Корональ, отводя подальше от цепких рук Прекрасной флакончик с магией. – Оно не твое. И никогда тебе не досталось бы. Какое твое дело, на что я его потрачу? Зачем ты хочешь, чтобы я поскорее расстался с ним, зачем заставляешь меня думать о бесполезных вещах, о камнях и золоте? Что ты скрываешь от меня, зачем будишь мою алчность? Чего я не должен знать, а?
Прекрасная молчала; на ее красивом лице вмиг отразилась такая лютая злоба, что Корональ оттолкнул ее почти с удовольствием, словно избавляясь от страшной опасности, от врага.
– Если умеешь обращаться в ничто и ускользать сквозь стены, – зловеще произнес Корональ, – то можешь начинать это делать. Я иду говорить с Понтификом; и о тебе я с ним поговорю, спрошу, что скрывает твоя душа. И если ты что-то задумала, или скрываешь… если ты хоть в чем-то виновна передо мной, тебе лучше испариться, потому что гнев мой будет ужасен!
– Я не сделала ничего! – выкрикнула Прекрасная пожалуй, слишком дерзко и поспешно, с плохо скрытой яростью и досадой. Досадой оттого, что попалась. Досадой оттого, что ее усилия были напрасны.
Корональ с кривой усмешкой отступил от нее. Он словно слышал, как демоны нашептывают ей гадкие вещи, и девушка, еще час назад казавшаяся ему любимой и самой дорогой, вдруг стала ему омерзительна.
– Запереть ее в моих покоях и не выпускать никуда! – крикнул он страже. – Если сбежит, я с вас шкуру спущу!
***
Понтифик дремал и грезил. Разбудить его мог бы, наверное, только мировой катаклизм, падающая с неба быстрая звезда или гаснущее солнце, но всего этого, слава богам, не предвиделось. Зато Корональ хотел поговорить с ним. Очень хотел.
Раскручивая муть волшебного зеркала, Эллиан мучительно размышлял, а что же ему спросить у Понтифика, за что заплатить бесценным даром. Как долго будет говорить с ним Понтифик за эту магию, которую Корональ готов был вылить в Зеркало недрогнувшей рукой? На сколько вопросов готов будет ответить грезящий старец?
Корональ видел его только однажды. Ловцы и Пустотники привели его, напуганного и взъерошенного, к трону старца, и тот проснулся лишь на несколько минут. Его старые, почти слепые глаза несколько раз мигнули, сухие морщинистые губы растянулись в улыбке.
– Какой молодой и дерзкий, – проскрипел старик, но в его устах эти слова прозвучали как похвала. Тяжелая золотая корона, потемневшая от времени, клонила его голову, исхудавшие руки приглаживали бороду, и Понтифик наклонился вперед, желая рассмотреть Эллиана как следует.
– Он последний, Ваша Мудрость, – прошелестел Пустотник, приведший Эллиана. – Последний Водный маг.
– Сверкает, как бриллиант чистой воды! – произнес Понтифик. Его дыхание было тяжелым, в старой груди что-то хрипело и булькало, словно старик был смертельно болен, и Эллиан, как бы ни был испуган, подумал – а старик вот-вот умрет. Жаль его. Тяжело ему. И еще подумал – понтифик явно не в своем уме. Грязный мальчишка в нищенской драной одежде – это сверкание бриллиантов?! – Ну что, мальчик мой… власть – это тяжкое бремя. Выдержат ли его твои хрупкие плечи?
Эллиан просто дышать перестал, увидев, что предлагает ему Понтифик.
Ему, пережившему войну меж домами, ему – нищему и полуголодному, ему – у которого и приличной пары обуви не было, – на бархатной подушке подносили корону Короналя.
Первой его мыслью было – да, победа, ура! Его грязные руки потянулись к корне, но в следующий миг отдернулись, и Эллиан, нервно сглотнув, глянул на Понтифика.
– Что я должен буду делать? – произнес он.
Это не было торговлей. Он сам почувствовал, как Понтифик читает его душу, как раскрытую книгу и видит, что Эллиан действительно примеряет на себя обязанности и соображает, а сможет ли он их выполнить.
Понтифик усмехнулся.
– Ты умный мальчик, – произнес он с трудом. – Ты понимаешь все правильно. Нельзя хватать ту вещь, которую не сможешь поднять. Но тебе она будет под силу как никому другому. Ты самый сильный. Если не вынесешь ты, то кто же тогда?..
Эллиан снова взглянул на корону. Его ладони осторожно обняли золотой обруч, Эллиан поднял его и положил себе на волосы. Поверх гари войны. Поверх прожженной и грязной синей ленты.
– Я принимаю корону, – пересохшими от волнения губами прошептал он.
Тогда же он станцевал свой первый Танец. Со старой магичкой, которая была так смела и благородна, что готова была пожертвовать своей жизнью, чтобы помочь юному Короналю взойти на трон, исполнив его обязанности.
Первый Танец был ритуалом посвящения. Никто не умел его танцевать так, как должно, и Эллиан исключением не был. Но он не выпустил свою партнершу, когда было очень сложно. Один из немногих Короналей, среди которых были и храбрецы, и силачи, он сумел сохранить ее жизнь.
– …Ты изменился, мой мальчик. Теперь ты красив, носишь шелковые одежды… Ты стал избалованным и капризным.
Корональ сам не заметил, как вылил всю, до капли магию, помешивая зеркальную муть, и оттуда, из зеркала, на него глянули старые, уставшие глаза Понтифика.
– Зачем ты меня тревожишь? – казалось, Понтифик поддразнивает юного Короналя. Эллиан сурово сдвинул брови, сжал кулаки.
– Я стал капризен? – переспросил он яростно. – А может, это ты стал слеп и равнодушен, Мудрейший?!
Понтифик тихо рассмеялся; то, что сейчас говорил Эллиан, было неслыханной дерзостью. Ни один Корональ не осмелился бы это сказать, боясь потерять корону и власть, и уж тем более на это не отважился бы простой смертный, боясь потерять жизнь.
– Где твоя корона, мальчик мой? – поинтересовался Понтифик. Корональ оглядел зеркало; как бы много магии он туда не влил, а светлое пятно, в котором виднелось лицо Понтифика, стремительно уменьшалось, и Корональ понял, что спрашивать нужно только о самом важном. Буквально один вопрос. А хотелось поговорить долго, расспросить обо многом!
И о Прекрасной с той девчонкой, которую утащил Пустотник – в том числе. Что-то не давало покоя Эллиану, что-то беспокоило его. Ему отчего-то казалось, что он выпускает из своих рук свое счастье, но выбор был очень трудным: либо своя выгода, либо государственные интересы. И Эллиан, чуть не до крови закусив губу, выбрал не себя. Не свое счастье.
– Я не ношу ее, Отец, – грубовато ответил Эллиан. – С меня достаточно ленты – чтобы я никогда не забывал о том, кем я рожден, откуда вышел. Но я заплатил дорогую цену не для того, чтобы обсуждать свои личные проблемы. В шелках или без них – я тот, кто и прежде. Я не перестану их носить, как бы ты меня не стыдил. Меня делают мои поступки. И вот сегодня отдал тебе все, что у меня было, всю до капли магию, чтобы сказать тебе в лицо – твои слуги, Пустотники, слишком много позволяют себе!
– Пустотники? – голос Понтифика стихал, и Корональ заторопился, стараясь высказать свою мысль как можно более сжато.
– Его Пустейшество велел станцевать мне три круга вместо двух. Третий круг он использовал в личных целях – в частности, дал мне взятку. Пустотники предоставлены сами себе. Ты слишком им доверяешь, он творят бесчинства, прикрываясь своим именем! Они угрожают, запугивают и шантажируют, уверяя, что на все имеют твое разрешение! И если Корональ им не указ, – яростно выкрикнул Эллиан, – то что говорить о простых людях?! Они могут отнять все, прикрываясь твоим именем! Все!
– Что такого отнял у тебя Пустотник, что ты зол на него? – быстро спросил Понтифик. Дрема, казалось, покинула его тусклые глаза, он придвинулся ближе – совсем как тогда, перед коронацией, и Эллиан растерялся.
– Я не знаю, – растерянно ответил он, потирая лоб рукой.
– Он вынудил тебя взять у него магию, он вернул тебе лишний круг, сделанный тобой, он заплатил тебе огромным богатством, – с хитрой улыбкой произнес Понтифик. – Так чем ты недоволен? Что он взял у тебя?
– Нову!
Писклявый голос разнесся по пустому залу, прокатился из угла в угол, и на раму вскарабкался взъершенный маленький Бон.
– Ах ты, пустоголовый болван, – верещал крысенок, сжимая крохотные лапки в кулачки, – он насильно утащил Нову! А она не хотела ехать с ним! После всего того, что у вас было!
– Нечисть! – выругался Эллиан отпрянув от зеркала. Выглядело это смешно – так, словно непобедимый Корональ, не опускающий взгляда перед Понтификом боялся крыс. – Грязная мышь!
– Сам ты мы-ышь! – гневно заверещал Бон, разъяряясь еще сильнее. – Подлый предатель! Гладенький глупый красавчик! Ты пустой, пустой, как вытекшее яйцо! А она – она подарила тебе свою жизнь!
– Да я даже не помню этой девушки! – яростно взревел Корональ.
– Не помнишь?! Как ты можешь забыть ее, мерзавец! Ты кусал ее за шкирку, подлый соблазнитель! Ты кусал мою Нову! Я убью тебя!..
И Бон, с отчаянным визгом напрыгнул на Короналя. Он вцепился в светлый шелк его одежды, быстро-быстро вскарабкался вверх, как бы тот ни отбивался от серого комка шерсти. Нырнув в рукав, крысенок промчался по руке и, скатившись в ладонь, что есть силы вонзил в палец Эллиана свои острые зубы.
– Я убью тебя, Корональ!
Корональ завопил и затряс рукой, на которой, словно прищепка, висел крысенок. Впрочем, пары хороших встрясок хватило, чтоб зверек отлетел – и от греха подальше скрылся в щели, дрыгая жирными окорочками изо всех сил и пропихивая тельце меж камнями. Но дело было сделано.
Рука Эллиана была окровавлена, яркая струйка крови текла ему по ладони – и капли королевской крови растворялись в зеркале. Одна за другою в волшебной глади вспыхивали картинки, и изумленный Эллиан видел свое детство, свою юность в пажах – и прекрасную Нову, которая из заносчивой девчонки на его глазах расцветала в прелестную девушку.
Касаясь окровавленной ладонью зеркала, Эллиан раскручивал его гладь – и заново переживал то, что видел в нем. Сотни мельчайших оттенков чувств прорастали заново в его омертвевшем, отравленном забвением сердце, и Эллиан ощущал все больше, что жив – и огромную тяжесть своей потери он ощущал тоже.
Словно громом поразило Эллиана, когда он увидел сферу с запертой в нем последней девственницей, и забытые чувства роем взвились в его душе. Ноги отказались его держать, и Эллиан упал перед зеркалом со стоном, словно невидимая рука вонзила в его сердце оружие. Непобедимого Короналя повергла на колени любовь, вспыхнувшая в его сердце с прежней силой звезда. Сейчас, когда не перед кем было скрывать свои чувства и притворяться, он отчетливо понял, что был влюблен в эту девушку, что любил ее так же, как любят жизнь, и хитрый Пустотник просто обокрал его.
– Похоже, он взял у тебя девушку, – заметил Понтифик, рассматривая сплетение тел за колышущимися занавесями. Корональ, даже не глядя в зеркало, в мельчайших подробностях вспомнил ту жаркую, страстную ночь – и вкус поцелуев на своих губах.
– Он забрал мою любовь, – глухо ответил Корональ.
Понтифик молчал.
Если б Корональ был чуть постарше и помудрее, он бы наверняка знал, что это – и многое, многое другое, – Понтифику было известно заранее. Он видел это в своих снах, и он это предсказывал, и не вмешивался никогда потому, что люди сами были должны сделать свой выбор.
– Все идет так, как должно идти, – задумчиво продолжил Понтифик, разглядывая, как подаренная девушкой жизнь распадается на мельчайшие частицы. – Ах, какая глупая, какая трогательная и прекрасная верность! Какой щедрый жест! Мальчик мой… вы удивительная пара. Удивительная.
Корональ медленно поднялся. Ему все еще было нестерпимо больно, но он восстанавливался, быстро, как и от всех прочих ран и ударов.
– Чем же мы удивительны? – тихо произнес он.
– Вы любите друг друга, – с большой симпатией ответил Понтифик. – Ты – Вода, она – Огонь. Маги таких разных стихий никогда не пленялись друг другом настолько сильно итак честно. Ты не задумывался об этом? Запретов никаких нет, нет предрассудков, но никогда… А у вас получилось. Получилось преодолеть этот невидимый барьер. Я так долго ждал, когда вы, наконец, перестанете дуться друг на друга, как обиженные дети. Но вы…
Понтифик всплесну сухими руками, на лице его выписалось разочарование.
– Я правлю этим миром со времен его сотворения, – произнес он, – но даже я не могу и не умею возвращать жизни. Еще немного, и эта девушка умрет, а Пустотник, достигнув своих владений, просто потеряется среди прочих Пустотников. Нет, конечно, я смогу тебе его отловить и отдать, но, боюсь, спросить с него и удовлетворить свой гнев и свою боль ты не сможешь. Он потеряет память, и будет смотреть на тебя ничего не понимающим взглядом. Так что…
– Я сам убью эту сволочь, – прорычал Корональ грозно.
– Они уже слишком далеко, – ответил Понтифик. – Боюсь, ты не догонишь их, чтобы все исправить. Пустотники – они же пользуются магическими повозками. Они путшествуют не по воде, а значит, у тебя нет власти над их дорогой. Конечн, по реке ты б их догнал, а так…
– Нет ничего невозможного для Короналя! – прошептал Эллиан. – Эй, там! – проорал он, оборачиваясь стремительно. – Собрать всех магов Воздуха, что есть во дворце!
