Текст книги "Мистический андеграунд"

Автор книги: Константин Серебров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Он лежит пятном на моей совести. Вот что значит – взять человека и бросить на полпути. Для чего я его познакомила с Мамлеевым? Я боюсь, чтобы из тебя не получился второй Али либо постельная Кошка.

– Я не стану ни тем, ни другим, – возразил я.

– Да я вас с Джи очень люблю, а то стала бы я так беспокоиться! Знаешь, поезжай завтра же домой – будешь плести молдавские кружева.

– Не радует меня такая перспектива.

– А можем тебя в дурдом устроить – если нет у тебя желания работать, а только болтаться с Джи. Получай пенсию в шестьдесят рублей и шляйся, где тебе угодно. Будешь как Али.

– Не хочу я в дурдом, – твердо ответил я.

Лорик прошлась по комнате, посмотрела на меня, считала мысли и заявила:

– Но я тебе не позволю более таскать ящики у Джи. Стыдно такому здоровенному мужику работать на подхвате.

Я не мог объяснить Лорику, что обучение у Джи и являлось моей основной целью. Именно для этого я бросил работу в Кишиневе и приехал в Москву. Теперь же она пыталась вернуть меня туда, откуда я изошел! Но это было невозможно – я сжег за собой все мосты.

Ночь я провел в ужасных снах, от которых так извертелся на старом кресле, что оно едва не развалилось.

Утром, едва я протер глаза, как Лорик заявила:

– Я прямо не знаю, что мне с тобой делать. Нет у тебя своей жизни. Ходишь, смотришь на жизнь других людей. Зачем тебе жить? Кому нужно такое бездарное существование? Может быть, тебя отдать на заклание Бафомету?

– Не делай этого, – умоляюще произнес я.

– Да это для того, чтоб хоть какая-то польза была от тебя, а то ходишь с тупой мордой и смотришь – куда тебя поведут и к кому. А когда спросят, кто пришел и зачем, непонятно, что отвечать, – Лорик полоснула взглядом по моему растерянному лицу и сказала:

– Ну ладно, не будем тебя кончать. Устраивай дела с обменом на Москву, я тебе помогу. Будем делать из тебя человека. Да почитай Достоевского – язык у тебя деревенский.

После такого напутствия я собрал свою котомку и позвонил Сильверу. На душе у меня было радостно – я закончил обучение и вышел на долгожданную свободу! Поскольку встреча с Сильвером была назначена после обеда, я отправился на Главпочтамт – это было место, где я мог привести свои записки в порядок, делая вид, что пишу письма. Я сел и увидел, что возле меня лежит красивая черная мужская шляпа. Пока я писал дневник, к шляпе никто не подошел. Поскольку идти к Сильверу с пустыми руками не годилось, я прихватил шляпу с собой.

Сильвер ждал меня на кухне, листая толстую книгу доктора Штейнера. Он глянул на меня исподлобья и спросил:

– Ну как, хлебнул посвящения Лорика?

– Намного больше, чем необходимо, – мрачно сказал я. – Психологический градус такой, что душа растрескалась.

Сильвер налил мне вина для успокоения чувств и глубокомысленно произнес:

– Лорик – Великий Провокатор душ человеческих.

– Что ты имеешь в виду? – встревоженно спросил я.

– Провокатор – тот, кто подыгрывает другому человеку, тем самым заставляя его полностью раскрыться, а потом раздолбает в пух и прах или поможет избавиться от недостатков.

– Что ж ты раньше мне не сообщил об этом? – возмутился я.

– Ведь я попадался на эту удочку Лорика много раз!

– Ну, брат, – удивился Сильвер, – разве сразу обо всем расскажешь? Поначалу надо это испытать на своей шкуре, а потом и наставление впрок пойдет.

Я вытащил из сумки роскошную черную шляпу и протянул Сильверу;

– Дарю тебе как своему сталкеру, в знак благодарности за водительство по Зоне московского андеграунда.

Сильвер примерил ее и сказал:

– Аналогично начинается роман Майринка "Голем": главный герой Атанасиус Пернат находит шляпу великого мага и, не подозревая об этом, надевает ее на голову. С ним начинают происходить странные вещи, и его жизнь резко меняется… А я свою шляпу потерял, когда возникли разборки в моей пивной при выборе районного основного.

Я уважительно посмотрел на Сильвера.

– Это новый сленг, – пояснил он. – Основной – это самый главный, который имеет право дать по фэйсу любому рванью, – с этими словами он достал из нагрудного кармана тайный опознавательный знак Ордена Иезуитов.

На одной стороне был изображен основатель Ордена – Игнатий Лойола, а с другой – начертан магический девиз:

"Из пролитой крови – рождаются фиалки".

Мое сердце откликнулось и затрепетало, как крылья бабочки на ветру. Я был глубоко потрясен этим девизом. Он оказался ключом к тайне, спрятанной на глубине моей души.

– Следующей фигурой, которую надо будет тебе пройти, – вывел меня из задумчивости Сильвер, – является Адмирал. Правда, есть одна опасность для тебя: попасть в холодный ток. Ибо поговаривают, что Адмирал ходит под ручку с самим Люцифером. Это его тайный любимец.

– Объясни, мне ничего не понятно! – с жаром воскликнул я.

– К примеру, доктор Штейнер трактует это так:

Человек является плоскостью между Люцифером и Ариманом. А Христос находится посредине. Необходимо соблюдать это равновесие.

Ариман пытается притянуть человека к земной жизни, дабы он забыл о духовных мирах.

Люцифер – тянет человека в холодные миры Снежной Королевы, повелевая забыть о земле.

Знай, что высшие силы сделали ставку на Россию. Именно эта страна должна стать оплотом Духа на Земле. Если Россия не воспримет духовные наследия Востока, Запада, Юга и Севера, то высшие силы покинут ее, и она распадется на мелкие части и исчезнет в неумолимом потоке времени. А вместе с ней и вся Земля будет отброшена назад в своем эволюционном витке.

Чтобы проникнуть в духовные миры, надо еще при жизни на Земле создать основу внутри себя, фундамент любви и добра. Иначе – кто ты такой? Кому ты нужен в светлых духовных мирах? Туда без паспорта не принимают. Пропуск в те светлые сферы надо получать здесь, при жизни, проходя посвятительные ситуации. А это надо заслужить делом и чистым рыцарским сердцем.

– Меня глубоко интересует тема рыцарства, – сказал я. – Не мог бы ты рассказать мне что-либо об этом?

– Мэллори написал первоклассный рыцарский роман "Смерть Короля Артура", потому что он сам был посвященным рыцарем. Однажды он что-то натворил и был заключен на долгие годы в тюрьму, где и написал книгу, чтобы скоротать дни полного одиночества. Но чтобы понимать рыцарские романы, надо знать тайные ключи. Вот один из них:

Поединок рыцаря происходит не на поле сражения, а внутри него. В душе рыцаря разворачивается жестокая длительная борьба между благородством, мужеством, стремлением к свету – и драконом страсти, который сидит в нем самом. Этого дракона рыцарь должен победить и подчинить себе.

Второй ключ – когда рыцарь побеждает врага, то он его не убивает, а отправляет служить своей прекрасной даме. А прекрасной дамой является тонкое благородное начало в его душе.

Я был заворожен этим сообщением – теперь у меня было два важнейших ключа к расшифровке рыцарских романов. Я прочел их немало, но без внутренних ключей было непонятно, как извлечь из них скрытую мудрость и взрастить в себе хоть одно рыцарское качество.

Джон Сильвер разрешил остаться у него на одну ночь. А утром я уехал на почтамт – работать над своими записями, никому не мешая.

Как радостно и легко на душе, когда в сердце просыпается любовь к людям и Божьему миру! Я сидел на втором этаже почтамта и с удовольствием наблюдал за москвичами, чинно прогуливающимися по бульвару. Великое дело – хоть на мгновенье открыть для любви свое сердце, на миг забыть о печали. Только тихая радость уносит в поднебесье…

Приведя в порядок свои мысли, я дозвонился молдавскому мистику, музыканту Юрию, который смело шел по Пути, являясь собственным наставником и учеником. Он обрадовался звонку и пригласил меня. Помня первое правило – "никогда не являйся в гости с пустыми руками", – я нашел шесть бутылок у пивного ларька и, сдав их в приемном пункте, купил пачку дорогих сигарет.

На мой долгий звонок дверь открыла черноволосая красавица лет двадцати.

– Извините, – смутился я. – Видимо, ошибся – ищу Юрия.

– Нет, вы не ошиблись, – мило улыбнулась она, – он живет у меня. Да проходите же, я вас не съем.

"Как быстро он успел свить гнездо у такой красотки, – мелькнуло в моей голове. – Вот мне бы научиться так!" Я положил пачку сигарет "Мальборо" на стол и пожал тонкую руку Юрия. Он был строен, хорошо сложен, темные волосы обрамляли его красивое лицо.

– Вот только сейчас пришел в себя после вчерашнего выступления в ресторане – играл на гитаре, – вымолвил он.

– Ты отлично устроился, – заметил я.

– Можешь остаться у нас на несколько дней. Познакомься с моей ученицей – пианисткой Наталией, – горделиво произнес он.

– Ты не думай, что я променял духовный Путь на мягкую постель и нежные объятья. Я иду оригинальным путем. А вот ты, на мой взгляд, пал жертвой очередной иллюзии. Я видел твоего Мастера – ничего особенного. Умный человек, но к Духу он не имеет отношения. И чему только ты у него учишься?

– Ты замахнулся на высокий авторитет, – заявил я. – Если для тебя он обычный человек, то для меня он настоящий Мастер.

– Да откуда ты знаешь, что он, а не я являюсь твоим наставником?

– Вот в этом я абсолютно уверен, – засмеялся я.

– Ну и напрасно.

Затем мы долго обсуждали вопросы Пути, попивая горячий душистый чай, настоянный на листьях мелиссы. Наташа тоже пыталась вслушаться в разговор, но, как я заметил, она была далека от поисков Просветления. Она была просто обаятельной студенткой консерватории и украшала нашу беседу, подобно весеннему цветку на пустынных скалах. На улице стемнело, разыгралась настоящая зимняя вьюга. На столе горела одинокая свеча, отблески пламени играли на бледном лице изнеженной Наташи.

– Недавно я обнаружил, – произнес я, любуясь тонким обликом музыкальной девушки, – что мне предстоит серьезная борьба с ревностью и привязанностью к женщинам.

– А вот я уже поборол эти отрицательные качества и не привязываюсь к Наташеньке, и тем более не ревную ее, – победоносно произнес Юрий.

– Ты отвечаешь за свои слова? – сверкнув глазами, поинтересовалась она.

– Еще бы, детка, – сказал снисходительно он. – Ревность к моим прелестным ученицам – это твоя нерешенная проблема.

Наташа вспыхнула и, легким движением поднявшись со старинного кресла, села мне на колени. Слегка краснея, она тревожно обняла меня. Я почувствовал горячий трепет ее легкого тела и понял, насколько мне она была симпатична. Воодушевленный ее призывающим взглядом, я флиртовал с ней на глазах у Юрия, но он только улыбался, пуская сизые кольца сигаретного дыма.

– Моя дорогая, ты напрасно пытаешься сыграть на моих нервах, – заметил равнодушно он.

Тогда она, глядя в его голубые холодноватые глаза, стала ласкать подрагивающими пальцами мое лицо, шею, нежно прикасаясь горячими губами к кончикам моих ресниц. Я тут же позабыл об осторожности и стал неуверенно отвечать ей тем же.

Эта эротическая игра оказалась столь увлекательной и так захватила нас, что мы совсем забыли о присутствии заинтересованного наблюдателя. Мы очнулись, когда он попытался разъединить наши объятия и пересадить красавицу на свои колени, что удалось ему с немалым трудом.

"Жаль, что его побежденная ревность проснулась раньше, чем разгорелась наша страсть", – подумал я.

После этих событий разговор о духовном Пути сам собой иссяк. Юрий увел разгоряченную девушку в свою комнатку, и только томные вздохи доносились оттуда, пока не наступил рассвет.

Я решил прийти в себя, и самым лучшим в этой ситуации было прочесть одну из бесед с Джи.

"Весь наш человеческий путь должен превратиться в житие, а не в дорогу, облеванную нашими незадачливыми учениками. Твои мучения не являются платой за обучение в Ордене. Если ты за эту инкарнацию сформируешь в себе магический кристалл, то в следующих воплощениях мы сможем продлить наши встречи. Отрекись от себя и не спекулируй прежними заслугами. На своей энергии ты должен именно сейчас работать в полную силу. Мы – потерпевшие кораблекрушение, и пока ты сам не реорганизуешься, ты не выберешься из низов падшего мира, из-под его обломков. Нельзя метать бисер перед свиньями. То золото, которое сияет в нас, должно быть направлено внутрь Школы. Иначе все будет пожрано свиньями, и они обратятся против тебя".

Было три часа ночи. Я поднял телефонную трубку и позвонил в город Дураков – Нике. Когда я услышал ее нежный голосок, мое сердце защемило от тоски.

– Ты не представляешь, насколько ты вовремя позвонил, – восхищенно произнесла она. – Я собиралась завтра послать тебе телеграмму и сообщить, что прилетаю в Москву, но ты каким-то чудом услышал мое намерение.

– Я чувствую тебя сердцем, – ответил я.

– Можешь ли ты меня встретить в аэропорту? – спросила Ника.

– И не только. Я прошел тайные алхимические коридоры московского лабиринта и могу посвятить тебя в их скрытые измерения.

– Зачем это мне? – кокетливо спросила Ника.

– Для интенсивной проплавки твоего кундабуфера.

– Только не перестарайся, – засмеялась она. – Я ведь еще молода и не так безумна, как ты. До завтра. Я прилетаю в 15.00, встречаемся у выхода.

После разговора с Никой я мгновенно уснул.

На следующее утро Юрий разбудил меня и сказал:

– Я с Наташей еду за город, поэтому ты поищи себе другое место.

– Вчерашняя ситуация охладила нашу дружбу, – вздохнул я.

– Только не преувеличивай свои донжуанские способности, – натянуто рассмеялся он.

Возможностей остаться в Москве у меня становилось все меньше.

"К кому бы пойти?" – раздумывал я, листая записную книжку, и вдруг меня осенило – позвонить Чере.

"Джи говорил, – вспомнил я, – что Чера – глубокий мистик и что он родился в один год и в один день со мной". И, почти уверенный в удаче, я позвонил.

– Кто это? – раздался скрипучий голос бабушки.

– Это я, брат Касьян…

– Так вот, Чера повелел передать вам, что его нет дома.

– Передайте ему, что я его понял, – ответил я и повесил трубку.

Попрощавшись с Юрием, я отправился к Лорику – получать последнее напутствие перед отъездом.

– А, выгнанный мамасик вернулся, – обрадовалась она.

– Вот, я уезжаю и пришел за последним советом.

– Ну, что тебе еще надо? Спрашивай, Лорик тебе ответит. Но только после этого – чтобы духу твоего здесь не было!

– Я не знаю, как мне овладеть эротической энергией, которая возникает при виде тонких и обаятельных дам.

– Первое правило, – серьезно ответила Лорик, – сексуальная энергия должна тобой перерабатываться в творчество. Ее реально можно трансформировать в духовную энергию, занимаясь утонченной поэзией, высокохудожественной литературой. Тебе надо осваивать Градацию Искусства.

Вот твой основной девиз:

Когда хочется тебе заниматься любовью с прекрасной барышней – садись за стол и твори. Не трахайся, а созидай. Творчество – это лучший способ секса.

Второе правило: когда тебя одолеют сексуальные импульсы, молись Господу нашему и проси у Него любви к людям, которая должна родиться в сердце духовном и физическом.

И еще раз напоминаю тебе: истинного арийца изысканная дама вдохновляет устремляться к звездам, и он при виде ее красоты становится более четким и собранным.

Низшие расы утонченную женскую красоту немедленно пытаются извалять в своей постели, после чего вдохновение навсегда покидает их.

И запомни – тонкие Лани должны бродить только в королевском парке, иначе другие звери их загрызут… Ты получил ответ на свой вопрос? – строго спросила она.

– Да, – ответил я и собрался попрощаться.

– Нет, слушай дальше. Тебе не стоит играть с другими людьми и пробовать из них сотворить нечто. Тебе дана светлая энергия для тебя самого, а иначе она растратится, и ты не успеешь созреть. Не привязывай к себе никого, ибо у тебя есть кошачьи наклонности. Надо будет убрать из тебя постельную кошку, постепенно ее из тебя вытащить. Ты ведь не можешь долго находиться с женщинами – они тебе не нужны. Ты не понимаешь их ассоциаций и не можешь владеть ими. Тебе противопоказано вступать с ними в брачные авантюры.

Ты как кот – пришел, полежал и ушел, а они привыкают и притарчиваются – нельзя этого делать. Ты не владеешь женским материалом и своим тоже. Поэтому тебе противопоказано делать различные опыты с людьми. Никого не пускай в свое пространство, а то раздавят. Ты звереныш от природы, идти тебе надо к Господу нашему через природу. Многие святые пришли к Богу через природу. У тебя есть неплохие способности к приспособлению и выживанию, как у природы. Но так называемые люди могут тебя изломать. Сейчас мало людей. В основном воплощены лярвы – злые, эгоистичные. Приходит их последний час, вот они и мечутся, желая все вкусить и испробовать.

Тебе надо быть осторожным. Ни с кем не конфликтуй – ни на улице, ни дома, ни на работе. А то привяжутся лярвы и будут разрушать.

Вообще над тобой интересно работать, ставить опыты разного рода. Тебе нельзя связываться с простыми бабами. У них ты вызываешь дикую агрессию, и они попытаются тебя уничтожить. Тебе можно быть рядом только с великими – они тебя поймут. А когда надоешь им, они от тебя легко могут отколоться, а потом опять позвать к себе.

Очень интересно проверить, будет ли мне не хватать тебя, не прикололась ли я к тебе, – задумчиво добавила Лорик и, помолчав, продолжала:

Ты сейчас нормально собран по схеме, и из тебя надо иногда пить солнечную энергию, чтобы не застаивалась. Многие захотят проникнуть в твою светлую ауру, но никого не впускай к себе в душу.

Если выпадет хоть один винтик из твоей схемы, то неизвестно, что будет, так как не знаешь, откуда он выпал.

Петровичу не говори, что узнал, ибо он все, что возьмет у тебя, использует против тебя же. У него нет ничего, живет чужими пятаками.

Конечно, ты не удержишься, чтобы не побродить по бабам.

В тебе есть какой-то особый кайф. Теневые стороны твоей природы затягивают, они настолько кайфичны, что хочется иногда окунуться в них. Еще только Адмирал не прикрыл тебя своим шлейфом. Береги свою нежность и бархатность: если потеряешь ее – ничего уже не останется.

– Спасибо тебе, Лорик, за высокоградусное обучение, – поклонился я и, закрыв за собой еще одну страницу своей жизни, поехал в аэропорт Внуково – встречать Нику.

Глава 4. Пират Сильвер

Я занял наблюдательный пост у выхода из зала и стал искать глазами лучшую адептку из города Дураков. Но вместо нее я увидел Голден-Блу, в норковой шубе и черных сапожках. Она рассеянно посматривала вокруг, у ее ног стоял большой черный чемодан. Когда она заметила меня, на лице ее засияла золотистая улыбка.

– Ты как будто не рад моему приезду, – сказала Голден-Блу нежным голосом, в котором звучало нечто похожее на любовное чувство, – а ведь я так стремилась тебя увидеть…

Я опешил еще больше, не зная что и думать, – события развивались неожиданным образом.

Тут из-за колонны вышла хохочущая Ника.

– А хорошо мы тебя разыграли? – выпалила она, пленительно улыбаясь.

– Какое счастье, что вы приехали! – воскликнул я.

– То ли еще будет, – рассмеялась она.

Голден-Блу повела нас к своей сестре, стюардессе зарубежных авиарейсов. В ее квартире, уставленной дорогой мебелью красного дерева, нас ждал вкусный ужин.

– Как идут дела на эзотерическом фронте города Дураков? – спросил я, утолив голод, но снедаемый любопытством.

Голден-Блу, изящно держа бокал в тонких пальцах, начала свой рассказ:

– Джон – ученик Джи – за слишком активную эзотерическую деятельность был схвачен милицией и отправлен для усмирения в дурдом. Целый месяц врачи тщательно обследовали его мозг, но ничего подозрительного для государства не обнаружили. Джон был выпущен на свободу со справкой о непригодности к войне.

– На чем же он попался? – с интересом спросил я.

– Началось с того, что Джи постоянно играл с Джоном в шахматы, говоря при этом, что в них древнеегипетские жрецы вложили тайное знание. Джон как верный ученик решил извлечь тайное знание из шахмат любой ценой и устроился директором шахматного клуба. Вскоре он стал главнокомандующим шахматных войск всего города, но тайна древнеегипетских жрецов так и оставалась сокрытой от его взора.

Тогда он сказал, что будет приобщать жителей города, утонувших в горизонтали, к импульсу таинственного Луча. Он стал устраивать встречи с лучшими людьми города из разных социальных кругов, пытаясь передать им тот внутренний импульс, который получил от Джи. Но этого ему показалось мало – он решил стать настоящим пассионарием.

Джи часто рассказывал ему о караване принцессы Брамбиллы, вносящем в город мистическую волну, а также об эзотерическом театре Гурджиева, который выступал с пьесой о борьбе белых и черных магов. Джон решил воплотить эту идею в жизнь и создал странный театр из мистически настроенных актеров, но под конец и сам забыл, зачем его организовал. Тогда он поручил актерам разучить пьесу "Пир во время чумы", а затем театр стал с ней выступать в городе. Успех был невероятный. Но в это время скончался Брежнев, глава государства, и вышел указ: неделю носить траур и прекратить всякую театральную деятельность. Но театр Джона все же дал еще один спектакль. Власти города нашли эту акцию антисоветской, тем более что Брежнев был родом из наших краев.

Всех актеров немедленно вызвали на допрос, пытаясь узнать, что за этим стоит, но не узнали, ибо никто ничего не понимал в происходящем. Тогда власти на всякий случай припугнули репрессиями всех, кто был к этому делу причастен, а Джона взяли как главного, и даже выпустив, стали наблюдать за ним, пытаясь выследить всех странных людей города, живущих не по-их-нему времени, а по-нашему, по времени Корабля Аргонавтов, который плывет за Золотым Руном, неся благую весть эфирного Посвящения…

– Никогда бы не подумал, что Джон на это способен, – удивленно заметил я и посмотрел на Нику, которая от нетерпенья не могла усидеть на стуле.

Рассказ Голден-Блу произвел на меня впечатление цепной реакции событий, которые, как я уже заметил, всегда возникали после очередного импульса Джи. Я бросил взгляд на Нику, которая с недовольной миной терзала вилкой красную рыбу. Она поймала мой взгляд и сухо спросила:

– Какие планы у нас на вечер?

– Я хотел бы рассказать о лабиринте Москвы и возможностях алхимической трансформации, – отвечал я.

– А я надеялась, что ты поведешь нас к интересным людям, – вспыхнула Ника. – Мне надоело слушать твои сказочки об Алхимии – это такая скука. Я разочарована встречей, поэтому ухожу к своим друзьям.

– Меня поражает твое экзальтированное поведение, – покачал я головой. – Не прошло и трех часов, как ты в Москве, а у тебя уже напрочь снесло крышу. У тебя включилась программа мирской барышни – кавалеры, кино, музеи. А может, тебе хочется ночью на кладбище к Мещеру заглянуть? Так я тебе прямо сейчас могу это устроить! Ты, конечно, пока еще в Школе, но если не хочешь разгребать свои авгиевы конюшни – ты свободна!

– Да как ты смеешь так со мной говорить? – вспыхнула Ника; ее прелестные губы задрожали от обиды и возмущения.

Я посмотрел ей в глаза – она действительно ничего не понимала: мирская жизнь полностью распылила ее крохотный магнитный центр.

– Да оставь ты ее в покое, – заступилась Голден-Блу. – Видишь, девочка только что спрыгнула с самолета и еще не пришла в себя, а ты ей сразу про алхимическую Школу, про серьезное.

– Какая я тебе девочка? – еще больше возмутилась Ника. – Не успела я приехать, а он уже наговорил массу грубостей!

– С точки зрения мирского человека, – значительно заметил я, – всякая коррекция со стороны Мастера выглядит как грубость или занудное нравоучение.

– Это себя ты считаешь Мастером? Ты извини, – недовольно произнесла Ника, – но ты не Джи, и тебе до него далеко.

Быстро одевшись, она выпорхнула в дверь.

– Ну вот, обидел девочку, – заметила сестра Голден-Блу, сверкнув умными глазами.

"Что же я сделал не так?" – подумал я и, чтобы настроиться на волну Луча, вышел в соседнюю комнату, открыл дневник и прочел:

"Что такое искусство верховой езды.

Освоить верховую езду – это значит овладеть своим эмоциональным спектром: быть всегда учтивым, тактичным и тонким. Заниматься укомплектовкой твоей личности я сейчас не буду – это слишком долгий процесс. Но могу помочь исследовать, что такое терпение, тонкость и благородство. Для начала научись каждый день находиться в состоянии деликатности, добродушия и постоянной изобретательности. Если ты научишься владеть своим голосом и интонацией, ты сможешь спокойно перемещаться в человеческой колонне. Чтобы ослабить высокое внутреннее давление, надо найти гармоничное сочетание между различными "я" внутри себя.

Тебе обязательно надо научиться легкому общению в компании незнакомых людей. Обычно, если ты входишь куда-либо, то тоскливо молчишь. Ты не несешь радости людям, не знаешь, что их интересует, не веселишь людей.

Ты спрашиваешь, как это сделать? Для этого надо возжечь и развеселить свой эмоциональный центр. Попробуй подумать над тем, как порадовать человека, как сделать ему приятно. От людей должна быть хорошо скрыта твоя меланхоличность и угрюмость – это твоя тайна. Ни одна капля брызг твоих расплавленных состояний не должна упасть на людей. Внешне должен быть позитив, но только не бодренький пошлячок. Внешне надо быть очень привлекательным для каждого человека. Подумай: какой цветок своей души я могу подарить? За каждым человеком, за каждым существом скрываются тонкие силы. Ты должен сам себя воспитывать и доводить до нормы".

Восстановив себя, я уверенно набрал номер подпольщика Сильвера.

– Куда ты запропастился? – воскликнул он.

– Да вот, готовлю для тебя двойной сюрприз…

– Небось, какую-нибудь подставу хочешь подсунуть, – после некоторого молчания ответил он.

– Это как судьба распорядится, – усмехнулся я. – Две юные ученицы Джи прибыли из города Дураков и жаждут познакомиться с группой Штейнера.

– Ну, тогда веди их ко мне завтра на досмотр, – серьезно сказал он. – Хочу проверить степень их готовности. Я ведь в Москве выступаю как страж порога доктора Штейнера.

– Жди нас в 14.00, – ответил я и повесил трубку.

Поздно вечером вернулась Ника в расстроенных чувствах.

– Никого я не встретила, – сказала она раздосадованно, – мой друг даже не дождался меня и один ушел в театр. Больше я с ним не собираюсь встречаться.

– И чтобы в этом убедиться, тебе надо было объездить пол-Москвы, – заметила Голден-Блу.

Теперь Ника более заинтересованно смотрела мне в глаза, ибо я остался последней нитью, ведущей к интересным, и к тому же алхимическим, ситуациям.

На следующий день я с двумя эзотерическими барышнями и тремя бутылками «Лидии» прибыл к пирату Сильверу Он, к моему удивлению, был чисто выбрит. На столе стояла трехлитровая банка с пивом и портвейн.

– Сильвер! Эти напитки сгодятся только для глоток крутых мистиков, – с упреком сказал я. – А для кисейных барышень у нас есть легкое вино.

Как только Сильвер увидел двух очаровательных учениц, глаза его вдохновенно заблестели. Он был неожиданно услужлив, как истинный джентльмен. Пирата Сильвера я представил дамам как сталкера по эзотерическому московскому андеграунду Мы сели за кухонный стол, и Сильвер откупорил бутылки.

Ника, широко раскрыв глаза, рассматривала полки, уставленные томами доктора Штейнера и Блаватской, большими старинными Библиями и морскими раковинами. В углу покачивался, в клубах дыма от трубки Сильвера, пиратский двухмачтовый бриг.

– Как у тебя замечательно! – восхищенно произнесла Ника.

– Ты похож на героя моих детских снов.

– Ты права, девочка, – улыбнулся он. – Я тебе все проясню о том мире, в котором мы живем. Самым великим учителем является доктор Штейнер, – продолжал он, – и если ты последуешь его учению, то тебе откроется последняя истина…

Он говорил и говорил на антропософские темы, попивая портвейн, в течение трех часов. Я стал замечать, что Ника как-то обмякла, и вдруг она расплакалась.

– Мне так жалко тебя, дорогой Сильвер, – сквозь слезы прошептала она, – ты такой незыблемо отрешенный! Я восхищаюсь твоей стойкостью.

К моему удивлению, атмосфера вдруг приобрела явственно эротический оттенок, и я понял, что Сильвер, несмотря на костыли, мог нравиться женщинам.

– Перед отъездом в Москву я пошла в магазин, – произнесла Голден-Блу, – и неожиданно возле его ступеней наткнулась на умершего человека. Покупатели спешили по своим делам, равнодушно перешагивая через труп. Я пришла в неописуемый ужас и позабыла, что хотела купить. Развернувшись, я побежала домой.

– Это знак, – произнес Сильвер, затягиваясь "Беломором" – Твоя прошлая жизнь безвозвратно умерла, и с этой поездки начинается новая, таинственная и неведомая.

– Ах, как все странно! – завороженно воскликнула Голден-Блу.

– Когда я уезжал из Кишинева, – сказал я, – то также наткнулся на мертвеца, лежащего возле продуктового магазина: он был накрыт газетами, а рядом на урне сидела жена, безудержно плача и горько причитая.

– Что все это значит? – насторожилась Голден-Блу.

– Для тех, кто идет по Пути, – отвечал я, подкрепившись терпким вином, – встреча со смертью является знаком того, что все прошлое должно умереть. Я вступил на дорогу, ведущую в Небесную Валгаллу, и со мной стали происходить события, подобные тем, которые происходили с героем "Рукописи, найденной в Сарагосе". Это посвятительный роман, написанный Яном Потоцким, членом одного из тайных мистических Орденов. Но знаковая система действует только для тех, кто включен в посвятительный Луч.

– Не надо нас запугивать, – вдруг вмешалась Ника, вытирая слезы.

– Тут никто никого не пугает, – произнес Сильвер. – Это реальная жизнь Ордена.

– А что происходит с Вальком и группой, идущей по Пути разбойника? – спросил я, чтобы сменить тему разговора.

– Через группу Бори Кладбищенского в Сокольниках я провел многих учеников Джи, – значительно произнес Сильвер. – Но после твоего появления Сокольники почему-то закрываются и в марте прекратят свое существование. Сейчас за основного у них Валек. Он никому не дает там ночевать, выпроваживает всех и сам уходит последним. Мне очень жаль, что этот алхимический котел закрывается, – сказал грустно Сильвер. – Над этими ребятами работали двенадцать лет. Их чему-то научили; сохранить бы это для некоторых мистерий. Там у ребят была отлажена четкая и филигранная работа над теми, кто желает вступить на Путь Сарагосы. Они стараются выявить все отрицательные черты неофита и дать им возможность прогореть. Они устраивают настоящую мистерию, которая имеет отношение к жизни и смерти. И хотя ситуация всегда критическая, они никогда никого не тронули: Боря Кладбищенский хорошо держит пространство мистерии.

– Кто такой Боря Кладбищенский? – спросила Голден-Блу.

Сильвер выпил целый стакан портвейна и начал свой рассказ:

– Я познакомился с Борей много лет назад на украинской киностудии у Зубкова. Там проводили разные опыты с хатха-йогой. В то время йога тоже была запрещена как буржуазное наваждение Боренька делал перед камерой позу скорпиона для фильма "Йоги – кто они?" А я в это время писал поэму о посвятительном Пути и показал ее Боре.