Текст книги "Вымершие люди: почему неандертальцы погибли, а мы — выжили"
Автор книги: Клайв Финлейсон
Жанр:
Биология
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
В поведении людей граветтской культуры, живших на равнинах, было мало нового. На самом деле многое из того, что стало считаться современным поведением и частью «революции», которая нас создала, уже было изобретено за десятки тысяч лет до этого[359]359
S. McBrearty and A. S. Brooks, ‘The Revolution That Wasn’t: A New Interpretation of the Origin of Modern Human Behaviour’, J. Hum. Evol. 39(2000): 453–563.
[Закрыть]. Настоящее новаторство заключалась в том, чтобы объединить это все в единое целое. Такой сплав был обусловлен необходимостью выживать в безлесных ландшафтах Евразийской тундростепи. Мы рассказали о некоторых компонентах этого набора, когда говорили о том, как неандертальцы, и, вероятно, предки-первопроходцы искали способы выживания на новых ландшафтах Евразии 50–30 тысяч лет назад. Появление этого комплекса на равнинах, где жили люди граветтской культуры 30 тысяч лет назад, могло быть результатом тысячелетних экспериментов и передачи информации между охотниками из разных уголков мира.
Напомню, что все поведенческие новшества в граветтской культуре можно понять, не прибегая к объяснениям, включающим внезапные изменения в «прошивке мозга», которые привели к появлению особенно умных людей. Эти люди были уже умны, как и многие их современники и предшественники, лишь часть из которых дожила до этого момента. Нововведения были связаны с напряжением, которое создавала жизнь в новой местности. Представьте себе, что вы живете в пустынном безлесном ландшафте, где находить ориентиры и не терять из виду большие стада пасущихся животных так же сложно, как перемещаться в открытом океане. В этом мире сильны различия между сезонами, а к долгим ночам в холодные зимние месяцы как-то надо привыкать. Биологический состав этих людей, произошедших от длинной родословной тропических приматов, не предполагал зимней спячки. Людям естественным образом приходилось находить способы передвижения, не перенося при этом тяжелые грузы; они также должны были найти способы ориентации на местности и общения друг с другом. Так люди граветтской культуры вступили в информационный век[360]360
Finlayson, Neanderthals and Modern Humans.
[Закрыть].
Многие изобретения, которые считались современными, могут рассматриваться как способы взаимодействия с этой средой. Возьмем использование кости и рога для изготовления инструментов и оружия. Эти материалы довольно характерны для граветтских стоянок[361]361
Орудия из кости и рога встречаются также в ориньякских общинах (неизвестных создателей) и шательперонских (неандертальцев), которые хорошо знали равнины, хотя и были меньше привязаны к ним, чем граветтийцы. Такие инструменты иногда обнаруживались ранее на африканских археологических объектах; McBrearty and Brooks, ‘The Revolution That Wasn’t’.
[Закрыть]. Рога были оленьими, а бивни и кости – мамонта[362]362
C. Gamble, The Palaeolithic Settlement of Europe (Cambridge: Cambridge University Press, 1986).
[Закрыть]. Эти материалы были доступны людям, живущим на равнинах, но не тем, кто жил в других местообитаниях, где эти животные не водились. Использование таких материалов отражает их доступность, а также изобретательность людей, которые смогли превратить их в функциональные, а порой и в декоративные предметы. На протяжении большей части истории человечества люди использовали древесину в качестве основного сырья для изготовления инструментов и оружия. Мы редко находим свидетельства существования таких деревянных предметов, поскольку они исчезают быстрее, чем каменные, однако имеющиеся примеры доказывают, что древесина уже использовалась Homo heidelbergensis (см. главу 5). Люди, оказавшиеся в среде, где деревья были редкостью, вероятно, вскоре переключали свое внимание на другие органические материалы, такие как кость, рог и бивни.
Места, которые часто посещали люди граветтской культуры и их родичи, в течение большей части года были холодными, и земля здесь замерзла надолго. Эта вечная мерзлота была своего рода естественным морозильником, замедлявшим разложение мертвых животных. Пока они медленно гнили, вечная мерзлота обнажала их в летний период, и они становились доступными для людей. Вероятно, там было много туш и скелетов, и вскоре люди нашли для них применение. Особенно полезными могли быть останки мамонтов. В отсутствие естественных скальных укрытий жители равнин должны были строить свои собственные, а из больших костей и бивней мамонта получались превосходные каркасы, которые можно было покрыть шкурами животных, чтобы сделать шалаши. Некоторые из этих сооружений были частично врыты в землю. Ранее люди, которые впервые вышли на равнины[363]363
C. Gamble, The Palaeolithic Societies of Europe (Cambridge: Cambridge University Press, 1999).
[Закрыть], могли делать такие конструкции из дерева. Возможно, этим занимались и многие другие, включая неандертальцев, умевших обрабатывать древесину[364]364
E. Carbonell and I. Roura, Abric Romani Nivell I. Models d’ocupació de curta durada de fa 46.000 anys a la Cinglera del Capello (Capellades, Anoia, Barcelona: Universitat Rovira I Virgili, Tarragona, 2002).
[Закрыть]. Строительство шалашей – хороший пример технологии, которая, скорее всего, развивалась постепенно, но получила внезапный и сильный импульс, когда люди оказались в ситуации, где им нужно было укрытие от ледяных ветров равнин. В условиях нехватки древесины и изобилия костей, бивней и шкур архитектура сделала шаг вперед.
Вероятнее всего, люди граветтской культуры в основном специализировались на оленях, а также на лошадях и зайцах. Разделанные останки туш мамонта приносились в лагеря, и несъедобные части постепенно накапливались. Наверное, иногда люди граветтской культуры проявляли инициативу и объединялись в большие группы там, где проходили или собирались мамонты. Пользуясь особенностями ландшафта, такими как узкие долины и болотистая местность, они организовывали коллективную охоту на мамонтов. Такие места встречаются гораздо реже по сравнению с местами охоты на оленей и, возможно, являются примерами экстремальных решений в особо неблагоприятных ситуациях[365]365
J. Svoboda, S. Pean, and P. Wojtal, ‘Mammoth Bone Deposits and Subsistence Practices during Mid-Upper Palaeolithic in Central Europe: Three Cases from Moravia and Poland’, Quat. Int. 126–8(2005): 209–21.
[Закрыть].
Подобная организованная охота, вероятно, устраивалась, когда оленей было мало. Охота на крупных мамонтов – рискованное предприятие, невозможное без тесного сотрудничества между охотниками. Столкнуться с самцом африканского слона даже сегодня и даже с ружьем в руках – опасное приключение с непредсказуемым финалом. Чтобы помериться силами с крупным мамонтом, покрытым густой шерстью, служившей отличным защитным щитом от граветтских копий, требовалось немало изобретательности и смелости, а также кооперация и отличное знание местности. Мы можем только догадываться, как они это делали. Возможно, выбирали слабых или молодых животных или же использовали огонь, чтобы провоцировать их бегство в сторону естественных или специально подготовленных ловушек. Кажется маловероятным, чтобы люди сталкивались с мамонтами, вооруженные лишь копьями. Одно кажется очевидным: они бы не пошли на такое в одиночку или в небольших группах. Сотрудничество было ключом к успеху.
Постоянство и размер, некоторых граветтских стоянок позволяют предположить, что эти люди сделали беспрецедентный шаг по объединению небольших групп охотников-собирателей в крупные коллективы. Возможно, это происходило только в некоторые сезоны или в определенных местах, но это ознаменовало начало нового мира, в котором люди смогли перейти на новый образ жизни, просто сотрудничая друг с другом в группах. В основе этого нового образа жизни был базовый лагерь – ранний прообраз деревни. Чем лагеря отличались от собраний у костров, практиковавшихся в течение сотен тысяч лет? Разница была связана с окружающей средой, в которой оказались люди. Эта среда была огромной, бескрайней пустотой. Если вам посчастливилось найти стадо травоядных, вы срывали куш, но что же вам оставалось в остальное время?
Объединение усилий и кооперация большими группами дают много преимуществ, но эти преимущества не всегда доступны. Засадные охотники, которые охотились на отдельных животных или небольшие стада, рассеянные по редколесью или саванне, не могли добывать то количество животных, которое было необходимо для поддержания большой популяции. Большие группы людей были бы просто нежизнеспособны в таких обстоятельствах. Когда более крупные стада становились доступными для охоты, например, в периоды сезонных концентраций пастбищных животных на тропических африканских равнинах, отсутствие способов сохранения мяса в жарком климате и необходимость его транспортировки в больших количествах в базовый лагерь также делали большие охотничьи группы нецелесообразными.
В новом мире на Евразийской равнине холодный климат позволял сохранять пищу гораздо дольше, чем в тропиках. Люди граветтской культуры выкапывали в земле ямы и могли хранить продукты в естественных морозильниках[366]366
O. Soifer, ‘Storage, Sedentism and the Eurasian Palaeolithic Record’, Antiquity 63(1989): 719–32; O. Soffer et al., ‘Cultural Stratigraphy at Mezhirich, an Upper Palaeolithic Site in Ukraine with Multiple Occupations’, Antiquity 71(1997): 48–62.
[Закрыть]. Они изобрели экономику, при которой излишки оправдывали риски. Хранение стало центральным элементом этого образа жизни. Вместе с тем возникла необходимость защищать хранящийся провиант и руководить его использованием. В течение определенных периодов года, когда пища хранилась в граветтской деревне, некоторые из членов группы должны были находиться в непосредственной близости от нее. Из этого наблюдения можно сделать два вывода: некоторые из охотников-собирателей попали под сокращение и внутри группы должно было существовать разделение труда. Вполне возможно, что это раннее разделение задач между членами группы привело к возникновению специалистов по разным ремеслам.
Трудно представить граветтский клан полностью оседлым. Этим группам приходилось совершать регулярные вылазки, чтобы охотиться на животных, которые были основой их хозяйствования. Возможно, эти люди были сезонными кочевниками, перемещавшимися со своими лагерями в соответствии с расположением ресурсов, подобно тому, как это делают монгольские кочевники даже сегодня. Темные зимы они вполне могли проводить недалеко от деревень, существуя за счет сохраненных продуктов питания, вдали от опасных стай голодных волков. Весна, лето и осень могли быть основными охотничьими сезонами, и деревни, вероятно, располагались рядом с местами прохождения стад. При этом для максимальной эффективности охотники должны были рассредоточиваться на больших расстояниях. Осенняя охота была особенно важна, поскольку такие животные, как северный олень, были наиболее упитанными, а их мех был более густым. Да и мясо лучше всего сохранялось на холодном и сухом осеннем воздухе.
Чем больше группа, тем больше ртов и тем больше излишков требовалось на голодные времена. Во время сезона охоты деревня, вероятно, служила чем-то вроде информационного центра, по принципу птичьих колоний[367]367
P. Ward and A. Zahavi, ‘The Importance of Certain Assemblages of Birds as «Information Centers» for Food Finding’, Ibis 115(1973): 517–34.
[Закрыть]. Представьте недавно прибывший клан, который обустроил деревню для осеннего сезона охоты. Когда с обустройством покончено, нужно разобраться с возможным местоположением стад. Опытные охотники обсуждают возможные варианты, но, взглянув на бескрайние просторы, решают разделиться на небольшие разведывательные отряды и двинуться в разные стороны. Расстояния огромны. Стадо можно встретить через час, но может пройти и несколько дней, прежде чем первое животное попадется на пути. Вылазки запланированы, время встречи в деревне оговорено.
Спустя три дня группы возвращаются и сообщают о своих наблюдениях. Некоторые нашли только отдельных животных. Две группы обнаружили большие стада, и планирование охоты начинается. Деревня выступает в качестве координационного центра и места, где сосредоточена информация – она стала головным центром общины. В процессе произошло нечто принципиально новое. Это могло случаться время от времени и с другими охотниками на африканских и австралийских равнинах, но именно здесь этот феномен оставил неизгладимый след. Впервые в истории человечества некоторые люди испытали то, чего не видели сами. Одни видели стада оленей, которых не видели другие, и рассказывали о своем опыте. Теперь людям требовались эффективное общение, сложные способы передачи информации. Насколько мы можем судить, предшественники этих людей могли говорить – речь не была чем-то новым. Новой была необходимость сделать разговорный язык как можно более подробным. Я не сомневаюсь, что у людей граветтской культуры были специальные термины и слова, связанные в первую очередь с охотой, и что потребность в таких терминах должна была стимулировать развитие сложного языка. Вместе с этим появились и другие явления, важные для человека: неправильная передача или получение информации – ошибка и обман.
Общение выходило за рамки устной речи. Возможно, существовала и музыка, но об этом нам трудно узнать из археологических данных. Однако у нас есть примеры изобразительного искусства – остатки того, что считалось культурным расцветом и отличительной чертой современного человека, хоть и не было таким уж исключительным явлением. Все указывает на то, что люди умели использовать охру и другие материалы и создавали искусство еще 160 тысяч лет назад[368]368
С. Marean et al., ‘Early Human Use of Marine Resources and Pigment in South Africa during the Middle Pleistocene’, Nature 449(2007): 905–9.
[Закрыть]. Существует мнение, что наскальное искусство восходит корнями к европейским ориньякцам, хотя у нас нет полной уверенности в том, оно не было создано людьми граветтской культуры[369]369
Рисунки в пещере Шове, Франция, указывают на два периода: 32–30 и 27–26 тысяч лет назад. Первый период был связан с ориньякцами (которые, предположительно, без каких-либо убедительных доказательств того, были предками) исключительно на основе датировки, но во Франции есть граветтийские стоянки, датированные 30–29 тысяч лет назад. Многие из радиоуглеродных датировок были сделаны с использованием костей. Недавнее исследование показало, что образцы кости, предварительно обработанные новой системой ультрафильтрации, дают датировки, которые могут быть на 2–7 тысяч лет больше, чем первоначальные оценки. Это означает, что многие французские граветтийские стоянки существовали в то же время или даже предшествовали искусству пещеры Шове. J. Clottes, Chauvet Cave. The Art of Earliest Times (Salt Lake City: University of Utah Press, 2003); P. Mellars, ‘A New Radiocarbon Revolution and the Dispersal of Modern Humans in Eurasia), Nature 439(2006): 931–5.
[Закрыть]. Ведь всплеск искусства пришелся именно на этот период.
На равнинах искусство было переносным – это маленькие статуэтки и скульптуры, зачастую сделанные из глины, обожженной в печи при высоких температурах[370]370
В Дольни-Вестонице, Чешская Республика, керамический инвентарь состоит из более чем 5000 артефактов, которые были обожжены при температуре от 500 до 800 °C около 28–24 тысяч лет назад. Основным источником сырья для керамики был лёсс, мелкая осадочная порода, покрывавшая огромные территории Северной Евразии в эпоху плейстоцена; Р. В. Vandiver et al., ‘The Origins of Ceramic Technology at Dolni Vˇestonice, Czechoslovakia’, Science 246(1989): 1002–8.
[Закрыть]. Местом происхождения гончарного ремесла обычно считают Ближний Восток (около 8 тысяч лет назад), но самые ранние глиняные горшки, возраст которых как минимум 13 тысяч лет назад, были найдены на востоке России[371]371
Y. V. Kuzmin, ‘The Earliest Centres of Pottery Origin in the Russian Far East and Siberia: Review of Chronology for the Oldest Neolithic Cultures’, Documenta Praehistorica 29(2002): 37–46.
[Закрыть]. Граветтийцы евразийских равнин не изготавливали глиняные сосуды, но освоили технологию использования огня, необходимую для керамики, на 15 тысяч лет раньше, чем первые гончары Дальнего Востока России, и на 20 тысяч лет раньше, чем люди на Ближнем Востоке. Другие свидетельства мы обнаруживаем в рисунках, оставленных граветтийцами в пещерах на юго-западе Франции, в таких местах, как Пеш-Мерль и Ле-Гаренн. Эти рисунки превосходно выполнены, следовательно, граветтийцы уже рисовали в течение долгого времени, просто их творения были недолговечны, и лишь в пещерах сохранились редкие образцы, которым мы теперь можем дивиться.
Пещерному искусству придавалось необоснованно большое значение в изучении доисторических периодов. Отчасти это понятно, так как многие из этих образцов чрезвычайно хороши и прекрасно исполнены, однако количество пещер с рисунками и их географическое местоположение ясно указывают на то, что это явление не было широко распространенным и не может рассматриваться в качестве вехи прогресса человечества. Напротив, имеющиеся свидетельства говорят в пользу постепенного, неоднородного и локализованного возникновения, исчезновения и повторного появления искусства, а не внезапной революции[372]372
F. d’Errico, ‘The Invisible Frontier. A Multiple Species Model for the Origin of Behavioral Modernity’, Evol. Anthropol. 12(2003): 186–202.
[Закрыть]. Также важно помнить, что в пещерах Юго-Западной Франции или Северо-Западной Испании рисовали далеко не все. Были отдельные мастера, которых можно определить по их стилю и почерку[373]373
J. V. Turcios, Maestros subterraneos: Las tecnicas del arte Paleolitico (Madrid: Celeste, 1995).
[Закрыть], но большинство людей не были способны создать такие удивительные образы, так же как мало кто из нас смог бы повторить фрески Сикстинской капеллы. И хотя некоторые из этих замечательных произведений искусства были созданы самыми первыми предками в Европе, как, например, рисунки, выполненные около 30–27 тысяч лет назад в пещерах Шове и Ле-Гаренн во Франции, большинство из самых известных объектов (пещера Ласко во Франции, Альтамира в Испании 17–14 тысяч лет назад) датируются тысячами лет позднее окончания последней ледниковой эпохи и намного позже граветтской культуры.
Возможно, мы никогда не узнаем, почему какие-то люди так старались, создавая прекрасные изображения глубоко в пещерах в одном из регионов Западной Европы. Я придерживаюсь мнения, что происхождение такого искусства было функциональным, и преобладание на пещерных рисунках животных, особенно пасущихся травоядных, которые были потенциальной пищей, вероятно, связано с передачей информации об охоте. Мы можем никогда не узнать настоящую причину, по которой эти мастера рисовали именно в этих местах. То, что изображены животные почти исключительно открытой тундростепи, ясно показывает, что граветтийцы были у истоков этой традиции, которая, как мы часто забываем, впоследствии была утеряна охотниками-собирателями Европы эпохи мезолита[374]374
O. Soffer, ‘Artistic Apogees and Biological Nadirs: Upper Paleolithic Cultural Complexity Reconsidered’, in M. Otte (ed.), Nature et Culture (Liege: ERAUL, 1995), 615–27.
[Закрыть]. А не кажется ли нам удивительным, что никто и никогда, похоже, не изображал на стенах пещеры неандертальцев? В этом нет ничего странного, если художники никогда с ними не сталкивались.
Пока граветтийцы не научились успешно использовать ресурсы тундростепи, основным фактором, ограничивавшим передвижение людей, могла быть вода, особенно в тропиках, а также в других семиаридных регионах, например на Ближнем Востоке и в Средиземноморском регионе. Причина, по которой граветтийцы обладали большей свободой, заключалась в том, что поиск воды не был для них настоящей проблемой. Тундростепь была краем озер, да и в вечной мерзлоте также хранились огромные запасы замерзшей воды[375]375
Finlayson and Carrion, ‘Rapid Ecological Turnover’.
[Закрыть]. Граветтийцы знали об этом, потому что выкапывали ямы для хранения, и могли знать, как в случае необходимости превратить лед в воду при помощи огня. Вода больше не была препятствием для передвижения, но оставалась очень важным ресурсом для людей, которые употребляли в пищу в основном мясо, в результате чего были вынуждены избавляться от повышенного уровня мочевины[376]376
H. H. Draper, ‘The Aboriginal Eskimo Diet in Modern Perspective’, Amer. Anthropol. 79(1977): 309–16.
[Закрыть].
Мы уже видели, как проблема нехватки древесины решалась путем использования кости и других органических материалов, но как насчет камня? Возможно, технологии людей, начиная с самых древних периодов, слишком сильно ассоциировали с каменными орудиями, потому что каменные орудия сохраняются в гораздо лучшем состоянии и в больших количествах, чем деревянные. Люди, выходившие на открытые равнины, оказывались вдали от источников кремня и других камней, подходящих для изготовления инструментов и оружия. Решение этой проблемы – либо обходиться без каменных орудий, либо носить их с собой на охоту. Для последнего требовалось изменить мышление. Брать с собой большое количество тяжелых камней было бы затруднительно для охотников, поэтому решением, которое мы уже подсмотрели у ориньякцев и шательперонцев, стало изготовление более мелкого и легкого оружия и наконечников, которые можно было использовать многократно.
Преимуществом могли быть и экономичные и эффективные способы использовать кусочки кремня, попадавшиеся по пути. Изготовление инструментов и оружия из призматических лезвий[377]377
В археологии призматическое лезвие – длинный узкий специализированный инструмент из каменных чешуек с острым краем, похожий на маленькое лезвие бритвы.
[Закрыть], которые откалывались от кусков кремня, стало традицией. Этот метод включал подготовку кремневых ядрищ, от которых молотком откалывали длинные узкие лезвия с параллельными краями. Изготавливая эти лезвия (они не были изобретением граветтийцев) вместо традиционных широких пластин, люди могли получать гораздо больше от одного куска кремня и гораздо реже возвращаться в карьеры на холмах. Новые методы получения максимальной пользы от куска кремня хорошо сочетались с новыми метательными снарядами, которые позволяли людям охотиться на животных с некоторого расстояния. Двойное преимущество – портативность и эффективность во время охоты – говорило в пользу технологии изготовления лезвий. В следующей главе мы увидим, что тенденция к созданию все более компактного оружия сохранялась и после граветтской культуры.
Долгое время предполагалось, что технологии с использованием растительных волокон были поздним изобретением, которое возникло с развитием сельского хозяйства. Затем были опубликованы результаты целой серии потрясающих исследований Джеймса Адовасио и Ольги Соффер из Иллинойского университета. Они рассмотрели детали отпечатков, оставленных на различных керамических статуэтках и других артефактах, сделанных людьми граветтской культуры. Подробное изучение артефактов из Дольни-Вестонице и Павлов показало, что растительные волокна использовались для изготовления текстиля, плетеных изделий, веревок и, возможно, сетей около 26–25 тысяч лет назад (рис. 12)[378]378
J. M. Adovasio et al., ‘Perishable Industries from Dolni Vˇestonice I: New Insights into the Nature and Origin of the Gravettian, Archaeol., Ethnol., Anthropol., Eurasia 2(2001): 48–64.
[Закрыть]. Результаты продемонстрировали, что данный вид текстиля и плетения зародился в этой части Евразийской равнины на 7–10 тысяч лет раньше, чем где-либо еще, что совпадает с появлением керамики. Также результаты точно совпали с известными археологическими новинками граветтской культуры, например с изобретением игл с ушком из кости, которые могли использоваться для шитья из шкур и тканей.
Рисунок 12. Раскопки стоянки Павлов VI в 2007 году (в непосредственной близости от Дольни-Вестонице, Чешская Республика), здесь видны центральный очаг, круглые ямы и кости мамонта. Фото: Иржи Свобода
И хотя в этом не могло быть стопроцентной уверенности, казалось, что эти люди также нашли способ изготавливать тонкие сети, которые могли использоваться, в частности, для ловли зайцев и лис – животных, встречавшихся на граветтских археологических объектах. Предполагалось, что на лис охотились из-за их меха, а зайцы были как источником меха, так и пищей. Следовательно, граветтийцы были, вероятно, одними из первых, кто практиковал массовую ловлю мелких млекопитающих с использованием сетей. Больше не нужно было быть коренастым и мускулистым охотником, чтобы иметь постоянный источник пропитания.
Телосложение – основа успеха граветтийцев. Эти люди были гораздо менее коренастыми и громоздкими, чем неандертальцы и некоторые ранние люди, практиковавшие охоту из засады с близкого расстояния. Остается гадать, унаследовали ли граветтийцы это телосложение от африканских предков или оно стало результатом постепенной эволюции. Я считаю, что имело место сочетание двух факторов, что привело к постепенному совершенствованию телосложения людей, которые на протяжении тысячелетий постоянно находились на равнинах Средней Азии и питались ее животными. Не только оружие должно было становиться легким, естественный отбор должен был поощрять любое изменение в телосложении, которое способствовало энергоэффективному передвижению по равнинам. Другие люди, жившие западнее, – неандертальцы и предки – не были достаточно долго подвержены воздействию этих условий и поэтому не смогли адаптироваться.
Генетическая преемственность между популяциями неандертальцев, большинство из которых жили на холмах, означала, что любое генетическое нововведение, за счет которого некоторые люди становились более легкими, могло быстро исчезнуть, поскольку не давало никакого преимущества. В случае популяции предков, уже обладавших более утонченной формой тела, географически изолированных от других сородичей и генетически – от неандертальцев, эволюция в сторону облегченного телосложения быстро пошла своим ходом.
По мере того как изменения климата учащались, а тундростепь захватывала все новые территории, разные виды людей пытались справиться с изменениями, разрабатывая новые технологии. В итоге их подвели их собственные тела, и самые лучшие технологии не смогли стать ответом на необходимость преодолевать огромные расстояния в поисках животных. Исчезновение неандертальцев было вымиранием определенного телосложения, которое существовало в течение долгого времени[379]379
Палеоантрополог Йоэль Рак из Еврейского университета Иерусалима связывает различия между тазом неандертальца и предка с передвижением. Таз предков лучше справляется с амортизацией при ходьбе на большие расстояния.
[Закрыть]. И такое телосложение было свойственно не только неандертальцам, но и многим другим людям. То, что одна из популяций предков смогла изменить свое телосложение в той части планеты, где оно постоянно подвергалось воздействию открытой среды, стало результатом обстоятельств. И было чистой случайностью то, что среда, для которой такое телосложение было пригодным, впоследствии стала разрастаться. Переход в тундростепь действительно был небольшим шагом для популяции предков, однако его последствиям суждено было превзойти по важности первую высадку человека на Луну тридцать тысячелетий спустя.
