Текст книги "Тайна Пристройки 3"

Автор книги: Колин Декстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Четырнадцатая глава
Четверг, 2го января, после полудня

– Есть тут кто-нибудь? – сказал он.

Уолтер де ла Мар, «Слушатели»

Самым вероятным казалось, что совершившего убийство в отеле «Хауорд» нужно было искать среди нескольких гостей, размещавшихся в Новогоднюю ночь в пристройке. А если так, то надо было, в конце концов, повнимательнее присмотреться к деталям, связанным с парами Палмер и Смит, то есть теми гостями (сейчас уже исчезнувшими), которые обитали соответственно в Пристройке 1 и Пристройке 2. Льюис просматривал регистрационные бланки, каждый из которых был полностью заполнен и казался совершенно невинным.

Адрес Палмеров, един и тот же и на регистрационных бланках, и в предварительной переписке, был указан как Чизвик Рич 29А, а телефонистка подтвердила, что такое жилье действительно имеется и, что в Лондонском телефонном справочнике есть абонент по имени Палмер, Ф. (без уточнения мужчина это или женщина). Льюис увидел, что брови Морса слегка приподнялись, будто он что-то учуял, но со своей стороны Льюис не верил, что каждый, кто был в состоянии оказаться по какой-то случайности в пристройке отеля «Хауэрд», автоматически мог быть убийцей. Он набрал номер и подождал около минуты, пока телефон звонил у Палмеров, а потом положил трубку.

– Может, пошлем туда кого-нибудь?

– Еще рано, Льюис. Продолжайте звонить через каждые полчаса.

Льюис кивнул и просмотрел бланки четы Смитов.

– Какой у них адрес? – спросил Морс.

– Как видно из написанного, «Олдбрикхем 22, Спринг-Стрит, Глостер».

На этот раз брови Морса поднялись еще выше.

– Ого! Дайте посмотреть! – сказал он.

Льюис увидел, что Морс медленно качает головой, а кончики его губ растягивает улыбка.

– Готов заложить все свои сбережения, что такого адреса нет!

– Я ничего не хочу закладывать.

– Узнаю место, Льюис. Надо бы и вам его знать! Это та улица, на которой жили Джуд и Сью Фоули!

– Я с ними знаком?

– Из «Незаметного Джуда»[12]12
  Роман Томаса Харди (1840–1928), английского классика.


[Закрыть], Льюис! А «Олдбрикхем» – это имя, которое Харди использует вместо Рединг, если помните.

– Да, подзабыл в данный момент, – сказал Льюис.

– Умно! – Морс снова покачал головой, как бы в знак одобрения литературных предпочтений мистера и миссис Смит. – Реально нет причин пытаться, но…

Льюис уловил вздох девушки-телефонистки из 192[13]13
  Служба «Справки по телефону».


[Закрыть], когда она услышала, что он хочет узнать номер Дж. Смита. После небольшой паузы она сообщила, что нет абонента с таким именем в Глостере. Следующий звонок в полицию Глостера позволил установить, что в городе нет и улицы с названием Спринг-Стрит.

Льюис снова позвонил в Чизвик; никто не ответил.

– Как считаете, не пора ли заняться старухой Дорис – Дорис Аркрайт? – спросил Морс. – Может быть и она очередной мошенник.

Но прежде, чем они предприняли что-либо в этом направлении, прибыл курьер из патологической лаборатории с предварительным врачебным заключением. Доклад мало чего добавил к тому, что они уже знали со вчерашнего вечера: возраст между тридцатью пятью и сорока пятью годами; рост пять футов восемь с половиной дюймов («За ночь вырос на дюйм!» – отметил Морс). Отсутствуют следы дерева, стекла или железа в значительной по размерам лицевой ране, полученной в результате единственного сильного удара; зубы в исключительно хорошем состоянии для мужчины его возраста – только три маленьких пломбы слева, одна из них поставлена совсем недавно. В желудке нашли остатки нескольких видов овощей, вид которых подсказывал, что новых приемов пищи не было.

В сущности это было все, что содержал доклад. Не было информации по ключевому вопросу о времени наступления смерти. Но было примечание врача, нацарапанное кривым почерком в нижней части доклада. «Морс, сильно раздробленные поверхности носа и ушей помешают опознанию – они же не дают возможности сделать ясные снимки – а также это сделает мучительным осмотр для родственников. Что касается времени наступления смерти, то мне добавить нечего. Короче, вы знаете столько же сколько и я. Очень удивлюсь, если окажется, что знаете больше. Макс.»

Морс просмотрел доклад по возможности быстро, но если быть верными истине, далеко не молниеносно. Он никогда не мог читать быстро и всегда завидовал тем коллегам, кто имел способности просматривать центр страницы, одновременно обращая внимание на то, что написано слева и справа. Но две вещи – две простых и важных вещи – были отчаянно ясны, и Морс озвучил их словами:

– Не знают кто, Льюис, не знают и когда умер. Как всегда!

Льюис ухмыльнулся:

– Вопреки этому, старичок не плох.

– Ему пора на пенсию! Слишком стар! И пил много! Нет, старичок не плох, как вы сказали, но боюсь, что его звезда начала меркнуть.

– Однажды и Вы мне сказали, что меркнете, сэр!

– Как все мы!

– Пойдемте, осмотрим и другие спальни? – Льюис энергично встал, желая подтолкнуть к целенаправленной деятельности, будто бы впавшего в летаргию Морса.

– Не хотите ли сказать, что они могли забыть свои кредитные карточки?

– Никогда не знаешь, сэр, – Льюис подбросил большую связку ключей, которую ему дал Биньон, но Морс как будто не горел желанием двигаться.

– Мне пойти самому, сэр? Морс в конце концов встал.

– Нет! Пойдем, осмотрим комнаты. Вы совершенно правы. Начните с номера Палмеров.

В комнате Смитов, Пристройка 2, Морс огляделся без особого энтузиазма (так ведь горничная убиралась в Пристройках 1 и 2 еще днем?), после чего отвернул простыни на постели, подвигал ящички прикроватной тумбочки и заглянул в гардероб. Ничего. В ванной было видно, что кто-то из Смитов выкупался совсем недавно, так как большие белые полотенца были слегка влажными, мылом пользовались, как и обоими стаканчиками, которые стояли над умывальником. Но Морс был уверен, что тут нечего искать. Ничего не оставили. В корзинке для мусора не было порванных писем. Единственное – на ковре было несколько следов, больше всего у двери, оставленных ботинками и сапогами, в которых прошлись по снегу и слякоти. Во всяком случае, Морс был почти уверен, что Смиты, кто бы они ни были, не имели ничего общего с преступлением. По его мнению, было совершенно ясно, почему эти двое очутились в отеле «Хауорд», зарегистрировались в последний момент и покинули его, едва узнав об убийстве. «Смит, Дж.» (Морс был почти убежден в этом) – наверняка стареющий менеджер среднего звена, наскочивший на свою молоденькую секретаршу, при этом он соврал своей многострадальной супруге, что приходится ехать на бизнесконференцию в Мидленд на Новый год. Подобное поведение было таким обычным, Морс знал это; вероятно не было смысла больше заниматься этим вопросом. Но все же ему хотелось познакомиться с ней, так как по сведениям остальных гостей она была приятной и привлекательной женщиной. Он присел на постель и взялся за телефон.

– Я могу вам помочь? – это была Сара Джонстон.

– Знаете ли, что самое первое говорят вам, когда приходите на курсы гостиничных работников?

– О! Это вы.

– Вам говорят: никогда не спрашивайте «Я могу вам помочь?»

– Я могу вам помешать, инспектор?

– Звонил ли кто-нибудь из Смитов, пока они были здесь?

– По крайней мере, не из номера.

– Но это должно быть отражено в их счете, я хочу сказать, если звонили кому-нибудь?

– Даа, должно быть, – В ее голосе слышалось колебание, и Морс подождал, пока она продолжила. – Каждый телефонный разговор автоматически регистрируется.

– Тогда нет проблем.

– Но… инспектор, мы только что просмотрели счета, мы проверим еще раз, но мы почти уверены, что мистер и миссис Смит не оплатили счета перед отъездом.

– Почему вы не сказали мне об этом до сих пор? – грубо спросил Морс.

– Потому что… я… не знала, – ответила Сара, выговаривая отчетливо и тихо слова, едва удерживаясь от искушения бросить трубку.

– Сколько задолжали?

И снова на другом конце он ощутил колебание.

– Они заказали шампанское в номер, а это не дешево…

– Никто не заказывает дешевое шампанское в отеле, не так ли?

– Они заказали четыре бутылки…

– Четыре? – Морс тихонько присвистнул. – И каким точно был тот урожай, против которого они не смогли устоять?

– Это было «Вдова Клико» 1972 года.

– Хорошее?

– Как я уже сказала, дорогое.

– Насколько дорогое?

– По 29,75 фунта за бутылку.

– Сколько? – Морс снова присвистнул, его интерес к семье Смитов, сразу было видно, возобновился. – Четыре бутылки по двадцать девять фунтов это… Пфу!

– Думаете, что это важно? – спросила она.

– Кто забирал пустые бутылки?

– Мэнди – горничная, которая убирает номера.

– И где их оставила?

– За кухней находятся несколько мусорных ящиков.

– Кто-то еще интересовался шампанским?

– Нет, не думаю.

– То есть, должны быть в наличии эти четыре бутылки 72го или как его там года?

– Да, предполагаю.

– Вы что, не уверены?

– Не знаю.

– Хорошо, проверьте, и немедленно, прошу вас.

– Хорошо.

Морс вернулся в ванную и, не прикасаясь к стаканчикам, наклонился и понюхал один и второй. Но так и не понял, пахнут ли они вообще шампанским, хотя от одной сильно пахло какой-то ментоловой зубной пастой. Вернувшись обратно в спальню, он снова сел на постель, удивляясь чувству, что есть что-то в комнате, что он пропустил. Несмотря на это, он не смог найти ничего, как и причину своих подозрений. Он уже собрался уходить, когда в дверь постучали, и вошла Сара Джонстон.

– Инспектор, я… – губы ее задрожали, и стало совершенно ясно, что она вот-вот расплачется.

– Сожалею, что был груб с вами, – начал Морс.

– Я не об этом. Просто…

Он слегка обнял ее за плечи.

– Ничего не говорите. Этот скупердяй Биньон, так ведь? Не только не получил денег от Смитов за новогоднее пребывание, но и огреб убыток в сто девятнадцать фунтов – верно?

Она кивнула и, когда за большими круглыми очками блеснули слезы, Морс слегка приподнял ее очки, а она прислонилась к его плечу и капли покатились по ее щекам. Потом она подняла голову и улыбнулась, вытираясь ладонями; инспектор вытащил свой единственный платок, когда-то белый, а сейчас грязно-серый и сунул ей в руку. Она попыталась сказать что-то, но Морс ее опередил.

– Ну, подруга моя, зачем так переживать из-за Биньона? И из-за этих – семейки Смитов! Я позабочусь, чтобы их отыскали – рано или поздно.

Сара кивнула.

– Сожалею, что была так глупа.

– Забудьте об этом!

– Вы упоминали о пустых бутылках? Ну, в мусорном ящике их только три. Вероятно, последнюю забрали с собой – нет ее там.

– Может быть, не допили до конца?

– Не очень удобно возить полупустую бутылку с газированным напитком.

– Ну да, невозможно заткнуть ее плотно, верно?

Она усмехнулась, чувствуя себя теперь намного счастливее и поняла, что смотрит на Морса и спрашивает себя, есть ли у него жена, или череда подружек, или его вообще не интересуют такие вещи. Трудно было понять. Она осознала, что последние минуты была сама не своя. И это было правдой.

– Теперь вам лучше? – услышала она его голос, но интерес к ее состоянию был не продолжителен, и он не сказал больше ничего, когда она повернулась и вышла из спальни.

Через несколько минут Морс просунул голову комнату Пристройки 1 и увидел Льюиса на коленях перед унитазом.

– Нашли что-нибудь? – спросил он.

– Еще нет, сэр.

Вернувшись в Оперативный штаб, Морс позвонил в лабораторию и успел застать врача.

– Могло это быть бутылкой, Макс?

– Возможно, – согласился мрачный врач. – Но если так, то она не разбилась.

– Хотите сказать, что даже и вы смогли бы найти кусочки стекла на лице убитого?

– Даже и я.

– Как думаете, при подобном ударе бутылка разбилась бы?

– Если это была бутылка, хотите сказать.

– Да, если это была бутылка.

– Не знаю.

– Ну, а как думаете, черт побери!

– Зависит от бутылки.

– Бутылка от шампанского.

– Я столько времени уже не видел такую, Морс!

– Представляете ли хотя бы, тот кто убил Балларда, был левшой или удар нанесен правой рукой?

– Если играл в теннис правой рукой, вероятно, нанес нечто вроде бэкхенда[14]14
  Вид удара в теннисе.


[Закрыть]; если был левшой, вероятно, ударил смеш[15]15
  Вид удара в теннисе.


[Закрыть].

– Вы на редкость любезны!

– Пытаюсь помочь.

– Ну, наш теннисист с левой или с правой руки замахивался?

– Не знаю, – сказал врач.

Льюис пришел через четверть часа, чтобы сообщить своему кислому шефу, что тщательный обыск номера Палмеров не дал абсолютно никаких результатов.

– Не имеет значения, Льюис! Давайте снова попытаемся позвонить Палмерам.

Но с места, где сидел, Морс услышал длинные гудки и понял, что, по крайней мере, сейчас к телефону никто не подойдет.

– Что-то не очень везет нам сегодня, а? – сказал он.

– У нас еще много времени, сэр.

– А старая Дорис? Нежели и ей не дозвонимся? Уверен, что хотя бы она дома – греет свои мозоли у радиатора.

– Хотите я попробую?

– Да!

Но в районе Кидерминстера на Ворстер-Роуд 114 не фигурировала никакая Аркрайт, ни под какими инициалами. Имелся, однако, абонент по этому адресу и после необходимых пояснений со стороны Льюиса в связи с характером расследования, служащий дал ему номер, по которому он и позвонил.

– Я могу поговорить с мисс Дорис Аркрайт, пожалуйста?

– Думаю, вы ошиблись номером.

– Это Ворстер-Роуд 114?

– Да.

– И у вас нет мисс или мистера Аркрайта?

– Тут мясной магазин, мистер.

– А, понимаю. Извините за беспокойство.

– Ничего.

– Просто не могу поверить! – сказал Морс тихо.

Пятнадцатая глава
Четверг, 2го января, после полудня

Даже у цивилизованного человечества можно наблюдать слабые следы моногамного инстинкта.

Бертран Рассел, «Брак и мораль»

Супруг Элен Смит, Джон, сказал ей, что вернется в час к ленчу, и она приготовила продукты для омлета с грибами. Сама она ничего не собиралась есть. Ей было бы очень трудно проглотить, что бы то ни было, так как ее желудок сжимался от страха.

Только прошли титры новостей в час дня, как она услышала скрип тормозов «БМВ» снаружи по гальке – того же «БМВ», который простоял незамеченным весь Новый год в большом многоэтажном гараже торгового центра на Вестгейт в Оксфорде. Она не повернулась, когда почувствовала легкий поцелуй на шее, занятая разглядыванием ногтей своих грубоватых пальцев, покрытых отличным маникюром… Как отличались они от тех, какими были пять лет назад, когда она впервые встретила Джона, и когда он отчитал ее за привычку грызть заусенцы. Да, он оказал на нее благоприятное во многих отношениях влияние за время их совместной жизни. Это было точно.

– Элен! Мне нужно съездить в Лондон после обеда. Возможно, вернусь поздно вечером сегодня, но если задержусь, не беспокойся. У меня есть ключи.

– Оо! – В тот момент она не хотела рисковать, выражая свои мысли яснее.

– Вода в ванной теплая?

– Ага!

– Подождешь с омлетом, пока я искупнусь по-быстрому?

Она подождала, пока он вошел в ванную. Подождала, пока не услышала шум текущей воды, даже подождала еще пару минут на всякий случай, после чего легко и тихо ступила на дорожку и, почти трясясь от напряжения, нажала на ручку передней левой дверцы темносинего «БМВ». Она была не заперта.

Через два часа после того, как мистер Джон Смит залег в свою ванную в Рединге, Филлипа Палмер лежала и глядела в потолок спальни в своей со вкусом декорированной и недавно обставленной мебелью квартире на втором этаже в Чизвике. Она заприметила мужчину, который сейчас лежал рядом с ней, в 12:30 в баре отеля «Экзекьютив» недалеко от Парк-Лейн. Он был высок, одет в темный костюм, с преждевременными залысинами, вероятно чуть старше сорока лет. Для Филлипы он был человеком, который мог оплатить ее услуги, хотя никогда нельзя быть уверенной заранее в таких вещах. Экстравагантные цены в этом отеле (который был любимым местом охоты Филлипы) были почти всегда связаны с организацией бизнеса и не имели прямой связи с клиентурой отеля (преимущественно мужской).

Она сидела у стойки бара, скрестив ноги в прозрачных чулках, в короткой юбке с разрезом. Она услышала «Привет», сказанное приятным голосом; приняла его предложение что-нибудь выпить – джин с тоником; после, не теряя времени, спросила его, не хочет ли он «пошалить» – по опыту зная, что этот термин весьма эффективен и привлекает большинство мужчин. Он заколебался, и она прижалась к нему, по его телу прошел чувственный трепет, когда она погладила рукой с темнокрасными ногтями его бедро. Цена, время и место были оговорены с быстротой, неизвестной другим видам переговоров, и вот теперь – лежала – знакомая история! – в собственной комнате, в собственной постели и с едва скрываемой досадой ждала, когда истекут оговоренные два часа (по 60 фунтов за час). Она с самого начала оценила его верно: человек с пассивными и даже вуайеристскими наклонностями, чего никак не ожидаешь от того, кто ступил на путь прелюбодеяния. За прошедшие два часа они дважды механически занимались любовью, что не заняло и нескольких минут, а Филлипа была этим почти довольна. Он собирался после «минутного отдыха», как он выразился, попытаться еще раз реализовать свою накопленную сексуальную энергию. Но, к счастью (с точки зрения Филлипы), минутный отдых перешел в дремоту с похрапыванием.

Телефон прозвонил в первый раз в 14:30. Настойчивый звонок сильно обеспокоил мужчину, который был раздет, но она ему сказала, что звонит сестра, и он вроде бы поверил и успокоился. Он спросил ее, не оденет ли она пижаму пока они в постели – просьба знакомая ей, поскольку большинство клиентов предпочитали полураздетость, а не полную обнаженку. Она знала также, что медленное расстегивание пуговиц на платье со спины мучительное и более эротичное переживание, чем простое одевание ночной рубашки через голову или спускание ее по бедрам.

Было 15:15, когда телефон зазвонил снова, и Филлипа склонилась к трубке, при этом почувствовала на себе жадный взгляд мужчины.

– Миссис Палмер? Миссис Филлипа Палмер? – Голос звучал сильно и ясно, и она знала, что мужчина возле нее все слышит.

– Даа.

– Это сержант Льюис, из полиции в Темз-Вэлли. Я бы хотел поговорить с вами о…

– Видите ли, сержант. Можете перезвонить мне через десять минут? Я только что искупалась…

– Хорошо. Вы ведь будете там, миссис Палмер?

– Разумеется! Почему же мне не быть?

Мужчина седел на краю постели и натягивал носки, видимо встревоженный словами «сержант Льюис», и Филлипа почувствовала облегчение от того, что денежные вопросы были решены до начала сеанса. Филлипа редко видела человека, который одевался бы так быстро, и была довольна, что он простился и ушел, не мешкая, хотя и был, вероятно, неплохим человеком. Его нижнее белье было самым чистым из того, что она видела за последние недели, а кроме того, он не вспоминал о жене, если таковая вообще имелась.

Когда телефон вновь зазвонил через десять минут, голос на другом конце был иным: интересным и воспитанным, он ей понравился, и он представился как главный инспектор Морс.

Морс считал, что будет разумнее, если именно он (а не Льюис) поедет и допросит женщину, которую они, наконец, нашли на другом конце телефонной линии в Чизвике. Он оценил готовность Льюиса поехать, но подчеркнул важность того, что кто-то (Льюис) должен остаться в отеле и «быть на стреме». Льюис, который слышал подобные доводы сотни раз, усмехнулся про себя, и повез Морса на вокзал Оксфорда, чтобы успеть на поезд в 16:34 до Паддингтона.

Шестнадцатая глава
Четверг, 2го января после полудня

И ищущий находит.

Мф.7:8

Возвращаясь с Оксфордского вокзала, Льюис чуть не соблазнился мыслью закончить рабочий день пораньше и вернуться домой. Он был на ногах с 5 часов утра, а сейчас уже без малого 17:00. Это было слишком для любого. Но он не исполнил свое намерение, и это решение стало ключевым при поиске ответа на загадку Пристройки 3.

Он решил перед возвращением домой осмотреть в последний раз комнаты в пристройке и с этой целью вышел из Оперативного штаба через главный вход (ограждение между главным входом в пристройку и четырьмя используемыми комнатами не было убрано). Потом прошел наискосок к уже знакомому боковому входу, у которого все еще стоял на посту полицейский в форме.

– Открыто, сержант, – услышал Льюис, пока копался в многочисленных ключах.

– Останетесь до семи, а потом можете идти, – сказал Льюис. – Я только гляну еще разок.

Льюис прежде всего по-быстрому осмотрел единственный номер, на который до сих пор никто не обращал внимания, Пристройка 4, и в ней сделал одно открытие – увы, совершенно бесполезное. На верхней полке встроенного гардероба он нашел глянцевый журнал, изобилующий вульгарными порнографическими снимками, сопровождаемые краткими пояснениями на языке, который Льюис определил как скандинавский (из-за многочисленных букв «и»). Если бы Морс был здесь (Льюис в этом уверен), он уселся бы на ближайшую постель и подробно просмотрел бы журнал. Льюиса всегда удивляло как такой разумный и чувствительный человек как Морс, может вести себя в тоже время таким бесподобно грубым образом. И все же он знал, что ничто и никогда вероятно не изменит меланхоличного и равнодушного Морса. Льюис оставил журнал на той же полке, решив, что шефу лучше не знать о нем.

В самой Пристройке 3 было так много следов от мела, так много покрытых порошком поверхностей, а мебель так переставлена, что было невозможно рассчитывать найти какую-либо улику, не замеченную ранее. Льюис погасил свет и закрыл дверь на ключ.

В Пристройке 1, комнате Палмеров, Льюис не нашел ничего, что пропустил бы при предыдущем осмотре; прежде, чем погасить лампы и закрыть дверь за собой, он остановился всего на момент у окна, разглядывая собственную тень в продолговатом желтом свете, протянувшуюся по снегу. Оставалась последняя комната, в которой жили Смиты, и тогда действительно закончится этот длинный, предлинный день.

В Пристройке 2 он не нашел ничего особенно важного. Льюис знал, что Морс уже осмотрел здесь все с педантичным вниманием. Во всяком случае, у Морса было творческое воображение, с которым Льюис не мог тягаться, и в прошлом случались вещи – такие странно неуловимые вещи – которые Льюис пропускал, а Морс находил почти мимоходом. Но все же, не будет особого вреда, если он бросит последний взгляд, прежде чем будет дано разрешение Биньону продолжать использовать эти комнаты в гостиничной деятельности.

Пять минут спустя Льюис сделал волнующее открытие.

Сара Джонстон видела отъезд Льюиса незадолго до 18:00, когда он развернул машину перед пристройкой, а по стенам и потолку ее неосвещенной комнаты заметались желтые отблески фар. Потом вновь опустился зимний мрак. Она никогда ничего не имела против темноты; даже когда была маленькой девочкой, всегда предпочитала закрытые двери спальни и погашенные лампы. И сейчас, поглядывая наружу, она была довольна, что уже стемнело. У нее все еще побаливала голова; она опустила в стакан с водой две таблетки растворимого аспирина и покачивала его, ожидая пока лекарство растворится. Мистер Биньон попросил ее остаться еще на одну ночь, и, при сложившихся обстоятельствах, было бы не любезно с ее стороны не согласиться.

Погода была странно непоследовательна: после сильных ветров и снегопада, сегодняшняя ночь была спокойной, огни в пристройке погашены, включая и лампы в большой комнате сзади пристройки, которой пользовались Морс и Льюис. Пресса, полиция, зеваки – все вроде бы разошлись. Разъехались и новогодние гости, все вернулись по домам – все за исключением одного, того, кто уже никогда не увидит своего дома. Единственными следами, напоминающими о празднике, были украшенные лентами веревки, которые опоясывали пристройку, а также единственный полицейский в фуражке с черно-белыми клетками. Дыхание его замерзало на морозе, время от времени он притоптывал ногами и все плотнее закутывался в пальто. Она подумала, что надо бы предложить ему что-нибудь, когда услышала, как Мэнди точно под ее окном спрашивает его, не хочет ли он чашку чая.

Сама же она выпила горький на вкус напиток, включила лампу, вымыла стакан, поправила смятое покрывало на кровати и включила телевизор – в шесть часов передавали новости. В этот второй день нового года мир по известным причинам был наполнен катастрофами, ограблениями, бунтами и терроризмом. И все же подобные массовые бедствия ее пугали меньше, чем беспокоящее убийство одного единственного человека в двадцати метрах от места, где она сейчас находилась. Она выключила телевизор и подошла к окну, решив опустить шторы, чтобы переодеться к ужину с Биньонами. Странно!

В пристройке горел свет, и она удивилась, кто бы это мог быть. Вероятно, это был полицейский, так как у бокового входа его уже не было. Почти наверняка в Пристройке 2 был свет, если судить по желтому освещенному квадрату на снегу перед зданием. Потом свет погас и, застывшая у окна с разведенными руками Сара только собралась задернуть шторы, как заметила фигуру точно у бокового входа в пристройку, прислонившуюся к стене. Ее сердце дрогнуло, и она почувствовала, как перехватило дыхание, пока она стояла там, оцепенев на несколько секунд, от того что увидела. Потом она ожила. Стукнула дверью, бросилась вниз по лестнице, влетела через главный вход, после пробежала к боковой двери главного здания, где обнаружила полицейского с чашкой горячего чая в руке, болтающего с Мэнди.

– Там кто-то есть! – прошептала Сара дрожащим голосом и указала на пристройку.

– Извините, мисс?

– Я только что видела кого-то у двери.

Мужчина заспешил к пристройке, а Сара и Мэнди нетерпеливо шли в нескольких шагах за ним. Они увидели, как он открыл боковую дверь, (она не была закрыта на ключ, это, по крайней мере, было ясно) после чего в коридоре блеснул колеблющийся свет, а после вновь погас.

– Там сейчас никого нет, – сказал озабоченный полицейский, ясно осознав, что его могут обвинить в неисполнении служебных обязанностей.

– Там был кто-то, – настаивала тихо Сара. – Был в Пристройке 2 – я уверена. Я видела свет на снегу.

– Но комнаты закрыты на ключ, мисс.

Сара ничего не сказала. Было только два комплекта запасных ключей и Биньон (Сара знала это) отдал один из них сержанту Льюису. Но сержант Льюис уехал. Неужели сам Биньон использовал ключи? Неужели худая фигура, которую она видела у двери, был Биньон? И если так – какого дьявола?..

Сам Биньон, в пальто, но без шляпы, как-то внезапно возник ниоткуда и теперь стоял позади них, настаивая (после того как понял, что произошло) на повторной проверке. Сара проследовала за Биньоном и полицейским в коридор пристройки, где сразу заметила, что кто-то стоял – причем в последние несколько минут – у двери. На ковре остались от чьих-то подошв кусочки талого снега и не растаявшие снежинки, блестевшие в свете неоновых ламп.

И снова в своей комнате Сара ломала голову над только что случившимся. Полицейский никому не позволил дотрагиваться или открывать дверь в Пристройку 2, а сразу попытался позвонить Льюису по номеру, который ему дали для связи в случае необходимости. Но оказалось, что Льюис еще не вернулся, и этот факт до какой-то степени усилил уверенность Биньона и полицейского, что тот возвращался обратно по какой-то, возможно, совсем простой причине.

Но Сара не стала говорить, что фигура, которую она видела у двери пристройки, не могла быть широкоплечим сержантом Льюисом. Могла ли, однако, быть мистером Биньоном? Допуская такую возможность, Сара в тоже время считала ее почти невероятной. В данных обстоятельствах ее взгляд на этот вопрос был более значим, чем у всех остальных. Она была не только единственным свидетелем фигуры, тайком мелькнувшей у двери, но она была и единственным человеком, по крайней мере сейчас, который знал нечто более существенное: несмотря на то, что от комнат в пристройке было только два комплекта запасных ключей, была возможность и у кое-кого другого войти в номер этим вечером, без необходимости выбивать дверь или разбивать окно. У двоих, в сущности. На табло позади стойки регистрации торчал пустой крючок, на котором должен был висеть ключ от Пристройки 2, с прикрепленным к нему продолговатым черным пластиком с надписью «Хауорд». Потому что мистер и миссис Джон Смит оставили не оплаченным счет, но прихватили с собой ключ от комнаты.