Текст книги "Абарат: Дни магии, ночи войны"

Автор книги: Клайв Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

16. Вундеркаммен

В центре комнаты стояло дерево, чьи раскидистые ветви пронзали крышу. Под деревом на большой табуретке сидел музыкант, элегии которого привлекли Кэнди в это странное и чудесное место – Биларки. Он выглядел вполне обыкновенно, за исключением того, что из его головы и спины вытягивались серые щупальца, раскачивавшиеся в ритме музыки. Инструмент Биларки не был гобоем, как сперва показалось Кэнди – это был абаратский инструмент, и звуки, что из него рождались, выглядели как переплетенные ленты зеленого, синего и оранжевого.

Кэнди очень не хотелось отвлекать его от творчества, но ситуация была срочной.

– Простите, – сказала она. – Отсюда можно как-нибудь выйти? Кроме двери, в которую я вошла?

Он открыл глаза, до сих пор зажмуренные от удовольствия, и покосился на нее. Судя по выражению лица, он понял ее вопрос, но вместо ответа продолжал играть. Однако то, как он играл, возможно, и было ответом? Музыка лишилась печали и стала гораздо более быстрой. Она подошла ближе. Что он этим говорил?

– Путь есть, ведь так? – спросила она.

Биларки продолжал играть. Сейчас мелодия была почти неистовой. Ясное дело, что он не собирался ей отвечать.

Она посмотрела на дверь, через которую вошла. С той стороны доносился звук падающих предметов мебели. Живорез готов был разнести весь дворец, но не дать ей ускользнуть снова, как на острове Простофиль, Хафуке, Балаганиуме и Утехе Плоти. Музыка прибавила ей энергии, и она пошла вдоль стен, глядя вверх и вниз в поисках другой двери.

На стене изображались два монаха: один – человек, другой – житель Абарата, из посохов которых возникали листья и звезды. Картина затрудняла поиск, поскольку ее изысканная красота отвлекала Кэнди от простого розыска рукоятки или переключателя – да хоть бы узкой трещины, которая бы намекала на место выхода. Однако она искала тщательно, прижимая ладони к стене и последовательно двигаясь по комнате.

Скоро Кэнди заметила, что музыка утратила свою энергичность. Что это значит? Она ищет не там? Да! Посмотрев на Биларки, Кэнди изменила направление, и музыка, разносившаяся от деревьев, обрела прежний темп, поощряя ее двигаться дальше. Кэнди достигла угла комнаты, глядя на новую стену. Та казалась не слишком обнадеживающей. Не было ни трещин, ни даже мелких зазоров. Однако музыка влекла ее, и она подчинилась этим указаниям, начав исследовать стену так же тщательно, как предыдущую.

Она не теряла времени на то, чтобы смотреть на дверь. Этого не требовалось. Она отлично слышала шум, становившийся все громче по мере того, как Живорез и его чудища обыскивали комнату. Уже очень скоро он найдет вход. Через пару минут, если ей повезет. Или секунд, что более вероятно.

А затем музыка вновь изменилась. Быстрая мелодия уступила место медленному, размеренному аккорду, который проник в самое ее сердце. Она с удвоенной силой надавила на стену, тогда как аккорд Биларки становился все мощнее и глубже. Было ли это ее воображение, или в стене действительно возникла легкая дрожь? Нет, ей это не показалось. Расписанная стена и в самом деле дрожала, словно знала секрет и стремилась им с кем-нибудь поделиться.

Шум в соседней комнате внезапно стал невероятно громким. На этот раз она ничего не могла поделать и обернулась. Как ни странно, в дверь заглядывал Утиль, старавшийся выглядеть предельно незаметным. Он подбежал и спрятался за ее худыми ногами.

– Ты вернулся! – сказала она, с улыбкой глядя на него.

– Тс-с, – ответил он, нервно ковыряя в ноздрях. – Они прямо за дверью.

Не успел он договорить, как случилось сразу несколько вещей. Во-первых, дрожащий аккорд в исполнении Биларки оборвался, и стена под ладонями Кэнди вздрогнула, затряслась и раскрылась. Она услышала выдох Утиля и, глянув вниз, заметила на его лице выражение благоговения.

– Ты посмотри! – сказал он.

Кэнди последовала за его взглядом. У нее было только четыре секунды, чтобы осмотреть открывшуюся комнату. Потом она услышала своих преследователей, бранившихся в стремлении первыми войти в дверь, и голос Живореза, прервавший перебранку.

– Я тебя вижу, Кэнди Квокенбуш!

Она вновь обернулась. Лицо Живореза стало еще ярче, чем несколько минут назад. Теперь оно отбрасывало болезненный свет на грязюк, что окружали хозяина и в этом свете являли без прикрас всю свою ужасную, пустую сущность, словно живые пугала, прогнившие остовы, бродящие по изысканным комнатам дворца.

– Приведите ее! – закричал Крест-Накрест.

По его команде заплаточники, спотыкаясь, двинулись к комнате, желая поскорее наложить на нее свои ледяные руки.

– Быстро! – сказал Утиль. – Шевелись, пока не поздно!

Он потянул ее и втащил в отверстие в стене.

Новая комната не походила ни на одну из виденных ею до сих пор. Здесь не было ничего, что предназначалось для удобства человека – ни стульев, ни стола, ни кровати. Три стены от пола до потолка занимали стеллажи, но их содержимое не могло бы развлечь посетителей. Все полки до последнего дюйма были уставлены предметами, не имевшими друг с другом ничего общего.

С потолка на сети ржавых цепей свисало нечто вроде чучела рептилии, обладавшей шестью парами маленьких крыльев с ярко окрашенными перьями, а седьмая пара, гораздо большая, росла из макушки ее длинноносой головы. В кресле со скучающим видом сидела мумия. На полках за сушеным гигантом стояли десятки банок, урн, флаконов и других старинных сосудов, где находилась странная коллекция предметов, естественных и нет. В одной банке была птица с детской головой в розовом чепчике (или ребенок с телом птицы). В другой – создание с кучей щупальцев на фоне нарисованного морского пейзажа. Многие предметы Кэнди вообще не могла определить: то были странные, затвердевшие формы, которые казались сломанным механизмом неких древних часов, окаменелыми останками ракообразных или любопытным сочетанием того и другого.

На противоположной стороне висела неупорядоченная коллекция масок, а среди них – куклы в свадебных нарядах, чьи девственно белые кружева со временем пожелтели.

– Вундеркаммен, – проговорил обезьян. – Думаю, это слово пришло из Иноземья. Оно означает «Кабинет Чудес».

Перед Кэнди была самая странная и всеобъемлющая коллекция, какая ей только встречалась: словно кто-то собрал в одной комнате все странные и необычные вещи, попавшие ему в руки или на глаза. В центре стоял вырезанный из дерева и раскрашенный абаратский тотемный столб: целое племя созданий, сидящих на плечах друг друга; кто-то уютно сжимался, кто-то опасно балансировал. Столб был слишком высоким, чтобы уместиться в комнате целиком, поэтому в потолке было проделано отверстие, и тотем возвышался над ним еще метра на три.

Несмотря на необходимость бежать от Живореза, мимо столба Кэнди не могла пройти равнодушно.

– Что это такое? – спросила она Утиля.

– Это племя, – сказал он. – Все племя, собранное и скованное вместе.

– Почему?

– В наказание. Его называют Тотемикс. И поверь – от них одни неприятности.

Глаза Кэнди бегали вверх-вниз по Тотемиксу, переходя от лица к лицу. Здесь были самые разные любопытности: дикие мужчины и сумасшедшие женщины, косоглазые дети и вытянутые собачьи морды. Она продолжала рассматривать эту невероятную коллекцию, когда услышала позади себя голос Живореза.

– Так-так, – сказал Крест-Накрест. – Надо же. У тебя просто нюх на предметы силы, Квокенбуш!

– Правда?

– Сначала Ключ…

– Я тут не причем.

– Теперь личная коллекция чудес короля Клауса. Его Вундеркаммен. Я бы никогда ее не нашел, если б не должен был искать тебя. Тлен будет доволен. Очень доволен. Может, он даже решит тебя не наказывать, – Живорез улыбнулся. – Хотя я сомневаюсь, – сказал он с притворным сожалением. – Нут! Иттер! Взять ее. Но будьте аккуратны, поняли?

Две больших грязюки что-то проворчали в ответ и направились к Кэнди со странным опасением, словно боялись ее или чего-то вблизи нее.

Но не успели они наложить на Кэнди руки, как обезьян издал внезапный и громкий крик, и заплаточники на секунду замешкались. Кэнди среагировала быстро. Она нырнула под них и устремилась к двери, однако у нее на пути встал Живорез с самодовольной улыбкой на испещренном татуировками лице.

– Не в этот раз, – сказал он.

Он легко отшвырнул Кэнди назад в комнату, и она ударилась о стол, на котором лежало несколько деревянных, ярко раскрашенных статуэток богов и богинь. Статуэтки свалились на пол, а следом за ними упала и Кэнди. В этот миг она могла бы поклясться, что услышала голоса, говорившие так, словно рты их обладателей не шевелились.

– Ну и ну, – сказал кто-то.

– Грохнулась, – произнес другой.

– Такая неуклюжая, верно? – заметил третий.

Она взяла одну из статуэток за деревянные ноги и посмотрела на нее.

– Вы разговариваете? – спросила она.

Статуя смотрела на нее пустыми глазами. Нет, она не говорила. Тогда кто?

– Взять ее! – приказал Живорез заплаточникам, и самый большой из них рванул к Кэнди. Она попыталась защититься статуэткой, но Иттер – если это был Иттер, – выхватил ее из рук и ударил Кэнди так, что она пролетела полкомнаты и приземлилась у основания тотемного столба.

Живорез направился к ней.

– Все кончено, девочка, – сказал он. – Ты моя.

В этот миг в воздухе пронеслось что-то темное. Это был Утиль, прыгнувший на него с потолка. Сила инерции отбросила Живореза назад, в то время как Утиль бил его кулаками.

– Уберите от меня эту мартышку! – орал Живорез.

– Я не мартышка! – взвизгнул Утиль. – Я обезьян! О-БЕЗЬ-ЯН!

Кэнди знала, что у нее есть лишь несколько секунд, прежде чем заплаточники оттащат Утиля от Живореза. Она схватилась за тотем, собираясь подняться на ноги, но в момент прикосновения ее пронзило нечто вроде удара током; он побежал вверх по руке, плечу и шее, взорвавшись в голове странно приятным ощущением. Хотя вокруг царил хаос, мысли оставались холодными и спокойными. Она посмотрела на ладонь, с удивлением увидев, что та яркая, почти золотая. Этот золотистый свет раскрывал карту ее анатомии – нервы, сосуды, мышцы. Кэнди такое зрелище отнюдь не расстроило. Наоборот, оно казалось ей прекрасным. Во вневременном пространстве, где не было ни Крест-Накреста, ни заплаточников, она с приятным изумлением изучала запутанное строение своей ладони.

Видение длилось недолго. Не желая его терять, она вновь коснулась тотема, надеясь возобновить контакт, который зажег ее руку золотым огнем. И это случилось! Только она коснулась резьбы, как через нее прошла освежающая волна чувств, распустившись в голове цветком удовольствия.

Она ощутила на лице прилив энергии, словно на нее кто-то дохнул. И вместе с этим явились звуки голосов, тех самых, которые так нелестно отзывались о ее падении. Сейчас они произносили то, что представлялось одним многозвучным словом, из которого можно было разобрать лишь несколько знакомых звуков:

– …камунатоневолюанамасатполастафан…

Кэнди взглянула на столб, и ее сознание, сражавшееся с тайной полузабытого с тех самых пор, как она попала во дворец, внезапно обрело понимание происходящего.

Тотемикс! Утиль сказал – Тотемикс! Именно эти создания сейчас и болтали. Это собранное в столбе племя называлось Тотемикс, и ее прикосновение пробудило их ото сна.

Она видела, как они начинают шевелиться, двигаясь в своем покрове из краски; их глаза мерцали, рты раскрывались, расширялись и улыбались по мере того, как вверх по столбу, от точки, которой коснулась Кэнди, распространялось заклятье жизни. С каждым дюймом оно поднималось все выше, и в процессе этого новый орган или конечность обретали жизнь. Вытягивалась рука, нога шевелила трехсуставчатыми пальцами, три глаза рассматривали мир, в котором проснулся их обладатель. В племени не было существ, полностью похожих на человека, но не было и тех, кто бы полностью являлся животным.

Кэнди видела длинноногое создание с круглым телом и рогом на голове; голова другого походила на кошачью, и оно носило забавный костюм; третий и четвертый имели общую голову с неразличимыми чертами лица.

Первыми, кто покинул эту странную тюрьму, оказались птицы или те, чьи формы напоминали птичьи. С благодарными криками они вырвались из застывшего состояния, немедленно поднявшись к потолку комнаты и начав кружить под его сводами. Их голоса оказались зовом жизни, ускоряя пробуждение остального племени Тотемикс. Вот взлетело существо со змеиным телом и ярко-красными крыльями, присоединяясь к стае птиц; другое создание с похожим на скрипку носом выбралось, наигрывая свою странную музыку. Женщина, ощетинившаяся белым мехом, прыгнула на стену и отскочила от нее, сделав кувырок. Повсюду были восторги и радость, крики восхищения и возгласы удовольствия.

Ни одно из этих созданий не казалось злым и вредоносным, но Крест-Накрест все равно держался от них подальше. Он вновь отправил своих заплаточников за Кэнди, но даже они не решились приблизиться к пробуждающемуся Тотемиксу.

Тем временем воскресение продолжалось; живые существа выпрыгивали и вылетали из каждой части столба. Во многих местах они оказывались настолько переплетены, что процесс оживления походил на бесконечный поток жизни, изливавшийся на землю. Падая на пол, разворачивались крошечные грызуны; похожие на свинок животные издавали неожиданно громкие крики; появлялись длинноногие мартышки размером с ладонь Кэнди. И пока падал весь этот чудесный дождь, из колонны начали возникать гораздо большие создания, словно купальщики, вылезающие из теплой ванны: поначалу ленивые и апатичные, но оживающие с первым глотком холодного воздуха.

И в центре этого рождения сидела Кэнди со слезами радости и изумления на лице. Редко когда она чувствовала себя столь счастливой.

Однако Живорез не был счастлив. Ему совсем не нравилось смотреть на золотой свет, слышать радостные птичьи песни и лицезреть созданий, с криками блаженства приходящих в этот мир. Он чувствовал отвращение и неприязнь. Но больше всего отвращения он испытывал к девчонке Квокенбуш, сидевшей на полу со слезами и идиотской улыбкой на лице. Он дважды приказывал заплаточникам войти в этот хаос света и жизни и привести ее, но заплаточники – даже грязюки, – были глупыми, суеверными тварями. Их пугал поток окружавшей девчонку силы. Живорез знал, что единственный способ закончить это скверное дело – самому войти на территорию племени и схватить Кэнди.

Он не был безоружен. У одного человека на Хафуке он купил Звездную биту, четырехфутовую палку, в древности использовавшуюся в жестокой игре. Эти биты имели представления о морали. Они знали разницу между хорошим и плохим и могли выбирать одно или другое. Битой, которую носил с собой Живорез, владели поколения устрашающих игроков, игравших в великую игру с жестокой и часто смертельной результативностью. Другими словами, он владел оружием, которое не только сбивало падающие звезды, но и погубило множество невинных людей. Ему нравился ее вес. Она придавала ему уверенности. В бите чувствовалась сила топора палача. Он поднял ее, положил на плечо, а затем, постаравшись не обращать внимание на бардак, устроенный Тотемиксом, сосредоточил внимание на девчонке из Иноземья.

– Готовься, Кэнди Квокенбуш, – сказал он. Глядя на Кэнди в окружении Тотемикса, он ощутил, как в нем что-то сломалось. Что бы там ни приказывал Тлен, теперь он не собирался привозить Кэнди в Горгоссиум живой. Крепко сжав Звездную биту, он направился к девчонке с намерением раз и навсегда положить конец ей и ее порочным делам.

17. Звездная бита

Пребывание среди освобождающегося Тотемикса не было похоже ни на что. Золотой свет, который Кэнди видела в своей руке, теперь наполнял воздух, образуя огромный водоворот, где парили воскресшие создания, получая от этого невероятное удовольствие. Может, таким и было начало мира, думала она. Таким вот ярким, кружащимся танцем.

Ей захотелось стать частью этого танца. Она встала и начала кружиться в центре света, хохоча как сумасшедшая. А если так оно и было? Если все ее приключение было лишь безумным сном, который она выдумывала в процессе пребывания в нем? Если так, она не хотела просыпаться. Здесь было столько всего, такое изобилие…

Погодите! Кружась, она уловила нечто неприятное, вторгшееся в этот волшебный танец. К центру комнаты направлялся Крест-Накрест, держа в руках какое-то оружие. Из него вылетали дуги сине-черных молний, ударяясь о стены и иногда попадая потолок. Оружие источало запах жженого сахара, смешанный с чем-то неприятным. Волны золотистой силы, истекающей из Тотемикса, отворачивались от оружия, словно испытывая отвращение к самой его природе.

Судя по выражению лица Отто Живореза, его самого удивляла эффективность биты. Держа ее обеими руками, он сделал взмах, прорезав в золотой вуали жизни темный след.

– Все кончено, – сказал он. – Кончено! Кончено!

Кэнди прекратила танцевать и сосредоточилась на Живорезе, пытаясь вычислить, как бы мимо него проскочить.

– Утиль! – крикнула она.

– Я тут! – ответил обезьян. Он забрался на полки и сейчас сидел наверху.

– Слезай оттуда! – крикнула она. – И убери отсюда Тотемикс!

– Зачем?

– Смотри, – Кэнди указала на Крест-Накреста.

Утиль немедленно все понял. Кэнди видела, как он слезает с полок, а затем вновь взглянула на врага.

Живорез поднял над головой темное оружие.

– Звездная бита! Звездная бита! – услышала Кэнди крик Утиля. – Осторожней, у него Звездная бита!

Она обернулась, чтобы оценить, насколько далеко может отойти. Оказалось, что не очень. Взрыв силы оживающего Тотемикса перевернул всю мебель, и чтобы через нее перебраться, она должна была повернуться к Живорезу спиной, открыв себя для нападения.

Но какой у нее был выбор? Надо что-то делать – или остаться среди света и дать ему…

Свет! Конечно, свет!

Она раскрыла ладони. В ней все еще оставалось золотое свечение. Пылинки и частицы света из воздуха тянулись к ее пальцам.

Все это – часть танца, подумала она; пылинки, ее руки, кружащийся свет: все это часть одного прекрасного танца. А я – в нем.

Она наклонилась, обхватила ладонями светящийся воздух и потянула его. Свечение имело вес и силу. Казалось, Кэнди тянет ткань; она чувствовала, что свет оборачивается вокруг пальцев, готовый прильнуть к ней еще теснее.

Если бы Живорез догадался, что у нее на уме, то мигом бы ее прикончил. Но он был сконцентрирован на своем оружии, с любовью рассматривая Звездную биту.

Неожиданно Кэнди почувствовала легкую жалость к Живорезу: он никогда не сможет испытать ту радость, которую ощутила она, изучая тайны Абарата. Он выбрал зло и тьму; бедный, жалкий человек…

Все это время она продолжала работать со светом, незаметно собирая его вокруг себя. Вскоре процесс пошел легче: подобное притягивало подобное. Она чувствовала, как вокруг собирается уютный кокон, и золотое свечение распространяется от рук к плечам, вскоре добравшись и до лица. Кэнди видела, что оно освещает перед ней воздух. Как она сейчас выглядела? Может, немного пугающе?

Вот бы пройтись в таком виде по улицам Цыптауна! Или еще лучше, придти домой, на Последовательную улицу, где перед телевизором, в окружении пивных банок и сигаретных окурков, скорчившись, сидит отец. Он бы поднял голову и увидел, как она стоит в дверях, а от нее исходит свет. Может, это вывело бы его из ступора?

На секунду она отвлеклась на мысль об отце, и в этот момент Живорез шагнул к ней и нанес удар. Казалось, им управляла Звездная бита, чей конец просвистел почти рядом. Кэнди отчаянно выдохнула. Свет наполнял ее тело, вливался внутрь, придавая ей сил.

В следующую секунду Звездная Бита ударила вновь. Кэнди встретила ее натянутой между рук сетью света. Оружие коснулось сети, и она увидела, как сталкиваются две противоположности, две огромные волны – свет поражал тьму, которая поражала свет…

Она немедленно почувствовала отдачу, увидела летящие навстречу иглы Звездной биты, но свет был ее союзником. Он собрался вокруг, защищая от удара, и отбросил иглы назад, на того, кто их послал. Сила биты ее не задела.

В разгар этого противостояния точка зрения Кэнди вдруг изменилась. Она увидела комнату сверху, с потолка. Все пространство было захвачено явленными здесь силами – захвачено и унесено в одном безумном приливе. Предметы, аккуратно расставленные, когда она впервые здесь оказалась, теперь перепутались, вращаясь в потоках борющихся энергий. Гигантские стеллажи, странные музыкальные инструменты, резные зеркала, цветы невероятных размеров, две пары ботинок, отделанных бриллиантами, несколько высушенных голов, длинный скелет, одетый в лохмотья, кукольный дом изысканной работы (его окна и двери были открыты из-за гулявшего ветра, добавив к всеобщему танцу лилипутскую мебель из сотни комнат) и множество вещей, названий которых Кэнди не знала. И еще Тотемикс, который тоже кружился: большинство созданий смеялось, искренне радуясь этой поездке, держа друг друга за хвосты в импровизированном хороводе, оседлав бурю, поднятую воинствующими силами, будто это была величайшая игра Творения.

Возможно, так оно и есть. Возможно, эта битва между тьмой и светом являлась сутью того, почему она оказалась в Абарате: мир Ночи и мир Дня находились в конфликте, который в мгновение ока мог ввергнуть их в один немыслимый, разрушительный водоворот.

На время она потеряла из виду Живореза, но теперь увидела его вновь в центре кружащегося хаоса. Он все еще держал Звездную Биту, но его лицо больше не было довольным. Он казался испуганным, и у него были на то причины. Каждая темная волна силы, испускавшаяся Звездной битой, отражалась светом обратно, и Крест-Накрест пытался увернуться от игл тьмы, летевших в его сторону.

– Брось оружие! – крикнула ему Кэнди сквозь шум. – Слышишь, Живорез! БРОСЬ!

Он ее слышал, но ничего не мог поделать. Его руки дико тряслись, словно он действительно пытался выкинуть биту, но та отказывалась ему подчиняться. Он больше не владел собой. Смертоносная сила, жившая в его сердце, на которую он опирался, чтобы наказать Кэнди, обернулась против него. Теперь ее жертвой стал он сам.

Его лицо, никогда не носившее иного выражения, кроме кривой или самодовольной улыбки, внезапно исполнилось страха; рот распахнулся в беззвучном крике. Не имея возможности убежать, он мог лишь в панике метаться туда-сюда. Наконец, он решил сломать Звездную биту. Подняв ее над головой, он описал дугу и стукнул битой о землю. Однако та не сломалась, вместо этого породив волну тьмы, более мощную, чем все предыдущие, которая в свою очередь вызвала ответную реакцию золотого света. Если бы Живорез мог выкинуть биту, он бы избежал опасности. Но бита сделала его беззащитным – две силы столкнулись именно там, где он стоял.

Такого его тело и дух выдержать не смогли. Он откинул голову назад, и его пронзили фрагменты энергии, разлетевшиеся от темной волны, выплеснувшейся из биты.

– Нет, пожалуйста, нет! – закричал он. – Помоги мне!

Его крик перешел в визг. А потом резко умолк.

Свет жизни, всегда так ярко горевший в глазах Отто Живореза, погас.

В ту секунду, когда его сердце перестало биться, Звездная бита утратила власть над его анатомией. Его хватка ослабла, и он рухнул на землю, словно кукла.

Что до самой Звездной биты, несколько секунд она просто висела в воздухе, а затем стала частью процесса, которому помогла возникнуть. Волна энергии ударила по ней, и она завертелась по комнате, сталкиваясь с кружащимися предметами, после чего вонзилась в стену и осталась в ней торчать.

Так в столкновении тьмы и света окончилась смертельная битва в Вундеркаммен, а вместе с ней и охота Живореза на Кэнди.