Текст книги "Антология мировой фантастики. Том 10. Маги и драконы"

Автор книги: Клайв Стейплз Льюис

Соавторы: Олег Дивов,Пол Уильям Андерсон,Роберт Ирвин Говард,Далия Трускиновская,Леонид Кудрявцев,Джордж Генри Смит,Джек Холбрук Вэнс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 47 страниц)

– Нет, выдохнула она. – Исчезни. Уходи. Я не хочу тебя видеть. Никогда. Уходи!

Он повернулся к двери. Губы его тряслись.

– Как-то раз я попросил тебя поцеловать меня на прощание, – спокойно и тихо сказал он, – ты мне отказала. А теперь?

Она подошла к бесформенной фигуре Аудуна, встала на колени и поцеловала его в губы.

– Мой любимый, мой дорогой, – прошептала она, погладила окровавленные волосы и закрыла остекленевшие глаза. – Господь возьмет тебя к себе, мой Аудун.

– Тогда прощай, – сказал Скэфлок. – Может случиться третий раз, когда я попрошу поцеловать меня, и он будет последним. Не думаю, что мне осталось долго жить, да и наплевать мне. Но я люблю тебя.

Он вышел, закрыв за собой дверь от ночного ветра. Его чары рассеялись. Народ проснулся от лая собак и стука подков, который удалялся куда-то на край света. Когда они вышли в гостиную и увидели, что там творится, Фреда сказала им, что ее пытался похитить беглый преступник.

В предутренней темноте ей пришло время родить. Ребенок был крупным, а бедра ее были узкими. Хотя она не издала ни звука, ей было очень больно.

Раз вокруг бродил убийца, нечего было и думать о том, чтобы сразу послать за священником. Женщины помогали Фреде, как могли, но лицо Аасы было серьезно.

– Сначала Эрленд, теперь Аудун, – бормотала она про себя. – Дочери Орма не приносят удачи.

На рассвете мужчины ушли искать след убийцы. Они ничего не нашли, и к закату солнца они возвратились, сказав, что завтра одному или двоим можно будет съездить в церковь. В это время наконец родился ребенок – крепкий орущий младенец мужского пола, который вскоре жадно сосал грудь Фреды. С вечера она, изможденная и дрожащая, лежала в боковой комнате, которую ей выделили, с сыном на руках.

Она улыбнулась маленькому мальчишке.

– А ты красавчик – наполовину пропела, наполовину проговорила она, она еще не совсем вернулась из туманной страны, в которой только что побывала, и ничто не казалось до конца реальным, кроме того, что она держала в руках. – Ты красный, сморщенный и красивый. И для своего отца ты будешь такой же.

И текли слезы, тихие, как лесной ключ, пока у нее во рту не стало солено.

– Я люблю его, – прошептала она. – Прости меня, Господи, я всегда буду любить его. А ты – все, что осталось от того, что у нас было.

Кроваво-красное солнце закатилось, и наступила темнота. Выпуклый месяц показался в разрывах облаков, гонимых резким ветром. Завтра будет буря, долгая осень, приветствовавшая приход эльфов, закончилась, наступала зима.

Пруд съежился под зимним небом. Вокруг него стонали деревья, доносился громкий шум набегающих морских волн.

Поздно ночью ветер перерос в ураган, разгоняя перед собой бесчисленное множество опавших листьев. То и дело по крыше стучал град, как будто по коньку крыши топали подошвы ночных грабителей. Фреда бодрствовала.

Около полуночи она услышала далекий звук рожка. Что-то было в этом звуке такое, отчего у нее побежали мурашки. Ребенок заплакал, и она его прижала к себе.

Рожок затрубил снова, громче, ближе, доносясь сквозь вой ветра и шум прибоя. Она услышала, как завыли собаки. В ночи пронесся стук копыт, заполнив воздух своим торопливым ритмом. Эхо разносилось по земле.

Всадник Асгарда, Дикий Охотник. Фреда лежала, охваченная страхом. Почему же никто в доме не пошевелился? Ребенок хныкал у нее на груди. Ветер стучал ставнями.

Во дворе послышался стук копыт. Рожок заиграл снова, от его рева зашатался весь дом. Собачий лай отражался от стен, звеня бронзой и железом.

Из комнаты Фреды была дверь, ведущая наружу. Кто-то постучал в нее. Засов отложился, и дверь распахнулась. По комнате пронесся ветер, трепля плащ того, кто появился в дверях.

Хотя было темно, она видела его. Ему пришлось согнуться под стропилами. Наконечник копья блестел, как его единственный глаз. Серые, как волчья шерсть, волосы сливались с такого же цвета бородой, а лицо скрывала широкая шляпа.

Он заговорил голосом, в котором слышался ветер, и море, и высокое небо:

– Фреда, дочь Орма, я пришел за тем, что ты поклялась отдать мне.

– Господин… – Она сжалась, ничто не защищало ее, кроме одеяла. Если бы Скэфлок был здесь… – Господин, мой пояс в вашем сундуке.

Один рассмеялся в ночи.

– Ты думаешь, я буду без конца оттягивать. Нет, ты должна отдать мне то, что было под ним, а ты уже родила ребенка.

– Нет! – Она почти не слышала собственного крика. Она спрятала плачущего младенца у себя за спиной. – Нет, нет, нет! – Она села на кровати и схватила распятие, которое висело у нее над головой. – Во имя Бога, во имя Христа, заклинаю тебя – сгинь!

– Мне нет нужды бежать от этого, – сказал Один, – потому что поступив так, ты отвергла его помощь. Теперь давай мне ребенка.

Он отодвинул ее в сторону и посадил малыша на свою руку. Фреда сползла с кровати и повалилась ему в ноги.

– Зачем он тебе нужен? – простонала она. – Что ты с ним сделаешь?

Скиталец ответил откуда-то из безграничной выси над ее головой:

– Его предназначение велико и ужасно. Эта игра между Эзиром и Етунами и новыми богами еще не сыграна. Тирфинг все еще блестит на шахматной доске мира. Тор сломал его, чтобы он не ударил по корням Иггурасила, но я вернул его и отдал Скэфлоку, потому что Больверк, который один мог соединить его снова, никогда бы не сделал этого для Аса или эльфа. Меч понадобился для того, чтобы изгнать троллей, которым тайно помогал Утгард-Локи, – иначе Эльфхайм был бы завоеван народом, который дружен с врагами богов. Но Скэфлоку нельзя оставлять этот меч, потому что то, что в нем заключено, заставит его стремиться окончательно уничтожить троллей, а этого Етуны не позволят, а значит, они вмешаются, и богам придется выступить против и судьба мира окажется поставлена на карту. Скэфлок должен пасть, а этот ребенок, который был зачат при помощи моей хитрости, будет отдан мне и в один прекрасный день возьмет этот меч и пронесет его, до конца исполнив свое предназначение.

– Скэфлок умрет? – Она обхватила его ноги. – И он тоже? О, нет, о, нет!

– А зачем ему жить дальше? – холодно спросил Один. – Если ты придешь к нему в Эльфхьюф, куда он направляется, и помиришься с ним, он с радостью сложит оружие. Тогда порядок вещей не потребует его смерти, в противном случае он обречен. Меч убьет его.

Взмахнув плащом, дикий Охотник исчез. Его рожок протрубил, его собаки лаяли и завывали, стук копыт растаял вдалеке. Единственными звуками были завывание ветра, рев моря и плач Фреды.

Глава 27

Вальгард стоял в самой верхней комнате на самой высокой башне Эльфхьюфа и наблюдал за сборищем своих врагов. Его руки были сложены на груди, сам он был неподвижен, как скала, а его лицо казалось высеченным из камня. Лишь глаза казались живыми. Рядом с ним стояли вожди из этого замка и командиры разбитых армий, которые спрятались в этом последнем и самом мощном их оплоте. Они были усталые и подавленные, многие из них ранены, и они с испугом смотрели на собравшееся в Эльфхайме войско.

По правую сторону от Вальгарда мерцала Лиа, в окна дул легкий бриз, который колыхал ее как будто сотканные из паутины одеяния и шевелил белокурые волосы. На ее губах играла улыбка, а глаза светились сумеречной синью.

Под стенами Эльфхьюфа лежали склоны, белые от инея и лунного света. Там двигалась армия эльфов. Гремело оружие, звенели кольчуги, трубили рожки, стук копыт звонко отдавался по мерзлой земле. От щитов отражались лунные зайчики, и в свете звезд холодно блестели наконечники копий и топоры. Эльфы становились лагерем, палатки окружали замок, замыкая кольцо красных отблесков костров. Неясные тени воинов сновали туда-сюда.

С холмов послышался шум. В поле зрения появилась боевая колесница, яркая, как солнце. Мечи, закрепленные на ступицах, горели огнем. Она была запряжена четверкой огромных лошадей, которые выгибали головы с шелковистыми гривами и хрипели, как штормовой ветер. Тот, который стоял, вытянув руки, позади возницы, был на голову выше остальных. Темные локоны обрамляли серьезное и величественное лицо, глаза ярко горели.

Спотыкаясь, тролль сказал:

– Это Луг Длиннорукий. Он повел против нас племена Дану. Он косил нас, как пшеницу. Земля была черна от шотландских воронов, они отяжелели настолько, что не могли лететь, и спаслось меньше сотни троллей.

Вальгард так ничего и не сказал.

В красном плаще, серебряной кольчуге, Файрспир пришпоривал своего коня, и тот носился вокруг стен замка. Его лицо было ясным и красивым несмотря на жестокое и насмешливое выражение, а его копье торчало вверх, как будто пытаясь дотянуться до звезд.

– Он вел изгоев, – пробормотал кто-то. – Их стрелы летели отовсюду. Они восстали из ночи против нас и оставили за собой пожарища и смерть.

Вальгард не шевелился.

В залитом лунным светом заливе остовы кораблей троллей догнивали, либо лежали разрушенные на берегу. На рейде были видны корабли эльфов, сверкающие щитами и оружием.

– Ими управляет Флэм Оркнейский, их отнял у нас Мананнан Мак Лир, хрипло сказал один из предводителей троллей. – На море нет ни одного нашего судна. Единственный, кто пробился, рассказал, что берега Тролльхайма грабят и жгут.

Казалось, что Вальгард превратился в глыбу темного камня.

Эльфы на берегу начали возводить конструкцию, которая была гораздо выше, чем все остальные. Туда подъехал человек на вороном коне чудовищного размера и поставил свой штандарт – древко копья, на вершине которого скалилась высохшая голова Иллрида. Мертвые глаза уставились прямо на стоящих в башне.

Голос тролля дрогнул, когда он сказал:

– Это их вождь, Скэфлок Смертный. Никто и ничто не может устоять перед ним. Он отбросил нас на север, как стадо баранов, сея смерть на пути. Меч, которым он сражается, разрубает камень и металл, как будто материю. На самом ли деле он человек, а не дьявол, поднявшийся из ада?

Вальгард пошевелился.

– Я знаю его, – мягко произнес он. – И я намереваюсь прикончить его.

– Господин, не смейте. Этот его меч…

– Спокойно! – Вальгард повернулся и впился в Тролля взглядом, а его слова били, как удары кнута. – Дураки, трусы, но пусть все, кто боится сражаться идут к мяснику. Он не пощадит вас, но вы хоть умрете быстро. Что до меня, я собираюсь сломить его здесь, в Эльфхьюфе.

Тон их разговоров понизился, стал похож на грохот боевых колесниц внизу

– Это последний оплот троллей во всей Британии. Мы не знаем, как были потеряны все остальные. Наши люди видели лишь знамена эльфов, развевающиеся над ними, когда отступали. Но мы также хорошо знаем, что этот замок, который еще никто никогда не взял штурмом, сейчас полон войск, и их численность превосходит тех, кто находится снаружи. Замок одинаково хорошо защищен как от колдовства, так и от прямого нападения. Нет причины, кроме нашей собственной глупости, по которой мы бы могли потерять его.

Он взмахнул огромным топором, с которым никогда не расставался:

– Сегодня они встанут лагерем и на этом успокоятся. Скоро будет рассвет. Завтрашней ночью они могут начать осаду, но более вероятно, что они пойдут на штурм. Если будет штурм, мы его отразим, и контратакуем их. В противном случае мы сами предпримем нападение, ведь у нас за спиной крепость – на случай, если что-то пойдет не так. – В густой бороде сверкнули его зубы. – Но я думаю, что мы будем гнать их перед собой. Нас больше, чем их, и один на один мы сильнее. Скэфлок и я найдем друг друга, между нами двумя нет особой любви. И я убью его и завладею его победоносным мечом.

Он остановился. Шотландский лорд спросил:

– А как же Сиды?

– Они не всесильны, – огрызнулся Вальгард. – Как только мы перемелем достаточно эльфов, чтобы всем стало ясно, что их судьба решена, Сиды предложат мир. Тогда Англия будет владением троллей, которые будут охранять родную землю до тех пор, пока мы не соберем достаточно сил, чтобы вновь выступить против Эрлкинга.

Его мрачный взгляд скользнул вниз и встретился со взглядом Иллрида.

– И я, – пробормотал он, – буду сидеть на твоем троне. Но что от этого толку? Какой вообще во всем этом толк?

Через некоторое время после того, как шум затих, крепостной из домашней прислуги, собравшись с силами, выбрался из постели, зажег лампу от углей очага и пошел посмотреть, как обстоят дела в доме Торкела Эрлендсона. Он обнаружил, что в комнате Фреды Ормсдотер была открыта дверь на улицу, ребенок исчез, а она сама лежит, скрючившись и истекая кровью на пороге.

Он занес ее в дом. После этого она лежала в жару, выкрикивая в бреду такое, от чего пришедший священник только качал головой и крестился.

Никто не мог ничего от нее добиться, дважды в течение последующих дней она пыталась убежать, но каждый раз ее ловили и приводили обратно. У нее не было сил сопротивляться.

Но в одну ночь она проснулась в одиночестве, мысли ее прояснились или так ей показалось, – и к ней вернулось немного сил.

Некоторое время она лежала, составляя план. Затем она осторожно сползла с кровати, стиснув зубы, чтобы они не стучали от холода, надела шерстяное платье и длинный плащ с капюшоном, потом взяла башмаки в руки и в одних чулках прошла на кухню, чтобы взять с собой хлеба и сыра.

Проходя обратно через свою комнату, она остановилась, чтобы поцеловать распятие над своей кроватью.

– Прости меня, если сможешь, – прошептала она, – что я люблю его больше, чем тебя. Я – грешница, но это не его грех, а мой.

Она вышла под звезды. Их было великое множество, немигающих и ярких. Ночь была тихая, только иней скрипел у нее под ногами. Она почувствовала холод. Потом она направилась в сторону конюшни.

Замок оставался сумрачным и спокойным, когда день клонился к вечеру. Лиа обхватила руку Вальгарда, которая лежала у нее на груди. Медленно, осторожно она подняла ее, опустила на постель, и соскользнула на пол.

Он повернулся, бормоча во сне. Энергия его бодрствования исчезла, оставив обтянутый плотной кожей скелет, которая провисала лишь в глазницах и на подбородке. Лиа взглянула на него. В ее руке сверкнул нож.

Как легко перерезать ему горло – нет, от нее зависело слишком многое. Если она ошибется – ведь он даже во сне оставался настороженным, как оборотень, все будет потеряно. Она отошла в сторону, неслышно как тень, Прикрыла наготу халатом, подпоясалась и вышла из покоев графа. В правой руке она держала нож, в левой – ключи от замка, забрав их из тайника, в который она сама же ему и посоветовала их положить. На лестнице она прошла мимо еще одной женщины. Та выносила мечи из арсенала. Никто не проронил ни слова.

Тролли метались в тяжелом сне. То и дело Лиа проходила мимо караульного, который не обращал на нее внимания, лишь скользнув по ней взглядом. Женщин эльфов часто отправляли по разным поручениям их хозяева.

Она опустилась в подземелье и, подойдя к двери темницы, в которой сидел Имрик, отомкнула тройной замок. Бесенок таращился на нее сквозь тревожное красное марево. Одним броском Лиа набросилась на него. Он захлопал крыльями, но, прежде чем он успел закричать, уже шлепнулся вниз с перерезанной глоткой.

Лиа раскидала огонь. Потянувшись вверх, она перерезала веревки, которые связывали Имрика. Он тяжело упал ей на руки, а когда она положила его на пол, он растянулся, как мертвый.

Она начертила исцеляющие руны на кусочках обугленного дерева и положила их ему под язык, на глаза и обожженные ступни, на бессильно повисшие руки. Она прошептала заклинания. Плоть сморщилась и почернела. Имрик вскрикнул от боли, но не издал никакого другого звука.

Лиа сняла со связки несколько ключей и положила их рядом с ним.

Когда ты поправишься, – тихо сказала она, освободи пленных эльфов. Их заключили в подземелье для большей безопасности. Оружие будет спрятано в старом колодце за центральной башней замка. Пойдешь за ними только тогда, когда сражение будет в самом разгаре.

– Хорошо, – пробормотал он сухими губами. – А еще я возьму воды, вина, кусок мяса и все, что мне задолжали тролли.

Огонь в его глазах разгорелся так ярко, что Лиа сама испугалась.

Неслышно ступая босыми ногами, она прошла по подземному переходу в башню для астрологов, которая сейчас не использовалась и из которой была видна наружная стена по восточной стороне. Она шла и шла вверх по винтовой лестнице, пока не очутилась среди сложных бронзовых и хрустальных приспособлений. Оттуда она вышла на кольцевой балкон. Хотя она находилась в тени, заходящее солнце ослепило ее сиянием видимых и, еще более ужасных, невидимых лучей. Она с трудом разглядела человека, стоявшего в блестящей кольчуге около стены, как было сказано в сообщении, которое на закате принесла летучая мышь.

Она не могла точно сказать, кто это был. Сидский воин, по крайней мере похож, или – ее сердце дрогнуло – сам Скэфлок.

Она перегнулась через перила и бросила ключи. Связка, сверкнув на солнце, описала дугу и упала вниз. Он поймал ее копьем. На связке были ключи от ворот замка.

Лиа заторопилась обратно, в благодатный полумрак. Как птица, она впорхнула в палаты графа. Только она успела сбросить одежду и заскочить обратно в постель, как Вальгард проснулся.

Он поднялся на ноги и выглянул в окно.

– Солнце почти село, – сказал он. – Пора готовиться к битве.

Сняв со стены рожок, он открыл дверь на лестницу и протрубил длинный сигнал. Часовые, слышавшие сигнал, передали его дальше по всему замку… не зная, что это был сигнал всем женщинам – эльфам воткнуть нож в сердце тролля который имел ее.

Фреда периодически теряла сознание и вновь приходила в себя в мерцающей красными сполохами темноте, чуть не падая с лошади. В сознание ее приводила боль, которая, как меч, прорезала ее наполовину зажившее тело, и она была благодарна ей за это, шепча слова запекшимися губами.

Она меняла лошадей и безжалостно их загоняла. Мимо нее проносились горы и деревья – как камни, если глядеть на них в быстром ручье. Иногда они казались ей нереальными, пришедшими из снов, ничто не было реальным, кроме сумятицы, наполнявшей ее голову.

Она помнила, как лошадь споткнулась и сбросила ее в ручей. Когда она поехала дальше, на ее волосах и платье замерзала вода.

Несколько вечностей спустя, когда солнце опять садилось, красное, как кровавый след за ней, пала вторая лошадь. Первая уже умерла, и эта тоже не поднялась. Она пошла пешком, натыкаясь на деревья, потому что ее зрение отказывало, продираясь сквозь кусты, которые цеплялись за нее ветками, как лапами.

Звон в ее ушах становился все громче и настойчивей. Она не могла вспомнить, кто она такая, и ей было все равно. Ничто не имело значения, кроме того, что она продолжала двигаться в сторону Эльфхьюфа.

Глава 28

На закате Скэфлок приказал трубить в боевые рожки. Эльфы выбрались из своих палаток в сумеречном свете, звеня металлом и мстительно крича. Лошади били копытами и ржали, колесницы со звоном катились по мерзлой земле, и за развевающимися знаменами поднялся лес копий.

Скэфлок вскочил на своего Етунского жеребца. Меч под названием Тирфинг, казалось, зашевелился сам собой на его бедре. Его лицо под шлемом выглядело как маска забытого бога войны, истертая, но безжалостная.

Он спросил у Файрспира:

– Ты тоже слышишь шум за стенами?

– Да, – усмехнулся эльф, – тролли только что обнаружили, отчего так легко пали все остальные замки. Но они не поймают женщин, потому что в этом имении есть где укрыться, а там мы их самих переловим.

– Ты поведешь атаку с тыла, тараном, – без необходимости напомнил он. – Когда мы откроем центральные ворота это должно связать достаточно сил у защищающихся, чтобы ты подошел к задним воротам. Флэм и Рукка проведут диверсионные атаки справа и слева, что поможет нам, когда мы ворвемся внутрь. Я пойду с Сидами и гвардейцами, которых послал Эрлкинг, против центрального портала.

С востока над морем поднялась огромная луна. В ее свете блестели металл и глаза и были видны смуглые отражения знамен и лошадей. Протрубили рожки, и войско подняло очередной клич, который эхом отражался между скал, поднимаясь к звездам. Потом эльфы и их союзники двинулись на битву.

В ночи послышался отрывистый звук. Тролли были потрясены: ведь треть от их числа была убита во сне и убийцы были на свободе, где-то рядом, в лабиринтах замка, – но они были сильными воинами, и Вальгард громким голосом отдавал им приказы. Лучники посылали непрерывный дождь стрел на приближающихся эльфов.

Стрелы отскакивали от щитов и кольчуг, но некоторые попадали. Один за одним воины падали, лошади ржали и вставали на дыбы, мертвые и раненые усеяли возвышенность.

Узкая дорога вела к главным воротам. Эльфам дорога была не нужна, они перепрыгивали через осыпи и скользкие замерзшие валуны, с утеса на утес, из их глоток неслись воинственные крики. Они бросали крюки, которые зацеплялись за верхушки скал, и лезли по веревкам, они проезжали на лошадях там, куда не рискнули бы забраться козы, они вихрем спускались на ровную землю под стенами замка и посылали свои стрелы вверх.

Скэфлок ехал по дороге, так было удобнее командовать колесницами племен Дану. Они ужасно грохотали позади него, колеса высекали искры и крошили камень, тела блестели, как будто только что отлитые из бронзы. Хотя дождь стрел стучал по шлемам, кольчугам и щитам, ни воины, ни возницы не понесли потерь. Он тоже не был ранен и, как молния, пронесся на своем вороном коне по предательской дорожке лунного света.

Таким образом, эльфы пробились к стенам. На них полилась кипящая вода, горящее масло и кислота, полетели копья и камни, и запылал греческий огонь. Эльфы вскрикивали, когда их плоть отделилась от костей, и их товарищи отступили.

Скэфлок дико закричал и вынул из ножен свой меч. За ним эльфы катили сарай на колесах, и под его укрытием он подъехал к воротам.

Скэфлок вставил в скважину первый ключ и по вернул его, произнеся заветные слова. Второй ключ, третий – Вальгард помогал загружать баллисту камнями, под тяжестью которых она скрипела.

Седьмой ключ, восьмой… Вальгард взялся за рычаг, девятый ключ, и ворота раскрылись!

Скэфлок понесся галопом по туннелю в толстой стене и ворвался в залитый серебряным лунным светом дворцовый двор. За ним раздавалось эхо колесниц Луга, Дана Берга, Ангуса Ога, Эоки, Колла, Кехта, Мак Грайна, Мананнана, всего войска Сидов. Ворота были взяты!

Часовые напали на него. Топор ударил по ноге коня-етуна. Скакун заржал и растоптал воинов в кровавое месиво.

Засверкал меч Скэфлока. Звон и лязг металла, крики, свист лезвий неслись к звездам, земля тряслась под колесами колесниц.

Тролли отступали все дальше и дальше. Вальгард завыл, его глаза сверкнули зеленым волчьим огнем, и он побежал со стены вниз на дворцовый двор. Яростно он обрушился на фланг вторгнувшихся. Упал эльф, сраженный его топором, затем второй, третьего он ударил топором в лицо. Его топор пел.

У задних ворот появился Файрспир с тараном. Тролли метали в него камни, копья, стрелы и дротики, пока за их спинами не возникли усталые, облитые кровью, но жаждавшие сражения воины – отряд освободившихся пленников во главе с Имриком. Тролли повернулись к ним, и Файрспир открыл ворота.

– К центральной башне, – завопил Вальгард. – И держите ее!

Тролли стали пробивать себе путь к нему. Они сделали стену из щитов, от которой отскакивали стрелы эльфов, и прорвались сквозь эльфов к главным воротам башни.

Они были закрыты.

Вальгард врезался в них с разбегу. Он разрубил замок и открыл дверь.

Оттуда из темноты в них полетели стрелы. Тролли падали. Вальгард отшатнулся, в его левой руке торчала стрела:

– Женщины-эльфы берегли этот дом для своих возлюбленных, слышишь, ты, жалкое подобие Скэфлока.

Вальгард повернул назад, вытаскивая из руки стрелу. Он выл, вокруг рта его была пена. Он кинулся назад во двор. Его топор сверкал, звенел, не оставляя ничего на своем пути. Ярость берсеркера вновь овладела им. Скэфлок сражался с холодным спокойствием, которое передавалось ему от меча. Огонь был в его руках. Брызгами летела кровь и мозги, головы катились по каменным плитам двора, которые были скользкими от кишок под копытами его коня, – он сражался, сражался, с холодным рассудком и в то же время вознесясь куда-то выше самого себя так, что слился с убийством воедино. Где бы он ни прошел, оставались убитые тролли.

Луна поднялась над водами – странно, но они были очень спокойными – и над стенами замка. Ее свет упал на странную картину. Летали копья, пронзали мечи, топоры и булавы били, и воины кричали от боли. Лошади с пропитанными кровью гривами ржали вставали на дыбы, топтали плоть. Битва носилась взад и вперед по трупам. Превращая их в бесформенные куски мяса.

Тролли дрогнули.

Мало кто остался из них в живых. Эльфы гонялись за ними по замку, за его пределами, до самых гор, охотясь за ними, как за дичью.

– Ко мне, ко мне! – раздался голос Вальгарда в затихающей битве. Сюда, тролли, сражайтесь!

Скэфлок услышал его и развернул своего коня. Он увидел у ворот подменыша облитого кровью от самого шлема до пят, вокруг него грудами лежали тела убитых эльфов.

Несколько троллей пытались прорваться к нему, чтобы принять вместе с ним свой последний бой.

Вот он, виновник всех зол – меч Тирфинг улыбался губами Скэфлока. Вальгард, Вальгард, близится твой конец! И Скэфлок пришпорил своего коня.

Мельком он увидел сокола, двигающегося со стороны моря, его крыло смотрело на луну. Внутри у Скэфлока похолодело, он понял, что обречен.

Вальгард увидел, что он скачет на него, и ухмыльнулся. Подменыш оперся на стену и поднял топор. Черный скакун несся на него. Он ударил, как никогда не бил. Оружие раскололо череп лошади.

Эту громаду могла остановить только стена. Когда скакун врезался в нее, посыпался расколотый камень. Скэфлок вылетел из седла. Будучи гибким, как эльф, он перевернулся в воздухе, чтобы приземлиться на ноги, но не смог избежать удара о стену. Его кинуло назад в ворота.

Вальгард выдернул топор из головы коня и побежал прикончить своего врага. Скэфлок выполз на четвереньках из туннеля на залитые лунным светом холмы, у подножия которых билось море. Его правая рука была сломана. Он выбросил щит и взял меч в левую руку. Кровь текла по лицу и лезвию меча.

Подбежал Вальгард.

– Много что кончается сегодняшней ночью, – сказал он, – в том числе и твоя жизнь.

– Мы родились в одну ночь, – ответил Скэфлок. Кровь текла по его губам. – Немного времени пройдет между нашими смертями. – Он рассмеялся. Если я умру, как можешь ты, моя тень, остаться на этой земле?

Вальгард закричал и замахнулся на него топором. Скэфлок поднял меч. Топор Братоубийца ударился о его лезвие и с треском и искрами рассыпался.

Скэфлок покачнулся, устоял на ногах и вновь занес свой меч. Вальгард качался перед ним, безоружный, рычание застряло в его горле.

– Скэфлок! Скэфлок!

Услышав этот крик приемный сын Имрика обернулся. От дороги бежала, спотыкаясь, Фреда. В лохмотьях, в крови, изможденная, но его Фреда снова возвращалась к нему. – Скэфлок – кричала она. – Мой дорогой…

Вальгард подбежал и вырвал у своего обо всем забывшего врага меч. Он взмахнул им и нанес удар.

Крича, он вновь поднял меч. Его лезвие сверкало неземными голубыми огоньками. – Я победил! – вопил он. – Я – властелин мира и я растопчу его! Тьма, приди!

Он размахивал мечом в воздухе. Его рукоятка выскользнула из скользкой от крови руки. Меч подлетел в воздух и упал прямо острием на него. Удар сбил его с ног, и лезвие пронзило его горло, пригвоздив его к земле. Так он и лежал, пригвожденный к земле лезвием, которое сверкало перед его глазами, и жизнь вытекала вместе с кровью из его горла. Он попытался вырвать меч руками, но его грани перерезали ему вены. И это был конец Вальгарда Подменыша.

Скэфлок лежал с рассеченным плечом и грудью. Его лицо было печальным в лунном свете. Фреда склонилась над ним, он улыбнулся. – Дорогая, прошептал он. – Ты слишком хороша для мертвого, слишком красива, чтобы плакать. Забудь меня…

– Никогда, никогда. – Ее слезы капали на него, как капли утреннего весеннего дождя.

– Ты поцелуешь меня на прощание? – спросил он.

Его губы уже холодели, но она страстно припала к ним своими губами. И когда она снова открыла глаза, Скэфлок был мертв.

Первые проблески света в небе появлялись на востоке, когда Имрик и Лиа вышли из замка.

– Зачем ее лечить, да еще брать в дом? – В голосе женщины – эльфа не было радости победы. – Лучше отправить ее на мучения в ад. Она убила Скэфлока.

– Это был его рок, – ответил Имрик. – И помочь ей – это последнее, что мы можем для него сделать. Эльфы не знают, что такое любовь, но мы можем сделать это, потому что это обрадовало бы друга.

– Не знают, что такое любовь? – сказала Лиа так тихо, что он не услышал. – Ты мудр, Имрик, но и твоя мудрость имеет границы.

Ее взгляд упал на Фреду, которая сидела на покрытой инеем земле и обнимала Скэфлока. Она пела ему колыбельную, которую когда-то собиралась петь своему сыну.

– Ее судьба счастливее, чем моя, – сказала Лиа. Имрик не понял ее, может быть специально. Он покачал головой.

– Все люди счастливее жителей Фэри… и богов, если уж на то пошло, сказал он. – Лучше жизнь, как падающая звезда, ярко вспыхнувшая во мраке, чем бессмертие, у которого нет ни начала, ни конца. – Он посмотрел на меч, все еще сверкающий в горле своей жертвы. – И я чувствую рок, нависший надо мной, – тихо сказал он. – Я чувствую, что близок день смерти Фэри, и сам Эрлкинг отправится в никуда, и исчезнут боги, и самое худшее, мне не кажется неправильным, что бессмертные не могут жить вечно. – Он подошел к мечу. – А что касается его, – сказал он следовавшему за ним карлику, – мы возьмем его и увезем подальше от нас, за море. Хотя не думаю, что это поможет. Изменить волю Норны невозможно, а меч еще не сделал своего последнего зла.

Он прошел вместе с ними к лодке, чтобы убедиться, что они все делают верно. В это время Мананнан Мак Лир увел Фреду и забрал тело Скэфлока, чтобы попрощаться с одной и самому отдать почести другому. Когда Имрик вернулся, они вместе с Лиа медленно пошли к Эльфхьюфу, потому что начинался зимний рассвет.

На том заканчивается сага о Скэфлоке – приемном сыне эльфов.