Текст книги "Три изысканных детектива (сборник)"

Автор книги: Клод Изнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 49 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Пятница 16 февраля

Виктор припарковал велосипед у книжного магазина в тот самый момент, когда Жозеф отпирал дверь.

– Вижу, вы спешили как на пожар. Не стоило. Я должен тут еще подмести и вытереть пыль. Обычно этим занимается мама, но после вчерашней «сцены у фонтана» она осталась в своей квартире на Висконти. Некоторым везет – могут уединиться, когда пожелают.

– Вам тоже никто не мешает оставаться дома! – бросил Виктор. Он поставил велосипед в кладовку и теперь что-то искал на полках и столах.

– Спасибо за совет, сам бы я ни за что не догадался. Вы что-то потеряли?

– Одну бумажку. Должно быть, выронил, когда записывал адреса книжных магазинов.

– Это, случайно, не страница «Энтрансижан»? Она лежит под Четвертым томом «Истории Франции» Анкетиля. [305]

– Как, черт возьми… Это вы…

– Да. И, к вашему сведению, я ее прочел. Итак, дорогой шурин, наслаждаемся описанием гнусных преступлений? Или… – Жозеф сделал многозначительную паузу, делая вид, что сосредоточился на изучении своей метелки, – или вы уже ведете расследование, а меня решили в игру не брать?!

– Откуда такие мысли?

– Я не вчера родился! Вы записали на полях имена…

– Имена друзей, которым я собираюсь нанести визит.

– Морис Ломье – ваш друг? Да неужели? Вы мне…

Жозеф не договорил – раздался звонок телефона.

– Это меня! – крикнул со второго этажа Кэндзи.

Он прямо в халате сбежал по ступеням вниз, схватил трубку и тут же заулыбался.

– Замечательно, дорогая, до вечера, – сказал он, повесил трубку и насвистывая пошел наверх, не замечая иронических ухмылок Жозефа и Виктора. На середине лестницы он остановился и сообщил нарочито безразличным тоном:

– Я снял в городе кабинет, чтобы при необходимости иметь возможность поработать в тишине и покое. Ничего особенного, маленькая комнатушка, спартанские условия – стол, стул и койка. Само собой разумеется, когда я буду там работать, одному из вас придется заменять меня здесь. – И Кэндзи легкой походкой проплыл в туалетную комнату, пробормотав себе под нос старинную японскую пословицу: «Самый плохой чай сладок, если заварен из свежих листочков».

Жозеф и Виктор были так ошеломлены, что отреагировали не сразу, а потом Виктор расхохотался.

– Чертов Кэндзи! «Замечательно, дорогая, до вечера»! Должно быть, снова объявилась его танцовщица.

– Кабинет, как же! Не кабинет, а гарсоньерка с двухспальной кроватью и всем прочим!

– Нашему другу, Жожо, пришла в голову та же идея, что и вам, но он вас опередил.

– Не называйте его больше уменьшительной кличкой, это непочтительно, – произнес недовольный голос.

Мужчины расступились, пропуская Эфросинью. Облаченная в кроличье манто и шляпу с перьями, достойная матрона напоминала могиканина, вышедшего на тропу войны. В обеих руках у нее было по тяжелой кошелке с капустой, тыквами разной формы и топинамбуром.

– Как раз наоборот, мадам Пиньо, – не согласился Виктор, – такое обращение говорит, что ваш сын – член нашей семьи. И вы тоже, – поспешно добавил он. – Вы сегодня на редкость элегантны.

– Гм… Не пытайтесь меня умаслить. Я притащила в этот дом столько овощей, что вы можете переименовать свою книжную лавку в зеленную! Посторонитесь!

Появился одетый с иголочки, благоухающий лавандовой водой Кэндзи.

– Даже монахи нуждаются в независимости, – пробормотал он, устраиваясь за столом.

– Не всяк монах, на ком клобук, – тихо парировал Жозеф и продолжил, повысив голос: – Мсье Мори, мсье Легри хочет послать меня оценить библиотеку в Вожирар, что очень некстати – у меня много работы, а это займет три или даже четыре часа. Будьте так добры, предупредите Айрис.

Кэндзи кивнул.

– Отправляйтесь. Слава богу, клиентов сейчас немного. Но не задерживайтесь, я должен буду уйти.

Жозеф надел клетчатый пиджак и кепи.

– Идемте, Виктор, это на другом конце города!

Виктор чертыхнулся, но подчинился.

– Вы совсем обезумели! – возмущенно воскликнул он, когда они вышли на улицу.

– Вовсе нет! Вы взяли след, и я тоже хочу участвовать в охоте. Пойдем, я сегодня добрый, угощу вас чашкой кофе в «Потерянном времени», и вы введете меня в курс дела. И помните, вы – будущий дядюшка моего ребенка.

Виктор бросил на него незаметный взгляд. Жозеф взрослеет, с ним придется считаться как с равным. Он предпринял последнюю попытку:

– Айрис Пиньо вряд ли понравится…

– Как и вашей супруге Таша Легри. Но мы вовсе не обязаны ставить их в известность. Поклянемся молчать, как доблестные рыцари, чтоб мне провалиться на этом месте.

Виктор сообщил Жозефу всю имевшуюся у него информацию, и они решили отправиться на улицу Абукир – до нее с улицы Сен-Пер было ближе, чем до улицы Шофурнье.

Фиакр высадил их на площади Побед с конной статуей Людовика XIV. Многочисленные вывески с крупными золотыми буквами портили величественный вид фасадов с аркадами, увенчанными ионическими пилястрами. На углу улицы Этьен-Марсель Виктор брезгливо отвернулся от двух новых зданий, выстроенных по соседству со старинным домом. Париж XIX века незаметно проникал в историческую часть города, и можно было не сомневаться, что со временем бесценный декор, столь дорогой сердцу иллюстратора Альбера Робида, исчезнет без следа, а его место займет шумный муравейник без души и сердца.

Они свернули к улице Абукир, где соседствовали магазины, торгующие дорогими тканями, шелками, кружевом и тюлем, и скромные пошивочные ателье. Между фабрикой искусственных цветов и лавкой модистки стоял шестиэтажный дом под номером 68. Виктор и Жозеф вошли в располагавшийся на первом этаже магазин.

Освещение было тусклым, в темную глубину зала уходила вереница столов с нагроможденными на них стопками одежды, стены были обтянуты серой тканью. Комиссионеры, поглаживая рулоны ткани, вели переговоры с приказчиками.

Виктор представился хозяину, забавному толстяку с родимыми пятнами на щеках.

– Мы с моим другом пишем книгу о моде и сочли нужным поинтересоваться ценами. Нас удивило, что изделия из прочного на вид драпа стоят так дешево: брюки – два с половиной франка, костюмы – девять. Как производителям удается держать такие цены?

Польщенный хозяин пригласил гостей на экскурсию по магазину.

– Все пять этажей забиты товаром, мы уже боимся, что тюки начнут падать нам на головы. В этом главное неудобство парижских помещений. Приходится двигаться вверх, а не вширь.

Они прошли по коридорам, поднялись по лестницам, то и дело уступая дорогу приказчикам, перетаскивающим с места на место тяжелые рулоны и отрезы, и попали в мастерские. Тут обстановка напоминала улей. Одни швеи строчили, другие занимались отделкой, третьи обметывали петли, четвертые трудились исключительно над фальцовкой.

– Эти женщины заняты монотоннейшим трудом, – высказал свое мнение Виктор. – И сколько же они получают?

– Три франка в день, и это совсем неплохо по нынешним временам. Нужно просто правильно распределять бюджет.

– И экономить на еде, нарядах и развлечениях, – прошептал стоявший поодаль Жозеф.

– Сколько часов длится их рабочий день? – спросил Виктор.

– Четырнадцать. И виноваты в этом не производители и не оптовики, а клиентура больших магазинов. Мы вынуждены все время понижать цены, что сказывается на жалованье служащих. К тому же лето – мертвый сезон.

Прозвучал звонок на обеденный перерыв. Девушки разошлись кто куда. Виктор и Жозеф откланялись и проследовали за стайкой юных мастериц до дома под номером 60, где располагалась дешевая столовая, открытая прихожанками протестантской церкви. За девяносто сантимов здесь подавали мясное блюдо, овощи и десерт плюс вино, пиво или молоко. Большинство девушек – швеи, закройщицы, портнихи, брючные мастерицы и жилетницы – довольствовались супом за пятнадцать сантимов и рагу за тридцать.

Жозеф приметил банкетку, на которой сидели рыжая веснушчатая болтушка и жеманная девица, которая то и дело смотрелась в висевшее на стене зеркало И поправляла свои светлые букольки. Он увлек за собой Виктора, и они устроились на свободных стульях напротив.

– Вы позволите, мадемуазель?

Рыжая хихикнула, а блондинка воскликнула:

– До чего галантные господа!

– Мы будем рады угостить вас, если вы, конечно, не против, – вступил в разговор Виктор.

Девушки молча переглянулись.

– Что тут такого, Петронилла? – визгливым голосом произнесла рыжая.

– Петронилла… Прелестное имя!

– Я – Жозеф, а он – Виктор.

– А я – Флорина. Гарсон, четыре комплексных обеда, хлеба и вина! Что на десерт?

– Воздушные пирожные с кремом! – гаркнул пробегавший мимо официант.

– Мы выпьем кофе. Согласны, господа?

– Конечно, – кивнул Жозеф. – Мы друзья Луизы Фонтан, вы ее знаете?

– Лулу? Она три недели как уволилась. Заявила, что с рабством покончено, что она сыта по горло и больше не будет обметывать подкладку и портить себе зрение. Я бы тоже хотела так поступить.

– Наверняка заарканила какого-нибудь богатея! – безапелляционным тоном объявила Флорина и принялась за салат из помидоров с петрушкой.

– Лулу повезло больше. Ее наняла подруга детства, та приехала из Америки и дала ей непыльную работенку – за хорошие деньги. Не бог весть что, конечно, зато прощай, проклейка! Чудесный салат, обожаю помидоры!

Виктор спросил:

– А как зовут эту подругу?

– Понятия не имею. Лулу послала куда подальше Лионеля – это наш мастер, мерзкий старикашка с шаловливыми ручонками. Да уж, она не упустила счастливый случай! Вот бы мне так повезло…

– А где она живет?

– Подруга из Америки? Ты не знаешь, Флорина?

Та покачала головой.

– Она мне не сказала.

– А Лулу где живет?

Виктор хотел пнуть Жозефа ногой под столом – Ломье уже дал ему адрес девушки, но наткнулся на туфельку Флорины, и она фыркнула.

– А говорили, что ее знакомые. Вы, часом, не сутенеры? Пытаетесь нас облапошить?

В этот момент гарсон принес вареную свинину с чечевицей, и девушка смягчилась. Жозеф поспешил ее успокоить.

– Я молочный брат Лулу, мы вместе росли в Шаранте.

– А она говорила, что в детстве жила в квартале Фландр, – бросила Петронилла, с вожделением косившаяся на тарелку Виктора.

– Позже, после того как ее мать переехала в Париж, – подтвердил Жозеф.

– Невкусно, мсье Виктор?

– Просто нет аппетита. Если хотите…

Петронилла не заставила себя уговаривать. Ее аппетит говорил о полной лишений и вечно голодной жизни.

Обольстительная улыбка Жозефа и щедрость Виктора прогнали последние сомнения рыжеволосой швеи.

– Лулу живет на улице Шофурнье, 8, в меблирашках. Я была там всего раз и больше не пойду ни за какие коврижки! Видели бы вы, какая там грязь! А соседи…

Виктор понял, что вытянул из девушек все что возможно, и встал из-за стола.

– Нам пора, Жозеф.

– Как, уже? – воскликнула Флорина. – А десерт? А кофе?

– Я заплачу по счету и попрошу, чтобы вам принесли наши порции.

– Ну же, останьтесь, нам с вами весело, вы такие приличные господа! – Флорина мяла в руках салфетку, взволнованная знаком, который Виктор, как она решила, подал ей под столом.

Жозеф догнал Виктора у кассы.

– Приходите завтра! – крикнула им вслед Петронилла.

Мужчины вышли из столовой и остановились на тротуаре. Секретарши, модисточки, телефонистки возвращались на свои рабочие места. Виктор принял решение, как действовать дальше.

– Езжайте в магазин, Жозеф, а я отправлюсь к Лулу и присоединюсь к вам позже.

– А почему не наоборот?

– Таша проведет весь день в «Ревю бланш». А вас ждет Айрис, – объяснил Виктор и огляделся в поисках фиакра.

Улица Шофурнье примыкала к улице Боливар и поднималась к заросшим кустарником контрфорсам холмов Шомон, где и заканчивалась подковообразным тупиком. В сточной канаве плескалась грязная жирная вода, в воздухе стояли резкие запахи – кислые и сладковатые винные пары отравляли атмосферу. Здесь навеки поселились скорбь и отчаяние. Мальчишки залезали в поломанные коляски, разгонялись, на полном ходу неслись мимо облезлых фасадов и тормозили у кабачка мистера Смита, а потом поднимались обратно пешком, таща свой транспорт на вытянутых руках.

Появление фиакра привлекло внимание завсегдатаев бара. Любопытные потянулись к ветхому зданию, где располагалась лавка ростовщика, – местные проститутки закладывали здесь за два су всякий хлам. Булочник, прачка, торговец железным ломом, их детишки и соседи окружили Виктора.

У дома номер 8, меблированного пансиона, сулившего постояльцам все современные удобства, крепкая тетка со щетинистым подбородком сообщила Виктору нужные сведения.

– Лулу? Она внесла плату три недели назад. Эта девушка не из тех, что сбегают тайком. Я не пускаю одиноких, но о ней ничего дурного не скажу. Ей покровительствовал отец Бонифас, так что волноваться было не о чем!

– Где она теперь поселилась?

– Она не сказала, а я с расспросами не лезла.

– А отец Бонифас может знать адрес?

– Наверное, ведь он ей помогал. Раньше Лулу жила в общежитии для швей у сестер-благотворительниц, на улице Мобёж. Ей надоело спать в дортуаре, она мечтала снять дешевую комнатку, франков за десять в месяц, вот и обратилась к отцу Бонифасу. Он защищает бедняков, помогает им, чем может.

– Где мне его найти?

– Плевое дело. Пойдете по улице Аслен, [306]только поторопитесь, это опасное местечко, попадете на улицу Бюрнуф, а там идите в диспансер рядом с бульваром Ла Виллетт.

Виктор углубился в грязный, узкий, не больше метра в ширину, проход. Справа был палисадник со сгнившим заборчиком, слева – мрачные лачуги без окон и дверей с грудами мусора вокруг.

На пересечении улиц Аслен и Монжоль «Отель дю Бель Эр» предлагал комнаты любителям женской ласки, пожелавшим воспользоваться услугами местных Венер.

Над лестницей Аслен стояли два здания примерно одинакового вида – «Отель де Бухарест» и «56 ступеней», нависавших над земляной площадкой. Какой-то безумец нагромоздил тут кучу лачуг, грязных и трухлявых домов, вряд ли спасавших своих обитателей от ветров и непогоды. Тупики и немощеные улочки захлебывались в грязи и нечистотах. В этой клоаке в ужасной тесноте жили бледные дети, голодные псы, публичные девки, сутенеры, безработные, старики, старухи и клошары.

Виктор прошел мимо выводка проституток: все они – тучные, с дряблыми телами, и худые, как сама смерть, – были в пеньюарах, не скрывавших их сомнительные прелести.

– Привет, красавчик-брюнет, пойдешь со мной? Я в минуту тебя ублажу, увидишь небо в алмазах! Оставайся, за двадцать су и полштофа получишь все, что захочешь!

Виктор повернул обратно. Вслед ему раздавались сальные шуточки, но он не реагировал и уже решил было, что опасность миновала, когда дорогу ему заступил апаш в красном шейном платке и картузе.

– Мне нужен карточный партнер. Решай сам, милорд. Либо играешь со мной, либо уважишь одну из этих дам. Рекомендую выбрать Марго – ее прозвище Депозитная Касса. Хотя резвушка Жижи ничуть не хуже. Товар хорош, так что раскошеливайся!

– Вы очень любезны, но я ни в чем не нуждаюсь, – спокойно отвечал Виктор.

Негодяй замер, перенеся вес тела назад, в ладони блеснуло лезвие ножа, но тут в грудь ему уперся чей-то кулак.

– Спрячь-ка нож, Малыш Луи, и думай, что говоришь. Высланному реклама не нужна. Будь тише воды, ниже травы и пойди сосни часок! А этот нож я заберу.

Эту тираду произнес здоровяк с тонзурой и веселым загорелым лицом. Под белой, знававшей лучшие времена сутаной на нем было латаное-перелатаное пальто, оттопыривавшееся на солидном животе. Он взял Виктора за плечо и отвел в сторонку.

– Послушайтесь доброго совета, мсье, избегайте наших мест: вы слишком хорошо одеты, это вызывает зависть. Здесь живет не только шпана, но временами люди приходят в возбуждение, и тогда случаются прискорбные инциденты.

– Отец Бонифас?

– Верно, друг мой, я – отец Бонифас.

– Спасибо, что вмешались, я… А что такое «высланный»?

– Тот, кому запрещено жить в столице. Малыш Луи далеко не ангел, но сердце у него доброе. В прошлом году он спас лошадь, тонувшую в канале Сен-Мартен. Прыгнул в воду и с помощью веревки вытянул ее на берег. Но потом он пырнул ножом соперника и стал парией.

– Вы дали ему убежище?

– Так велит моя вера. Меня здесь побаиваются, потому что я умею урезонивать упрямцев.

Он показал Виктору огромные кулаки.

– Не беспокойтесь, я редко пускаю их в ход. Предпочитаю лечить себе подобных – в юности я изучал медицину. Что до морали, то ее я оставляю имущим, они любят о ней поговорить, а здесь людям не до нее – они редко когда едят досыта. Мы пришли, вот мои владения, мой диспансер.

Они вошли в чистенькую комнату с побеленными известью стенами. Своей очереди ждали три пациентки. У одной был подбит глаз, другая кормила грудью тщедушного младенца, третья, голубоглазая девочка, укачивала одноногую куклу.

Отец Бонифас вздохнул.

– Года через два этот выросший на навозной куче цветок станет одной из ста тысяч проституток, удовлетворяющих животную страсть мужчин всех сословий.

Священник сделал женщинам знак подождать и провел Виктора в тесную смотровую.

– Здесь я практикую и по мере скромных сил пытаюсь утишать несчастья и боль моих пациентов. Из лекарств у меня мало что есть.

Виктор подошел к застекленному шкафчику. Огуречник, сухая горчица, настойка йода, перекись водорода, банки, вата, бинты, борный спирт и арника составляли арсенал, с помощью которого отец Бонифас боролся с туберкулезом, недоеданием, язвой и прочими недугами бедняков.

– Ну и как прикажете лечить сифилис и принимать преждевременные роды? Я выслушиваю несчастных женщин и делаю, что могу.

– Они могли бы выбрать более почтенную профессию.

– Друг мой, с какой планеты вы свалились? Законы писаны для богачей. Гражданский кодекс запрещает девушке выходить замуж до пятнадцати лет, зато уголовный дозволяет выйти на панель в тринадцать! Женщина из народа впадает в нужду, если ее бросает муж, но развестись с ним не может. А дети – легкая добыча, любой негодяй легко подчинит их своей воле. Когда рождается первенец, муж начинает поколачивать жену, а после рождения второго ребенка уходит из семьи.

– И тогда его место занимает сутенер. Но почему женщина идет на это?

– Ей же надо на что-то жить! Вот вам пример. Одна из моих пациенток добилась предписания суда на содержание для дочери, но у той нет отца, и мать ничего не получит.

– Я не понимаю.

– Фактический отец не есть отец юридический: гражданский кодекс запрещает устанавливать отцовство.

Отец Бонифас пожал плечами, взял флакон арники и вышел в предбанник.

– Итак, Фернанда, ты снова ударилась об дверцу буфета? Хорошенький же у тебя синяк! – Он говорил мягко, его слова звучали успокаивающе.

Фернанда только моргнула в ответ.

– Держи, сестрица, будешь делать примочки три раза в день. Только помни, настойка щиплется, так что покрепче закрывай глаз. Посиди тут, я сейчас вернусь.

Он улыбнулся и едва заметно нахмурился, но, когда вернулся к столу, снова был сама невозмутимость. Виктор знал этот обычай: военный вождь никогда не показывает истинных чувств своим людям и все переживает в одиночку, укрывшись в стенах палатки.

– Вы принадлежите к миссионерскому ордену?

– Когда-то давно я жил в Африке. Работал в больнице. Теперь служу сирым и бедным, пытаюсь облегчить страдания тех, кого отвергло общество, и… Впрочем, историю своей жизни я вам пересказывать не стану! Чем могу быть полезен, мсье…

– Виктор Легри.

– Вы хотите пожертвовать денег на мою деятельность?

– Как раз собирался предложить, – откликнулся Виктор, доставая бумажник.

– Очень великодушно. Думаю, вас привел сюда не только альтруистический порыв?

– Вы правы. Мне назвали ваше имя, когда я наводил справки о кузине одной моей хорошей знакомой, Луизе Фонтан.

– Лулу? Она прелесть. Серьезная, работящая. Я забочусь о ней с тех пор, как ей стукнуло двенадцать лет.

– Три недели назад она…

Скрипнула дверь, и на пороге возникла женщина с ребенком на руках.

– Минутку, Марион.

Отец Бонифас повесил на шею стетоскоп.

– Продолжайте, мсье.

– Лулу переехала.

– Знаю, она меня предупредила. Надеюсь вскоре ее увидеть, она собирает для меня лекарственные травы.

– Больше на нее не рассчитывайте… Лулу задушили у таможни Ла Виллетт.

Несколько секунд отец Бонифас стоял, склонившись над хромированным подносом с пузырьками, а когда повернулся к Виктору, лицо у него было до крайности расстроенное.

– Вы уверены?

– Да. Ее кузина официально опознала тело в морге. Хотя Луиза Фонтан выкрасила волосы в черный цвет.

– Многие мои пациенты умирают, хотя я мог бы их спасти. Большинство из них уходят тихо, просто не хотят больше жить. Но Луиза… Лулу…

Его голос дрожал, в глазах стояли слезы. Виктор удивился такой чувствительности в жестком, больше похожем на грузчика с рынка, чем на священника, человеке.

– Да покоится она с миром, и свет Господень пребудет над ней вечно, – прошептал отец Бонифас и перекрестился. А потом пристально посмотрел на Виктора. – Мсье Легри, мне кажется, вы не были со мной полностью откровенны. Что вам от меня нужно?

– У вас есть адрес последнего места жительства Лулу? – спросил Виктор.

– Нет… Какое несчастье! Она была хорошей девочкой!

В комнате повисла гнетущая тишина. Секунд тридцать отец Бонифас стоял неподвижно и молча смотрел на Виктора.

– Нет, мсье, – твердо повторил он. – Лулу ничего не рассказала мне о своих планах, а я не расспрашивал, хотя, наверное, должен был. Она казалась очень счастливой.

– Сожалею, что принес дурную весть, – тихо произнес Виктор. – Не буду вам больше мешать.

У выхода он столкнулся с Марион. Она схватила его за руку.

– Я слышала ваш разговор. Кое-кто может быть в курсе насчет Лулу. Элиана Борель, она живет на улице Монжоль, все называют ее Моминетта. Вы найдете Элиану у кафе «Под вывеской л’Элизе», сошлетесь на меня.

Виктору очень не хотелось возвращаться на улицу Монжоль. [307]Это место напоминало ему населенные хищниками джунгли. По небу плыли разноцветные облака, за треснувшими во многих местах стеклами зажигались керосиновые лампы. В воздухе звучала мелодия:

 
Когда все возрождается для надежды,
И зима уходит далеко-далеко… [308]
 

Виктор заметил кабачок на углу и вошел. Головы посетителей повернулись к нему, и он не на шутку испугался, но все тут же вернулись к своим разговорам.

– Да пошла ты, он отказался платить за ночь!

– …Укокошила сенатора в этот самый момент… Аневризма… ее прозвали Жницей.

Здоровяк в вязаной фуфайке угощался у стойки дешевым красным вином.

– Не скажете, где живет Моминетта? – спросил у него Виктор.

Любитель пикета дважды сплюнул и ответил со смешком:

– Мсье знаток! Напротив, на шестом, справа.

 
Я снова увижу Нормандию!
Этот край дал мне жизнь.
 

Коридор дома напоминал то ли пещеру, то ли вход в подземелье. Виктору пришла в голову мысль о Дворе чудес из «Собора Парижской Богоматери» Виктора Гюго. Отхожие места были устроены прямо на лестничных клетках и издавали ужасающее зловоние. Виктор задыхался и шагал через две ступени, торопясь добраться до шестого этажа. Наверху вонь оказалась еще сильнее – тут пахло еще и из выставленных к лестнице помойных ведер. На шестом этаже Виктора едва не сбил с ног полуголый, весь покрытый татуировками верзила. Виктор постучал в дверь.

– Входите, свободно.

В первый момент ему показалось, что он ударится головой о низкий потолок. Унылый полумрак зимнего вечера просачивался через окно в грязное помещение, воздух был тяжелым, атмосфера удушающей. Виктор разглядел грубую железную кровать со сбившимся в комок тюфяком, от простыней пахло ландышем, с балок свисали какие-то тряпки, на полу стоял таз. Обнаженная женщина поливала себя из кувшина с выщербленным носиком.

– Располагайся, сейчас закончу мыться и буду вся твоя.

Виктор замер. Близость этой девушки пробуждала давно забытые юношеские эмоции, у него зачастил пульс.

– Я пришел не за пустяками, мне нужно с вами поговорить.

Она была очень молода и, пожалуй, привлекательна, хоть и сильно накрашена.

– Вы только посмотрите на него! Ты ошибся адресом, здесь не исповедальня!

– Я вам заплачу.

– Деньги вперед, – мрачно потребовала она.

Виктор положил на кровать пять франков.

– Меня прислала Марион. Знаете, где обосновалась Луиза Фонтан?

– Лулу? Она верная товарка! Когда меня вышвырнули из мастерской, дала в долг, а на такое мало кто способен. Младенец Иисус вернул ей все сторицей, она теперь живет, как буржуазна, на улице Винегрие, у мадам Герен, сама мне сказала перед тем как уйти. – Она прикусила губу. – Черт, я же обещала хранить секрет… Вы ведь не сделаете ей ничего плохого?

Девушка подошла очень близко к Виктору, он вздрогнул от неожиданности, по телу прошел спазм. Она выглядела такой беззащитной. Он вдохнул ее запах, она прижалась к нему упругой грудью, и ее нежные плечи разбудили в нем желание.

– Я друг.

Девушка вгляделась в лицо Виктора.

– Да, я тебе верю, чувствую, какой ты романтичный. Уверен, что не хочешь меня? Это бесплатно…

Она подталкивала его к кровати. Хрупкая, соблазнительная… Внутренний голос увещевал: «Неужели ты не устоишь? Разве у тебя нет иных желаний, кроме плотских?»

– Я тебе не нравлюсь? – шепнула она.

– Нравитесь. – Он сделал над собой усилие и мягко высвободился. – Но я женат и влюблен в свою жену.

– Ты странный тип, но твоей жене повезло! Ладно, исчезни.

– Тысячу раз спасибо, мадемуазель, желаю вам удачи.

Виктор вышел за дверь, услышал плеск воды и вдруг понял, что вся его одежда пропиталась ароматом ландыша.

«Придется принять ванну».

Он подумал о Таша и почувствовал стыд.