Текст книги "Антология мировой фантастики. Том 10. Маги и драконы"

Автор книги: Клайв Стейплз Льюис

Соавторы: Олег Дивов,Пол Уильям Андерсон,Роберт Ирвин Говард,Далия Трускиновская,Леонид Кудрявцев,Джордж Генри Смит,Джек Холбрук Вэнс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 47 страниц)

Глава 17

Когда войско троллей подошло к Эльфхьюфу, на башне замка протрубил рог и огромные бронзовые ворота широко раскрылись. Вальгард въехал в них.

– Хитрость, – пробормотал он.

– Думаю, что нет, – сказал Грум. – В замке остались только женщины, которые ждут, когда мы воспользуемся их услугами. – Он рассмеялся. – Что мы и сделаем! Что мы и сделаем!

Копыта громко застучали о плиты внутреннего двора. Здесь было тепло и спокойно, и холодный голубой полусвет отражался на стенах подпирающих небо башен. Сады дышали дурманящим ароматом. плескались фонтаны и чистые ручьи бежали мимо маленьких беседок.

Женщины Эльфхьюфа собрались возле главной башни замка, чтобы встретить завоевателей. Хотя Вальгард уже видел женщин-эльфов во время похода на юг и обладал ими, но при виде этих у него перехватило дыхание.

Одна из них вышла вперед, ее тонкие одежды подчеркивали каждый изгиб ее тела. Рядом с нею меркла красота остальных, как меркнут звезды от лунного света. Она сделала глубокий реверанс перед Грумом, ее ресницы прикрыли ее холодные таинственные глаза.

– Приветствуем тебя, о господин, – скорее пропела, чем сказала она. Эльфхьюф повинуется тебе.

Граф надулся.

– Долго уже стоят этот замок, – сказал он, – и немало он выдержал штурмов и налетов. Но вы поступили мудро, решив подчиниться воле Тролльхайма. Беспощадны мы к нашим врагам и щедры к друзьям. – Он самодовольно улыбнулся. – Скоро и ты получишь от меня щедрый дар. Как твое имя?

– Лиа, господин, сестра Графа эльфов Имрика.

– Не называй его так, поскольку теперь я, Грум, граф в этом королевстве острова Фэри, а Имрик один из моих рабов. Введите пленников!

Медленно, с опущенными головами, волоча ноги, проходил цвет Эльфхайма. Лица их были мрачны, плечи согнуты под тяжестью большей, чем тяжесть цепей. В волосах Имрика застыла кровь, там, куда он ступал своими босыми ногами, оставались кровавые следы. Эльфы шли молча и даже не смотрели на своих женщин. Их повели вниз, в подземелья. За ними потянулись менее знатные пленники.

С кораблей прибыл Иллрид.

– Эльфхьюф наш, – сказал он, – и мы оставляем тебя, Грум, управлять им, пока мы не подчиним себе остальные земли эльфов. Еще остались английские, шотландские, уэльские владения эльфов, а также много эльфов шатаются среди гор и лесов, так что у тебя будет достаточно хлопот.

Он прошел к главной башне замка.

– Прежде, чем уйти, мы должны сделать одно дело, – сказал он. – Имрик захватил нашу дочь, Гору, девятьсот лет назад. Выпустите ее на свободу.

Лиа схватила за рукав человека, последовавшего за королем, Вальгарда. Ее взгляд был решительным.

– Я приняла тебя сначала за Скэфлока, человека, который жил среди нас, – выдохнула она. – Но сейчас я чувствую, что ты не человек…

– Да, я – Вальгард Берсеркер из Тролльхайма. Хотя, некоторым образом, мы со Скэфлоком братья. Я подменыш, рожденный от Имрика и тролли Горы, оставленный вместо ребенка, который и стал Скэфлоком.

– Тогда… – Пальцы Лиа впились в его руку. Она прошептала:

– Так ты Вальгард, о котором рассказывала Фреда? Ее брат?

– Он самый. – Его голос отвердел. – Где она?

Он начал трясти ее.

– И где Скэфлок?

– Я… не знаю… Фреда сбежала из замка, она сказала, что пошла искать его…

– А раз у меня нет вестей, что ее поймали, значит, она с ним. Это плохо!

Лиа улыбнулась.

– Наконец, я поняла, что имел в виду Тор, – прошептала она сама себе, – и почему Имрик держал в секрете…

А Вальгарду она сказала смело:

– Почему ты думаешь, что это плохо? Ты уничтожил весь род Орма, кроме этих двух, а их ты вовлек в худшее зло, которое для них можно было придумать. Если ты ненавидел дом Орма, то лучшей мести тебе и не придумать.

Вальгард покачал головой.

– Я не имею ничего против Орма и его рода, – пробормотал он. И оглядевшись с внезапным удивлением, как бы проснувшись от тяжелого сна: Хотя должно быть, я их ненавижу, раз принес им столько зла… своему брату и сестре… – Он положил руку себе на голову. – Нет, они мне не брат и не сестра… да?

Он отвернулся от нее и поспешил за королем. Лиа медленно пошла за ним, все еще улыбаясь.

Иллрид сидел в высоком кресле Имрика. Он смотрел на дверь, ведущую вглубь замка и весело улыбнулся, когда услышал шаги своих охранников.

– Они ведут Гору, – пробормотал он. – Мою маленькую девочку, которая когда-то смеялась и сидела у меня на коленях. – Он положил свою тяжелую руку на плечо подменыша: – Они ведут твою мать, Вальгард.

Она вышла из зала, огромная, сморщенная, согнувшаяся под тяжестью столетий, которые провела в тесной темнице.

– Гора… – Иллрид привстал и снова опустился в кресло.

Она огляделась вокруг, почти как слепая.

– Кто звал Гору? – спросила она. – Кто зовет Гору, зовет мертвую. Гора умерла, господин, она умерла девятьсот лет назад. Они похоронили ее под замком; ее белые кости подпирали его тянувшиеся к звездам башни. Дайте бедной мертвой женщине-троллю отдохнуть.

Вальгард отпрянул, подняв руки, как бы желая от чего-то защититься.

– Гора! – крикнул Иллрид. – Гора, ты не узнаешь меня, своего отца? Ты не узнаешь своего сына?

Ее голос прозвучал далеким ветром.

– Как мертвая может узнавать кого-либо? Как мертвая может родить? Мозгу, рождающему сны и мечты, суждено стать лоном для трупных червей. Муравьи ползают там, где когда-то билось сердце. О, верните мне мою цепь! Отдайте мне моего возлюбленного, который держал меня под землей, во тьме.

Она заплакала.

– Не будите бедную, испуганную покойницу, господин, не будите сумасшедшую, поскольку жизнь и разум живут тем, что пожирают то, что их породило.

Она наклонила голову, как бы прислушиваясь.

– Я слышу стук копыт, – тихо сказала она. – Я слышу, как стучат копыта, и конь несет своего седока к концу света. Это скачет вперед Время, и снег падает с гривы его коня, и копыта его высекают молнии, и там, где Время уже пронеслось подобно ветру, остаются лишь увядшие листья. Оно подъезжает ближе, я слышу, как миры расступаются перед ним… Отдайте мне мою смерть! – пронзительно закричала она. – Дайте мне снова заползти в мою могилу и спрятаться от Времени!

Она зарыдала и упала на пол. Иллрид подозвал охранников.

– Уведите ее и убейте, – приказал он. И, повернувшись к Груму:

– Повесьте Имрика за большие пальцы над раскаленными углями, и пусть висит, пока мы не завоюем Эльфхайм, тогда у нас будет время подумать о достойной ему награде.

Поднявшись, он закричал:

– Хо, тролли, готовьтесь к походу! Мы отплываем немедленно.

Хотя его войско ожидало, что будет пир в Эльфхьюфе, никто, увидев лицо короля, не посмел с ним спорить. И вскоре его черные корабли отплыли на юг и скрылись на горизонте.

– Нам больше достанется, – рассмеялся Грум, глядя на удаляющиеся корабли. Он заметил, как бледен был Вальгард и добавил: – Я думаю, тебе лучше сегодня вдрызг напиться.

– Я так и сделаю, – ответил берсеркер. – И я отправлюсь сражаться, как только смогу собрать войско.

Затем вожди троллей собрали вместе женщин замка и каждый выбрал себе какую хотел. Грум положил свою единственную руку на талию Лиа.

– Вы поступили мудро, что подчинились нам, – он усмехнулся, – поэтому я хочу, чтобы ты по-прежнему занимала здесь высокое положение. Ты по-прежнему будешь дамой графа.

Она послушно пошла за ним, но, проходя мимо Вальгарда, улыбнулась ему. Берсеркер не мог оторвать от нее взгляда. Никогда он не видел таких женщин; да, с ней он мог забыть темноволосую колдунью, которая посещала его воображение ночами.

Тролли пировали несколько дней, затем Вальгард повел воинов против другого замка, который еще не сдался, в нем была часть уцелевших эльфов. Хотя замок не был большим, но его стены были высоки и толсты, а стрелы эльфов не подпускали троллей близко

Вальгард ждал весь день. Перед закатом он прокрался, прячась за кустами и камнями к самой стене замка, ослепленные дневным светом, эльфы его не видели. Когда стемнело, затрубили рога и тролли начали штурм. Вальгард поднялся и закинул на зубец стены огромный крюк. По канату, привязанному к его концу, он забрался на стену и протрубил в свой рог.

На него кинулись часовые эльфов. Несмотря на то, что он был вооружен железом, ему пришлось выдержать тяжелый бой с ними. Но тролли быстро нашли канат и поднялись к нему. Когда они очистили достаточно места, те, кто был внизу, подставили лестницы. И вскоре сил собравшихся на стене было достаточно, чтобы прорваться к воротам и открыть их для остальных.

– Затем началась резня. Много эльфов было взято в плен и отправлено в цепях в Эльфхьюф. Затем Вальгард грабил и сжег все в окрестностях замка и вернулся с богатой добычей.

Грум мрачно приветствовал его – он думал, что имя Вальгард становится слишком знаменитым среди троллей.

– Ты мог бы остаться в замке, который завоевал, сказал он. – Здесь слишком тесно для нас двоих.

– Вот именно, – тихо сказал Вальгард, смерив графа холодным взглядом.

Но Грум не мог не устроить пир в его честь. Вальгард сидел рядом с ним. Женщины суетились вокруг троллей, и Лиа подносила Вальгарду рог за рогом с крепким вином.

– За нашего героя, вождя всех воинов, как в землях людей, так и в Фэри, – сказала она и выпила. Серебряный свет просвечивал ее шелковые одежды, и голова Вальгарда закружилась не только от выпитого вина.

– Ты можешь отблагодарить меня лучше, – закричал он и посадил ее себе на колени. Она жадно поцеловала его.

Грум осушил свой рог и гневно закричал; – Прочь отсюда, вероломная сука! – И Вальгарду – Оставь мою женщину в покое. У тебя есть своя.

– А эта мне больше нравится, – сказал Вальгард. – Я тебе отдам за нее трех.

– Твоих трех я могу просто забрать у тебя, если захочу – я, твой граф. Здесь все мое. Оставь ее.

– Добыча должна доставаться тому, кто может с ней лучше распорядиться, – усмехнулась Лиа, не вставая с колен Вальгарда. А у тебя только одна рука.

Слепой от ярости тролль вскочил, доставая из ножен меч.

– Помогите! – закричала Лиа.

Топор Вальгарда, казалось, сам запрыгнул в его руку. И прежде чем неуклюжий Грум успел поднять свой меч, оружие берсеркера воткнулось в его шею.

Он упал к ногам Вальгарда, истекая кровью, с искаженным белым лицом.

– Ты страшный человек, но она хуже, – сказал Грум и умер.

В зале поднялся шум, зазвенел металл и тролли повскакивали со своих мест, и собрались вокруг Вальгарда. Одни призывали убить Вальгарда, другие клялись, что будут его защищать. В какой-то момент казалось, что вспыхнет драка.

Затем Вальгард схватил окрашенную кровью корону которая раньше принадлежала Имрику, и одел ее себе на голову. Он вскочил на высокое кресло графа и закричал, требуя тишины.

Постепенно воцарилась тишина, было слышно лишь тяжелое дыхание. Обнаженное оружие блестело, страх усилился, и все взгляды устремились на Вальгарда.

Он заговорил с металлом в голосе:

– Это случилось раньше, чем я хотел, но это должно было случиться… Какая польза Тролльхайму от калеки Грума, бесполезного в сражении, способного лишь жрать и спать с женщинами, которые могли бы достаться лучшим воинам? Я, происхождение которого не хуже любого в Тролльхайме, я, показавший, что умею побеждать, более подхожу на место графа. Более того, я граф волею моего деда, короля Иллрида. Это принесет благо всем троллям, прежде всего английским. Я обещаю вам победы, богатства, роскошную жизнь, славу, если стану вашим графом.

Он вытащил топор из шеи Грума и поднял его.

– Если кто-нибудь хочет оспорить мое право, он должен сделать это над моим трупом… ну… Верность же тех, кто будет предан, будет оплачена тысячекратно.

При этом те, кто был с ним при осаде замка, радостно закричали, другие же, не желая драться, один за одним присоединялись к ним. Все кончилось тем, что Вальгард занял место графа и пир продолжился. Грума не очень любили, а присутствующие родственники были дальними и получи вергельд.

Позднее, в спальне, наедине с Лиа, подменыш пристально смотрел на нее.

– Второй раз в жизни женщина толкнула меня на убийство – сказал он. Будь я умнее, я бы разрубил тебя на три части.

– Я не буду противиться этому, господин. Лиа положила свои белые руки ему на плечи.

– Ты знаешь, что я этого не в состоянии Сделать хрипло сказал он. Это лишь слова. Моя жизнь и так слишком черна.

Позже он спросил ее:

– А ты делала это с эльфами… со Скэфлоком?

– Все равно я твоя, господин, – прошептала она и поцеловала его.

Вальгард стал управлять Эльфхьюфом. С ранней весны он стал часто выезжать, разрушая крепости эльфов, охотясь с воинами и собаками за беглецами. Почти все поместья были сожжены, а когда эльфы пытались обороняться, он обрушивал на них свою армию. Пленных эльфов он посадил в подземелье или сделал рабами, но большинство было убито, а их женщин он делил между своими воинами. Сам он не брал ни одной, он не хотел никого, кроме Лиа.

С юга пришла весть, что войска Иллрида все дальше теснят эльфов. Все земли Валленда и Фландрии в Фэри находились под контролем троллей. Лишь на севере, в Скании, эльфы были еще свободны; но они были окружены и уничтожались так быстро, насколько позволяли троллям густые леса. Скоро тролли вступят на центральные земли, в которых лежит королевство Эрлкинг.

Люди тоже замечали некоторые отблески происходящего – далекие огни, скачущие галопом тени, штормовые ветра, приносящие бронзовый звон. И выпущенное на волю колдовство приносило много вреда; дох скот от чумы, гнило зерно, на семьи обрушивались различные несчастья. Иногда охотник натыкался на затоптанную, залитую кровью поляну и видел воронов, клюющих трупы, которые не походили на людей. Люди запирались в домах, клали железо под порог, и просили своих богов о помощи.

Но шли недели, и Вальгард все чаще оставался в Эльфхьюфе, потому что он уже побывал во всех замках и крепостях, которые он смог найти, от Оркнея до Корнуолла и те эльфы, которые остались, были надежно спрятаны. Они нападали из засад на его воинов, и немало троллей не возвращалось в замок, уходя из него; они добавляли яд в пищу и воду; подрезали жилы лошадям; заставляли их оружие и латы ржаветь; вызывали снежные бури, такие, что казалось, сама земля восставала против захватчиков.

Несомненно, Англия была под властью троллей и с каждым днем их власть усиливалась, но никогда еще Вальгард не ждал так весны как сейчас.

Глава 18

Скэфлок и Фреда укрылись в пещере скалы, стоящей на берегу моря, далеко на севере от холмов эльфов. За скалой начинался лес, который к югу становился гуще, а на севере оканчивался вересковыми полями и горами. Темной и мрачной была эта земля, не населенная ни людьми ни народами Фэри, а значит самая безопасная во время войны.

Они редко пользовались колдовством из-за страха быть обнаруженными троллями, но Скэфлок много охотился в виде волка, выдры или орла, чьи шкуры принесла Фреда, а также делал пиво из морской воды. Стоило большого труда выжить в этих холодных безрадостных землях – такой суровой зимы не помнили в Англии со времен великого льда.

Пещера была сырой и холодной. Ветра шумели у ее входа и волны бились о камни ее подножия. И когда Скэфлок вернулся однажды после своей первой долгой охоты, ему вдруг подумалось, что он нашел плохое место.

Посреди пещеры весело горел огонь, дым от него выходил наружу по трубе сплетенной из прутьев и свежеснятых шкур. Другие шкуры покрывали пол и стены, а одна висела у входа и защищала пещеру от ветра. Лошади были привязаны в дальнем конце пещеры, и жевали сено, которое Скэфлок сделал из морских водорослей.

Оружие было начищено до блеска и составлено в ряд, так, будто пещера была праздничным залом. Рядом с оружием на стене висели гроздья красной зимней ягоды.

Фреда сидела на корточках перед огнем и жарила мясо на вертеле. Скэфлок остановился у входа. Сердце его забилось при виде Фреды. На ней была лишь короткая туника. Она походила на птицу, готовую вот-вот взлететь.

Она увидела его, и глаза ее радостно загорелись. Она молча подбежала к нему, и они обняли друг друга.

Он спросил удивленно:

– Как ты все это сделала, дорогая?

Она рассмеялась.

– Я не медведь и не мужчина, которые приносят охапку листьев и говорят, что это дом, в котором они будут зимовать. Некоторые из этих шкур и многое другое у нас было, а остальное я достала сама. Видишь, я – хорошая хозяйка. – Прижавшись к нему, она задрожала. – Тебя так долго не было, и время тянулось так медленно. Мне надо было что-то делать днем, чтобы устать и уснуть ночью.

– Это место не для тебя. Тяжела и опасна жизнь в изгнании. Я должен увести тебя к людям, где ты будешь ждать нашу победу или же забудешь о нашем поражении.

– Нет… нет, ты никогда не сделаешь этого!

Она взяла его за уши и потянула к себе, пока их губы не встретились. Затем она сказала, то ли смеясь, то ля плача:

– Я тебе уже сказала, что не оставлю тебя. Нет Скэфлок, отделаться от меня будет трудно.

– Это правда, – сказал он, помолчав. – Не знаю, чтобы я без тебя делал. Рядом с тобой забываешь о всех бедах.

– Тогда не оставляй меня больше одну.

– Я должен охотиться, дорогая.

– Я буду охотиться с тобой. – Она показала на шкуры и на жаренное мясо. – Я умею это делать.

– И не только это, – рассмеялся он. Он снова стал мрачен. – Я буду охотиться не только на дичь, Фреда, но и на троллей.

– И я с тобой. – Выражение ее лица тоже стало мрачным. – Или ты думаешь, что мне не за что им мстить?

Он гордо поднял голову и затем снова поцеловал ее.

– Пусть будет так! Орм мог бы гордиться такой дочерью.

Она провела пальцем по его подбородку.

– Ты не знаешь, кто был твой отец? – спросила она.

– Нет. – Он вспомнил слова Тора и ему стало не по себе. – Я не знаю.

– Не важно, – улыбнулась она. – Просто я хотела сказать, что он тоже мог бы гордиться. Думаю, Орм Сильный отдал бы все свои богатства за такого сына, как ты – за то, чтобы Кетил и Асмунд не были слабыми. А когда бы ему это не удалось, он обрадовался бы, что ты взял его дочь.

Зима ужесточилась и жить стало еще тяжелее. Голод стал нередким гостем пещеры и холод пробирался через шкуру, висящую у входа к огню, и лишь закутавшись вместе в медвежью шкуру Фреда и Скэфлок могли согреться. Целыми днями они скакали по бесконечно белой пустоте в поисках дичи.

То тут, то там они натыкались на остатки сожженных поместий эльфов. Скэфлок белел и часами после этого не разговаривал. Иногда им попадались живые эльфы, изможденные, в рваных одеждах. Но Скэфлок не старался собрать отряд. Он бы только привлек внимание врага, а защититься был бы не в состоянии. Если бы можно было ожидать помощи откуда-то, тогда бы в таких отрядах был бы смысл. Он все время искал троллей. Если он находил их следы, тут же его лошадь и лошадь девушки пускались в дикий галоп. Если троллей было много, они пускали в них стрелы издалека и убегали. Или же Скэфлок дожидался дня, затем пробирался в различные укрытия, в которых спали тролли, и перерезал им горла. Если их было не больше двух или трех, он нападал на них, и звон его меча и жужжание стрел Фреды были последними звуками, которые они слышали. Эта охота была безжалостной, с обеих сторон. Часто они сидели, затаившись, в своей пещере и видели рядом с ней своих преследователей, и лишь колдовство спасало их от прямого взгляда троллей и скрывало их следы. Стрелы, копья и камни свистели мимо них, когда они убегали от толпы троллей, убив двух-трех из них. Из своей пещеры они видели корабли троллей, проплывающие так близко, что можно было сосчитать заклепки на щитах воинов.

И было холодно, холодно…

Но именно здесь они по-настоящему нашли друг друга. Они поняли, что их тела – не главное в их любви. Скэфлок не знал, как бы он сражался с троллями без Фреды. Ее стрелы убивали их, засады, которые она устраивала, были коварны, а поцелуи, которыми она его осыпала в короткие промежутки мира, вдохновляли его на новые сражения. А для нее он был самым великим, самым смелым и добрым из людей, ее мечом и щитом одновременно, ее возлюбленным и названным братом.

Она чувствовала себя немного виноватой, что ей не очень не хватало ее веры. Скэфлок объяснил ей, что ее слова и символы не дадут ему колдовать.

Со своей стороны она думала, что будет богохульством, использовать их ради преимущества в войне двух бездушных народов; лучше молиться молча. А что касается войны, это была война Скэфлока, а значит и ее тоже. Когда-нибудь, после победы, она отведет его к священнику и, конечно же, Господь не откажет в вере такому человеку.

Суровой была жизнь в изгнании, но она чувствовала, что приспосабливается к ней, мускулы ее окрепли, чувства обострились, она стала сильнее духом. Ветер гнал кровь по ее венам; звезды отдали часть своего света ее глазам. Когда жизнь была на острие меча, она научилась ценить каждое ее мгновение.

Странно, думала она, что даже когда им холодно, страшно и они голодны, они никогда не ссорятся. Они думают и поступают как один человек, будто они вышли из одного и того же чрева.

– Однажды я похвастался Имрику, что никогда не знал страха, поражения и любви, – сказал Скэфлок. Его голова лежала у нее на коленях, она расчесывала гребнем его взъерошенные ветром волосы. – Он сказал, что это три конца и начала человеческой жизни. Тогда я его не понял. Теперь я вижу, что он был мудр.

– Откуда ему знать? – спросила она.

– Этого я не могу сказать, потому что эльфы познают поражение очень редко, страх – еще реже, а любовь никогда… Но встретив тебя, дорогая, я узнал и первое, второе, и третье одновременно. Я уже начинал становиться больше эльфом, чем человеком. Ты снова меня сделала человеком, и я чувствую, как во мне умирает эльф.

– Во мне теперь тоже есть что-то от эльфов. Я все меньше думаю о праведном и священном и все больше и больше о том, что полезно и приятно. Мой грех тяжелеет…

– Тут ты как раз делаешь все правильно. Болтовня о долге, законе и грехе ничего хорошего не приносит.

– Ты богохульствуешь… – начала она. Но он прервал ее рассуждения поцелуем. Она забыла о своих дурных предчувствиях.

Но вскоре тролли закончили разорение земель эльфов, они разошлись по крепостям, выезжая очень редко и такими большими силами, что нападать на них стало невозможно. Скэфлок, сделав запас оленьего мяса, стал мрачен от безделья. Он целыми днями просиживал в пещере.

Фреде хотелось развеселить его.

– Теперь мы в большей безопасности, – сказала она.

– Какой в этом прок, если мы не можем сражаться? Мы лишь ждем конца. Эльфхайм умирает. Скоро все королевства Фэри будут принадлежать троллям. А я… я сижу здесь!

Однажды он вышел из пещеры и увидел ворона, кружащего в небе.

– Какие новости? – крикнул ему Скэфлок на вороньем языке. Это звучало не совсем так, поскольку язык зверей несколько отличается от человеческого, но смысл был именно таким.

– Я прилетел с юга навестить своих родных, – ответил ворон. – В Валленде и Уэлленде тролли, скоро они будут в Скандии, а войска Эрлкинга отходят все дальше и дальше в центральные земли. У воронов богатый пир. Но они должны спешить за воюющими, поскольку война не будет долгой.

Гнев охватил Скэфлока, он схватил свой лук и выпустил в ворона стрелу. Но когда он упал мертвый к его ногам, гнев его прошел и его место заняло раскаяние.

– Я не должен был убивать тебя, брат, – тихо сказал он, – тебя, не сделавшего ничего плохого, а приносящего скорее пользу, очищающего этот мир от зловония прошедших битв. Ты был дружелюбен и беззащитен, но я убил тебя, а не врагов своих.

Он повернулся к пещере и вдруг зарыдал. Фреда обняла его, успокаивая как ребенка, и он выплакал свои слезы у нее на груди.

Этой ночью он не мог уснуть.

– Эльфхайм погибает. Еще до того, как растает снег, от него останется только память. Мне больше ничего не остается, кроме как поехать к троллям и утащить с собой в последний путь как можно больше из них.

– Не говори так, – ответила она. – Это будет глупым предательством твоей веры и меня тоже. Куда лучше и смелее жить и сражаться.

– Чем сражаться, – горько спросил он. – Корабли эльфов затоплены или сожжены, воины убиты или закованы в цепи. Ветер, снег и волки живут в величавых замках, а враги сидят на тронах наших вождей. Одинокими стали эльфы, голодные, без оружия, голые…

Она поцеловала его. Вдруг перед его глазами, словно вспышка молнии, блеснул высоко занесенный в тем ноте меч.

Он долго сидел в оцепенении и затем проговорил:

– Меч… дар Эзира да, меч!..

Беспричинный страх охватил ее:

– Что ты имеешь ввиду? Какой меч?

Они лежали в темноте, прижавшись друг к другу, и он шепотом рассказал ей все, прямо на ухо, будто боялся, что ночь может подслушать. Оп рассказал о том, что Скирнир привез сломанный меч, как Имрик замуровал его в стене подземелий Эльфхьюфа и как Тор предостерег его, что близко то время, когда понадобится этот дар.

Он почувствовал, что она задрожала, она, охотившаяся на вооруженных троллей. Она сказала робко и неуверенно: – Мне это не нравиться, Скэфлок. Это ничего хорошего не принесет.

– Ничего хорошего? – закричал он. – Да это же последняя наша надежда. Один, предсказывающий будущее, должно быть, предвидел день падения Эльфхайма и дал нам меч. Безоружны? Ха, мы им еще покажем.

– Нельзя принимать ничего из рук языческих богов. Это принесет несчастье. О, милый, забудь о мече. – молила она.

– Да, несомненно, у богов свои цели, – сказал он, – но они не обязательно не совпадают с нашими. Фэри – это шахматная доска, на которой Эзир и Етуны передвигают эльфов и троллей, играя в игру недоступную для нашего понимания. И мудрый игрок заботится о своих фигурах.

– Но меч находится под Эльфхьюфом.

– Я до него доберусь как-нибудь. Я уже придумал

– Меч сломан. Как ты… как мы найдем этого великана? Как его можно заставить вновь выковать меч против родственных ему троллей?

– Должен быть способ. – В голосе Скэфлока звенел металл.

– Уже сейчас я знаю, как мы можем узнать это, хотя это опасно. Да, мы можем погибнуть, но дар богов – это наш последний шанс.

– Дар богов. – Она заплакала. – Послушай, это не принесет ничего, кроме несчастья. Я чувствую это, у меня внутри что-то холодное и тяжелое. Если ты примешься за поиски меча, то наши дни вместе сочтены.

– Ты тогда уйдешь от меня? – спросил он пораженный.

– Нет, нет, милый… – Она прижалась к нему, слепая от слез и темноты. – Это лишь предчувствия… но я знаю…

Он крепче обнял ее. Он поцеловал ее, пока у ней не закружилась голова и она не рассмеялась; в конце концов она прогнала страх, потому что он был не достоин невесты Скэфлока, и развеселялась.

Но появилась какая-то тоска, которой раньше не было. В глубине души она чувствовала, что им недолго оставалось быть вместе.