Текст книги "Тайна Пристройки 3"

Автор книги: Колин Декстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Седьмая глава
Среда, 1го января, после полудня

 
Но если того одного смог добыть —
Не ищи подтверждений нигде;
Ибо Тысячный будет тонуть или плыть
С тобою в любой воде.
 

Редьярд Киплинг, «Один из тысячи»

Начальник полиции Оксфорда имел международную известность благодаря своим успехам в борьбе с терроризмом; этот Новый год принес ему меньше проблем, чем ожидалось. Из-за плохой погоды, воспрепятствовавшей пресловутым мирным гражданским шествиям от Карфакса до Гринхем-Комен, а также из-за отложенного матча первого дивизиона между Оксфорд Юнайтед и Эвертоном, большинство полицейских сил, мобилизованных и в городе, и в провинции, оказались не у дел. Правда, случился ряд катастроф на шоссе А40, но без серьезных ранений и больших пробок.

По сути это был достаточно спокойный новогодний день. В 18:30 шеф полиции уже собрался покинуть свой кабинет в Управлении полиции в Кидлингтоне, когда суперинтендант Белл, из Городского управления в Сент-Олдейтсе, позвонил и спросил, нет ли случайно среди персонала лишнего инспектора из Отдела уголовных преступлений.

Телефон долго звонил, прежде чем единственный обитатель холостяцкой квартиры на Бэнбери-Роуд в Северном Оксфорде приглушил звук финала Die Walkuere[5]5
  «Валькирия» – опера Рихарда Вагнера.


[Закрыть], и ответил.

– Морс! – сказал он резко.

– А, Морс! – (Полицейский начальник ожидал, что все и сразу узнают его голос, и в большинстве случаев так и было.) – Предполагаю, что вы только что выползли из постели и готовы к новой бурной ночи?

– И вас с Новым Годом, сэр!

– Ну, год, похоже, будет хорош для преступности, Морс: в нижнем конце вашей улицы произошло убийство. Предполагаю, что вы не имеете с ним ничего общего, разумеется.

– Я в отпуске, сэр.

– А, не имеет значения! Возьмете отгулы позже в январе.

– Или в феврале, – пробормотал Морс.

– Можно и в феврале! – согласился шеф полиции.

– Боюсь, что этим вечером я занят, сэр. Участвую в финале викторины в пабе, во «Фрайяре».

– Рад слышать, что есть люди, проявляющие такое доверие к вашим умственным способностям.

– Я действительно хорош, если исключить спорт и попмузыку.

– О, это я знаю, Морс! – Теперь шеф полиции говорил совсем медленно. – Я тоже верю в ваши умственные способности.

Морс вздохнул в трубку, сохраняя спокойствие, а начальник продолжил:

– У меня в распоряжении дюжина ребят, если вам потребуются.

– На дежурстве ли сержант Льюис? – спросил Морс, полностью сдавшись.

– Льюис? А, да. В сущности, он будет проезжать мимо и заберет вас. Я подумал, знаете ли, хм…

– Вы очень любезны, сэр.

Морс положил трубку и отошел к окну, где осмотрел необычно пустую, как бы оглохшую улицу. Только некоторые машины время от времени проезжали по обледеневшей мостовой. Вопреки всему этому, Льюис согласился приехать. Вообще-то, подумал Морс, он вероятно с радостью оторвется от просмотра телепрограммы новогоднего вечера.

На лице Морса появилось едва заметное злорадство, когда он увидел, как полицейская машина застряла в слякотной колее. Он махнул рукой мужчине, который вышел из нее – крепкому, на вид слегка простоватому человеку, для которого единственным недостатком в его спокойной жизни, полной добродетелей, было ненасытное пристрастие к яйцам и жареному картофелю, а также страсть к быстрой езде.

Сержант Льюис глянул вверх на окна квартиры и заметил жест, которым Морс поприветствовал его. Был бы Льюис внимательнее, он заметил бы в глубокой тени холодных синих глаз Морса проблески пламени почти радостного удовольствия.

Восьмая глава
Среда, 1-го января, вечер

И потому я выхожу к вам, вооружившись иллюзией вменяемости, которая есть у столь многих из нас.

А.Д. Баттон, вице-маршал авиации

Льюис припарковался позади двух полицейских машин у отеля «Хауорд», перед главным входом которого стоял полицейский в форменной фуражке с черно-белыми клетками. Его коллега в такой же униформе охранял вход в прилегающее владение ниже по Бэнбери-Роуд.

– Кто расследует случившееся? – спросил Морс первого полицая, проходя через фойе, и отряхивая снег с ног.

– Инспектор Морс, сэр.

– Знаете, где он? – спросил Морс.

– Не уверен, сэр. Я только что прибыл.

– Знакомы с ним?

– Никогда его не видел.

Морс прошел дальше внутрь, а Льюис похлопал полицейского по плечу и прошептал ему на ухо:

– Когда его увидишь, Морса то есть, он ведь главный инспектор и очень строг, так что – повнимательней, парень.

– Ну, разве мы не пара! – пробормотал Морс, пока они вдвоем стояли перед стойкой регистрации. В комнатенке с кассовым окошком сержант Филлипс из Городского отдела по борьбе с уголовной преступностью (Морс был с ним знаком) говорил с бледным и озабоченным человеком, представленным им как мистер Джон Биньон, владелец отеля. И вскоре Морс и Льюис знали от самого владельца столько же – то есть почти ничего – сколько и все остальные о недавно случившейся трагедии в отеле.

Двое детей из семьи Андерсенов только что закончили лепить снеговика, и уже смеркалось, когда подошел их отец мистер Джеральд Андерсен. И именно он заметил, что одно из окон с задней стороны первого этажа пристройки открыто. Увиденное его удивило, поскольку было морозно и дул северный ледяной ветер. Приблизившись, он увидел, как колышутся от сквозняка полуопущенные шторы. Он не стал подходить вплотную к окну, под которым (он это заметил) снег был нетронут. Вернувшись в отель, он рассказал о случившемся жене, потом по ее настоянию поделился беспокойством с владельцем – к 17:00. И это было все. В результате оба – Андерсен и Биньон, прошли в пристройку и по застланному ковром коридору приблизились ко второй справа двери, на ручке которой висела табличка с просьбой на английском, французском и немецком к возможным непрошенным посетителям не беспокоить обитателя комнаты. Постучав несколько раз, Биньон открыл резервным ключом дверь и сразу понял, почему человек внутри не в состоянии (очевидно уже достаточное время) реагировать на стук либо беспокоиться по поводу ледяных порывов ветра.

Человек на кровати был мертв, а комната холодна как могила.

Почти сразу слух об убийстве разлетелся по отелю. И, несмотря на неистовые протесты Биньона, большинство гостей (включая, как оказалось, всех из пристройки), наплевав на закон, упаковали багаж, подхватили чемоданы (в одном случае даже не оплатили счет) и покинули отель «Хауорд», до приезда сержанта Филлипса с Сент-Олдейтс в 17:40.

– Что? – взревел Морс, когда Филлипс объяснил, как позволил еще четверым гостям покинуть отель, после того как проверил их имена и адреса.

– Но ведь ситуация была очень сложной, сэр, и я подумал…

– Господи! Вам никогда не говорили, что при сомнительных обстоятельствах нужно задержать подозреваемых! А что делаете вы, сержант? Говорите им: «проваливайте»!

– Я собрал подробные…

– Просто замечательно! – ядовито ответил Морс.

Биньон, который стоял рядом совсем обескураженный, пока Морс (не без основания, надо признаться) распекал незадачливого Филлипса, решил прийти на помощь.

– Положение действительно было очень сложным, инспектор, и мы подумали…

– «Подумали»! – то, как Морс повторил это слово, припечатало того как наказание за подобное нахальство, и стало ясно, что ему с первого взгляда не понравился собственник отеля. – Мистер Биньон, вам ведь не платят, чтобы вы думали в таких случаях? Нет? Но мне-то платят! Платят даже и сержанту Филлипсу. И если я только что ругал его, так это потому, что я в принципе уважаю то, что он думает и что пытается делать. Но был бы вам очень обязан, если бы вы не высказывали свои мысли, пока я не попрошу вас об этом – можно?

В конце этой небольшой проповеди голос Морса стал холодным и ровным как снег, который Сара Джонстон видела этим утром. Сама она, сидя молчаливо в рецепции, была напугана новоприбывшим, и больше всего его резким тоном. Но по слухам, лицо найденного в Пристройке 3 трупа, было ужасно обезображено. И ее успокаивал тот факт, что в полиции оценили серьезность преступления и прислали человека из высших служащих Отдела уголовных преступлений. Однако он был странен, этот мужчина с пронизывающими глазами – глазами, которые вначале напомнили ей некоторых фанатичных политиков, которых она видела по телевизору – глазами, как бы направленными к далекому воображаемому горизонту. И все же это было не совсем так, и она это поняла, когда подавив первоначальный гнев, он посмотрел на нее так прямо и дерзко, что она была готова поклясться в тот момент, что он ей подмигнул.

Это был человек, которого она видела накануне!

Вошел еще один мужчина – сгорбленный человек, которого она уже видела раньше. В глазах Сары он тоже был странным представителем рода человеческого. На его печально опущенных тонких губах висела сигарета, а несколько прядей прямых черных свалявшихся на желтоватом темени волос делали его похожим на мелкого лавочника.

Как ни странно, в течение пятнадцати лет, которые они были знакомы – и уважали друг друга – Морс неизменно обращался к полицейскому врачу по имени, тогда как врач всегда называл Морса полным именем.

– Я здесь уже почти час, – начал врач.

– Медаль ожидаете, или что? – сказал Морс.

– Вы ведете следствие?

– Да.

– Ну, тогда идите и смотрите. Буду в вашем распоряжении, когда позовете.

Вышагивая непосредственно за Биньоном, Филлипсом и Льюисом, Морс пошел к пристройке, но посредине остановился и воззрился на огромный подъемный кран, вознесшийся на пятьдесят метров над землей, будто благословляя или проклиная оба крыла постройки, между которыми находился.

– Меня не смогли бы заставить делать эту работу, Льюис, – сказал он, пока его взгляд витал по нестабильной конструкции, на верхотуре которой предполагалось находиться оператору.

– В этом нет необходимости, сэр. Этим можно управлять и с земли, – Льюис указал на платформу, всего в двух метрах над землей, из железного пола которой под разными углами торчали рукоятки рычагов. Морс покачал головой и обратил свой взгляд с кабины крана на крестообразную железную мачту, черневшую на фоне нахмуренного темного неба.

Они вошли через боковую дверь пристройки, Морс по-быстрому осмотрел застланный ковром коридор, протянувшийся на десять метров перед ним. Его конец был обозначен досками, оттуда со временем откроется проход прямо в фойе. Морс прошелся до конца коридора и осмотрел временное препятствие: по наскоро зацементированному полу, поверх кирпичей, были набросаны разномастные балки. В результате строительной деятельности у законченной части пристройки пластом с метр лежал тонкий слой пыли, и было ясно видно, что никто не входил и не выходил оттуда. Морс обернулся и некоторое время рассматривал короткий коридор, по которому они пришли и множество грязных следов обуви (среди которых и их собственные) на темно-красном ковре, цвет которого был также неприятен Морсу, как и репродукция позднего Ренуара, висевшая на стене справа.

Стоя там и все еще оглядываясь на боковой вход, он отметил простую географию пристройки. Из коридора можно было выйти через четыре двери: направо были номера 2 и 1, и точно напротив 1 был номер 4, а за тесной не застланной ковром лестницей (временно закрытой, но без сомнения ведущей на незаконченный второй этаж) была дверь номера 3. Из того что он понял раньше, Морс не питал большую надежду обнаружить некие уличающие отпечатки пальцев на ручке двери, которую уже трогал Биньон, а может и другие. И все же он посмотрел на ручку с известной надеждой, а также и на треугольную табличку, которая все еще висела на ней.

– Слово «stören» пишется с умлаутом[6]6
  Фонетический знак, две точки над соответствующей буквой в немецком языке.


[Закрыть], – сказал Морс.

– Ja! Das sagen mir alle[7]7
  Да! Все мне так говорят – (нем.)


[Закрыть], – ответил Биньон. Морс, познания которого в немецком основывались на его страсти к Рихарду Вагнеру и Рихарду Штраусу, и который именно поэтому был не в состоянии вести разговор на этом языке, решил, что разумнее будет не затрагивать больше эту тему. А также решил, что Биньон может быть не такое уж ничтожество, каким показался из-за невзрачной внешности.

Внутри Пристройки 3 сразу справа дверь вела в маленькое тесное помещение с умывальником, унитазом и ванной с душем. В самой спальне мебель состояла из двух кроватей, сдвинутых вместе и заправленных белыми покрывалами, прикроватных тумбочек и телевизора в углу, а налево от двери был встроенный гардероб. И все же не мебель привлекла внимание Морса и Льюиса, застывших у двери. Перед ними на более удаленной части кровати всего в метре от окна лежало тело мертвеца. Морс всегда чувствовал отвращение при непосредственном осмотре трупов, но он знал, что должен это сделать. Однако то, что он увидел, было достаточно странно: мужчина в карибском наряде лежал на боку с лицом, повернутым к ним, а голова его утопала в большой свернувшейся луже крови, похожей на красное вино, выплеснутое на снег. Левая рука мертвеца была подвернута под тело, но правая выглядывавшая из длинного рукава голубой рубашки – без сомнения была рукой белого человека.

Морс, отводя глаза от этой кровавой сцены, перевел долгий и потрясенный взгляд на окно, потом посмотрел на телевизор, и наконец, втиснулся в маленькую туалетную.

– Появился ли человек, который будет снимать отпечатки? – спросил он Филлипса.

– В любой момент прибудет, сэр.

– Скажите ему, чтобы осмотрел радиатор, телевизор и унитаз в туалете.

– Что-нибудь еще, сэр?

Морс пожал плечами.

– Пусть решит сам. Я никогда особенно не рассчитываю на отпечатки.

– Не знаю, сэр, но ведь… – начал Филлипс.

Но Морс поднял руку, подобно священнику, благословляющему паству, и прервал то, что Филлипс вознамерился сказать ему.

– Я приехал сюда не для того чтобы спорить, молодой человек! – Он снова осмотрелся и уже собрался покинуть Пристройку 3, но вернулся в комнату и открыл ящик тумбочки под телевизором, а потом другой, внимательно заглядывая в углы.

– Ожидали найти что-нибудь? – спросил Льюис тихо, когда они вдвоем с Морсом возвращались в отель.

Морс покачал главой.

– Просто привычка, Льюис. Однажды в гостинице в Тенби нашел банкноту в десять фунтов, всего-навсего.

Девятая глава
Среда, 1го января, вечер

Большим преимуществом гостиниц является то, что в них можно скрыться от домашней жизни.

Дж. Б. Шоу

Возвратившись в гостиницу, Морс лично обратился к гостям, которых собрали в бальном зале (по мнению Льюиса не особенно внушительном), и сообщил всем о случившемся (что они и без того уже знали), попросил их не пропустить ничего и сообщить полицейским все, что могло бы помочь (как будто они сами не сделали бы этого!).

Никто из тех, кто все еще оставался в отеле, не горел желанием преждевременно возвращаться домой. В действительности, как вскоре понял Льюис, «убийство в пристройке» стало в радиусе нескольких километров самым волнующим событием для достаточного количества людей. Более того, часть из них вроде бы не особо желала удаляться от сцены преступления, а большинство остальных даже были счастливы там находиться. Им льстила возможность поделиться собственными воспоминаниями о прошлом вечере, которые помогли бы в разгадке совершенного убийства. Никто из этих гостей не выглядел обеспокоенным наличием не пойманного убийцы в окрестностях Оксфорда – а, в сущности, у них и не было оснований для подобного беспокойства.

Пока Льюис проверял документы гостей, Морс сидел рядом с Сарой Джонстон и просматривал корреспонденцию тех гостей, которых сержант Филлипс отпустил подобру-поздорову домой.

Бледная Сара, вся на нервах, закурила сигарету, глубоко затянулась и выпустила дым. Морс, который накануне (в тысячный раз) отрекся от этой вредной привычки, повернулся к ней с отвращением.

– Вероятно, от вас пахнет старой пепельницей, – сказал он.

– Да?

– Да!

– Кому?

– Хотите сказать «для кого»?

– Хотите, чтобы я вам помогала или нет? – сказала Сара и ее худощавое лицо вспыхнуло.

– Пристройка 1? – спросил Морс.

Сара подала два листа бумаги, прихваченных скрепкой; на нижнем из них было написано следующее:

29А Чизвик Рич

Лондон, W4

20 декабря

Уважаемые господа,

Мы с супругой хотели бы зарезервировать номер на двоих – по возможности с двуспальной кроватью – на празднование Нового года, предлагаемое Вашим отелем. Если есть подходящая комната, будем рады получить от Вас подтверждение.

Искренне Ваш,

Ф. Палмер

Сверху этого рукописного письма, был напечатан на машинке ответ (с инициалами Дж. Б./С.Дж.), который Морс по-быстрому просмотрел.

Уважаемый мистер Палмер,

Благодарю Вас за письмо от 20 декабря. Наша Новогодняя программа пользуется большой популярностью и в настоящий момент почти все наши номера в основной части отеля заняты. Но может быть Вас заинтересует специальное предложение по размещению (пожалуйста, просмотрите последнюю страницу прилагаемой брошюры) в номерах недавно законченной пристройки по цене три четверти от номинальной. Несмотря на некоторые небольшие неудобства, мы верим, что комната Вам понравится, и очень надеемся, что Вы с супругой воспользуетесь нашим предложением.

Прошу Вас своевременно уведомить нас о своем решении – предпочтительно по телефону. Предпраздничная почта не очень надежна.

Искренне Ваш,

Других писем не было, но прямо на верхнем листе синей ручкой было написано: «Принято 23 декабря».

– Помните их? – спросил Морс.

– Боюсь, не очень хорошо. – Она припомнила темноволосую привлекательную женщину примерно тридцати лет и добротно одетого мужчину, по виду преуспевающего бизнесмена, вероятно лет на десять постарше. Но это было почти все. И вскоре поняла, что люди, о которых подумала, действительно были Палмерами.

– Пристройка 2?

Тут документы, которые вынула Сара, были совсем скудны: гостиничный бланк отметил тот факт, что некий мистер Смит – некий «Мистер Дж. Смит» – позвонил 23 декабря. Ему было сказано, что в последний момент некто отказался от брони, и сейчас в пристройке есть свободный номер, для резервирования которого он должен немедленно отправить письменное подтверждение.

– Здесь нет никакого подтверждения, – пропыхтел Морс.

– Нет. Вероятно, задержалось из-за рождественской почты.

– Но они прибыли?

– Да, – Саре вновь показалось, что она их вспомнила – и главное его, очень примечательный мужчина, преждевременно поседевший, невероятно добродушный, излучавший какое-то сияние вокруг себя.

– И много у вас бывает «Джонов Смитов»?

– Да, достаточно.

– Управляющего это не беспокоит?

– Нет! Меня тоже. Или предпочитаете, чтобы я сказала: «Я тоже не беспокоюсь»?

– Это было бы чересчур педантично, ведь так, мисс?

Сара почувствовала его проницательный взгляд на своем лице и вновь (внутренне взбесившись) ощутила, что ее щеки пламенеют.

– Пристройка 3?

Сара полностью сознавала, что Морс знает намного больше, чем она о ситуации в Пристройке 3, но подала корреспонденцию без комментариев – машинописный текст, к которому был приложен также напечатанный на машинке ответ.

Уважаемый владелец,

Прошу Вас забронировать номер для меня и моего супруга в отеле «Хауорд» на период Новогодних праздников. Мы хотели бы воспользоваться специальными ценами, предлагаемыми для номеров в «пристройке». Из Вашей брошюры мы поняли, что эти комнаты расположены на первом этаже, а это для нас очень важно, так как мой супруг страдает от головокружений и не может подниматься по лестницам. Мы бы предпочли двухместную кровать, если возможно, но это не обязательно. Прошу Вас ответить по возможности быстро (адрес на конверте), поскольку мы предпочитаем все организовывать предварительно и нас не будет по этому адресу (смотрите выше) после 7 декабря, так как мы уезжаем в Челтем.

Искренне Ваша

Энн Баллард (миссис)

Соответственно ответ (помеченный датой 2 декабря) был следующим:

Уважаемая миссис Баллард,

Благодарю Вас за письмо от 30 ноября. Мы рады предложить Вам комнату на двоих на первом этаже пристройки с двуспальной кроватью на Новогодние праздники.

Ждем подтверждения от Вас письмом или по телефону.

С нетерпением ожидаем встречи с Вами и Вашим супругом. Мы уверены, что Ваше пребывание у нас будет приятным.

Искренне Ваш,

Ручкой прямо на письме было написано «Принято», вместе с датой «Зго декабря».

Морс снова перевел взгляд на письмо миссис Баллард и уделил (по крайней мере Саре Джонстон так показалось) необъяснимо долгое время перечитыванию его скудного содержания. В конце концов, он медленно покачал головой, отложил оба листка и посмотрел на нее.

– Что можете вспомнить об этой паре?

Это был тот вопрос, которого Сара боялась, так как ее воспоминания были не то чтобы смутными, скорее спутанными. Она считала, что именно миссис Баллард взяла ключ после регистрации. Она ушла к пристройке около четырех часов после обеда накануне Нового года. Она появилась в своем иранском облачении только перед началом праздника и сказала про отвратительные надписи на стене в дамском туалете. В это же время мистер Баллард, одетый в странный карибский костюм, состоявший из голубой рубашки, белых брюк, большого тюрбана и высоких до колен сапог из искусственной кожи, вышел из мужского туалета – почти перед началом ужина. Мистер Баллард в сущности ел очень мало в тот вечер (это правда, Сара сама убрала первые два блюда нетронутыми). Мистер Баллард почти весь вечер был рядом со своей женой, как будто оба были в состоянии какого-то любовного опьянения. Мистер Баллард ее пригласил – ее, Сару! – потанцевать в конце вечера, когда события у нее в голове начали уже путаться, и чем больше она мучилась вспоминая, тем больше все смешивалось…

Все это Сара рассказала Морсу, который проявил подчеркнутый интерес (как ей показалось) к самым неясным моментам, которые она смогла вытащить из своих хаотичных воспоминаний.

– Он был пьян?

– Нет. Мне кажется, что почти не пил.

– Не пытался ли вас поцеловать?

– Нет! – Сара почувствовала, как лицо ее снова покраснело, осознавая, что Морс забавляется ее стеснительностью.

– Нет необходимости краснеть! Никто никого не обвинил бы, если б некто захотел поцеловать вас после одной из ваших пьяных ночных забав, любовь моя!

– Я не ваша «любовь»! – Губы ее затрепетали, и она почувствовала, как слезы наполнили ее глаза.

Но Морс уже не смотрел на нее. Он поднял трубку телефона, набрал номер справочной.

– На Вест-Стрит 84 нет Баллардов, – прервала его Сара. – Сержант Филлипс…

– Нет, я это знаю, – тихо сказал Морс, – но ведь вы не возражаете, если я просто проверю.

Сара молчала, пока Морс в течение нескольких минут говорил с кем-то и расспрашивал об именах и номерах домов на улице. И независимо от того, что узнал, он не показался ни удивленным, ни разочарованным, он просто положил трубку и по-мальчишески ухмыльнулся.

– Сержант Филлипс был прав, мисс Джонстон. Нет мистера Балларда на Вест-Стрит 84, в Чиппинг-Нортоне. Даже и номера 84 нет! Это должно заставить вас задуматься? – спросил он, постукивая пальцем по письму, которое Сара сама написала именно на этот несуществующий адрес.

– Я не могу думать! – сказало Сара тихо.

– А Пристройка 4?

В этом случае письмо, отправленное из Ворстер-Роуд 114, Кидерминстер и имевшее дату 4го декабря, было образцом редкостной лаконичности, написанное мелким почерком:

Уважаемый сэр,

Одноместный – по возможности самый дешевый – номер на период Новогодних праздников. Пожалуйста, подтвердите.

Ваша,

Дорис Аркрайт

Соответствующее подтверждение было прикреплено сверху письма, подписано самим Биньоном и имело дату 6 декабря. Но прямо на письме карандашом было написано: «Отказано 31 декабря – снег».

– Сама позвонила? – спросил Морс.

– Да, вероятно говорила с мистером Биньоном, я так думаю.

– Вы не потребовали вернуть деньги за бронь?

Она покачала головой.

– Мистер Биньон считает, что это не хорошо для нашего бизнеса.

– Вероятно у вас не много отказов?

– Совсем мало.

– Правда? Но у вас были люди только в трех из четырех номеров в пристройке!

Да, он был прав. Он, похоже, был из тех противных людей, которые знают, что всегда правы.

– Эта старая дева раньше останавливалась у вас? – продолжил Морс.

– Что вас заставляет думать, что она старая дева, инспектор?

– Так имя-то какое – Дорис Аркрайт! Предполагаю, что это цветущая девяностолетняя бабка и водит старый «Остин».

Сара открыла рот, но сразу же закрыла. Морс (наблюдавший за ней) нацепил очки на свой еврейский нос и снова оглядел краткое письмо Дорис Аркрайт.

– Думаете, что она имеет какое-то отношение к случившемуся? – спросила Сара.

– Думаю ли? – Он выждал несколько полных напряжения секунд, потом снял очки и посмотрел на нее со смехом. – Нет, не думаю, что она вообще имеет какое-то отношение к убийству. А вы, мисс Джонстон, имеете?