Текст книги "Абарат: Первая книга часов"

Автор книги: Клайв Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Ни одна из женщин не сделала попытки разубедить ее в этом.

«Как видно, они тоже считают, что я родом отсюда», – подумала Кэнди. При мысли об этом она не смогла сдержать слез радости. Три женщины молча улыбались, глядя на нее с нежностью, и это окончательно убедило ее в непреложности того, во что она так недавно не осмеливалась верить: она не случайно попала в этот мир. И пусть никто пока не догадывается о цели ее пребывания в Абарате, цель эта все же существует.

– Если я и в самом деле должна совершить здесь что-то важное, – сказала Кэнди, – ну, то есть если я сюда попала не для того, чтобы просто поглазеть на чудеса, то помогите мне понять, что меня ждет? К чему мне быть готовой?

– Мы были бы счастливы это сделать, – заверила ее Джефи.

– Но не уверены, что сами до конца во всем разобрались, – подхватила Меспа.

Звездные блики в ее глазах вспыхнули ярче. Не от страха, догадалась Кэнди, а от радостного волнения.

– Со мной должно произойти что-то значительное, правда? – не отставала от сестер Кэнди.

– Дитя мое, с тобой и так много чего произошло, – усмехнулась Диаманда. – Ты теперь совсем не та Кэнди Квокенбуш, которая доверила себя Изабелле.

Кэнди задумалась над ее словами. Но лишь на несколько мгновений.

– Да. Да! Совсем не та. Я стала другой. Но пока еще не знаю, кем именно.

– Вот ради чего мы совершаем наши путешествия, – сказала Диаманда Мракитт. – Вспомни-ка, ведь и я когда-то проделала такой же путь. В поисках того, чего во мне не было, чего мне так недоставало. Но поверь, Кэнди, куда бы ты ни направлялась, настоящая цель всегда... вот здесь.

И она прижала ладонь к груди над самым сердцем.

– Скажите, я когда-нибудь попаду назад в Иноземье? Женщины обменялись тревожными взглядами.

– Я не должна была об этом спрашивать? – смутилась Кэнди. – Или... или вы не хотите говорить?

– Видения, которые нас посетили, так неотчетливы... – с сомнением ответила Диаманда. – Так неуловимы...

– Мы мало что можем тебе об этом рассказать, – добавила Джефи.

– Скажите хоть, это что-то скверное, да? Плохие вести?

– Не для тебя, – заверила ее Меспа.

– Для кого же тогда?

Джефи и Меспа пожали плечами и повернулись к Диаманде.

– Я не собираюсь делать предсказания на основе расплывчатых видений, – насупилась та. – Но знай, дитя, отныне тебя на каждом шагу будут подстерегать опасности, преграды, западни. Тебе и тем, кто окажется рядом, придется нелегко. Бедствия обрушатся даже на те места, куда ступит твоя нога. Целые города могут погибнуть, прежде чем ты разгадаешь все тайны, разрешишь все загадки, с которыми тебе суждено соприкоснуться.

– По-моему, это и есть самое настоящее предсказание, – развела руками Меспа.

– В таком случае послушаем, что ты сможешь ей рассказать.

Диаманда была явно задета словами Меспы.

– Ну, мы могли бы начать с историй о Финнегане.

– А кто такой Финнеган? – полюбопытствовала Кэнди.

Ей казалось, она уже где-то слышала это имя. Возможно, вовсе и не в Абарате. Быть может, так звали кого-то в Цыптауне.

– О, уж тебе-то он наверняка понравится! – лукаво улыбнулась Диаманда.

– Несомненно! – поддержала ее Меспа.

– Будет лучше, если она и о реквиях от нас узнает, – поспешно произнесла Джефи, явно стремясь переменить тему.

– А это еще кто такие? – спросила Кэнди, решив на сей раз во что бы то ни стало добиться внятного ответа.

Женщины смолкли. Кэнди поочередно заглянула в лица всех троих.

– Прошу вас, – взмолилась она. – Мне так необходимо во всем разобраться!

Первой на ее просьбу отозвалась Меспа:

– Реквии – это самое худшее из всего плохого в Абарате.

– Они непримиримые враги любви, – продолжила Диаманда, – и самой жизни. Жестокость и злоба их не знают границ.

– А где они живут?

– В настоящее время, – вздохнула Джефи, – в самых потаенных глубинах Изабеллы. Будем надеяться, что там они и пребудут вовек.

– Вряд ли наши надежды оправдаются. – Диаманда тяжело вздохнула и покачала головой. – До нас отовсюду доходят слухи, что реквии пришли в движение. Некоторые утверждают, что стоит им выйти из пучин на берег – и нашему миру, каким мы его знаем, придет конец.

– Вы меня пугаете! – поежилась Кэнди.

– Я запрещаю тебе трусить! – строго произнесла Диаманда. – Она ничего на свете не боялась. И ты должна быть такой же.

– Она? – переспросила Кэнди. – Кто это – она?

Все трое собрались было ей ответить, но так и застыли с открытыми ртами. Зрелище было на редкость забавным, и Кэнди рассмеялась бы, если бы не тревога, мелькнувшая на лицах сестер. Поблизости от того места, где проходила их беседа, раздался звук захлопываемых дверей. Их затворилось не меньше десятка: самая маленькая из них могла служить входом в кукольный домик, а самая большая, закрывшаяся с оглушительным лязганьем, – створкой железных ворот.

– Это он! Он идет сюда! – воскликнула Джефи.

– Нам пора, Кэнди, – сказала Диаманда. – Абрахам Пуст, Хранитель Двадцать Пятого Часа, не позволяет никому из живущих во внешнем мире посещать Время Вне Времен. Если только он узнает, что ты здесь, то велит братьям Тик-Так разорвать тебя на мелкие клочки.

– Как мило, – криво усмехнулась Кэнди. – Но кто ответит мне на все мои вопросы? Их еще так много!

– Прибереги их для другого раза, – посоветовала ей Джефи.

– Все до единого? – уныло спросила Кэнди.

Женщины явно готовились к бегству. Они подобрали полы своих одеяний и с тревогой озирались по сторонам. У них, судя по всему, имелись веские причины избегать встреч с этим Абрахамом Пустом.

– Мы непременно снова найдем друг друга, – пообещала Диаманда. – Я в этом нисколько не сомневаюсь. Нам стольким нужно поделиться! И спасибо тебе еще раз за известие о Генри. Надо будет попросить у него прощения.

– Так ведь он умер, – напомнила ей Кэнди.

– О, здесь это почти не имеет значения, – возразила Диаманда.

– Как же так?

– Ведь это Двадцать Пятый Час. Который содержит в себе Все. Где даже день вчерашний может стать настоящим временем.

– Я не...

– Ты идешь наконец, Диаманда Мракитт? – строго спросила Меспа, хватая старую женщину за руку. – Я слышу его шаги!

– Да-да, – кивнула Диаманда. – Я только хотела ей объяснить... Надо, чтобы она поняла...

– У нас нет на это времени! – отрезала Меспа.

– Времени? – смеясь, переспросила Джефи. – Вот уж чего у нас хватает с избытком. Время, и снова время, и время без конца и края.

– Не умничай, – засопела Меспа. – Мне вовсе не хочется, чтобы Абрахам нас застукал. ИДЕМ ЖЕ, НАКОНЕЦ!

И она дернула Диаманду за руку.

– Прости. – Диаманда, сделав шаг в сторону, оглянулась на Кэнди. – Здесь есть еще много такого, что я хотела бы тебе показать. Но боюсь, у нас не будет другой возможности тайно доставить тебя на остров. Нам пришлось пуститься на такие хитрости, чтобы ты смогла здесь побывать...

– Хватит болтать! – прикрикнула на нее Меспа.

– Иду-иду!

Свет, который прежде очерчивал лишь контуры тел трех женщин, с каждым мгновением разгорался все ярче. Еще немного – и они исчезнут в его лучах. Диаманда на прощание тронула руку Кэнди.

– Я завидую тебе, дитя.

– Почему?

– Впереди у тебя столько приключений... Это будет так замечательно, так ново для тебя... Столько открытий... – Улыбнувшись, она качнула головой. – Ты не можешь себе этого представить. Правда, ты даже не представляешь...

И вдруг Кэнди перестала чувствовать на своей руке тепло ее ладони. Все три женщины растворились в слепящем потоке света.

Стоило им исчезнуть, как Кэнди уловила краем глаза какое-то движение. Как будто приоткрылась полупрозрачная дверь. Не иначе как это Абрахам Пуст, Хранитель Времени Вне Времен, вышел из своих покоев. Она не ошиблась. Он и в самом деле стоял не далее как в десяти ярдах от нее, у двери, которую только что за собой затворил, – стоял и смотрел себе под ноги. С плеч его свисал длинный ярко-алый плащ, контрастировавший своим цветом с бледным, бескровным, усохшим от старости лицом. Глаза Хранителя прятались за темными очками с небольшими круглыми стеклами, голову увенчивала маленькая плоская шапчонка.

– Давай-давай, Трёпа, – произнес он, обращаясь к упитанной пегой крысе, которая, подбежав, присела на задние лапы у его ног.

И Пуст с заметным усилием наклонился, чтобы подставить крысе свой широкий рукав. Та проворно вскарабкалась ему на плечо и ткнулась острой мордочкой прямо в ухо, словно собиралась о чем-то посекретничать со своим хозяином. Дальнейшее, однако, показало, что так оно и было, поскольку старик вполголоса пробормотал:

– Незваная гостья, говоришь? Думаю, надо кликнуть братцев...

Он распахнул дверь, у которой стоял, и крикнул:

– Тик! Так!

«Пора удирать, пока они меня не застукали, – подумала Кэнди. – Вот только интересно, в какую сторону бежать?» Все вокруг было объято мраком. Свет лился лишь оттуда, где, сложив руки на груди, стоял Абрахам Пуст со своей крысой-наушницей. И Кэнди решила, что самым разумным будет повернуться к ним спиной и припустить во весь дух в противоположном направлении.

Так она и поступила. Устремилась во тьму, шепотом ругая трех сестер, которые столь внезапно исчезли, а ее с собой взять не догадались. Бросили на растерзание этому Пусту и его слугам.

– Туда! – скомандовал Абрахам Пуст за ее спиной. – Я слышу ее шаги. Вон там!

Кэнди оглянулась через плечо. Дверь, за которой остановился Пуст, была распахнута настежь. Как и следующая, чуть дальше, в глубине освещенного пространства. И следующая. И следующая. И сквозь все эти двери мчались братцы Тик-Так.

Кэнди и прежде было известно, что Двадцать Пятый Час – негостеприимный остров, изобилующий опасностями. Она успела усвоить, что дерзнувшие здесь высадиться бесследно исчезают либо сходят с ума. Но только теперь, бросив взгляд на братцев Тик-Так, она поняла, по чьей вине это происходило. У обоих были клоунские лица: белая как мел кожа, приоткрытые напомаженные рты и вытаращенные глаза. Но это бы еще куда ни шло! Самым жутким оказалось то, что носы, рты, глаза, уши, брови и даже пучки рыжих волос, составлявших их прически, с сумасшедшей скоростью ползали по лицам братьев, описывая круги, точно стрелки взбесившихся часов по циферблату! Но хотя рты братьев и пребывали в беспрестанном движении, это не мешало им обмениваться репликами.

– Я ее вижу, Так! – со свирепой радостью сообщил один другому.

– Я тоже, Тик. Я тоже!

– Давай, пожалуй, вырвем ей сердце из груди, Так!

– Идет. Только, чур, сперва сведем ее с ума, Тик! «Вот, значит, как у них тут заведено», – думала Кэнди.

Волосы у нее на затылке норовили встать дыбом. Никаких шансов не оставляют бедным жертвам братцы Тик-Так. Сводят с ума, а после еще и убивают, коли на то у стражей будет желание. Значит, если этой парочке удастся ее схватить, она никогда не узнает ответов на свои вопросы. А ей столько еще хотелось увидеть на Времени Вне Времен!

Кэнди перестала прислушиваться к бормотанию братцев у себя за спиной. Она вихрем мчалась вперед, и тьма окутывала ее со всех сторон. Кэнди ничего вокруг не различала и не могла определить, куда несут ее ноги. Нигде не виднелось ни малейшего проблеска света.

«Я ничего не потеряю, если позову на помощь, – решила она. – Эти уродцы все равно слышат топот моих ног и звук моего дыхания». И она набрала полную грудь воздуха.

– Шалопуто! Я здесь! – крикнула она, а про себя подумала: «Только сама не знаю, где именно». – Ответь, пожалуйста, если ты меня слышишь!

Ответ последовал незамедлительно. Но совсем не такой, какого она ожидала. Голос ее эхом отразился от невидимых стен, и слова, которые она только что выкрикнула, отчего-то поменялись местами, так что получилась полная чепуха:

– Ответь здесь слышишь! Меня пожалуйста! Если ты я Шалопуто!

Даже эхо здесь оказалось безжалостным к пришельцам. Когда звуки ее голоса стихли, Кэнди услыхала совсем близко от себя сдавленный шепот:

– Пора бы нам ее сцапать, братец Так.

– Я сам думаю, что пора, братец Тик. Я и сам так думаю.

Казалось, братцы дышат ей в затылок, всего каких-нибудь два-три ярда отделяли ее от преследователей. Кэнди не стала ждать, когда стражи подберутся еще ближе, и снова бросилась бежать в кромешную тьму, не выбирая направления, просто чтобы оставить погоню как можно дальше позади себя.

Но рано или поздно она выбьется из сил. Кэнди понимала, что если ничего не изменится, то в конце концов эти жуткие братцы-клоуны, Тик и Так, ее поймают. И что тогда? Сомневаться не приходилось. Они ведь с подкупающей откровенностью сообщили о своих планах в отношении ее. Но даже если ей удастся от них оторваться и покинуть остров, кто знает, не всходят ли уже в ее душе семена безумия, которое уничтожит любые воспоминания о чудесах Двадцать Пятого Часа? Такое вполне возможно, стоит только лишний раз представить себе лица с блуждающими носами и глазами. Да одно здешнее эхо чего стоит!

Но нет! Надо этому противиться, пока еще есть силы! И она бежала вперед, твердо решив, что имя ее не пополнит список тех, кто вернулся с острова с помутившимся рассудком.

МУССОН

Все члены немногочисленного экипажа затонувшего «Белбело» провели свой первый после кораблекрушения день на песчаной прибрежной полосе Острова Частного Случая, не рискуя углубляться в заросли. Приливные волны то и дело выбрасывали на песок к их ногам обломки погибшего парусника. По большей части это были куски дерева и обрывки такелажа. Но что толку от этих даров Изабеллы? Разжигать костер не было нужды (на острове Трех Пополудни и без того было достаточно тепло), а для строительства какого-либо укрытия обломков явно не хватало. При этом коварные волны не раз уже подбирались вплотную к ящику, где, кроме всего прочего, хранился и тот скудный запас пищи, который потерпевшим кораблекрушение удалось доставить на остров в шлюпке.

Самым же скверным было отсутствие каких-либо снадобий, чтобы исцелить Джона Хвата и его братьев, которые по-прежнему пребывали без сознания. Единственным, что могли сделать для них капитан, Женева, Том и Трия, было строительство шалаша из веток и листьев, где раненых можно было бы укрыть от палящего послеполуденного солнца.

К счастью, у Тома и капитана имелось по экземпляру «Альменака» Клеппа, разных лет издания, и оба они при любом затруднении обращались за справками, советами и консультациями к этому в высшей степени содержательному труду.

– Верить можно далеко не всему, что он там пишет, – предупредила их Женева, после того как Том взялся приготовить похлебку из ягод, которых насобирал в зарослях. Он первым из всего небольшого отряда отважился на эту небезопасную вылазку. – Мы ведь понятия не имеем, съедобные ли они. Того и гляди отравимся.

– Ну, навряд ли в кулинарном разделе «Альменака» может содержаться рецепт отравы, – возразил на это Том.

– Откуда ты знаешь? – не сдавалась Женева. – Если нам всем станет худо от твоей стряпни...

Пока они препирались, Трия перебрала все до единой ягоды, поднося каждую из них к лицу и сосредоточенно обнюхивая. Несколько штук – преимущественно самых невзрачных, зеленоватого цвета – она отложила в сторону, остальные же пересыпала в холщовую сумку, в которой Том притащил их из леса, и со своей всегдашней категоричностью заявила:

– Эти годятся в пищу.

Вскоре похлебка была готова, и все с удовольствием ее отведали.

– И все же мы могли отравиться теми зелеными ягодами, если бы их не выбросила Трия, – дуя на свою ложку, назидательно сказала Женева Тому и капитану.

– Да полно тебе, Женева, – с набитым ртом урезонил ее Макбоб. – Можно подумать, у нас нет других забот. Ты лучше скажи, как нам дальше-то быть.

– Ты о чем?

– Да о нем, – и он кивнул в сторону Джона Хвата. – Вернее, о них, если уж на то пошло. Боюсь, они нас того и гляди покинут.

– Знать бы, куда можно обратиться за помощью, – вздохнул Том. – Если верить «Альменаку», на этом острове нет городов. Так что все лекари, если они тут имеются, живут в лесах. Церквей здесь немало понастроено, но Клепп пишет, что они по большей части закрыты.

– На острове есть еще Якорный дворец, – напомнила ему Женева. – Возможно, там кто-нибудь живет...

– А далеко отсюда до него? – спросил капитан Макбоб.

– Сам погляди. – И Том раскрыл «Альменак» на той странице, где была изображена карта Частного Случая, так, чтобы всем было ее видно. Он указал на бухту в северо-западной оконечности острова. – Мы сейчас где-то здесь. А дворец вон там. До него шагать не меньше двух дней, а то и больше, если местность холмистая.

– Так оно и есть, – кивнула Женева. – Весь остров усеян холмами и пригорками. Но мы ведь понесем Хвата на руках.

– А разве его можно переносить на такое расстояние? – усомнился капитан.

– Не знаю, – Женева помотала головой. – Я ведь не лекарь.

– Как и мы все, к сожалению, – отозвался Том. – Что до меня, я считаю, что нести его в такую даль опасно. Но еще хуже оставить тут – дожидаться неизвестно чего.

И вдруг все они как по команде оторвали глаза от карты и взглянули вверх. Ветер, внезапно налетевший на остров неведомо откуда, всколыхнул пышную листву на деревьях, в тени которых они укрылись от зноя, и принес с собой звуки какой-то странной, мелодичной песни без слов. Ее тянули сотни шелестящих голосов.

– Мы не одни, – тихо произнес капитан.

Было что-то завораживающее в грустном напеве, который долетал до их слуха.

– Змеи, – отрывисто бросила Трия.

– Что? Змеи? – Капитан не поверил своим ушам.

– Она права, – кивнул Том. – Здесь на острове полным-полно красно-желтых змей. Их называют бессонными. Они умеют петь. Так сказано в «Альменаке».

– Не припомню, чтобы на Частном Случае водились змеи, – заявила Женева.

– Ну как же ты не помнишь, – заспорил с ней Том. – Ведь это принцесса потребовала, чтобы их сюда доставили...

– Для свадебной церемонии.

– Верно. И Финнеган привез их с Окалины, где они живут с древнейших времен. Они тут прижились. Клепп упоминает, что они все разбежались кто куда после... того, что произошло на свадьбе. На Частном Случае врагов у них не оказалось, и они расплодились здесь во множестве. И теперь их тут не счесть.

– А они не ядовитые? – спросила Трия, впервые за все время выказав хоть какой-то интерес к окружающему миру, чем немало удивила остальных.

– Вовсе нет, – поспешил заверить ее Том. – И притом очень даже благовоспитанные создания, насколько мне известно. И вдобавок музыкальные.

Капитан с улыбкой покачал головой:

– Чего только не бывает на свете! А о чем это они распевают? Просто мурлычут себе под нос всякую бессмыслицу?

– Нет, – возразил Том и, раскрыв «Альменак» на нужной странице, стал читать вслух: – «Песня, которую поют бессонные змеи, в действительности являет собой одно-единственное слово, самое длинное из всех, составляющих древнейший язык этих живых существ. И длина его такова, что любой из индивидуумов, произнося его на мотив определенной мелодии непрерывно в течение всей своей жизни, так и не успевает дойти до конца».

– Самый нелепый из «клеппизмов», какой мне доводилось слышать, – фыркнула Женева. – Откуда, интересно, эти змеи его узнают, если оно такое длиннющее?

– Ну мало ли, – усмехнулся Том. – Может, оно у них врожденное, как и многие инстинкты.

– Врожденная песня, – с сарказмом произнесла Женева. Том обезоруживающе улыбнулся.

– А что? Чем тебе не нравится такая идея?

– Даже если она мне понравится, – парировала Женева, – это не прибавит ей достоверности.

– Да брось! Иногда нелишним бывает воспринимать то, что вокруг происходит, не одной только головой, но еще и сердцем, Женева.

– И что, по-твоему, это изменило бы? – воительница негодующе засопела.

– Ну ладно тебе, забудь!

Но Женева рассердилась не на шутку.

– Нет уж, не увиливай от разговора. Сперва делаешь какие-то намеки, а после...

– Да я и не думал ни на что намекать! Полно тебе, в самом деле...

– Да?! А что же тогда, по-твоему...

– Не смей так со мной!

– А ты не смей...

– Замолчите, вы оба! – всхлипнув, крикнула им Трия. – Лучше посмотрите, что с ним!

Пока Том и Женева препирались, в состоянии Хвата и братьев произошло значительное ухудшение. Они часто и тяжело дышали, лбы почти всех голов покрылись испариной.

– О, боги! – Том отбросил в сторону «Альменак» и склонился над братьями, которые лежали на самодельном тюфяке из цветов и листьев. – Мне это совсем не нравится, право слово!

Он положил ладонь на пылающий лоб Хвата, глаза которого судорожно двигались из стороны в сторону под сомкнутыми веками. Щеки больного пылали, хриплое дыхание становилось все более неровным.

В довершение ко всему случившемуся за столь недолгий срок (неожиданно налетевшему ветру, ссоре между Женевой и Томом, звукам змеиного пения) капитан, с тревогой подняв глаза к небу, отрывисто сказал:

– Похоже, нам надо не мешкая перетащить все припасы в укрытие.

Ему не потребовалось ничего объяснять остальным. Пока он произносил эти несколько слов, солнце скрылось за тяжелой грозовой тучей, а ветер, дувший с моря, усилился настолько, что с веток стали срываться и падать на землю пышные цветы.

Все бросились к припасам наперегонки друг с другом, но, как они ни торопились, опередить муссонный ливень им не удалось. Сперва с небес сорвалось всего несколько крупных капель, но затем, через считанные мгновения, вода хлынула вниз потоками, с неистовым шумом, который заглушал все и вся. Теперь, чтобы слышать друг друга, им приходилось кричать.

– Ты и я, Том! – проревел капитан. – Потащим Хвата вдвоем!

– Куда ты его вздумал перенести? – гаркнул в ответ Том.

– Да наверх, куда же еще!

И Макбоб кивком указал ему на невысокий холм позади купы деревьев.

Дождь лил с такой силой, что вниз по холму тотчас же потекли ручейки воды, смешанной с красновато-коричневой землей, которые несли к морю листья, обломки веток и цветы. Вокруг импровизированной постели Хвата воды было уже по щиколотку.

В темном небе блеснула молния, через несколько секунд раздался оглушительный удар грома, и, словно повинуясь этому сигналу, дождь еще усилился. Казалось, он вот-вот смоет с земли все живое.

– Я сам его понесу! – набрав полную грудь воздуха, прокричал Том.

Ему приходилось перекрывать рев ветра, шум дождя и громовые раскаты, и от напряжения у него запершило в горле.

Капитан не успел ответить. Том быстро подхватил Хвата на руки, нагнул голову, чтобы вода не заливала ему глаза, и зашагал вверх по склону холма. Остальные потянулись за ним. Каждый нес что-нибудь из уцелевших вещей и провизии.

А дождь тем временем полил еще сильней. Весь мир исчез за его плотной серебристо-голубой завесой.

Шаг за шагом Том поднимался на холм и остановился передохнуть, только когда до вершины осталось совсем немного. Он слишком поздно заметил, что поток воды несет ему навстречу обломок древесного ствола. Будь Том налегке, как остальные, он успел бы увернуться, но с братьями на руках он утратил все свойственное ему проворство. Бревно сбило его с ног, и он упал на землю со всего размаха, выронив Хвата. Теперь их обоих стремительно несло вниз, к подножию холма. Та же участь постигла и остальных, пытавшихся подняться по склону.

Когда все они очутились внизу, вокруг них бурлила уже настоящая река. Женева крепко ухватила за руку обессилевшую Трию, чтобы ту не утащило к берегу и дальше, в открытое море. Макбоб, в свою очередь, держал за руку Женеву, а другой рукой изо всех сил сжимал тонкий ствол ближайшего дерева, молясь всем богам, чтобы вода не подмыла его корни и не вывернула деревце из земли.

А дождь барабанил по их головам и плечам со все возраставшей силой. И казалось, что ему не будет конца, что прореха в небесах, сквозь которую низвергался этот водопад, будет теперь зиять вечно, пока весь архипелаг не уйдет под воду.

И вдруг он прекратился столь же внезапно, как и начался. Словно наверху кто-то повернул ручку гигантского крана. Сквозь облака проглянуло солнце, осветив бесчисленные разрушения, каким за прошедшие несколько минут подвергся Остров Частного Случая. С ветвей деревьев ливень успел сбить все до единого цветы. Землю устилали мелкие листки, которые также не выдержали натиска стихии. Почти все более крупные листья, оставшиеся на ветвях, были измяты, порваны, пробиты насквозь. Множество кустов, вырванных из земли с корнем, остались лежать на песчаном берегу, который из ярко-желтого сделался бурым – столько грязи и сора нанесли на него потоки дождя.

Макбоб, Женева, Трия и Том, вымокшие до нитки, стояли по колено в илистой жиже и молча смотрели в небо, где облака снова уступали место лазурной синеве.

А когда над островом вновь засияло щедрое солнце, когда тепло его лучей коснулось деревьев и кустарников, все члены отряда стали невольными свидетелями удивительного феномена, о котором Клепп не упомянул в своем «Альменаке», видимо, потому, что ничего подобного ему видеть не довелось. Он просто не бывал на Частном Случае сразу после муссонного ливня, иначе непременно посвятил бы не одну страницу своего труда описанию того, что творится на острове по завершении очередного потопа.

Повсюду, насколько хватало глаз, поврежденные стихией растения пускались в неправдоподобно бурный рост. Сломанные корни сгибались, как пальцы, и погружали свои растущие на глазах ответвления в мягкую влажную почву. На обломках ветвей с удивительной быстротой появлялись новые побеги и в считанные секунды покрывались листьями, бутонами и цветами. Плети ползучих растений, едва проклюнувшись над грудами древесных веток и опавших листьев, с поспешностью карабкались вверх, нащупывая опоры нежными зелеными усиками.

– Просто не верится! – изумленно воскликнул Том.

– Вам случалось видеть что-либо подобное, капитан? – спросила Женева.

Тот растерянно качнул головой:

– Никогда в жизни.

Этот невероятно бурный рост всей зелени, которой был так богат Остров Частного Случая, сам по себе являл собой картину, достойную удивления, но изменения, вызванные в тропической флоре муссонным ливнем, этим не ограничились. В растениях пробудились прежде дремавшие силы, которые пробудили к жизни совершенно новые элементы, на первый взгляд присущие не кустам и деревьям, а животным, птицам, рыбам, людям. Так, в чашечках некоторых цветов вдруг блеснули, лучась весельем и беззаботно подмигивая, выразительные глаза. А у пузатого клубня, похожего на ярко-зеленую картофелину, на одном из боков внезапно приоткрылся сочный рот, которым его счастливый обладатель с живостью втянул в себя изрядную порцию густого влажного ила.

Повсюду на острове жизнь била ключом, цвела и благоухала. С легким потрескиванием раскрывались цветочные бутоны; листья, касаясь друг друга, нежно шелестели в вышине; коробочки семян лопались с веселыми щелчками. Иногда из зарослей слышались негромкие, едва различимые смешки. Что и говорить, у растений на Острове Частного Случая было много способов радоваться жизни.

Неизвестно, сколько еще времени все путники любовались бы этим праздником роста и цветения, если бы не Трия.

– Где Хват? – спросила она.

Тут только остальные, стряхнув с себя оцепенение, стали озираться по сторонам в тщетных попытках обнаружить братьев Джонов. Капитан отправил всех на поиски в разных направлениях, наказав тщательно осматривать ложбины и заросли. Ведь речь шла о жизни и смерти бедняги.

– Если братья угодили в какую-нибудь канаву лицами вниз, они могли там захлебнуться! – воскликнул он. – Нам бы только успеть их откачать!

Слова его подействовали на всех, как удар хлыста. Каждый вдруг вспомнил, что у самого подножия холма, на который им так и не удалось взобраться, как раз находилась глубокая канава, в которой сейчас, возможно, сводит последние счеты с жизнью их раненый товарищ.

Канава была исхожена вдоль и поперек, но Хвата и братьев там, к счастью, не оказалось.

Тем временем буйство растительности на острове не прекращалось ни на мгновение. Наоборот, оно все набирало силу. Бутоны лопались, как зерна кукурузы в кипящем масле, из них появлялись цветы самых невероятных форм и расцветок и со всевозможными ароматами, от тончайших и нежных до терпких и пряных. Некоторые из растений так торопились передать дальше эстафету жизни, что выбрасывали в воздух облака пыльцы, крупинки которой кружились в солнечных лучах, подобно золотому туману.

Но путники больше не обращали внимания на это великолепное празднество флоры. Они были заняты поисками Хвата.

Никто не проронил ни слова, но все думали об одном и том же. Они боялись, что с ним стряслось непоправимое. Возможно, быстрое течение сорвавшегося с холма потока вынесло его на берег и сбросило в море. А если нет, то где же он?

И тут Трия, которой нельзя было отказать в наблюдательности, обратила внимание на то, что сталось с их уцелевшими вещами. Все, что они пытались спасти и выронили из рук, когда сами были сбиты наземь, очутилось на одном месте, в кольце, которое образовали ветви гигантского растения, обосновавшегося в гордом одиночестве у самого подножия холма.

Они подошли к нему вплотную. Зеленые ветки как ни в чем не бывало продолжали стремительный рост, коробочки с семенами на глазах увеличивались в размерах. Лопаясь, они издавали восхитительный аромат свежей зелени. Одно это растение могло заменить собой целую рощу – с внешней стороны оно напоминало густые лесные заросли, так тесно переплелись между собой его молодые бойкие ветви. Именно сюда поток воды принес их нехитрый скарб, части которого были теперь подхвачены проворными ветками и вплетены в лиственный узор. Казалось, что растение вполне сознательно воспользовалось возможностью украсить себя такими редкими, необычными «цветами».

В глубине куста, за переплетением мощных стволов, укрытый пышной и сочной листвой, виднелся гигантский стручок с семенами.

– Вы только поглядите на это диво! – усмехнулся Том, пытаясь раздвинуть руками завесу из листьев.

– Там, – тихо произнесла Трия. – Он там, внутри.

– Хват? – недоверчиво спросила Женева. Трия молча кивнула.

Остальные обменялись недоуменными взглядами.

– Ну что ж, надо проверить. – Том с сомнением пожал плечами. – Вперед, капитан!

Вдвоем они начали пробивать проход в пышных зарослях, и молодые побеги потянулись к ним, с игривым дружелюбием обвивая своими нежными усами их пальцы и запястья, щиколотки и колени. Эта веселая игра, затеянная растением, не могла причинить вреда, однако она серьезно замедляла продвижение вперед.

– Эх, нам бы сейчас по ножику! – вздохнул Макбоб.

– Дайте-ка я вам помогу, – не выдержала Женева. – А не то вы здесь провозитесь до следующего ливня.

Грациозно проскользнув между мужчинами, она протиснулась в заросли. Теперь все трое ожесточенно сражались с растением, пробивая себе путь к гигантскому кокону. Листья, обломки веток и кусочки коры летели во все стороны.

Но Женева оказалась куда сообразительней, чем Том и капитан, вместе взятые. Она с силой приподняла плотную завесу листьев и молодых ветвей, нырнула под нее, а потом, очутившись в относительно свободном пространстве, выпрямилась, насколько это было возможно, и раздвинула тяжелый ковер листвы и побегов в стороны. Том и Макбоб тотчас же скользнули под зеленый полог и очутились с ней рядом.