Текст книги "Пробужденный (ЛП) "
Автор книги: Коллин Хоук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Мы вернемся в отель?
– Да. Мы можем вернуться.
– Хорошо. Тогда я много вещей брать не буду.
Амон вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Я не могла почувствовать, что происходит с Амоном, и это меня беспокоило. Он был
чем-то огорчен, но я не могла понять, чем именно.
А еще я не знала, что мы собираемся делать. Потому выбрала узкие джинсы, ботинки
и черную футболку. На тот случай, если мы потом пойдем в какое-то приличное место, я
положила в свою сумку свободную черную юбку с неровным подолом, туда же пошел и
мой блокнот, несколько бутылок воды, пара сандалий и мой кошелек. Амон, конечно, мог
позаботиться о расходах, но все же кошелек должен был оставаться при мне.
Выйдя из спальни, я увидела, что Амон оделся похоже. Он зачесал пальцами назад
волосы, и от этого они стали почти черными, он надел темные джинсы с тонким черным
поясом и серую рубашку, что была слегка расстегнута, и из-под нее выглядывала белая
футболка. Но его мускулистое тело было прекрасно видно и под двумя слоями верхней
одежды.
«Боже мой, – подумала я. – Неплохо, Лили. Неплохо».
Сглотнув и громко прочистив горло, я спросила:
– Так значит песчаная буря?
– Да.
Взгляд Амона был похож на соколиный, что заставило меня почувствовать себя
уязвимой и сильной сразу. Мое сердце гулко забилось, когда я приблизилась к нему, а его
глаза, похоже, следили за каждым моим движением. У меня сложилось впечатление, что
он может воспринимать и стук моего сердца, и шум пульса, и неровное дыхание, когда он
положил свои руки на мои, и покалывание моей кожи от его близости.
– Ты готова? – прошептал он, склонившись к моему уху, и когда я ответила:
– Да, – я была явно не в этом месте мысленно. Я шагнула ближе и обхватила руками
его за пояс. Когда полетел песок, я закрыла глаза и уткнулась лицом в его грудь. Я
почувствовала его удивление моим движением, но я не была уверена, было ли это
приятное удивление, или он хотел бы, чтобы я сохраняла дистанцию.
Послышался шорох бури, песок задевал голые участки кожи, ветер поднимал мои
волосы. Я успела почувствовать панику, когда я онемела из-за колючих ощущений, но
Амон как-то заговорил в моем сознании, успокаивая меня мягкими словами на языке, который я не могла понять. Его рука скользнула на мою спину, другая легла на шею, и у
меня было лишь несколько секунд, чтобы насладиться этим, пока все не пропало во тьме.
* * *
Песок соединился, и мы появились в переулке между двумя зданиями.
– Где мы? – спросила я, голова все еще кружилась.
– Идж-тави, – нежно ответил он.
– Идж-тави ведь…
– Мой дом.
– Оу, – «дом» Амона теперь был рабочим районом на окраине огромного Каира. Он
сдвинулся с места, и я пошла за ним, но не была уверена, что в такое позднее время
расхаживать по улицам здесь безопасно. Через несколько мгновений Амон смог отыскать
Нил, и мы пошли вдоль его берега, пока он разглядывал местность. Он остановился и
поиграл с верхушкой тростника, растущего у воды.
– Папирус, – объяснил он, хотя я не успела спросить.
Я бы никогда и не догадалась, что связки длинных зеленых стеблей с пыльными
метелками наверху могут использоваться для создания бумаги.
Немного дальше Амон остановился, осторожно повернулся спиной и принялся
считать шаги.
– Это должно быть здесь.
– Что? Твой дом? Как ты узнал?
– Нет. Мой дом раньше был на том гребне. Видишь?
– Тот холм? Да, я вижу. И что там?
– Храм. Тот, в котором мы должны помолиться Анубису. Я знаю, где мы, потому что
здесь был город, в котором я умер впервые, это я никогда не забуду. А если и забуду, то
Глаз Хораса покажет мне то, что я ищу.
– Оу, ясно, – я хотела задать еще больше вопросов, но видела, что он сосредоточился
на задании. – Что мы будем делать?
– Замри на мгновение, чтобы я смог сосредоточиться.
Амон опустился на колени, закрыл глаза и поднял руки к небу ладонями вверх. Я не
знала, что мне делать, но решила, что сидеть на коленях будет правильнее, потому так и
сделала. Он начал зачитывать заклинание, и через мгновение я почувствовала, что земля
содрогается.
Повернувшись ко мне, Амон протянул руку.
– Лили!
Он потянул меня на себя, крепко прижимая к груди. Амон удерживал нас обоих
прямо, пока вокруг нас двигалась земля. Грязь перед нами росла, словно что-то – и я
надеялась, что не – кто-то выбирается из-под нее. Рог пронзил поверхность, и я
забеспокоилась, что он принадлежит подземному монстру, но когда грохот прекратился, то, что вылезло из-под земли, осталось неподвижным.
Амон осторожно сделал шаг вперед и потянулся к этому объекту, вытаскивая его из
земли. Это выглядело как крупный сахарный рожок для мороженого, правда, сделанный
из глины. Бока его были гладкими, хоть и покрытыми грязью, а наверху были египетские
символы.
– Что это? – спросила я, приблизившись.
– Погребальный конус.
– Что за погребальный конус? Этим закрывают саркофаг? Можно подумать, он
может сломаться.
Амон покачал головой.
– Нет. Они стоят у входа в гробницу. А рисунки здесь – молитва для усопшего. А
здесь его имя.
– И кто здесь умер?
Благоговейно Амон смахнул пыль с поверхности и пробежал пальцами по нужной
части, громко читая ее на египетском. Он остановился и посмотрел на меня, перед тем как
перевести.
– Я. Этот конус из моей последней гробницы. Это знак того, что я нашел то, что
искал.
– И твоя последняя гробница была…
– Фивы. Не в самих Фивах, но в гробницах у фиванских холмов.
– Постой-ка. На ящике с реликвиями в музее была табличка, на которой было
написано, что мумия, – я неловко исправилась, – то есть, ты был найден в Долине Царей, -
я вытащила смартфон и залезла на нужный сайт. – Это рядом с тем местом, где когда-то
были Фивы, – объяснила я. – Сейчас город называется Луксор. Я не хотела бы тебе это
говорить, Амон, но Долина Царей – археологическая столица мира. Ох, да,
археологическая – то есть, там выкапывают погребенные реликвии.
Амон нахмурился.
– Такие, как я.
Я скривилась, но сказала:
– Да. Проблема в том, что там везде охрана, и они все еще не исследовали все
гробницы. Они постоянно находят что-то новое. Это будет как искать иголку в песке
пустыни, ты не сможешь контролировать столько людей, только чтобы пробраться туда.
Амон методично очищал конус от пыли, пока я говорила. Когда я закончила, он
поднял глаза и сказал:
– Я должен попробовать, Лили. Если у меня не получится, то все будет потеряно. Ты
будешь дальше помогать мне в этом путешествии?
Шагнув ближе, я положила ладонь на его руку и сказала:
– Конечно. Теперь давай мне этот рожок для мороженого и я спрячу его в сумку для
сохранности.
Когда реликвия была спрятана, я ожидала, что мы тут же отправимся в Долину
Царей, но Амон захотел дождаться завтра, чтобы он успел восстановиться на солнце
перед этим походом. Он хотел пройтись по месту, что когда-то было его домом. Он взял
меня за руку, и вместе мы исследовали место, что раньше должно было принадлежать
ему.
Пока он говорил, описывая мне вид своего дома, одинаковые серые здания исчезли, и на их месте появился золотой дворец, злаковые поля и стада скота. Я могла представить, как Амон гордо шагает среди своих людей, плывет по Нилу или празднует.
Вскоре мы пришли к зданию, что стало клубом. Грохотала музыка в стиле техно, красивые молодые люди выстроились в линию, ожидая своей очереди.
– Что это? – спросил Амон.
– Похоже на клуб. Место, где люди танцуют и празднуют, – добавила я.
– Мой народ танцует?
– Ну, да. Люди по всему миру танцуют.
– Тогда пойдем, Лили. Будем праздновать вместе с ними.
– Не думаю, что я в настроении.
– О чем ты? Что за настроение?
– Настроение – это чувство… когда… Эх, это трудно объяснить.
Амон уставился на меня в темноте, его глаза вспыхнули. Он склонил голову и сказал:
– Тебе не нравится танцевать.
– Обычно, нет.
Он продолжал смотреть на меня, быстро читая во мне больше, чем я хотела бы
показывать.
– Ты думаешь, что это пустая трата твоего времени, и ты… стесняешься.
Он попал в самую точку. Было странно, когда кто-то знал все мелочи, о которых ты
думаешь.
– Хватит уже анализировать меня, Зигмунд Фрейд. У меня свои причины, тебе не
нужно всего знать.
Не обращая внимания на мое состояние, Амон продолжил копаться в проблеме:
– Лили, во-первых, твои милые, нежные конечности не могут двигаться так, чтобы
тебе было стыдно. Во-вторых, работы всегда хватает, Нехебет. Что хорошего в
постоянной работе, если ты не отмечаешь свои достижения? Здесь должен быть баланс.
Даже король празднует. Если он не будет, то как он сможет эффективно править? Позволь
себе почувствовать… радость, юная Лили. Ты должна принять это удовольствие, – Амон
прижал губы к одной моей ладони, а потом к другой, – просто быть живым.
Ирония была в том, что я никогда в жизни не чувствовала себя такой живой, как в
тот момент, когда он поцеловал мои руки. Он уже целовал меня в лоб, но когда он касался
губами ладоней, меня пронзало электричество. И хотя я понимала, что его больше
интересует жажда жизни, чем я, он оказался убедительным настолько, что какая-то часть
меня уже хотела в этом участвовать.
– Хорошо, – я мягко согласилась. – Мы потанцуем.
Внутри клуба было темно и жарко, но музыка была фантастической – злой ритм
техно-фанка и легкий экзотический звук. Я тут же почувствовала себя лишней в этом
месте, ведь все девушки были в легких платьях, на высоких каблуках и с ярким макияжем.
Амон повел нас к бару, где я прокричала сквозь шум:
– Я в дамскую комнату! Я скоро вернусь!
Атмосфера была пульсирующее горячей, но когда я все же нашла уборную, то
получила холодный контраст. Кондиционер дул на женщин, стоявших у зеркала и
прихорашивавшихся, и я задумалась, была ли мужская комната обустроена так же, или так
они специально радовали девушек.
Сменив неуклюжие ботинки на сандалии, я быстро переоделась в юбку и подергала
футболку, раздумывая, как сделать ее более подходящей для похода в клуб, а не в
сельский магазин. Я стояла перед зеркалом, хмурясь, когда девушка, протянув мне
губную помаду, спросила что-то на другом языке. Я только пожала плечами и приподняла
низ футболки, тяжело вздохнув.
Девушка поджала губки и вскинула брови, объясняясь жестами, и, когда я
нерешительно кивнула, она вытащила из сумочки крошечные ножницы. Я замешкалась, но она не сдвинулась с места, пока я не кивнула еще раз.
Она ловко разрезала воротник футболки, расширяя его, и теперь футболка оголяла
одно плечо. Затем она схватила основную часть футболки и завязала в узел у меня на
спине, открыв чуть ли не дюйм живота. Наконец, она развернула меня в другую сторону и
ухватилась за подол юбки.
Я собиралась остановить ее, но она убрала ножницы и обернула материал вокруг
моего тела, заправив его по бокам, чтобы получилась юбка-саронг, что заканчивалась
прямо над коленом с одной стороны и на половине бедра с другой. Я еще никогда не
носила чего-то столь открытого.
В качестве подарка девушка отдала мне свою помаду и нанесла немного духов мне
на запястья и шею. Запах был экзотическим – легкий цветочный аромат и мускус. Я
освежила помаду и распушила волосы, коротко поблагодарив, а потом покинула дамскую
комнату в поисках Амона.
Отыскав в сумочке входной билет, я оглядела бар. Амона там не было, и он не сидел
нигде в районе танцпола. Решив, что он вышел подышать свежим воздухом, я направилась
в сторону двери, но вдруг остановилась, когда услышала гам с танцпола, что даже
перекрывал музыку.
Растолкав в стороны достаточно женщин, я смогла увидеть, что происходит, и была в
шоке не от того, что Амон был в центре толпы, что его кожа сияла, словно на него
постоянно попадал свет, но от его танца. Я ожидала, что его движения будут более
экзотическими и очень сложными для современных танцев, но я и не думала, что это
будет мужская версия танца живота.
Амон сбросил рубашку, и теперь его подтянутое тело покрывала только тонкая белая
футболка, что сидела на нем так плотно, что в любой момент могла лопнуть.
Он медленно поворачивался по кругу, волнообразно сокращая живот и покачивая
тазом так, что это уже казалось неприличным. Танец Амона был смесью Элвиса и
Чиппендейлов [1]. Человеческий солнечный бог двигал животом и грудью, скользил на
ногах, покачивал плечами и бедрами, приводил в трепет и двигался плавно, и я была среди
женщин, что не могли дождаться возможности купить билет.
Когда Амон обернулся, его глаза встретились с его поклонниками, и он остановился.
Широкая улыбка озарила его лицо, когда он прокричал окружившей его толпе:
– Благодарю вас, дамы, но пришла моя Лили. И теперь я хочу танцевать с ней.
Амон протянул руку, и я шагнула вперед, не обращая внимания на вопли женщин
вокруг меня. Одна за другой они отворачивались, одни добродушно, другие – с завистью
на лицах.
Когда Амон взял меня за руки и снова начал двигаться, я подалась в ужасе назад, но
маленькими движениями приблизилась и склонилась к его уху:
– Если ты думаешь, что я буду танцевать так же, то ты сошел с ума! – сказала я.
Он притянул меня ближе и закружился, притоптывая каждый шаг. Затем он
скользнул рукой по моей руке, взял меня за руку и тоже закружил. Я удивилась, что не
сбилась с ритма. После нескольких песен я уже чувствовала себя увереннее и точно
веселилась. Амон кружил меня, пока я не уткнулась в его грудь, у меня кружилась голова, но я смеялась.
Музыка сменилась на медленную. Амон сначала растерялся, а потом с
любопытством посмотрел на другие танцующие пары. Женщина, что наблюдала за ним
ранее, вернулась и пригласила его на танец. Он покачал головой и ответил:
– Я здесь не для тебя. Я танцую с Лили.
Когда она ушла, я шагнула вперед, сокращая расстояние между нами, медленно
пробежала руками по его мускулистым рукам, по плечам и до шеи. Замерев на несколько
секунд, он расслабился и крепко прижал меня к себе. Его руки на моей спине двигались
дюйм за мучительным дюймом вниз, пока не достигли участка голой кожи на моей талии.
Прижав меня к себе еще крепче, он прислонился лбом к моему лбу, и уголок его рта
касался моей щеки.
Придвинься я чуть ближе, я могла бы поцеловать его. Но я слишком сильно боялась
сделать первый шаг. Его руки скользнули по моим бедрам, но вернулись на талию.
Напряжение и нервная энергия, что я чувствовала, когда его электрические кончики
пальцев касались моей кожи, сводили меня с ума. Чтобы отвлечься, я привстала на
цыпочки и спросила:
– Что ты увидел в ее мыслях?
– В чьих мыслях? – ответил он хриплым голосом. Его глаза, на оттенок темнее, чем
обычно, сверкали, исследуя меня. – А, ты про женщину, что приглашала меня на танец.
Она ищет партнера для одиноких ночей.
– Я так понимаю, здесь многие этого ищут.
– Да. Но она ищет что-то пустое. Она оставила надежды на любовь.
Отодвинув голову, чтобы лучше видеть его лицо, я спросила:
– А ты?
– Что я, Нехебет?
– Оставил надежды на любовь.
Амон замер. Его тело застыло так, как никто из видевших его танцующим не смог бы
представить. Он не ответил, вместо этого взяв меня за руку и сказав:
– Идем, Лили. Пора уходить.
Он выглядел нетерпеливым, пока я забирала свою сумку. Когда мы вышли, я хотела
на мгновение насладиться ночным воздухом, чтобы освежить разгоряченную кожу, но он
тянул меня дальше, не давая ни секунды на размышления. Мы едва зашли за угол клуба, когда Амон резко остановился и грубо притянул меня к себе. До того, как я успела
сформулировать вопрос, он пробормотал несколько слов на египетском, и нас поглотила
буря.
* * *
Мы появились в спальне в нашем номере в отеле. Амон отрывисто пожелал мне
спокойной ночи и оставил меня одну, отправившись на диван в гостиной, закрыв дверь
между нами.
Я слушала у двери, но я не слышала его и не могла набраться храбрости открыть
дверь и поговорить с ним о его резкости. Амон не причинил мне физическую боль, но он
оставил меня уязвленной и выброшенной. Я думала над тем, что сказала, что я сделала, чтобы он так резко бросил меня, и то ли его чувства были схожи с моими, то ли я не могла
прочитать его.
Опустившись на пол, я прислонила голову к двери и почувствовала, как по щекам
текут горячие слезы. Я никогда раньше не плакала из-за камня, но мои эмоции были не на
месте все время в этом путешествии. Я была неустойчивая, разгоряченная и на грани
срыва. Амон использовал сегодня много энергии, и я чувствовала это. Я залезла в кровать, погружаясь в неспокойный сон, и мне снилось, что моих слез хватит, чтобы наполнить
Нил.
1 – танцующая труппа, известная своим мужским стриптизом и участниками, что
выступают с голым торсом, но с галстуком-бабочкой и воротником от рубашки на шее.
Глава десятая:
Долина Царей
Следующим утром Амон легонько постучал в мою дверь. Когда я открыла ее,
стараясь протереть сонные глаза, он был не только одетым и готовым к новому дню, но и
выглядел так же хорошо, как и предыдущей ночью. Я крепче запахнула халат поверх
своей новой пижамы и попыталась пригладить спутавшиеся волосы.
После холодного поверхностного взгляда он спросил:
– Как скоро ты будешь готова?
Я ответила:
– Через пятнадцать минут, – и он кивнул, вскинув брови, и закрыл за собой дверь.
Десять минут спустя я протирала запотевшее зеркало и распутывала волосы. В этот
раз светлые пряди на них не заставили меня действовать импульсивно или дико, вместо
этого я видела в них символ того, что случается, когда ты поступаешь неправильно, и это
оставляет последствия. Мои ноги были тяжелыми и болели, и виной была комбинация
недостатка сна и куча съеденного мной вчера.
Я зачесала волосы назад, убрав их с лица, и затянула их в крепкий пучок на затылке.
Пока я втыкала в пучок шпильки, найденные среди покупок, я чувствовала легкие уколы и
принимала их как наказание за то, что так далеко ушла от своей зоны комфорта. Потому
мама всегда говорила: «сдержанность во всем».
Слишком много еды приводило к ощущению себя пухлой и раздувшейся. Мало сна
приводило к недостатку энергии. А влюбленность не в того парня? Что ж, этот рецепт для
боли сердца.
К сожалению, все утро я провела, страдая от последствий объедания, бессонной ночи
и отказа парня. Но этот урок я точно усвоила, я больше ничего из этого не повторю. Я
направлюсь к дороге своей практичной, скучной и идеальной жизни. Мои прогулки по
бездорожью почти закончились несчастьем, но это не означало, что я не могла сесть в
знакомый вагон рассудительности.
Как раз после пятнадцати минут я открыла дверь:
– Мы будем возвращаться в отель?
Амон оглядел меня, сосредоточив пронзительный взгляд на моих волосах, и
поморщил нос, восприняв серьезный стиль безвкусным.
– Нет. Нам больше не нужно возвращаться в Каир, – ответил он.
– Ясно. Тогда дай мне еще минутку, – отвернувшись от него, я резкими движениями
собирала вещи, что могли мне подойти, прихватила пару нужных мелочей из комнат
гостиницы – мыло, шампунь, зубную щетку и пасту, маленький швейный набор и,
конечно, бутылки с водой – и сложила все в свою сумку.
Амон скрестил руки на груди и наблюдал за мной.
– Ты злишься. Я это чувствую, – сказал он.
– Не твое дело, – парировала я. Закинув набитую сумку на плечо, я натянуто ему
улыбнулась и сказала. – Можем идти?
Амон взял меня за руку, когда я подошла.
– Лили, прости, что ранил тебя. Но я не могу дать тебе того, что…
Я вскинула руку.
– Прошу, не заканчивай это предложение. Я не хочу слышать все эти банальности, и
я не собираюсь слушать твои интерпретации того, что я хочу. С меня хватит. Больше об
этом ни слова. Хорошо?
Ореховые глаза оценивали мою реакцию, Амон кивнул.
– Если ты этого хочешь.
– Хочу. Теперь мы можем идти?
Выйдя на более просторную часть комнаты, я протянула руки, чтобы мы могли
исчезнуть в облаке песка, но он не обратил на это внимания, а вместо этого прошел к
подносу и снял с него куполообразную крышу. Пар поднимался над блюдом.
– Может, сначала поешь, Лили?
– Нет. Хотя я ценю то, что ты спросил это, а не приказал.
– Лили, знаешь ты это или нет, но твое тело истощается, поддерживая нас двоих. Ты
истощена.
– Ничего подобного. Я просто не выспалась.
– Все куда серьезнее.
Амон приблизился. Слишком близко. Мое дыхание перехватило, я попыталась
попятиться, но он схватил меня за плечи.
– Стой спокойно, – тихо распорядился он. Обе его руки легки на мои щеки, кончики
пальцев задевали волосы на моих висках. Тепло собиралось на моей шее и спускалось к
плечам, оттуда перетекая к ногам, словно тягучая лава. Яркий румянец появился, когда
Амон скользнул руками к моей шее, и я была уверена, что это было не из-за его
магического врачевания.
Когда он посмотрел мне в глаза, из моих полились слезы.
– Что ты со мной сделал? – спросила я, не совсем понимая свой вопрос.
Амон вытер слезу большим пальцем, и растер ее остальными. Он тяжело вздохнул и
отступил на шаг.
– Больше, чем должен был, – загадочно ответил он. Подняв с тарелки несколько
кусочков фруктов, он поднес к моему носу яблоко. – Ты съешь это позже. И хотя я не
буду «принуждать» тебя это есть, принимай мое поощрение сделать это на совесть.
– Ага, конечно, – пробормотала я уклончиво, запихивая фрукты в и без того набитую
сумку. Когда я закончила застегивать молнию, Амон забрал у меня сумку и повесил ее
себе через широкую грудь, после чего раскрыл объятия. Опустив голову, я шагнула к
нему. С шепотом нескольких слов на древнеегипетском вокруг нас завихрился песок.
* * *
Вскоре нас окружил солнечный свет, ярко сияющий даже через закрытые веки. Я
подождала, пока песок исчезнет. Казалось, что времени в этот раз ушло больше, но когда
я открыла глаза, то поняла, что это настоящий ветер сыпет песком дюн в том месте, где
мы появились.
– Мы здесь, юная Лили, – сообщил Амон.
Я ожидала, что мы будем исследовать храмы, как Индиана Джонс или что-то в этом
роде, но то, на что мы смотрели, больше напоминало шахту по добыче пыли или карьер с
разрушенными камнями. В мои высокие ботинки уже набился песок.
Амен вел меня вниз по холму, мои ноги погружались в песок до икр в нескольких
местах, а потом перед нами появилась долина. Между маленькими утесами был
ухоженный участок раскопок. Столбы из грубого камня и насыпного гравия были
слишком крупными, чтобы выглядеть как настоящие каменные находки.
День был уже душным, и я оттянула футболку от кожи, позволяя воздуху хоть
немного освежить меня. Жажда заставила меня вытащить из сумки бутылку воды и
осушить ее наполовину, остаток я предложила Амону. Но он отказался, сказав, что мне
она нужнее, чем ему, и я допила бутылку к тому времени, как мы достигли начала
долины.
Мы присоединились к группе туристов, что направлялись к чему-то, похожему на
небольшой базар. Здесь стояли столы и палатки с различными сувенирами. Амон озирался
и оглядывал окрестности, пока я слушала гида, который объяснял, как купить билеты.
Я взяла карту, когда он начал раздавать их, и я улыбнулась и кивнула женщине
средних лет рядом со мной, что сказала:
– Разве это не потрясающе? Я всегда хотела попасть в Египет. Мой муж, наконец-то, купил нам билеты на нашу тридцатую годовщину.
– Мои поздравления, – пробормотала я, разглядывая ее профиль. И она, и ее муж
были бы интересной парой для рисования. У женщины были волнистые рыжие волосы, что у корней становились серыми. Они были небрежно собраны в хвост, и дешевые
солнцезащитные очки закрывали ее глаза. У ее мужа была загорелая лысина, просторные
шорты, висевшие под его животом, и легкая бородка. Но меня привлекла не их внешность, а как они общались друг с другом.
Пока женщина легко говорила с незнакомцами, ее муж стоял тихо рядом с ней,
хихикая над шутками, хотя я была уверена, что он слышал их уже не первый раз, зато
когда он забыл, куда дел свои солнцезащитные очки, и начал копаться в карманах, она
ответила ему, даже не оглянувшись:
– Проверь на голове, дорогой, – цокнув языком, она продолжила. – Что бы ты без
меня делал?
Улыбнувшись, мужчина ответил:
– И проверять не хочу. Идем?
И они направились в свое путешествие по египетским гробницам, заплатив, как по
мне, слишком много за фонарик и стопку открыток.
Амон, наконец, вернулся и оттащил меня в сторону.
– У меня есть карта, – сообщила я, подняв ее выше.
– Нужная нам карта внутри гробниц.
– Правда? И как это сработает?
– Все гробницы связаны, из одной есть проход в другую.
– Ты уверен? Потому что они говорили только о небольшом скоплении гробниц.
Никто не упоминал шоссе из них.
– Я уверен. Я нашел вход, где не так людно. Мы начнем оттуда.
– Ладно, показывай путь.
Пока Амон вел меня к одному из входов, я озиралась, пытаясь прочитать карту.
– Здесь говорится, что все раскрытые комнаты помечены номерами,
соответствующими дате открытия. Например, гробница царя Тута называется ДЦ62, что
означает Долина Царей номер 62. Еще одна, ДЦ63, должна была стать гробницей той, что, скорее всего, была матерью царя Тута, Кийа, но стала чем-то вроде склада личных вещей
мумий. Эй, ты знал царя Тута? Я имею в виду, лично?
– Я не знаю такого имени.
– Ох, его полное имя Тутанхамон. Он был фараоном.
– Это произносится как Туут-ахнк-ах-муун. «Тут» – значит вид или подобие чего-то.
«Анх» – живущий. И «Амон» – представляет бога солнца. Так что Тутанхамон
переводится как «живое подобие бога солнца Амона», а на твой вопрос ответ – нет. Он
царствовал, пока я спал.
– Не понимаю. Разве не ты живое воплощение бога солнца?
– Меня одарили долей его силы, за что я должен выполнять свои обязанности, но я
не воплощение бога солнца. Это было принято у правителей Египта – сопоставлять себя с
тем или иным богом. У фараонов было на это две причины. Во-первых, он верили, что
если взять себе имя бога, то они получат божественную помощь, но, что еще более важно, так они укрепят преданность народа. И они сделали так, что если отвергаешь фараона, ты
отвергаешь бога. И это помогало удерживать восстания и распри.
– А он знал о тебе?
– Кто?
– Царь Тут.
– По истечению тысячелетия было решено, что будет безопаснее, если правители
того времени не будут знать о нашем присутствии. Мы не хотели, чтобы нас восприняли
как угрозу, или чтобы из-за нас начались восстания, если люди был недовольны
нынешним правителем. Нашей целью была защита земель от тьмы, не правление.
– Как тогда тебя приветствовали пиром и песнями?
– Всегда оставалась группа жрецов, которым передавались знания из поколения в
поколение. Они заботились, чтобы мы успешно пробудились, защищали наши гробницы, следили, чтобы ритуал был выполнен. Наше возвращение праздновали простые люди, бедняки. Они хранили наш секрет, а не те, что у власти. И хотя каждое пробуждение
отличается от другого, они всегда были нашими зрителями.
– Но раз твой саркофаг вывезли, то можно сказать, что следить перестали.
Амон пожал плечами, словно это ничего не значило, но я могла точно сказать, что
попала в яблочко.
– Времена изменились, – сказал он позже. – Может, в этом мире они все забыли.
Мы остановились у входа в пещеру, что был почти полностью заколочен. Я
сверилась с картой.
– Это ДЦ29. В путеводителе говорится, что это нечто вроде шахты, но она еще не
исследована и полна развалин.
– Это я и искал.
Амон с божественной силой начал срывать с входа доски.
Я, нервничая, сказала:
– Эм… Похоже, у меня начинается клаустрофобия. Просто уточню. А еще у меня нет
фонарика. Или веревки. Или горного снаряжения. Или желания умереть! – возмущалась я, а Амон исчез в темном проеме.
Высунув голову наружу, Амон протянул руку.
– Ты не умрешь, юная Лили. Я буду с тобой.
Я робко шагнула ближе, избегая встречи с оторванными досками, что могли
скрывать огромные занозы. Похоже, я была не в себе, соглашаясь на эту поездку. Видели
бы меня сейчас девочки из моей школы. Мои одноклассницы принялись бы отряхиваться
только от мысли бега через пустыню и похода в неизведанную гробницу. Я была уверена, что уже загорела, а в волосы набился песок. Но если на этом все минусы этого дня
закончатся, то я буду только счастлива.
Мы сделали около пятнадцати шагов по гробнице, пока свет от входа еще освещал
нам путь, а потом мы остановились у стены обвалившихся камней.
– И как ты собираешься идти дальше? – спросила я. – Через туннель? –
закашлявшись из-за тяжелой пыли, что мы подняли в воздух, я глотнула воды из бутылки, чтобы прочистить горло.
– Придется использовать силу. Приготовься.
– Приготовиться? К чему?
Амон не ответил, вместо этого он вскинул руки в воздух и закрыл глаза. Грохот
сотряс пещеру, почти сбив меня с ног.
– Держись за меня, Лили! – прокричал Амон.
Не колеблясь, я обхватила руками его пояс, уткнувшись лицом в его грудь, но все же
не устояла и немного повернула голову, чтобы видеть его магию.
Камни и обломки перемещались, поднимаясь в воздух. Первыми полетели легкие
камни, но потом, когда с ними было покончено, из своих каменных постелей поднялись
крупные валуны. Амон продолжал бормотать на древнеегипетском, грохот становился все
сильнее, а нас все больше окружала колющаяся пыль. Следующей полетела, словно пули, крупная галька. Она ударяла по входу в пещеру, срывая оставшиеся доски, и каскадом
вылетала из пещеры, укладываясь там в огромную кучу.
Амон немного напрягся, сосредоточившись на камнях крупнее. Они двигались не так
быстро, как легкие обломки, и ему приходилось двигать их один за другим. Два
последних огромных камня, и Амон оттащил меня к песчаной стене, крепко прижимая к
себе, пока они пролетали мимо. Я чувствовала, как он дрожал, пока управлял ими. С
глухим ударом они врезались в проем и заблокировали его, перекрыв свет.
– Значит, обратно мы этим путем не пойдем, – пробормотала я, когда Амон
склонился, задыхаясь. Его дыхание разносилось эхом во тьме, и я почувствовала, как он
схватил меня за руку.
– Прости, Лили, но ты нужна мне.
– Все хорошо, я здесь. Что тебе… – я выдавила только половину предложения, когда
Амон потянул из меня энергию. В этот раз все было по-другому. Раньше это ощущалось
как постепенная усталость, но в этот раз ощущение было острым и болезненным, словно
кто-то окружал мои внутренности железом.
Мгновение агонии, и Амон отошел, все еще задыхаясь.
– Лили? – позвал он. – Как ты себя чувствуешь?
Кожу все еще покалывало. Я ничего не видела, что только усугубляло приступ
клаустрофобии, что уже начинался.
– Плохо, – выдохнула я, чувствуя себя так, словно сейчас развалюсь на кусочки. –
Было бы неплохо предупредить в следующий раз.
– Но я предупредил…
– Не важно. Ой, как больно-то, – у меня болело все. – Это нормально?
– Чем дольше мы соединены, тем больше будет боли, когда я забираю энергию.
– Что ж, это просто фан-черт-тастично, – голова рядом с шеей начала пульсировать.
– Я постараюсь беречь тебе, насколько это будет возможно.
– Спасибо, – сухо пробормотала я. Покопавшись в сумке, я выудила маленькую
