Текст книги "Невинный соблазн"
Автор книги: Конни Мэйсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Конни Мэйсон
Невинный соблазн
Глава 1
Лондон, 1795 год
Призраки чертовски непредсказуемы.
Все свои юные годы Джексон Грейсток занимался тем, что обследовал каждый укромный уголок, каждую щель в ветшающем каменном доме, который он унаследовал – искал призрак леди Амелии, но, увы, безрезультатно. Подростком он отдал бы все на свете, чтобы хоть мельком взглянуть на неуловимую леди, по рассказам слуг, иногда обходившую комнаты Грейсток-Мэнора. Теперь, разумеется, он больше не верил в существование призраков.
Леди Амелия, согласно легенде, являлась только тем Грейстокам мужского пола, которые вступали на путь порока. Поэтому в течение двух сотен лет после ее смерти леди Амелию видели редко: немногие из ее потомков вели себя настолько безобразно, чтобы нуждаться в ее помощи.
Но только не Черный Джек. Паршивая овца в семействе Грейсток, человек, полностью предавшийся распутству. Буян, грубиян, бездельник, повеса, соблазнитель женщин. Мужчинам он нравился, женщины его любили. И леди Амелия склонилась над его постелью, словно ангел мести, глядя на Джека с явным неодобрением.
– Убирайтесь, – раздраженно заявил он.
Джек только что улегся в кровать после ночи, проведенной за игорным столом, и у него не было сил и желания разбираться с призраком, который мог быть – или не быть игрой его воображения. Он знал, что выпил слишком много, но не думал, что опьянел до такой степени.
Облаченная в развевающиеся одежды и окруженная мерцающим сиянием призрачная гостья покачала головой.
– Какого черта вам надо?
Леди Амелия продолжала смотреть на него глубоко запавшими глазами.
– Ну почему сейчас? Почему вы избрали именно это время для появления, ведь были дни, когда я мечтал хоть на мгновение увидеть вас! – Джек был хорошо знаком с легендой о семейном призраке, он слышал ее много-много раз. – Я слишком погряз в грехе, вы ничего не сможете сделать, чтобы спасти меня от гибели.
Леди Амелия скользнула прочь, направляясь к двери. Джек приподнялся на локте и увидел, что она жестом манит его к себе. Он застонал от досады и откинулся на подушку, прикрыв глаза. Когда он поднял веки, леди Амелия все еще была здесь.
– Куда я должен идти? На дворе дождь, Господи помилуй! – Капли стучали в окно, подтверждая его слова. Более того, дождь, похоже, превратился в ливень, сопровождаемый порывами ледяного ветра. – Нельзя ли подождать до утра?
Леди Амелия ломала руки и казалась очень возбужденной. Она явно не собиралась удаляться. Затрясла головой и снова показала на дверь, еще более настойчиво предлагая Джеку встать с постели и нырнуть в пучину непогоды.
– Черт побери, неужели иначе нельзя? – Леди Амелия покачала головой. – Ладно, миледи, ваша взяла. Ведите меня, куда вам угодно. Вижу, что поспать мне сегодня явно не придется.
Свет, окружающий леди Амелию, вспыхнул ярче, как бы в знак согласия, а потом на глазах у Джека привидение улетучилось сквозь запертую дверь. Пробормотав какое-то проклятие, Джек откинул одеяло и натянул недавно снятую одежду, тщательно повязал галстук. Он никогда не появлялся на людях небрежно одетым.
Все еще ворча, Джек вышел из спальни и ничуть не удивился, увидев леди Амелию у лестницы.
– Куда, пропали все пропадом, вы собрались меня вести? Его мужественное красивое лицо, которое женщины любили до безумия, приобрело злое выражение.
Леди Амелия только наклонила голову и поманила его пальцем, Джек последовал вниз по ступенькам за ее ускользающей фигурой. Так они дошли до входной двери.
Джек остановился:
– Вы представляете, что там снаружи творится? Хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Вы полагаете, я стану будить кучера в такую ночь? – Леди Амелия только посмотрела на него, как бы намекая, что ему не хватает любви к приключениям. Джек снова выругался: – Черт побери! Я буду править каретой сам, если вам это доставит удовольствие. Все, о чем я прошу, это хотя бы намекнуть, куда мне предстоит отправиться.
Незваная гостья, кажется, была не склонна удовлетворить его любопытство и отступила от двери. Сияние вокруг нее потускнело, потом совсем погасло.
– Постойте! Не уходите! Вы же не сказали мне…
Но было слишком поздно. Леди Амелия уже исчезла, оставив лишь облачко тумана.
Словно громом пораженный, Джек уставился на пустое место, где несколько мгновений назад стоял призрак. Неужели все это ему только привиделось и леди Амелия – всего лишь плод его разыгравшегося воображения? Быть может, уныло подумал Грейсток, он был пьян сильнее, чем ему казалось? Он взялся за ручку двери. Что делать? Разумнее всего было бы вернуться в постель и отнестись к происшедшему как к дурному сну. Или набраться храбрости и пренебречь отвратительной погодой?
Черный Джек решил принять вызов. Призрак это был или дурной сон, но он все равно уже встал с постели и оделся. Теперь он по крайней мере может отправиться в клуб «Уайтс» и выпить вместе с друзьями – кое-кто из них, без сомнения, выбрался из дому, несмотря на отвратительную погоду. Он и сам не вернулся бы нынче домой раньше обычного, если бы не чудовищное невезение за карточным столом.
Ледяные струи проливного дождя обрушились на него, едва он открыл дверь и вышел во двор. Пригнувшись под порывом ветра, Джек быстрым шагом двинулся к каретному сараю и запряг великолепную пару серых лошадей, выигранную им в карты, в потрепанную карету – его единственный экипаж. Почти все, чем Джек владел, было им выиграно – или проиграно – в карты. Его родители, обедневшие родственники молодого графа Элсбери, не оставили ему ничего, кроме наследственного баронетства, кучи долгов и обветшавшего дома в самом центре лондонской Ганновер-сквер; дом этот принадлежал семье более двухсот лет. Одно лишь поддержание его в относительно пристойном виде опустошало карманы Джека.
Грейстоку только и оставалось жениться на богатой наследнице, и он серьезно подумывал в скором времени покончить со своим холостяцким положением и сочетаться браком с леди Викторией Грин, богатой вдовой, с которой он флиртовал. О любви в данном случае не могло быть и речи – Джек Грейсток был слишком распутен, чтобы предложить женщине вечную любовь.
Он зажег боковые фонари кареты, взобрался на козлы, взял в руки вожжи и направил отнюдь не расположенных к этому серых к воротам. Дождь хлестал вовсю; Джек спрятал лицо в воротник, проклиная леди Амелию. Он не имел ни малейшего представления, зачем привидение вытащило его из дома в такую ночь, и мечтал о глотке бренди или чего-то в равной мере подкрепляющего. Раз уж он не постиг смысла действий леди Амелии, стоит хотя бы извлечь максимальную пользу из происшедшего. Джек доехал по пустынным, продуваемым ветром улицам до клуба «Уайте» и остановил лошадей у кромки тротуара.
Приятное тепло охватило его, едва он вошел в клуб и бросил шляпу швейцару. Затем он проследовал в ярко освещенную комнату, где его немедленно приветствован близкий друг – лорд Спенсер Фенвик, наследник герцогского титула.
– Джек, старый ты пес! Я думал, ты давно уже дома. Что привело тебя сюда в эту мерзкую погоду? Хочешь снова попытать счастья? Поищем местечка за одним из игорных столов?
– Поскольку счастье мне изменило, не стоит рисковать, – недовольным тоном отвечав Джек, вспомнив настойчивость леди Амелии. – Я отчаянно нуждаюсь в выпивке, Спенс, старина, – продолжал он, обнимая друга за плечи.
По пути Джека окружили жеманные дамы, все до одной жаждущие его внимания. Высокий, мускулистый и гибкий, как тигр на охоте, Черный Джек был воплощенным искушением для дам любого возраста. Волнистые черные волосы обрамляли мужественное лицо, полные, зовущие губы свидетельствовали о чувственной натуре, но больше всего завораживали женщин его серые озорные глаза. Стоило ему устремить на какую-нибудь из них многозначительный взгляд – и она теряла разум. Однако вся беда была в том, что Джек не видел смысла задерживать взгляд своих столь привлекательных глаз ни на одной.
– Выпьем, Джек, – предложил Спенс, едва они взяли в руки по бокалу.
Джек не нуждался в уговорах, он и сам торопился утопить воспоминание о леди Амелии в доброй порции бренди. Надо совсем спятить, окончательно повредиться в уме, чтобы увидеть семейный призрак, о котором он давным-давно и думать забыл.
Через несколько часов оба они, Спенс и Джек, были порядком пьяны, и их, сказать по правде, пошатывало па ходу. У Спенса хватило здравого смысла высказать предположение, что они запомнят эту ночку, и Джек с ним согласился. Ничего хорошего не может произойти в такую ночь, решил Джек» все еще рассерженный на леди Амелию за то, что она вытащила его из дома в такую пакостную погоду. Что она задумала учинить? Если какую-нибудь беду, мрачно подумал он, то бед у него и без леди Амелии хватает. Он оказался невероятно способным по части того, чтобы творить самому себе зло.
– Как это мудро, что ты приехал в карете, – с трудом выбравшись из клуба и наткнувшись на карету Джека, заплетающимся языком выговорил Спенс. – Я, к несчастью, пришел пешком. Как насчет того, чтобы подвезти меня? Чертовски сырая ночка для пешей прогулки.
Сам не слишком твердо державшийся на ногах, Джек неопределенно-размашистым жестом указал на карету:
– Поднимайся на борт, старина! Я счастлив подвезти тебя.
– Будь я проклят, кажется, мне лучше пройтись, – забормотал Спенс, обратив внимание на неуверенную поступь приятеля.
– Пьяный или трезвый, я в состоянии управиться с каретой и лошадьми не хуже, а может, и лучше, чем любой другой, – разбирая вожжи, заявил Джек.
Спенс едва успел примоститься на козлах рядом с другом, как Джек с размаху хлестнул лошадей, и карета резко рванула с места, основательно встряхнув Спенса.
– Черт побери, Джек, ты что, решил убить нас?
Джек расхохотался во все горло, однако обрушившийся на него заряд холодных как лед дождевых капель отчасти отрезвил его, и он сообразил, что легкомысленно подвергает опасности не только себя, но и друга. Он попытался справиться с ошалевшими лошадьми и почти в этом преуспел, как вдруг ощутил новый толчок.
– Господи, что это? Стой, Джек, мы наткнулись на что-то!
Перепуганный Спенс вглядывался в темную улицу, пока Джек боролся с взвившимися на дыбы серыми. Ценой невероятного усилия ему удалось добиться, чтобы карета со скрежетом застыла на месте.
Затуманенный спиртным взгляд Джека зафиксировал небольшой бугорок, но он ни о чем не подумал, пока не услышал предостерегающий крик Спенса. Они натолкнулись на что-то? Или на кого-то? Боже упаси! Соскочив с козел, он почувствовал себя абсолютно трезвым и стал лихорадочно осматривать мокрую мостовую в поисках… тела? Он надеялся, что это не так.
Ночь была такая темная, а фонари кареты такие тусклые, что Джек споткнулся о женщину, прежде чем увидел ее.
– О ч-черт!
– Что там такое? – возопил Спенс, оставшийся сидеть на козлах. – Ты что-нибудь обнаружил?
– Не что, а кого, – уточнил Джек, опускаясь на колени, чтобы ощупать тело. Он судорожно искал признаки жизни, когда руки коснулись двух нежно округленных холмиков. Джек резко втянул в себя воздух и убрал руки, словно обожженный. – Помилуй Боже, это женщина!
Спенс возник возле его локтя, в ужасе глядя на лежащее в луже тело.
– Она мертва?
Руки Джека снова коснулись женской груди. Слабое, но ровное биение сердца убедило его, что женщина не умерла.
– Она жива, слава Богу!
– Что она, по-твоему, делала на улице в такую ночь? – задумчиво сказал Спенс.
– Занималась своим ремеслом, – уверенно заявил Джек. – Только шлюха может бродить по улицам так поздно. Как же нам, черт побери, с ней поступить?
– Оставим ее лежать здесь, – в смятении предложил Спенс.
– Ни за что! – отрезал Джек, с чисто мужской решительностью принимая на себя ответственность за несчастный случай.
– Что же ты предлагаешь?
– Ты мог бы отвезти ее в Фенвик-Холл и позаботиться о том, чтобы ее лечили.
– Ты не в своем уме! Мои родители снимут с меня скальп, если я привезу в дом шлюху. Ведь я законный наследник титула!
– Слава Богу, что я не столь важная персона, – процедил Джек с деланным безразличием.
Спенс покраснел, радуясь, что темнота скрыла бросившуюся ему в лицо краску.
– Я вовсе не это имел в виду, старина. Но ведь ты и вправду не наследник. У тебя нет родителей, которые руководят твоими поступками. Тебе наплевать на репутацию. Ты свободная личность. Пресловутый Черный Джек. Если ты привезешь к себе в дом шлюху, никто не вздернет брови в изумлении, а если скандал и возникнет, то весьма умеренный.
– Совершенно справедливо, – отозвался Джек с еле заметным раздражением. Его репутация уже безнадежно испорчена – что значит для него еще одно пятно? – Чтоб вам пусто было, леди Амелия, – пробурчал он себе под нос. – Если это ваша манера шутить, то я такого юмора не понимаю.
Спенс посмотрел на него с любопытством:
– Кто такая леди Амелия?
– Что? Прости, я не собирался говорить вслух. Леди Амелия – это фамильное привидение. Мне кажется, я упоминал тебе о ней.
– Какое отношение она имеет к происходящему? – поинтересовался Спенс.
В эту секунду жертва их неосторожности застонала и начала неудержимо дрожать, вновь обратив на себя внимание приятелей.
– Нам лучше бы забрать ее с этой промозглой улицы, – заметил Джек, к которому вернулось свойственное ему рыцарство. Он в жизни не обидел ни одной женщины, кем бы она ни была. – Помоги мне уложить ее в карету. Осторожнее! – Джек выругался про себя, заметив, что Спенс отпрянул. – Ладно, не беспокойся. Я справлюсь сам.
Он отстранил Спенса, осторожно поднял женщину и удивился, как мало она весит. У него на руках, на фоне его широкой мускулистой груди, она казалась не более чем хрупким ребенком.
– Садись в карету, – велел он Спенсу, устроив незнакомку на сиденье и отступая в сторону, чтобы приятель мог забраться в экипаж. – Позаботься, чтобы ей было удобно, пока мы не доедем до Грейсток-Мэнора.
Джек правил гораздо осторожнее, чем обычно. Он был угнетен собственной безответственностью. Его часто осуждали за безрассудные поступки, по почему-то именно этот инцидент произвел на него чрезвычайно мрачное впечатление. Выходит, леди Амелия даже усугубила проклятие, довлеющее над его жизнью.
Карета въехала в ворота Грейсток-Мэнора, когда пасмурная заря осветила ночное небо. Проливной дождь превратился в легкую изморось, розовато-лиловые полосы окрасили горизонт, предвещая скорое улучшение погоды. Едва карета остановилась, Джек соскочил с козел и поспешил открыть дверцу.
– Как она?
– Все еще без сознания.
– Я внесу ее в дом, а ты поезжай за врачом. Надеюсь, при тебе есть деньга? Я совершенно пуст. Если нет, постараюсь что-нибудь придумать. В общем, делай что хочешь, но привези сюда врача.
Джек взял женщину на руки, подошел к входной двери и постучал в нее ногой. Немного погодя изжелта-бледный заспанный слуга в наспех накинутом халате отпер дверь. Он, кажется, ничуть не был взволнован Тем, что его хозяин вернулся домой на рассвете с бесчувственной дамой на руках.
– Принесите ко мне в комнату горячей воды и полотенце, Петтибоун, – строго приказал Джек. – Произошел не частный случай. Лорд Фенвик поехал за врачом.
– Слушаю, сэр, – только и ответил Петтибоун и удалился шаркающей походкой, волоча по полу полол халата.
У себя в спальне Джек осторожно уложил незнакомку на середину кровати и отступил, чтобы получше рассмотреть жертву собственной безрассудности. Он еще больше огорчился, увидев, что она совсем юная и ничуть не похожа на шлюху, как он ожидал. Благородные черты лица и изящная фигура противоречили его представлениям о девицах легкого поведения. Может, она лишь недавно занялась проституцией? Джек считал себя знатоком женщин любого сорта, но это создание – на вид совсем девочка – не подходило под известные ему определения. Копна блестящих темно-рыжих волос окутывала красивую головку и падала спутанной массой на узкие плечи. Джек поймал себя на том, что думает, какого цвета у нее глаза. Под насквозь промокшей одеждой обрисовывалась стройная фигурка. Несмотря на то что лицо ее было в синяках – очевидно, по его вине, – девушка оказалась милее, чем он мог предположить.
– Думаю, самое лучшее, что я могу сделать, это избавить тебя от промокшей одежды, – произнес он, обращаясь к безжизненно распростертой фигуре, слегка приподнял незнакомку и освободил ее от мокрого плаща.
Джек с немалым удивлением смотрел на скромное промокшее шерстяное платье, лишенное каких бы то ни было украшений. Он не встречал проституток в такой темной одежде. Следовало бы ожидать, что особа подобного сорта будет облачена во что-нибудь ярко-красное с большим вырезом, обнажающим грудь. Осторожно повернув девушку на бок, Джек расстегнул длинный ряд пуговиц на спине и стянул платье. Всепроникающая сырость сделала ее рубашку совершенно прозрачной, и соблазнительные груди с темно-розовыми сосками были хорошо видны… Услышав, что слуга отворяет дверь, Джек поспешил набросить на девушку плед.
– Вода, сэр, – сказал Петтибоун, держа в одной руке кувшин, из которого поднимался пар, а в другой стопку полотенец. – Вам понадобится что-нибудь еще, сэр?
– Вы совершенно невозмутимы, а, Петтибоун? – произнес Джек с легкой усмешкой. – Я знал, что поступаю мудро, нанимая вас. Я не могу позволить себе держать большой штат прислуги, но не жалею, что остановил свой выбор на вас.
Петтибоун казался донельзя польщенным.
– Жизнь у вас научила меня ожидать чего угодно, я уже ничему не удивляюсь, сэр. Эта леди поправится?
– Мы не можем этого знать, пока ее не осмотрит врач. Пошлите его наверх, как только он приедет. Попросите Фенвика подождать меня в библиотеке. Попозже нам с ним надо будет перекусить.
Петтибоун вышел из комнаты, и Джек снова повернулся к своей случайной гостье. Она дрожала, и он накрыл ее еще одним одеялом, гадая, сколько же времени девушка провела на улице в эту жуткую погоду. Неужели она настолько лишена здравого смысла? Неужели не понимала, что в такую ночь ей не стоит выходить из дома?
Рассерженный врач, которого, к его великому возмущению, в столь неподходящий час извлекли из постели, появился через несколько минут и выставил хозяина из комнаты. Джек присоединился к Спенсу в библиотеке.
– Ну как она? – спросил Спенс, прикрывая зевок обшитым кружевами носовым платком.
– Все еще без сознания, – хмуро ответил Джек. – Боюсь, что я причинил ей непоправимый вред. И ответственность за это лежит на мне, хотя один Бог знает, что мне делать с продажной женщиной, когда она выздоровеет. Не отправлять же ее обратно на улицу! Она моложе, чем мы дума ли, Спенс, и вероятно, недавно занялась этим ремеслом. Я, возможно, негодяй с черным сердцем, но не дьявол во плоти.
– Возьми ее в горничные, – посоветовал Спенс, глубокомысленно наморщив лоб. – Или пусть греет тебе постель.
Джек устремил на друга мрачный взор:
– Ты отлично знаешь, что я не могу себе позволить нанять горничную. Что касается постели, с этим нет проблем, но я предпочитаю женщин, которые не занимаются определенным промыслом на улицах.
– Полагаю, Джек, тебе придется повозиться с этой милашкой, пока она не поправится, а потом предоставь ей идти своим путем.
– Женщина, которая лежит наверху в постели, какое-то время никуда не сможет пойти, джентльмены.
Врач вошел в библиотеку и плюхнулся в обитое кожей кресло, которое знавало лучшие времена.
– Что с ней, доктор… простите, я не уловил ваше имя.
– Дадли, во-первых, у нее сломана левая рука. Далее, многочисленные кровоподтеки, и, похоже, разовьется пневмония, причем очень серьезная. Милая крошка. Кто она и каким образом так пострадала?
Джек смешался и внезапно утратил дар речи. По непонятной причине он не хотел сообщать, что эта женщина скорее всего проститутка.
– Она дальняя родственница мистера Грейстока, из ирландской ветви семьи. Ее отец барон. Он отправил дочь в Лондон, чтобы она была представлена в обществе, – заговорил Спенс. – Она подопечная Джека. Пострадала, когда ее карста опрокинулась в предместье Лондона. Девушка несколько часов пролежала под дождем, прежде чем пришла помощь и ее привезли сюда.
Джек испустил стоп. Богатое воображение Спенса когда-нибудь приведет их к неминуемой гибели.
Сверх меры довольный собственной сообразительностью, Спенс одарил приятеля довольной улыбкой.
– Это вполне объясняет ее травмы, – кивнул доктор Дадли. – Я оставлю лекарство, а завтра приеду снова, чтобы взглянуть на ее руку. К тому времени опухоль уменьшится. У вашей родственницы, вероятно, возникнут боли, но настойка опия их облегчит. Если не наступят непредвиденные ухудшения, леди Мойра поправится недели через четыре, максимум через шесть.
– Вы знаете ее имя? – удивился Джек, бросая на Спенса яростный взгляд. – Не помню, чтобы я называл его вам.
Он с радостью задушил бы своего друга за то, что тот впутал его в эту историю. Ничего себе родственница!
– Она очнулась вскоре после того, как я начал ее осматривать. Я спросил, как ее зовут, она ответила. Ее ирландский выговор восхитителен. Поскольку она не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы, я решил получить ответы от вас, Спенс, сочиняя свою сказку, не имел представления о том, что Мойра и в самом деле ирландка, и теперь был чрезвычайно рад, что в его истории есть хоть крупица правды. Зато Джек явно готов был взорваться. Мало того, что на его попечение свалилась покалеченная, правда, им же самим, шлюха, он еще объявлен ее родственником благодаря Спенсеру Фен-вику и его особому чувству юмора. Джеку хотелось верить, что доктор Дадли окажется сдержанным на язык, и вместе с тем боялся, что тот не прочь посплетничать.
– Вы останетесь позавтракать, доктор? – с подчеркнутой любезностью обратился к врачу Джек.
Он надеялся, что Дадли откажется. Ему не терпелось остаться наедине со Спенсом и устроить ему хороший разнос.
– Нет времени, – ответил Дадли, с трудом высвобождая из кресла свое дородное тело. – Прием больных начинается рано. Я приеду завтра вечером взглянуть на больную.
Появился Петтибоун, а вместе с ним и завтрак на подносе, который был торжественно водружен на стол. Заметив, что врач собирается уходить, Петтибоун поклонился и пошел провожать его до входной двери. Спенс и Джек остались наедине.
– Олух несчастный, что ты наделал! – загремел Джек. – Тоже шутник нашелся! Кой черт тебя дернул за язык? Чего ради ты сообщил этому старому сплетнику, что эта шлюха моя родственница?
У Спенса рот был набит едой, тем не менее он заулыбался.
– А ведь это грандиозная шутка, правда, Джек? На этот раз я превзошел самого себя. Просто смех. Много ли шлюх ты можешь насчитать в своей семье?
– Ни одной, насколько мне известно, – вполне серьезно ответил Джек. – И не намерен обзаводиться ею и сейчас. Особенно ради твоего развлечения. В один прекрасный день твои шуточки обернуться против тебя же.
Джек замолчал и принялся за еду. Покончив с завтраком, он снял салфетку и встал.
– Ты куда? – спросил Спенс, положив вилку.
– Хочу взглянуть на больную.
– Погоди, я пойду с тобой.
Когда мужчины на цыпочках вошли в спальню, Мойра, спала сном невинного младенца. Однако, видимо, сон се был не настолько уж крепок, так как при их появлении она сразу открыла глаза.
Какой богатый теплый медовый цвет, подумал Джек. Не карие, не ореховые, а чисто янтарные с золотистыми искорками.
– Кто вы такие? Что случилось? – Дадли не преувеличил, назвав ее голос восхитительным. – Где я?
Завороженный Джек вынужден был откашляться, прежде чем заговорить:
– Вы у меня в доме, Мойра. Вы помните, что с нами случилось?
Взгляд девушки на мгновение застыл, затем сделался печальным. Она очень хорошо помнила, что с ней произошло, но не собиралась рассказывать об этом двум незнакомым мужчинам.
– Откуда вы знаете мое имя? – Она попыталась сесть, но увидела, что рука у нее в лубках, и застонала. – Матерь Божия, я покалечилась!
– Не делайте резких движений. Рука у вас сломана, – сказал Джек. – Вы в состоянии что-нибудь вспомнить? – Мойра покачала головой. – Моя карета сбила вас прошедшей ночью. Это был несчастный случай. Ваше имя я узнал от доктора Дадли. Я сэр Джексон Грейсток, а это лорд Спенсер Фенвик.
– Черный Джек? – проговорила Мойра, широко раскрыв глаза.
Серые глаза Джека весело сверкнули.
– Вижу, вы наслышаны обо мне.
Мойра конвульсивно сглотнула.
– Да. Но я не верю сплетням, сэр.
Джек запрокинул голову и расхохотался.
– Придется поверить. При вас не было никаких документов, – продолжал он, – поэтому я привез вас к себе и вызвал врача, чтобы он осмотрел и полечил вас. Я глубоко сожалею о происшедшем несчастье. Если у вас есть родные в этом городе, я охотно свяжусь с ними для вас.
– В Англии у меня никого нет. Мой брат живет в Ирландии. У него жена и трое маленьких детей. Я покинула дом несколько недель назад, чтобы найти работу в Лондоне и облегчить бремя брата.
– Следует ли сообщить кому-то о несчастном случае? – спросил Джек, обходя вопрос о ее очевидном занятии. – Работодателю, например?
– Я безработная домашняя прислуга, сэр, – ответила Мойра.
– Безработная? – вмешался Спенс. – На какие же средства вы существуете?
– Я совсем недавно потеряла место, – внесла она поправку. – И еще не нашла новую работу. У меня нет денег, сэр. Боюсь, я не смогу заплатить врачу.
Это ее замечание почему-то рассердило Джека.
– Разве я спрашивал вас о деньгах? Пока не поправитесь, вы моя гостья. – Он взял со столика у кровати маленькую бутылочку и отлил из нее немного жидкости в стаканчик. – Доктор Дадли оставил для вас настойку опия на случай болей. Выпейте, – сказал он ворчливо и поднес стаканчик к губам Мойры.
Она отпила немного, сморщилась от горечи и жестом отказалась допить остальное.
– Спасибо. Вы очень добры.
– Да, он добрая душа, наш Черный Джек, – с трудом подавив смех, заметил Спенс. – Вы в хороших руках, милая моя.
Едва Мойра прикрыла свои необыкновенные янтарные глаза, Джек подтолкнул Спенса к выходу, вывел его в коридор и плотно закрыл дверь.
– Ты ей веришь? – спросил Спенс с нескрываемым скепсисом. – Что может делать на улице порядочная женщина в такой поздний час? Почему ее наниматель уволил ее, как ты считаешь? Она станет настоящей красавицей, когда сойдут все эти синяки и шишки. Не думаешь ли ты, что она спала с хозяином или его сыновьями?
– Я не склонен гадать. Больше всего меня занимает, что с ней делать, когда она выздоровеет. Может, отправить на родину, в Ирландию?
– Дружище, да она умрет с голоду, если условия там настолько скверные, как нам изобразили. Голод, болезни и не урожаи уничтожили целые деревни.
– Перестань, Спенс, ну можно ли быть таким дьявольски практичным? Что ты предлагаешь?
Озорной огонек вспыхнул в голубых глазах Спенса. Он понимал, что друг попал в незавидное положение, но какая великолепная возможность для маленькой чертовщинки! В последнее время жизнь что-то стала слишком пресной. Как и большинство его богатых и праздных друзей, Спенс любил безобидные проделки. Именно на этом он и Черный Джек так крепко сошлись. Оба обладали весьма своеобразным чувством юмора.
– У меня есть превосходная идея, но я уверен, что тебе она не поправится.
Лицо Джека приняло настороженное выражение.
– Выкладывай, Спенс!
– Малютка Мойра может быть проституткой, но она явно не ординарна: изящно сложена, у нее правильная речь, не груба и не вульгарна. Черты лица у нее, это видно даже сейчас, изысканны и почти благородны. Я уже намекнул на то, что она твоя дальняя родственница.
Спенс сделал паузу для большего эффекта.
– Продолжай, – попросил Джек, все более уверяясь, что ему вряд ли придется по вкусу предложение Спенса.
– Почему не выдать Мойру за леди? – увлеченно произнес Спенс. – Ввести ее в большой свет и найти мужа. Это стало бы для нас прекрасным развлечением. От всех этих разношерстных денди, которые слоняются по Лондону, нет никакого проку. Почему бы не представить «леди Мойру» высшему обществу и не обвенчать ее с одним из этих самодовольных фатов?
Вначале Джек выглядел изумленным, потом начал неудержимо и бурно смеяться.
– Твое немыслимое чувство юмора, Спенс, лишает меня дара речи. Но эта идея определенно имеет смысл. – Он задумался, всесторонне оценивая предложение друга. – Однако девушка нуждается в существенной полировке.
– Помни, уже известно, что она провинциальная девица. Никто не будет ждать от нее полного совершенства.
– Это просто дар судьбы, что она так хорошо говорит. Но чтобы сделать из нее леди, понадобится немало времени и энергии. Я не уверен, что мне захочется приложить столько усилий для решения этой задачи.
Разумеется, замысел превратить свиное ухо в шелковый кошелек пробуждал в Черном Джеке свойственную ему любовь к авантюрам, и Спенс понимал это. Но Джек был не только увлечен интригой подобного предприятия – игрок в нем видел во всем этом способ пополнить свои финансы.
– Как насчет того, чтобы сделать ставки? – поинтересовался он.
– Я так и думал, что до этого дойдет, – прыснул Спенс и хлопнул Джека по спине. – Какое приключение, а? Один из нас станет богаче, ты избавишься от ирландской «родственницы», и мы оба будем потом долгие годы рассказывать эту историю, сидя в удобных креслах и попыхивая сигарами. Ставлю две тысячи фунтов против пары твоих серых, что ты не сумеешь выдать девушку за леди и просватать ее в течение… ну, скажем, трех месяцев.
– Трех месяцев, – повторил Джек, задумчиво потирая не бритый подбородок. Две тысячи фунтов – деньги немалые, но с другой стороны, серые – единственная ценность, которой он владеет. – Не знаю, не знаю… Пройдет по меньшей мере четыре недели, пока она сможет показаться на людях.
– Ты должен употребить это время на то, чтобы вышколить ее, – с живостью предложил Спенс. – Ты же рисковый парень, Джек! Ну, что ты скажешь? Принимаешь вызов?
Приятель подначивал его так добродушно, что Джек просто не мог отказаться.
– С одним условием, – сказал он. – Девушка должна дать согласие на эту затею. В противном случае пари отменяется.
– Принято, – радостно отозвался Спенс. – Я совершенно убежден, что ты сумеешь уговорить свою гостью участвовать в нашей маленькой авантюре. Возвращение на улицу гораздо менее соблазнительно, чем семейное счастье.
