Текст книги "Абарат: Первая книга часов"

Автор книги: Клайв Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

– Ну да. Ясное дело, – с ухмылкой кивнул Отто. – Слабаки они.

– Ничего-то ты не понял, Отто, как всегда. Я ведь о девчонке тебе толкую. Об этой Кэнди Квокенбуш. Вот ей все оказалось нипочем. Даже колдовать не побоялась, как будто с этим родилась. С этим родилась, Живорез! О чем это нам говорит?

– Да откуда мне знать! – раздраженно бросил Отто.

– Ну я тогда скажу тебе, о чем это говорит мне.

– Ну?

– Она здесь бывала прежде.

– Хм. Вот пусть Лорд Тлен над этим голову и ломает. Я ему доложу.

И Живорез устало махнул рукой, показывая собеседнику, что эта тема его нисколько не занимает.

– Тогда давай решим насчет меня, – предложил Каспар.

– Насчет тебя?

– Ведь это я отыскал Ключ. И девчонку.

– А после ты же ее и упустил. Не справился с этакой малявкой.

– Позволь, разве это была моя вина? Спроси за нее со своих безмозглых грязюк! Они-то запросто могли ее сцапать. В любом случае, ты всего две минуты назад пообещал, что я буду вознагражден.

– Так то было прежде, чем Ключ очутился у меня в руках.

У Захолуста задергались губы.

– Ты...

– Ну-ну, Каспар! Не кипятись. Признай свою ошибку. Ты взял на себя ответственность за девчонку и упустил ее.

– Но что я мог поделать? Она настроила моего раба против меня. Он сломал мой посох.

– Не ожидал от тебя такой беспечности! – Отто покачал головой. – С чего бы это тебе вздумалось доверить рабу свой посох?

От Каспара не ускользнула нотка сарказма в голосе Отто.

– У них было численное превосходство! – заскулил он.

– Ты имеешь в виду, что девчонка и тылкрыс превзошли тебя числом?

Захолуст поджал губы и, ткнув толстым пальцем в сторону Живореза, процедил:

– Я знаю, к чему ты клонишь, Отто.

– И к чему же? – с насмешкой отозвался Живорез.

– Ты хочешь повернуть все так, чтобы лавры достались тебе, а вина пала на меня!

– Мысль, достойная такого сверхподозрительного типа, как ты, – пожал плечами Отто.

– Но именно так ты и собираешься поступить, правда? – не отступал Захолуст.

– Очень возможно, – осклабился Живорез. – Но не станешь же ты утверждать, что поступил бы иначе, если б мы вдруг поменялись ролями?

Захолусту нечего было на это сказать. Испустив протяжный вздох, он заканючил:

– Ну ты хоть расскажи Тлену, как я здесь страдаю. Мы ведь когда-то были друзьями, Отто. Сделай же для меня хоть что-нибудь. Пожалуйста.

– Боюсь, Повелитель Полуночи слишком практичен, чтобы заниматься твоими проблемами теперь, когда он уже получил от тебя все, что ты мог ему дать. Забудь о нем. У него есть дела поважней.

– Но это же несправедливо!

– А жизнь вообще несправедлива, Каспар. Тебе ли об этом не знать? У тебя был раб. Он служил тебе верой и правдой долгих... сколько?

– Двенадцать лет.

– И что, ты был к нему справедлив? Разумеется, нет. Ты его колотил, когда бывал не в духе, и от этого у тебя на душе становилось легче. А когда тебе делалось лучше, ты снова его лупил.

– Думаешь, умнее всех, да, Живорез? – всхлипнул Каспар. В глазах у него от бессильной ярости закипали слезы. – Но послушай меня! Настанут и для тебя скверные деньки, уж поверь! Если ты мне не поможешь выследить и укокошить эту девчонку, она доведет тебя до такой беды... – Он выразительно кивнул на осколки и грязь, покрывавшие пол, и на разбитый купол. – Все это только начало, вот увидишь.

Живорез направился к лестнице.

– Любишь корчить из себя пророка, верно? Еще со школьных времен.

Захолуст ухватился за эти слова как за последнюю надежду.

– О, школа! Отто, помнишь, как мы с тобой дружили в те годы?

– В самом деле? – Живорез вопросительно изогнул брови.

Но при очередном взгляде на жалкую, поникшую фигуру Каспара что-то, какая-то искра сочувствия вспыхнула в глубине его души.

– Ладно, так и быть. Попытаюсь что-нибудь для тебя сделать. Но обещать ничего не могу. Времена нынче тяжелые. Паршивые, смутные времена, Каспар.

– Так это ж ведь к лучшему! Ловкому и небоязливому человеку самое что ни на есть раздолье!

– И кого же из нас ты считаешь ловким и небоязливым? – расхохотался Отто. – Того, кто остался в одних подштанниках, да и те заляпаны грязью, или другого, который заполучил Ключ для своего господина? Ладно, не куксись, Захолуст, – бросил Отто на ходу, спустившись до половины лестницы. – Надейся и уповай, что придет и для тебя час торжества, когда ты отомстишь всем своим врагам.

– Мне теперь только и остается, что ждать этого часа, – шмыгнул носом Захолуст.

– Покидая тебя, Каспар, от души желаю, чтобы ты поскорей его дождался. А если мне удастся вызволить тебя с этого острова...

Каспар вскинул голову. В глазах его загорелась надежда.

– Говори! – взвизгнул он. – Если ты это сделаешь для меня, то?..

– Поклянись, что будешь во всем мне повиноваться. Станешь моим поваром, если я прикажу. Посудомойкой. Пол для меня будешь драить.

– Все, что пожелаешь! Я все для тебя сделаю, только вытащи меня отсюда поскорей!

– Идет. Значит, мы с тобой друг друга поняли. Живорез взялся за ручку двери, которая вела в гостиную.

– Спокойной тебе ночи, Отто.

– И тебе того же, Каспар. И приятных сновидений.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ ЧАС

Три глифа с грязюками на борту устремились в погоню за Кэнди и Шалопуто на огромной скорости, но Кэнди, ловко маневрируя на летающей машине, вскоре оставила преследователей далеко позади в густых пурпурно-синих облаках. Хотя ей прежде не доводилось управлять транспортными средствами (не считая велосипеда), с пилотированием глифа она справлялась без труда. Он беспрекословно выполнял ее команды, грациозно рассекая воздух. Кэнди была в восторге от его маневренности.

Убедившись, что грязюки потеряли их из виду, Кэнди и Шалопуто приказали своему глифу сбросить скорость и идти на снижение. Вскоре они уже плыли по воздуху в нескольких футах над поверхностью моря. Кэнди сочла эту предосторожность не лишней, на случай если глиф, внезапно утратив свою волшебную силу, вдруг станет падать.

Только теперь они могли спокойно обсудить все, что с ними стряслось.

– Здорово у тебя вышло с этой машиной! – восхищенно произнесла Кэнди. – Я просто глазам своим не поверила, когда она начала появляться из ниоткуда...

– Я до последней минуты не был уверен, что у меня получится, – признался Шалопуто. – Но когда оказываешься в безвыходном положении, все твои способности раскрываются в полную силу и невозможное становится возможным. А еще и ты мне здорово помогла. Без тебя я бы не справился. – Он схватил руку Кэнди и крепко ее пожал. – Спасибо!

– Не за что. Мы здорово сработались, верно? К обоюдной пользе.

– Ты так считаешь?

– Я в этом уверена. Не будь тебя, я сейчас летела бы к Острову Полуночи в приятной компании Живореза и его грязюк.

– А я навсегда остался бы рабом, если бы не ты.

– Вот и выходит, что мы пропали бы друг без друга. Надо нам держаться вместе. Хотя бы некоторое время. Разумеется, если у тебя нет других планов или более подходящей компании.

Шалопуто эти ее слова от души развеселили.

– Скажешь тоже! Что может для меня быть важнее, чем держаться возле тебя и помогать тебе?

– Ну, мало ли... Я подумала, что теперь, став свободным, ты мог бы навестить своих родственников.

– Понятия не имею, где их искать. После продажи мы все попали к разным хозяевам и с тех пор не виделись.

– А кто вас продал?

– Мой отец.

– Родной отец продал тебя Захолусту? – недоуменно спросила Кэнди.

Мысль об этом просто не умещалась в ее голове.

– Нет, отец меня продал работорговцу по имени Кафари Короблер, а у того меня приобрел Захолуст.

– И сколько тебе тогда было?

– Девять лет и три четверти, – не задумываясь, ответил Шалопуто. Он, как ребенок, высчитывал свой возраст с точностью до месяцев и дней. – Я ни в чем не виню своего отца. Нас у него было очень уж много. Ему было не по силам нас содержать.

Кэнди тряхнула головой и резко проговорила:

– Не понимаю, как ты можешь быть таким великодушным. Я ни за что не простила бы своего отца, вздумай он так поступить со мной. По правде говоря, хотя он куда меньше передо мной виноват, я все равно не собираюсь искать для него оправданий.

– Может, когда ты вернешься домой, все это предстанет перед тобой в ином свете.

– Если я вернусь туда.

– Захочешь – вернешься, – твердо сказал Шалопуто. – А я тебе в этом помогу. Отплачу добром за добро.

– Шалопуто, ты мне совершенно ничем не обязан.

– Ну да. Кроме свободы, – усмехнулся он.

– Вот именно, – кивнула Кэнди. – Ты свободен. В том числе и от обязательств передо мной. Тебе никого больше не придется слушаться, в том числе и меня.

Шалопуто вымученно улыбнулся. Видно было, что до него не сразу дошел весь смысл слов Кэнди.

– Так оно и есть, – сказал он наконец. – Но что, если я по доброй воле захочу тебе помочь?

– Это было бы здорово. Я ведь уже говорила, мы хорошо сработались, и неплохо было бы еще хоть немного побыть вместе. Но это на твое усмотрение. Потому что, хочу тебя предупредить, быть возле меня не всегда безопасно. С той минуты, как я очутилась в Абарате, со мной постоянно что-нибудь происходит.

– Я сделаю все, что в моих силах, леди, чтобы с тобой больше не случилось ничего дурного, – заверил ее Шалопуто. – Ты слишком важная персона.

Кэнди рассмеялась:

– Я? Важная персона? Шалопуто, с чего ты это взял? Несколько дней тому назад я была всего лишь неприметной школьницей из городка под названием Цыптаун.

– Там, у себя, ты могла быть кем угодно, леди, но здесь... Ты умеешь колдовать!..

– Точно! Но от этого-то мне как раз очень не по себе, – задумчиво произнесла Кэнди, вспоминая, с какой легкостью произносила слова заклинания и повторяла за Шалопуто все нужные жесты. – Видишь ли, за то время, что я здесь, мне столько раз казалось... Прямо и не знаю... Ну, вроде я уже когда-то жила в Абарате. Хотя я, разумеется, понимаю, что это невозможно.

– Наверное, это у тебя в крови, – предположил Шалопуто. – Если, например, кто-то из твоих предков здесь побывал. В далеком прошлом.

– Может, так оно и было, – с сомнением произнесла Кэнди.

Она вспомнила одну из фотографий на стене Клепповой типографии: старый причал в гавани Аппорта, ряд лавок на набережной и огромный парусник на якоре. Возможно ли, что один из пассажиров, шагавших вдоль причала, был ее далеким предком?

– Дед Захолуста совершал торговые сделки с жителями вашей земли. И здорово на этом нажился.

– А что он им продавал?

– Магическую утварь. Книги. Например, «Шестикнижие» Люмерика. И прочее в том же роде.

– Но это ведь наверняка было запрещено?

– Разумеется. Он продал немало ценнейших секретов колдовства, строго хранимых на Абарате. Стремился разбогатеть любой ценой.

– Это мне напомнило, – улыбнулась Кэнди, – о шляпах старины Каспара. Магическая утварь – это ведь не только головные уборы, правда?

– Правда, правда! – смеясь, кивнул Шалопуто. – Магической силой может быть наделено все, что угодно: мысль, слово, рыба, вода в стакане. Но члены Магического круга Острова Частного Случая по традиции вкладывали почти все свое колдовское могущество в шляпы. Не знаю, откуда это у них повелось, наверное, как часто бывает, все началось с какой-нибудь шутки или розыгрыша. Ну а потом, когда Захолуст их всех убил, ему захотелось переместить волшебные силы умерших во что-нибудь более солидное. Но ничего у него не вышло. И чтобы не потерять то, ради чего он пошел на это преступление, Захолусту пришлось...

– Носить все шляпы на своей голове одну поверх другой.

– Вот именно.

– Как вспомню эту его пирамиду... Старина Банановый Костюм... Счастье, что нам удалось вырваться из его дома.

– Да, благодаря шляпам он превратился в могущественного колдуна.

– Теперь давай поговорим о другом.

– Согласен.

– Ты хоть приблизительно представляешь, где мы сейчас находимся?

Они как раз попали в густую тень, которую отбрасывали сверху купы плотных облаков. У самой поверхности моря неторопливо проплывал огромный косяк ярких фосфоресцирующих рыбок. Впечатление было такое, будто мир перевернулся вверх тормашками: снизу лился свет, а над их головами расстилалась тьма.

– А куда бы ты хотела попасть?

– Обратно на Веббу Гаснущий День. Я там знаю одного человека по имени Сэмюель Клепп. Он может нам посоветовать, как дальше быть и что делать...

Едва она успела произнести эти слова, как глиф, прежде неторопливо и безмятежно плывший по воздуху у поверхности моря, вдруг вздыбился, словно норовистый конь, и резко вильнул в сторону, будто внезапно очутившись в зоне действия какой-то неведомой силы. Он проделал несколько замысловатых фигур, прежде чем Кэнди удалось снова выровнять его полет.

Глиф вернулся к прежнему курсу, но этот его неожиданный рывок не на шутку встревожил Кэнди.

– Что это было? – спросила она. – Неужели он, того и гляди, рассыплется на части?

Шалопуто шлепнул ладонью по борту машины.

– Непохоже. По-моему, он еще хоть куда и прослужит нам некоторое время.

– Ну, тогда... Ой, Шалопуто, вот опять то же самое!

Глиф занесло в сторону. Он сделал такой крутой поворот, что Шалопуто соскользнул со своего сиденья и вывалился бы за борт, не схвати его Кэнди вовремя за футболку. Ей с немалым трудом удалось удержать его. Она выпустила из рук край футболки, только когда Шалопуто обеими лапами уцепился за поручень.

А глиф тем временем набирал скорость. По какой-то прихоти он сам выбрал направление полета и, казалось, вознамерился следовать ему, невзирая ни на какие приказания экипажа. Кэнди и Шалопуто только и оставалось, что держаться изо всех сил за поручни, чтобы не выпасть из кабины.

– Ты не можешь заставить его сбросить скорость? – крикнул Шалопуто, щурясь от резкого ветра.

– Я пытаюсь! – ответила Кэнди. – Но он не слушается! Кто-то перехватил у нас управление, Шалопуто!

И она обернулась к своему спутнику. На лице у него застыло выражение полного недоумения и недоверия.

– В чем дело?

– Смотри!

Он произнес это хриплым от волнения голосом, который заглушил ветер, и Кэнди разобрала, что он ей сказал, по одним лишь движениям его губ. Точно так же прочитала она и следующие его слова:

– Двадцать Пятый Час.

Кэнди стала вглядываться в даль.

На некотором расстоянии от них, прямо по ходу глифа, высилась огромная колонна, состоявшая, казалось, из одних лишь облаков, что завивались спиралью. Когда-то Кэнди уже видела эту картину с вершины башни Веббы Гаснущий День. Это и впрямь был Двадцать Пятый Час, Время Вне Времен.

– Что-то нас притягивает туда! – прокричала Кэнди.

– Что бы это могло быть? И с какой стати оно нас тащит? Кэнди пожала плечами:

– Судя по всему, мы скоро это выясним. Сомневаться в справедливости ее слов не приходилось.

Глиф мчался вперед с такой скоростью, что облака так и мелькали у них над головами, а блики света на поверхности моря сливались в широкую золотую ленту и слепили глаза. Кэнди оставила попытки повлиять на движение машины силой мысли. Это был напрасный труд. Глиф подчинялся какой-то иной силе, столь могущественной, что нечего было и думать вступать с ней в противоборство. Убедившись, что глиф держит курс на Двадцать Пятый Час, Кэнди с ужасом вспомнила леденящие душу рассказы о тех, кому довелось побывать на этом острове. Большинство из них так и не вернулись назад. А возвратившиеся сошли с ума. Оба этих варианта ее никак не , устраивали.

– Может, нам выпрыгнуть из глифа? – крикнула она Шалопуто сквозь свист ветра.

– На такой скорости? – возразил он. – Но это же верная смерть!

Вероятно, Шалопуто был прав. Но что произойдет, когда они врежутся в стену облаков, скрывающую чудеса – или ужасы – Двадцать Пятого Часа? Возможно, это будет для них ничуть не менее самоубийственно.

И вдруг – в какой-то момент – оба они поняли, что при всем желании не смогут больше ничего предпринять для своего спасения.

Глиф закружило в воздухе. Он несколько раз повернулся вокруг своей оси с такой скоростью, что Кэнди и ее друга намертво вдавило в сиденья. Последним, что услышала Кэнди, был отчаянный вопль Шалопуто, прощавшегося с жизнью, а потом все звуки – рев ветра, крик Шалопуто, треск, с каким глиф вдруг замер на полном ходу, – потонули в глубокой тишине.

Она внезапно очутилась в кромешной тьме, где не было ни шороха, ни всплеска, ни единого проблеска света, ничего. Тьма и тишина.

Кэнди больше не чувствовала под собой сиденья глифа. И Шалопуто рядом не оказалось. Она убедилась в этом, вытянув руку. Кэнди парила в густой тьме, в пустоте, без какой-либо опоры, без возможности прикоснуться к чему-нибудь.

И тут она вдруг услыхала знакомые звуки. Дождь. Капли, струи, потоки дождя.

Эти звуки, хотя они и доносились откуда-то издалека, подействовали на нее удивительно ободряюще. Чем бы ни оказалось это темное пространство вокруг, если здесь идет дождь, значит... значит, все еще может закончиться хорошо. А через несколько секунд до слуха Кэнди долетел другой звук. Нет, даже не один.

Биение двух сердец.

Кто-то еще был с ней в этом кромешном мраке. Совсем, совсем рядом.

Она хотела было окликнуть: «Кто здесь?» – но язык почему-то отказывался ей повиноваться. Все, что ей оставалось, – это ждать и прислушиваться к биению двух сердец и шуму дождя.

Однако Кэнди не было страшно. Стук сердец и плеск дождевых капель вселяли надежду...

И тут к двум этим уже ставшим для нее привычными звукам присоединился третий. Который она меньше всего ожидала услышать в этом волшебном, загадочном месте. Звук голоса ее матери.

– Ты уж побыстрей, пожалуйста, Билл! – сказала Мелисса Квокенбуш. – Я долго не выдержу!

Голос ее доносился откуда-то издалека. Но Кэнди было ясно, что сейчас их с матерью разделяет вовсе не расстояние, а что-то другое. Какая-то плотная преграда.

– Слышишь, милый? Не оставляй меня одну здесь надолго.

«Здесь?» – пронеслось в голове у Кэнди. Что Мелисса Квокенбуш хотела этим сказать? Неужели она тоже очутилась на Двадцать Пятом Часе? Разумеется, этого не могло быть. А кроме того, в голосе матери звучало что-то такое, чего Кэнди никогда прежде в нем не слышала. Голос этот принадлежал женщине значительно моложе, чем та Мелисса, какой Кэнди видела ее в последний раз, когда мама посыпала пряностями мясо. И вот еще что: когда, интересно, в последний раз мать обращалась к отцу «милый»? Да с тех пор прошли годы и годы!

И тут – удивлению Кэнди не было границ – послышался ответ отца.

Голос его, как и Мелиссин, доносился до Кэнди словно сквозь какую-то преграду. Но она без труда уловила не свойственные отцу мягкость и заботливость.

– Обещаю, что не стану мешкать, дорогая. Держись! Я вернусь через пару минут.

– Может, лучше мне пойти с тобой? – сказала Мелисса.

– В твоем положении, детка? – с нежностью возразил Билл Квокенбуш. – Не думаю, что это стоящая мысль. Там так зябко, бррр. Будь умницей. Оставайся в машине и закутайся поплотней в одеяло. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я уже вернусь. Я тебя люблю, ягненочек.

– Я тебя тоже, барашек.

Ягненочек? Барашек? Кэнди не верила своим ушам. Ей никогда не доводилось слышать, чтобы родители называли друг друга такими нежными прозвищами. Даже в далеком детстве. Может, она успела об этом забыть? Вряд ли. Уж ягненочка и барашка она бы запомнила. Она почувствовала неловкость, словно шпионила за родителями, словно приоткрыла завесу над их тайной жизнью, о которой никому, кроме них самих, не следует знать. Пусть даже эта жизнь закончилась когда-то давным-давно, когда они оба были молоды и влюблены друг в друга. Вероятно, еще прежде...

– Прежде, чем я родилась на свет, – пробормотала Кэнди. На сей раз язык ей почему-то полностью повиновался, и она произнесла эти слова хотя и не громко, но совершенно внятно.

И даже получила ответ.

– Верно, – произнес женский голос во тьме где-то впереди нее. Это была вовсе не ее мать. Женщина произносила слова с легким абаратским акцентом. Голос ее звучал мягко и ободряюще. И немного лукаво. – Ты еще не родилась.

– Не понимаю.

– Мы просто решили, что тебе необходимо получить хотя бы некоторое представление о собственном прошлом, – сказала другая женщина. Голос у нее был немного выше, чем у первой. – Тебе следует узнать, кем ты была, прежде чем стать той, кем тебе суждено быть.

– Но вам-то откуда известно, кем я была? – недоумевала Кэнди. – И кем я должна буду стать? Да и вообще, кто вы такие?

– Вопросы.

– Вопросы.

– Вопросы.

Обе женщины звонко рассмеялись. К ним присоединилась третья. И вот уже все трое предстали перед изумленным взором Кэнди в слабых проблесках света, прорезавшего мрак. Посередине и немного ближе к Кэнди, чем две остальные, находилась самая старая из женщин. Лицо ее покрывали глубокие морщины, а волосы, заплетенные в две косицы, были белыми, как снег. Но, несмотря на свой более чем почтенный возраст, держалась она необыкновенно прямо и выглядела элегантно. А еще казалось, что годы не властны над ее телесными и душевными силами. Старая женщина была полна энергии, сверкавшей во взоре темных глаз и разливавшейся по всем сосудам ее лица и тела – так молнии бороздят вечернее небо.

Женщины, стоявшие слева и справа от старухи, были гораздо моложе, хотя Кэнди затруднилась бы определить их возраст с точностью до десятилетия. Помимо дружелюбия, с которым все они взирали на Кэнди, было в их лицах еще что-то неуловимое, изменчивое, неопределенное.

Сквозь кротость и добродушие удлиненного лица самой молодой из трех, с коротким ежиком волос на голове, нет-нет да и проглядывало что-то дикое, отголоски какой-то буйной, необузданной стихийной силы. А третья, чернокожая, смотрела на Кэнди с загадочной, не поддающейся определению полуулыбкой. В волосах ее сверкали едва различимые разноцветные искры, а глаза, казалось, вобрали в себя все отблески луны и звезд с ночного неба.

Такими они и предстали перед Кэнди, три женщины, три загадочные, переменчивые души: одна – несущая в себе сверкание молний, другая – с отблесками ночного неба в черных глазах, и третья – подвластная стихийным, диким и древним силам природы.

Кэнди не испытывала перед ними страха, только любопытство. Кэнди была заинтригована. Она успела уже привыкнуть к подобным ощущениям здесь, в Абарате, и знала, как себя вести перед лицом тайны. Следовало смотреть и слушать. Рано или поздно она получит ответы на свои вопросы. Ну а если нет, значит, так тому и быть. Значит, ей не следует всего этого знать. Эту истину она тоже постигла здесь, в Абарате.

Женщины представились ей одна за другой.

– Я Диаманда, – сказала старшая.

– Я Джефи, – сказала дикарка.

– А я Меспа, – сказала та, в чьих глазах сверкали отблески ночных звезд и луны.

– Мы сестры Фантомайя, – добавила Диаманда.

– Фантомайя?

– Шшш! Потише! – предостерегла ее Джефи, хотя Кэнди готова была поклясться, что говорила не громче их. – Мы нарушили закон, призвав тебя сюда, на Двадцать Пятый Час. Но настанет время, когда тебе придется здесь очутиться, чтобы выполнить свою миссию. Очень важную миссию.

– И мы решили, что ты должна заранее здесь побывать, – сказала Меспа.

– Чтобы знать, к чему тебе быть готовой, когда ты снова окажешься тут, – кивнула Диаманда.

– Вы, судя по всему, совершенно уверены, что я сюда вернусь, – полувопросительно произнесла Кэнди.

– Так и есть, – улыбнулась Диаманда. – Тебе предстоит совершить очень важное дело. В будущем.

– Если только наше предвидение верно, – вздохнула Меспа. – Иногда бывает непросто знать наперед все, что должно случиться.

Кэнди задумалась над их словами. То, о чем говорили три женщины, вовсе не казалось ей невероятным. Если нога ее единожды ступила на Двадцать Пятый Час, то почему это не может повториться, когда она лучше поймет самое себя и выяснит: зачем она здесь, в этом удивительном мире?

– Я бы хотела больше увидеть и узнать об этом острове, – сказала Кэнди, вглядываясь в окружающую тьму.

– Ты точно этого хочешь? – спросила Меспа.

– Да-

Женщины обменялись вопросительными взглядами, словно не были уверены в своей готовности выполнить ее просьбу. Но сомнения их вскоре рассеялись. Кэнди поняла это, когда в воздухе вокруг нее с удивительной быстротой замелькали картины и образы. Это было похоже на стремительное перемещение серебристых рыбок в прозрачном ручье. Поначалу скорость, с которой эти видения сменяли друг друга, не позволяла ей как следует в них вглядеться и она улавливала только самые яркие и масштабные фрагменты: белоснежную башню, огромное поле желтых цветов, кресло на голубой крыше и человека в золотистом одеянии, сидящего в этом кресле. Но вскоре глаза привыкли к мельканию, и Кэнди удалось разглядеть яснее многие из картин, даже самые мелкие их детали.

Большинство картин, открывшихся взору Кэнди, были такими насыщенно яркими и объемными, что у нее от непривычки стало пощипывать глаза и слегка закружилась голова. Ну а кроме этого ослепительного буйства красок, кроме непривычных линий и форм ее потрясло количество сменявших друг друга видений. На каждую из картин, которую ей удавалось рассмотреть, приходилось по тысяче, нет, по десятку тысяч тех, на которые она не успевала взглянуть даже мельком, даже краешком глаза. Что же ей удалось увидеть?

Женщину, разгуливающую вниз головой. Рыбу, плывущую над ней по синему небу. Птиц, порхающих у нее под ногами.

Мужчину, который стоял посреди бескрайней равнины, залитой лунным светом, с головой, подобной оазису, где пышным цветом цвели мысли и идеи.

Город с красными башнями домов, храмов и замков под небом, с которого дождем сыпались звезды; потом тот же город, но в миниатюре, опирающийся на длинные жерди, и гигантскую птицу – жителям города она наверняка должна была казаться просто устрашающе огромной, – которая парила над башнями, раскинув крылья.

Гротескную маску, которая что-то напевала, дрейфуя в неподвижном воздухе. Существо размером со льва, с человеческой головой, огромной и бородатой, сидевшее у подножия вулкана. Берег какого-то тропического острова, красную лодку в маленькой бухте и одинокую звезду над горизонтом.

И так далее. И так далее. И так далее. Образы продолжали мелькать.

Некоторые из сцен и картин, представавших на короткий миг перед ее взором, сопровождались звуками, которые не всегда соответствовали изображению. Это было похоже на блеск молнии, предшествующий громовому раскату. Видения заметно опережали звуковой фон. Порой перед ней проносились узнаваемые, пусть и весьма отдаленно, детали и образы: Вебба Гаснущий День посреди мрачных, окутанных туманом вод Пролива Тьмы. Мост Золотого Остролиста, по которому маршировали какие-то люди с огненными факелами на головах. И даже Остров Простофиль во власти свирепого урагана, который с корнем вырывал молодые деревца из земли и уносил их прочь.

Но вот наконец, когда Кэнди едва не сделалось дурно от этой беспрерывной смены сотен и тысяч картин перед глазами, детали видений стали постепенно тускнеть, одновременно с этим образы замедлили свое кружение, а потом и вовсе исчезли. Перед Кэнди снова появились Диаманда, Джефи и Меспа. Девушка с трудом перевела дух.

– Что?.. – выдавила она из себя.

– Что все это означает? – с улыбкой договорила за нее Меспа.

– Да.

Ответ на это дала Диаманда:

– Бесконечно малая часть небольшого фрагмента практически не различимой глазом доли того, что вечно пребывает здесь, на Пике Одома. Далекое и близкое прошлое, настоящее, будущее. Все это здесь, как видишь. Все без исключения стороны всех событий и явлений, всех вещей, желаний и мыслей, которые содержатся в любом из мгновений вечности.

– А вы?

– Фантомайя?

– Да. Зачем вам все эти видения?

– Мы их изучаем. Погружаемся в них. Храним и защищаем их.

– От кого?

– От всех и каждого. Картины эти не предназначены для глаз простых смертных. Немногим дано их увидеть.

Кэнди засмеялась.

– Что это тебя так развеселило? – спросила Джефи.

– Да вот... Уж я-то самая что ни на есть простая смертная. Разве нет?

– Хороший вопрос, – улыбнулась Диаманда. – В действительности Кэнди Квокенбуш – это лишь часть того великого множества личностей и судеб, что в тебе заключены. Кэнди Квокенбуш из городка Мракитт...

– Вы хотели сказать, Цыптаун?

– Ну конечно. Я имела в виду Цыптаун. Дело в том, что, когда я там жила, город еще носил имя деда моего супруга.

– Погодите! – вскричала Кэнди. Лицо ее озарила догадка. – Я ведь точно слыхала прежде ваше имя! Вы – Диаманда Мракитт. А мужа вашего звали Генри Мракитт.

Старая женщина медленно наклонила голову и еще пристальней вгляделась в лицо Кэнди.

– Да, ты угадала. Это я самая и есть. Во многом изменившаяся, но в то же время прежняя.

– Невероятно! – Кэнди покачала головой.

– Да? Что же именно тебя так удивляет?

– Получается, круг замкнулся.

– Объяснись, пожалуйста, – потребовала Диаманда.

– Видите ли, – улыбнулась Кэнди, – мое путешествие в этот мир началось с Генри Мракитта. Я кое-что о нем разузнала и записала.

– О Генри? – с нежной грустью спросила Диаманда. – Ты в самом деле написала о Генри?

– Всего несколько страниц, – смутилась Кэнди. – Я побывала в гостиничном номере, где он... покончил с собой.

– Вот как, – мягко проговорила Диаманда. – Вот, выходит, как все для него обернулось.

Кэнди кивнула:

– Простите, что принесла вам такое печальное известие...

– Что ты, что ты! Напротив, спасибо тебе. Лучше уж знать обо всем наверняка, чем питать иллюзии... Я предполагала, что рано или поздно мне придется выслушать тяжелую правду. Знаешь, я ведь сбежала от Генри. Он совсем не умел мечтать.

– Я об этом слышала, – сказала Кэнди. – То есть не о мечтах, а о вашем бегстве.

– Он решил, что я отправилась в Филадельфию, но разве я могла бы совершить подобную глупость? Тем более мне было известно про Абарат. Нет... Я села на первый же корабль, который унес меня из того ужасного мира...

– Ты ведь сделала то же самое, верно? – спросила Джефи.

– Да, то же самое. Только ни о каком корабле, конечно, речи не шло. Меня принесли на Веббу Гаснущий День морские прыгуны.

При воспоминании о четырех картежниках Кэнди весело улыбнулась. Ей показалось, что с тех пор миновало много-много времени.

– Кстати говоря, ты здесь очутилась раньше, чем мы ожидали, – вставила Меспа. – Гораздо раньше.

– А из этого следует, дорогие сестры, – сказала Диаманда, начав расплетать свои косы, – что впредь наши планы на будущее должны строиться с величайшей осторожностью, с учетом всех возможных неожиданностей. В сферу наших деяний вовлечен новый непредсказуемый элемент. И это все меняет. Предсказать будущее, опираясь на прежние наши знания, исходя из привычного хода вещей, отныне становится невозможно. – Она окинула Кэнди пристальным взором. – Только одно я знаю наверняка: нам всем теперь прибавится забот!

– О каких переменах вы говорите? – нетерпеливо спросила Кэнди. – Пожалуйста, объясните мне все-все. Я многого не понимаю. Например, откуда у меня чувство, что я здесь на своем месте? Что мой настоящий дом тут?