Текст книги "Берег Скелетов"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Джек Дю Брюл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Эдди тяжело сглотнул, слезы стыда и позора перед семьей покатились из его глаз.

Сначала он не придавал значения еле заметному лучику света, игравшему на шее у Ски, однако вскоре понял, что это был далеко не случайно упавший солнечный луч, а сигнал азбуки Морзе.

– Красавчик прямо за вами, – Эдди приложил все усилия, чтобы инстинктивно не обернуться на Хуана. Капитан здесь, и он подает сигнал, используя прицел автомата. Вот хитроумный жук! Он пришел их спасти. Он не оставил своих ребят.

– «РПГ», нож у среднего столба.

Эдди понял, что Хуан собирается воспользоваться гранатометом, а у среднего столба, к которому, скорее всего, привяжут именно его, поскольку их выводят друг за другом, а он – посередине между Майком и Ски, должен лежать нож. План поистине замечательный. Пока наемники будут привязывать их к столбам, появится прекрасная возможность действовать: ведь командование вряд ли прикажет стрелять по своим.

– Капитан здесь, – прошептал он в микрофон под очередной взрыв хохота африканских наемников. Этого было достаточно. Они подчинятся любому приказу Кабрильо и будут действовать согласно изменившимся обстоятельствам. Ски лишь еле заметно кивнул в знак того, что услышал слова Сенга.

– Чертовски вовремя, – пробурчал Майк, и один из солдат врезал ему ребром ладони по шее.

Пара солдат плюнула на заключенных, пока те проходили мимо, а некоторые все норовили подставить подножку. Эдди не обращал на все эти выходки никакого внимания. Он мысленно продумывал каждый свой шаг с того момента, как завладеет ножом, как он повернется, чтобы разрезать привязь Ски.

Шеренга солдат расступилась, как только их подвели к столбам. У каждого из столбов стояло по наемнику с длинными веревками в руках. Вдруг один из солдат заметил нож и, не говоря ни слова, тайком сунул его в свой карман. Выпрямившись, он на секунду замер, встретившись с бешеным взглядом Эдди Сенга.

«Парень, это самая большая ошибка в твоей жизни», – подумал Эдди. В голове его уже созрел план нападения.

С внутреннего двора Кабрильо практически не было видно, тем более что всех присутствовавших поглотило предвкушение казни. На плече его уже в полной боевой готовности покоился гранатомет, оставалось только спустить курок.

Старший офицер шагнул вперед и помахал рукой. Он подарил своим солдатам такое зрелище и хотел погреться в лучах своей возросшей славы. Те сразу отреагировали, замахав руками и заулюлюкав. Он встал перед заключенными и, повернувшись к своим подчиненным, махнул рукой, на этот раз требуя тишины.

Как хотел Хуан разобраться с ним лично.

Офицер обратился к своим подчиненным на родном языке. Его глубокий низкий голос гулко разносился по всему двору. Солдаты внимательно его слушали и через некоторое время вдруг разом захлопали в ладоши – видимо, командир их особенно чем-то порадовал.

Кабрильо примерно представлял, о чем говорил этот малый: «Мы поймали трех агентов ЦРУ, бла, бла, бла… Да здравствует революция… Не правда ли, я самый великий офицер…» и тому подобное.

– Давай уже заканчивай со всем этим.

Наконец командир окончил свою десятиминутную речь и кивком дал наемникам, стоявшим у столбов, сигнал привязывать заключенных.

Указательный палец Хуана лег на курок. Прицелившись прямо в дверь, ведшую в отделение для заключенных, он резко сжал пусковой механизм и пустил первый снаряд. Как только тот взметнулся в воздух, Кабрильо моментально выстрелил снова и так несколько раз. Первая граната разорвалась прямо над дверью отделения с камерами. Взрывной волной выбило стекла, а через секунду-другую вся стена рухнула прямо во внутренний двор, практически полностью завалив ворота.

Тем временем Эдди, услышав свист рассекаемого снарядом воздуха, обернулся вокруг своей оси и одним точным ударом ноги в голову отбросил своего стража в сторону на нескольку футов. Затем он рванул к солдату, присвоившему нож. Подбежав к нему, Эдди заехал ему в пах и, пока тот корчился от боли, побежал дальше: второй страж уже наступал ему на пятки. Выбрав момент, Эдди подставил ему ногу, и тот от неожиданности потерял равновесие.

Они повалились на землю как раз в тот момент, как первый снаряд разорвался прямо над дверью старого блока с камерами. Со связанными руками Эдди мог отбиваться только ногами, однако, падая, он умудрился заехать подбородком по горлу африканца, раздавив его глотку. Тот забился в конвульсиях, потеряв возможность дышать.

Эдди перекатился через спину и попытался добраться до кармана, где лежал нож, однако это было не так-то просто: африканец судорожно дергался и хрипел. Тогда Эдди, нащупав нож, резко дернул его, оторвав кусок обмундирования солдата.

Тут в воздухе вновь послышался свист гранаты. Эдди не стал терять времени, рассматривая, куда на этот раз целился Кабрильо, однако каким-то внутренним чутьем догадался, что капитан задумал заблокировать все входы во внутренний двор. Эдди раскрыл нож. Ски, видимо уже понял, что происходило, поскольку он подобрался к Эдди спиной и выставил связанные руки.

Освободившись, Ски схватил нож и разрезал веревки Сенга, тут же метнувшись к Майку. Тем временем Эдди, заехав кулаком по затылку одного из ошарашенных солдат, выхватил у него автомат. Научившись на своей ошибке со Сьюзен Донливи, в этот раз он не стал колебаться, а сразу же добил бесчувственного африканца. Тот грузно повалился наземь, подняв внушительный столб пыли.

Обернувшись, он увидел, как один из чернокожих целился прямо в голову Ски, пока тот освобождал Майка. Мощным ударом в два касания Эдди отправил его в кучку боевиков, мявшихся в сторонке. В эту секунду около двадцати автоматов разразились шквалом очередей, паля без разбору по своим и чужим. Эдди бросился к своим товарищам, отстреливаясь, пока вместе они не скрылись под припаркованными рядом грузовиками. В этой неразберихе было практически ничего невозможно понять. Осколки камней, гильзы патронов, пыль, крики и вопли раненых – все смешалось в единое целое.

Пока африканские наемники беспорядочно отстреливались, Хуан хладнокровно обводил взглядом внутренний двор. Затем, зарядив еще раз гранатомет, он обежал тюрьму по крыше, остановившись прямо напротив последнего входа во двор. Пока никто из командования не раскусил коварного плана Кабрильо. Однако стоило хоть одному из них подумать, что эта внезапная атака может как-то быть связана с освобождением Мозеса Ндебеле, они сразу же свяжутся со своими людьми, стерегущими его в одной из камер тюрьмы, и тогда казнь вождя произойдет намного раньше, нежели чем через два дня. Только, похоже, такой роскошью, как рация, они не располагали, значит, необходимо было задержать их всех здесь, во дворе.

Отдышавшись, Кабрильо выстрелил и тут же пригнулся, увидев, что десяток чернокожих солдат, отследив, откуда была пущена граната, обрушил на него непрерывный град очередей. Хуан замер, но долгожданного взрыва не услышал. Скорее всего, последняя граната дала осечку.

Пригибаясь как можно ниже, Хуан прополз футов тридцать по крыше, осыпаемый осколками камня и дерева. Дождавшись, когда стрельба утихла, он выхватил автомат и зарядил сверху по всему второму этажу, чтобы случайно не зацепить своих парней, что находились в самом низу.

Бандиты не заставили себя ждать и, в свою очередь, открыли по Хуану непрерывный ответный огонь. Игнорируя визг пуль, пролетавших в миллиметрах от него, Хуан спокойно перезарядил гранатомет и пополз дальше, в поисках удобной позиции, с которой еще можно было нанести удар по последнему входу во двор.

Пока он полз, на ум ему пришла одна замечательная идея. Он быстро перебрался с кромки крыши, окаймлявшей двор, к дальнему ее краю и встал на колени. Так было гораздо удобнее. Теперь он наверняка попадет по своей последней цели. Это было безопасно: он не видел солдат, стрелявших по нему из винтовок, но и они тоже не могли его видеть. Продвинувшись вперед на несколько дюймов, он смог разглядеть противоположную стену и кусок двора. Подойдя еще немного ближе, он замер. Теперь цель хорошо просматривалась. Не требовалось особого умения, чтобы одним ударом ее поразить. Но все же ему не было видно, находился ли поблизости со входом кто-то из людей?

Вскинув гранатомет на плечо, Кабрильо тщательно прицелился и выстрелил.

Чего Хуан на самом деле не мог знать, так это того, что один из сержантов, разгадав его тактику, повел отряд чернокожих бойцов к единственному оставшемуся выходу как раз в тот самый момент, когда взорвалась граната. Один из солдат был уже прямо около входа, когда внушительный кусок каменной стены всей своей тяжестью обрушился прямо на него.

Хуан бросился к кромке крыши посмотреть, добился ли он своего или нет. Внутренняя стена тюрьмы напротив него была полностью снесена, и сквозь витавшие в воздухе ошметки строительных материалов, камня и дерева, сквозь дым и гарь проступали внутренности тюрьмы. Один из солдат упрямо пробирался по руинам, надеясь выбраться наружу. Хуан схватил свой автомат и взял в цель прыткого африканца. Когда меж его лопаток высветился маленький кругляшок лазерного прицела, он, не раздумывая, спустил курок. Кабрильо совсем забыл, что поставил оружие в режим непрерывной стрельбы: прошла секунда, другая, а автомат все продолжал изрыгать в бедного чернокожего свинцовые пули. Одумавшись, Хуан перевел шквал очередей на развалины тюрьмы. Разъяренные солдаты открыли по Хуану огонь, однако он, словно ничего не замечая, в очередной раз перезарядил гранатомет и, прицелившись в противоположную стену, выстрелил. На этот раз рухнула вся стена, окончательно завалив проход. Стрельба стихла.

Теперь ни входа, ни выхода наружу не было. Наступило время вызывать подкрепление.

Тем временем внизу, во дворе, старший офицер орал что было мочи, пытаясь привлечь внимание обезумевших солдат. По всей видимости, только он да сержант, приказавший солдатам выбираться через единственный тогда оставшийся выход, понимали, что все они угодили в ловушку. На крыше бродит какой-то безумец, которого ни схватить, ни ликвидировать они не могут. И ему ничего не стоит порешить их всех, словно баранов на бойне.

Он отобрал троих самых молодых и худощавых солдат, которые по руинам смогли бы выбраться наружу и прикончить Мозеса Ндебеле, прежде чем до него доберется освободительный отряд. Также он указал своим людям на главные ворота, которые были наполовину завалены обломками камня, однако, по всей видимости, распорядился действовать осторожно, опасаясь засады. Он хотел, чтобы солдаты расчистили главный вход во двор. Конечно, под шквалом очередей винтовок и пистолетов и залпов гранатомета они не могли услышать боевую тревогу, если даже кто-то и проник в здание тюрьмы, поэтому действовать им надлежало с особой осторожностью.

Старший офицер гарнизона с удовлетворением заметил, как один из чернокожих офицеров пытается приставить к карнизу крыши длинную толстую трубу, чтобы солдаты могли забраться наверх. Как только трубу установили и укрепили, один из солдат, сбросив ботинки и перекинув через плечо штурмовую винтовку, начал проворно взбираться на крышу.

Эдди Сенг заметил это слишком поздно: у него уже не оставалось времени, чтобы прицелиться в карабкающегося солдата и ликвидировать его. Тот уже взобрался на крышу и скрылся за парапетом. Обзор Сенга ограничивался остовом грузовика, под которым он, Майк и Ски прятались все это время. Поэтому он перевернулся на спину и уже собирался было выстрелить, как солдат на крыше скрылся из виду. Эдди зло снял палец с курка. Выстрели он, да еще и впустую, тут же их выгодное местоположение было бы обнаружено. Теперь Хуану надо быть начеку. Майк легонько похлопал Эдди по плечу: сейчас он действительно ничем не мог помочь своему капитану.

Однако от этого легче не стало.

Кабрильо тем временем перезаряжал гранатомет, чтобы выстрелить по воротам, открыв, тем самым, путь в тюрьму Мафане с его людям. Они условились, что Мафана забирает не только Мозеса Ндебеле, но и Джеффри Меррика.

Вдруг краем глаза Хуан заметил, что рядом с ним возникла какая-то тень, которой секунду назад не было. Резко обернувшись, он успел увидеть чернокожего солдата, что целился в него из винтовки, ослепляя подсветкой прицела, и за секунду до того, как тот выстрелил, Хуан с размаху бросился на деревянную крышу.

Больно ударившись плечом, он резко рванул грохнувшийся рядом гранатомет. Не успел африканец опомниться, увидев, что жертва умудрилась уйти от выстрела, Хуан уже нажал на курок.

Снаряд со свистом вырвался из гранатомета, но поскольку он практически тут же ударил в грудь солдату, которая значительно мягче бетона или даже дерева, взрыва не произошло. Однако кинетической энергии, что сообщила эта пятифунтовая граната телу африканца, оказалось достаточно, чтобы он слетел с крыши, словно тряпичная кукла. Он упал с тридцатифутовой высоты прямо посреди кучки своих товарищей. Те расступились, однако на этот раз столкновения с землей хватило, чтобы боеголовка детонировала. Взрывной волной убило сразу человек двадцать.

У Хуана оставался всего лишь один, седьмой снаряд, и если произойдет осечка, вся сегодняшняя операция пойдет насмарку. Он поспешно зарядил гранатомет, тщательно нацелился на деревянные ворота и выстрелил, вряд ли заметив, что кучка солдат, исполняя приказ своего командира, тщетно пыталась открыть наполовину заваленные ворота.

Снаряд угодил прямо в середину ворот, только детонатор отказал, и взрыва не последовало. Услышав свист приближающейся боеголовки, солдаты как один бросились наземь, и только спустя несколько секунд, когда снаряд безмолвно свалился на песок, вместо того чтобы разнести все вокруг, осмелились они подняться на ноги, нервно пересмеиваясь и благодаря Бога, что на этот раз он их пожалел.

Увидев, что произошло, Хуан рванул свой автомат и, прицелившись, начал палить по деревянным воротам, чтобы выпустить в них большую часть очередей. Щепки летели во все стороны. Посчитав, что теперь пришло самое время детонировать несработавшую гранату, он выпустил последние пули в спящий снаряд.

Мощный взрыв скосил тех чернокожих солдат, что еще минутой ранее праздновали свое помилование, и ворота беспорядочным фонтаном досок и щепок разлетелись в стороны. В нескольких десятках футов от того места, где только что находились ворота, Хуан увидел четыре грузовика с самыми верными последователями Мозеса Ндебеле, человека, который еще был в силах спасти нацию и вызволить страну из кризиса. Этих людей воспитала война, самая кровавая и жестокая, что когда-либо господствовала в Африке. И воспитала она их так, что эти люди были готовы отдать свои жизни за правое дело – за спасение своей родины.

Глава 22

– Лоренс Аравийский Красавчику. Красавчик, прием.

Ощущая адскую усталость каждой клеточкой своего тела, испытывая полное истощение от последних сорока восьми, а особенно от последних двадцати часов, Хуан не сразу сообразил, что это вызов по радиосвязи, а решил, что его уже начали посещать какие-то таинственные голоса. Затем он вспомнил, что Лоренс Аравийский – кодовое имя Линка.

– Черт возьми, – поспешно ответил Кабрильо, – как же я рад тебя слышать!

– Только что увидел, как взлетели в воздух главные ворота, похоже, наши новые союзники приступили к действиям.

– Так точно. Где вы сейчас находитесь?

– Тремя милями западнее на высоте пяти тысяч футов. Наш орлиный глаз Малыш Хендерсон заметил взрыв, и я решил узнать, все ли у вас в порядке. Можем ли мы приступать к снижению?

– Пока нет, – коротко ответил Кабрильо, – мне все еще приходится прикрывать ребят Мафаны. Некоторые особо ретивые солдаты все надеются взять ситуацию под свой контроль. Нам нужно убедиться, что оппозиция будет в состоянии удержать противника в оцеплении.

– Без проблем, значит, будем по-прежнему кружить в воздухе, – подбадривающе ответил Линк.

Хуан перезарядил свой автомат и, пока какой-нибудь чернокожий не вздумал забраться на крышу, бросился к противоположной ее стороне, где с одного из болтов, установленных ранее его парнями, свисал парашют, раздуваясь и порхая, словно гигантская черная медуза. «Да, – подумал Хуан, – когда мои парни еще только приземлялись на эту крышу, они и представить себе не могли, чем обернется эта элементарная, как казалось на первый взгляд, спасательная операция. Тогда мы все думали, чего нам стоит убрать кучку помешавшихся экологов-фанатиков… А что теперь?»

Внутренний двор напоминал настоящее поле битвы: африканцы теперь сражались друг против друга, напропалую орудуя винтовками, словно битами.

Хуан, крепко сжимая нейлон парашюта обеими руками, уселся на краю крыши, свесив ноги. Три этажа здания тюрьмы отделяли его от белоснежного песка. Вздохнув, он медленно и осторожно начал спускаться по парашюту вниз. Когда кончилась длина гладкого, словно шелк, парашюта, до ближайшего оконного проема все еще оставалось добрых три фута. Согнув ноги в коленях и опершись стопами о стену, Хуан резко оттолкнулся. Словно маятник, он отлетел от стены футов на десять, прежде чем сила притяжения вернула его назад. При этом он испытал адскую боль в коленях, когда врезался в стену, однако так он убедился, что все еще годился на пару-тройку трюков.

Вновь он сильно оттолкнулся от стены, мертвой хваткой вцепившись в парашют, и, достигнув вершины своего полета, нацелился на мрачную оконную дыру, так что обе его выпрямленные ноги указывали теперь на нее, и секундой позже отпустил парашют. Таким образом, он под собственной силой тяжести полетел прямо в оконный проем, да еще и под острым углом к стене. Это позволило ему влететь в окно, правда, в миллиметрах от подоконника, и он, тут же сгруппировавшись, покатился по каменному полу одной из камер, больной ударившись о ее решетку. По всему пустынному этажу, сильно походившему на настоящую пещеру, раздался оглушительный грохот.

Хуан тяжело поднялся на ноги и, превозмогая боль, принялся отряхиваться. Через пару часов по всей его спине равномерно проступят сине-лилово-зеленые синяки от удара о прутья решетки. Более не имея надобности скрываться или действовать тихо, Хуан помчался вниз по лестнице. Из предыдущих докладов Эдди он уже заведомо знал, что эта часть здания пустовала. Входя в главную дверь самого нижнего этажа, что была распахнута, Хуан осторожно осмотрелся по сторонам, благо длинный коридор впереди него освещался сетью лампочек от включенного генератора. В качестве мер предосторожности он стал по ходу сбивать эти лампочки по обеим сторонам коридора: возвращаться этим путем обратно в отделения с камерами он явно не собирался, да и нельзя было допустить, чтобы чернокожие солдаты, если им каким-либо образом удастся пробраться со двора вовнутрь здания, легко покинули тюрьму.

Дойдя до очередного поворота, он сначала осторожно заглянул за угол и увидел вдалеке, прямо около огромной железной двери, стул. Значит, в том блоке они и держали Меррика. Все было в точности так, как описал Эдди. Хотя вся их миссия задумывалась специально, чтобы спасти Меррика, теперь первостепенной его задачей было найти Мозеса Ндебеле. Поэтому он прошел мимо двери, представляя, как кучка похитителей заперлась там вместе со своей жертвой, не зная, как вернуть ситуации под свой контроль.

С приходом рассвета в каменных стенах тюрьмы становилось все жарче и жарче, на самом деле, жара здесь не спадала даже ночью: днем камень охотно поглощал солнечное тепло, но вот расставаться с ним отнюдь не торопился. Обливаясь потом, Кабрильо упорно продвигался по длинному коридору. Он уже прошел половину пути, когда вдруг заметил впереди размытые силуэты двух людей. Пара худощавых охранников спешила ему навстречу с противоположного конца коридора. По всей видимости, направлялись они к блоку камер, дверь в который Хуан увидал, пройдя еще несколько шагов. Значит, там они и держали Мозеса Ндебеле, самого опасного и могущественного противника правительства Зимбабве.

Хуан плашмя бросился на пол и, локтями опершись о каменный пол, вскинул автомат. Выпустив длинную очередь, он обратил их в бегство, заставив свернуть за ближайший угол. «Значит, им все-таки удалось пробраться по разрушенным входным проемам», – промелькнуло у него на подсознании. Усталость уже начинала сказываться: он даже не отдавал себе отчета в том, что был сейчас полностью открыт и беззащитен перед противником. Однако инстинкт самосохранения заставил его отползти назад, в более темную часть коридора, и перебраться к противоположной стене, чтобы сбить охранников с толку. В коридоре все настойчивее пахло порохом, поскольку Хуан стрелял каждый раз, как один из охранников пытался выглянуть из-за угла.

Только Хуан рискнул вновь двинуться вперед по коридору, как один из охранников открыл по нему огонь. Однако расстояние между ними было слишком велико, и капитан не пострадал, зато на него обрушился фонтан осколков каменных стен и латунных гильз. Стараясь подавить прыть противника, Хуан открыл ответный огонь, только на этот раз солдат не отступил, а упорно продолжал атаковать. Тут из-за угла вывернул второй охранник и присоединился к своему товарищу. Теперь оба двинулись Хуану навстречу под безостановочный перекрестный огонь. Их шансы попасть по своей цели возросли вдвое, хотя оба они все еще не могли разглядеть Хуана в темном проеме коридора. Тут один из них ринулся к двери блока с камерами и, поскольку она была не заперта или же он отстрелил замок, скрылся внутри. Кабрильо даже не успел прицелиться.

Ситуация приняла катастрофический характер: у Хуана оставалось не более нескольких минут, прежде чем тот малый расскажет остальным о штурме, и те убьют Ндебеле. Действовать надо было быстро. Хуан поднялся на ноги и бросился навстречу врагу, который все еще стрелял вслепую. Хуан воспользовался своим преимуществом: поскольку охранник находился в более освещенной части коридора, он мог видеть его силуэт. Не переставая стрелять, Хуан стремительно приблизился к нему, и когда лазерный луч прицела уперся тому в грудь, он не пожалел целых трех очередей на его ликвидацию. Солдат тяжело повалился на каменный пол.

Не теряя ни минуты, Кабрильо помчался к двери. Поспешив, он не вписался в проем, больно задев плечом косяк.

Прямо перед собой он увидел шеренгу камер, забранных спереди решетками. Заключенных ни в одной из них не было. Конечно же, Ндебеле могли держать и на втором и даже не третьем этаже, и того охранника ему уже было не догнать. Тут позади себя поверх своего учащенного дыхания Кабрильо услыхал несколько голосов. Один из них, мелодичный, мягкий, совсем не похожий на жалобный плач приговоренных к казни, более походил на голос священника, что в последний раз пришел навестить заключенного, по-отечески его выслушать и проводить в последний путь.

Хуан спрятался за угол. Чернокожий солдат стоял прямо около железной решетки одной из камер, в то время как по ту ее сторону в футах двух от нее находился другой чернокожий, одетый в грязную тюремную форму. Солдат целился ему в висок из «АК-47». Мозес Ндебеле был спокоен, руки его расслабленно опущены вдоль боков, – и не скажешь, что он смотрел в глаза своей смерти. Впечатление складывалось такое, будто он мирно беседовал с другом, которого не видел несколько лет.

Хуан вскинул свой автомат – лазерный луч тут же отобразился у солдата на лбу – и вышел из укрытия, остановившись в футах тридцати от него. Африканец сразу же обернулся на звук шагов. Увидев Кабрильо, он потянулся к спусковому курку, однако Хуан опередил его. Еще секунда, и послышался характерный звук осечки. Хуан попробовал еще раз – но автомат отказывался стрелять: магазин был пуст.

Чернокожий солдат, растерявшись, с глупым выражением лица переводил винтовку с вверенной ему жертвы на непрошенного гостя и обратно, не зная, кого уничтожить первым. Он начал медленно отступать назад, продолжая беседу с Мозесом Ндебеле и держа Хуана под прицелом, видимо, решив сначала убрать самого главного предателя нации, а затем тут же выстрелить в Хуана. Действовать ему надо было быстро, иначе у Кабрильо появилась бы возможность перезарядить автомат или, что еще хуже, выхватить пистолет.

И в самом деле, Хуан, воспользовавшись мгновением, резким рывком поднял правую ногу и прижал ее к груди так, что протез теперь целился солдату в плечо. Тот почти было перевел винтовку на Ндебеле, когда Хуан, нащупав кнопку, спрятанную в пластике протеза, которая снимала оружие с предохранителя, выстрелил.

Это было очередной инновацией Кевина Никсона, главного оружейника-изобретателя на «Орегоне». Он умудрился поместить в протез восемнадцатидюймовый никелированный сорокачетырехкалиберный ствол и вынести механизмы его управления на внешний корпус протеза. Система двойного предохранения исключала возможность самопроизвольных выстрелов.

Пуля вылетела из протеза Хуана, пробурив на своем пути дыру в подошве его ботинка размером почти в половину дюйма.

Отдача от выстрела сбила с ног его самого. Кабрильо мгновенно вскочил, опуская штанину и выхватывая пистолет. Беспокоиться уже было не о чем. Хуан попал солдату в правую руку, поскольку тот стоял к нему полубоком, стараясь не упускать из виду Ндебеле. Пуля прошла насквозь через всю грудную клетку африканца, тот медленно сполз на пол, извиваясь в предсмертных судорогах. Пуля прошла навылет, причем выходное отверстие на левой лопатке оказалось размером почти с блюдце.

Мозес Ндебеле, онемев от неожиданности, глядел, как Хуан вставляет полный магазин в автомат и отправляет свой запасной пистолет обратно в протез. Тюремную форму африканца сплошь украшали пятна крови, а по щеке сочилась тоненькая алая струйка. Хуан заметил на его руках следы многочисленных ожогов, припухлости вокруг глаз и рта от постоянных побоев. Он стоял практически на одной ноге. Ступня же другой распухла так, что напоминала футбольный мяч. Не мудрено, если каждая косточка в его теле была сломана.

– Мистер Ндебеле, я здесь с армией ваших солдат, которыми руководит человек под именем Мафана. Теперь мы вытащим вас отсюда.

Африканец покачал головой.

– Глупец! Проклятый глупец! Сколько раз, начиная с самого первого моего заключения, я повторял ему, чтобы он не совался сюда, чтобы он оставил любые попытки освободить меня. Я должен был предполагать, что он не послушает меня. Мой старый друг Мафана, он выполняет лишь те приказы, которые ему действительно нравятся.

Хуан попросил его отойти к дальней стене камеры и выстрелил в замок. Ндебеле пришлось практически скакать на одной ноге, чтобы больная его нога не волочилась по полу.

– Вы знаете, у меня тоже есть один такой друг. Его зовут Макс. Никогда не выполняет моих приказов, – произнес Хуан, встретившись взглядом с Ндебеле. – И что самое интересное, в большинстве случаев оказывается прав. Знает, каким из моих приказов следует пренебречь.

Решетка со скрежетом отворилась. Ндебеле тут же бросился к выходу, подпрыгивая на одной ноге. Придерживая его, Хуан произнес:

– Теперь мы воспользуемся другим путем.

За несколько дней до начала операции Линда Росс, просматривая информацию по Дьявольскому Оазису, наткнулась на дело одного заключенного, который вздумал расширить шестидюймовую сточную дыру у себя в камере, соединенную с канализационными трубами, проходившими под первым этажом. Каждый день охранники проверяли состояние этих дыр, пока не наткнулась на то, что этот заключенный, воспользовавшись ложкой или каким-то другим подручным средством, раскопал каменный пол толщиной в фут в том месте, куда подводилась одна из сточных труб. Об этом немедленно сообщили руководству тюрьмы. И оно пошло на небывалые меры. Охрана получила приказ каждый день проталкивать его в раскопанную им самим яму, пока, наконец, на поверхности не осталась одна лишь его голова. Арестованный скончался еще задолго до этого.

Никто никогда больше так и не осмелился сбежать из тюрьмы, тем более – подобным образом.

Кабрильо вручил Ндебеле свой автомат и попросил прикрывать их обоих, а сам уселся около сточной дыры. Быстрыми движениями рук он снял протез и вынул остатки пластиковой взрывчатки. Скатав в длинную толстую нить, он выложил ее кольцом, повторяя очертания дна сточной дыры. Прикрепив детонатор, Хуан поставил его на одну минуту – этого времени было достаточно, чтобы отойти на безопасное расстояние.

Поддерживая Мозеса Ндебеле за плечи, он повел его прочь из камеры. Взрыв напомнил извержение вулкана: в воздухе засверкали языки пламени, поднялся дым, а осколки камня, вырванного из пола, рикошетили от потолка в разные стороны.

Вернувшись к дыре, Хуан отметил, что теперь она была примерно футов в пять в диаметре, ее зазубренные края чернели от взрыва.

Легко соскользнув вниз, Хуан помог спуститься Мозесу Ндебеле. Лидер оппозиции шумно вздохнул, стараясь вытерпеть острую боль оттого, что его серьезно поврежденную ногу потревожили.

– Как вы?

– Думаю, пройдет еще немного времени, и я обращусь к вам с вопросом, где вы достали свой протез. Видимо, моя собственная нога прослужит мне теперь очень недолго.

– Об этом можете не беспокоиться, я знаю одного очень хорошего доктора.

– Вправе ли он считаться хорошим, если вы все-таки потеряли ногу?

– Поверьте мне. Она… Она, на самом деле, начала работать на меня, когда моей настоящей ноги уже не стало.

Они стали пробираться по темному тоннелю, куда сверху стекали человеческие отходы, и где их разносили и иссушали ветра различных направлений, исключая необходимость убирать за каждым заключенным в отдельности.

Трубы были достаточно узкими, и им приходилось, в полном смысле слова, пробираться по колено в отходах, помогая себе локтями. Хуан взял курс на восток, откуда они смогут быстрее добраться до взлетно-посадочной полосы. Радовало уже то, что ветер дул им в спины и песок не летел в лицо. Минут через пять они увидали впереди яркий солнечный свет. Они достигли восточной стены тюрьмы. Выбравшись на свободу, оба тут же повалились на песок.

– Красавчик – Лоренсу Аравийскому. Прием. Как слышишь, Ларри?

– Слышу прекрасно, Красавчик, – ответил Линк. – Что у вас происходит?

– Со мной африканский гость. Мы у восточной стены. Вижу посадочную полосу. Дайте нам минут пятнадцать, чтобы добраться до нее, и тогда можете уже снижаться. Наши ребята поймут, что им надо выбираться, увидев самолет.

– Нет, Красавчик. Этот план не сработает. Как только мы зайдем на посадку, самолет увидят не только наши, но и повстанцы. А их слишком много. Мы снижаемся сейчас.

– Тогда дайте нам десять минут.

– Капитан, я не шучу. У вас действительно нет десяти минут. Если мы не сядем сейчас, от людей Мафаны не останется ничего, возможно, и от наших тоже. Изначально эта операция не была миссией смертников. Мы должны прикрыть их при отступлении. – Большой грузовой самолет уже приступил к снижению. – Только что со мной связался Макс, он передал, что ситуация изменилась, надо менять план.