Текст книги "Хроники Нарнии. Том 1"

Автор книги: Клайв Стейплз Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава двенадцатая
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЯГОДКИ

 Дигори крепко сжал губы. Он испытывал все большее беспокойство, но надеялся, что, как бы ни обернулось дело, хныкать он не будет и не станет всеобщим посмешищем.

 – Сын Адама! – обратился к нему Аслан. – Готов ли ты исправить беду, которую накликал на милую моему сердцу страну Нарнию в самый день ее рождения?

 – Я не знаю, что я тут смогу сделать, – сказал Дигори. – Вы же сами знаете, что эта королева убежала, и...

 – Я не спрашиваю тебя, что ты будешь делать, – прервал его Лев. – Я спрашиваю: готов ли ты?

 – Да, сэр, – отвечал Дигори.

 На миг в голове его вспыхнула безрассудная мысль сказать Льву: “Я постараюсь помочь вам, если вы дадите обещание помочь моей маме”. Но, к счастью, он вовремя сообразил, что Лев – не то существо, с кем можно торговаться. Но, когда он говорил “да”, то думал о своей матери, о великой надежде, которой он жил все эти часы и которая сейчас вдруг покинула его. Поэтому в горле у него застрял комок, на глазах выступили слезы, и, не удержавшись, он выпалил:

 – Ну пожалуйста... прошу вас... если можете, то дайте мне что-нибудь, чтобы вылечить мою маму...

 До этой минуты он не смел поднять голову и глядел на огромные передние лапы Льва и его чудовищные когти. Но теперь, в отчаянии, он забыл свой страх и поглядел ему прямо в глаза. И то, что он увидел, повергло его в изумление, какого он не испытал более за всю свою жизнь. Темно-рыжая голова склонилась так низко, что была почти возле лица мальчика, и – чудо из чудес – глаза Льва были полны огромных, сверкающих слез. И по сравнению с ними слезы самого Дигори были такими крохотными и тусклыми, что на какой– то миг ему показалось – Лев горюет из-за болезни его матери даже больше, чем он сам.

 – Ах, сын мой, сын мой! – промолвил Аслан. – Я все понимаю. Горе твое велико. И в этой стране только мы с тобою знаем, что это такое – горе. Поэтому постараемся помочь друг другу. Мне сейчас приходится думать, как на сотни лет оградить мою Нарнию от бед. Колдунья, которую ты доставил сюда, рано или поздно вернется в Нарнию. Но нам не следует из-за этого впадать в отчаяние. Я хочу посадить Дерево, к которому она не посмеет приблизиться. Это Дерево будет охранять от нее Нарнию много сотен лет. Этому краю суждено долгое блистательное утро, и много воды утечет, прежде чем первые тучи омрачат солнце. И ты должен доставить мне то семя, из которого я смогу вырастить такое дерево.

 – Да, сэр.

 Он еще не знал, как это сделает, но чувствовал, что должен сделать. Лев глубоко вздохнул, еще ниже склонил к нему голову и подарил мальчику свой львиный поцелуй. И Дигори сразу ощутил прилив новых сил и отваги.

 – Милый мой сын, – сказал Аслан. – Сейчас я расскажу тебе, что ты должен делать. Повернись и погляди на запад. Скажи мне, что ты там видишь?

 – Я вижу там страшно высокие горы, Аслан, – отвечал Дигори. – И утес, с которого спадает эта река – огромный водопад. А за этим лесом видны зеленые вершины, поросшие лесом. За ними гребень еще более высокой горной цепи – отсюда она кажется почти черной. А еще дальше – очень далеко – огромные снежные горы, которые сошлись вместе и тянутся высоко в небо – как на тех картинках, где изображены Альпы. Ну, а за ними уже ничего не видно, только небо.

 – Ты все разглядел правильно, – сказал ему Аслан. – Там, где река падает с утеса, проходит граница Нарнии, и как только ты поднимешься на этот утес, ты покинешь Нарнию и вступишь в Западный Дикий Край. Тебе предстоит пройти через все горы и идти до тех пор, пока не найдешь потаенную горную долину, где будет глубокое озеро. Эта долина со всех сторон окружена стеной ледяных гор. У дальнего края озера стоит высокий зеленый холм. На вершине холма – сад, а посреди сада растет Дерево. Сорви яблоко с этого дерева и возвращайся ко мне.

 – Да, сэр, – снова повторил Дигори.

 Он совершенно не представлял себе, как подняться на этот утес, а потом проложить себе путь через горы. Но он не хотел говорить об этом – он боялся, что его слова будут приняты за попытку отказаться под благовидным предлогом от трудного задания. А вслух он произнес:

 – Я надеюсь, Аслан, что ты не спешишь. Потому что я не смогу быстро дойти туда и вернуться.

 – Маленький Сын Адама, у тебя будет помощник, – сказал Аслан.

 И он обернулся к Лошади, которая в продолжение всего разговора стояла рядом, помахивая хвостом, будто отгоняла мух, и вслушивалась, склонив голову набок, как будто речь шла о вещах, трудноватых для ее понимания.

 – Дорогая моя, – обратился к ней Аслан, – не хочешь ли ты стать Крылатой Лошадью?

 И все увидели, как Ягодка тряхнула головой, раздула ноздри и легонько притопнула задней ногой. Это ясно показывало, что ей очень хотелось стать Крылатой Лошадью. Но она сказала:

 – Пожалуйста, Аслан, если ты этого хочешь... если ты именно это имел в виду... Но я не понимаю, почему это должна быть я... ведь я, сказать по правде, не очень-то умная Лошадь...

 – Будь отныне крылатой! И стань прародительницей всех Крылатых Лошадей! – взревел Лев таким голосом, что содрогнулась земля. – Имя тебе будет Летунья!

 Лошадь испугалась – точно так же, как испугалась бы в прежние несчастливые дни, когда ее запрягали в кэб. Потом встала на дыбы. И потянулась головой назад, как будто мухи кусали ее спину, и она силилась прогнать их. Плечи начали вспухать, а потом из них прорезались крылья, которые на глазах у всех расправлялись и росли – больше, чем у орла, больше, чем у лебедя, и больше, чем у тех ангелов, которых рисуют на церковных витражах. Перья были каштанового цвета и отливали на солнце красной медью. Вот Лошадь широко взмахнула крилями и подскочила вверх, пронеслась на высоте двадцати футов над головами Аслана и Дигори, заржала и кувыркнулась вверх ногами. Выровнявшись, она описала в воздухе широкий круг и, быстро снизившись, стала на землю всеми четырьмя копытами. Приземление, надо признать, получилось довольно неуклюжее, но она выглядела, хоть и удивленной, но чрезвычайно довольной.

 – Ну как, понравилось тебе, Летунья? – спросил Аслан.

 – Очень понравилось, Аслан, – ответила Лошадь.

 – Отнесешь ли ты этого маленького Сына Адама в ту горную долину, о которой я рассказал?

 – Что? Сейчас? Сразу? – спросила Ягодка, или Летунья, как теперь следовало называть ее. – Урра! Иди ко мне, малыш! Я уже носила таких, как ты. Только это было давно, очень давно. Когда там еще были зеленые поля. И сахар.

 Неожиданно Аслан повернулся к Полли и жене кэбмена, которые каким-то образом уже успели подружиться.

 – О чем вы шепчетесь, Дочери Евы? – спросил он их.

 – С вашего позволения, сэр, – отвечала королева Элен (так теперь следовало называть жену кэбмена Нэлли). – Мне кажется, что эта малышка тоже хочет полетать, если только вы не станете возражать.

 – Об этом надо спросить Летунью, – сказал Лев.

 – Нет, я не стану возражать, если надо будет отнести двоих, особенно если они такие маленькие, – отвечала Летунья. – Но я надеюсь, что никто из Слонов не пожелает полететь вместе с нами.

 Слоны и не подозревали, что им в голову может прийти такое желание. И вот новый король Нарнии помог детям взобраться на Лошадь, и если говорить правду, то Дигори он подсадил довольно грубо, но зато Полли усаживал так нежно, как будто она была фарфоровая и могла разбиться от неосторожного толчка.

 – Ну, с ними все в порядке, Ягодка, то есть Летунья, – сказал он. – Никак не привыкну к этому чудному имени.

 – Не поднимайся слишком высоко, – напутствовал ее Аслан. – И не вздумай лететь над снежными вершинами. Высматривай места, где будут зеленые долины, и старайся держаться над ними. И да пребудет с вами мое благословение!

 – Ох, Летунья! – воскликнул Дигори, похлопывая Лошадь по шее. – Это будет такая потеха!.. Держись за меня покрепче, Полли!

 И в следующий миг земля неожиданно резко провалилась куда– то вниз, а потом закружилась вихрем – это Летунья, как огромный голубь, покидающий голубятню, сделала несколько кругов перед тем, как отправиться в дальний путь на запад. Глянув вниз, Полли уже едва смогла различить внизу короля и королеву, и даже сам Аслан превратился в золотое пятно на зеленом фоне. Но тут ветер ударил им в лицо, а крылья Летуньи начали мерно подниматься и опускаться, со свистом рассекая воздух у них над головами.

 Внизу простиралась Нарния в многоцветье лугов, скал, вереска и деревьев. Слегка извиваясь, лентой живого серебра сверкала на солнце река. С такой высоты они могли уже заглянуть за гребень гряды невысоких холмов, протянувшихся с севера. Справа раскину* лось огромное нагорье, сплошь заросшее вереском, – поднимаясь, оно уходило к самому горизонту. Горная цепь слева была намного выше. То тут, то там в ней виднелись проходы, сквозь которые мелькали горные склоны с темными сосновыми лесами, а за ними – просторные южные равнины, едва заметные в голубой дымке.

 – Там, по всей видимости, и лежит тот самый Арченланд, – сказала Полли, глядя на юг.

 – Скорее всего. Но ты лучше глянь, что у нас впереди! – воскликнул Дигори.

 А впереди, прямо перед ними, высился барьер огромного утеса. Они были почти ослеплены радужным блеском солнца в облаках водяной пыли, окутывающих водопад; ревя и сверкая, река, зародившаяся где-то на западных нагорьях, низвергалась с гигантского уступа в Нарнию. Но Летунья поднялась уже так высоко, что грохот водопада доносился до них всего лишь слабеньким ропотом – и тем не менее даже этой высоты было мало, чтобы преодолеть вершину утеса.

 – Тут лучше будет лететь зигзагами, – сказала Летунья. – А ну, держитесь покрепче!

 И она принялась на лету резко поворачивать – то направо, то налево, и с каждым поворотом оказывалась все выше и выше. Воздух похолодал, и они слышали, как где-то далеко внизу под ними кричали орлы.

 – Послушай! – крикнула Полли. – Обернись! Погляди, что видно позади!

 А позади во всем своем великолепии светилась равнина Нарнии, уходящая к горизонту, туда, где блестело далекое море. Они были уже так высоко, что разглядывали на севере крошечные зубцы какой-то горной цепи и обширную равнину на юге, показавшуюся им песчаной пустыней.

 – Интересно, узнаем ли мы когда-нибудь, какие страны там лежат? – спросил Дигори.

 – Я считаю, что там ничего нет, – отвечала Полли. – Понимаешь, весь этот мир возник только сегодня, и там еще никого нет и ничего не происходит.

 – Сейчас – да, – согласился Дигори. – Но ведь рано или поздно их заселят народы. И у каждого будет своя история, – Тогда, конечно, будет очень интересно, – сказала Полли. – Но пока еще нет никакой истории. И некому и некого заставить учить ее. Все эти битвы, даты и прочую скукотищу.

 Наконец они были уже над вершиной утеса, и через несколько минут нарнианская равнина совсем пропала из виду. Теперь они летели над диким краем, где было много крутых холмов, сплошь поросших темными лесами. Они следовали к западу по течению реки, туда, где смутно обозначались настоящие, высокие горы. Но теперь солнце било прямо в глаза путешественникам, и они не могли ясно разглядеть, что же было в той стороне. Они летели и летели, а солнце потихоньку опускалось все ниже и ниже, пока вся западная часть неба не превратилась в сплошной зев пылающей печи, наполненной расплавленным золотом. Но вот солнце спряталось за иззубренной горной цепью, которая отсюда выглядела такой острой и плоской, точно была вырезана из картона.

 – Похоже, тут, наверху, никогда не бывает слишком жарко, – сказала Полли.

 – А мои крылья уже устали и начинают побаливать, – пожаловалась Летунья. – Я не вижу внизу ни долины, озера, про которые говорил Аслан. Я предлагаю спуститься и, пока еще не совсем стемнело, поискать приличное место для ночлега. Потому что какие поиски могут быть ночью?

 – К тому же не пора ли подумать об ужине? – прибавил Дигори.

 И с общего согласия Летунья начала снижаться. Когда она спустилась почти до самой земли и летела среди холмов, воздух заметно потеплел. Они летели много часов, не слыша ничего, кроме шипящих взмахов крыльев Летуньи, – так что было очень приятно снова различать привычные земные звуки – громкий говор реки, бегущей по каменистому ложу, скрип деревьев, покачивавшихся на легком ветру. Их встречал теплый и добрый запах прогретой солнцем земли, травы и цветов. Наконец Летунья приземлилась. Дигори соскочил наземь и помог спешиться Полли. Они были очень рады, что могут распрямить затекшие ноги.

 Долину, в которой они очутились, со всех сторон окружали высокие крутые горы; высоко в небо возносились снежные вершины, одна из них алела, отражая свет заката.

 – Я голодный, – заявил Дигори.

 – Что ж, давайте подкрепимся, – Летунья захватила зубами огромный пучок травы.

 Спустя некоторое время она подняла голову и, все еще жуя траву, произнесла с битком набитым ртом:

 – Ну что же вы? Не стесняйтесь. Тут с избытком хватит на всех.

 – Но мы не можем есть траву, – грустно произнес Дигори.

 – Хмм, хмм, – сказала Летунья все еще с полным ртом. – Хммм, хммм... Совершенно не представляю, что нам в таком случае делать. И ведь такая чудесная трава...

 Полли и Дигори в ужасе глядели друг на дружку.

 – Я думаю, кое-кто мог бы позаботиться о нашей еде, – заметил Дигори.

 – Я уверена, Аслан снабдил бы вас едой, если бы вы его попросили, – сказала Летунья.

 – Неужели он и без наших просьб не знал, что нам надо что-то есть? – сказала Полли.

 – Наверняка знал, – отвечала Летунья, прожевывая новую порцию травы. – Но мне кажется, что ему нравится, когда его о чем-нибудь просят.

 – Но теперь-то нам что делать? – спросил Дигори.

 – Даже не представляю, – задумалась Лошадь. – Может, все-таки попробуете траву? Уверяю вас, она вам очень понравится.

 – Ох, да не будь ты такой дурочкой! – сказала Полли и топнула ножкой. – Разумеется, люди могут есть траву так же, как ты – баранье жаркое!

 – Ради бога – не вспоминай про жаркое и про другую еду! – взмолился Дигори. – От этого становится только хуже.

 Дети начали советоваться, что же им предпринять. Дигори рассудил, что в их положении Полли лучше всего при помощи колец попасть домой. Там она раздобудет еду и попытается вернуться сюда. Сам же он, пообещав Аслану выполнить его поручение, не может так поступить – наверняка дома его что-нибудь задержит. Но Полли ответила, что не бросит друга. Дигори сразу согласился и назвал ее поступок благородным.

 – Послушай, – сказала Полли. – Я совсем забыла! Утром я сунула в карман пакетик ирисок, и от них еще что-то осталось. Думаю, это все-таки лучше, чем лечь спать натощак.

 – Намного лучше! – оживился Дигори. – Только осторожней двигай рукой в кармане, а то коснешься кольца.

 Но легче сказать, чем сделать: вдвоем они кое-как справились с этой деликатной задачей. Дети извлекли из кармана маленький бумажный пакетик и с сожалением обнаружили, что тот превратился в сплошной липкий комок. Проще было отрывать от него кусочки, нежели пытаться выделить отдельные ириски. Разумеется, кое-кто из взрослых (они обычно поднимают много шума из-за гигиены и прочих таких вещей) на их месте предпочел бы вовсе остаться без ужина, чем есть такие конфеты.

 Всего в пакетике было девять ирисок, и Дигори пришла в голову блестящая мысль – съесть по четыре штуки, а девятую закопать в землю.

 – Понимаешь, – сказал он, – если железяка, оторванная от фонарного столба, выросла в маленькое фонарное дерево, то почему бы ириске не вырасти здесь в ирисковое дерево?

 Полли сразу согласилась, и они вырыли среди травы маленькую ямку и посадили кусочек ириски. Потом они съели остальные, долго смакуя каждый кусочек. Конечно, трапеза получилась скудная, несмотря на то, что вместе с конфетами, не удержавшись, они съели и бумажки.

 Когда Летунья закончила свой собственный превосходный ужин, она улеглась под деревом, а дети сели рядом с нею по обе стороны, тесно прижавшись к ее теплым бокам. Лошадь прикрыла их крыльями, и они почувствовали себя по-настоящему уютно. Когда на небе высыпали яркие юные звезды нового мира, они все еще болтали обо всем на свете: о том, как Дигори надеялся сделать хоть что-нибудь для мамы и как вместо этого ему приходится выполнять другое поручение. Потом они повторили приметы того места, куда их послал Аслан: зеленая долина, голубое озеро, холм у дальнего края озера и сад на вершине холма... Разговор становился все тише и медлительнее, и они понемногу засыпали. Вдруг неожиданно Полли, вздрогнув, села и прошептала:

 – Тссс!

 Они молча прислушивались.

 – Это был просто ветер в деревьях, – вскоре сказал Дигори.

 – Я в этом не уверена, – возразила Летунья. – Подождем еще немножко... Вот опять! Клянусь Асланом, тут кто-то есть!

 И Лошадь, изрядно повозившись в темноте, шумно поднялась на ноги. Дети уже встали и вглядывались в темноту. Летунья рысила туда-сюда, взад и вперед, принюхивалась и тихо, но возбужденно ржала; дети ходили на цыпочках и заглядывали за каждый куст и каждое дерево. Полли была совершенно уверена, что один раз видела вполне отчетливо какую-то высокую, темную фигуру, которая быстро скользила от них на запад. Но поймать им никого не удалось, и под конец, утомившись, Летунья опять улеглась наземь, а дети снова приютились – точнее не скажешь – под ее широкими крыльями. И почти сразу же уснули. Но Летунья еще долго не спала и шевелила в темноте ушами, а порою по ее коже пробегала легкая дрожь, словно на нее садились мухи. Но наконец заснула и она.

Глава тринадцатая
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

– Проснись, Дигори! Да проснись же! – услышали они голос Полли. – Оно и в самом деле выросло, твое ирисковое дерево! Да и утро самое чудесное!

 По лесу растекались первые солнечные лучи, трава серебрилась от росы, а паутина так и сверкала. Совсем рядом с ними стояло невысокое деревце с темным стволом и ветками, величиной примерно с яблоньку. Его белесоватые листья чем-то напоминали бумагу, а ветки гнулись под тяжестью усыпавших их небольших коричневых плодов, немного похожих на финики.

 – Ура! – крикнул Дигори. – Но сначала надо искупаться!

 И побежал сквозь цветущую чащу вниз, к реке. Случалось ли вам, читатели, купаться в горной реке, с ее быстринами и водоворотами, такой мелкой, что камешки на дне сверкают на солнце всякими оттенками – красным, голубым, желтым? Это так же чудесно, как и купание в море, а иногда даже еще лучше. Конечно, потом Дигори пришлось натягивать одежду на мокрое тело, но полученное удовольствие позволяло забыть эту мелкую неприятность. Когда он вернулся, вниз к реке спустилась Полли – чтобы тоже искупаться. По крайней мере, так она заявила, но мы-то знаем, что плавала она не очень хорошо, поэтому на этот счет не стоит задавать слишком много лишних вопросов. И Летунья проведала речку – только для того, чтобы, став на самой середине, вдоволь напиться. И пила она очень долго, а потом тряхнула головой и заржала.

 Тем временем Дигори и Полли занимались ирисковым деревом. Плоды его оказались восхитительными – сочные и мягкие, они не очень-то походили на обычные ириски, но все-таки вкусом чем-то их напоминали. Превосходным получился завтрак и у Летуньи: отведав чудесных плодов и похвалив их, она тем не менее заявила, что трава по-прежнему нравится ей больше, и в этот утренний час особенно хороша. Потом дети не без труда взобрались ей на спину и полет возобновился.

 Он произвел на них даже большее впечатление, чем вчера – отчасти из-за царившей повсюду утренней свежести, а отчасти из-за того, что только что вставшее солнце светило за спиной, а когда солнце не бьет вам в глаза, глядеть вперед намного приятнее. Это было чудесное путешествие. Со всех сторон над ними вздымались огромные снежные пики, но долины, оставшиеся далеко внизу, были такими зелеными, а реки, начинавшиеся у ледников, такими синими, что земля под ними казалась гигантской ювелирной витриной. Им очень хотелось, чтобы эта часть их приключений продолжалась как можно дольше, – дольше, чем она окажется на самом деле. Но им не пришлось разочароваться. Вскоре они начали принюхиваться к воздуху и спрашивать друг друга:

 – Что это?

 – Ты не знаешь, чем это так пахнет?

 – Откуда это?

 Этот божественный запах, теплый и золотистый, как будто источаемый самыми чудесными в мире цветами и плодами, поднимался им навстречу.

 – Наверно, пахнет из долины, где находится то самое озеро, – предположила Летунья.

 – Ну да, – согласился Дигори.

 И вскоре внизу под ними открылась зеленая долина с голубым озером.

 – Глядите, – сказал Дигори. – У дальнего края озера действительно стоит холм. И вы только посмотрите – какая голубая вода!

 – Значит, мы долетели, – обрадовалась Полли.

 Летунья начала снижаться, описывая широкие круги. Ледяные пики, нависавшие над ними, поднимались все выше и выше, но воздух с каждой минутой становился все теплее и душистее и наливался такой сладостью, что на глазах у них выступили слезы. Летунья теперь скользила вниз на широко распростертых, но совершенно неподвижных крьиьях, и ее копыта должны были вот-вот коснуться земли. Крутой зеленый холм мчался им навстречу, и мгновение спустя Лошадь опустилась, но, увы, не совсем удачно. Дети скатились с ее спины и упали в теплую мягкую траву, не причинив себе никакого вреда, а потом встали и, переводя дыхание, начали осматриваться.

 Им оставалось еще пройти три четверти пути вверх по склону, такому крутому, что им сразу же пришлось карабкаться. Вряд ли Летунья смогла бы справиться с этим подъемом, если бы не помогала себе крыльями – только благодаря им и сохраняла равновесие. Порою она просто перепархивала с одного места на другое. Вершину холма окружала высокая стена, выложенная зеленым дерном, и за этой стеной росли деревья. Их ветви свешивались через стену, и было видно, что листья не только зеленые – на некоторых деревьях они отливали голубизной, на других – серебром. Дойдя до вершины, наши путешественники пошли вдоль стены, отыскивая вход. Им пришлось сделать чуть ли не полный круг, пока они не нашли ворота. Высокие золотые ворота в зеленой стене, обращенные точно на восток, были крепко заперты.

 До этого момента Летунья и Полли думали, что войдут в сад вместе с Дигори, но тут сразу же отказались от этого намерения. Весь вид этого места явно говорил, что сад кому-то принадлежит и посторонним вход в него строго-настрого закрыт. Ни разу в жизни не приходилось им видеть место, столь запретное. Желание войти туда могло возникнуть лишь у дурака или у того, кто был послан с каким-нибудь важным делом. Дигори тоже понял, что другие не должны туда входить – да и не смогут. Поэтому, не сказав ни слова, он направился к воротам один.

 Подойдя к ним ближе, он увидел надпись, сделанную серебряными буквами на золотом фоне:

 
 Войди в мой сад через ворота – иль вовсе не входи.
 Сорви мой плод, но для другого – или совсем не рви.
 Коль перелезешь через стену и плод мой украдешь,
 То в исполнении желаний погибель обретешь.
 

 – “Сорви мой плод, но для другого”, – повторил Дигори. – Ну, именно за этим меня сюда и послали. Значит, сам я не должен ничего там есть. Вот только непонятно, к чему эти нудные нравоучения в последних строчках. Ведь сказано же: “Войди через ворота”, так кому взбредет в голову влезать через стену, если можно спокойно войти в ворота? Но как эти ворота открыть?

 Он легонько дотронулся до них рукой – и створки, совершенно беззвучно повернувшись на своих огромных петлях, легко распахнулись перед ним. И он увидел, что внутри это место выглядит еще более уединенным и запретным. Он вошел в сад очень важный, чувствуя всю торжественность того, что делает, и огляделся. Было очень тихо. Даже фонтан, бивший вверх в самой середине сада, казалось, производил лишь еле слышный шорох. Дигори неспешно пошел вперед, овеваемый чудесным ароматом. Это было блаженное место, счастливое и в то же время какое-то очень серьезное.

 Он сразу понял, какое дерево ему нужно: во-первых, оно действительно стояло в самой середине сада, а во-вторых, его ветки гнулись от тяжести огромных серебристых яблок, которые сияли так, что свет от них падал в самые затененные места на земле, куда не проникал свет солнечный. Через весь сад Дигори направился прямо к тому дереву, сорвал одно яблоко и положил его во внутренний нагрудный карман курточки. Но перед тем, как убрать яблоко, он не удержался от того, чтобы хорошенько его рассмотреть и даже понюхать.

 Лучше бы ему этого не делать. На него сразу же накатили страшные голод и жажда, и ему нестерпимо захотелось отведать чудесного плода. Он поспешно сунул его в карман, подальше с глаз. Но на ветках висело множество других, не хуже. Неужели это будет так уж нехорошо, если он сорвет и попробует одно из них? Если уж на то пошло, размышлял он, из надписи на воротах никак не следует, что запрещается это делать; возможно, там самый обычный совет или пожелание. А кто обращает внимание на советы? Но если даже и запрет, разве это такое уж страшное неповиновение, ведь он съест всего одно-единственное яблоко? Тем более что он выполнил первую часть, где сказано, чтоб он сорвал яблоко для другого...

 И вот, размышляя, он нечаянно глянул вверх, и сквозь ветки увидел верхушку дерева. Там, высоко над его головой, сидела на ветке какая-то птица. Она сидела, как курица на насесте и, казалось, спала. Но, похоже, не совсем: между веками одного из глаз чернела крохотная щелочка. Величиной эта птица превосходила орла, грудь ее была шафранового цвета, гребешок на голове – алый, а хвост отливал пурпуром.

 – Это показывает, – говорил впоследствии Дигори, – что в таких волшебных местах никакая осторожность не будет лишней. Ведь там никогда не знаешь, кто и откуда наблюдает за тобою.

 Но я думаю, что Дигори в любом случае не взял бы для себя ни одного яблока. Так или иначе, а в те годы заповедь “не укради” была усвоена в мальчишеских сердцах намного прочнее, чем в наши дни. Но, сами донимаете, полной уверенности в том у нас быть не может. Ибо пока он стоял и колебался, в дело вмешалась новая сила.

 Дигори уже повернулся, чтобы идти назад к воротам, но решил в последний раз посмотреть на дерево и весь чудесный сад. И, оглянувшись, был страшно потрясен. Он был не один. Всего в нескольких шагах от него стояла Колдунья – и как раз в тот момент, когда он ее увидел, та отбросила в сторону сердцевину съеденного яблока. Сок его оказался темнее, чем можно было ожидать, – все ее лицо было запачкано им. Дигори сразу догадался, что именно она попала в сад, перебравшись через стену, и начал понимать, что в последних строчках надписи есть скрытый смысл – кто-то исполнит свои заветные желания, но тем самым погубит себя. Действительно, Колдунья выглядела теперь намного сильнее и надменнее, чем обычно, вот только лицо ее было смертельно бледное – как соль.

 Все эти мысли и догадки молнией пронеслись у Дигори в голове, и сердце у него оборвалось от страха. Мальчик изо всех сил побежал к воротам – как камень, пущенный из пращи. Колдунья устремилась за ним. Как только он выскочил наружу, ворота сами плотно сомкнулись позади него. Это Дигори немного подбодрило, но ненадолго. Добежав до своих спутников, он крикнул:

 – Скорее! Уходи, Полли! Уходи, Летунья!

 И, оглянувшись на ворота, увидел, что Колдунья уже перелезла через стену – а может, и перепрыгнула – и была совсем близко от него.

 – Стой! Ни с места! – крикнул Дигори, повернувшись к ней. – Если подвинешься хоть на шаг – все мы исчезнем!

 – Глупый мальчишка! – сказала Колдунья. – Почему ты бежишь от меня? Я не сделала тебе ничего дурного и не собираюсь делать. И если ты останешься и выслушаешь меня, то узнаешь такое, что сделает тебя счастливым на всю жизнь.

 – Спасибо, но мне ничего такого не надо, – отвечал Дигори.

 – Я знаю, кто и с каким поручением послал тебя сюда, – продолжала Колдунья. – Потому что я была возле вас минувшей ночью и слышала все, о чем вы говорили. И я видела, как ты сорвал плод в этом саду. Сейчас он лежит у тебя в кармане. И ты собираешься, не отведав его, вернуться и отдать его Льву, чтобы тот съел его и извлек из него всю пользу. Ты простофиля! Знаешь ли ты, какое это яблоко? Тогда слушай, что я скажу тебе. Это – Яблоко Юности, Яблоко Жизни. Я знаю это, ибо уже отведала его. И уже почувствовала в себе такие перемены, что уверена – теперь я никогда не состарюсь и не умру. Съешь же его и ты, мальчик. Съешь, и тогда мы с тобою будем жить вечно и станем королем и королевой этого мира, а в придачу и твоего мира, если ты пожелаешь вернуться туда.

 – Нет, спасибо. Не представляю, зачем стоит жить и жить без конца, если все, кого я знал, давно уже умрут... Лучше уж прожить обычную жизнь, умереть, когда придет срок, и отправиться на Небо.

 – Но что же будет с твоей матерью? Или ты просто притворялся, что любишь ее?

 – Ей-то оно зачем? – спросил Дигори.

 – Неужели ты не понимаешь, дурачок, что стоит ей съесть всего один кусочек этого яблока и она исцелится? Оно сейчас лежит у тебя в кармане. Мы – здесь, а Лев – далеко отсюда. Воспользуйся своим Волшебным Кольцом и вернись в свой мир. Всего через минуту ты будешь уже у постели своей матери и дашь ей этот плод. А еще через пять минут увидишь, как краски вернутся на ее лицо. И она скажет тебе, что у нее больше нигде не болит. Потом она заснет – и ты подумай только, что это значит! Много часов сладкого, естественного сна, без боли, без одуряющих лекарств! А на следующий день она проснется, и все скажут, что она удивительно быстро поправляется.

 А вскоре она станет совершенно здорова. И ты станешь жить, как все мальчики...

 – Ох! – вскрикнул Дигори и схватился за голову.

 Теперь он понял, какой страшный выбор предстоит ему сделать.

 – И что такое сделал для тебя этот Лев? – продолжала Колдунья. – Почему ты служишь ему, как раб? Что он может тебе сделать, если ты вернешься в свой мир? И что подумает о тебе твоя мать, когда узнает, что ты мог избавить ее от страданий и вернуть к жизни, избавить своего отца от горя – мог, но не сделал этого, а предпочел быть мальчишкой на побегушках у дикого зверя из чужого мира, которому нет до вас никакого дела...

 – Я... я не думаю, что он дикий зверь, – возразил Дигори почти беззвучно, потому что во рту у него все пересохло. – Он... я, конечно, не знаю, кто он...

 – А если не зверь, то еще хуже, – сказала Колдунья. – Смотри, что он уже сделал с тобою. Ты стал совершенно бессердечным. И так бывает с каждым, кто слушается его. Жестокий, безжалостный мальчишка! Ты предпочитаешь, чтобы умерла твоя родная мать, только бы...

 – Да замолчите вы! – произнес совершенно несчастный и жалкий Дигори тем же, почти беззвучным голосом. – Или вы думаете, что я ничего не понимаю! Но я... я уже обещал...