Текст книги "Спасенное имя"

Автор книги: Константин Шишкан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Поиски пропавших

Утром на катамаране плыли Димка с Ионом. Аквалангисты уже обшарили дно реки, прочесали камыши. На берегу стояли растерянные Анна Владимировна, Родика и Кайтан.

– Михуца! – сложив рупором ладони, кричал Димка. – Ника!

– Михуца! Ника! – вторил ему Ион.

– Ника! – доносились голоса из лесу, – Михуца!

– Зря мелкоту втянули, – сокрушался Димка. – Заварили кашу.

– Ищи теперь, – ворчал Ион. – А где искать?

…На осыпи ракушечника уныло стоял аист. Мимо проходил Гришка.

– Привет, – сказал он Филимону. – Ты куда Михуцу девал?

Аист вытянул шею, покрутил головой. Гришка пошел было дальше, но вдруг резко остановился. Внимательно посмотрел на землю. Так и есть – на белой осыпи ракушечника были видны следы детских ног.

– Молодец, Филимон!

Гришка пошел по следу. Оборвался он у самого провала. Гришка бросился на колени, стал отгребать руками землю.

Пытаясь проникнуть в щель, начал проталкивать землю внутрь. За Гришкиной спиной стоял аист. Клювом он старался расколоть крупный ком земли.

Наконец с большим трудом Гришке удалось протиснуться в щель. С головы слетела кепка и осталась лежать у провала, где стоял встревоженный Филимон…

В подземелье Гришка огляделся. Темнота. Включив карманный фонарик, двинулся по подземному коридору. Время от времени останавливался, наносил куском известняка на стены стрелки и шел дальше. Поворот, второй, третий. Сколько их, этих узких подземных поворотов? Луч фонарика скользил по серым стенам, метался на перекрестках.

Где-то впереди послышались голоса. Гришка бросился туда. Заплясал луч фонарика, замелькали стены штольни, свет выхватил из тьмы две фигурки. Дрожа от страха, Ника вцепилась в руку Михуцы. Гришка осветил лица ребят.

– Не бойтесь, – сказал он, – это я.

– Ой, Гришка! – вскрикнула Ника. – Гриша пришел!

– Эх вы, деятели, – вздохнул парень. – Все село переполошили.

– Да мы хотели, – начала было Ника, но Михуца ее перебил.

– Там, на стене, у завала, – сказал он, волнуясь, – надпись…

– Какая?

– Не знаю.

– Стой! – Гришка махнул ему рукой. – Сиди на месте.

Из глубины штольни бежит фонарик. Он скачет по стене, отыскивая стрелки, спотыкается на поворотах, мечется у перекрестков. И наконец почти у самого завала замирает. Крупными буквами на темной стене нацарапано: «Морозан преда…» Слово не окончено, от буквы «а» тянется по стене длинная кривая линия… А на земле лежат остатки одежды и кости.

Опустив голову, Гришка почти наугад возвращается к ребятам. Он медленно идет по штольне, рассеянно светя фонариком. И вдруг слышит голос Кайтана: «Морози́н – Мороза́н. Изменена только одна буква».

Проходя мимо ребят, Гришка не останавливается. Он плетется дальше, машинально переставляя ноги. И слышит приглушенный голос Кайтана: «Моро́зин – Мороза́н».

Михуца с Никой молча идут следом. Гришка бредет с опущенной головой. Голос Кайтана крепнет. Вот он уже заполняет уши и звучит так громко, что, кажется, лопнут барабанные перепонки.

«Морози́н – Мороза́н! Морози́н – Мороза́н!!»

Гришка хватается за голову, затыкает пальцами уши. «Моро́зин – Мороза́н».

Михуца дергает Гришку за рукав. Голос Кайтана начинает ослабевать и наконец совсем уходит из Гришкиных ушей.

– Гриш, а Гриш! Куда же мы идем?

Гришка смотрит на Михуцу. Откуда взялся этот большеголовый шкет? И что делает здесь эта «липучка» Ника? И почему у него, Гришки, в руках какой-то фонарик? Что надо им делать? Наверное, что-то искать…

Гришка направляет луч на стены. Кажется, он чертил на них куском известняка. Что? Ах да, стрелки. Но где же стрелки? Куда они девались? Он не видит никаких стрелок. Они зачем-то ему очень нужны. Зачем?

Гришка свернул направо, потом налево и уперся в тупик.

«Зарница»

Наткнувшись на аиста и Гришкину кепку, Родика с Печерской и колхозниками стали осторожно разбирать завал. Они слышали, как в село въехали машины с участниками игры «Зарница», видели, как вслед за ними прошли два зеленых бронетранспортера. В одном из них сидел Арион Круду.

Промчалась серая «Волга» председателя. И когда машины подкатили к правлению, он уже встречал гостей. Рядом стояли красные следопыты.

– Товарищ подполковник, – с тревогой сказал председатель, – поиски ребят привели к заброшенным штольням. Просьба помочь. Проведите «Зарницу» в районе старой овчарни. Подключите к розыску.

– Надо торопиться, – добавил Кайтан. – В штольнях малыши.

– Принимается, – кивнул подполковник. – Используем лучшие силы «Зарницы». Пусть игра идет своим чередом, а группа «Поиск» – спецотряд из резерва главного командования немедленно приступит к делу. – И скомандовал: – Спецотряду – особое задание.

Командир отряда, согласовав детали, сел в бронетранспортер.

– Группа «Вихрь», – продолжал Круду. – Уточняю задачу: разведать, какие силы обороняют высоту «Дыня» в районе старого карьера, захватить эту высоту, водрузить знамя, обнаружить ход в штольню. – Он обернулся. – Напоминаю всем: противник, с которого сорвана повязка, считается убитым… – Круду поправил фуражку. – Все конфликтные ситуации разрешают посредники. – Он сделал паузу. – Второй группе: ориентир – овчарня. Захватить, водрузить знамя, обнаружить лаз, удерживать до прихода подкрепления.

– Слушаюсь! – Командир второй группы, козырнув, побежал к солдатам.

– Вам, – Круду обратился к командиру третьей группы, – выставить часовых у штольни за кладбищем. Действуйте.

– Слушаюсь!

Тем временем спецотряд приступил к работе. Ребята умело разбирали завал, колхозники и Родика с Печерской им помогали…

А на холме уже разгорался бой! На штурм, не разбирая дороги, шел бронетранспортер. За ним бежали цепи «синих». «Оранжевые» отчаянно сопротивлялись.

Строчили автоматы, хлопали взрывпакеты, стлали белесый дым, шипя под кустами, дымовые шашки; размахивали флажками неумолимые посредники; мальчишки с сорванными повязками, кусая губы, оставались в траве – они считались убитыми.

Димка, Ион, Ерошка и Думитраш ждали своего часа. Как хотелось им броситься в бой! Но ощущение тревоги не покидало их ни на минуту. Что с Михуцей и Никой? Зря взрослые им не доверяют! Они бы давно проникли в подземелье.

…На командном пункте «Зарницы» Круду с Кайтаном изучали местность в бинокли. На душе у них было неспокойно. Что с малышами? Лаз в овчарне оказался заваленным. Уходя из штолен, сектанты тщательно замели следы.

Круду опустил бинокль. Может, следовало отменить «Зарницу»? В селе ЧП, а он тут со своей игрой развернулся… Ну хорошо, можно ее остановить.

Что бы это изменило? Больше народу? Конечно. Правда, и суеты побольше. Нет, лучше отборного спецотряда никто не справится с задачей. Но почему от них так долго нет донесений?

– Федор Ильич, – не выдержал Круду, – проконтролируйте, пожалуйста…

– Уже иду, – сказал Кайтан, покидая командный пункт. – Я только что подумал о спецотряде.

Прибежал связной «синих».

– Товарищ подполковник! Связной группы «Вихрь». Высота «Дыня» захвачена. На месте лаза – груда камней. Выставлен пикет.

– Молодцы. – Арион отдал честь связному. – Можете идти. – И продолжал наблюдение.

Над овчарней развевалось знамя «оранжевых». Шел упорный бой за высоту. Вскоре прибыл связной.

– Товарищ подполковник! В овчарне обнаружен лаз. Заваленный. Обороняемся изо всех сил. Просим подкрепление.

– Ясно, – сказал Круду. – В помощь вам придаются «партизаны» – наши красные следопыты. Идите… – Он помолчал. – А ты, Ион, задержись.

Димка, Ерошка и Думитраш, взяв дымовые гранаты, ушли со связным.

– Знамя видишь?.. – Круду кивнул Иону. – Вот и ладно… Поступаешь в распоряжение «синих». Действуй.

– Слушаюсь.

Ион скрылся в кустах. «Синие» продолжали наступление. Основной задачей был захват знамени «оранжевых». Но как его снять с крыши? «Оранжевые» не подпускали к овчарне.

И вдруг в самый разгар боя, когда «оранжевые», отбив атаку, бросили почти все свои взрывпакеты, дымовые шашки и гранаты и дым плотно окутал непокоренную овчарню, с крыши исчезло знамя. Где оно? Куда девалось? Унес ветер? Но ветра в этот день не было. Кто же мог унести их знамя?

Правда, недавно из овчарни выскочила девчонка. Но на нее не обратили внимания. Мало ли их бегает по земле? Наверное, спала где-нибудь в кустах.

– Лопни мои глаза, – сказал Ерошка, – если это девчонка!

Димка пожал плечами.

– Кто же еще?

– Ион. Вот кто.

– Ну ты даешь…

Думитраш взмахнул рукой.

– Глядите.

С холма бежала девчонка. Вдруг она остановилась, бесстыдно сбросила юбку, кофту и выхватила из-за пазухи… знамя.

– Стой! – в один голос закричали ребята, пускаясь в погоню.

Да, это был Ион. Как ловко обвел он всех вокруг пальца! И откуда только взял девчачью одежду?! Догнать, во что бы то ни стало догнать…

Ветер свистел в ушах, травы цеплялись за ноги. Вот он, совсем уже рядом, сейчас они схватят его и отнимут знамя.

Густой рокот выполз из кустов. С бронетранспортера прыгали «синие». Ребята остановились. Все. Не успели…

Круду на командном пункте размахивал флажком – «Зарница» подходила к концу.

Прибежал связной спецотряда.

– Товарищ подполковник! Связной группы «Поиск». Завал разобран. Готовы к спуску. Ждем приказа.

– Отлично. – Круду с трудом перевел дыхание. – Идите. – И покинул командный пункт.

Схватка

Гришка крутился на месте, освещая фонариком пол, мокрые стены, слезящийся потолок. Стрелок на стенах не было.

– Ждите, – сказал он ребятам. – Я сейчас… Дорогу разведаю.

В неярком луче фонарика уныло стояли Ника с Михуцей. Очень хотелось есть, жажда сушила губы.

– Ладно, – кивнул Михуца.

Луч фонарика дрогнул и пропал. Гришка медленно шел в темноту. Снова заполнил уши голос Кайтана: «Морози́н – Мороза́н, Морози́н – Мороза́н…»

За поворотом Гришка наткнулся на глухую стенку. В ней зиял узкий пролом. Стенка была выложена из крупных блоков известняка. Пробить ее, наверное, стоило больших трудов.

Гришка осторожно полез в пролом. За грудой серых ящиков лежали уложенные в штабеля снаряды, стояли железные бочки, валялись мотки колючей проволоки.

На земле горел фонарь «летучая мышь». Всюду были разбросаны зеленые папки с делами – чьи-то фотографии, бланки со свастикой и черным орлом, – по-видимому, архив немецкой комендатуры.

Стоя на коленях среди вороха разодранных документов, маэстро лихорадочно рылся в делах, вырывал страницы, комкал, не читая, бросал на землю, торопливо просматривал следующую папку, опять выдергивал отдельные страницы, рвал их на мелкие кусочки и продолжал поиски. Вот еще одну зеленую папку он бросил через плечо. Разлетелись по полу черные орлы на белых страницах, посыпались квадратики фотокарточек. Лицо маэстро, освещенное светом «летучей мыши», было страшным и в то же время жалким.

Гришка замер. Что ищет маэстро в груде этих документов? Он стоял за его спиной и не мог пошевелиться. В ушах стучало: «Морози́н – Мороза́н, Морози́н – Мороза́н».

Маэстро спешил. Он больше не выдергивал отдельные страницы – рвал папки пополам. Гришка тяжело глядел ему в затылок. В ушах застряло одно слово: «Морозан». И теперь оно жгло мозг.

– Морозан, – твердо сказал Гришка, – предатель.

Маэстро оцепенел. Руки его замерли над грудой разорванных папок. Он стоял на коленях, не смея обернуться.

– Это ты нарисовал Кайтана, – повысил голос Гришка. – Ты выдал явку… Ты!.. Ты-ы!..

Маэстро, не оборачиваясь, стал медленно подниматься.

Но Гришка не дал ему опомниться – налетел коршуном.

Пошатнувшись, Морозан наступил на фотографии. Чьи-то лица оказались под его подошвами.

– Жить надоело? – Он занес кулак, и сильный удар свалил парня с ног.

Лежа на разодранных папках, Гришка попытался встать.

– Убийца!

Морозан поднял кулак.

– Не уйдешь. – Гришка сглотнул кровь. – Всё равно тебя Круду найдет.

Морозан молча ударил Гришку.

– Погоди. – Грубый голос отодвинул Морозана. – Я сам… – Из-за ящиков вышел Гринюк.

Морозан вздрогнул. Бежать, немедленно бежать.

От Гришки, от Круду, от Гринюка… Но куда? Куда бежать?

Отшвырнув ногой фонарь, Морозан нырнул в темноту…

Сдвинув один из камней у лаза на кладбище, он осторожно выглянул. На холм поднимались цепи автоматчиков. Синие цепи… Но почему синие? Морозан протер глаза.

Белесый дым валил из-под кустов. Тьфу, дьявол! Он выхватил из кармана бинокль.

Прямо на него шли трое: Кайтан, милиционер Цуркан и подполковник со шрамом на щеке.

Морозан вздрогнул. Да, шрам, похожий на подковку. Опустил бинокль, прикрыл глаза и ясно увидел давнее…

Мальчишка со шрамом на щеке, свесившись с дерева, глядел на него.

– Дяденьки! Фрицы!..

Морозан провел рукой по лицу, прогоняя видение. Но внутренним взором вдруг отчетливо разглядел берег Днестра, кусты, пятачок полянки.

Мальчишка стоял на пригорке, широко расставив ноги, и глядел на него в упор. В руке он сжимал гранату…

Теодор схватил бинокль, поймал лицо подполковника. Шрам на щеке! Тот самый…

Синие цепи шли на холм. Все ближе, все ближе чьи-то белые лица. Сколько их? Сколько?

И Морозану уже кажется – он узнает их черты. Это – партизаны. Он окружен. Всюду их лица. Они перед глазами: на холме, в кустах, в бинокле; за спиной – в подземелье: на полу, в зеленых папках, глядят с земли, с фотокарточек…

А это лицо со шрамом на щеке! Вот оно, в бинокле у самых глаз!..

И снова мальчишка бросает в него гранату, и снова он (в который раз!) падает в овраг. Комья земли бьют по спине. Алая земляника в траве, словно крупные капли крови, розовый червяк, уползающий из дымящейся воронки…

Что-то вспыхнуло у самого лаза. Морозан швырнул бинокль. Жить! Жить во что бы то ни стало! И кинулся в подземелье…

Гришка пришел в себя от боли в висках. Рванулся. Руки и ноги были связаны.

– Спокойно, не суетись. – Тяжелая рука Гринюка легла на плечо. – Тебе осталось жить ровно четверть часа.

Гришка огляделся, но ничего не увидел. Зеленый свет лампы с трудом боролся с темнотой.

Лицо Гринюка придвинулось почти вплотную.

– Отсюда ты уже не выйдешь. А потому – слушай. Сейчас узнаешь тайну. А с тайной ты уже не жилец. Здесь, в штольнях, ценности. Утварь со всех церквей района. Иконы, кадила, всякая дребедень. Думал унести. Не вышло. Засекли. На хвост сели. Но ты знай. Было – и нет… Я взорву это всё. Вместе с тобой. И с твоей тайной. Понял? Ты не расскажешь ее людям. Досадно, верно? – И он засмеялся. Но резко оборвал смех. – Здесь, под землей, склад боеприпасов. Снаряды. Соображаешь? Взорву! – Лицо Гринюка округлилось, стало огромным. – Слышишь! – Лицо сморщилось, как мяч, из которого выпустили воздух. – Всё взорву.

Лицо больше не качалось над Гришкой. Слабый свет все так же боролся с тьмой, но к лампе уже тянулась огромная черная рука.

– Над нами интернат. Детишки. Могли бы пожить, между прочим… – Черная рука взяла «летучую мышь». – А я взорву.

– Убийца! – рванулся Гришка.

Он ясно увидел лицо Анны-Марии, ее синие глаза.

«Летучая мышь» дрогнула и стала уплывать. Черная рука ударила в черную грудь.

– Гринюк все может.

Хохот снежным обвалом покатился по подземелью.

Огромная тень пробежала по стене. И наступила кромешная тьма.

Время, казалось, остановилось. Сколько прошло – час, два, десять?

Гришка рвал зубами веревку, но она была прочной…

Выбравшись из подземелья через лаз в старом карьере (зарничник сидел в траве, ковыряясь в носу), Гринюк скрылся в кустах. Этот запасной лаз он подготовил давно и тщательно замаскировал. Вскоре Гринюк вышел на дорогу и побежал в сторону колхозного движка. Движок стоял на берегу Днестра. Гринюк огляделся. На холме высилось белое здание интерната.

– Понастроили! А я вас… вот так! – Он задохнулся, рванул ворот. – В рог бараний…

Привычное ощущение удушья захлестнуло Гринюка. В детстве, когда ему было года четыре, мать за что-то наказала его, заперев в темном душном чулане.

Целый день он провел без света и свежего воздуха. И на всю жизнь сохранилось у него ощущение удушья. Оно преследовало по ночам, поднимало с постели, толкало на улицу, на ветер, мороз, на дождь или снег – лишь бы рот мог поймать струю свежего воздуха.

Много лет подряд снился ему один и тот же сон – будто сидит он в каменном мешке. И он весь холодел, заново переживая те минуты в чулане в далеком и страшном детстве.

На всю жизнь застыл в его глазах страх, который не в силах была выгнать никакая радость, и глаза его поэтому всегда горели как-то неестественно – ярко, словно их постоянно подсвечивал изнутри этот лихорадочный страх. Даже ночью они фосфорически мерцали, точно у кошки. Люди боялись этих глаз.

На всю жизнь осталось в нем желание мстить – неважно кому, всем, кто подвернется под руку. Облегчение приносила только боль – чужая боль, чужое страдание. Вот тогда он открывал рот и дышал полной грудью…

Гринюк потряс кулаком и стал пробираться к движку. От него в траву уходил тонкий, хорошо замаскированный провод. Гринюк нагнулся, потянул провод.

Вдруг чей-то звонкий мальчишеский голос крикнул:

– Глядите! Панаит.

Гринюк поднял голову. В кустах стояли Димка, Ерошка и Думитраш.

На дороге появились две бабки в черном.

Гринюк выпрямился. Глаза его остро блеснули, лицо налилось кровью.

– Не-на-ви-жу! – И он склонился над проводом. – Всех взорву.

В тот же миг он вскрикнул, захрипел и стал медленно оседать. Его била короткая сильная дрожь. Попытался оторвать руку от провода, но не смог.

Старухи в черном подошли вплотную.

– Помогите! – закричал Гринюк и упал ничком. – Руку… Дайте скорее руку.

Тяжелое его туловище содрогалось от дрожи.

– Господи, – сказала первая старуха. – Да это же святой человек!

– Панаит, – уточнила вторая.

– Что с ним? – спросила первая старуха.

– Сатану изгоняет, – ответила вторая.

– Дух сошел… Дух.

И старухи пали на колени.

– Помогите, – стонал Гринюк. – Руку…

Но старухи не слушали его.

– Ниспошли благодать.

– Лучом прозрения озари.

Думитраш, махнув рукой, побежал к движку. Вскоре он вернулся с шофером Андриешем.

Старухи поднялись с колен и бочком подались в кусты. Гринюк сделал отчаянное усилие оторваться.

– Что ж, – сказал Андриеш, – он нашел свою смерть.

– Его суд должен судить, – строго заметил Димка.

– Верно, – вздохнул Андриеш.

Из деревянной будки, стоявшей у движка, выглянул худой, высокий парень.

– Выключи движок, – крикнул ему Андриеш. – А вы, ребята, срочно сыщите милиционера Цуркана.

«А танк я все равно найду»

Лица, лица, повсюду – лица… Морозан метался в штольне, освещая стены фонариком, и ему казалось, что из каждого темного угла глядели на него глаза Хамурару.

Морозан вынул из кармана бутылку с пестрой змеей. Жадно сделал несколько глотков, а потом швырнул бутылку под ноги. Тупо уставился в землю. В острых осколках стекла лежала змея…

И снова перед ним груда серых ящиков, зеленые папки с делами… Сыплются на землю фотографии, летят черные орлы на белых бланках. И вот наконец то, что он искал: досье на Морозана, пачка этюдов на жести. И опять – лица, лица, лица, которые почему-то сливаются в одно огромное лицо Самсона Хамурару…

Слабый шепот пополз по земле, но так и не был услышан Морозаном. Гришка, придя в себя, снова терял сознание. Он перегрыз веревки, но на это ушли все силы. В подземелье возникли неясные звуки, родилось эхо. Оно покатилось по штольне, с каждой минутой всё увеличиваясь и разрастаясь:

– Э-э-эй!

Морозан поднял голову, прислушался…

Круду с милиционером Цурканом искали ребят. На перекрестке они остановились.

– Я – направо, – сказал Круду.

– Добро, – кивнул Цуркан.

Через некоторое время Морозан услышал голоса. Из угла метнулась чья-то тень.

– Дяденька Цуркан!

Тень обняла его сапоги.

– Ника, ты?

Цуркан осветил ее бледное лицо, перевел луч фонарика в угол. На земле сидел Михуца.

– Ушел Гришка, – сказал он, вздохнув. – А мы совсем заплутали.

Цуркан молча обнял ребят.

Уничтожив досье и сунув за пазуху этюды, Морозан взял «летучую мышь». Сделал несколько шагов и замер. Прямо на него из тьмы, освещенное ярким светом фонаря, надвигалось лицо со шрамом на щеке. Морозан протер глаза, но видение не исчезло. Отчетливо слышался скрип щебенки.

Морозан укрылся за выступом стены. Нагнулся, пошарил по земле, поднял железный прут, согнул о колено. Все, теперь он навсегда избавится от наваждения.

Морозан примерил на своей шее прут. Притаился. Рядом скрипнула щебенка. Пропустив Круду, он вышел на цыпочках из-за угла, сделал резкий выпад и охватил сзади прутом горло Ариона.

– Морозан! – закричал выползший из-за ящиков Гришка.

Морозан обернулся. Гришка вцепился в его ногу и что было сил дернул на себя. Морозан упал, разбив лампу, но тут же оттолкнул Гришку, вскочил и скрылся во тьме.

– Стой! – покатилось по штольне. – Стрелять буду.

Эхо разнесло топот ног по всему подземелью. Вдогонку хлестнул выстрел…

Из овчарни, лаз в которой был также расчищен, вышли Михуца с Никой, Гришка и подполковник Круду. Яркое солнце ударило им в глаза. Небо было таким ясным, таким синим, что казалось горячим. Ника закрыла лицо руками, Михуца зажмурился, а Гришка, пошатываясь, шагнул навстречу Кайтану. Федор Ильич обнял его за плечи. Зарничники заулыбались.

Всплеснув крыльями, затрещав и захлопав клювом, подскочил к Михуце Филимон. Мальчуган обнял его за шею, а тот положил ему клюв на плечо. Родика утирала платком слезы.

– Всюду ты суешь свой нос, Михуца.

– Плакать – это знаешь что? – спросил ее мальчуган.

– Не знаю, – улыбнулась она сквозь слезы.

– Последнее дело. Вот что.

Михуца сдвинул пилотку на затылок.

– Страшно под землей? – спросил Нику Кайтан.

– Страшно, – Ника прижалась к Кайтану. – А только нечистиков, деда, там не бывает. Понял?

Со скрипом отворилась дверь овчарни. На свет вышел Морозан, за ним, отряхиваясь, милиционер Цуркан. Морозан заморгал ресницами, протер кулаком глаза. Лицо было серо-зеленым, словно свет «летучей мыши», как пыль, глубоко вошел в его поры.

– Вот оно, лицо предателя, – сказала Печерская, волнуясь. – А я его помню другим…

Морозан передернул плечами, надвинул берет на лоб. Бросив взгляд в его сторону, Гришка пошел навстречу.

Морозан остановился, стал настороженно следить за Гришкой. Из бокового кармана джинсовой куртки маэстро выглядывало белое оперение стрелы.

– Спокойно, Григорий, – сказал Цуркан.

Но Гришка, не слушая, подошел к маэстро вплотную, выдернул из его кармана стрелу, переломил о колено и бросил себе под ноги.

– Это он стрелы подбрасывал, – сказал Михуца. – Чтоб мы на Гришку подумали…

– Доброжелатель, – шепнула Ника мальчугану.

Михуца сердито сунул палец в ухо.

– Опять плюешься?

* * *

Серая «Волга» председателя стояла у ворот Михуцыного дома. Димка в последний раз окинул взглядом двор, сарай, где так сладко спалось на сеновале, и ему стало немного грустно.

– Дим, возьми. – Ион протягивал другу «Космолет». – Вспоминать будешь…

Димка молча стиснул руку Иона. Во двор вышли Родика с Анной Владимировной, из-за угла показался Михуца, за ним Филимон.

– Садитесь, – торопил Андриеш. – Время!

Попрощались. Первым полез в машину Каквас. «Волга» рванула с места. На крыльце заметалась с платочком бабушка Василина, снял соломенную шляпу дед Трифан.

– Приезжайте! – крикнула Родика.

Михуца замахал хворостиной, Филимон захлопал клювом.

И вот они едут знакомой дорогой. Впереди – холм, кладбище, интернат, где живет и учится теперь Анна-Мария. Старой овчарни с ее пугающей надписью на стене «Кто сюда войдет, тот без головы уйдет» уже нет. Ее недавно снесли. Зато неподалеку высится новый памятник партизанам с барельефами Анны Печерской.

– Останови, Андриеш, – сказала Анна Владимировна.

Собрав букет полевых цветов, она с Димкой пошла к памятнику. Положили к подножью цветы, помолчали.

– Абабий, – прочитал Димка, – Безбородько, Хамурару…

Он задумался. Как быстро привыкаешь к новому! Будто и не было здесь никогда фамилии Морозана, и не писал упрямо каждый день углем на памятнике Гришка Стынь-Трава фамилию своего деда, и не стирал ее тщательно Ион. Золотыми буквами сияло теперь тут имя Самсона Хамурару.

– Ма, – сказал Димка, когда они сели в машину. – Мне бы с Гришкой попрощаться.

Анна Владимировна молча кивнула. Но шофер Андриеш пожал плечами.

– А где его искать, Гришку-то?

– На Днестре, – сказал Димка.

«Волга» поехала вдоль берега реки. Мимо тянулись кусты, густые заросли камышей, пахло водой, свежей зеленью, сырой землей.

У знакомого острова «паслась» Гришкина «Стрела». Она уткнула свой острый нос в камыши и слегка подрагивала. Лодка была пуста. Димка огляделся. Где же Гришка? Чуть дальше на берегу кто-то лежал. Видны были его босые ноги. Несколько человек склонились над ним и что-то делали. И вдруг от толпы отделились двое. Димка внимательно вгляделся в их лица. Это были Думитраш с Ерошкой. Они что-то кричали ему, размахивая руками. Но он ничего не мог разобрать. Тогда из толпы выскочила Ника. Через плечо у нее на шнурке висели боксерские перчатки.

– Гришка утонул! – закричала она, и черная перчатка качнулась у нее на груди, словно кому-то угрожая.

Вместе с мамой Димка бежал к толпе. На песке раскинулся Хамурару. Высокий аквалангист делал ему искусственное дыхание. Рядом суетился Хмурый. Тормоз, выйдя из воды, тихо ржал. Из кустов на берег спешил Михуца с Филимоном.

– Донырялся, – ворчал аквалангист.

Гришка открыл глаза, улыбнулся.

– А танк, – сказал он, – я все равно найду.

На берег выскочил аист. Он широко развернул крылья и захлопал клювом. За ним шел Михуца, сжав кулаки, решительно сдвинув на затылок пилотку с красной звездой.