Текст книги "Хаос звезд (ЛП)"

Автор книги: Кирстен Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

жертве, потому что я никогда не вернусь домой. Никогда. НИКОГДА! – Прокричав последнее слово,

я бросаю телефон об землю в надежде, что так я могу ударить её, причинить физическую боль. Я

хочу, чтобы она поняла мои чувства, хочу показать ей, наконец, как болит моя душа.

Потом, не понятно как, моя ярость стала вытекать из глаз, я резко сажусь на корни, ударяясь

копчиком, и обнимаю ноги руками.

Я ненавижу своих родителей. Я ненавижу их. И я ненавижу ненавидеть их, потому что это

означает, что меня волнует это. Я хочу чувствовать то же, что, очевидно, они чувствуют ко мне, я

хочу, чтобы они ничего не значили для меня, как и я для них.

Неожиданно моё плечо обвивает рука Рио. Я всё ещё не могу привыкнуть к прикосновениям,

хоть это и приятно.

– Твой брат здесь? – Спрашивает он. – Кажется, я видел его.

Я пожимаю плечами, не поднимая головы.

– Может быть. В последнее время он ведёт себя как параноик. Не помню, говорила ли я ему,

что буду здесь сегодня или нет. Напишу ему и скажу, что собираюсь ехать домой.

– У меня есть идея получше. Пиши ему, что будешь дома поздно. Я знаю, куда нам нужно

ехать.

Млечный путь прямо надо мной, каждая звезда – идеальная точка на фоне чёрного ночного

неба. Я так привыкла к световому загрязнению Сан Диего, что даже забыла, как звёзды в

действительности должны выглядеть.

Но, даже пока я вдыхаю их, пока насыщаюсь ими, в то время как пустынный ночной воздух

щекочет мою кожу, я не могу избавиться от ощущения, что что-то не так. Они больше не

притягивают меня. Как и прежде, они мои и моя душа поёт при виде их, но... Не знаю. Что-то

невидимое, та душевная связь, которая всегда соединяет меня и мои путеводные звёзды, теперь

другая. Она сместилась, непонятно куда и почему. Может это из-за Ориона, звёзд Ориона, их не

было?

Я трясу ногами, пытаясь расслаблять спину, лежа на полу металлического кузова пикапа Рио.

– Мне следует принести подушки, – говорит он, лёжа на спине, рядом со мной.

– Нет, всё идеально.

Мы уезжаем строго на восток, где городские джунгли внезапно заканчиваются ничем.

Проезжаем сквозь это ничто, потом по горе с такими большими ветровыми турбинами, что кажется,

89

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

будто их там установили боги из одного из мифов Рио. Потом мы спускаемся с горы к волнам и

гребням песчаных дюн, и оставляем за собой долгие километры сровнявшихся с горизонтом

фермерских полей. Непонятно где.

Хоть у воздуха всё также другой запах, песок и звёзды окружают меня так, как если бы они

были домашним одеялом, клочком комфорта и родства в новом, странном, незнакомом для меня

месте. Рио находит его для меня, когда мне так это нужно.

Я поворачиваюсь и смотрю на его тёмный профиль, пока он изучает небо – его длинный

прямой нос, угловатый подбородок, полные губы. Он мог бы быть греческой статуей, сошедшей с

пьедестала. Я улыбаюсь, представляя, и маленькая ниточка в моей груди, ниточка, которая

притягивала меня, которая связывала меня с моим Орионом, вдруг натягивается.

Она тянется к этому Ориону.

Я закрываю глаза и совершенно не двигаюсь. И вот он, импульс, двигаться поближе, чтобы

заполнить пространство между нашими телами, чтобы класть голову в то место, между его плечом и

грудью, где я знаю, я знаю, ей будет так удобно, пропускать пальцы сквозь его ладонь...

Я не хочу этого. И не захочу. Я не могу принимать, что он важен для меня. Он мой друг. Я и

понятия не имела, насколько сильно нуждалась в друзьях, пока не встретила Тайлера и Рио. И я так

уязвима сейчас, когда я пытаюсь найти для себя это новое место, пытаюсь заполнить дыры в душе. Я

не смогу удержать своё сердце, если оно начнёт просачиваться через трещины, как песок, зажатый в

кулаке.

Но я не стану заполнять эти дыры им. Я не могу. Не могу делать то, что наносит новые удары

и создаёт другие дыры, рядом с теми, которые сделали мои родители.

Я наполняю себя этой пустыней и этим небом. Я стану камнем и звёздами, никогда не

меняющимися, сильными, непробиваемыми. Пустыня идеальна, она никем не занята, у неё нет

спутников, но она совершенна в своём одиночестве. Я стану пустыней.

Я открываю глаза и вижу Рио, пристально смотрящего на меня, и мою пустынную душу

прорывает бирюзовая вода, волны, каскады и водопады, омывающие мой камень, закручиваясь и

кружась вокруг моих скалистых берегов, толкая, и перекраивая, и заполняя собой каждый скрытый и

тёмный уголок.

– Прекрати это! – У меня перехватывает дыхание.

– Что?

– Перестань делать это! Своими глазами!

– Э, перестать открывать их? Или моргать? Мне нельзя моргать?

– Просто... делай их менее синими, ну или ещё что-то.

Он смеётся, не обращая внимания на утопающую во мне пустыню.

– Сейчас они чёрные как смоль. Ты не может разглядеть их цвет.

– Но я же знаю, и они знают, что я знаю. Так что... направляй их куда-нибудь в другое место.

Он медленно моргает и линия тёмных ресниц, выступающая на фоне его кожи в полукруге,

будто улыбаясь, издевается надо мной, прежде чем он снова открывает их.

– Но это же нормально, смотреть на друзей, помнишь?

– Заткнись. – Я хлопаю рукой в его грудь, и она остаётся там. Мне нужно оттянуть её назад, я

не могу оставить её там. Почему моя рука не оттягивается обратно и, о, глупые Боги, я чувствую, как

бьётся его сердце, и ничто не чувствуется так просто, и чисто, и честно, и правильно за всю мою

долгую жизнь.

90

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Уноси ноги отсюда, кричит мой разум. Убирай свою руку, Айседора. Убирай её. Убирай её.

Но эта ниточка, этот предательский якорь, который ошибается направлением и выбирает не того

Ориона... она кричит: «Останься!».

Рио приближается, очень медленно. Кладёт свою руку поверх моей. Его сердцебиение под

ней, а его кожа сверху. И я не могу дышать. Я задерживаю дыхание, потому что, если снова вдохну,

мне придётся делать выбор между тонуть или спасаться бегством, а я не могу его сделать.

Мне нравится человек, который рядом со мной. Я никогда не ощущала такой кожи, как у него.

Каждая частица меня, каждая молекула, в этих нескольких квадратных дюймах моей ладони и

пальца, связывающего меня с ним. Я погибаю. И мне всё равно.

– Айседора?

Слышу своё имя из его уст, и у меня словно открываются глаза на то, какой он видит и

чувствует меня, и то, какой я была бы, если бы он до скончания веков называл меня моим именем.

Наконец, я понимаю силу имён, ту силу, которую мы даём людям, когда сообщаем им наши имена.

– Орион, – шепчу я, и вот он. Орион. Он заменил мне моего Ориона навеки.

Он поднимает свободную руку к моему лицу, поворачивается сам, чтобы между нами не

оставалось и дюйма, и...

Я в панике. За всю жизнь я не испытывала такого страха, как сейчас. Это начало, и значит, что

будет конец, а я не могу... Не могу позволять себе то, что может иметь такой конец.

– Я не могу. – Я сажусь, забирая у него свою руку. Она холодная, такая холодная, холоднее,

чем я сама, и я хочу сама держать её, чтобы отогреть и вернуть то ощущение. Вместо этого я

складываю руки на груди, обрезая сбившуюся с пути ниточку, соединявшую меня с ним.

– Прости. Я не хочу. Я не могу. Отвези меня сейчас же обратно, пожалуйста.

Кажется, он хочет что-то сказать, но я встаю и перепрыгиваю через край кузова, потом сажусь

на пассажирское место. Много времени проходит, прежде чем Орион– Рио садится за руль и заводит

свой пикап.

Сегодня я не сломаюсь.

И не только сегодня.

Я пустыня. Я пустыня. Я камень.

91

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 12

Сет и Гор продолжали бросать друг другу вызов перед судом Богов. Они воевали, нелепо

проявляя свою силу и хитрость, как, например, во время зрелищного номера, включавшего выяснение,

кто сможет оставаться под водой также долго, как бегемот. Это состязание привело к тому,

что мама была свергнута с трона. Но, очевидно, ненадолго. Богов ужасно трудно убить. В

конечном счёте, именно Осирис положил конец соревнованиям между Сетом и Гором, угрожая

затащить всех в преисподнюю, если они не перестанут соперничать. Правда, отец сказал немного

иначе.

– Прекращайте или обоих посажу под домашний арест.

Мы едем молча, пока показываются горы и не принимают нас в свои извилистые объятия.

– Так не можешь или не хочешь? – Спрашивает Рио.

– Что? – Отвечаю я, прижимаясь лбом к оконному стеклу. Я пытаюсь втягивать его холод в

голову, позволяя ему высушивать всю воду, оставшуюся в моей душе.

– Ты говоришь, что не можешь, потом говоришь, что не хочешь. Так что из этого?

– Не могу. Не буду. Не хочу. Всё равно что. Давай помолчим, хорошо? – Если так тяжело

обрывать всё в зачатке, то я, даже боюсь представлять, что со мной позже может сделать конец всего

этого. Я просто хочу домой и спать.

В последнее время спать не особо и получается.

– Нет, вообще-то, не всё равно что. Если ты не хочешь, в смысле, если я искренне не

привлекаю тебя, не можешь думать обо мне иначе, чем о друге, и тебе противна мысль о

прикосновении ко мне, тогда я бы понял, и я бы больше не стал поднимать этот вопрос. Но ты же не

думаешь так.

– Откуда тебе знать? – Резко спрашиваю я.

– Потому что я симпатичный.

Я быстро поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Он улыбается так, будто

чрезвычайно доволен собой.

– Не такой уж ты симпатичный.

– Я симпатичен тебе. Я вижу всё так. Дело в том, что ты не хочешь, чтобы я целовал тебя

бессмысленно. Идея бессмысленности пугает тебя.

– Ты невероятен.

– Конечно, а как иначе?

– Невероятно высокомерен.

– Не высокомерен. Уверен в себе. Это разные вещи.

– Но разницу ты точно не усёкаешь. Давай ещё раз. Не важно, какие у меня причины, потому

что они мои, и они не изменятся. Так что ты можешь либо стать моим другом, либо проваливай из

моей жизни.

– Хмм. – Он уклончиво поднимает брови. – Что говорила твоя мама?

– Что?

– Днём, по телефону. Что она говорила, из-за чего ты так расстраиваешься?

– Не твоего ума дело.

92

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Друзья. Моего ума, если кто-то доводит моего друга до слёз. Я беспокоюсь. Она... ты

приехала сюда, потому что оставаться с ней небезопасно? – Он спрашивает аккуратно, словно

разговаривает с раненым животным, о том, что не знает, как правильно формулировать.

– Нет! Не так. Она отослала меня сюда, потому что беспокоилась обо мне.

– Трудная любовь?

– Нет, она боялась, что что-то страшное может случиться, если я останусь в Египте. Она... как

бы верит в мистику. И ей снились плохие сны. Всё это глупо звучит.

– Нет, – говорит он серьёзным тоном. – Я понимаю. Я думаю, что людям стоит уделять больше

внимания своим снам. Мы получаем отовсюду разного рода сигналы и прочую информацию,

которую наш мозг не успевает обрабатывать, тогда за это дело берётся наше подсознание.

– Думаешь, плохие сны – это достаточное основание для принятия серьёзных решений?

– И хорошие сны тоже. Особенно хорошие сны. Ты так не думаешь?

– Нет. – Я задумываюсь о всех тех снах, что видела за последнее время. Сны о поглощающей

темноте и о том, как всё вокруг рушится, пока я... бездействую. Правда ли, что я чувствую себя

виноватой, что не поклоняюсь родителям так, как они хотят того от меня? Не думаю. Я думаю, что

всё, что я чувствую – злость. Но... Может быть. Я не знаю. Надеюсь, что нет.

– Хорошо, не сердись, но мне кажется, что твои родители переживают за тебя. Они пытаются

максимально защищать тебя.

– Ну, да, только им нет дела до меня. Это самое простое решение, и они его приняли.

– С чего ты так уверена, что им нет до тебя дела?

– Не могу объяснить. Да и не имеет значения. Но, уж верь мне. Вся папина работа, вся его

жизнь связана с тем, чтобы заботиться о людях, и он настолько погряз в этом, что ничего не знает

обо мне. Он, даже не живёт в моём мире. А моя мама, вся такая мать-героиня, но когда доходит до

дела, она ничего не делает для меня. Я для них лишь средство к достижению своих целей. На время.

Они не любят меня. И никогда не любили.

– Я не думаю, что ты знаешь, о чём говоришь, когда рассуждаешь про любовь. Что это для

тебя?

– Ну, из твоих слов следует, что я не знаю, что это.

Он улыбается.

– Моя семья делает из любви особую науку. Она стала нашей фишкой. Я говорил тебе, что моя

мама – профессиональная сваха?

Ну, естественно.

– В любом случае, мы, поэты-греки, тоже много думаем о любви. И, наконец, опережаем всех,

делая три отдельных определения и слова для любви, просто чтобы объяснять её. Так что, может,

твои родители любят тебя по-своему, и тебе сложно разглядеть в этом любовь, или ты не понимаешь

их языка любви.

– Это чушь, Рио, – я могу говорить на любом языке мира. И на каждом из них им плевать на

меня.

– Хорошо, может, они не любят тебя так, как тебе нужно. Но я не могу представить, что они

совсем не любят тебя. Это же невозможно.

– Ты их не знаешь. Они способны на всё. – Прелюбодеяние, шантаж, попытка убийства,

рождение детей для увеличения толпы почитателей. Почему бы не добавлять к списку их грехов и

недостатков нелюбовь к одной глупой и неуместной смертной дочери?

93

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Нет, я говорю о том, что невозможно не любить тебя. Даже если они и самые плохие

родители в мире. Если бы они не любили тебя, тебя бы здесь не было.

– Как скажешь, – бормочу я, беря в руки его телефон, чтобы включить какую-нибудь музыку и

тем самым заставить его молчать. Он не знает их. Он не может понять. Уж если Сириус не понимает,

то куда Рио до этого.

Я пролистываю плэйлисты и останавливаюсь.

– Почему у тебя есть плэйлист, который называется "Айседора"?

Он выхватывает из моих рук телефон, смущённо улыбаясь.

– Не желая выводить тебя из себя ещё сильнее, советую не включать этот плэйлист. -

Игнорируя мой взгляд (почему, а, ну почему мне не передался по наследству взгляд, мгновенно

вызывающий головную боль?), он выбирает какую-то инструментальщину. – Так что, если бы ты

могла примириться со своими родителями и получить то, что тебе от них нужно, захотела бы ты

встречаться с кем-нибудь? В этом причина?

– Что ты пристал ко мне с этим? Любовь приводит к разочарованию и боли, и все мы, так или

иначе, остаёмся одни. Ничто, ничто в моей жизни не длится вечно.

– Давай рассмотрим проблему, беря во внимание все её аспекты. Любовь – это вопрос сам по

себе. Но корень твоих доводов только то, что отношения бессмысленны из-за того, что длятся

недолго, так?

– Ну да.

– Тогда почему ты занимаешься дизайном комнат? В смысле, они хороши сейчас, но стили и

вкусы меняются. Ты не в силах создавать что-то на века. Музейное крыло, из-за которого ты

выматываешь себя лишь ради того, чтобы оно находилось там несколько месяцев. Тогда зачем

тратить так много времени и сил, вкладывая всю себя во что-то, что не вечно?

– Это другое.

– Как так?

– Ну, во-первых, комнаты не могут предавать. Я ещё не встречала такую, которая бы втайне от

своей комнаты-сестры спала с её мужем.

Рио фыркает.

– Что ж, большинство людей, тоже не сделало бы этого. И в отличие от комнат, люди могут

делать что-то в ответ. Жертвовать также как и ты или, даже больше.

– Людей нельзя сравнивать с дизайном. Я не могу тщательно выбирать всё, что входит в них, и

я не могу представить кого-то, выбирающим то, что выбираю я.

– Тогда у тебя ужасное воображение. Но, что я понимаю, так это то, что мы имеем дело с

проблемой контроля. Ты боишься, потому что другой человек находится вне зоны твоего контроля,

как и то, что люди заставляют тебя чувствовать.

– У тебя плохо получается анализировать. Дизайн не имеет ничего общего с любовью. Глупые

Боги, ты, должно быть, самый худший поэт на свете, если таковы твои метафоры.

Он смеётся.

– Видишь? Как я вообще могу быть высокомерным после общения с тобой? Однажды я дам

тебе почитать мои стихи и решить самой. Но я не собираюсь менять тему. Ты трусишь?

– Нет.

– Тогда перестань так бояться потенциальной боли. Если именно так ты собираешься прожить

свою жизнь, то, может, ты сама – это пустая комната. Ты мне нравишься. Я хочу быть твоим другом,

94

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

но я, также хочу тебя в другом, совсем не дружеском качестве. И я не собираюсь извиняться или

делать вид, что это не так.

Я отклоняю голову назад и зажмуриваюсь. Почему он постоянно заводит эту песню? Нам

хорошо вместе. Мы хорошо проводим время. Мне нравится. Так надёжнее.

Он останавливает машину и я шокирована тем фактом, что мы уже приехали к дому Сириуса.

– Я понимаю, что ты напугана и что тебе пришлось пройти через боль. Но делать то, что легко

и надёжно, не значит жить. Жизнь без страсти и любви – это не то, чего ты достойна.

Его слова ранят меня в самые кишки, у меня кружится голова. Он прав. Я выбрала путь

одиночества, потому что он безопасный и лёгкий. Это не значит, что я сильнее или умнее, чем кто-

либо ещё. Просто я ... боюсь. Я позволяю боли, которую я вынесла за последние несколько лет,

сдерживать меня от движения вперёд.

Я вылезаю из пикапа "на автомате", когда Рио открывает дверь. Я стараюсь не смотреть ему в

глаза. Я трушу.

– Надеюсь, сегодня тебе приснятся хорошие сны, Айседора, – говорит он, и то, как моё имя

слетает с его губ, звучит так, будто мне следует быть такой же сильной и смелой, как я считаю себя.

Звучит так, словно часть меня, которую я оставляю запертой в моей могиле, не погребена, как я

думаю. Звучит так, словно есть возможность для Айседоры, сильной и смелой, но не твёрдой и

закрытой. Сильной, смелой и полной надежд, и открытой. Той, кому присущ оптимизм,

наполненный любовью, и всепрощением.

Звучит cтрашно.

Мне хочется ещё раз его услышать.

Сириус сидит на диване, когда я, смущённая и вымотанная, вплываю в дом.

Сейчас середина ночи, но он сидит там, складывая крошечную одежонку, которая не может

быть рассчитана на человека, даже на ребёнка. Он разглаживает складки молочно-белого сатинового

одеяла. В выражении его лица смешались задумчивость и нежность.

Я прислоняюсь к стене. Я так устала, что хочу провалиться в неё и проспать там вечность.

Через три часа мне нужно в музей. Через три часа мне снова придётся увидеть Рио. Не знаю, что

делать. Сегодняшний вечер словно изменяет что-то. Может всё. А может ничего.

Сириус смотрит на меня и улыбается.

– Как ты уже можешь любить его? – Спрашиваю я. – В смысле, ребёнка. Ты, даже не знаешь,

каким он будет и, уж точно, не знаешь, кто у вас будет. Но ты любишь его.

Он поправляет очки с толстой оправой, съезжающие на нос.

– Не знаю. Забавно, не правда ли? Но я думаю, что мама была права, когда говорила мне, что я

не смогу понять того, как сильно она любит меня, пока не заведу собственного.

– Грёбаный потоп, прошу, больше никогда не произноси слов "мама была права".

Он смеётся, я прохожу через комнату и сворачиваюсь на диване, останавливая взгляд на полу.

– У тебя всё в порядке, малыш?

– Как так получается, что тебя всё устраивает в наших родителях? Как они могут тебя

устраивать после всего того, что они нам сделали?

Он глубоко выдыхает.

– Ты говоришь про смерть?

Я вытираю под глазами. Слова Рио крутятся в моей голове, о том, что они, возможно, любят

меня, но не так, как мне нужно.

95

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Как они могут любить нас, если могут вот так отпускать? Разве они не должны желать нам

бессмертия? Они могут нам его дать. Я знаю, что могут. Глупый Хорохор бессмертен, и Анубис.

Почему они поменяли правила? Разве я... разве мы не достаточно хороши для них?

– Ох, Айседора. – Он садится рядом со мной и кладёт руку мне на плечи.– Ты когда-нибудь

давала маме возможность объяснить тебе это?

– Последние три года я делала всё возможное, лишь бы ни о чём с ней не говорить.

– Тебе следует выслушать её. Она очень много говорила со мной об этом. Но я думаю, у меня

никогда не было такого стресса, как у тебя. Изо всех этих историй ты решила, что тоже можешь быть

бессмертна. Я решил, что могу упасть замертво в любой момент, но я не придавал этому большое

значение.

– Почему смерть не имеет большого значения?

– Потому что это не конец. У нас есть эта жизнь, и мы проживаем её так, как пожелаем, и

потом мы переходим в следующую жизнь.

– Мама никогда не умирала. Почему мы должны умирать, если она нет?

– Ты никогда не задумывалась над тем, почему никто из нас не живёт рядом, и мы не часто

навещаем друг друга?

– Потому что у мамы крыша слетела на почве контроля, и невозможно дождаться, чтобы

поскорее свалить.

– Нет. Потому что когда мы становимся достаточно взрослыми, мама понимает, что дала нам

все инструменты, чтобы мы могли хорошо устраиваться в жизни, и она хочет, чтобы мы делали

именно это. Жили. Создавали собственную мифологию, а не поглощались её историями. Проживали

счастливую смертную жизнь без драм, но с горестями и радостями, которых нет у неё, и в конце

жизни приходили домой, чтобы эти два человека, которые изначально создали нас, провели нас в

следующую жизнь. Знаю, ты думаешь, что смертность доказывает, что мы для них пустое место, но

как же то, что они дали нам способность расти, меняться и прогрессировать, а потом закончиться?

Это же самый прекрасный дар, который могли дать два безвозрастных вечноживущих очень-очень

увязших Бога, любящих нас больше, чем что-либо ещё.

– Если смертность – такой классный подарок, почему жизнь причиняет так много боли?

– Может, потому что ты неправильно живёшь?

Я смотрю на него сквозь свои слипшиеся от слёз ресницы, и Сириус смеётся.

– Боюсь ли я того, что ужасные вещи могут произойти с моим ребёнком, отчего ему будет

тяжело? Конечно. Но стал бы я останавливать эти вещи при риске отнять у него радость, и

взросление, и всё, что заключает в себе жизнь? Никогда. Потому что я люблю этого ребёнка за то,

что он мой, но я также люблю его за то, кем он будет. И как же мне хочется увидеть то, как он сам

найдёт для себя дорогу.

– Или сама.

– Я, э… взглянул краем глаза во время УЗИ...

– Дина тебя убьёт.

– Поэтому это останется нашим маленьким секретом. И что я ещё могу говорить, после

проведённых с тобой последних недель, мне немного легче оттого, что у моего мальчишки не будет

девчачьих гормонов.

– Нет, нельзя так говорить, если не хочешь, чтобы жизнь тебя била. – Вдобавок я толкаю его в

плечо, а потом встаю, чтобы отправляться спать. Никогда я ещё не была в таком смятении. Всё ещё,

кажется, что всё скатывается грязным оползнем в моей душе, моя пустыня безнадёжно разрушена, и

96

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

я не знаю, как география станет меняться, когда всё окончательно утрясётся. Надеюсь, всё скоро

утрясётся. – Так значит ты, и правда, не думаешь, что они родили нас, чтобы мы прославляли их?

– Существует множество других, намного более лёгких способов расширять круг почитателей.

Они родили нас, потому что хотели нас. Потому что они любят нас.

Я вздыхаю.

– Знаешь, за последний месяц моя жизнь, кажется намного легче, ведь я могу ненавидеть

наших родителей, могу быть яростно настроена против идеи романа.

– Ага, да, это... подожди, романа? Что?

– Спокойной ночи! – Я бегу наверх и плюхаюсь в кровать, но слова Рио и Сириуса вертятся в

моей голове, кружа и меняя кусочки меня, которые, как я думала, невозможно сдвинуть с места. А

часы отсчитывают время до моей следующей встречи с Орионом.

Рио.

Орионом.

Звёзды Ориона кружатся в танце надо мной и подмигивают, приглашая присоединяться к

ним. Я поднимаю пальцы, двигая ими вслед звёздам сквозь черноту неба, оставляя рябь из искр,

напоминающую рябь от воды. Звёзды остаются недосягаемыми для меня, каждый дюйм моего тела

трепещет в их свете. На небе появляются две новые звёзды. Две звезды, такие идеальные и

потрясающе синие, что от них колет в моём сердце. Я чувствую боль и разбитость, но я бы

рискнула надеяться на эти две идеально синие звёзды.

У мамы есть своё собственное созвездие, новое, и оно прекрасно, хоть к нему

примешивается и мой гнев. Она вечна и бессмертна, а я остаюсь на земле, остаюсь, чтобы жить

на ней и уснуть под ней в самом конце.

Потом я замечаю, что есть область на небе, не тёмная, но пустая, бесконечная дыра в небе.

Она движется вперёд, поглощая звёзды мамы одну за другой.

Я наблюдаю.

Нет. Я не стану просто наблюдать. Я смотрю, как это постоянно происходит, но в этот

раз не стану.

– Стой! – Кричу я, ударяя кулаком наверх, чтобы изменить её курс.

И он меняется.

Она покрывает мою руку, заползая на запястье, двигается по руке. Она холодная и горячая, и

ни то, ни другое. От этого я хочу стряхивать её с моей кожи, бежать с криками, сворачиваться в

шар, позволяя ей нагонять меня. Разбирать по частям, разбрасывая всё, из чего я состою, и так

оказаться в космосе, чтобы накормить его собственный бесконечный энтропийный голод. Я в

отчаянии.

Нет никого, кто поможет мне, некому защищать меня. Когда меня не станет, она закончит

начатое со звёздами мамы.

Всё напрасно.

97

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 13

И вот, наконец, за Богами закрепились роли, которые они будут исполнять до того, как

потеряют власть и забудутся. Осирис – Бог подземного мира. Исида – доминирующая королева

магии и материнства. Гор – Бог-правитель Египта. Хаткор – спивающаяся, похотливая жена. Сет

– укрощённый бог хаоса. Нефтида – компаньон Исиды. Анубис – помощник в подземном мире. Тот –

добрый бог мудрости. Остальные потерялись в пути, их владения отвоёваны более сильными

Богами. Но такова природа времени. Царство менялось, оставляя позади постоянные распри и

конфликты. Вместе с изменениями пришло постепенное увядание. Оно ускользало прочь, в то время

как люди отошли от беспокойных эпох, полных насилия, и требовавших воинственных, жестоких

богов. А Исида снова доказала свою неистовую приспособляемость к любой ситуации. Некоторые

женщины рожали детей, чтобы сохранить брак. А моя мать заводила детей, чтобы буквально

спасать жизнь своей семьи.

– Нет, нет, нет, нет, нет, нет, – стону я, дёргаю себя за волосы и смотрю на новый потолок. Мы

тщательно распланировали верхний свет, и лампочки висят прекрасно, высвечивая те места, где

располагаются отдельно стоящие пьедесталы с экспонатами. Звезды установлены идеально, даже

электричество отлично подведено. Но я рассчитывала на опущенный потолок, опиравшийся на

верхушки новых стен и закрывающий свет и... этого не случилось.

Они подходят друг другу. Почти идеально.

Почти.

Из-за этого "почти" зал выглядит так, словно его оформляют не профессионалы, а дилетанты.

Тут и там виднеются маленькие просветы из загороженных окон, отчего всё смотрится

дёшево, словно делается в спешке.

– Мы это исправим, – говорит Рио.

– Ага, это ведь несложно? – отвечает Тайлер, к концу фразы её голос практически выражает

мольбу.

– Мы не сможем этого сделать. Нам нужно заканчивать через двадцать минут, чтобы грузчики

и охрана устанавливали экспонаты. Только мы с Мишель можем находиться здесь, пока они будут

это делать. На то, чтобы установить всё на места и подсоединить провода для сигнализации

необходимо время до завтрашнего утра.

– Значит, у нас есть восемь часов до открытия? – спрашивает Рио. – Можно много всего

сделать за восемь часов.

– Не стоит надеяться на то, что они закончат вовремя. И, кроме того, мне нужны часы, чтобы

исправить всё то, что могут напортить грузчики. И разобраться со всем, что может требовать

внимания в последнюю минуту! Ты помог нам выиграть это время, Рио. – Я качаю головой, ощущая

неприятную боль в желудке. Всё так хорошо шло. – Оно было рассчитано на непредвиденные

обстоятельства. Это время нужно мне на непредвиденные обстоятельства.

– Что ж, приветствуй свои непредвиденные обстоятельства, – Тайлер щурится. – Мы можем

закрыть их чёрной изолентой или чем-то ещё?

– Они будут заметны. Если бы его замазать, и потом...

Рио качает головой.

– Он не успеет высохнуть для покраски.

98

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Что если мы наклеиваем изоленту и красим сверху? – спрашивает Тайлер, проходя в центр

зала и запрокидывая руку за голову. – Если мы делаем чёрной краской ровную линию, то никто не

увидит ленту, так ведь?

Я закусываю губу. Это не окончательное решение. Если хотя бы одна из стен сместится, то

всё порвётся и повредится краска, что вызовет ещё большие проблемы. И завтра здесь наступит

просто кошмар потому, что всё будет установлено, и у нас не остаётся места для маневрирования, и

мы получаем ноль мест на погрешности с краской.

– Не обязательно делать это на века, – Рио кладёт руку на моё голое плечо, и я закрываю глаза

от ощущения прикосновения его кожи с моей, моментально теряясь в ощущении его тепла и

близости. Амон-Ра, сосредоточься, Айседора. – На сейчас этого достаточно, и если нам придётся

переделывать это потом, то мы переделаем это потом.

– Мне не нравится твоё "этого достаточно".

– Из "достаточно" всегда можно сделать что-то лучшее. Позднее. Сейчас мы станем

заниматься тем, чего будет достаточно, и успокоимся на этом.

Я киваю, не упуская из внимания тот факт, что его рука всё ещё на моём плече. Весь день мы

работаем бок о бок, и он ни разу ни заикается о вчерашнем разговоре. Но его глаза кажутся ещё

синее, и я не могу игнорировать то, что даже катастрофы кажутся с ним не такими уж

непоправимыми. И когда он рядом, моё предательское тело реагирует так, как я определённо ему не

разрешаю, и я не знаю, что делать с этими чувствами, или куда их засунуть, или,… а может, я хочу

их, или почему я должна или почему не должна.

Это сложный день.

– Достаточно, значит достаточно. – Я набираю побольше воздуха в грудь. – Мне придётся

оставаться здесь, чтобы удостовериться, что они поставят всё туда, куда нужно. Вы – двое,

занимайтесь поиском ленты.

– Я! Я! Я одна хочу заниматься поиском ленты. – Тайлер прыгает на своих ногах-пружинках,

её плечи двигаются в такт чему-то, что я не слышу.

Я улыбаюсь.

– Хорошо! И да – это хорошая идея. Я бы ни за что сама не догадалась. Ты – гений.

– Все мои идеи хорошие, Айседора. – Она многозначительно смотрит на руку Рио, и я хочу

стряхнуть её с себя, я так растерялась. Но тогда это означает, что я и сама замечаю это, и что мне

важно, что рука там, и...

Я не знаю. Не знаю, что делать и от этого я схожу с ума. Ухмыляясь, Тайлер выбегает из зала,

оставляя нас одних. В зале. Одних.

– Этой ночью я думал, – говорит Рио.

Ну да, я тоже. Так много думала, что моя голова чуть не лопнула. Но я так и не пришла к

заключению, и я не хочу знать, о чём он думал. Но я очень-очень хочу. Разрази меня гром, я

ненавижу его.

– Оу?

– Ты же знаешь историю о Персефоне, так?