Текст книги "Кошачий глаз"

Автор книги: Клод Авелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

4

– А мой? – спросила она, подняв голову. – Что ты сделал с моим чемоданом? Ты взял на полгода и оставил в Париже?

Отец и дядя не вмешивались. Извержение вулкана началось.

– Человек, который подвез меня на вокзал, перепутал чемоданы и дал мне свой.

– Что за человек? Твоя невеста?

– Нет. Один американец. Телеграммы не было?

– Какая телеграмма? Какой американец? Куда делся мой чемодан?

– Позволь мне рассказать, бабушка. Я так плохо себя чувствую…

– А вот и кофе, – поспешно сказал Жонне. – Садись, мама, и ты, сынок. Тебе полегчает. Внутри чемодана должен быть адрес хозяина. Куда ты поставил чемодан, Леонар?

– У входа. Сейчас принесу.

Эмилия поставила кофе на стол, а Мария-Луиза взобралась на свой стульчик.

– Отлично, – сказал Жонне. – Перекусим спокойно, и в контору! Порядочный человек умеет совмещать приятное с полезным.

– Вот, мама, – вступил в разговор Леонар. – Если немного подвинуть чашки, можно поставить чемодан рядом с тобой.

– Какое мне до него дело! Я хочу свой. Этот крохотный, будто несессер. Как ты мог перепутать? Откуда взялся этот твой американец?

– Жан-Марк не мог из-за ливня поймать такси, и тот его подбросил, – ответил Жонне.

– А метро на что? У него ног нет?

– Совсем неплохой чемодан, – заметил Леонар. – Красивая кожа.

– Открой его, Жан-Марк, – попросил Жонне.

– Это нескромно, – сказал Жан-Марк.

– Ты больше считаешься с каким-то иностранцем, чем с собственной семьей! – возмутилась бабушка. – Наверное, эта рухлядь набита всяким хламом, и твой американец здорово выиграл от замены.

– Ну, скорее, Жан-Марк, – торопила Мария-Луиза.

Раз, раз – и оба замка открылись одновременно. Жан-Марк поднял крышку.

– Визитной карточки нет, – сказал Леонар.

Вся семья склонилась над чемоданом.

– Я не собираюсь пить из-за вас холодный кофе. – Бабушка придвинула к себе чашку.

– Какой чудесный шелк! – воскликнула Эмилия.

– Он напоминает китайский, но это наше, лионское производство, – определил Леонар.

Жан-Марк стал разглядывать желто-голубой шелк, лежащий в чемодане: желтый дракон на фоне неба, такого голубого, что настоящее небо за окном казалось очень пасмурным. Эмилия взялась за конец пояска.

– Что это? Платье? Халат?

– Ты уверен, Жан-Марк, что благородная особа, спасшая тебе жизнь, не была американкой или китаянкой? – спросила бабушка, намазывая хлеб маслом.

– Вынь это, Эмилия, – нетерпеливо сказал Жонне. – Потом положим назад.

– Да, это халат, – промолвил Леонар. – А что за качество, дети мои!

Жан-Марк, судорожно схватившись за край стола, пробормотал себе под нос:

– Это невозможно!

Он не смотрел уже на халат, который Эмилия повесила на кресле. Взгляд его был прикован к тому, что осталось в чемодане.

– Полотенце, – сказал Жонне. – В нем что-то есть.

– Туалетные приборы, вероятно, – решил Леонар.

– Кроме этого ничего нет, – сказал Жонне, беря в руки сверток. – Развернуть?

– Меня бы весьма удивило, если бы ты нашел в полотенце фамилию и адрес, – произнесла бабушка, доедая бутерброд.

Любопытство, однако, взяло верх. Жонне развернул полотенце.

– Смотрите! Еще одно! – воскликнула Эмилия. – А что тут за пятно? Кровь?

– Кровь, – повторил Леонар.

– Ну и что, – ответил Жонне, разворачивая другое полотенце. – Тебе никогда не случалось порезаться во время бритья?

– Значит, эта женщина с бородой, – заявила бабушка.

Вопль Эмилии сотряс комнату. Одновременно закричали Мария-Луиза, Жонне и Леонар. Жан-Марк сполз на пол. Бабушка встала из-за стола.

– С Жан-Марком обморок.

Она опустилась на колено и потрясла внука. Вопль Эмилии превратился в лавину выкриков:

– Нет! Это сверх силы! Что за ужас! Мария Луиза, выйди отсюда! Боже! Еще и это! Еще и это!

Мария-Луиза уцепилась за материнский подол.

– Мама, я боюсь, я боюсь!

У Жонне и Леонара стучали зубы.

– Рука… – прошептал Леонар. – Женская рука!

– Наверное, искусственная, – пробормотал Жонне. – Наверное.

– Дурак, – сказала бабушка, вставая, чтобы закрыть чемодан.

Эмилия, не переставая кричать, остановила ее.

– Смотрите! Смотрите! На этой руке мое колечко! То, которое я послала Жан-Марку для Огюсты! Для Огюсты!

Не в силах больше владеть собой, она тоже села на пол. Всхлипывала Мария-Луиза, всхлипывали мужчины. Держалась только бабушка. Она стала отдавать приказы:

– Воды для Эмилии! Отнесите Жан-Марка в его комнату. Жонне, ступай немедленно в комиссариат! По дороге оставь малышку у госпожи Пешон и вызови доктора Терьера.

– Это не рука Огюсты, – неожиданно сказала она. – У Огюсты руки намного больше. Это рука какой-то неизвестной женщины. Нам неизвестной…

Жонне и Леонар, совершенно отупевшие, повторяли только:

– Да, мама.

– Что за зануды! – рассердилась наконец бабушка. – Вон с моих глаз! Оба пойдете в комиссариат. И не забудьте чемодан.

III
Мудрый совет

1

Братья шли в сторону площади Круа-Русс, где находился комиссариат полиции. Они шли вплотную друг к другу. Страшную находку нес Жонне. Бабушка положила в чемодан полотенца и халат с вышитым драконом так, как они лежали. Сначала Жонне нес чемодан в руке, но, сбегая по ступеням быстрее, чем обычно, он услышал стук внутри. О Боже! Боже! Жонне схватил чемодан в охапку. Время от времени его сотрясали рыдания. Леонар поддерживал его под локоть, хотя и сам трусил.

– Только бы никого не встретить! – бормотал он.

Братья шли, глядя прямо перед собой. Оба с наморщенными лбами, оба в черных костюмах – два достойных джентльмена, два образцовых служащих образцовой фирмы. А в чемодане – рука! Отрубленная рука! На руке – кольцо Эмилии!

Леонар вдруг испугался, что комиссариат может быть еще закрыт. Он оказался открытым. В момент, когда они вошли, какой-то служащий говорил по телефону:

– Господин комиссар никогда не приходит раньше девяти. Как хотите. До свидания.

– Какие странные люди, – обратился он к сержанту, кладя трубку. – Считают, что комиссар должен спать в конторе и его можно дергать из-за любой глупости! Думаешь, тот тип, который звонил, объяснил мне, в чем дело? А это кто? – Он заметил перепуганных братьев.

– Прошу нас извинить, – сказал Жонне, весь дрожа. – Но мы пришли по действительно важному делу. Это, по всей видимости, убийство. Мой сын по ошибке… Произошла замена.

У него пропал голос.

– Вашего сына заменили? – спросил служащий.

– Нет, чемодан заменили, – сказал Жонне. – И не моего сына убили, а, видимо, его невесту.

– Вы говорите «видимо»? Значит, вы не уверены?

– Трудно судить по отрубленной руке.

– Да в чем дело? – служащий начал терять терпение. – Говорите яснее. Я ничего не могу понять. Ваш сын отрубил руку своей невесте?

– Ах, нет! – закричал Жонне. – Открыв чемодан, он упал в обморок!

– А рука была в чемодане?

Жонне поставил чемодан на скамью. Служащий резко отодвинул свой стул и спросил:

– В этом чемодане?

Жонне кивнул, а Леонар прошептал:

– Да.

Сержант подошел ближе, а служащий обратился к Жонне:

– Откройте.

Жонне нажал на замки, но не поднял крышку.

– Мы сложили все, как было, – сказал он.

– Я сказал, откройте! – повторил служащий. – Зачем нам лишние отпечатки пальцев?

Жонне дрожал всем телом и умоляюще глядел то на Леонара, то на сержанта. Но они застыли, как статуи. Пришлось ему все взять на себя.

– Ох! – вскрикнул служащий сдавленным голосом. – Закройте скорее! Это страшно!

– Завернуть? – спросил Жонне робко.

– Нет! Я сказал – закрыть! – заорал служащий, к которому вернулся голос. – Соедините меня с криминальной полицией, – обратился он к сержанту.

Жонне закрыл чемодан. У обоих братьев на лице блестели капли пота.

Служащий, понемногу приходя в себя, спросил:

– Тут вы упомянули о какой-то замене. Речь шла об этом чемодане?

– Да, – ответили братья в один голос.

– Алло! Комиссариат на Круа-Русс. Соедините меня со следственным отделом. Убийство.

Сержант подал трубку служащему, который сумел уже овладеть собой.

– Алло! Говорит Мелле с Круа-Русс. Нам принесли женскую руку в чемодане. Кто? Семья… Меня это тоже удивляет. – Он взглянул на братьев. – Знаете убийцу? – Братья бурно запротестовали. – Говорят, что не знают. Откуда это взялось? – снова обратился он к братьям.

– Из Парижа, – ответил Жонне.

– Из Парижа. А точнее, господа?

– Не знаем.

– Не знают. Да. Спасибо.

Служащий положил трубку. Сержант вышел из комнаты.

– Подождите, господа. Придут два инспектора, вам придется дать показания. Комиссара вам, видимо, тоже придется подождать.

– А контора? – спросил Леонар, взглянув на настенные часы. – Мы работаем на шелкопрядильном комбинате Сен-Поликарп.

– Не думаю, чтобы утром вы туда успели, – ответил служащий.

Жонне, пораженный не менее чем при виде отрубленной руки, вытер вспотевший лоб.

– Но мы не пропустили ни одного дня, разве что по болезни…

– Вы полагаете, это менее серьезный повод, чем болезнь?

– Но это, собственно, нас не касается. Мой сын…

– Да, кстати, – прервал его служащий. – Где ваш сын? Почему он не пришел с вами?

– Я уже сказал, что он потерял сознание. А с моей женой, которая узнала свое колечко, случился нервный приступ. По-моему, это понятно.

– А, правда, там было колечко, – сказал служащий. – Вы по нему опознали руку?

– Не совсем. Мы не знаем невесту сына, но он вроде бы узнал руку.

– Вроде бы? Вы только предполагаете?

– Когда мы уходили, он еще не пришел в сознание. По дороге мы вызвали доктора Герьера. Так велела наша мать.

– А матери не стало плохо?

– О, нет! – одновременно со вздохом ответили братья.

Служащий удивленно взглянул на них. Потом взял формуляр, обмакнул перо в чернила и начал с Жонне:

– Ваши данные, пожалуйста.

– Жонне Берже, год рождения тысяча восемьсот восемьдесят второй, место рождения – Сен-Рамбер-Иль-Барб. Работаю главным кассиром на шелкопрядильном комбинате Сен-Поликарп.

– Адрес?

– Улица Дюмон, десять. Квартира четыре.

Служащий поднял глаза на Леонара.

– Леонар Берже, то же место рождения, тот же возраст, тот же адрес. Работаю заместителем заведующего складами на том же предприятии.

Служащий присмотрелся к ним внимательней Жонне – высокий, плотный, румяный, с густой шевелюрой и волосатыми руками. Леонар – низенький, щуплый, лысеющий. Даже глаза у них были разного цвета: у Жонне темные, а у Леонара серые.

– Вы близнецы? – спросил он недоверчиво.

– Да, не однояйцевые, – ответил Жонне.

Чиновник недовольно посмотрел на них.

– У вас оригинальный способ выражаться. – Братья обменялись удивленными взглядами. – Женаты? – обратился он к Леонару.

Леонар смешался.

– Нет.

– Почему вы не сразу ответили?

– Я боялся, что вы обвините меня в неуважении к матери. А я очень ее уважаю, да, очень! – Он приосанился. – Она сама не хотела, чтобы я женился. Хотела, чтоб мы жили вместе. И была права.

– Мы – это кто?

– Моя жена, – ответил Жонне, – я, двое наших детей – мой сын, ему двадцать три года, это как раз тот несчастный Жан-Марк, и восьмилетняя дочка Мария-Луиза – и мой брат. Ну, и наша мать, – помолчав, прибавил он. – Моя и Леонара. Она овдовела после нашего первого причастия. Отец был офицером. Мать вырастила нас самостоятельно, – с гордостью прибавил он.

Служащий прочитал написанное и сказал:

– Мне нужен точный список вещей, находящихся в чемодане.

Записывая он читал:

– Получен от господина Берже чемодан, содержащий отрубленную у запястья женскую руку с кольцом на пальце. Там есть камень? Настоящий?

– Да, называется «кошачий глаз». Один из видов хризоберилла. Семейная реликвия моей жены. Она послала его Жан-Марку месяца четыре назад.

– Подробности потом. Сейчас меня интересует только, откуда взялся чемодан.

Рассказывая, Жонне начал постепенно обретать уверенность в себе. Служащий сидел неподвижно. Он совершенно забыл о Леонаре, который, казалось, сам о себе забыл и с озабоченным выражением поддакивал каждому слову брата.

– Так вы утверждаете, что это дело незнакомого вам человека? – спросил наконец служащий. – Вы не знали американца?

– Совершенно не знали, господин секретарь…

– И он заменил чемодан вашего сына на этот, с рукой его невесты? Ничего себе незнакомец!

– Мой сын его не знает! – сказал Жонне решительно. – А сейчас мне пришло в голову, что, может, он знает моего сына. Правда, Леонар?

Леонар ухватился за эту мысль.

– Он все подстроил, это ясно! Это профессиональный преступник, если вы хотите знать мое мнение.

Служащий пожал плечами.

– Мне вы можете рассказывать все, что угодно, но инспекторам…

– Инспекторам? – прошептал Жонне.

Служащий, хоть и был молод, заговорил отеческим тоном:

– Дам вам совет. Еще есть время. Я отдаю себе отчет в том, что значит такая история в семье. У меня самого дети, но прошу вас, не упрямьтесь. Измените версию.

– Версию? Какую версию? – воскликнули братья в один голос.

– Ту, которую вы разработали, чтобы объяснить наличие руки в чемодане. Она нелепа.

– Извините, – сказал Жонне, кладя свою руку на чемодан так, словно это была Библия. – Я даю вам слово, что ни я, ни мой брат не разрабатывали никакой версии. Я точно повторил то, что рассказал мой сын.

– Ах, ну да, – с язвительной усмешкой произнес служащий. – Действительно, это все рассказал ваш сын. Кстати, где он работает?

– Учится в Париже в Академии изящных искусств. Его преподаватели всегда заверяли нас, что он очень способный. Это наша мать захотела, чтобы он учился в Академии. Она всегда восхищалась его рисунками. Кроме того, чтобы не быть полностью на нашем содержании, он подрабатывает. До недавнего времени он работал у Пижона, лучшего в Париже реставратора произведений искусства. У нас хороший сын.

– А это его невеста, – недоверчиво спросил служащий, – для которой ваша жена послала кольцо?

– Это не совсем так, – ответил Жонне, хмуря лоб. – Она послала кольцо не для нее.

– Но ваш сын ей его отдал. Вы утверждали, что именно по кольцу он опознал руку. Из этого следует, что жертвой является невеста. Прошу сообщить мне ее имя и фамилию.

– Мадемуазель Сарразен, – сказал Жонне таким тоном, словно это было для всех очевидно. – Югетта Сарразен. Я уже вам говорил, что лично мы ее не знаем. Жан-Марк обручился с ней в декабре, а в январе прислал ее фото. Он за тем и приехал, чтобы сообщить нам о предстоящей свадьбе Вообразите, какой удар! Такая красивая девушка…

– Что вы по крайней мере о ней знаете? Сколько ей лет? Где работает? Где живет?

– Это очень достойная особа, из хорошей семьи. Естественно, она не работает. По моему мнению, приличная девушка работать не должна. Сколько ей лет? Жан-Марк надписал: «молодая девушка». Значит, ей не больше восемнадцати-двадцати лет.

– Адрес?

– Адрес?

– Да, ее адрес? Адрес этой мадемуазели Сарразен, Югетты Сарразен.

– Адрес… – Жонне жалко улыбнулся. – Не знаю. А ты, Леонар?

Леонар, хоть и смертельно бледный, заявил с торжественным спокойствием:

– Не знаю. Для нас, лионцев, ни на шаг не отлучающихся из Лиона, все равно, где она живет в этом Париже. Мой племянник знает и скажет вам.

– Ну, хорошо, – ответил служащий. – Они уже здесь.

Перед комиссариатом резко затормозил автомобиль. Служащий вздохнул и прибавил:

– Подождите, пожалуйста, в соседней комнате.

– У нас так мало времени, – напомнил Жонне.

– Успокойтесь, они тоже торопятся. А теперь прошу выйти.

Братья вышли в соседнюю комнату.

В дверях появились тоже своего рода близнецы.

2

Первый из вновь прибывших представился:

– Сенвиль, главный инспектор.

– Приветствую вас, господин инспектор. Секретарь Мелле.

Сенвиль подал ему руку.

– С инспектором Делормом вы уже знакомы?

– Конечно! Привет, Делорм!

– Привет, Мелле!

Сенвиль спросил:

– Вы одни?

– Нет, господин инспектор, они в соседней комнате.

Инспектор взглянул на чемодан.

– Этот?

Он открыл замки. Делорм присвистнул. Служащий старался перебороть отвращение.

– Левая рука, – спокойно сказал Сенвиль. – Отрублена одним ударом. Не надо быть доктором Лосаром, чтобы установить, что это работа не хирурга.

– Ноги я уже видел, – произнес Делорм. – Но руку…

Сенвиль опустил крышку.

– А что бы ты сказал, увидев голову?

– Если б она принадлежала типу, который это сделал, сказал бы: браво!

– Может, его не придется далеко искать, – сказал служащий, пришедший уже в себя. – Молодой человек, который привез чемодан из Парижа, наверняка знает больше, чем рассказал.

– Он здесь? – спросил Делорм.

– Нет. Здесь его отец и дядя. Говорят, что оставили его дома без сознания. Улица Дюмон, десять.

– Вы уже послали своих людей?

– Нет, я ждал вас.

– Да вы что, с ума сошли? – разозлился Сенвиль. – Делорм, бери чемодан и скорее туда. Давайте мне этих родственников.

– Я получу квитанцию? – спросил испуганный служащий, открывая дверь.

– Пришлем по почте.

Жонне и Леонар с потрясенными лицами вошли в комнату.

– Добрый день, – сказал Сенвиль. – Представимся друг другу позже, а сейчас поедем к вам. Нельзя терять времени.

– Ох, это хорошо, это хорошо, – обрадовался Леонар.

Сенвиль взглянул на него с удивлением.

3

В доме были все. Доктор Герьер сделал укол сначала неперестававшей плакать Эмилии, потом Жан-Марку, который сразу погрузился в сон. Сенвиль обрел уже спокойствие, которым и был известен в городе. По дороге он успел составить достаточно исчерпывающее мнение об обоих братьях и счел их мать единственным человеком, с которым можно разговаривать. Однако сразу, тоном, не допускающим возражений, она заявила, что ничего о деле не знает. К тому же у Берже не было телефона.

– Прежде всего, – сказал Сенвиль, – я попрошу, чтобы ваш внук дал мне адрес госпожи Сарразен. Мой заместитель вместе с чемоданом перешлет его нашим людям, чтобы они как можно быстрее сообщили обо всем в Париж.

– Вот его комната, – сказала бабушка. – Войдите.

Шторы были полуопущены. Жан-Марк, без пиджака, бледный как полотно, спал, лежа навзничь. Сенвиль и Делорм приблизились к кровати. Бабушка, вошедшая вслед за ними, встала в ногах. Когда Сенвиль дотронулся до плеча юноши, Эмилия тихо вскрикнула:

– Боже мой!

Жан-Марк вскочил.

– Нет!

Он потрясенно уставился на незнакомых людей. Сдержанный голос бабушки вернул его к реальности.

– Эти господа из полиции, мой мальчик. Они спрашивают адрес мадемуазель Сарразен.

– Да, – всхлипывая, сказал Жан-Марк. – Да… Ужасно, ужасно… – Он потер лоб. – Улица де ла Ферм, девять бис, Нейи. Это под Парижем…

– Телефон?

– Майо сорок шесть-семьдесят девять.

Делорм записал и спросил:

– Я уже могу идти, инспектор?

– Да, и пришлите мне, пожалуйста, машину.

Делорм вышел.

– Вы встанете, или будем разговаривать здесь? – обратился Сенвиль к Жан-Марку.

– Я встану.

Эмилия бросилась к Жан-Марку, чтобы поддержать его, а бабушка подала ему пиджак. Все перешли в столовую.

– Можно мне или моему брату позвонить в контору, предупредить о нашем опоздании? – робко спросил Жонне.

– Пусть лучше позвонит ваш брат, – ответил Сенвиль. – И не сообщайте, пожалуйста, причины.

– Как это? Как же я тогда объясню наше отсутствие?

– Скажите, что объясните позже.

Близнецы побледнели, как Жан-Марк.

– Пресса?

Инспектор только пожал плечами и обратился к Жан-Марку:

– Говорите, пожалуйста.

Жан-Марку было не так просто рассказать историю о любезном американце. Дойдя до кульминационного момента, он снова потерял сознание. Бабушка, которой не изменило самообладание, пришла ему на помощь. Сенвиль не протестовал.

– Колечко с «кошачьим глазом» моя невестка послала сыну в декабре. Это был подарок для его подруги детства, Огюсты Шенелон, которая учится в Париже.

Инспектор вскочил.

– Вы имеете в виду дочь ювелира? Не могли вы об этом сказать раньше?

– Вы ее знаете? – спросил с опаской Жонне.

– Не говорили, потому что не о ней речь, – сухо ответила бабушка. – Мы думали, что Жан-Марк влюблен в эту девушку. Поэтому невестка и послала кольцо. Она знала, что у сына не хватит денег даже на такой скромный подарок, и вдобавок считала, что забавно будет подарить единственной дочке ювелира подобную безделушку. А ты, – обратилась она к Жан-Марку, – вместо того, чтобы подарить его Огюсте, насколько я понимаю, сделал презент мадемуазель Сарразен? Ты ведь узнал руку мадемуазель Сарразен?

– Да, я отдал его Югетте, мадемуазель Сарразен, – прошептал Жан-Марк, опустив голову. – Я перестал уже видеться с Огюстой. – Он поглядел на Сенвиля, словно стараясь убедить его в правдивости своих слов. – Мы не строили серьезных планов. Подруга детства, вы понимаете…

– Мадемуазель Шенелон знала, что кольцо предназначалось для нее? – спросил инспектор.

– О нет!

Бабушка кашлянула.

– Знала, господин инспектор. Несколько дней спустя мы получили от Огюсты рождественское поздравление. Там не было ни слова о кольце. Я сказала невестке: «Напиши ей и спроси». Она меня не послушалась, и я сделала это сама. Я поблагодарила Огюсту за поздравление, сама ее поздравила от всех нас и прибавила: «Надеюсь, тебе понравилось колечко, подаренное Жан-Марком».

Жан-Марк резко повернулся к бабушке. Инспектор, приглядываясь к нему, спросил:

– И что ответила молодая особа?

– Ничего. А когда мы две недели спустя узнали, что Жан-Марк обручился с мадемуазель Сарразен, нам стало все ясно.

– Девушки знали друг друга?

– Нет… По крайней мере я их не знакомил.

– Господин инспектор, – произнес Жонне дрожащим голосом, – не думаете же вы, что…

– Я ничего не думаю, – ответил Сенвиль. – Я только слушаю и запоминаю. Когда вы в последний раз видели мадемуазель Сарразен? – снова обратился он к Жан-Марку.

– В воскресенье… Вчера… Около четырех… И все было так хорошо… Так хорошо!..

– Где вы виделись?

– У нее.

– «У нее» – это значит у ее родителей?

Голова Жан-Марка запрокинулась. Он забился в конвульсиях.

– Надо вызвать врача! – крикнул Жонне.

– Не надо, – сказал Сенвиль, вставая. – Достаточно будет свежего воздуха.

– Надеюсь, вы не станете вынуждать этого несчастного пойти с вами? – вызывающе спросила бабушка.

– Вынуждать не буду, дорогая госпожа, только попрошу. Он – главный свидетель. Понимаю, ему хотелось бы остаться дома. Кроме всего прочего, он еще и простужен. Но я убежден, что он заинтересован в быстром выяснении дела. А может, есть уже какой-нибудь ответ из Парижа. Тело должно быть найдено. Если преступник не… – он начертил в воздухе нечто вроде креста.

– …не четвертовал тело, чтобы лучше спрятать концы? – закончила за него бабушка.

– Перестань, мама, перестань! – тихо вскрикнула Эмилия.

Жонне сел рядом с сыном и взял его за руку. Судороги прекратились. По счастью, Жан-Марк ничего не слышал.

– Вы отлично знаете, как поддержать человека, дружившего с жертвой, – сказала бабушка и, передразнивая инспектора, начертила в воздухе крест.

Сенвиль не выдержал.

– Не воображайте, пожалуйста, что, если у вас седые волосы, вам все можно! Господин Жан-Марк Берже, я вас прошу…

Вера инспектора в выносливость человеческого организма оказалась ненапрасной. Жан-Марк встал.

– Можно мне пойти с вами? – умоляющим тоном спросил отец. – Я хотел бы сопровождать сына.

– Как вам угодно. В машине есть одно место.

– Я тоже, – сказала бабушка.

– Одно место – это не два.

– Ох, золотко мое, – плакала Эмилия, обнимая Жан-Марка. – Возьми шарф и закутай как следует горло.