Текст книги "Хроники Нарнии. Том 1"

Автор книги: Клайв Стейплз Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

 Не успел Дигори перевести дух, как градом посыпались новые события. Чуть ли не по пятам за первым ворвался второй кэб. Из него на ходу спрыгнули двое: какой-то толстый человек в сюртуке и полисмен. Потом подъехал третий кэб, из которого выпрыгнули еще два полисмена. После этого понаехало еще человек двенадцать, большей частью мальчишки-рассыльные на велосипедах. Они названивали в свои колокольчики, орали и свистели. И под конец привалила толпа всякого люда, разгоряченного бегом. Судя по лицам, они были на верху блаженства. По всей улице в домах распахивались окна, у парадных дверей появились горничные или лакеи. Все спешили поглазеть и потешиться.

 Тем временем обломки первого кэба зашевелились – их расталкивал нетвердыми руками какой-то старик, пытаясь безуспешно встать на ноги. Несколько человек сразу кинулись ему на помощь. Его дергали то в одну сторону, то совсем в другую, и если бы его предоставили самому себе, он выбрался бы куда быстрее. Дигори догадался, что этим старым джентльменом, скорее всего, должен быть дядя Эндрю, но не видел его лица: высокий цилиндр был нахлобучен на голову так, что поля доходили до плеч.

 Дигори понесся вниз, на улицу, и замешался в толпе.

 – Вот эта женщина! – кричал толстый джентльмен, указывая на Ядис. – Это она! Приступайте к исполнению своих обязанностей, констебль. Она набрала вещей у меня в магазине на сотни... да нет, на тысячи фунтов. Видите жемчужное ожерелье у нее на шее? Оно мое. А все, что я получил в уплату, – синяк под глаз, и больше ничего.

 – Это она, шеф! – кричали из толпы. – Как она ему аккуратно подбила глаз – лучше и не сделать! Мастерский удар, ничего не скажешь. И вдобавок, черт подери, силы ей не занимать!

 – Вам нужно приложить к глазу сырой бифштекс, мистер, – посоветовал толстяку посыльный из мясной лавки. – Все будет в порядке!

 – Тихо! – крикнул самый важный из полисменов. – Объяснит мне кто-нибудь, что все это значит?

 – Я ведь уже рассказал вам, что она... – снова начал толстый джентльмен, но тут кто-то в толпе выкрикнул:

 – Эй! Глядите! Этот старикан из кэба вот-вот улизнет! Не пускайте его! Они были вместе!

 Старый джентльмен, который, бесспорно, был дядей Эндрю, наконец-то встал на ноги и потирал ушибленные места.

 – Тогда, – повернулся к нему полисмен, – скажите вы, что все это значит?

 – Это... просто... недоразумение... шутка, – послышался из– под шляпы голос дяди Эндрю.

 – Ну, теперь уже нет, – сурово произнес полисмен. – Не вижу ничего смешного. Слышите, снимите эту шляпу!

 Это было легче сказать, чем сделать. Поглядев, как дядя Эндрю безуспешно возится со своим цилиндром, два других полицейских с разных сторон ухватились за его поля и общими усилиями содрали цилиндр с головы старика.

 – Благодарю вас, спасибо! – слабым голосом проговорил дядя Эндрю. – Большое спасибо! Ах, боже мой! Я страшно потрясен. Если бы кто-нибудь дал мне маленький стаканчик бренди...

 – А теперь, прошу вас, уделите мне немного внимания, – сказал полисмен, доставая очень большую тетрадь и очень маленький карандаш. – Являетесь ли вы попечителем этой юной особы?

 – Осторожнее! – выкрикнули несколько человек враз, и полисмен успел вовремя отскочить на шаг назад.

 Лошадь как раз нацелилась лягнуть его, и это могло его убить. После этого Колдунья повернула лошадь так, что та стала головою к толпе, а задними ногами на тротуар. В руке Колдуньи оказался длинный сверкающий нож, и она начала освобождать лошадь от постромок, связывающих ее с обломками кэба.

 Все это время Дигори пробивался на такое место, откуда можно было бы дотянуться и дотронуться до Колдуньи. Но сделать это было не так-то просто, потому что с той стороны, которая была ближе к дому, столпилось больше всего народу. А чтобы, обогнув толпу, приблизиться к Колдунье с другой стороны, нужно было проскользнуть между задними ногами лошади и перилами, огораживающими маленький дворик у входа в подвал (ибо, к вашему сведению, в доме Кеттерли был подвальный этаж). Если вы хоть что-то знаете о лошадях, особенно если вам доводилось их видеть в таком же состоянии, как эта лошадь, то вы должны понять, что это было крайне рискованным делом. Дигори хорошо разбирался в лошадях, но крепко стиснул зубы, готовясь сделать рывок к ней, как только представится благоприятный момент.

 Тут какой-то краснолицый джентльмен в шляпе-котелке начал прокладывать себе дорогу сквозь толпу, расталкивая всех широкими плечами.

 – Эй! С вашего позволения, джентльмены, – говорил он. – Лошадь, на которой она сидит, моя. И кэб, который она разнесла вдребезги, тоже мой.

 – Будем разбираться по порядку, – сказал полисмен. – Подождите минуточку, пока подойдет ваша очередь.

 – Нет у нас этой минуточки, шеф, – возразил кэбмен. – Я лучше всех знаю, что такое эта лошадь. Это не обычная кляча. Ее отец был кавалерийским строевым конем, ходил под офицером – а это, позвольте вам сказать, не шутка. И если вдобавок эта молодая особа еще раззадорит ее, то дело легко может дойти до смертоубийства. Эй, джентльмены, пропустите меня к ней.

 Полисмен был только рад, получив столь благовидный предлог убраться подальше. Кэбмен шагнул к лошади, поглядел вверх на Ядис и сказал не таким уж нелюбезным тоном:

 – Прошу вас, миссис, разрешите мне подойти к ее голове, и тогда вы сами сможете сойти с нее наземь. Ведь такой леди, как вы, вряд ли нужны всякие лишние неприятности. Сейчас вам надо поскорее попасть домой, выпить чашечку хорошего чаю, а потом лечь в постель и спокойно выспаться. Уверен, что когда проснетесь, будете чувствовать себя намного лучше.

 Тем временем он протянул руку к лошади и взялся за уздечку.

 – Стой смирно, Ягодка! – сказал он. – Тише, старушка! Вот так!

 И тогда в первый раз заговорила Ядис.

 – Пес! – сказала она ясным и холодным голосом, да таким звучным, что он сразу перекрыл весь шум и гвалт. – Не смей прикасаться к коню королевы! Ибо я – императрица Ядис!

Глава восьмая
БОЙ У ФОНАРНОГО СТОЛБА

 Ха-ха! Она говорит – императрица? Вы только поглядите на нее! – сказал кто-то в толпе.

 Другой подхватил:

 – Трижды ура в честь императрицы из Кольнейской Тюрьмы!

 И несколько человек грянули вслед за ним: “Уррра!” На щеках Ядис вспыхнул румянец, и она даже слегка поклонилась.

 Но приветствия потонули в громовом хохоте. Она поняла, что над нею потешаются. Тогда лицо ее исказилось, она переложила нож в левую руку и, безо всяких предисловий, сделала такое, на что было страшно смотреть. Легко, очень легко, будто то была самая обычная вещь на свете, она вытянула вверх правую руку и открутила одну из перекладин с фонарного столба. Если она и утратила в нашем мире какую-то часть своей магической силы, то сил телесных у нее не убавилось. Колдунья согнула и оторвала железную перекладину, словно то был брусок ячменного сахара. Она подбросила вверх свое новое оружие, подхватила его на лету и послала лошадь вперед.

 "Не зевай!”, – сказал себе Дигори.

 Он метнулся в освободившийся проход между задними ногами лошади и перильцами и начал продираться вперед. Если бы животное хоть одно мгновение могло постоять смирно, он бы успел схватить Колдунью за пятку. Но в тот момент, когда Дигори рванулся к ней, он услышал тошнотворный треск, а потом глухой стук. Это Колдунья опустила перекладину на каску полисмена, и человек упал, как подкошенный.

 – Быстрее, Дигори! Это надо прекратить! – услыхал, он рядом чей-то голосок.

 Это была Полли. Как только ей разрешили встать с постели, она сразу же побежала вниз посмотреть, отчего на улице таксой шум.

 – Молодец, что пришла! – сказал ей Дигори. – Держись за меня покрепче. Твое дело – управиться с кольцом, а мое – с Колдуньей. Помни, на этот раз – желтое. И не надевай, пока я тебе не крикну.

 Тут снова послышался тот же отвратительный треск, и еще один полисмен рухнул наземь. Толпа свирепо заревела:

 – Стащите ее с лошади!

 – Камнем ее! Выверните из мостовой и цельте ей в голову!

 – Да вызовите же кто-нибудь конную полицию!

 Но все опасливо держались подальше от нее. Кэбмен, по-видимому, оказался не только самым учтивым, но и самым смелым из собравшихся, потому что по-прежнему держался возле лошади. Он, конечно, следил за тем, чтобы не оказаться у нее под копытами, но снова и снова пытался поймать уздечку своей Ягодки.

 Толпа опять загудела и загалдела. Над головою Дигори пролетел камень. И тут же, как звук огромного колокола, зазвенел голос Колдуньи. Казалось, несмотря ни на что, она почти счастлива:

 – Мерзавцы! Когда я завладею вашим миром, вы мне дорого заплатите! Я не оставлю от вашего города камня на камне! Я сделаю его таким же, как Чарн, как Фелинда, как Сорлоис, как Брамандин...

 Наконец Дигори подобрался к ней и ухватился за лодыжку. Она пнула его пяткой прямо в лицо, и от боли он выпустил ее. Губа была рассечена, рот залила кровь. Откуда-то совсем рядом, как из тумана, донесся голос дяди Эндрю. Он вопил:

 – Сударыня... дорогая моя юная леди... ради самого неба... прошу вас, сдержитесь!

 Дигори снова вцепился ей в пятку, и снова она отбросила его пинком. Еще несколько человек она сбила наземь своей железной перекладиной. Тогда Дигори в третий раз поймал ее ногу и, вцепившись намертво, крикнул Полли:

 – Пошли!

 И тогда – слава богу! – свирепые лица сразу исчезли. Перепуганные голоса смолкли – все, кроме голоса дяди Эндрю. Этот продолжал скулить в темноте где-то рядом с Дигори:

 – Ох! О-о-ох! Неужели у меня белая горячка? Или – это конец? Мне этого не перенести! Несправедливо! Я же не собирался быть чародеем! Это просто недоразумение! Я не виноват... это моя крестная мать. Я категорически протестую... Это возмутительно... При моем-то здоровье... Джентльмена из старинной дорсетширской фамилии...

 "Вот досада! – подумал Дигори. – Только этого нам и не хватало – утащить с собою еще и его. Ну, ни дать ни взять настоящий пикник..."

 – Ты здесь, Полли? – спросил он.

 – Здесь... Не толкайся ты так!

 – Да я и не... – начал было Дигори, но не успел договорить, потому что головы их вынырнули в теплое, зеленое, солнечное сияние Леса Между Мирами.

 И как только они выбрались из озерка, Полли крикнула:

 – Ой, ты только глянь, кого мы с собою притащили! Даже эту старую лошадь! И мистера Кеттерли! И кэбмена! У нас собралась очень миленькая компания!

 Как только Колдунья увидела, что попала снова в Лес, она побледнела и согнулась так, что уткнулась лицом в лошадиную гриву. По ее виду можно было подумать, что она терпит смертные муки. Дядя Эндрю весь дрожал. Но лошадь Ягодка тряхнула головой, жизнерадостно заржала и, судя по всему, сразу почувствовала себя намного лучше. Впервые с тех пор, как Дигори увидел ее, она успокоилась. Уши, все время прижатые назад, вернулись в должное положение, а бешеный огонь в глазах погас.

 – Правильно, старушка! – сказал кэбмен, похлопывая Ягодку по шее. – Так-то будет лучше. Облегчись.

 И Ягодка проделала самую естественную вещь на свете. Потом, так как ей очень хотелось пить (что не удивительно), она не торопясь направилась к ближайшему соседнему озерку, вошла в него и нагнулась, чтобы напиться. Дигори машинально пошел за ней. Он так крепко вцепился в пятку Колдуньи, что не мог разжать руку. Кэбмен тоже не выпускал Ягодку и одной рукой держался за ее уздечку; дядя Эндрю, который все еще нетвердо стоял на ногах, ухватился за другую руку кэбмена.

 – Быстрее! – сказала Полли, бросив взгляд на Дигори. —

 Зеленые!

 Лошадь не успела напиться: вся компания снова провалилась в темноту. Ягодка испуганно заржала. Дядя Эндрю захныкал. Дигори сказал:

 – Хоть бы на этот раз нам немножко повезло!

 Никто ему не ответил. После короткой паузы Полли спросила:

 – Мы уже там... или еще нет?

 – Кажется, мы уже где-то, – отвечал Дигори. – Потому что, похоже, я стою на чем-то твердом.

 – Ну да... и я тоже... по крайней мере, так мне кажется, – сказала Полли. – Но почему здесь так темно?.. Послушай, тебе не кажется, что мы угодили в какое-то совсем неподходящее озеро?

 – Может быть, это Чарн? – предположил Дигори. – Только мы попали в него в полночь...

 – Это не Чарн, – прозвучал рядом голос Колдуньи. – Это какой-то совсем пустой мир. Здесь ничего нет, кроме Ничто.

 И в самом деле, если где-то действительно есть Ничто, то здесь было очень на него похоже. Тут ничего не было. Даже звезд. Их окружала лишь темнота – такая, что они не видели лиц друг друга, и не было никакой разницы – открыты глаза или закрыты. Что-то было у них под ногами – холодное и плоское, может быть, голая земля, но уж ни в коем случае не трава и не лесная почва. И воздух – холодный, сухой и мертвый, ни движения, ни дуновения ветерка...

 – Мой рок настиг меня, – сказала Колдунья, и в голосе ее было жуткое спокойствие.

 – Ах, не говорите так! – пролепетал дядя Эндрю. – Прошу вас, дорогая моя юная леди, не говорите таких ужасных вещей. Все может оказаться не так уж плохо... Ах, кэбмен, будьте добры, с вами нет случайно фляжки? Все, что мне нужно – капельку чего-нибудь спиртного...

 – Спокойно, леди и джентльмены, – услышали они голос кэбмена, добрый, мужественный, надежный голос. – Сохраняйте хладнокровие – вот что я вам скажу. Надеюсь, никто не переломал себе костей? Это уже хорошо. Уже за это стоит возблагодарить небо. На это и надеяться было нельзя. Судя по всему, мы провалились в какую-то подземную траншею или туннель – наверное, тут внизу строится новая станция подземки... Значит, надо набраться терпения и подождать, и вот увидите – кто-нибудь обязательно придет и вызволит нас отсюда. Ну, а если не придет, и нам придется тут умереть – я не спорю, что дело может кончиться и этим – ну что же, вспомните, что на море бывают вещи и похуже, и что людям рано или поздно, а смерти не миновать. Нечего ее бояться, если человек прожил свою жизнь честно и никому не сделал зла... Если вы меня спросите, что нам делать, то я скажу, что лучше всего провести время за пением гимнов...

 И он запел – для начала благодарственный гимн по поводу урожая, про то, чтоб “ни одно зерно не пропало даром”. Гимн этот, как вы понимаете, не очень-то соответствовал обстановке, ибо все видели, что здесь ничего не могло вырасти. Но, вероятно, это было лучшее, что он припомнил. Голос у него был красивый, дети начали ему подпевать и сразу почувствовали себя бодрее. Но дядя Эндрю и Колдунья не пожелали к ним присоединиться.

 Когда они допели гимн почти до конца, Дигори ощутил, как кто-то потянул его за локоть, и по смешанному запаху бренди, сигар и дорогих духов, понял, что это дядя Эндрю. Тот осторожно, но очень настойчиво увлекал мальчика куда-то в сторону. Когда они отдалились от остальных, старик вплотную приблизил лицо к голове Дигори и зашептал, щекоча ему ухо губами...

 – А ну, мой мальчик, надевай кольцо! Надо смываться отсюда!

 Но у Колдуньи был очень хороший слух.

 – Дурак! – крикнула она. – Ты забыл, что я читаю мысли людей! Немедленно отпусти мальчишку. Если только вздумаешь устроить какую-нибудь подлость, я обрушу на тебя такое возмездие, о каком еще не слыхивали ни в одном из миров!

 – Если вы считаете, – добавил Дигори, – что я такая подлая свинья, что смоюсь вместе с вами, бросив здесь Полли, лошадь, кэбмена... в таком месте... то вы здорово заблуждаетесь!

 – Ты очень наглый, дерзкий, невоспитанный мальчишка! – ответил дядя Эндрю.

 – Эй, вы! Потише! – крикнул кэбмен.

 Они смолкли и прислушались.

 В темноте что-то происходило. Зазвучал Голос. Запел. Где-то очень далеко, так что Дигори долго не мог определить, с какой стороны он доносится. То ему казалось, что Голос звучит сразу со всех сторон, то где-то под землей прямо у них под ногами. Нижние ноты голоса были такими глубокими и мощными, что, казалось, это голос самой земли. В этом пении без слов, и едва ли было что-то, называемое у нас мелодией. Но Дигори в жизни не слышал ничего прекраснее. Это было настолько прекрасно, что мальчику казалось: ему этого не вынести. И лошади пение тоже понравилось. Она ответила ржанием, таким нежным и призывным, как будто, прослужив столько лет у кэбмена, вдруг попала на поле, где некогда резвилась жеребенком, и увидела, что к ней идет тот, кого она помнила до сих пор и любила, он несет кусочек сахару...

 – Слушайте! – сказал кэбмен. – Это же такая красотища!

 И тут в один и тот же миг случилось два чуда. Первое – то, что к Голосу присоединились другие голоса. Столько, что Дигори не мог сосчитать. Они гармонично слились с первым Голосом, но были намного выше – прохладные, звенящие, серебристые. А второе чудо заключалось в том, что чернота у них над головами вспыхнула россыпью сверкающих звезд. Там были одинокие звезды и целые созвездия. Все они появились сразу, а не постепенно одна за другой, и не разгорались потихоньку, как это бывает у нас летней ночью. Только что не было ничего, кроме черноты, и вдруг вспыхнули сотни и тысячи светлых точек. Звезды и планеты были ярче и больше любой звезды в нашем мире. Их не скрывало ни единое облачко. И звезды, и новые голоса возникли в один и тот же миг. Если б вы находились там, то, как и Дигори, почувствовали бы уверенность, что это запели звезды, и что именно Первый Голос, тот самый, низкий и глубокий, заставил их загореться и запеть.

 – Вот славно! – сказал кэбмен. – Наверно, я самый счастливый человек на свете, если сподобился видеть и слышать такие чудеса!

 Голос на земле звучал все мощнее и величавее, но голоса на небе, запевшие поначалу достаточно громко, начали понемногу стихать. И тогда случилось новое чудо.

 Вдалеке, почти у самого горизонта, часть неба слегка посерела. Подул легкий и очень свежий ветерок. Небо серело и светлело до. тех пор, пока не стало очень бледным. На фоне этой светло-серой полосы обозначились темные очертания холмов. А голос пел и пел.

 Вскоре стало настолько светло, что они могли видеть лица друг друга. Извозчик и дети стояли, приоткрыв рты, глаза их сияли – они упивались чудесными звуками и как будто старались вспомнить, что же они им напоминали.

 Рот дяди Эндрю тоже был открыт, но совсем не от радости. Казалось, нижняя челюсть отваливалась от его лица и удерживалась лишь каким-то чудом. Он сгорбился, колени его дрожали. Ему Голос не нравился, и если бы он мог спрятаться от него в какой-нибудь крысиной норе, то обязательно сделал бы это. Колдунье пение тоже не нравилось, а по ее лицу было видно, что она понимает эту музыку лучше всех остальных. Губы ее были крепко сжаты, руки стиснуты в кулаки. Как только зазвучал Голос, она почувствовала, что мир этот полон Магии, иной, чем ее собственная, и неизмеримо более могущественной. Она возненавидела и этот Голос, и эту музыку, и этот мир. Если бы она могла, то разнесла бы вдребезги и этот мир, и любой иной, только бы заставить замолчать Голос.

 Лошадь стояла, пригнув уши вперед, переступала с ноги на ногу, время от времени всхрапывала и топала копытом. Она теперь не была больше старой заезженной клячей, и легко верилось, что отец ее был боевым конем, ходившим под офицером.

 Тем временем небо на востоке совсем побелело, потом порозовело и наконец вспыхнуло золотом. А Голос все разрастался, пока от него не завибрировал весь воздух. И в тот момент, когда он раскатился самым мощным и великолепным аккордом, взошло солнце.

 Такого солнца Дигори никогда не видел. Если солнце над развалинами Чарна выглядело намного старше нашего, то это – намного моложе. Казалось, оно смеялось от радости, что наконец-то взошло. Когда его лучи залили землю, наши путешественники впервые смогли увидеть, в какую страну они попали. Они были в долине, по которой проложила себе русло извилистая, широкая и быстрая река. Она текла прямо к солнцу – на восток. К югу от реки простирался горный хребет, к северу – гряда невысоких холмов. Только это и было в долине – земля, камни и вода, и больше ничего – ни деревца, ни кустика, ни травинки. Правда, сама земля была разноцветной; и цвета ее были яркими, свежими, горячими и очень живыми, так что от одного их вида начинаешь чувствовать радостное возбуждение. Но тут они увидели самого Певца и сразу забыли про все остальное.

 Это был Лев. Огромный, косматый и яркий, он стоял, обратившись к восходящему солнцу. Пасть его была широко раскрыта – он пел. До него было около трехсот ярдов.

 – Это жуткий мир, – сказала Колдунья. – Нам надо, не медля, бежать отсюда. Приготовьте свои магические средства.

 – Совершенно согласен с вами, сударыня, – поддакнул ей дядя Эндрю. – Весьма неприятное место. Будь я помоложе и имей при себе ружье...

 – Эй, заткнитесь! – гаркнул на него кэбмен. – Вы что же, вообразили, что можете застрелить его?

 – И как вы только могли подумать такое! – возмутилась Полли.

 – Готовь свою магию, старый дурак! – прикрикнула на него Колдунья.

 – Непременно, сударыня, непременно, – с хитрым блеском в глазах сказал дядя Эндрю. – Но для этого нужно, чтобы дети были рядом со мною... – И он, схватив за плечо Дигори, крикнул: – А ну, Дигори! Надень немедля кольцо, возвращающее домой!

 Ему очень хотелось улизнуть отсюда без Колдуньи.

 – Ах, значит, это кольца? Вот в чем дело! – крикнула Ядис.

 И они даже глазом моргнуть не успели, как она запустила руку в карман Дигори. Но Дигори ухватился за Полли и крикнул:

 – Не смейте! Если вы сунете руку глубже еще на дюйм, мы исчезнем, а вы останетесь здесь! Навсегда... Да, у меня в кармане лежит кольцо, которое перенесет меня и Полли домой. Глядите: я его вот-вот коснусь. Поэтому держитесь от меня подальше... Мне будет очень жаль, если придется оставить вас здесь, – тут он поглядел на кэбмена, – да и лошадь тоже жалко, но ничего не поделаешь, если они снова полезут к кольцу... А что касается вас двоих, – тут он обратился к дяде Эндрю и королеве, – вы же оба чародеи. Вам надо бы радоваться, что остаетесь здесь вместе.

 – Да прекратите вы этот гвалт! – крикнул им кэбмен. – Мешаете слушать музыку!

 Пока они кричали, пение изменилось.