Текст книги "Хроники Нарнии. Том 1"

Автор книги: Клайв Стейплз Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава третья
ЭДМУНД В ШКАФУ

 Выскочив из комнаты, Люси чуть не налетела на братьев и сестру.

 – Все в порядке! – повторила она. – Я вернулась.

 – Что ты такое несешь, Люси? – строго спросила Сьюзен.

 – Как? – воскликнула пораженная Люси. – Вас совсем не интересует, где я была?

 – Ты что, решила поиграть в прятки? – спросил Питер. – Бедная старушка Лю! Она спряталась, а мы и не догадались... Если ты хотела, чтобы мы начали тебя искать, надо было пробыть там подольше.

 – Но я и так пробыла там долго, – пролепетала Люси. – Наверно, несколько часов.

 Остальные переглянулись.

 – Она тронулась! – заявил Эдмунд и постучал пальцем себе по лбу. – Уже готова.

 – Что ты имеешь в виду, Люси? – спросил Питер.

 – То, что я сказала, – настаивала она. – Сразу, как мы позавтракали, я вошла в платяной шкаф. Я пробыла там несколько часов, мы пили чай с фавном, там со мною приключилась целая история.

 – Нельзя быть такой глупышкой, Люси! – одернула ее Сьюзен. – Мы же вышли из той комнаты минуту назад, не больше. И ты только минуту и пробыла без нас.

 – Она совсем не глупенькая, – заступился Питер. – Она просто придумала всю историю, чтобы посмешить нас. Ведь так, Лю?

 – Нет, Питер, – уверяла Люси, —я ничего не сочинила. Это– это волшебный шкаф. В нем есть лес, зима, идет снег, живут фавн и Колдунья. Все это называется Нарния. Сходите и посмотрите сами.

 Дети не знали, что и подумать. Но Люси была такая возбужденная, что они вслед за нею вернулись в комнату. Она первой подбежала к шкафу, распахнула его дверцу и крикнула:

 – Вот! Глядите!

 – Ну ты, притворщица! – возмутилась Сьюзен, которая первой просунула голову внутрь и раздвинула меховые пальто, – Самый обыкновенный шкаф. Смотри! Вот задняя стенка!

 Следом за ней и остальные по очереди залезали в шкаф и раздвигали пальто. Все видели – и Люси видела тоже – совершенно обыкновенный платяной шкаф. Не было там ни леса, ни снега, только задняя стенка гардероба с привинченными крючками. Питер залез в шкаф и постучал по стенке кулаком – чтобы наверняка убедиться в ее твердости и прочности.

 – Ты здорово повеселилась, Люси, – сказал он, выходя из шкафа, – разыграла нас всех, как по нотам – я признаю это. Мы почти поверили тебе.

 – Я совсем не шутила, – ответила Люси. – Все, что я говорила, – самая настоящая правда. Совсем недавно, минуту назад, тут все было по-другому. Честное слово.

 – Хватит, Лю, – рассердился Питер. – Это уже не смешно. Ты нас просто разыграла.

 Личико Люси покраснело, она попыталась что-то возразить, хотя сама не знала, что тут еще можно сказать. Неожиданно девочка расплакалась.

 Несколько дней после происшествия Люси была совершенно несчастна. Конечно, в любой момент она могла легко поладить с ребятами, стоило лишь согласиться, что ничего не произошло и она все выдумала, чтобы их позабавить. Но Люси была очень правдивой девочкой. Она-то знала, что вся история приключилась с нею на самом деле, поэтому не могла заставить себя сказать неправду. Она видела, что ее считают лгуньей, к тому же думают, что солгала она очень глупо. И от этого Люси чувствовала себя еще несчастнее. Старшие делали вид, что не придают случившемуся никакого значения. Зато Эдмунд, который часто бывал в дурном настроении и раздражался из-за пустяков, не упускал ни одной возможности поиздеваться над нею. Он все время поглядывал на Люси с усмешкой, то и дело отпускал грубые шуточки, все время спрашивал, не нашла ли она новую страну в другом шкафу.

 Как назло, установилась великолепная погода, и, не случись эта история, Люси могла бы чудесно проводить время. Стояли теплые солнечные дни, и дети с утра до позднего вечера были на свежем воздухе – купались, ловили рыбу, лазили по деревьям и валялись на вереске. Но ни одно из этих занятий не доставляло Люси радости.

 Так шло время, пока снова не настал дождливый день. Дождь зарядил до вечера, и не было никаких надежд на улучшение погоды. Дети решили поиграть в прятки. Водить выпало Сьюзен, и когда подошло время разбегаться и прятаться, Люси побежала в комнату, где стоял тот самый шкаф. Прятаться в нем она совсем не собиралась – она понимала, что если ее там найдут, то снова будут без конца вспоминать о злополучном приключении. Просто Люси очень хотелось заглянуть туда еще разочек и проверить, есть ли на самом деле Нарния и фавн, или все это ей лишь приснилось. Люси подумала, что вполне успеет заглянуть в шкаф, а потом спрятаться где-нибудь еще: в огромном и запутанном доме было много мест, где можно чудесно спрятаться. Но как только она подбежала к шкафу, в коридоре, за дверью, послышались торопливые шаги, и ей ничего не оставалось, как юркнуть в шкаф и прикрыть за собой дверцу. По-настоящему она ее не закрыла, она ведь знала, как глупо запираться в платяном шкафу, даже если он и не волшебный, а самый обыкновенный.

 За дверью стоял Эдмунд, он вбежал в комнату в тот самый миг, когда Люси закрывала за собой дверцу. Заметив, куда она спряталась, мальчик сразу же решил забраться в шкаф сам, не потому, что счел его подходящим местом, чтобы спрятаться, а для того, чтобы еще поиздеваться над Люси и придуманной ею страной. Он открыл дверцу и увидел висящие, как обычно, пальто, на него пахнуло нафталином, а внутри была темнота и тишина – и никаких признаков Люси.

 – Она решила, что я – Сьюзен и иду ее искать, – подумал Эдмунд. – Значит, притаилась у задней стенки и сидит.

 Он вскочил в шкаф и закрыл дверцу, забыв, как это неумно. Затем начал шарить в темноте, надеясь мигом найти Люси. И здорово удивился, что сестра никак ему не попадается. Он решил открыть дверцу – при свете-то он сразу ее найдет. Но теперь он не мог найти уже и дверцу. Мальчик шарил, шарил и никак не мог до нее Дотянуться. Он рассердился, потерял терпение, метнулся туда, сюда, быстро и беспорядочно ощупывая все, что попадалось под руку. Наконец он даже крикнул:

 – Люси! Лю! Где ты? Я же знаю, что ты здесь!

 Молчание. Эдмунд отметил, что голос прозвучал как-то странно, словно кричал он не в запертом шкафу, а под открытым небом. К тому же он вдруг озяб. А потом увидел свет.

 – Слава богу, – вздохнул Эдмунд. – Дверь, похоже, распахнулась по собственному желанию.

 Он моментально забыл Люси и устремился туда, где был свет, как он считал, к открытой дверце шкафа. Но вышел он не в пустую комнату, а на небольшую полянку среди высоких и толстых хвойных деревьев.

 Под ногами поскрипывал сухой рассыпчатый снег. Толстый слой снега покрывал деревья. Над головой было бледно-голубое небо, совсем как в ясное зимнее утро. Перед собой, меж стволами деревьев, он увидел встающее солнце: большое, красное и чистое. Вокруг стояла такая тишина, как будто кроме него здесь не было ни одного живого существа. На деревьях не было видно ни малиновок, ни белок, лес простирался во все стороны, доколе хватало глаз... Мальчик вздрогнул от испуга и холода.

 И тут он припомнил, как издевался над Люси, сколько причинил ей неприятностей, расспрашивая о “воображаемой стране”, которая оказалась отнюдь не воображаемой. Надеясь, что сестра где-то совсем рядом – ведь далеко уйти она просто не успела! – он снова крикнул:

 – Люси! Послушай! Прости, что я тебе не верил! Я вижу – ты была права! Давай выходи! Помиримся!

 По-прежнему никто не отвечал.

 Он снова огляделся вокруг. Место понравилось ему еще меньше. Он совсем уже решил вернуться домой, как вдруг откуда-то из леса донесся далекий звон бубенчиков. Мальчик застыл на месте, вслушиваясь, а бубенчики звенели все ближе и ближе, и, наконец, из-за деревьев на поляну вылетели сани, запряженные двумя оленями.

 Олени были величиной с шотландских пони, белые-пребелые, белее снега; ветвистые рога вызолочены и сверкали огнем, когда на них падал солнечный свет. Упряжь из алой кожи вся увешана бубенчиками. Спереди на санях сидел толстый низенький гном, если б он встал во весь рост, в нем не набралось бы и трех футов. На нем была шуба из меха полярного медведя, на голове – красный колпак с длинной золотой кисточкой, а окладистая борода укрывала колени вместо пледа. За гномом, на высоком сиденье, восседала особа совсем иного рода – очень высокая статная дама. Она тоже закуталась в белый мех до самого подбородка; в правой руке у нее был длинный золотой жезл, на голове – золотая корона. Лицо дамы было белым – но не такой белизны, как бывает у снега, а как у бумаги или колотого сахара, – все белое, кроме ярко-красных губ. Во всех отношениях очень красивая дама, только надменная, с ледяным взглядом и суровым лицом.

 Великолепное было зрелище: санки летят на Эдмунда, звеня бубенчиками; гном пощелкивает кнутом, а снег брызжет во все стороны.

 – Стой! – приказала вдруг дама, и гном так резко натянул поводья, что олени сели на задние ноги, потом выпрямились и встали, грызя удила и тяжело дыша. Воздух, выдыхаемый ими, на морозе сгущался в белый пар – казалось, олени курили.

 – Скажи мне, кто ты такой? – дама неласково поглядела на 'Эдмунда.

 – Я... я... меня зовут Эдмунд, – с трудом проговорил Эдмунд, сам не понимая почему. Ему не понравилось, как незнакомка на него поглядела и каким тоном заговорила.

 Дама нахмурилась.

 – Как ты разговариваешь с королевой? – промолвила она еще суровее, чем прежде.

 – Прошу прощения, ваше величество, но я не знал...:– начал оправдываться Эдмунд.

 – Ты не знаешь королеву Нарнии? – вскрикнула она. – Ха! Ну, с сегодняшнего дня ты узнаешь меня очень хорошо! Еще раз спрашиваю: кто ты такой?

 – Простите, ваше величество, – пробормотал Эдмунд, – но я не понимаю, чего... что вам угодно. Я школьник... по крайней мере был им... потому что сейчас каникулы.

Глава четвертая
“ТУРЕЦКИЕ СЛАДОСТИ”

 – Я хочу знать, что ты такое, – нетерпеливо повторила королева. – Может быть, ты гном-переросток, сбривший бороду?

 – Нет, ваше величество, – ответил Эдмунд. – У меня не было бороды, потому что я еще мальчик.

 – Мальчик? – переспросила она. – Ты хочешь сказать, что ты Сын Адама?

 Эдмунд молчал, он слишком растерялся, чтобы понять смысл ее вопроса.

 – Ясно одно: кто бы ты ни был, ты попросту недоумок, – заявила королева. – Отвечай мне четко, без глупостей, а то я потеряю терпение. Ты – человек?

 – Разумеется, ваше величество, – сказал Эдмунд.

 – А теперь говори, да покороче, как ты попал в мои владения?

 – С позволения вашего величества – через шкаф.

 – Шкаф? Какой шкаф? При чем тут шкаф?

 – При том, что я открыл дверцу и сразу оказался здесь, ваше величество.

 – Ха! – усмехнулась королева и продолжала говорить, но уже сама с собой. – Дверь! Дверь из мира людей! Я уже слышала про такое! Это может погубить все... Но он здесь один, и я с ним легко справлюсь...

 Сказав это, она поднялась с сиденья и взглянула на Эдмунда. В глазах ее загорелся огонь, а рука с жезлом взлетела вверх. Эдмунду очень не понравились последние слова, он почувствовал, что сейчас королева сделает с ним что-то ужасное, но не мог даже пошевельнуться. И когда он уже смирился с мыслью, что совсем погиб, королева передумала.

 – Бедный ты мой малютка! – произнесла она вдруг совершенно другим голосом. – Вижу, ты совсем озяб. Иди ко мне в санки, сядь рядом со мною, а я закутаю тебя в мантию. Согреешься, а потом поговорим.

 Приглашение это было Эдмунду не по душе, но он не посмел ослушаться. Он влез в сани и устроился у ее ног, королева обернула вокруг него долу мантии и хорошенько подоткнула со всех сторон.

 – Не хочешь ли выпить чего-нибудь горячего? – спросила королева. – По-моему, тебе это не повредит.

 – Пожалуйста, ваше величество, – попросил Эдмунд. – Если можно.

 И королева достала откуда-то из своего просторного одеяния маленькую фляжку, на вид сделанную из меди. Затем вытянула руку и капнула одну единственную капельку на снег. Эдмунд видел, что эта капелька на лету вспыхнула ярче алмаза, а в тот миг, как достигла снега, послышалось легкое шипение. И вдруг на снегу появился кубок из какого-то драгоценного камня, наполненный темной жидкостью, от которой шел пар. Гном тут же подхватил его и вручил Эдмунду с поклоном и улыбкой, только улыбка эта была очень неприятная. Но мальчик, у которого уже зуб на зуб не попадал от холода, не обратил на это внимания. Как только он сделал первые несколько глотков, ему стало лучше. Ничего подобного ему не приходилось пробовать: очень сладкое, пенистое, изумительно приятное на вкус, а главное, тепло моментально растеклось по всему телу, вплоть до кончиков пальцев на ногах.

 – Нехорошо, Сын Адама, пить и не закусывать, – заметила королева, как только он вернул кубок. – Что тебе больше всего нравится из еды?

 – “Турецкие сладости”, – не задумываясь ответил Эдмунд. – Если можно.

 Так называлось обожаемое Эдмундом шоколадное суфле.

 Королева капнула на снег еще одну капельку из бутылочки, и там сразу же появилась круглая коробка, перевязанная зеленой шелковой лентой. Открыв ее, Эдмунд увидел внутри великолепные “Турецкие сладости”, там их было два фунта, а то и больше. Каждый кусок был таким сладким, таким нежным, таким пенно-воздушным, что Эдмунд забыл обо всем на свете: такой вкусноты ему еще не доводилось пробовать за всю жизнь. К тому же он уже согрелся и чувствовал себя очень уютно и покойно.

 Пока он лакомился, королева продолжала его расспрашивать. Поначалу Эдмунд еще помнил: нельзя разговаривать с полным ртом, но потом и это перестало его беспокоить. Он думал только о том, как бы съесть побольше этих “Турецких сладостей”, и уплетал, не переставая. И чем больше было съедено, тем сильнее ему хотелось еще и еще. Он с грустью видел, что остается все меньше и меньше лакомства. Его совсем не удивляло, почему королева расспрашивает с таким пристрастием, и отвечал на все вопросы не раздумывая. Королева таким образом узнала, что у него есть один брат и две сестры, что одна из сестер уже побывала в Нарнии и повстречала какого-то фавна, и что никто из людей, кроме него самого, брата и сестер, еще ничего не слыхал о Нарнии. Ему, правда, показалось немного странным, что больше всего королеву заинтересовало именно то, что их четверо. Она то и дело возвращалась к этому.

 – Ты уверен, что вас именно четверо? – нетерпеливо спрашивала она. – Два Сына Адама и две Дочери Евы? Не больше и не меньше?

 И Эдмунд с полным ртом отвечал, едва ворочая языком среди “Турецких сладостей”:

 – Уммм... я же уже сказал.

 Он совсем забыл, что ее надо называть “ваше величество”, а королева, казалось, уже не обращала на это внимания.

 И тут “Турецким сладостям” пришел конец. Эдмунд тоскливо смотрел на опустевшую коробку и очень хотел, чтобы королева его спросила, не хочет ли он еще. Наверно, королева без труда читала его мысли, только она хорошо знала и то, чего не знал Эдмунд: суфле было не простое, а заколдованное, и всякий, кто съедает хоть кусочек, после желает только одного: есть и есть это суфле, а если дать ему волю, то будет есть до тех пор, пока не лопнет, если не умрет еще раньше. Именно поэтому она и не спросила: хочет ли он еще? Вместо этого она сказала ему:

 – Сын Адама, мне было бы очень приятно познакомиться с твоим братом и двумя твоими сестрами. Можешь ли ты привести их сюда?

 – Постараюсь, – безучастно ответил Эдмунд, продолжая разглядывать пустую коробку.

 – Имей в виду, – продолжала она, – если ты вернешься сюда вместе с ними, я дам тебе еще “Турецких сладостей”. Сейчас я уже не могу, потому что волшебством это можно сделать только один раз. У меня дома – совсем другое дело.

 – Тогда почему бы нам сейчас же не поехать к вам домой? – оживился Эдмунд.

 Когда он впервые влез в королевские сани, то больше всего боялся, что может умчаться вместе с ними в совершенно неизвестное место, откуда ни за что не вернуться домой. Но теперь все эти страхи вылетели у него из головы.

 – Мой дом – очень приятное место, – сказала королева. – Уверена, что тебе там понравится. У меня есть целые комнаты, заполненные доверху “Турецкими сладостями”. Но у меня нет своих детей. И мне нужен маленький мальчик, которого я смогла бы полюбить. Хочу воспитать его как принца, а когда я уйду навеки, он станет вместо меня королем Нарнии. А принц, как известно, будет носить золотую корону и целые дни напролет ничего не делать, только есть “Турецкие сладости”. Должна тебе сказать, что из всех мальчиков, каких я встречала, ты самый красивый и умный. Я думаю, что мне будет приятно сделать тебя принцем, когда ты придешь навестить меня с братом и сестрами.

 – А почему нельзя прямо сейчас? – спросил Эдмунд.

 Лицо его было красным и потным, рот перепачканным, пальцы липкими. Нет, что бы ни говорила королева, он не был ни красивым, ни умным.

 – Ах, какой же ты непонятливый! – сказала она, не скрывая досады. – Если я возьму тебя с собою сейчас, мне уже не удастся повидать твоего брата и сестер. А мне очень хочется познакомиться с ними. Разумеется, именно ты станешь принцем, а потом и королем. Но ведь тебе понадобятся придворные, тебя должны окружать вельможи. Вот я и сделаю твоего брата герцогом, а сестер – герцогинями.

 – Ну, они ничего особенного собою не представляют, – захныкал Эдмунд. – Кроме того, я всегда успею их привести... немного попозже.

 – Ах! – прервала его королева. – Я же знаю, стоит тебе попасть ко мне в дом, и ты совсем о них забудешь. Там ждет тебя столько веселья и удовольствий, что ты и думать забудешь о всяких хлопотах и никуда не захочешь уходить. Нет! Ты должен вернуться к себе сейчас и прийти ко мне еще раз. Только с ними – понятно? Без них можешь здесь не появляться.

 – Но я же не знаю даже дороги домой, – умоляюще посмотрел Эдмунд.

 – Ну, это самое простое, – успокоила королева. – Видишь фонарь? – Она показала жезлом. Повернувшись, Эдмунд увидел тот самый столб с фонарем, возле которого Люси повстречала фавна. – Иди к нему, а сразу за ним и будет Дверь в Страну Людей. А теперь я покажу тебе другую дорогу. – И она указала в противоположную сторону. – Видишь там, вдали, два невысоких холма, что поднимаются над лесом?

 – Кажется... Ну да, вижу, – буркнул Эдмунд.

 – Хорошо. Мой дом стоит как раз между холмами. Поэтому, когда придешь сюда в следующий раз, сначала иди к столбу с фонарем, а потом смотри на эти два холма и иди прямо к ним через лес, так ты дойдешь до моего дома. Но помни, что ты обязательно должен привести остальных. Если придешь один, я очень рассержусь.

 – Сделаю все, что смогу, – пообещал Эдмунд.

 – Да, кстати, – опомнилась вдруг королева. – Им не надо ничего рассказывать. Не говори им обо мне. Это будет здорово, если только мы вдвоем будем знать о нашей встрече. Устрой им сюрприз. Ты приведешь их туда, к тем двум холмам. Ты ведь умный мальчик и легко уговоришь их пройти в ту сторону. Так вот, когда ты их доведешь до моего дома, скажешь: “Давайте посмотрим, кто там живет”. Или что-нибудь такое. Я уверена, что все получится очень весело. Да, кажется, твоя сестра уже встречалась здесь с кем-то... С каким-то фавном. Понимаешь, она могла наслушаться от него всяких несуразных историй обо мне... таких отвратительных историй, что если узнает, что ты ведешь их ко мне, она может испугаться... откажется и отговорит других... Понимаешь, эти фавны – такой народ, они могут наговорить что угодно, поэтому...

 – Пожалуйста... умоляю вас, – перебил ее Эдмунд. – Прошу вас, нет ли у вас еще хоть кусочка “Турецких сладостей”, съесть по дороге домой?

 Королева рассмеялась.

 – Нет, нет, “Турецких сладостей” тебе придется подождать. Получишь, когда вернешься.

 Сказав это, она дала знак гному, тот с места рванул оленей, санки понеслись, а когда они были уже далеко, королева помахала рукой Эдмунду и крикнула:

 – В следующий раз! До новой встречи! Не забывай! Возвращайся поскорее!

 Эдмунд стоял и, не отрываясь, глядел вслед саням. Вдруг кто-то окликнул его по имени, и, оглянувшись, он увидел Люси.

 Она бежала с другого конца полянки.

 – Ой, Эдмунд! – крикнула она. – Значит, ты тоже здесь! Не правда ли, все теперь будет так чудесно...

 – Все в порядке! – ответил Эдмунд. – Теперь я понял, что ты была права. Этот платяной шкаф и в самом деле волшебный. Если хочешь, я извинюсь перед тобой за то, что не верил тебе. Но скажи, пожалуйста, где ты все время пропадала? Я тут все обегал, пока искал тебя.

 – Если б я знала, что ты тоже пойдешь сюда, я бы обязательно тебя подождала, – сказала Люси. Она была слишком счастлива и взволнована, чтобы обратить внимание на то, как раздраженно говорит с нею Эдмунд и какое у него неприятное, красное лицо. – А я была у милого господина Тумнуса, фавна, он меня угостил ленчем. У него все хорошо, эта Белая Колдунья ничего ему не сделала за то, что он меня отпустил. Он думает, что она так ничего об этом и не узнает и, несмотря ни на что, у него все обойдется...

 – Белая Колдунья? – спросил Эдмунд. – Кто она такая?

 – Ах! – сказала Люси. – Это просто ужасная особа. Она называет себя королевой Нарнии, хотя на самом деле никакая она не королева, и прав на престол у нее нет. Все фавны, дриады, наяды, гномы и звери, во всяком случае, все хорошие, просто ненавидят ее. Она умеет превращать в камень любое живое существо и делать еще много всяких ужасных и отвратительных вещей. Своим волшебством она сделала так, что теперь в Нарнии все время стоит зима. Понимаешь, одна зима, но никогда не наступает Рождество. Она повсюду разъезжает в санках, запряженных оленями, в руке у нее волшебный жезл, а на голове – корона.

 Эдмунд почувствовал какую-то тревогу, ему и так уже было нехорошо, оттого что он съел столько сладкого, а когда он вдобавок услышал, что дама, с которой он только что подружился, такая злая и опасная колдунья, ему стало совсем не по себе. Но ему так хотелось отведать еще раз “Турецких сладостей” – больше всего на свете!

 – Кто тебе рассказал всю эту чушь о Белой Колдунье? – спросил он.

 – Господин Тумнус, фавн.

 – Нельзя верить всякой ерунде... Наговорят эти фавны, – заявил Эдмунд таким тоном, будто знал о них куда больше, чем Люси.

 – А ты-то откуда знаешь? – удивилась Люси.

 – Это тебе скажет всякий, кого ни спроси, – небрежно ответил Эдмунд. – Но мы что же, так и будем стоять здесь в снегу? Пойдем лучше домой.

 – Пойдем, – согласилась Люси. – Ой, Эдмунд, ты даже не представляешь, как я рада, что ты тоже побывал в Нарнии. Теперь в нее поверят все, раз мы побывали здесь оба. Как нам будет весело!

 Но Эдмунд подумал, что для него это не так уж весело. Он допускал, что Люси и на этот раз может оказаться права, и был уверен, что Питер и Сьюзен, как и она, примут сторону фавнов и зверей. Но сам-то он был уже почти целиком на стороне Колдуньи. И он не знал, что ему говорить и как сохранить свою тайну, если все остальные поверят в Нарнию и без конца будут о ней говорить.

 Они успели пройти уже изрядное расстояние по лесу. Вскоре они почувствовали, что вокруг них не ветки, а пальто, а в следующий момент уже вышли из шкафа и очутились в пустой комнате.

 – Что с тобой, Эдмунд? – спросила Люси. – Ты выглядишь ужасно. Ты плохо себя чувствуешь?

 – Со мною все в порядке, – пробурчал Эдмунд.

 Но это была неправда. Его сильно тошнило.

 – Тогда пошли, – торопила Люси. – Поищем остальных. Что мы им расскажем! И какие у нас пойдут удивительные приключения – ведь теперь мы будем вместе!