Текст книги "Хроники Нарнии. Том 2"

Автор книги: Клайв Стейплз Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Да, я люблю слушать про них. Но чем я могу помочь?

– Вы можете быть таким же добрым с несчастными гномами, как и со мной, – сказал доктор Корнелиус. – Иногда я думаю, что уже не осталось ни одного из них. Но иногда мне кажется, что я слышу в горах раскаты гномовых барабанов, а порою, когда случалось быть ночью в лесу, я видел смутные тени фавнов и сатиров, танцующих под луной. Но когда я прибегал на то место, там уже никого не было. Я много раз терял надежду, но каждый раз случалось что-то такое, после чего она возвращалась ко мне. Точно я ничего не знаю. Но как бы ни обстояло дело с гномами, вполне может случиться и так, что вы станете таким королем, каким был в старину Верховный Король Питер, а не таким, как ваш дядя.

– Значит, Король Питер был? И это все правда – про королей и королев? И про Белую Колдунью тоже?

– Все – чистая правда, – отвечал старик. – Их правление

было Золотым Веком Нарнии, и Нарния никогда их не забудет.

– И они жили в этом замке, доктор? – спросил принц.

– Нет, мой милый, – отвечал доктор Корнелиус. – Он выстроен, можно сказать, вчера – твоим прапрапрадедом. А Лев Аслан, поставив королями и королевами Нарнии двух Сыновей Адама и двух Дочерей Евы, поселил их в замке Каир-Паравель, который уже тогда был очень древним. И никто не помнит, когда он был построен. Никто из тех, кто живет в наши дни, не видел своими глазами этого благословенного места. Может быть, даже его развалины давно рассыпались в прах. Но мы верим, что он и сейчас стоит далеко отсюда, на самом берегу моря, в устье Большой Реки.

– Ух! – содрогнулся Каспиан. – Вы хотите сказать – в Темных Лесах? Там, где... ну, все об этом говорят... вы должны были про это слышать... где живут призраки?

– Ваше высочество, не подумав, изволит повторять то, что ему внушили! – строго сказал доктор. – Все это ложь. Нет там никаких призраков. Их выдумали тельмарины. Ваши короли всегда жили в великом страхе перед морем, потому что знали: во всех историях об Аслане говорится, что он приходит из-за моря. Поэтому они и сами не приближались к побережью и не хотели, чтобы кто-то там жил или даже заходил туда. Поэтому они позволили, чтобы на обширных равнинах разрослись дремучие леса, которые преградили их народу дорогу к побережью. Но так как тельмарины нанесли великий вред лесу и враждовали с ним, то они стали бояться и леса. Из-за этого страха они придумали, что все леса кишат призраками.

Время шло, короли и знатные вельможи, возненавидевшие лес и море, поддерживали эти глупые россказни, а потом и сами почти уверовали в них. Кроме того, они чувствовали себя в безопасности только тогда, когда знали, что никто в Нарнии не посмеет спуститься к побережью и взглянуть на море, туда, где находится страна Аслана и откуда к нам каждое утро приходит солнце.

Они долго молчали, пока доктор Корнелиус не сказал:

– А теперь пойдем. Мы пробыли здесь уже слишком долго. Вашему высочеству пора ложиться спать.

– Уже? – с разочарованием протянул Каспиан. – А я готов слушать об этом много часов подряд.

– Если мы так поступим, – сказал доктор Корнелиус, – кому-нибудь обязательно захочется узнать, о чем это мы так долго беседовали наедине.

Глава пятая
КАСПИАН В ГОРАХ

Принцу Каспиану и его наставнику еще не раз удавалось тайком поговорить на вершине Главной Башни, и после каждой такой беседы Каспиан все больше и больше узнавал о Старой Нарнии. Теперь он и во сне и наяву грезил о былых днях, а в свободные часы мечтал о том, как бы вернуть назад то время. Конечно, свободных часов выпадало не так уж много, потому что вскоре за его воспитание взялись всерьез. Каспиана учили фехтовать и ездить верхом, плавать и нырять, охотиться на оленей и снимать с убитых зверей шкуру. Дни его были заполнены уроками космографии, риторики, геральдики, стихосложения, конечно, истории и еще немножко знакомством с физикой, алхимией, астрономией. Он изучал даже магию, но только в теории, потому что доктор Корнелиус заявил, что практика в таких вещах – не совсем подходящее занятие для принцев.

– К тому же я сам, – добавил он, – очень несовершенный чародей и могу производить лишь самые простые опыты.

О навигации (которую доктор Корнелиус называл “весьма благородным и воистину героическим искусством”) он не смог узнать ничего, потому что король Мираз крайне подозрительно относился ко всему, что имело отношение к морю, кораблям и морским путешествиям.

 Зато, благодаря собственным глазам и ушам, принц открыл массу всяких вещей, не входивших в программу его обучения. Когда он был маленьким, его часто удивляло, почему он так не любит свою тетю, королеву Прунаприсмию. Теперь же понял, почему. Она его ненавидела. Он начал также понимать, что Нарния – несчастная страна, что налоги в ней высокие, законы строгие, а дядя Мираз – жестокий человек.

Прошло несколько лет. Однажды принцу сказали, что королева занемогла. Из-за этого началась суета, во всем замке воцарилась тревога, появилось много докторов, а придворные шептались по углам. Это случилось в начале лета. И вот как-то ночью, когда все были особенно возбуждены, Каспиана неожиданно разбудил доктор Корнелиус, не дав ему поспать и пару часов.

– Мы опять будем заниматься астрономией, доктор? – спросил спросонья Каспиан.

– Тише! – шепнул доктор. – Доверьтесь мне и делайте все так, как я вам скажу. Оденьтесь как следует, потому что вы сейчас отправитесь в далекое путешествие.

Каспиан был очень удивлен, но он уже привык во всем доверять доктору Корнелиусу и сразу послушался. Когда он оделся, доктор сказал:

– Вот котомка. Я уже уложил в нее нужные вещи. А сейчас нам надо пройти в соседнюю комнату и взять еду, оставшуюся после ужина на столе вашего высочества.

– Это дело можно поручить и моему слуге, – заметил Каспиан.

– Все ваши слуги крепко спят, – сказал доктор, – и проснутся не скоро. Я, конечно, очень слабый маг, но напустить на людей сонные чары я еще могу.

Они прошли в переднюю. Там спали двое слуг, раскинувшись в креслах и громко храпя. Доктор Корнелиус быстро разрезал на куски оставшегося от ужина холодного цыпленка, добавил несколько ломтей жареной оленины, хлеб, яблоки, завернул все вместе и положил в котомку. Туда же спрятал небольшую флягу хорошего вина. Завязав котомку, он подал ее Каспиану. Сумка была с ремнями, и ее можно было нести за плечами, как ранец, в каких вы носите свои учебники и тетрадки.

– Здесь ли ваш меч? – спросил доктор.

– Да, – сказал принц.

– Тогда возьмите его. А сверху накиньте плащ, чтобы скрыть меч и котомку. Так будет лучше. А теперь нам надо подняться на Главную Башню и поговорить.

Когда они поднялись на Башню (а была ненастная ночь, не похожая на ту, когда они наблюдали сближение Тарвы и Аламбили), доктор Корнелиус сказал:

– Дорогой принц, вам надо сейчас же покинуть этот замок и эту страну и искать счастье в чужих краях. Вашей жизни угрожает опасность.

– Почему? – удивился принц.

– Потому что по закону именно вам надлежит быть королем Нарнии. Вы – Каспиан Десятый, законный сын короля Каспиана

Девятого и его наследник. Да будет долгой жизнь вашего королевского величества!

И, к величайшему изумлению Каспиана, маленький человечек неожиданно опустился перед ним на одно колено и поцеловал ему руку.

– Что все это значит? Я ничего не понимаю! – воскликнул Каспиан.

– Я сам удивлялся, почему вы ничего не спрашивали у меня об этом прежде, – сказал доктор. – Почему вы, будучи сыном короля Каспиана, сами не являетесь королем Каспианом? Все, кроме вашего величества, знают, что Мираз – узурпатор.

Когда началось его правление, он даже не претендовал на то, чтобы называться королем. Он называл себя лордом-протектором, каковым и был. Но когда скончалась вдовствующая королева, ваша матушка – а она была хорошей королевой и единственной среди тельмаринов, от кого я видел добро, – все вельможи, служившие еще вашему отцу, один за другим начали умирать или исчезать.

И дело было не в случайности, а в Миразе: он избавлялся от ваших сторонников. Белизар и Авилас погибли, пронзенные стрелами, во время большой охоты. Тогда сделали вид, что это несчастный случай. Мираз отправил могучий род Пассаридов на северную границу воевать с великанами, и они воевали там, пока не сгинули все до единого. Арлиана, Эримона и еще десять человек он казнил по обвинению в измене, но все знали, что обвинение было ложное. Двух братьев с Бобровой Плотины посадили под замок, объявив сумасшедшими. А под конец он убедил семерых благороднейших вельмож, единственных среди тельмаринов, кто не боялся моря, отплыть на поиски новых земель в Восточном Океане. Они не вернулись, как Мираз и задумал. После этого в стране не осталось никого, кто посмел бы выступить в защиту ваших прав. И тогда льстецы и прихлебатели – по его же наущению – начали упрашивать его стать королем. Что он, разумеется, и сделал.

– Вы считаете, что теперь он хочет убить и меня? – спросил Каспиан.

– Можете в этом не сомневаться, – ответил доктор.

– Но почему именно теперь? Почему, если он хотел, то не сделал этого раньше? Какую новую обиду я мог причинить ему?

– Он изменил свои намерения относительно вас из-за события, происшедшего два часа назад. Королева разрешилась от бремени. У нее родился сын.

– Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, – удивился Каспиан.

– Он не понимает! – воскликнул доктор. – Зачем же я столько времени учил вас истории и политике, если вы не понимаете такой простой вещи? Слушайте же. Пока у него не было своих детей, он достаточно спокойно относился к тому, что вы станете королем после его смерти. Разумеется, он не испытывал к вам никакой привязанности, но считал, что пусть лучше трон достанется вам, а не какому-нибудь чужаку. Но теперь, когда у него появился родной сын, Мираз хочет, чтобы именно он стал его наследником. Теперь вы стоите на пути его сына. Поэтому он постарается как можно скорее убрать вас с дороги.

– Неужели он и в самом деле такой злодей? – недоверчиво спросил Каспиан. – Неужели он действительно способен убить меня?

– Он оказался способен убить вашего отца, – сказал доктор Корнелиус.

У Каспиана было такое странное чувство, как будто все это происходит с ним во сне. Он не знал, что сказать.

– Я мог бы поведать вам всю эту историю, – продолжал доктор. – Ия сделаю это – когда-нибудь. Но сейчас у нас нет времени. Вам надо немедленно бежать.

– А вы тоже уйдете со мной? – спросил Каспиан.

– Нет, – сказал доктор. – Не буду рисковать. Потому что если я уйду с вами, ваше положение будет еще опаснее. Двоих выследить намного легче, чем одного. Дорогой мой принц, милый мой король Каспиан, теперь вам понадобится вся ваша смелость. Уходите отсюда, и как можно быстрее. Попытайтесь пробраться к южной границе и оттуда в Арченланд, ко двору короля Наина. Он хороший человек и будет добр к вам.

– Значит, мы больше не увидимся? – голос принца Каспиана охрип от волнения.

– Будем надеяться на лучшее, милый мой король, – ответил доктор. – Ведь у меня в целом мире нет никого, кроме вас – ни родных, ни друзей. Не горюйте, я немного смыслю в магии, так что... Но сейчас это неважно. Сейчас главное – скорость. Вот вам на прощание два подарка. Первый – маленький кошелек с золотом.

Увы! Совсем маленький, хотя по праву все сокровища этого замка – ваши. Но вот это – не имеет цены.

И он подал Каспиану какую-то вещь, которую тот не мог разглядеть в темноте, но когда взял в руки, она оказалась чем-то вроде небольшого рога.

– Это, – продолжал доктор, – величайшее сокровище, какое есть в Нарнии. Святыня. Сколько мне пришлось натерпеться страха и мук, сколько я перепробовал волшебных чар, сколько прочел заклинаний, чтобы найти его. Я был тогда еще молодым... Это волшебный рог королевы Сьюзен. Она потеряла его в тот день, когда они, все четверо, исчезли из Нарнии и Золотой Век кончился. Говорят, что кто бы ни протрубил в этот рог, получит таинственную помощь, хотя никто не знает какую.

Может быть, рог сможет призвать королеву Люси, короля Эдмунда, королеву Сьюзен и Верховного Короля Питера из далекого прошлого, в котором они затерялись. Есть пророчества, что в самый тяжкий для Нарнии час они снова придут сюда на помощь. А может быть, этот рог способен призвать и самого Аслана. Возьмите же его, король Каспиан, но не прибегайте к нему, пока не окажетесь в самой тяжкой, крайней нужде. А теперь спешите, спешите, спешите! Маленькая дверца у подножия башни, которая выводит в сад, сейчас не заперта. И там мы с вами простимся.

– Можно мне взять моего коня Дестриера? – спросил Каспиан.

– Он уже оседлан и дожидается вас за садом.

Пока они спускались вниз по длинной винтовой лестнице, доктор Корнелиус шепотом рассказывал принцу, куда ему ехать, и давал массу всяких полезных советов. Сердце Каспиана было полно печали, но он старался взять себя в руки. Из Башни они вышли в сад и крепко пожали друг другу руки. Перебежав через лужайку, принц услышал радостное ржание Дестриера. Так король Каспиан Десятый покинул дом своих предков. Отъехав на небольшое расстояние, он оглянулся и увидел, как вверх взлетают огни фейерверка, – это в замке праздновали рождение нового принца.

Всю ночь Каспиан скакал на юг. Пока местность была знакомой, он старался держаться редконаселенных мест и выбирал малолюдные дороги, ведущие через лес или горы. Потом он выехал на большую дорогу. Дестриера это ночное путешествие привело в такое же возбуждение, как и его хозяина. Каспиан, чьи глаза были полны слез с тех пор, как он попрощался с доктором Корнелиусом, теперь испытывал прилив отваги и был по-своему счастлив: ведь он был король Каспиан Десятый, выехавший на поиски приключений с мечом у бедра и волшебным рогом королевы Сьюзен на правом боку.

Но вот рассвело, и начал накрапывать дождь. Оглядевшись, принц увидел, что вокруг неизвестный лес, дикий вереск да голубые горы. И Каспиан почувствовал, что мир огромен и опасен, а он всего лишь маленький и испуганный мальчик...

Как только стало совсем светло, он съехал с дороги и отыскал в лесу небольшую, очень уютную и поросшую мягкой травой полянку, где решил отдохнуть. Сняв с Дестриера уздечку, он пустил его пастись, а сам съел холодного цыпленка, запил несколькими глотками вина и почти сразу же крепко уснул.

Когда он проснулся, уже вечерело. Слегка перекусив, принц отправился дальше, по-прежнему держа курс на юг и стараясь выбирать заброшенные тропы или, на худой конец, проселочные дороги. Теперь путь его лежал по холмистой местности: приходилось то подниматься, то спускаться. С гребня каждого холма Каспиан видел, что горы становятся все ближе, больше и темнее, и вот их вершины встали прямо перед ним. С наступлением вечера он оказался у их подножия. Поднялся ветер, а мелкий дождь быстро превратился в настоящий ливень. С каждым шагом Дестриер ступал все неувереннее. А потом грянул гром. Они вступили в темный сосновый лес, которому, казалось, не будет конца. В памяти Каспиана разом ожили все слышанные им истории о том, как враждебны деревья к людям. К тому же он припомнил, что он сам не просто человек, но вдобавок еще и тельмарин, то есть принадлежит к тому самому племени, которое, явившись в эту страну, повсюду рубило деревья и без устали убивало и преследовало лесных жителей. И хотя сам Каспиан был не таков, как все тельмарины, и не успел еще ни в чем провиниться перед лесом, он подумал, что вряд ли деревья станут разбираться и выяснять, кто он такой!

Ветер превратился в ураган, а деревья вокруг него оглушительно взревели и заскрипели. Потом что-то громко треснуло и соврем рядом грохнулось оземь. Каспиан оглянулся. Почти у самого хвоста Дестриера рухнувшее дерево перегородило тропу.

– Спокойнее, Дестриер, спокойнее! – приговаривал Каспиан, ласково похлопывая коня по шее.

Но и сам он никак не мог унять дрожь, понимая, что если на этот раз и уцелел каким-то чудом, то по-прежнему находится на волосок от смерти. Ослепительно сверкнула молния, и страшный удар грома, казалось, расколол небо прямо у него над головой. Дестриер сорвался с места и понес, не разбирая дороги. Каспиан был хорошим наездником, но сдержать обезумевшего коня не мог. Он удержался в седле, но знал, что, пока продолжается эта дикая скачка, может погибнуть в любой момент. Деревья одно за другим выскакивали прямо на него из темноты, и он едва успевал в последний момент уклониться от столкновения. Потом откуда-то сверху на голову ему обрушился удар, и он, не успев даже как следует почувствовать боль, провалился в темноту и больше уже ничего не помнил.

... Когда он пришел в себя, то увидел, что лежит в каком-то темном помещении, которое освещал лишь огонь камина. Все его тело ныло от ушибов, сильно болела голова. Совсем рядом слышались приглушенные голоса.

– Теперь, – сказал один голос, – пока он еще не очнулся, надо решить, что мы с ним будем делать.

– Убить – и весь разговор, – отозвался другой. – В живых его оставлять нельзя. Он нас выдаст.

– Если уж убивать, так надо было сразу, как только мы его нашли, – вступил третий голос. – Или оставить там, где лежал. А теперь поздно. Ведь мы сами принесли его к себе, перевязали голову, уложили в постель, словом, обошлись с ним, как с гостем. И если теперь убьем, то получится, что мы убили гостя.

– Господа, – очень слабым голосом проговорил Каспиан, – что бы вы ни сделали со мной, прошу вас, будьте добрее к моему бедному коню!

– Твой конь давно уже убежал, – отозвался первый голос, сухой и какой-то шуршащий. “Будто песок сыплется”, – подумал Каспиан.

– Не разговаривайте с ним, а то он обведет нас вокруг пальца всякими сладкими да благородными речами! – вступил второй голос. – Сколько раз я говорил...

– Трубы и треска! – воскликнул третий. – Конечно же, мы не можем его убить. Потому что тогда нам с тобой, Никабрик, будет вечный позор! А что скажешь ты, Стародум? Что посоветуешь?

– Дайте ему попить, – сказал первый голос, принадлежащий, по-видимому, этому самому Стародуму.

Какая-то темная фигура приблизилась к постели, и Каспиан почувствовал, как мягкая рука обхватила его за плечи. Если только это действительно была рука, потому что в этой фигуре определенно было что-то не так. И лицо, склонившееся над ним, тоже было какое-то чудное – слишком уж волосатое, чтобы быть лицом, да и нос был длинноват, вдобавок по бокам носа виднелись какие-то совсем уж несуразные белые пятна.

"Наверно, он в маске", – подумал Каспиан. Он увидел, что к его губам поднесена чашка, в которой оказалось очень горячее и сладкое питье. Каспиан выпил его до дна. Тем временем другой собеседник принялся помешивать дрова в камине. Пламя вспыхнуло, большой язык огня, взметнувшись вверх, высветил лицо, склонившееся совсем низко над Каспианом, и он чуть не закричал от потрясения. Это было не человеческое лицо, а морда барсука. Потом, немного придя в себя, он понял, что такой барсучьей морды – большой, дружелюбной и очень умной – он не видел ни разу в жизни. И к тому же этот Барсук разговаривал.

При той же вспышке он увидел, что лежит на постели из вереска в какой-то пещере, а у камина сидят два маленьких бородатых человечка. Оба они были настолько ниже, волосатее, коренастее и страховиднее доктора Корнелиуса, что Каспиан сразу догадался, что это настоящие гномы – древние гномы, в чьих жилах не было ни капли человеческой крови. И Каспиан понял, что наконец-то он отыскал Старых Нарнианцев. Он так разволновался, что голова у него снова закружилась.

Прошло несколько дней, и он познакомился с ними поближе. Барсука действительно звали Стародум. Он был, похоже, самой уважаемой особой в этой компании, потому что был старше, умнее, да и добрее остальных. Гнома, которому очень хотелось убить Каспиана, звали Никабрик. Он принадлежал к племени Черных Гномов: сами они смуглые, а волосы и борода у них черные, толстые и жесткие, как в лошадином хвосте. Другой гном был из Красных Гномов. Волосы и борода у него были ярко-рыжие, как лисий мех, и звали его Трумпкин.

В первый же вечер, когда Каспиан почувствовал себя настолько хорошо, что мог сидеть и разговаривать, Никабрик вернулся к своей навязчивой идее.

– Рано или поздно, – начал он, – нам придется все-таки решить, что делать с этим человеком. Вы, конечно, считаете, что вы очень хорошие и добрые, раз не позволяете убить его. Но тогда, я считаю, нам придется всю жизнь держать его у себя в плену. Потому

что нельзя ни в коем случае выпустить его отсюда живым, ведь тогда он вернется к своим соплеменникам и выдаст всех нас.

– Луковицы и лучины! – воскликнул Трумпкин. – Никабрик! Почему стоит тебе открыть рот, как оттуда вылетают лишь такие вот грубые и постыдные слова? Ну сам подумай, разве это существо виновато, что ударилось головой о сук прямо возле нашей норы? Мне он совсем не кажется шпионом или предателем.

– Позвольте вам напомнить, – вмешался Каспиан, – что вы даже не спросили у меня, чего хочу я сам и собираюсь ли я вернуться домой. Так вот – не собираюсь. И если вы мне разрешите, я охотно останусь с вами. Потому что люди преследуют меня точно так же, как и вас, и, если я попадусь им в руки, это может стоить мне жизни.

– Так я тебе и поверил! – хмыкнул Никабрик. – Ведь ты же человек, да вдобавок и тельмарин, не так ли? Значит, одна тебе дорога – назад, к своим сородичам.

– Если бы я даже и мог, – отвечал Каспиан, – все равно не пошел бы к ним. Я бежал от них, спасая свою жизнь, вот почему со мной и произошло этот несчастье в пути. Король собирался убить меня. И если вы меня убьете, то лучшего подарка для него вам не придумать.

– Ну вот еще! – обиделся Стародум. – Мы не заслужили, чтоб ты так говорил с нами.

– Эй, ты! – заинтересовался Трумпкин. – Ты о чем это болтаешь? Что может натворить человек в твои годы, чтобы так насолить Миразу?

– Он мой дядя... – начал Каспиан.

Но тут Никабрик вскочил и сразу схватился за кинжал.

– Вот ты кто такой! – закричал он. – Ты не просто тельмарин – ты ближайший родич самого ненавистного нашего врага! Ты его наследник! Сколько же нам с тобой цацкаться! Неужели мы и сейчас оставим эту тварь в живых?

И он бы немедленно заколол Каспиана, если бы Барсук и Трумпкин вовремя не схватили его. Они отняли у него кинжал, насильно заставили сесть.

– Выслушай меня, Никабрик, – сказал Трумпкин, – и усвой хорошенько, потому что второй раз я повторять не стану. Или ты дашь слово утихомириться, или мы со Стародумом сядем тебе на голову.

Никабрик угрюмо пообещал впредь вести себя хорошо, и тогда двое других попросили Каспиана рассказать свою историю. Когда он закончил, на несколько минут воцарилось молчание.

– Таких странных и диковинных вещей мне до сих пор еще не приходилось слышать, – сказал наконец Трумпкин.

– Мне все это не нравится, – заявил Никабрик. – Я не знал, что рассказы про нас все еще живут среди людей. Чем меньше они про нас знают, тем спокойнее. Эта старая нянька... если она сама не попридержит язык, то... Да вдобавок ко всему тут замешан старый учителишка, этот гном-отступник. Ненавижу их всех! Этих ненавижу даже больше, чем людей! Попомните мои слова – ничего хорошего из этого не выйдет!

– Если ты чего-то не понимаешь, Никабрик, то лучше уж помолчи, – заговорил Стародум. – Вы, гномы, такие же забывчивые и переменчивые, как и сами люди. А я – Зверь. Больше того, я – Барсук. А мы все помним и никогда не меняемся. Мы всегда такие, какие были с самого начала, и не меняем своих обычаев. И я говорю вам – из этого получится очень много хорошего! Ведь среди нас сейчас находится не кто иной, как законный король Нарнии. Наконец-то истинный король пришел к истинным нарнианцам. А если даже гномы и забыли об этом, то мы, Звери, помним: никто, кроме Детей Адама, не может быть законным королем Нарнии!

– Качели и кекс! – закричал Трумпкин. – Стародум! Ты что же, собрался уступить Нарнию людям?

– Об этом и речи не было, – отвечал Стародум. – Нарния не для людей. Кому еще знать об этом лучше, чем мне! Но в этой стране королем может быть только человек. У нас, Барсуков, достаточно хорошая память, чтобы не забывать этого. Разве, благослови его небо, Верховный Король Питер был не человек?

– Ты что же, и впрямь веришь всем этим старым сказкам? – удивился Трумпкин.

– Я же сказал, что мы, Звери, не меняемся, – отвечал Стародум. – И ничего не забываем. И я верю в Верховного Короля Питера. И в остальных, которые вместе с ним правили в Каир-Паравеле. Верю так же твердо, как в самого Аслана.

– Ну, в королей ты можешь верить сколько душе угодно, – сказал Трумпкин. – Но кто сейчас верит в Аслана?

– Хотя бы я, – сказал Каспиан. – А если бы даже и не верил в него раньше, то начал бы верить сейчас. Потому что там, среди людей, те, кто смеются над рассказами об Аслане, точно так же

смеются и над рассказами о Говорящих Зверях и гномах. И я часто сомневался, может ли быть такое существо, как Аслан. Но точно так же я порою сомневался, могут ли быть на самом деле такие существа, как вы. А теперь оказывается, что вы есть. Значит, есть и Аслан. Вы – из одной истории.

– Ты прав, – сказал Стародум. – Ты прав, король Каспиан. И поскольку ты законный король Нарнии, то, что бы там ни говорили эти двое, ты также и мой король. Многая лета вашему величеству!

– Меня просто затошнило от тебя, Барсук! – прорычал Никабрик. – Может быть, Верховный Король Питер и остальные и впрямь были людьми, но людьми совсем другого сорта. А этот – из других, из проклятых тельмаринов! И он наверняка охотился на зверей ради забавы! Ведь так? – прибавил он, неожиданно повернувшись к Каспиану.

– Не буду скрывать – охотился, – сказал Каспиан. – Но это были не Говорящие Звери!

– Все равно – точно такие же! – крикнул Никабрик.

– Нет, нет, нет и еще раз нет! – возразил, качая головой, Стародум. – Ты сам хорошо знаешь, что не такие же. Да, теперь звери в Нарнии совсем другие – те же несчастные твари, лишенные речи и разума, каких без счета в Калормене и в Тельмаре. Они даже размером меньше, чем мы, и намного сильнее отличаются от нас, чем полугномы от вас.

Не раз еще они спорили об этом и наконец решили: Каспиан должен остаться с ними, а как только поправится настолько, что сможет подолгу ходить, его покажут тем, кого Трумпкин называл Остальными. Оказывается, в этом диком краю в потаенных местах до сих пор скрывались существа, уцелевшие со времен Древней Нарнии.