Текст книги "Вымершие люди: почему неандертальцы погибли, а мы — выжили"

Автор книги: Клайв Финлейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Вторая популяция – это группа нижней долины Нила, по-видимому, обладавшая технологиями местного происхождения. Похоже, эта группа сосуществовала вместе с пришельцами, лишь изредка отваживаясь отдаляться от реки. Возможно, они были частью популяции протопредков, которые жили поблизости, на Ближнем Востоке, и продвинулись на запад, до Марокко (см. главу 3). Их технологии были практически идентичны технологиям этих протопредков и неандертальцев. Могли ли нубийцы быть предками? В любом случае, у нубийских пришельцев не было очевидного преимущества перед местными жителями, и обе группы долгое время жили в одном и том же регионе, занимаясь разными промыслами в разных местообитаниях. Третья популяция, неандертальцы, тоже была неподалеку, на севере.

Время от времени, когда климат сближал предпочтительные для них среды обитания, две нильские группы жили в непосредственной близости. Вывод, который мы можем сделать из этого интересного наблюдения, заключается в том, что динамики популяции людей в то время не отличались от сегодняшних: в пойме реки плотность населения была высокой, а в соседних пустынях жили подвижные кочевые группы. Нубийцы пустыни вели подвижный образ жизни: в трудные времена они передвигались и даже временно поселялись рядом с рекой или побережьем Красного моря. Оседлые люди реки держались подальше от пустыни и конфликтовали с людьми пустыни, когда их пути пересекались<sup>[186]186
  Van Peer, ‘The Nile Corridor’.


[Закрыть]</sup>. С точки зрения классификации действующих лиц человеческой истории, сформулированной в прологе, нубийцы были определенно новаторами, а другие были консерваторами. В постоянно меняющемся мире долины Нила, восточной части пустыни Сахара и побережья Красного моря ни одна из этих популяций никак не могла заполучить превосходство над другой.

Археология Аравийского полуострова интересующего нас периода, к сожалению, не очень хорошо известна. Были найдены места производства каменных орудий, которые напоминают подобные места на Ближнем Востоке, в Африке и Индии; они вписываются в широкие временные рамки 175–70 тысяч лет назад<sup>[187]187
  M. D. Petraglia and A. Alsharekh, ‘The Middle Palaeolithic of Arabia: Implications for Modern Human Origins, Behaviour and Dispersals’, Antiquity 77(2003): 671–84.


[Закрыть]</sup>. Некоторые из них расположены на побережье Красного моря, но есть и другие, расположенные далеко от воды и даже в горах. Заселение человеком Аравии в это время тесно связано с источниками пресной воды: реками, ручьями, озерами и родниками. Но по мере того как климат становился более засушливым, людям приходилось приспосабливаться к жизни в пустыне. Существует мало убедительных археологических свидетельств прибрежного передвижения людей в направлении Индии. Во всяком случае, имеющиеся данные свидетельствуют о крупной популяции, жившей во времена, когда были распространены травянистые сообщества и влажные земли. Аравийский полуостров был восточной оконечностью семиаридных сезонных саванн Северной Африки, и его жители, вероятно, были очень тесно связаны.

Присутствие североафриканской (атерийской) технологии на археологическом объекте на юго-западной окраине обширной пустыни Руб-эль-Хали («пустой квартал») доходчиво иллюстрирует эту связь<sup>[188]188
  Там же.


[Закрыть]</sup>. Эта пустыня охватывает большую часть юго-востока Аравийского полуострова и находится на значительном расстоянии от североафриканской цитадели атерийской культуры. Отличительной чертой этой культуры является каменный остроконечник в форме листа с ножкой в основании, при помощи которой он мог крепиться к деревянному древку. Люди, которые изобрели атерийские объекты, были охотниками и могли метать свои орудия в добычу с расстояния. Эта технология представляла собой развитие каменных остроконечников, которые делали протопредки и неандертальцы на Ближнем Востоке и которые приделывались к деревянным рукояткам для создания колющих копий<sup>[189]189
  D. Schmitt and S. E. Churchill, ‘Experimental Evidence Concerning Spear Use in Neandertals and Early Modern Humans’, J. Archaeol. Sci. 30(2003): 103–14.


[Закрыть]</sup>. Разница заключается в среде, где эти люди охотились; дело не в том, что одна группа людей была более сообразительной, чем другая. Среда становилась более засушливой и открытой, уменьшалось количество деревьев и кустарников, в которых можно было устраивать засаду, поэтому тяжелые колющие копья были вытеснены более легкими, которые можно было метать с расстояния. Позже мы увидим аналогичный пример из евразийской степи.

Первые атерийские объекты появляются в археологической летописи 85 тысяч лет назад и получают широкое распространение по всей Сахаре, на западе, в Марокко, и к югу, в районе озера Чад и в Нигере<sup>[190]190
  M. Cremaschi et al., ‘Some Insights on the Aterian in the Libyan Sahara: Chronology, Environment, and Archaeology’, Afr. Archaeol. Rev. 15(1998): 261–86; A. Debenath, ‘Le peuplement prEhistorique du Maroc: donnees recentes et problemes’, L’Anthropol. 104(2000): 131–45; A. Bouzouggar et al., ‘Etude des ensembles lithiques ateriens de la grotte d’El Aliya a Tanger (Maroc)’,L’Anthropol. 106(2002): 207–48; A. C. Haour, ‘One Hundred Years of Archaeology in Niger’, J. World Prehist. 17(2003): 181–234; E. A. A. Garcea, ‘Crossing Deserts and Avoiding Seas: Aterian North African-European Relations’, J. Anthropol. Res. 60(2004): 27–53; В. Е. Barich et al., ‘Between the Mediterranean and the Sahara: Geoarchaeological Reconnaissance in the Jebel Gharbi, Libya’, Antiquity 80(2006): 567–82; A. Bouzouggar et al., ‘82,000-Year-Old Shell Beads from North Africa and Implications for the Origins of Modern Human Behaviour’, Proc. Natl. Acad. Sci. USA 104(2007): 9964–9; N. Mercier et al., ‘The Rhafas Cave (Morocco): Chronology of the Mousterian and Aterian Archaeological Occupations and Their Implications for Quaternary Geochronology Based on Luminescence (TL/OSL) Age Determinations’, Quat. Geochronol. 2(2007): 309–313.


[Закрыть]</sup>. Где бы их ни обнаруживали, они, казалось, были неизменно связаны с пустынями; даже в Марокко, где климат колебался от полузасушливого до засушливого, технология была интерпретирована как адаптация к пустынной среде. Возможно, это было скорее способом охоты в засушливых, безлесных местообитаниях, где самыми распространенными травоядными животными были газели малого и среднего размера. Охотиться на них можно было только с расстояния при помощи копий или стрел<sup>[191]191
  D. Geraads, ‘Faunal Environment and Climatic Change in the Middle/Late Pleistocene of North-western Africa’, Abstracts of Modern Origins: A North African Perspective (Leipzig: Max Planck, 2007).


[Закрыть]</sup>. Поскольку в центральных районах Сахары климат становился все более засушливым, атерийцы больше не могли там выживать, и это привело к их вымиранию. Более поздние атерийские участки появляются в таких местах, как Марокко, которые, несмотря на засушливость, сохранили некоторую растительность и фауну. Здесь атерийцы, вероятно, дожили до периода 20 тысяч лет назад, однако это утверждение остается спорным. Атерийская технология возникала на фоне изменения климата, который становился более сухим, в Сахаре, на северо-востоке Африки и на Аравийском полуострове. Она, по-видимому, сформировалась на основе технологий, которые протопредки и неандертальцы вырабатывали на протяжении тысячелетий. Вполне возможно, что ее изобрели именно протопредки, хотя доказательств мало<sup>[192]192
  J.-J. Hublin et al., ‘Dental Evidence from the Aterian Human Populations of Morocco’, ibid.


[Закрыть]</sup>. Практика создания наконечников в форме листа, похоже, зародилась в долине Нила среди нубийцев, которые расселялись на обширных засушливых территориях, когда климат ухудшался<sup>[193]193
  Van Peer, ‘The Nile Corridor’.


[Закрыть]</sup>. В то время некоторые протопредки, обладавшие традиционными технологиями, покинули такие районы, как Ближний Восток, а мозаичные местообитания, ставшие основой нашей эволюции, исчезали, тогда как степи и пустыни захватывали землю. Многие из традиционных консервативных людей остались «запертыми» на островках мозаичных местообитаний недалеко от Нила и уменьшавшихся озер. Новый мир засушливых открытых пространств поманил людей-новаторов, выживших на засушливой периферии богатых саванн и редколесий Северо-Восточной Африки. Как и бедные люди в Гибралтаре в XIX веке, которых мы встретили в прологе, эти новаторы, родившиеся и привыкшие выживать в условиях засухи, гораздо лучше себя чувствовали в высыхающем мире, чем те, которые очень долго жили в хороших условиях. Могли ли нубийцы-атерийцы совершить переход от протопредка к предку в Северной Африке и Аравии?

Обычная интерпретация выхода предков из Северо-Восточной Африки включает их экспансию в пышные саванны или продвижение вдоль побережья. Намного более вероятным представляется, что изначально распространились люди, обладавшие гибким поведением и стратегиями, сделавшими возможной жизнь в полупустыне и степи. С изменением климата в сторону засушливости географическая область этих людей расширилась за пределы их цитадели на северо-востоке Африки. Это расширение, по-видимому, следовало обширной полосой через засушливые земли на запад, в сторону Атлантического побережья Африки, и на восток, до побережья Аравии со стороны Индийского океана. Началом глобальной экспансии людей не было движение из Африки в сторону Австралии. Они распространялись из Эфиопии по засушливым землям Северной Африки и Аравии и, возможно, за ее пределы – в Индию. Пока что это распространение могло осуществляться только за счет популяции протопредков, поскольку неандертальцы оставались почти вне досягаемости на севере.

Распространение людей на запад сдерживал Атлантический океан, поэтому Марокко стало в этом направлении пределом. Поскольку вся область между Эфиопией и Марокко находится в Африке, этому огромному географическому распространению людей, охватившему около 5,5 тысячи километров, уделяется мало внимания. И снова политические границы как будто предопределили наше мышление. Эквивалентное распространение на восток привело бы людей за пределы Аравии, к дельте Ганга, что на пороге Юго-Восточной Азии. Именно этот этап рассредоточения стал известен как ранний исход предков из Африки.

Археологическое наследие Индии эпохи палеолита более обширно, чем находки Аравийского полуострова, но есть несколько хорошо датированных объектов, которые могут помочь нам отследить прибытие и расширение популяций протопредков и предков<sup>[194]194
  H. V. A. James and M. D. Petraglia, ‘Modern Human Origins and the Evolution of Behavior in the Later Pleistocene Record of South Asia’, Curr. Anthropol. 46(suppl.)(2005): 23–27.


[Закрыть]</sup>. Археологические памятники указывают на то, что в Индии существовала значительная популяция ранее 100 тысяч лет назад, до прихода предков; это были, по-видимому, прото-Homo sapiens, возможно, похожие на жителей Схула и Кафзеха, но у нас нет уверенности в их идентичности. Именно по следам в генетическом составе современного индийского населения мы можем определить прибытие и последующее перемещение людей<sup>[195]195
  Barnabas, ‘High-Resolution mtDNA Studies’.


[Закрыть]</sup>. Время прибытия предков на индийский субконтинент было датировано 64 828 ± 15 000 лет назад. Это очень приблизительная оценка, но она соответствует распространению из Северо-Восточной Африки позднее 80 тысяч лет назад. Рост этой популяции, производившей местные генетические варианты в пределах субконтинента, по-видимому, произошел несколько позже, около 43 588 ± 5621 лет назад. То, что лишь позднее 50 тысяч лет назад археологические памятники вновь становятся более распространенными, может быть не просто совпадением; судя по всему, они отражают технологический переход к «ассортименту» орудий предков времен верхнего палеолита<sup>[196]196
  К. O. Pope and J. E. Terrell, ‘Environmental Setting of Human Migrations in the Circum-Pacific Region, J. Biogeogr. 35(2008): 1–21.


[Закрыть]</sup>.

Именно вскоре после этого восстановления индийского населения мы находим предков в Ниах и других местах в Юго-Восточной Азии. Что же могло привести к прекращению роста населения предков, когда они достигли Индии? Ответом снова может быть климат. Мы уже видели, что период около 70 тысяч лет назад был особенно холодным и засушливым во всем мире. Даже привыкшие к таким условиям атерийцы в это время покинули обширные районы Сахары, и вполне вероятно, что многие районы Индийского субконтинента стали непригодными для жизни. Рост населения мог стать сдержанным, а отдельные популяции с низкой плотностью могли продолжить кочевое существование, поэтому археологи с трудом их обнаруживают. Демографическая экспансия, последовавшая 50 тысяч лет назад, могла быть связана с временным улучшением климата, когда саванны протянулись прямо через субконтинент<sup>[197]197
  J. S. Field et al., ‘The Southern Dispersal Hypothesis and the South Asian Archaeological Record: Examination of Dispersal Routes through GIS Analysis’, J. Anthropol. Archaeol. 26(2007): 88–108.


[Закрыть]</sup>.

Известно, что предки преодолели генетическое «бутылочное горлышко»<sup>[198]198
  Период очень низкой численности популяции, уменьшивший генетическое разнообразие человека. Н. С. Harpending et al., ‘The Genetic Structure of Ancient Human Populations’, Curr. Anthropol. 34(1993): 483–96.


[Закрыть]</sup>, период, когда их популяция, вероятно, пришла в упадок, а позднее 50 тысяч лет назад снова выросла. Интересно предположение, что эффект «бутылочного горлышка» мог быть вызван извержением вулкана и последующим периодом вулканической зимы<sup>[199]199
  S. H. Ambrose, ‘Late Pleistocene Human Population Bottlenecks, Volcanic Winter, and Differentiation of Modern Humans’, J. Hum. Evol. 34(1998): 623–51.


[Закрыть]</sup>. Этим вулканом был Тоба на острове Суматра в Юго-Восточной Азии, и его извержение было самым большим из известных взрывных извержений, которые мир видел за последние 2 миллиона лет. Считается, что оно произошло 73,5 ± 2 тысячи лет назад. В результате этого события остались отложения пепла во всей Южной Азии вплоть до Аравийского моря, в Бенгальском заливе, в Южно-Китайском море и на материковой части Индии<sup>[200]200
  Pope and Terrell, ‘Environmental Setting of Human Migrations’.


[Закрыть]</sup>. Вулканическая зима вызвала «короткий» 1000-летний холодный и засушливый период, охвативший регион, затем наступил более продолжительный период глобального похолодания и засухи, связанный с состоянием ледников. А когда около 58 тысяч лет назад он закончился и вернулись летние муссоны, Южная Азия снова стала влажной. Для людей, живших в то время в Индии, ближе всего к Тобе, последствия извержения и вызванной им экологической катастрофы могли быть суровыми. Последовавший за этим период холодов 74–58 тысяч лет назад мог осложнить жизнь на субконтиненте, и только самые сильные могли пережить это время. Неудивительно, что люди, привыкшие жить в суровых условиях, преодолели «бутылочное горлышко».

Популяции людей, которые пережили этот период (независимо от того, был ли он вызван вулканическим воздействием или нет), обитавшие в индийских саваннах, могли испытать демографический рост, а он, в свою очередь, мог вызвать географическую экспансию. Мы видели, что археологические объекты старше 50 тысяч лет имеют широкое распространение в Индии, что хорошо согласуется с генетическими свидетельствами роста и разнообразия. Эта разраставшаяся популяция не остановилась бы в пределах Индии. К западу они бы столкнулись с пустыней Тар – природным барьером на северо-западе Индии, а на юго-востоке им могли препятствовать азиатские дождевые леса.

Нехватка воды – это не всегда так уж плохо. Все зависит от того, где вы находитесь. Там, где воды было в избытке, как это часто случалось в дождевых лесах Юго-Восточной Азии, засушливые периоды заставляли леса раскрываться, впуская саванны. Там могли появиться и травоядные млекопитающие, которых вскоре обнаруживали хищники. Предки могли быть в числе первых, кто воспользовался уникальной климатической возможностью. В самые холодные и засушливые времена саванный коридор шириной от 50 до 150 километров открывался на ныне затопленном Зондском массиве<sup>[201]201
  Bird, ‘Palaeoenvironments of Insular Southeast Asia’.


[Закрыть]</sup>. Возможно, следуя за травоядными через эти саванны, предки достигли Ниах и других частей материковой Юго-Восточной Азии.

Дождевой лес, который никогда и не отдалялся, как мы уже видели, возвращался в окрестности Ниах как минимум дважды, примерно 46 и 34 тысячи лет назад<sup>[202]202
  Barker et al., ‘The «Human Revolution»’.


[Закрыть]</sup>. Людям пришлось столкнуться с новыми для них проблемами, о которых они и не ведали, находясь между Африкой и Юго-Восточной Азией. Мы уже говорили о том, как люди начали приспосабливаться к трудной лесной среде вокруг Ниах, но мы также видели, как они сжигали лес, борясь за сохранение их любимых саванн. В Ниах мы находим явное свидетельство того, что эти предприимчивые люди вели себя так, как могли бы вести себя и мы.

Поскольку лес расширялся, предки оказались зажатыми между вытоптанными ими прогалинами и реками с побережьем. В Ниах они использовали ресурсы реки, и это могло стать началом продвижения вдоль водных путей – этих естественных дорог в густом лесу – и побережья. Как и длиннохвостые макаки, люди рисковали попасть в море и таким образом оказаться на многочисленных островах Юго-Восточной Азии. Длиннохвостые макаки добрались до Никобарских островов, туда же попали и предки, а еще они оказались на Андаманских островах. Эти островные группы находятся примерно в 600 километрах от материка и в 250 километрах друг от друга. Предполагалось, что генетические доказательства, указывающие на самое первое поселение людей на Андаманских островах около 45 тысяч лет назад, свидетельствуют об их распространении из Индии в Юго-Восточную Азию вдоль побережья, что могло быть частью южного прибрежного пути из Африки. Однако теперь это доказательство под сомнением, и прибытие людей, возможно, произошло позднее 24 тысяч лет назад<sup>[203]203
  S. S. Barik et al., ‘Detailed mtDNA Genotypes Permit a Reassessment of the Settlement and Population Structure of the Andaman Islands’, Am. J. Phys. Anthropol. 136(2008): 19–27.


[Закрыть]</sup>. Колонизация Андаманских островов людьми – на специально построенных плавсредствах или на природных плотах – была лишь частью более широкой картины распространения предков морским путем через лабиринт островов. Своего пика этот процесс достигнет гораздо позже, во время колонизации Полинезии.

Нетрудно представить, как люди ненароком попадали с острова на остров и в конечном итоге оказались на Новой Гвинее. Оттуда им уже ничто не мешало распространиться в Австралию, преодолев нынешний Торресов пролив. Коренные австралийцы, новогвинейцы и меланезийцы обладают наследственной мутацией, которой нет больше нигде, и это указывает на одну коренную популяцию в этом регионе, жившую около 50 тысяч лет назад<sup>[204]204
  G. Hudjashov et al., ‘Revealing the Prehistoric Settlement of Australia by Y Chromosome and mtDNA analysis’, Proc. Natl. Acad. Sci. USA 104(2007): 8726–30.


[Закрыть]</sup>. Оказавшись там, эти люди, вероятно, провели долгое время в изоляции от остального мира. Мне представляется, что население, колонизировавшее Новую Гвинею, прибыло с близлежащих островов случайным образом. Если, как часто предполагают, до Австралии они добрались через 90-километровый участок моря из Восточного Тимора при помощи плавсредств<sup>[205]205
  P. Clarke, Where the Ancestors Walked (Crow’s Nest, NSW: Allen and Unwin, 2003); J. Flood, Archaeology of the Dreamtime: The Story of Prehistoric Australia and Its People (Marleston, South Australia: JB Publishing, 2004).


[Закрыть]</sup>, то встают вопросы: почему они не делали так в других случаях и почему предки не двинулись в другом направлении? Вместо этого, оказавшись в Австралии, они остались изолированными на островном континенте.

Прибытие на новую землю популяция отметила чем-то вроде демографического взрыва, о котором мы уже говорили раньше и которого еще коснемся в этой книге. Предки достигли озера Мунго, расположенного в 2,5 тысячи километров от северного побережья Австралии 50–46 тысяч лет назад<sup>[206]206
  J. Bowler et al., ‘New Ages for Human Occupation and Climatic Change at Lake Mungo, Australia’, Nature 421(2003): 837–40.


[Закрыть]</sup>. Скорость распространения – показатель того, насколько быстро население может расти и расширяться при благоприятных условиях и в отсутствие ограничений. После 20 тысяч лет затишья в Индии, последовавшего за извержением Тобы, люди практически мгновенно распространились по Юго-Восточной Азии, Новой Гвинее и Австралии.

В Австралии они могли оказаться запертыми, однако нашли озера, саванны и степи, похожие на окружающую среду, которую поколения предков искали в Северной Африке, Аравии, Индии и Юго-Восточной Азии. Они придерживались того, что им было лучше всего известно, и нашли безлюдную землю. С собой они принесли инновации, которые узнали по пути; использование огня для расчистки ландшафта было одним из таких навыков, которые можно было использовать на новом континенте.

Между тем в Евразии неандертальцы также придерживались того, что им было лучше всего знакомо, – жили в мозаичных ландшафтах пояса средних широт. Им тоже удалось распространиться по северным землям, но они оказались в ловушке между высокими горами, пустынями и морями юга и холодными безлесными землями севера. Удача предоставила предкам шанс добраться туда, куда неандертальцы попасть не смогли. Эволюционный успех зачастую был обусловлен тем, что человек оказывался в нужном месте в нужное время. Мы еще увидим это в следующей главе.

Глава пятая
Быть в нужном месте в нужное время

Прибытие предков в Австралию около 50 тысяч лет назад произошло в результате стечения обстоятельств и того, что люди оказались в нужном месте – в данном случае в Индии – в нужное время. Когда климат, становившийся все холоднее и суше, начал высушивать их дом, саванну, на юго-востоке открылся новый пояс саванн. То же изменение климата, превращавшее саванну в засушливые бесплодные земли в одном месте, одновременно уменьшало области дождевых лесов и заменяло их изобильными травянистыми сообществами там, где высокие деревья больше не препятствовали проникновению света. Вскоре появились пасущиеся животные и хищники, к которым относятся и люди.

Можно спекулировать на тему влияния этих людей на популяцию Homo erectus, которая могла существовать там в момент их прибытия (см. главу 2). Если датировки верны, есть вероятность, что последние популяции H. erectus дожили на Яве вплоть до отметки в 25 тысяч лет назад, следовательно, прибытие предков позднее 50 тысяч лет назад, вероятно, не сразу их погубило. Многочисленные острова Юго-Восточной Азии могли служить убежищами для популяций древних людей, и некоторые из них, по-видимому, жили еще долго после прибытия предков. Homo floresiensis доживал свой век на Флоресе 12 тысяч лет назад (см. главу 2). О еще более удивительной находке, обнаруженной на островном архипелаге Палау, к северу от Новой Гвинеи и к востоку от Филиппинских островов, было объявлено в начале 2008 года. Были найдены около 25 скелетов очень маленьких людей. Ошеломляющие результаты исследований показывают, что эти люди жили совсем недавно, около 2890–940 лет назад<sup>[207]207
  Взрослый мужчина весил примерно 43,2 кг, а женщина – 28,7 кг; L. R. Berger et al., ‘Small-Bodied Humans from Palau, Micronesia’, PLoS One 3(2008/): e1780, doi:10.1371/journal.pone.0001780.


[Закрыть]</sup>.

Так возобновились дебаты о статусе людей Флореса и встал вопрос о том, действительно ли карликовость была общей чертой людей, оказавшихся в изоляции на отдаленных островах. Нам интересно, что, вероятно, популяции людей с различными характеристиками могли выживать в изоляции на множестве маленьких островов Юго-Восточной Азии, в мире охотников-собирателей, а позже – земледельцев. Точно так же популяция H. erectus могла дожить до недавнего времени, не имея никакого контакта с только что прибывшими предками.

В предыдущей главе мы говорили о том, как предки преодолели «бутылочное горлышко» позднее 50 тысяч лет назад. Если на оставшиеся популяции H. erectus в Юго-Восточной Азии распространились те же условия, с которыми столкнулись предки, будь то изменение климата или извержение Тобы, то, вполне возможно, многие популяции этих древних выживших оказались на грани, и лишь крошечные изолированные остатки могли сохраниться в отдаленных убежищах. В таком случае позднее 50 тысяч лет назад предки могли попасть на в основном незаселенные территории. Суровость и скорость изменения климата могли иметь масштабы, к которым тропические популяции H. erectus не были приспособлены. Если к тому времени их и так осталось мало, то климат большинство из них добил.

С другой стороны, популяции, жившие ближе всех к Тобе во время извержения, могли быть последними из H. erectus, так что это необычайное событие могло нанести по ним гораздо более сильный удар, чем по предкам, которые находились дальше, в Индии. Возможно, после успеха, длившегося три четверти миллиона лет, остатки популяции H. erectus оказались в неправильном месте в неподходящее время. Любопытно, что неандертальцы были далеко от этих мест и, вероятно, оставались в почти незатронутыми (Так в бумажной версии книги – Tekel). Предкам не было бы так легко на севере.

Эти примеры наглядно иллюстрируют то, о чем мы говорили на протяжении всей книги: человеческая история – роман случайности и удачи, сговорившихся с капризными климатом и геологией, чтобы создать невероятного персонажа – Homo sapiens. Если бы нам пришлось рассказывать нашу историю в форме бродвейского мюзикла, то прибытие предков в Юго-Восточную Азию и далее надо было бы представить как результат импровизированного джем-сейшена. Вымирание H. erectus и выживание H. floresiensis должно было пойти по такому же непредсказуемому сценарию.

История, как правило, – это рассказ о победах одних над другими, и доисторические времена не исключение. Поскольку из всего калейдоскопа доисторических людей сегодня остались только мы, именно мы и монополизировали историю. Как выжившие, мы, кажется, решили изобразить себя в роли победителей и определили остальных в низшие эшелоны побежденных. Чтобы принять случайность своего существования, требуется большое смирение. До сих пор мы предпочитали эгоцентричный взгляд, который подчеркивает мнимое превосходство наших ближайших предков, эдаких доисторических конкистадоров, над всеми остальными. При полном отсутствии доказательств считается, что предки, пришедшие в Юго-Восточную Азию, уничтожили всех других людей, кроме редких счастливчиков, которые прятались в джунглях отдаленных островов. По мере нашего продвижения на север, в Сибирь, Центральную Азию и Европу, мы встретим еще более некорректное представление о доисторических временах, а также о людях, которых очернили, назвав глупыми северными зверюгами, – о неандертальцах.

В изучении эволюции человека существует множество ответвлений, которые уводят нас от главного, но самый ложный след из всех ведет от вопроса, были ли неандертальцы другим видом, отличным от нас<sup>[208]208
  C. Finlayson, Neanderthals and Modern Humans: An Ecological and Evolutionary Perspective (Cambridge: Cambridge University Press, 2004).


[Закрыть]</sup>. Этот вопрос опять-таки связан с нашей потребностью навешивать ярлыки, что часто отвлекает нас и превращает в грубые пикселы ту удивительную мелкую мозаику, пронизывающую время и пространство, которая стала результатом естественного отбора и непредвиденных обстоятельств. В итоге мы упускаем подробности и искажаем представление о процессах.

В какой-то момент в далеком прошлом у нас с неандертальцами был общий предок. Развитие технологий в 1990-х годах, позволившее восстановить ДНК по окаменелым останкам неандертальцев, позволило сравнить их ДНК с нашей собственной<sup>[209]209
  Об определении последовательностей ДНК неандертальцев впервые было заявлено в 1997-м: М. Krings et al., ‘Neandertal DNA Sequences and the Origin of Modern Humans’, Cell 90(1997): 19–30.


[Закрыть]</sup>. К концу 2006 года, благодаря технологиям и окаменелым останкам, наши знания о ДНК неандертальцев значительно расширились. Это открыло перед нами новые перспективы, приблизило секвенирование всего генома неандертальцев<sup>[210]210
  R. E. Green et al., ‘Analysis of One Million Base Pairs of Neanderthal DNA’, Nature 444(2006): 330–6; J. P. Noonan et al., ‘Sequencing and Analysis of Neanderthal Genomic DNA’, Science 314(2006): 1113–18.


[Закрыть]</sup>. Уже появились захватывающие данные о неандертальцах, о которых мы даже не могли догадываться, получив первые результаты работы с ДНК в 1997 году.

Среди сенсационных открытий – их цвет волос и кожи, а также речь. Одно исследование показало, что вариации цвета волос у неандертальцев были такими же, как и у нас<sup>[211]211
  С. Lalueza-Fox et al., ‘A Melanocortin 1 Receptor Allele Suggests Varying Pigmentation among Neanderthals’, Science 318(2007): 1453–5.


[Закрыть]</sup>. Выяснилось, что у части населения были рыжие волосы, и конечно, тут же появились заголовки о «рыжих неандертальцах». Важно, что такие волосы были связаны с бледной кожей. Для неандертальцев, живших в Европе, она могла быть преимуществом, позволявшим вырабатывать витамин D под воздействием ультрафиолета. Вторым откровением стало то, что у нас с неандертальцами есть две общие мутации в гене FOXP2, который, как известно, участвует в развитии речи и языка<sup>[212]212
  J. Krause et al., ‘The Derived FOXP2 Variant of Modern Humans Was Shared with Neandertals’, Curr. Biol. 17(2007): 1908–12.


[Закрыть]</sup>. Ученые предположили, что мутации гена были у общего предшественника неандертальцев и предков и, вероятно, указывали на способность неандертальцев к речи.

В ряде исследований ДНК неандертальцев оценивалось время существования последнего общего с нашей родословной предка, который жил до разветвления популяций. Такие оценки приблизительны и имеют большие погрешности. Некоторые указывают на раскол, произошедший позднее 600 тысяч лет назад<sup>[213]213
  C. Finlayson, ‘Biogeography and Evolution of the Genus Homo’, Trends Ecol. Evol. 20(2005): 457–63.


[Закрыть]</sup>. Трудно сказать точнее, однако ряд недавних независимых оценок предлагает отметку в 400 тысяч лет назад<sup>[214]214
  J. D. Wall and S. K. Kim, ‘Inconsistencies in Neanderthal Genomic DNA Sequences’, PLoS Genetics 3(2007): el75; T. D. Weaver et al., ‘Close Correspondence between Quantitative– and Molecular-Genetic Divergence Times for Neandertals and Modern Humans’, Proc. Natl. Acad. Sci. USA 105(2008): 4645–9.


[Закрыть]</sup>. Другие же передвигают датировку еще дальше, до 800 тысяч лет назад<sup>[215]215
  I. V. Ovchinnikov et al., ‘Molecular Analysis of Neanderthal DNA from the Northern Caucasus’, Nature 404(2000): 490–3; P. Beerli and S. V. Edwards, ‘When Did Neanderthals and Modern Humans Diverge?’, Evol. Anthropol. Suppl. 1(2002): 60–3.


[Закрыть]</sup>. Если родословную людей «Ямы костей» (см. главу 1) действительно можно было отделить от родословной предков 500 тысяч лет назад и они были предками неандертальцев, то раскол, должно быть, произошел до них, что делает раннюю оценку наиболее вероятной. Это означает, что в широком эволюционном смысле ветвь рода, которая должна была привести к неандертальцам, отделилась от нашей вскоре после начала 100-тысячелетнего климатического цикла. Он ознаменовал старт среднего плейстоцена 780 тысяч лет назад. Эта ветвь, вероятно, возникла от одной из многочисленных популяций, которые мы теперь объединяем под общим названием Homo heidelbergensis.

Поэтому когда неандертальцы и протопредки впервые встретились на Ближнем Востоке 130 тысяч лет назад (см. главу 3), они могли генетически отличаться друг от друга, если предположить, что в течение более полумиллиона лет между ними не было контактов. Вторая встреча, на этот раз с самими предками, состоялась в Евразии позднее 45 тысяч лет назад, когда с момента раскола прошло еще больше времени. Спаривались ли эти группы друг с другом при встрече, остается загадкой. Достаточным ли было количество людей, чтобы такие контакты происходили часто, разделяли ли их места обитания и географические регионы, мешали ли плодотворному генетическому обмену биологические и культурные различия? Мы рассмотрим эти вопросы более подробно в следующей главе.

В большинстве работ, посвященных неандертальцам, последний межледниковый период около 125 тысяч лет назад отмечается как период их расцвета. В то время сформировались все черты «классических» неандертальцев<sup>[216]216
  См., например: C. Stringer and C. Gamble, In Search of the Neanderthals: Solving the Puzzle of Human Origins (London: Thames and Hudson, 1993).


[Закрыть]</sup>. Неандертальцы были развитой популяцией, происходившей от рода людей среднего плейстоцена, которые распространились по обширным территориям Евразии от Португалии на западе и до Алтайских гор Южной Сибири на востоке<sup>[217]217
  C. Finlayson and J. S. Carrion, ‘Rapid Ecological Turnover and Its Impact on Neanderthal and Other Human Populations’, Trends Ecol. Evol. 22(2007): 213–22; J. Krause et al., ‘Neanderthals in Central Asia and Siberia’, Nature 449(2007): 902–4.


[Закрыть]</sup>. Эти популяции, входящие в группу H. heidelbergensis, жили в Евразии во времена среднего плейстоцена, между 600 тысячами лет назад (возможно, и раньше) и примерно 200 тысячами лет назад<sup>[218]218
  Нелегко быть точным относительно времени, когда вследствие процесса непрерывной эволюции людей среднего плейстоцена Евразии можно определить как гейдельбергских людей или как неандертальцев. Особи, узнаваемые как неандертальцы, появляются где-то между 200–125 тысячами лет назад.


[Закрыть]</sup>, и застали мир, сильно отличавшийся от всего, что было прежде.

Эти крупные, крепкие и разумные люди, с которыми у нас состоялась короткая встреча в «Яме костей» в главе 1, эволюционировали бок о бок со многими крупными травоядными и плотоядными животными в то время, когда ледниковые периоды начинали оказывать воздействие на планету. Тогда в климате Земли преобладали 100-тысячелетние циклы, холодные ледниковые периоды сменялись теплыми межледниковьями, и так повторялось снова и снова. В целом мир среднего плейстоцена был холоднее, чем прежде, особенно позднее 400 тысяч лет назад. Короткие межледниковые периоды длились в среднем около 10 тысяч лет<sup>[219]219
  W. J. Burroughs, Climate Change in Prehistory: The End of the Reign of Chaos (Cambridge: Cambridge University Press, 2005).


[Закрыть]</sup>. Каждый из ледниковых периодов заканчивался резким глобальным потеплением, которое приводило к межледниковью. По его окончании наступало постепенное похолодание, перераставшее в следующий ледниковый период. Некоторые из этих межледниковий были влажными, ощущалось сильное воздействие океанического климата с запада, в то время как другие оказывались под сильным континентальным воздействием и были намного более засушливыми<sup>[220]220
  W. Roebroeks, N. J. Conard, and T. van Kolfschoten, ‘Dense Forests, Cold Steppes, and the Palaeolithic Settlement of Europe’, Curr. Anthropol. 33(1992): 551–86.


[Закрыть]</sup>. На эту схему накладывались более короткие холодные и теплые периоды.

Экологические изменения, сопровождавшие 100-тысячелетние климатические циклы, около 780 тысяч лет назад привели к резкой реорганизации видов млекопитающих, обитавших в Евразии. Многие виды вымерли, некоторых сменили иммигранты, лучше приспособившиеся к новым условиям, другие развивались в новые формы, а от некоторых осталось пустое место. Затем последовали сотни тысяч лет, в течение которых некоторые виды неоднократно расширяли и сокращали свои географические ареалы. Пока одни вымирали и мигрировали, другие эволюционировали, чтобы быть готовыми к условиям нового мира.

Кардинальные изменения климата создавали преграды для передвижения видов, но также и открывали сухопутные мосты, когда в периоды низких температур уровень моря падал. Связи между различными частями гигантской афроазиатской суши разорвались в критических местах. Тропические зоны оказались отрезанными от умеренных регионов севера, за исключением восточной части Азии, восточнее Гималаев, где связь между умеренной и тропической климатическими зонами сохранилась. Во всех других местах высокие горы, моря и пустыни, протянувшиеся параллельно широте, практически отрезали регионы друг от друга.

Грандиозные горные хребты Гималаев, Гиндукуша, Памира и Каракорума блокировали доступ в Южную Азию с севера и запада. По-видимому, H. erectus продолжал жить в тропических районах Юго-Восточной Азии, в значительной степени изолированный от остальных с севера и запада, и многократно вторгался на север, в умеренные зоны Китая, когда позволял климат. Эта связь между умеренными и тропическими районами Восточной Азии может быть причиной длительного сохранения H. erectus в этих местах.

Условия в Африке были намного более засушливыми, чем в Юго-Восточной Азии. Рост Сахары и пустыни Аравийского полуострова неоднократно запечатывал тропические и южные районы Африки с севера. Даже когда распространение на север стало возможным благодаря влажному и мягкому климату, этим популяциям было трудно проникнуть в Северную Евразию из-за барьера, которым были Средиземное море и высокие горные хребты Западной Азии (Таврские горы, Загрос, Кавказ). В тропической и южной частях Африки популяции H. erectus, или потомки тех, кого мы можем назвать африканскими H. heidelbergensis<sup>[221]221
  См. главу 2. Куда поместить африканские окаменелости H. heidelbergensis, является вопросом открытым и зависит от того, когда африканские и евразийские родословные были изолированы друг от друга. Если это разделение произошло в начале среднего плейстоцена, как предполагают некоторые генетические оценки, тогда африканской форме следует дать новое имя, возможно, родезийский человек, Homo rhodesiensis. Homo heidelbergensis тогда будет именоваться исключительно евразийское население, которое предшествовало неандертальцам, но не предкам. Недавнее исследование, объединившее анатомию и генетику, говорит в пользу тесной связи между H. heidelbergensis и неандертальцами, а современные люди согласно исследованию являются отдельной эволюционной линией; R. Gonzalez-Jose et al., ‘Cladistic Analysis of Continuous Modularized Traits Provides Phylogenetic Signals in Homo Evolution, Nature 453(2008): 775–8.


[Закрыть]</sup>, оказались в изоляции. Климатические изменения, повлиявшие на север, здесь превратились в циклы сильных дождей и засух, которые привели к локальным вымираниям, перераспределили зоны обитания и открыли путь локальной эволюции – ответу на новые экологические возможности<sup>[222]222
  P. deMenocal, ‘Plio-Pleistocene African Climate’, Science 270(1995): 53–9.


[Закрыть]</sup>. Протопредки появятся около 200 тысяч лет назад из этого африканского плавильного котла.